Текст книги "Аз победиши или Между землёй и небом - война"

Автор книги: Сергей Стульник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

51. ВОТ. ПРЕКРАСНЫЙ НОВЫЙ МИР...

...если бы Госпожа имела склонность к стебу, она символом нового порядка приказала бы считать стилизованное изображение троллейбуса. Но стебаться она не умела, даже слова такого не знала, поэтому пошла по пути наименьшего сопротивления, и рукава комбинезонов украсили кошачьи силуэты.

Создав "NONCKY'S TERROR" и удостоверившись, что тщательно разработанные планы будут претворяться в реальность без ее личного участия, она отбыла пожинать плоды посеянного ею страха. Наконец-то она создала мир, куда могла, как мечтала, "запроториться", и он будет в точности таким, как угодно ей. И законы, которым будут подчиняться живые существа, создала она. Так она хотела. Так будет. Так теперь ЕСТЬ.

Так она думала. Но когда прибыла в расчетное время, оказалось, что не везде так есть, хотя почти весь старый мир уничтожен, и на его пепле взращиваются ростки нового. Она срочно подкорректировала планы, но все альтернативные попытки оканчивались одинаково: мятежный квартал с_у_щ_е_с_т_в_о_в_а_л_. По всей поверхности планеты полным ходом десятилетие за десятилетием распространялся новый порядок, подчиняя страны и континенты, пока Черное Знамя не воцарилось повсеместно, а этот ненавистный квартал, консерват патриархата, как кость в горле, торчал и торчал, приводя Госпожу в недоумение. И самые умные нонки, собранные со всей планеты на Большой Девичник, вооруженные всей мощью и возможностями мировой Сети, пребывали в таком же недоумении. Тогда Госпожа приняла решение и объявила, что будет находиться на передовом крае до тех пор, пока последний потенциальный источник смертельной инфекции не исчезнет. Перенесет Храм Чистоты в прифронтовую полосу и будет отправлять службы в непосредственной близости от воспаленного участка, дабы Богиня Матерь Сущая даровала полную дезинфекцию.

Вернулась в город, откуда все начиналось. С намерением здесь же и покончить, выжечь и вытравить язву на теле своего мира. "Преторианки", которых с недавнего времени возглавила Дайан, обнаружившая, что казавшаяся верной соратницей, с самого начала создававшая личную охрану Госпожи.

...ДАЙЯН, ВЫЗОВИ ДЕВОЧЕК ИЗ БРИГАДЫ УТИЛИЗАЦИИ

52. КАЖДОМУ СВОЙ ДО

...если к его длинному языку привыкнуть, то, в сущности, он даже в общем неплохой человек, решил Цхай спустя какое-то время. Доставал его комиссар Мэллоун своей болтовней сильно, но – у каждого свои недостатки; в конце концов, будет возможность, "перешьем". А пока – Цхай прощал этому нетипично говорливому англичанину все. Что бы тот ни изрекал, выражение лица Цхая оставалось бесстрастным. У человека все же дочка сгинула, единственная. И человек – вдовец, сам воспитывал. Может, это у него на нервной почве словоизвержение... А вообще нетипичных людей разных национальных и расовых принадлежностей Цхай за свою жизнь навидался. Он и сам в определенных смыслах далек от стереотипов, хотя по некоторым – очень даже укладывается...

"Черокки" пожирал 103-й фривэй милю за милей, равномерное покачивание убаюкивало, и тут еще эта непрестанная речь Инспектора: бу-бу-бу-бу-бу-бу... Цхай не засыпал чудом, а тут еще споймал себя на удивленном выводе, что болтает, хоть и мысленно, не вслух, не языком совсем как старший партнер.

С кем поведешься... Цхай спросил Инспектора, вклинившись между двумя фразами: – Сэр, быть может, я вас сменю?

– Пока не надо, – комиссар сидел за рулем четвертый час, но выглядел, и вправду, не так чтобы устало. Ну как хочешь, подумал Цхай, а вслух сказал: – Если не возражаете, я еще раз просмотрю карту.

