Текст книги "Аз победиши или Между землёй и небом - война"

Автор книги: Сергей Стульник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 30 страниц)

Шутка насчет танцев – всего лишь шутка. Не хватало – девчонку с собой вниз утащить!.. Он уже чувствовал, как знакомое ощущение всемогущества наполняет его, как, настроенная музыкой на определенную волну, концентрируется воля, как непреодолимое желание будоражит кровь, как колкие прикосновения азарта щиплют кожу, все плывет и искажается перед глазами, мысли, сплетенные в тугой комок, обрушиваются вниз, ниже пяток, ниже пола, а душа расправляет крылья, мощными широкими взмахами, и рывком подымает тело и разум за собою...

– Держись, брат, – прохрипел Грэй и схватил Вилли, прижался к нему...

– ...Потому я и выбрал дансинг, – прокомментировал Грэй, широким жестом приглашая Квайла осмотреться. – В этом году, как пить дать, здесь еще не танцуют, но зал уже есть, я читал в газете об этом.

Вилли, еще немного бледный после пикирования в глубь времени, ошалело поболтал головой и покорно осмотрелся.

– Есть, – согласился. И вправду, зал был. Только функции выполнял абсолютно другие. Изначально построенный как помещение для ресторана, он в данное время выполнял именно эти функции. Точнее, именно сейчас НЕ выполнял – ремонтировался. Это временное обстоятельство, информацию о котором тоже узнал из газет, Грэй и использовал.

Воняло причем премерзко. Грэй чихнул. Никогда не любил он всякие такие "химические" запахи: красок, растворителей, лаков, и тому подобные. Поэтому как бы заблокировал волевым усилием свое обоняние, после того как чихнул. "Веки" для носа – пара пустяков, долго ли умеючи.

А зря.

Но Вилли был начеку, и его природный одор сработал безотказно.

– Слышишь, Торопыга... сдается мне, снова тот же запах... Ну, помнишь, агентство Джо, ТОГДА ночью?.. – И это "тогда" Вилли произнес, словно происходило оно лет пять назад, а не неполных двое суток. Именно таким было его субъективное ощущение, и оно ненароком проявилось в слове.

– Е-мое, – ругнулся Грэй и распахнул "веки".

Аромат духов "HX" висел в воздухе, едва уловимый, но это и неудивительно, в коктейле с вонью красок и лаков... Грэй молниеносно огляделся. Кроме них двоих, в зале не было никого, это точно. И никого в пределах телепатической досягаемости. Но аромат присутствовал, сюрприз неожиданный и неприятный...

– А чтоб тебя... ты прав, Вилли.

– Торопыга... – сказал вдруг Вилли. – Мне кажется...

– Уходим, – скомандовал Грэй. – И быстро.

...просочившись наружу через кухонные помещения, напарники двумя стремительными тенями скользнули за угол и канули в ночь. Не бежали. Но передвигались очень споро. Лишь удалившись футов на пятьсот, Грэй замедлил темп и вопросительно взглянул на Вилли. Благодаря полной луне Квайл увидел этот взгляд, и продолжил свою мысль: – ...или я ошибаюсь, но... этот запах. Узнал я его.

Наконец-то, подумал Грэй.

– Ну и? – спросил вслух.

– Мне и в голову не приходило, потому что очень уж невероятно... но ты прав, я его знаю, и должен был помнить.

– Вот. Кэри. Так?

– Она самая... – Вилли скривился. Воспоминание приятным не назовешь. Но куда денешься – было. – Ты знал?

– Не все. Но кое-что. – Грэй движением руки затормозил Вилли и направил того в какой-то узкий проход между строениями.

Они оказались в тупике, этаком аппендиксе между соседними домами. Всякий хлам загромождал единственную дверь, гипотетически могущую позволить выйти. – Вилли, такой запах был не только у нее. Она просто им злоупотребляла...

– Верно. – Согласился Вилли, помогая Грэю оттаскивать в сторону поломанные доски и всякую прочую ерунду.

– ...а вообще в ближайшем окружении известной тебе особы принято пахнуть так, Госпожа любит запах этот...

