Текст книги "Мир, которого нет (СИ)"

Автор книги: Сергей Толошинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 42 страниц)

– Эй, малышка! – окликнул её грубый, хриплый голос, а затем ещё и раздался свист, словно подзывают дворовую псину. Такого обращения к Тейре не позволил себе даже Зверь, которого она считала гарантом невежества. Гнев залил ей глаза, она обернулась, рыча, как ягуар, что не удивительно, но злоба тут же провалилась в пятки вместе с сердцем. На единственном пути стояли трое небрежных охламонов, от которых несло брагой и мочой. Они обступили Тейру, закрыв от возможности сбежать.

– Зырь якая киска, Боб, – обратился один, не сводя глаз с девушки.

– Да уж, Бил, и чаго ж сия лепота шляет одна, да-к ещё ж в эдакую сраную погоду? – ответил второй, а из его пасти осыпались кусочки закуски. Третий крепко сжимал откупоренную бутылку в руке и только смеялся, но он позволил себе схватить Тейру за поясницу, а затем его рука соскользнула ниже. Тейра отскочила в сторону. Трое были изрядно пьяны.

– Якая мягка и прытка! – произнёс он, растянув пьяный оскал по лицу.

– А, дай, и я попробую-то, – с нездоровой улыбкой обратился названный Билом и пошёл к девушке.

– Что вы себе позволяете! Я графиня Тейра Ковальдийская! Немедленно дайте мне дорогу или окажетесь на костре! – завопила Тейра.

– Да, як же? А я, милсдарь краль Лонтон! – ответил ей кот-охламон и крепко до боли схватил её за грудь, второй вывернул руки советницы и прижал её к стене. Тейра кричала и звала на помощь, а мерзавцы рвали на ней одежду. Вот один из них повёл руку ещё ниже, воспаляясь криками: «Нет! Нет!» – в исполнении Тейры. Но раздался крик боли и отчаяния одного из них.

– Чего вопишь? – удивился тот, что держал бутылку, но Боб продолжал кричать.

– Да, чаго ты кричишь? – одёрнул Боба товарищ за плечо и тот взвизгнул, словно его режут. Рука Боба была пристрелена к стене. А между ног Тейры торчала стрела. Отступив на пару шагов, и второго прибило к стене, из плеча медленно просочилась кровь, да и он не сразу понял, что ранен. Бил продолжал держать руки Тейры, только не знал, где спрятаться.

– Якая-то бесовщина, парни! – закричал он озираясь по сторонам, – Кто стреляеть?

Его товарищи визжали, тут бутылочнику приходит стрела во второе плечо, и он остался так висеть. Бил отпустил Тейру. Потянулся за ножом на поясе, но в его коленке, материализовалась ещё стрела, словно неоткуда, и он повалился, крича в унисон своим друзьям. Напуганная Тейра побежала прочь, не глядя перед собой и позабыв о боли в ноге. Она бежала, пока не споткнулась. Боль в ноге дала о себе знать резким порывом, и Тейра не смогла сдержать слёз. Ей стало холодно, и с ударом молнии она увидела огромный силуэт, что зловеще скалится на неё. Вскочила на ноги и, визжа в истерики, она помчалась прочь, но, и не сделав пары шагов, повалилась, потому что нога отказалась идти. Страх полностью поглотил Тейру, но тут ей кто-то протянул руку…

Тейра ухватилась за руку помощи и поднялась на ноги, рядом безмолвно, сурово сведя брови стоял Дерин, за его спиной постукивали стрелы в плотном колчане. Второй рукой он крепко сжимал лук. Когда Тейра узнала его, то тут же обняла крепко. Дерин не отпустил её руки и куда-то повёл за собой. Миновав пару поворотов, он завёл её в очень большое здание, что было невероятно тёплым внутри, а по воздуху витал аромат сирени. По периметру были разложены мягкие подушки, а стены украшались шторами и шалью нежных тонов. Полуобнажённая девица-тинтор подбежала к путникам, с некоторым смятением во взгляде.

– О, Хаку! Милочка, что же с тобой приключилось? – спросила она у Тейры, – Идём дорогуша, нужно тебя переодеть.

И девушка утащила Тейру за собой в небольшую каморку, полную разных костюмов, но к прискорбию благородной девы, ничего приличного среди одежд не было.