– Посмотри, конечно, – кивнул Инспектор Мэллоун. За глаза его так и называли до сих пор, Инспектором, хотя он уже давно был комиссаром Интерпола. Но легенда о неустрашимом борце с наркомафией Инспекторе Мэ, коим будущий комиссар в молодости являлся, и по праву, жила до сих пор. Годы укатали резвого инспектора, наградили брюшком и красным носом, добавили седины в бороду (как там с бесом в ребро, интересно? подумал Цхай еще в первую встречу), но зато и жизненного опыта, который с мудрой укоризной говорил, что для борьбы с бандитами не обязательно сигать с борта на борт и с крыши на крышу, выписывать виражи в погонях, вдребезг разбивая казенные автомашины, и палить со всех конечностей из кольтов, узи и эМ-16. Остался жив, слава богу. Руководи. Думай. Направляй. А для активных действий теперь есть более молодые...

И все же старик Мэллоун – вышел из кабинета, и сел за руль джипа, явно не только для гладеньких скоростных автострад предназначенного. И в кобурах у него явно не дамские пистолетики восемнадцатого калибра. И если надо, он будет сигать и разбивать, выписывать и палить, и плевал он на мудрость и опыт. Допекло человека.

И я вместе с ним, думал Цхай. Точнее, впереди него. А то, неровен час, угрохают ветерана, человека-легенду, что мне ребята скажут? на кой хрен, скажут, ты с детства на ДО вышел, и ни одного дня без тренировки не пропустил за всю жизнь, и на кой в спецшколе учился в свое время? и самое главное, на кой ты нам такой нужен, если не в состоянии старика уберечь?..

Цхая не волновало, в принципе, что скажут "ребята". В его жизни уже бывали ситуации, когда о нем говорили ВСЯКОЕ. Очень много их было в детстве, на улочках Чайна-тауна, неласково принявших мальчишку-корейца... В то время, время битлов и хиппи, Ким Цхай Чен вышел уже на Путь Таэ Квон, ведомый мудрой рукою отца, после переезда из Гонконга и здесь открывшего тренировочный зал для всех желающих, но по-настоящему ведущего к Знанию лишь сына и двух-трех действительно талантливых учеников, но находился в самом начале ДО, и потому получал от ребят-китайцев часто и немало. Многие из них также шли по своим Путям, принадлежа к различным школам у-шу, кунг-фу, каратэ и тому подобным, и постоянно жаждали одержать верх над единственным в округе "таэквоном". Мальчишке с именем Цхай и фамилией Ким приходилось доказывать преимущества традиционного Пути своего народа чуть ли не ежедневно, и выслушивать всяческую хулу по поводу... Правда, в уличных драках и боях никто особо-то и не придерживался приемов своих стилей, но Цхая заклеймили "таэквоном", и если одерживали верх, то следовательно: Таэ Квон До – плохой Путь. Бывали моменты, когда Цхай и сам начинал думать так, но когда упорными занятиями достиг второго уровня посвящения, то понял, как мудр его отец, лишь улыбнувшийся краешками губ, когда сын однажды, не выдержав, поведал ему свои сомнения в превосходстве Таэ Квон. Отец тогда ему сказал, что нет плохих Путей и нет хороших Путей, есть только ОДИН ПУТЬ, к Знанию, а вот как по нему идут РАЗНЫЕ люди совсем другое дело. Когда тринадцатилетний Цхай одержал сокрушительные победы над ВСЕМИ своими мучителями, он понял, что так, как идет к Знанию его народ, идти _с_т_о_и_т_. И пусть его семья не живет на родине, но ее корни остались там, и навсегда останутся там. Конечно, это не значит, что Цхай перестал уважать прочие стили и школы Пути, в каждом есть своя частица Знания, и каждый умный человек, вышедший на ДО, использует все, что ему кажется достойным. Только не каждый, как китаец Ли, показывает свое умение миллионам. Цхай знал – настоящие мастера никогда не покажут настоящее Умение непосвященным. Так НЕ делал его отец. А в том, что его отец Настоящий Мастер, сомнений просто никаких быть не могло. Он редко участвовал в кумитэ, но когда участвовал, почти всегда становился Первым. Китайца Брюса отец победил три раза. Победить его немногим удавалось отец смог. К отцу обращались большие боссы шоу-бизнеса, но неизменно получали отказ. Отец обмолвился как-то Цхаю, что тренировать мальчишек в самом нищем районе китайского квартала для него – единственный выход. Почему он так сказал, Цхай не понял, он знал, что из Гонконга отец был вынужден уехать не по своей воле, и что это как-то связано с триадами, но и только. О том, почему, отец должен был рассказать в свое время, и поэтому, когда Ким Чен Пак в один несчастный день исчез, пятнадцатилетний Цхай остался один на один с неизвестностью, и к тому же некому, кроме него, было заботиться о девяностолетней бабушке, матери и троих младших сестренках. Старшая уже вышла замуж, и о ней заботился муж.