– Твари вонючие. – Лаконично прокомментировал Квайл-младший.

– Вкусы относительны. Каждому свое дерьмо. – Грэй убрал последний обломок и повернулся лицом к "устью" тупика. Он не думал, что их кто-то преследует, доступный ему уровень спектра был пуст, но в Пути, со всеми его остановками, всяко случается... Аромат ЕЕ любимых духов – пример наглядный. Точнее, "в-носный". Неужели выследили, талантливые какие?..

– А мы – в Пути, со всеми его остановками... – пробормотал он и, хэкнув, с разворота ударом ноги вышиб дверь.

44. НЕКЛАССИЧЕСКИЙ ТРЕУГОЛЬНИК

...бизнес шел своим чередом. Стэн сиднем сидел в конторе, начальником над гуртом булгахтеров, а Пит мотался по делам фирмы куда надо. В шинок побратимы больше не ходили, времени не оставалось. Как подобает солидным деловым людям, устраивали party в особняке, купленном в шикарном и престижном районе. Как на Пита, так он эту домину видал в гробу, но Стэну все эти господские привычки по нраву пришлись, и он махнул рукой. Только поставил условие – чтоб девки, которых Стэн таскал к себе по ночам, не заходили на "половину" Пита, в левое крыло. Побратим на полном серьезе инструктировал своих коханок, чтоб не лазили "налево", но некоторые (бабы, известное дело, любопытства полна дупа!), ослушавшись, лезли; ежели попадались на глаза Питу, горько жалели. Одной непрошеной вторженке он так врезал, не рассчитав силы удара, что челюсть своротил. Потом, правда, прислал в шпиталь корзину цветов, как тут заведено, и чек на пять сотен... Не со зла ведь бил. Под горячую руку попалась. Поправившись, упорная девка неожиданно появилась на "левой половине" вновь. Пит был как раз дома, увидав ее, не поверил очам своим. Потом хотел снова своротить челюсть, чтобы для равновесия, в другую сторону, но остановил руку, поднятую для удара, и буркнул: – Ну шо надо?..

– Меня зовут Кэт, – ответила настырная вторженка. – А тебя Пиэтрро, да?.. Подожди, не сворачивай, дай сначала скажу...

Ничего лучшего за свободу, знал Пит, в жизни нэма. Но вдруг понял, что свобода и одиночество – на самом деле вовсе не одно и то же. Понял он это, когда его холодную мертвую постель согрела и оживила Катруся.

На окаянную Ганку она не была похожа ни телом, ни лицом, ни характером, и это сыграло определенную, хотя и не самую главную, роль. Самую главную, премьерную, роль сыграло то, что Кэт взяла его в осаду и добилась-таки своего – крепость ненависти Пита пала, выбросив белый флаг. Он выгнал ее, не дал сказать ни слова; но хоть челюсть снова не свернул. Она пришла еще. Выгнал. Еще. Дал сказать, потом выгнал. И еще... Дал сказать, и не выгнал сразу, чуть погодя... А она – снова пришла. Много чего успела сказать, прежде чем выгнал. Снова и снова... В конце концов она пришла, ничего не сказала, а он – не выгнал. Осталась... Побратим аж подскочил, когда увидел их вместе!..

Холодную одинокую постель Пита она согрела не сразу, после того как осталась. Он боялся, что не совладает с собой, как тогда, в Канаде, но и тут победило терпение Катерины. Она была из тех женщин, которые, поставив перед собой цель, добиваются ее с неколебимым упрямством и всепобеждающей энергией, и им удается одержать победу, потому что ко всем прочим, чисто женским, достоинствам, у них имеются вдобавок ум и природный талант, который мудрые французы метко зовут ШАРМ. Подобное сочетание достоинств в одной особи встречается нечасто, но встречается. И дремлет – до появления подходящего для симбиотического сращения объекта... И для того, чтобы включить в них "механизм", в "прицеле" должна появиться достойная цель. Женоненавистник Пит Непивода, видный собою, на лицо симпатичный, высоченный мужчина с шестизначным банковским счетом – достойная цель для предприимчивой женщины родом из Нью-Йорка, города хищников и жертв, с детства наученной мамой и жизнью, что для того, чтобы жить сытно и без проблем, самке нужно найти себе сильного самца. А то, что женоненавистник – дополнительный плюс. Тем интереснее поразить цель, которую пытались до нее поразить многие охотницы, но промахнулись. Верх наслаждения – не только добыть главный приз, но и обойти в гонке соперниц!..