Пока девушки занимались собой, Дерин отошёл к трактирной стойке, за которой протирая деревянную кружку стояла тигрица-тинтор, не прикрывая своих пышных грудей. Дерин кивнул ей, а она как словно знала, что это значит, тут же подала ему кружку, доверху наполненную пивом. Белоснежная шерсть Дерина переливалась каплями дождя, как меленькими бриллиантами, а сам он больше напоминал песца, нежели волка. Он сел на скамью около входа и всячески прятал свои красные глаза от девушек этого увеселительного заведения. Тейдосский публичный дом, он же самый знаменитый публичный дом среди всех королевств тинторов, поскольку тут можно было найти девушку на любой вкус, разумеется на вкус зверянина. Дерин любил это место, за очень доброе пиво, что варилось прямо здесь и было только здесь. Не известно, кто варит такое великолепное янтарное пиво, но делает он это блестяще. Волкиец ещё пару раз подходил обновить кружечку, всё с тем же жестом, а девушка обращалась с ним так словно не ждала ответа, но его общества ей хотелось невероятно. Дерин был богат для охотника. Потому что ему не куда было девать деньги. Питался он за счёт охоты, которую очень любил. Стрелы ему делал Лампту в обмен на мясо, а пива он пил строгое количество в день. Потому монетки у него накапливались, и об этом местным жрицам любви было, ой как известно. Соблазнить Дерина было чем-то вроде спорта среди них. Большую часть времени охотник проводил в Тейдосе, хоть и был при гильдии города Дю, ему нравились погода и пиво. В Дю было значительно больше работы для охотника.

Наконец-то показалась Тейра в очень коротком сарафане, который стремился всеми силами оголить грудь своей владелицы, в силу недостаточного размера той. Рядом улыбаясь во весь рот была девушка. Она вышла и вовсе полностью обнажённой.

– Вот и всё. Развлекайтесь, но не забудь поделиться им, дорогуша! – добавила девица и устремилась, вооружившись бутылкой вина, в объятия какого-то тинтора.

– Что она имела в виду? – спросила Тейра, провожая её взглядом, но Дерин лишь отвёл глаза в сторону, не дав ответа. Он махнул рукой, пара девушек тут же одарили его вниманием. Произнося пошлости, они влекли его за собой, но он отмахивался. Обыденно кивнул, словно ему нужно выпить. Девушки изобразили кокетливое расстройство и, засыпая охотника воздушными поцелуями, ушли в направлении кухни.

– Чего это они? – снова задала свой «вопрос в никуда» Тейра. Волк встал, а смрад мокрой псины наполнил воздух, что Тейра даже прикрыла рот и нос. Дерин взял её за руку и проводил до низкого столика, вокруг которого было выстелено ложе из ковров и подушек. И лёг там. На столе стояла кадильница, а из неёвздымался тонкий волосок дыма, чарующе заплетаясь в причудливые формы, отзываясь ароматом ладана и мандариновой корки. Дерин жестом предложил расположиться рядом с ним. Тейре было немного не по себе от этой таинственности, с которой умудрялся молчать волкиец, но все же она аккуратно села рядом.

– Ты шёл за мной? – спросила она. Дерин замотал головой.

– Ты услышал, верно? – Тейра слегка сузила глаза, переполнившись недоверием. Дерин скупо кивнул и отвернулся, поглядывая на танец львицы-тинтора в дальнем углу. Тейра замолкла. Как и положено, она ждала продолжения беседы, что так инициативно берут на себя кавалеры. Неловкая пауза затянулась, а волкиец не отрывал своего острого, особенного взгляда от танца.

– Ты бываешь с этими женщинами? – усомнилась Тейра, так как была хорошо осведомлена о верности волкийцев. Дерин изобразил из себя подобие дегустатора вин, словно он бывает пробует, но только при особом стечении обстоятельств.

– А как же верность волкийцев? – на этот вопрос советницы Дерин смог только пожать плечами. Он был сверхсамцом, только не мог об этом сказать. В истории волкийцев всегда прославленными охотниками или князями были в основном сверхсамцы или сверхсамки, так как от рождения одарены.

– Почему ты молчишь? – выдавила из себя Тейра, с некоторым нетерпением. Волк обратил взор на Тейру и продолжил так пронзительно глядеть, – Хотела поблагодарить тебя за спасение, наверное было невежливо с моей стороны, кидаться обнимать тебя. Приношу извинения.