Унаследовав зал, Ким Цхай Чен решил, что унаследовал гораздо больше, чем просто стены и крышу. Он не знал, где отец и что с ним, жив ли, но он твердо знал – если тот вернется, сыну не должно быть стыдно смотреть ему в глаза. И Цхай НЕ закрыл школу таэ квон до. Пятнадцатилетний Ким объявил ученикам, что фамилия их Учителя не изменилась, и кто хочет, пусть остается. Четыре пятых не остались. О них жалеть и не стоило, ушли не бойцы, а те, кто просто хотел научиться давать в морду пьяному панку, приставшему на улице к твоей девчонке. С ними, конечно, ушли и почти все деньги, но к этому Цхай был готов. Бабушку забрала к себе старшая сестра, почерневшая от горя мама с сестренками на время переехали к родственникам в соседний город, в котором корейцев было намного больше, столько, что даже имелся отдельный корейский квартал. Оставшись один, Цхай начал претворять в жизнь свой план, выработанный в бессонные ночи после того, как стало ясно, что отец в ближайшее время скорее всего не вернется...

Когда год спустя Цхай привез маму и сестер обратно, они с удивлением обнаружили, что школа не только не перестала существовать, но и превратилась в нечто большее. Около двухсот мальчишек и девчонок от семи до восемнадцати лет возрастом называли себя "корейцами", и все они были настолько сплочены, что стоило кому-то тронуть одного или одну из них хоть пальцем, и приходилось иметь дело со всей бандой. По-другому на улицах Чайна-тауна, как, впрочем, и многих других кварталов города, молодежи было не выжить, и Цхай принял правила игры, внеся в нее свои коррективы. Ни один "кореец" никого никогда не грабил, нигде ничего не воровал и не был причастен ни к какой форме рэкета. Это было первое условие, обуславливающее "членство в клубе". Вторым было – тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться. По этому поводу говорили и предполагали всякое, в том числе и детективы из местного 78-го участка, но доказать в суде задействованность "корейцев" в каких-либо противоправных действиях ни разу не удалось. Третьим, и самым главным, условием, о котором никто на свете, кроме самих членов "корейского клуба", не должен был знать, было желание воевать с триадами, заполонившими наркотиками не только Чайна-таун, но и весь город, в "сотрудничестве" с мафией, якудзой и прочими стаями хищников...

Проведя несколько доморощенных операций и удачно избежав раскрытия инкогнито противником, "корейский клуб" попал в поле зрения эФБээР. Федеральные агенты вышли на Цхая, и состоялся серьезный разговор. Он никому не верил, кроме членов своей банды, но федералы предложили разумный вариант сотрудничества, и он согласился... Его ДО было по пути с Законом. Через пару лет он, уже имея за плечами немалый опыт нелегальной войны, оказался в числе слушателей секретной Академии, расположенной в городке Хаззард, некогда знаменитом кентуккийском перекрестке скотогонных трактов, часто упоминавшимся в ковбойских историях. Теперь потомки коровьих пастухов обучались здесь тому, чему их предков учила сама жизнь – как оберечь стадо, дилижансы, почтовые поезда, прииски и честных переселенцев от угонщиков, убийц и грабителей. Некоторые "корейцы" также оказались в Академии. О них говорили всякое... Это был беспрецедентный случай, насколько Цхай понял. Членов молодежной уличной банды – с улиц в самую крутую федеральную спецшколу. Их ДО воистину было по пути с Законом... Однако – Путь один, но как ТЫ по нему идешь, зависит от тебя, и это не значит, что ВСЕ идут одинаково. Когда Цхай понял, что коррупция разъедает и Бюро, он, чтобы не погибнуть зря, воюя с ветряными мельницами, при удобном случае ушел в IP. Эта интернациональная организация, при всей ее кажущейся аморфности, выполняла свое предназначение зачастую эффективнее, чем национальные службы... В CIA Цхай не завербовался, хотя настойчиво предлагали, в политику он предпочитал не лезть... Как и в женитьбу, хотя пообещал маме, три года назад умершей от рака, что женится и много-много детишек будет бегать по его дому. Бабушка умерла еще раньше; младших сестренок Цхай всех пристроил в хорошие корейские семьи, жить-поживать, детишек рожать... А отец так и не появился, и никаких следов его Цхай не обнаружил, даже используя возможности, имеющиеся в распоряжении спецслужб. Отправляясь в отпуск летом на тридцатом году жизни, он в принципе был удовлетворен тем, как шел свой ДО сих пор. И с чувством глубокого удовлетворения отправился во Флориду, чтобы пожариться на солнышке, тепла которого ему обычно так не хватало. Практически на пляже его и разыскал курьер, доставивший экстренный отзыв в Контору...