Впрочем, поступить с Питом как равнодушная эгоистичная стервоза Кэтрин Джейн Осборн, к собственному изумлению, не смогла. Вдобавок ко всем ее достоинствам у нее еще имелось и собственное понятие о честности. В принципе, именно это ей и помогло добиться цели. Потому что могло так случиться, что коса налетит на камень, и коса сломается. Именно честностью она взяла Пита. Когда их отношения зашли слишком далеко, чтобы считаться ни к чему никого не обязывающими, и она почувствовала, что, во-первых, НЕ ХОЧЕТ бросать собственную жертву, обчистив и урвав свой кусок, а во-вторых, именно ОН неожиданно оказался, быть может, настоящим Принцем, о котором мечтает всякая женщина, если она еще – женщина, а не просто организм с хватательными функциями, озабоченный лишь собственным выживанием, Кэт выложила Питу всю правду об изначальных мотивах своего второго появления на левой половине особняка. И выяснилось (Пит ответил искренностью на искренность), что он знает о ее прошлых жертвах почти все, что полная информация о ее тернистом жизненном пути давно собрана квалифицированными специалистами Агентства Пинкертона, в том числе и все подробности ее отношений с Лорелейн, и что Пит, прикидываясь жертвой, был готов к худшему, но...

НАДЕЯЛСЯ НА ЛУЧШЕЕ. Эта настырная черноволосая ведьмочка околдовала его, поселилась в его душе, выгнав оттуда поганым веником Ганку.

Потому шо, бес тебя дери, сказал Пит убитым голосом, я не желаю оставаться один, в мертвой постели...

Вот и вся история. Сама по себе достойная отдельного романа листов на тридцать пять (авторских). Охотница выбрала жертву, а оказалась жертвой сама, жертва оказалась охотником в засаде, но выяснилось, что ружье заряжено вместо картечи праздничным фейерверком. Бывает, сказал Пит. И добавил, шо его очень беспокоит, как быть с Лорелейн. И спросил, шо делать-то теперь будем?..

Кэт не сказала в ответ ни слова. Она сделала, и то, что она сделала, было красноречивее и жарче любых, самых неистовых слов.

Лорелейн, которую Кэт познакомила с Питом на следующий же день, на удивление быстро и органично вошла в их тесный мирок на двоих, который эластично раздвинулся и принял третью. Тем самым дав ответ на все вопросы. Две женщины, которых свела судьба и которые любили друг дружку, странным образом сумели полюбить и мужчину, хотя подозревали, что ни один самец недостоин этого чувства.

Но самым странным порождением этого любовного треугольника явилось то, что, как выразился сам Пит, "сказал бы мне хто, шо после Ганки смогу у душу впустить аж ДВОИХ, я с такого хумора смеялся бы, пока не упав!".