Дерин кивнул и отвернулся, разглядывая девушку за стойкой. Такое чувство, будто он концентрировался на одной точке, но видел весь мир сразу. Его взгляд был невероятно глубоким, а зрачки неподвижны. А дико-красная радужка, на фоне белков глаз, завораживала словно это последнее, что ты видишь.

– Что ты себе позволяешь! – завопила Тейра, и вскочила с места, но не дали ей продолжить скандал, как появились две девушки с подносами полными мяса и пива. Тейра набросилась на еду, позабыв обо всём. Из-за холода, да и адреналина в крови, несчастная сильно проголодалась. Дерин же, не притронулся к еде, а только взял очередную кружку и мгновенно её осушил.

– Ух, ты! – вскрикнула Тейра, – Как ты так быстро проливаешь пиво в глотку?

Дерин пожал плечами. Девушки, что принесли угощенья, зарумянились.

– У Дерина есть любовница, как мило. Но мы готовы тебя делить, дорогой, лишь бы ты нас не забывал, – голос девушки был приятным словно ручеёк.

– Милашка, будь благосклонна, отпускать пушистика к нам!

– Так! Я не его любовница, а вам пора бы и честь знать! – рыкнула Тейра, и небрежно показала кистью, что девицам нужно убраться восвояси. Дерин улыбнулся. А девчонки завизжали, как малые дети, да запрыгали в восторге.

– Да у вас настоящая любовь! Пушистик никогда не улыбался! Какой же он красавец! Сохрани его улыбку, милашка! – девушки помчались рассказать всем, что Дерин встретил девушку, которая заставила его улыбнуться. Попутно они вновь обрушили на него лавину манящих взглядов и воздушных поцелуев. У Тейры отвисла челюсть, к ней относились так будто она местная шлюшка и не более, вернее, ей самой отношение таковым показалось.

– Ты специально притащил меня сюда, чтобы позорить! – рассвирепела Тейра, а Дерин лишь ещё крепче улыбнулся. Вскоре их обступила толпа местных сотрудниц, что дивились улыбке Дерина, словно великому чуду. Тейру буквально выдавили из окружения волкийца. Она обиженно топнула ногой и вышла на улицу, демонстративной поступью, похрамывая на одну ногу. По телу мгновенно пробежали мурашки, а сарафан промок. Теперь порванное платье выглядело куда приличнее бесстыжего одеяния Тейры. Ей захотелось вернуться в тепло, но нет. Она твёрдо решила обидеться. Только она сделала уверенный шаг вперёд, как на её плечо опустилась крепкая ладонь.

– Пусти меня! – потребовала Тейра и Дерин тут же подчинился. Графиня скрестила руки на груди и гордо отвернулась в сторону, выпрямившись как струна и даже глаза прикрыла, словно обиде нет предела. Она постепенно замерзала, так как умудрилась вновь промокнуть, – Почему ты молчишь? Скажи что-нибудь!

– Он немой… – произнёс ещё один таинственный голос откуда-то из глубин шторма.

– Что? – Тейра обернулась и пригляделась в поисках нового собеседника.

– Дерин не может говорить. Он немой, – пояснил некто, и на свет, сочащийся из дверей и окон публичного дома, вышел Лампту, – Не думал увидеть вас тут. И, эм, наряд замечательный.

– Ах! – воскликнула Тейра и тут же закрыла грудь ладонями, а затем попыталась как-то удлинить юбку, но безуспешно, – Прекрати на меня смотреть!

Лампту смущённо отвернулся. А Дерин махнул рукой, зазывая всех пройти внутрь. Тейра незамедлительно промчалась в открытую дверь, где она сможет затеряться среди девушек. А следом, смеясь, вошёл и Лампту. Он об это месте узнал от Дерина, который водил сюда всех своих знакомых, да и куда он мог ещё отвести. Лампту в Тейдосе был впервые, но его врождённый дар всегда находить дорогу в места, где он однажды бывал, позволил, после первого же посещения, в любое время дня и ночи прийти сюда по собственной воле.

Они вернулись за стол, и Лампту тут же съел целую запечённую утку вместе совсем содержимым, с крепким хрустом перемалывая кости. Дерин взял пиво и в этот раз лакал его медленно, рассматривая мокрую Тейру, белый сарафан которой стал полностью прозрачным от воды. Он щёлкнул пальцами и Тейре принесли во что переодеться. Вот только в этот раз проще было оставаться и вовсе голой, чем в подобном наряде. Ибо и нагота приличнее него.