– ...Эта ферма затеряна в лесу, – повторил Инспектор раз в шестой (или одиннадцатый?..), – и по моим данным, те, кто на ней копошатся, не любят, когда суют нос в их дела. А дела, судя по всему, не шуточные. Я не знаю, сосредоточена ли их деятельность здесь, центр это или что там, но подходы к ферме охраняются почище Форт Нокса. Боюсь, мне туда не попасть... Раньше все эти земли принадлежали семье неких Кенвудов, но ее купили за приличные деньги и сотворили подобие крепости.

– Я пройду, сэр, – в шестой (или одиннадцатый?..) раз сказал Цхай.

– Очень на это надеюсь... – вздохнул комиссар Мэллоун.

"Я тоже. Очень.", – подумал Цхай и, чтобы не заснуть, сосредоточился на изучении карты. Ферма и вправду спряталась основательно. Все внешние посты охраны и элементы системы слежения на карте были отмечены, внутренние придется засекать и нейтрализовывать... Цхай не знал, пройдет ли к цели, и что там увидит, но знал, что сделает для этого все возможное. Хоть комиссар и достал его своей болтовней, но Цхай начал испытывать к нему симпатию.

– Брать только носители? – спросил Цхай.

– Да не знаю я, что там брать, эх-х... – устало вздохнул комиссар. Смотри по обстановке. Если бы я там сам был, понял...

Ну и я надеюсь, не кретин, разберусь! подумал Цхай, а вслух сказал: Может, лучше подключиться к системе и выкачивать информацию опосредованно?

– Я пытался... У них там такая защита, что не продерешься. Я с разрешения парижского начальства использовал лучших специалистов, но они не пробились. И к тому же, ну пробьемся, и... они сотрут все к чертовой матери и исчезнут. Две их базы засекли и потеряли таким образом. В компьютерных делах они, видимо, понимают лучше нас... У них сильные кадры, судя по всему, хотя и начали действовать недавно...

– А Управление как реагирует?..

– Никак. По моим сведениям, они еще не знают. Как всегда, исчезновения на арабов списывают. Покамест еще... И на этих, недавно появились... ах да, чеченцев. Ну все равно, дети пророка...

– Может, и так...

– У чеченцев что, дефицит со взрослыми мужчинами и женщинами, способными рожать?.. Я слышал в новостях, чуть ли не воевать с русскими собрались. Кто бы мог подумать, еще два года назад, что Железный Занавес падет...

– Когда Берлинскую Стену сломали, я уже подозревал, – вставил умную мысль Цхай.

– ...и что Империя Зла начнет на кусочки разваливаться! Что с миром делается... девяносто третий на дворе, почти целый век с красными провоевали, а они возьми и сами себя развали...

А кто бы мог подумать пять месяцев назад, что в Нью-Йорке начнут толпами пропадать люди? подумал Цхай, а вслух спросил: – А эти чеченцы... они что, вправду собираются с русскими воевать?

– Аллах их знает. Но не удивлюсь. Исламисты народ еще тот. К тому же там нефтяные деньги замешаны, и судя по всему, от продажи оружия и наркотиков тоже... Мы недавно на совещании регионов задумались о перспективах выхода русской мафии из-за бывшего Занавеса на мировые просторы... Перспективы – хоть плачь... Эти еще себя покажут.

– Такие крутые?..