Стэн наблюдал за событиями, происходящими в левом крыле особняка, с понятным изумлением и закономерным недоверием. Когда все страсти улеглись и на все вопросы нашлись ответы, он развел руками, порадовался за побратима, но с того дня Пит стал замечать, что сам Стэн изменился. Правое крыло уже не жило бурной ночной жизнью (если Пит не уезжал по делам, то вся ночная жизнь, и весьма бурная, сосредотачивалась теперь в левом!), Стэн пропадал в конторе допоздна, а приехав, ужинал в одиночестве и ложился спать. На неоднократные приглашения Пита ("Стэцько, ты шо, сдурив?! Та прыходь к нам, вып'емо, побалакаемо, а може, у якыйсь ресторант учетвером пидэмо, га?..") отвечал отказом. Пит озабоченно пожимал плечами, но, занятый бизнесом и "своимы дивчаткамы", не успевал следить за состоянием побратима. Когда Стэн вошел в их общий кабинет и заявил, что желает продать свою долю и уехать в Украйну, Пит не просто изумился. Он был настолько ошарашен, что лишился дара речи, надолго, и ни словечка не молвил, пока побратим излагал. Старый винокуренный завод, с которого началось становление фирмы, на котором они выпустили первую партию жуткого сорокатрехградусного пойла "Gorilcka z pepper", неожиданно ставшего настолько популярным, что вытеснило с рынка текилу и ром, Стэн предлагал Питу оставить за собой, так же как и все торговые предприятия, виноградники в южных штатах и новые спиртовые заводы, выпускавшие алкоголь с маркой "NEPYWODA Co" тысячами галлонов в сутки. А все предприятия, входящие в картель "HOM NEP", продать целиком или по частям, и выплатить вырученный кэш ему, Стэну. Когда Пит услышал отакой план, к нему срочно вернулся дар речи, и он наотрез отказался: "НИ".

Стэцька он переупрямил. Не для того они создавали Фирму, чтобы ее резать. Пит не стал об этом говорить побратиму, не стал и напоминать, что они побратимы, а не какие-нибудь там янки. Он просто стоял насмерть. Грозил долгим судебным процессом (хоть шо-то у гамэрыканцив по розуму зроблэно! – подумал), уговаривал остаться и не делать глупостей, предлагал свой план... Уговорил. Полностью отходящий от дел компаньон получал свою долю в виде денежной выплаты, разбитой на несколько частей. И от успехов Фирмы зависело, как быстро эти части будут выплачены. В том, что выплатит побратиму его долю, Пит не сомневался. Человек для поездок, который заменит его самого, у него уже был подготовлен. А то, что он сам будет сидеть в городе, в конторе, его не страшило. Катруся и Леся только обрадуются, да и им поможет, в модном салоне, который они задумали открыть на Пятой Авеню. С той поры, как узнал, что свобода и одиночество – не одно и то же, Пит ощущал небывалый прилив сил, и верил, что все проблемы решит. Уход побратима был как удар в спину, но и его он переживет, должен пережить...

Стэцько уехал через неделю после их разговора в кабинете. Больше Пит его не удерживал, хотя чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним. Но каждый человек имеет право на свой выбор. Стэцько Хомченко, бывший Стэн, его сделал. Он, Пит, бывший Пэтро – тоже. Все силы, все способности свои он направил на то, чтобы приумножать состояние. Не для того, чтобы купить больше особняков и заводов. Для того, чтобы женщины, ответственность за которых он взял на себя и которые платили ему жаркой любовью, никогда ни в чем не нуждались. Как и дети, которые обязательно у них будут, и которых они все трое будут любить одинаково сильно. Вот так, решил для себя Пит. Не чаял, не гадал он, что доле угодно было сделать его нью-йоркским бизнесменом, обожающим больше жизни сразу двух прелестных женщин, а вот она рассудила по-своему.

Главное, что все кругом перестали одевать личины огрызка-москаля, и Пит без опаски мог позволить себе пропустить сколько угодно порций виски. Со временем оно ему стало даже нравиться. Состояние росло, любовь втроем со временем не угасала, а наоборот, разгоралась. Симбиоз оказался неправдоподобно жизнеспособным. Пит даже стал побаиваться, по принципу когда слишком хорошо, это плохо.

...Катерина исчезла внезапно. Чего угодно мог ожидать от доли Пит, после того, как она одарила его любимыми женщинами и тут же забрала побратима. НО НЕ ТАКОГО!!! Ушла из дому, к доктору, и не вернулась. После осмотра вышла из клиники и словно растворилась в воздухе...

Искали по всей стране. Сколько денег потратили Пит и Леся на частных сыщиков и фараонов, страшно и подумать. Но все – безрезультатно...