– А, ты, что тут делаешь? – нагло и неожиданно закричала Тейра на Лампту, когда переоделась. Сразу несчастный медведь не смог ответить, его ум полностью проникся красотой и неприкрытостью госпожи Тейры, затем он узрел гнев на лице ягуарши, и это придало сил к общению. А главное вернуло сознание с небес. Тейре пришлось накинуть плед на плечи.

– Когда вы сбежали, я подумал, что обидел вас и пришёл напиться. Но так случилось, что напиться решили и вы, – ответил Лампту, когда полностью освободился от женских чар Тейры. Дерин помрачнел, но протянул кружку, чтобы поднять свой безмолвный тост. Лампту сразу отреагировал, и уже они оба с протянутыми кружками глядели на Тейру, она презрительно закатила глаза, но всё-таки присоединилась, хлопнув по кружкам, преданных друзей. После всего пережитого ужаса стоит расслабиться, а Иртон никуда не денется.

– Как же я мог! О, Хаку! Где же она! – Трибифон метался по зале, потеряв всякое лицо, – Как я мог, её отпустить одну? Я же поклялся в верности ей!

Огромная гостиная наполненная графами и герцогами, что не торопились расходится на ночь, томно освещалась редкими свечами в канделябрах на столиках. Кто-то перекидывался в картишки, кто-то придавался страшным мыслям и панике, по возвращении с большого собрания у принца; ой, прошу прощения; у короля Шена-Дю. Наибольший же ажиотаж вокруг себя собрала Аиша, которую графы попросили о некоторой демонстрации мастерства ледяных колдунов. Разумеется все эти «похабники» плевать хотели на магию, что являлась необычайным чудом, им нравилось, что барсарка машет руками и ногами, для колдовства, и частично оголялась при каждом выпаде. То коленки мелькнут, то что поинтереснее. У многих взгляд постоянно был устремлён куда не следует. Аиша не ощущала смущения, и потому простодушно показывала любой трюк, о каком её просили, даже просто подпрыгнуть на месте, чтобы её упругая грудь немного шелохнулась при посадке. Народ барсаров к подобным вещам относится просто и легко, для них нет никакого смысла страстно вожделеть чьё-то тело, при том, что в холод чаще тёплая беседа приносит больше пользы, нежели секс. Лютый мороз воспитал в них ценителей личных качеств и крепкого здоровья, особенно здоровья.

Трибифон услышал, как Аише предложили снять платье, чтобы ей было удобнее, и внутри него что-то взорвалось, когда та согласилась с довольным смехом.

– Госпожа Аиша, вам не следует оголяться на публике! – закричал Трибифон с другого конца залы.

– Эй, ты, там! Заткнись, говнюк! – ответил один из окружения девушки, – Не слушайте его, он не заботится о вашем удобстве.

– Кто это сказал, выйди и повтори мне это в лицо! – закричал Трибифон, а ведь на этот раз меч был при нём. Немного растолкав народ, показался один из графов. Толстый, на тонких ножках, с хилыми ручонками, но с весьма самодовольной рожей. Он выпрямился на сколько мог перед Трибифоном. Сам же Трибифон был очень крепко сложён, да закалён не одним сражением.

– Это я сказал, какие-то проблемы? – произнёс граф и его тут же обступили вооружённые тинторы в классической форме Фу, разве что в другом цвете. Трибифон обнажил меч, тинторы в количестве трёх направили на него острые пики.

– Прекратите, немедленно! – закричала Аиша, и ноги всех гостей примёрзли к полу. Боль пробежала по телу Трибифона, когда лёд сковал стопы.

– Моя дорогая, прошу помилуйте, – обратился толстый граф к Аише. Она кивнула головой, и лёд растаял. На лице её застыла озлобленная мина.

– Трибифон, верно? – обратилась она строгим голосом.

– Да, ваша светлость, – Трибифон поклонился в пояс, выказав почтение.

– Почему ты считаешь, что мне не стоит снимать платье, ведь без него будет удобнее колдовать? – её лицо неожиданно переменилось тёплым выражением, а глаза заблестели детской искренностью.

– Потому что это не подобает для леди – быть голой на публике, – ответил рыцарь, даже не поколебавшись.