– Похоже. Им терять нечего, они у себя такую жизненную школу прошли... Если те же чеченцы начнут войну, то мир еще содрогнется. Не думаю, чтобы они в Яблоко приперлись за людьми. Им русских пленных хватит... эти горские народы, на всех континентах...

– Я помню, – кивнул Цхай. – Афганистан.

– Не только... Смотри, это указатель?..

– Похоже.

Комиссар резко затормозил. Цхай мгновенно сконцентрировался, сон как рукой смахнуло.

– Почти приехали. Мы Олбани примерно часа два как миновали?

– Примерно. – Согласился Цхай. – Мы сейчас между Олбани и Москоу, что в Пенсильвании.

– Ты только... поосторожней там. Я не хочу, чтобы... еще один человек пропал бесследно.

– А вы уверены, сэр, что эта ферма причастна к?..

– Не уверен. Но сильно подозреваю. Косвенные факты, собранные мною, свидетельствуют об очень даже любопытных совпадениях... Я одного не могу понять, почему там так много женщин... Неужели феминистки доэмансипировались до создания своей нелегальной военизированной организации...

– Как наци? Они тоже сначала по пивным и фермам группировались...

– Вроде того. Удачное сравнение. И у этих, похоже, схожая с нацистской идеология. И сеть информаторов широко раскинута, я почти уверен, что в нашей парижской центральной конторе кто-то на них работает. Агенты влияния, чтоб их... Только я что-то пытаюсь выяснить, обязательно случаются нелепые совпадения... А позавчера меня хотели укокошить, и я понял, что могу не успеть. Слава Богу, я вдовец, кроме дочери, им некого у меня отбирать... и некем шантажировать. Знаешь, не дает мне покоя это обилие женщин...

– Но и мужчины там есть?

– Кажется, да. Вот это-то и странно...

– Ладно, погляжу я на все это изнутри, будем знать.

– Надеюсь... Мне кажется, что если эти захотят захватить власть, где бы то ни было, им это удастся, эх-х... – снова вздохнул комиссар. – Эти умеют разрабатывать планы революций и ни перед чем не остановятся.

– Почему вы так думаете, сэр? У вас имеется информация... о которой я не знаю?

– Не в этом дело. У меня ощущение, что они, если это они, похищают людей неспроста, и не всех подряд, и критерий отбора очень даже выработан, пусть мы его не знаем, и... куда они деваются, вот в чем вопрос...

А ему, похоже, не дает покоя мысль, что его дочка могла по собственной воле исчезнуть! вдруг осенило Цхая. Умный мужик этот Инспектор Мэ, хоть и нудный, и болтает без умолку. Не хотел бы я оказаться в числе его врагов...

– С Богом, – сказал комиссар, запуская мотор джипа и сворачивая в лес.

...успешно проскользнув мимо датчиков, которые кому-кому, а ему засекать проще простого, и сторожей, по большей части почему-то (!) женщин, он думал, что попадет внутрь незамеченным... проволока с рукоятками и нож делают ненужными пароли и фальшивые документы... заминка вышла уже под самой стеной центрального строения, старинной каменной кладки трехэтажного домины, с увитыми плющом стенами и двускатной черепичной крышей. Из-за угла прямо на Цхая вывернули две здоровенные женщины, каждая из них была на голову выше него, и фунтов на двадцать пять тяжелее. Замерев на долю секунды, обе, они, опять же обе, синхронно, ринулись на Цхая, с явным намерением сплющить в лепешку. Он упал на землю и змеей проскользнул между ног одной из них, тут же вскочил, схватился за ветви плюща, взлетел футов на десять вверх и прыгнул оттуда на голову ближайшей. Об этой уже можно было не беспокоиться, и Цхай, на одном дыхании, падая вместе с нею, выбросил руки, схватил вторую за волосы и подбородок и оказался лежащим на двух женских трупах. Обеим он сломал шейные позвонки – первой ногами, второй – руками. Комиссар приказал: пленных не брать. Все эти прыжки и полеты заняли времени от силы полторы секунды. Кроме глухого падения тел и шороха плюща, не успело раздаться ни звука.