45. ВПЕРЕД В ПРОШЛОЕ – 2

...склад был освещен плохо, и пару раз Грэй крепко приложился лбом о какие-то коварно подставившиеся углы ящиков; Вилли повезло больше – он топал сразу за Грэем, да и ростом не вышел. Это планида высоких постоянно о что-то стукаться, притолоки, поручни в муниципальном транспорте...

Потирая лоб, Грэй наконец выбрел к широким двустворчатым дверям. Жестом показал Вилли спрятаться за какую-то бочку, а сам потрогал створку. Не заперто – створка подалась. Приоткрыл на пару эсмэ и высунул краешек глаза. Взору открылась небольшая каморка, из которой еще одни широкие, сейчас распахнутые, двустворчатые двери вели дальше, а в углу на стуле спал какой-то тип в грязной, явно рабочей одежде. Он прислонился к стене щекой и безмятежно храпел. Вытянув в сторону Вилли руку, Грэй отогнул ладонь вверх на девяносто градусов и сделал "толкающий" жест – оставайся, мол, где стоишь. А сам, открыв створку, шагнул в "предбанник" склада. Бесшумно скользнув мимо спящего типа, просочился в контору. Большое помещение со сводчатым потолком, разделенное невысокими, мэ по полтора, перегородками на закутки, открылось его взгляду. Грэй просканировал на всех доступных ему уровнях спектры, подключив и свой природный одор. Ни мыслей, ни запахов подозрительных не уловил, только из сна типа мимоходом выхватил очень яркий образ: пышная блондинка с физиономией, вульгарной до безобразия, широко расставив согнутые в коленях толстые ноги, засовывала себе во влагалище двухлитровую бутылку из-под шампанского. Причем уже наполовину засунула. В реальности яви такого без последствий для здоровья быть не может... Ну и сны у него! восхитился Грэй. Сторож спит, служба идет.

Выбросив смачную картинку из головы, Грэй устремился по проходу между кабинками, в каждой из которых стояли стол, стул и маленький шкафчик. Кабинок было много. Широко развернулись хлопцы, одобрительно подумал. Знай наших!

Замок открылся без проблем, потому что все проблемы, связанные с открыванием замков, априори устранены для того, кто имеет в кармане универсальную отмычку Made in... Впрочем, мир, в котором изготавливают такие полезные штуки, в рекламе не нуждается. Кому надо, знает. Войдя в кабинет, Грэй притворил за собой дверь и уселся за стол. Простой, но обширный, внушающий доверие своей солидной крестьянской массивностью. Открыв верхний левый ящик, Грэй добыл то, что искал, и что, как надеялся, именно здесь находится. Подсвечивая крохотным фонариком, входящим в тот же "комплект", что и отмычка, Грэй провел пальцем по странице записной книжки, добытой из ящика стола, отыскал нужную запись, удовлетворенно хмыкнул и положил книжку на место.

Аккуратно закрыв дверь кабинета, проскользнул мимо спящего сторожа (блондинка, почему-то ставшая брюнеткой, но по-прежнему рубенсовских форм, засовывала вторую бутылку в анальное отверстие; поблескивающее донышко первой, невероятно растянув губы влагалища, виднелось чуть выше; прижавшись подбородком к груди восьмого размера и высунув язык дюймов десять длиной, толстуха попутно лизала вставший сосок величиной со сливу), оказался на складе и притворил за собой створку. Ствол пулемета Вилли, направленный ему в лоб, опустился. Кивнув напарнику на дверь, ведущую в тупичок между домами, Грэй направился к ней.

– ...Неудобно все же, – говорил Грэй на ходу, – таскаться со всем этим снаряжением. Другие времена, другие нравы... постоянно переодеваться... Я вот помню, в комбезе-хамелеоне, который у меня был на... – он осекся.

Вилли с громадным интересом спросил: – А где-е это НА???

– Далеко. Потом как-нибудь расскажу, это совсем другая история. Грэй остановился на очередном перекрестке и повертел головой. – Нам сюда, – повернул направо.

Дом с нужным номером – третий от угла. Старый, еще до эпохи парового котла построенный трехэтажный, на высоком фундаменте, особняк. Он едва угадывался во тьме за узорчатой чугунной решеткой. Ни в одном окне – ни отблеска света.