– Там откуда я родом, мужчины и женщины могут свободно оголяться перед друг другом. Это не считается дурным тоном, – ответила Аиша и прошла к Трибифону, она внимательно вгляделась в его каштановые глаза. Хоть Трибифон и был убеждённым борцом со здравым смыслом, но всё-таки он был благородного воспитания.

– Всем этим вельможам, хочется лишь вашего тела, им плевать на ваш талант, – произнёс Трибифон максимально дипломатично, а затем отвёл взгляд в сторону.

– Что? – вскипела Аиша, она повернулась к остальным, кто в спешке начали оправдываться, – Так это правда!

Она взмахнула руками, и всё её одеяние в миг было сорвано ледяными пиками.

– Довольны! – закричала она дрожащим голосом, взяла Трибифона за руку и потащила прочь из залы, под аккомпанемент удивлённых возгласов.

Иртон лежал на лопатках плотно обмотанный змеиным хвостом. Дождь холодными каплями бил его по лицу, а Эшли всё предпринимала попытки попасть под волшебный доспех.

– Эшли, прекрати! – обречено и безуспешно обращался Иртон, – Так нельзя делать!

Эшли его не слушала, она слишком увлеклась невероятно сложным процессом. Доспех не поддавался, когда она ковыряла что-то похожее на заклёпки, тянула за нити, пыталась отщёлкнуть плащ от наплечников. Как-то они должны сниматься, но даже перчатку стянуть не удавалось. Хватка горгоны ослабла, тут Иртон мгновенно выпрямился и схватил Эшли за лицо, он упёрся ей лоб в лоб, и твёрдо посмотрел в глаза, – Прекрати! – стиснув зубы, произнёс Иртон. Его взгляд напугал Эшли, и она обиженно отстранилась, что-то шипя на змеином. Наверное, ей хотелось извиниться за своё поведение.

– Слушай, случилась некоторая недомолвка, когда я поцеловал тебя, – Иртон всё понимал, но Эшли повернулась с лицом полным отчаяния, ей не хотелось ничего слышать, её собственные чувства и мысли нравились ей больше, и потому она не хотела правды, какая бы она не была.

– Я лишь хотел… – Эшли закрыла ему рот. Иртон оторвал её ладонь от своих губ.

– Что ты творишь?

А само слово «лишь», с которого начал Иртон, уже вызвало панику в душе Эшли. Людин чуть было не принизил все её чувства, – Так вот, Эшли, послушай меня. Я…

Иртон не успел произнести и слова, как рядом с ним упало тело некоторого волкийца, с лязгом и тупым стуком. Качаясь на своих двоих, как на лодке в шторм, он поднялся весь изодранный и грязный. От Зверя несло спиртом так сильно, что его присутствие могло продезинфицировать любое помещение. Иртон обратил внимание, что волкиец крепко держится за обнажённый меч, хоть и плохо стоит на ногах.

– Это всё, на что ты способен! – с великим трудом открывая пасть, выкрикнул Зверь, завалившись назад.

– Зверь, откуда ты взялся? – обратился Иртон, а Эшли спряталась за него, как за своего спасителя. С неба обрушилась лавина огня, жар обдал лицо, так что шлем захлопнулся опасаясь смерти носителя. Когда огонь сошёл, Иртон углядел улепётывающего Зверя. А в реку что-то невероятных размеров нырнуло, подняв устрашающие волны. Мгновение спустя Иртон увидел озлобленную огромную морду, поднявшуюся над волнами. Рыцарь побежал на встречу с драконом, который полностью выбрался на берег, и с диким рёвом снёс какое-то складское помещение рукой, залив следом улицу пламенем.

Зверь спустился в винный погреб, сел под краник одной из бочек и принялся наполнять свой желудок вином. Он наделся уснуть и дождаться утра без приключений, но вместо этого вино решило во всём разобраться. И раз демон упомянул о руке Зверя, как о руке Мидаса, а Рогаш упоминал ранее, что служил Царю Мидасу, то алкоголь сложил два и пять в голове. Так волкиец и решил, что непременно должен поговорить с драконом. Разговор у них не заладился, когда пьяный волкиец непостижимым образом перебрался через бушующие воды Салтеи, и обратился к дракону: «Кусок ублюдка, хватит спать! Вставай!» Перепалку можно было бы спустить на тормоза, да только не получилось как-то. Рогаш оказался обидчивым и гордым. Любой бы обиделся, прожив две тысячи лет, и, вдруг, ублюдком да не целым.