Цхай вскочил. Теперь все надо делать очень-очень быстро. В любую секунду тела могут обнаружить... Ни секунду лишней... Три – и он на крыше. Три – по каминному дымоходу вниз. Какие удобные эти старые дома... Большая комната. Никого в ней. Похоже, зал заседаний. Двери... выберем ту, что направо. Две секунды, и он в соседней комнате. Секунда... Ничего похожего на терминалы, вообще никакой техники... Назад, в дверь прямо... две секунды... галерея, нависающая над холлом... вниз, по лестнице... Голоса!.. Секунда, и он под потолком на громадной люстре... По лестнице вверх – женщина и мужчина. Женщина в кожаной безрукавке и короткой, кожаной же, юбочке, перетянутой широким ремнем с чем-то поблескивающим серебристо на пряжке... как и те две. Униформа?.. Мужчина что-то заискивающе говорит на незнакомом языке. У женщины недовольное выражение лица. Мужчина, похоже, оправдывается... не оправдался! Хлясь!!! Женщина влепляет ему пощечину... Хлясь! Хлясь!.. Хлоп!!! Вторую, третью, и без перерыва, как бы продолжая движение руки – кулаком в лоб... парень падает на ступеньки, и вместо того, чтобы как-то противодействовать или хотя бы возмутиться... скрючивается, скулит и о чем-то жалобно молит... Если бы Цхай был европейцем, у него бы глаза на лоб полезли, а так – он совсем сощурился. Ничего себе, попал. Что за притон садомазо?.. Женщина пнула упавшего ногой в спину, что-то коротко рявкнула и преодолела оставшиеся ступеньки. Исчезла за дверью. Лежащий на ступеньках мужчина приподнял голову, воровато посмотрел по сторонам... Цхай удивился выражению его лица – какое там возмущение!.. жалостливая покорность... и быстро-быстро перебирая конечностями, как обезьяна, на своих четырех, потрусил вслед женщине... Мда-а.

Цхай спрыгнул на галерею и скользнул под стеночкой вниз по лестнице. Замереть на долю секунды... Голосов не было слышно. Может, в подвале?.. Он попробовал ручку двери. Открыто... отворил и проскользнул. Длинная лестница, вниз... рискнем... две секунды и он...

Вот это ДА.

Он ожидал очутиться в подвале, пусть даже обширном, а вместо этого очутился в туннеле, футов пятнадцати шириной, со сводчатым потолком, с виду проложенном совсем недавно – покрытие стен не успело потускнеть, и мягкий пластик на полу совсем не был истерт ногами... Двери, двери, двери – насколько хватает взгляда, а хватило его до поворотов... Цхай насчитал четырнадцать дверей в обе стороны и мысленно присвистнул. Да что тут такое?!.. Секретная база какая-то, что ли?.. А если подпольная организация, то в нее обязательно входит парочка мультимиллионеров... Голоса!.. Рискнем – первая дверь справа... Полсекунды... Притворив ее за собой, Цхай застыл. Дверь явно звукоизолирована – ни малейшего шороха из туннеля не слыхать. И темно как у негра в лавке... Цхай надвинул очки ноктовизора, повернулся к двери спиной и чуть не описался от ужаса.

А кто бы на его месте не?..

53. ВЫНУЖДЕННЫЙ ПРИВАЛ

...Пит вышел в холл, встречать новоприбывших. Убирать трупы нонок было уже некуда и некогда, и Грэй посоветовал хозяину дома: – Кинь ему там сколько надо, и пусть укатывает. Скажи, что вышло недоразумение... придумай что-нибудь. Он все равно, брат, не сможет найти твоих женщин, будь он хоть Шерлоком, Эркюлем, Ниро, Майком, Стивом, Перри, Жюлем и майором Прониным в одном лице.

Когда Пит вышел, Вилли задумчиво произнес: – Я вот думаю все время... Откуда ты знаешь столько всяких типов... Если ты не из Квартала родом, а нейтралки уже не осталось совсем, где ты мог ныкаться на вражьей территории так долго и не попасть в лапы тварей...

– Совет, Вилли. Если хочешь что-то спрятать, положи на самом видном месте.

– Это ты к чему?..

– К тому, что ножницы и всякие мелочи в доме вечно оказываются в самых неожиданных местах... – Грэй подошел к окну и выглянул в щель между портьерами. – Пит, похоже, договорится... вот, уже идет к дому... весело бы нам было, если бы кто-то незапланированный пожаловал...