– Спина к спине, – прошептал Грэй ритуальную формулу солдат Квартала, – на войне как на войне.

Он не чувствовал ничего мысленно, но это еще не значило, что там ничего и нет. Он не раз с сожалением убеждался, что телепат он действительно "зачаточный".

– А если все же мы помрем, и в аду пивка попьем, – ритуально же ответил Вилли напарнику, и они перемахнули ограду, Грэй первый, Вилли следом... Встав на плечи напарника, Квайл дотянулся до подоконника одного из окон первого этажа. Уцепился кончиками пальцев, рывком подбросил тело. Грэй внизу сместился в сторону от окна, развернулся стволами в сторону ограды. Вилли открыл окно без проблем, хотя и без спецприспособлений (кто рожден и вырос в Городе, проникать в запертые помещения учится с пеленок! А может, у Вилли это – генетическое), влез, ступил на пол, осмотрелся комната в зеленоватом свете ноктовизорных очков выглядела призрачно, но была пуста, и это главное, – высунулся и махнул рукой: давай, мол! напарнику. Выпрямившись, развернулся спиной к оконному проему и получил в челюсть правый крюк сокрушительной силы.

46. ЗА ВСЕ НАДО ПЛАТИТЬ

– Я не хочу слышать, сколько мы потратили, – раздраженно сказал Пит старшему бухгалтеру, – я знаю, что основные фонды не затронуты, а прочее меня не интересует. Я трачу свои деньги, черт побери! Фирма процветает, прибыли растут, и это мое личное горе, на что я трачу свою долю...

– Но, мистер Неп, уже более полугода прошло... – вновь попытался возразить бухгалтер.

Пит грубо прервал его:

– Убирайтесь вон!! – чего раньше себе в обращении с сотрудниками не позволял. Но старик влез не в свою епархию, и к тому же в неподходящий момент влез: час назад Пит получил из Чикаго донесение, что обнаруженный на берегу озера труп женщины, по приметам похожей на разыскиваемую, был опознан ее мужем, местным жителем...

Да, он прав, подумал Пит, когда за оскорбленным седовласым бухгалтером закрылась дверь. И если Катруся жива еще, то уже родила...

И в этом заключалась самая горькая горечь правды.

Он снял с вешалки шляпу и вышел в конторский зал. Разгороженный на закутки невысокими перегородками по новой моде, он был полон усердно работающими клерками. Еще полгода назад половина души Пита жила здесь, с ними. Он живо вникал во все детали и испытывал наслаждение от бизнеса. Большее наслаждение он испытывал только дома, где жила вторая половина его души. Он бы целиком поселил ее дома, с любимыми женщинами, но сознавал, что настоящую свободу ему и им даст только экономическая независимость, так уж есть, и никуда не денешься. Деньги – это власть. У кого ее нет, тот чей-то раб. Этому Пита учили с самого первого дня, как он ступил на землю благословенной земли, званой Америкой.

О прошлой, заокеанской жизни, оставшейся призрачной дымкой в памяти, напоминала только торбочка с родной землей, которую Пит по-прежнему носил на шее, упрятанную в золотой медальончик. Да дни смертей батько и мамы, в которые он неизменно ходил в церковь и поминал их, жертвуя немалые грошы на убогих и сирых.

Теперь здесь, в конторе, душа Пита не жила даже маленькой частицей. Половина ее по-прежнему обитала в доме, отданная Лесе, а вторая... Вторая страдала, мечась по всей стране и за ее пределами, расколовшись на тысячи кусочков, по одному на каждого сыщика, до которого дошло сообщение о пропавшей Кэтрин Джейн Осборн, тридцати лет, белая, англиканского вероисповедания, приметы прилагаются...