Среди народа поднялась паника, хоть и бушевал шторм, но дракон гневался значительно убедительнее, и многие бросились подальше от места действия.

– Остановись! Рогаш, прекрати! – кричал Иртон пробираясь через перепуганных тинторов. Дракон не смог пройти в глубь города, так как из-за своих размеров повалил бы половину города. В этом и было спасение Зверя. Город и личное чувство меры Рогаша укрыли волкийца от беды.

– Иртон! Или ты прямо сейчас отправляешься со мной на Остров Мёртвых, или мы уже никогда не встретимся! – зарычал дракон, зрачки его огромных глаз были устрашающе узкими, а оскал по-настоящему гневным. Такого страшного дракона Иртон не видел никогда. Даже в день, когда они встретились впервые в подземном храме, Рогаш не внушал столько страха своим взглядом.

– Подожди, Рогаш, не горячись! Объясни, что случилось? – попросил Иртон, пытаясь как-то сгладить ситуацию, а Эшли обдумывала путь побега для неё и людина. Дракон выпустил фонтан пламени в небо, а рёв его сотряс землю. И, тяжело дыша, Рогаш посмотрел в глаза Иртону, а губы его немного затряслись. Набирая воздух полной грудью, исполин постепенно успокоился и лёг на брюхо, сложив крестиком лапы перед собой. Иртон аккуратно коснулся одного из пальцев дракона, а затем, когда понял, что опасности нет, уселся в руку, как в кресло. Не долго сопротивляясь дракон рассказал всё, что произошло, не стесняясь в ругательствах в адрес Зверя. Иртон конечно парировал, что Зверь пьян, да и на него многое свалилось, но дракон настоял, что простит волкийца, если тот сам этого попросит. В этот самый момент и появился Зверь, его голова как перископ выросла из-под завала, оставшегося в ходе драконьего буйства, и покашливая, срываясь на нетрезвую икоту, принёс искренние извинения. И тут же прозвенело громогласное: «Нет!» – от дракона, что обещал простить. Эшли почему-то рассмеялась, её звонкий девичий смех немного залечил рану гордости принца драконов, и Рогаш простил Зверя, как одолжение сделал.

И волкийцу всё-таки удалось, поумерив пыл, задать интересующий его вопрос. Дракон рассказал, что знаком с этим явлением не понаслышке. Великий Царь Мидас тоже страдал от того, что покрывался металлической чешуёй. Поначалу, когда появились первые чешуйки, Мидас даже принял это как дар свыше, но затем, ему было видение, что он умрёт от этой чешуи. Так собственно и случилось. В возрасте тридцати восьми лет Царь Мидас скончался от удушья, металлическая рука разрослась до носа и рта и перекрыла их, лишив возможности дышать. Мидас боролся с болезнью со всем знанием какое у него было, но ни к чему не пришёл. Единственное, что он понял, что чешуя растёт только тогда, когда он применяет магию из дневника Фламеля. По неосторожности дневник был утерян, и Мидас умер в течении месяца в страшных муках. Эту болезнь окрестили «Рука Мидаса», так как она всегда распространяется с правой руки, а Царь Мидас первый, кто от неё официально скончался.

– Только и всего? – удивился Зверь, – Тогда почему демон, так восторженно отозвался об этом?

– Потому что очень мало родов, какие переносят эту болезнь по наследству. Тивирцы, Ле Мидас, Некроа, Ле Валет, больше-то я и не знаю, – ответил дракон.

Глаза Зверя округлились. Он отшатнулся в сторону и потерял равновесие, а затем и дыхание его спёрло. Хоть удивление длилось недолго, но понимание того, что его заболевание генетическое и перешло из Тивирцев, встало комом у него горле. Зверь уже почти задохнулся, как неожиданно пришёл в себя, а затем куда-то побежал, ничего не объяснив.

«Так вот оно что. Зверь действительно потомок мифического царя». Железнорукого волкийца никто не проклинал, да и зла сверхъестественные силы на него не держали, не было никакого особого значения, он просто болел.

Иртон позднее пытался найти Зверя, чтобы узнать, как его дела, и нашёл насмерть пьяным в канаве. После долгих уговоров дракона удалось убедить помочь один лишь раз. И то это сделал Явление, вспомнив о давнем споре. Много ж воды утекло с тех пор.