– Ты не ответил, – настойчиво продолжил Квайл, – эти типы все кто? Где ты с ними познакомился? И кстати, у тебя и этого Пита похожие акценты. Вы что, из одних мест?..

Грэй повернулся к напарнику. Улыбнулся.

– Да, так, где только не приходилось... с некоторыми в библиотеке, с некоторыми в трамвае по пути на работу, с некоторыми дома... за ночь по типу глотал... А что касается твоего кстати – тут ты в яблочко влепил, что да то да.

Вилли, по выражению лица видно было, попытался переварить услышанное. Но ему это плохо удалось... Тем временем Пит вернулся в дом и запер входную дверь. Выглядел он неважнецки.

– Если бы это была правда... ТО, ЧТО Я СОВРАЛ КАРПЕНТЕРУ... ЕСЛИ БЫ Я ВЕРНУЛСЯ В ДОМ, И МЕНЯ ВСТРЕТИЛИ ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА... А НЕ ТРУПЫ И... – Пит вздохнул и мрачно огляделся.

Грэй не стал информировать Пита о том, что услышал эпитеты, адресованные в свой и Квайлов адрес. Мужик не в себе, надо сделать скидку на это. К тому же концепция телепатии ему навряд ли знакома. Он по другой части... не из этой "степи"...

– Пит, на сборы пять минут, хватит?.. – спросил он земляка.

– А шо мне сбирать?.. – ответил тот вопросом на вопрос.

– Ну тогда вперед, – кивнул Грэй.

..."роллс-ройс" одной из самых первых моделей был так же шикарен, как его внуки и правнуки. За рулем сидел хозяин, а Грэй и Вилли расположились на заднем сиденье. Авто неслось с солидной скоростью, миль сорок, и Грэй прикинул: успеваем?.. Они успевали. Грэй не был уверен на все сто в достоверности имеющейся в его распоряжении информации. Но хотел верить, что не ошибся – ни в кандидате, ни в "нужном месте", в котором надо быть в нужное время. Точность попадания и требовалось обеспечить, точность попадания и обеспечивал сейчас несущийся в ночь лимузин Пита.

Вдруг Вилли задумчиво произнес, тихо так, но Грэй расслышал: – Не врал, значит... м-да-а... – и тяжко вздохнул. – Ты о чем?.. – отреагировал Грэй. Вилли второй раз вздохнул и сказал: – Лес, дерьмо, чтоб ему... Значит, бывает он, не легенды это... И дышится по-другому, аж странно... Грэй тоже вздохнул: – Вот. Что да то да, а если еще остановить кар и на травку прилечь... И этого они вас лишили. – Вилли скрежетнул зубами: Твари... Слушай, а они в лесу тоже живут? – он стукнул кулаком по сиденью. – И в лесу, – кивнул Грэй. – И такие же стервы?.. – Вилли смачно продолжил ряд названий и эпитетов. – К несчастью, да.

– Хоть солнце они у нас не украли...

– Это да. До звезд им не дотянуться.

– Смерть нонкам.

И они оба замолчали. Пит в разговор не встревал, только пару раз коротко обернулся. Он явно не пропустил ни слова.

Утро застало их в дороге. Грэй объявил привал, когда они въехали в Олбани. И понес же их черт так далеко от Большого Яблока! мрачно подумал Грэй. Мало ноночьих нор в Городе, что ли... изгрызли мегаполис за считанные месяцы... Впрочем, зря я так. У меня масштаб взгляда гораздо крупнее, обзор шире, информированность на порядок выше. Мне бы прийти сейчас к главному начальнику и все рассказать. Но хрен с маслом мне кто поверит, то-то и оно. Слишком невероятно, по их мнению. Чтобы бабы и такое "замутили"!.. Они, конечно, стервы и все такое прочее, но чтобы ТАКОЕ!.. Потом, когда поймут, что очень даже ЧТОБЫ ТАКОЕ, поздно будет. Исторический факт, блин...