Пит вышел на улицу, драйвер распахнул перед ним дверцу автоэкипажа, хозяин сел, сказал: "Домой", и они поехали домой. Пит всю дорогу молчал, рассеянно смотрел по сторонам. Времена, когда он надеялся случайно увидеть в толпе родное лицо, миновали. Теперь он уже на такую счастливую случайность не надеялся... На перекрестке Тридцать Второй Вест и Кэббот-стрит дорогу экипажу перегородила ломовая телега, груженная сеном, там что-то случилось с упряжью, и извозчик, вяло поругивая лошадей, возился с ремнями. Вездесущие уличные мальчики, само собой, комментировали происходящее. Какая-то женщина лет сорока, в одежде служанки, с корзиной, полной овощей, стояла неподалеку и тоже наблюдала за событием. Драйвер вылез и пошел к извозчику торопить события. Пит угрюмо посмотрел ему в спину. Вздохнул. Раньше он бы выскочил сам, помог извозчику, потрепал лошадок по холкам, погладил по крупам, улыбнулся мальчикам, хотя эти сорванцы порой и надоедливы до беса...

Рассеянно скользнув взглядом правее, Пит вдруг отметил, что женщина с корзиной пристально смотрит на него. Ее лицо ему было абсолютно незнакомо. Может, служанка одного из приятелей-бизнесменов, узнала его, Пита?.. Но что ей надо, уставилась-то, уставилась!.. Он ответил ей таким же взглядом в упор. Она не опустила глаза, и Пит немного удивился. Обычно в этом городе женщины низшего сословия себе так не позволяли смотреть на господ, разъезжающих в автоэкипажах. Если сами не были молоды и пригожи собою. Молодость и красота многое позволяла в этом городе женщинам. Пит вопросительно приподнял брови, женщина не отреагировала, продолжала пялиться темными глазищами. И Пит вдруг ощутил, как по спине побежали ознобные "мурашки". Он внезапно почувствовал себя "не в своей тарелке", как говорят янки. Будто это он, ОН НЕ ДОЛЖЕН так СВЕРХУ смотреть на эту служанку, ОН должен опускать подобострастно взгляд, а вовсе не она. Не он "сильный мира сего", а – наоборот! И помимо воли Пит опустил глаза... Опомнился, встрепенулся, поднял их снова, но, выходит, лишь затем, чтобы зафиксировать исчезновение странной женщины. Мелькнули подол платья и край корзины, и незнакомка канула за углом дома.

Ошалело помотав головой, Пит раздраженно крикнул драйверу: – Джеймс, садитесь на место, поедем по другой улице!

Отпустив драйвера, Пит открыл своим ключом калитку в узорчатой чугунной ограде и вошел домой. Особняк, после исчезновения Катруси воспринимаемый Питом как скорбное место, таковым и выглядел для него, хотя для других, наверное, внешне не изменился. Он предлагал Лесе сменить дом, ей тоже каждый уголок напоминал о Кэти, но она сказала: "А вдруг Кэти вернется, она же сюда вернется!", и он согласился – "ТАК". Все эти полгода они с Лесей жили в ожидании, оно окрасило их взаимоотношения в грустные, пастельные тона, но кроме как в объятиях друг у друга, они нигде не могли, естественно, отыскать утешения, и потому сблизились настолько, что исчезни теперь кто-то из них двоих, вслед за Кэт, – и оставшийся (оставшаяся) умер(ла) бы не сходя с места.