О мотелях, само собой, в десятых годах и мечтать не стоило. Выбрали скромный отель. "Роллс", остановившийся у его дверей, выглядел как боевой слон у подъезда "хрущобы", и, попросив Пита снять комнаты, Грэй пошел договариваться насчет "парковки" в каком-нибудь сарае, чтоб не светиться, кто их знает, тварей патлатых, вдруг и здесь сейчас шныряют. Они с Вилли еще в пути переоделись в подобающие эпохе костюмы, одежда Питова дворецкого вполне Квайлу подошла, а с Питом у Грэя габариты совпадают. Сыны одной и той же "окраины", все же... Грэй неожиданно для самого себя уловил, что испытывает к Непыйводе странную, щемящую сердце симпатию. Подумал: если все мы – файлы в каком-нибудь невообразимой Вселенской Сети мириад-восемьдесят шестой модели, то у нас с Пэтром явно одинаковое "расширение"... Имена у каждого свои, как и положено файлам, зато после точки три буквы: ю, кей и аар... Договорившись насчет авто, он вернулся в вестибюль. Вилли сидел в кресле под каким-то фикусом в кадке, полускрытый от взгляда, и "пас" вход. Пит разговаривал с портье. Физиономия у Пита была кислая. Грэй понимал его, как никто... "Но если бы ты видел всю полноту картины, у тебя бы волосы дыбом встали", – позавидовал он неведению Пита.

Не вынимая руки из кармана, Вилли шагал за Питом, Грэй замыкал шествие. Пит снял три смежные комнаты, повезло, в отеле таковые имелись. Грэй пооткрывал две внутренние двери и позапирал все три внешние. – Водные процедуры и – спать! – провозгласил и подал личный пример.

...расхаживая по своей комнате, он растирался жестким полотенцем, постанывая от наслаждения. Крикнул: – Я первый на вахте! Вилли, четыреста минут сна, потом сменишь!

Возмущенный голос Вилли донесся из дальней комнаты: – Лучше ты спи давай! До полуночи! Я пригляжу за порядком!

– Тебе скока лет?! – Грэй остановился и опустил полотенце. – А что такое? – голый и мокрый Вилли показался в проеме, ни клочка одежды на нем не было, но переброшенный через плечо ремень с кобурами присутствовал неотъемлемо. – Нет, я спрашиваю, ты какого, блин, года?! – рявкнул Грэй. Ну, я точно не знаю... – смутился Вилли. – По поводу моего рождения ни одна церковь не почесалась, чтобы занести дату в книгу. Думаю, примерно двадцатого-двадцать первого... – он замолчал. – Вот. И сколько тебе лет? повторил Грэй. Вилли ответил: – Ну что пристал... Значит, примерно двадцать два, может, три... тьфу, сейчас и не поймешь... мы в каком годе?

– Тринадцатом. Тыща девятьсот. Вот... и ты до сих пор не усвоил, КАК надо отвечать старшему? Тебе что, Кодекс Напарничества процитировать? ехидно поинтересовался Грэй. – Ну-у... – Вилли опустил глаза. Почесал затылок. – А в каком ты звании? – добил Грэй, сурово глядя на него. Лидер отряда... – прошептал Вилли. – Вот. Типа как майор. И тебя еще приходится учить дисциплине! Р-разложение, блин... – Грэй негодующе покачал головой.

– ДА, СЭР!!! – рявкнул Вилли и стукнул пяткой о пятку, за неимением каблуков. – Приказано спать четыреста минут, потом заступить на дежурство!! Разрешите исполнять?!

– Разрешаю. Идите. – Грэй улыбнулся. – Во-от, другое дело...

Вилли четко развернулся через правое плечо и шагнул вон из комнаты. Тут же всунул назад голову. – Слушай, ты, дженарал злобный, а ты-то в каком звании-то... блин?!

– У меня их много! – оживился Грэй. – В одной армии я потом и кровью дослужился до капрала, в другой сразу в Капитаны угодил и тут же выбыл по ранению, в третьей путем подкупа, лести и лизания седалищ произвелся в полковники второго ранга и дослужился бы до старшего майор-сержанта, но заскучал трахать маршал-сержантских жен и обрабатывать ихних прыщавых дочерей, потому сам себя уволил в запас, из четвертой дезертировал рядовым, сразу, в пятой добрался до должности младшего уборщика храма чис... – он осекся и замолчал. Вилли молниеносно впрыгнул обратно в комнату и профессиональным голосом контрразведчика произнес: – Ага. Тут-то мы и проговориться изволили... мда-а. Я знал, я ждал...