Пройдя через лужайку по дорожке к ступенькам, ведущим к двери, Пит остановился. Одна из створок была приоткрыта. Слуги обычно никогда не оставляли двери нараспашку, даже старая Фло, цветная кухарка, изумительная повариха, но находящаяся уже в том возрасте, когда начинают забываться события последних дней. Впрочем, Фло через парадное и не ходила. Пит пожал плечами и вошел в холл. Пусто. По спине побежали "мурашки"... Он бросил шляпу на пол и быстро зашагал в большую гостиную первого этажа, в которой Леся обычно ждала его (и возможных сообщений о судьбе Кэт!), читая какой-нибудь немецкий роман или сборник стихов. Он входил, присаживался рядом, целовал ее пахнущие ожиданием распущенные золотистые волосы, она прижимала к своим иссушенным тоской губам его ладони, целовала каждый палец, потом он поднимал ее на руки и нес ее, маленькую и хрупкую, доверчиво прильнувшую к нему, такому большому и сильному, наверх, в их спальню, и там они любили друг друга, и только там, в постели, ТРЕТЬЯ была с ними почти зримо, привычно и полновластно, будто никуда и не исчезала... Господи Исусе, думал теперь всегда в постели Пит, исцеловывая ножки Леси, почему мы не ценим те мгновения, которые нам отпущены, и не наслаждаемся каждым из них, пока не поздно, и пока те, кого любим, рядом с нами, не ценим так, словно каждое из них – единственное, и последнее... Теперь он научился ценить КАЖДОЕ из них. И знал, что уж Лесю-то он никому не отдаст. Он много чему научился с тех пор, как в его жизнь вошли эти две Женщины. Он научился грамотно говорить, узнал много таких слов, что раньше и не подозревал об их существовании, научился читать книги, а не только бухгалтерские талмуды, и даже понял, ЧТО такое стихи и чем они отличаются от прочих текстов, состоящих из букв. Впервые в жизни он оценил по достоинству свою память, которую раньше проклинал за то, что она такая "добрая", и ничего не забывает. Будь она похуже, не так ярко помнилась бы Ганка, и не видел бы Пит рожи москалей на всех посетителях шинков... С другой стороны, в бизнесе такая память – самое то, шо надо... Все увиденное, прочитанное, услышанное в своей жизни, сколько себя помнил, Пэтро запоминал до последнего штриха. Теперь, только теперь он оценил, что у этого свои преимущества... И вообще, в последние месяцы Пит страшенно изменился. Он стал думать по-другому, чувствовать по-другому, ЖИТЬ ПО-ДРУГОМУ. Сам он по-настоящему научился только трем вещам – пахать землю, рубить лес и делать деньги. Всему остальному его научили Леся и Катруся, и он благодарил долю за то, что она ему подарила встречу с ними, за то, что Кэт пришла к нему после шпиталя, положив глаз. Он понял главное – не делятся люди на плохих, женщин, и хороших, мужчин. (И наоборот, если глянуть с ТОЙ стороны). Делятся люди на плохих людей и хороших людей. И еще он понял: деньги и власть – еще не все. Все деньги и влияние Пита Непа, миллионера и крупного предпринимателя, готов он был отдать за лачугу, в которой оказались бы они ВТРОЕМ. На жизнь он бы заработал, руки и голова на своих местах. Но все деньги миллионера Пита Непа не в силах вернуть Кэти... Доля не берет зелеными бумажками и эфемерными категориями вроде власти. У нее в ходу другая валюта, самая настоящая – чувства.

А их только три. Свободы, любви, одиночества.

Теперь доля взяла плату...

В гостиной Леся не ждала его. Он крикнул:

– Любимая, где ты?! – и тут же: – Жан-Пьер, Бетти, я дома!! дворецкому и горничной.

Ответом ему была тишина.

47. ФРАГМЕНТ ВОСПОМИНАНИЙ – 4

"Когда человек чего-то ужасно хочет, ему кажется, что, заполучив желаемое, жизнь его круто изменит свое содержание, и вот тут-то начнется самый что ни на есть кайф.

Я на собственной шкуре убедился – ни хрена подобного. Когда я был вынужден прозябать в больном, источенном недугами и изглоданном болью теле, я мечтал только об одном: вот бы дал мне Бог какой новый организм, новую материальную оболочку, телесную ипостась, и уж тогда я решу все свои проблемы, одним махом всех побивахом и хеппи энд, сиди как король на горе и поплевывай на головы беспечных парижан. Я думал, что можно решить ВСЕ проблемы, сменив материальную оболочку на более функциональную, более приспособленную к решению проблем, в их понимании этим миром и мной, как частицей его.

Я получил желаемое. И сразу возникло великое множество проблем, о которых я и не подозревал. Да, что да, то да, теперь я могу, пользуясь свойствами своей новой оболочки, о получении которой молился Своему Богу денно и нощно, "исполнять" такие вещи, что мне раньше только снились. Такие даже, что и не снятся подавляющему большинству так называемых здоровых, нормальных человечьих организмов... НО.

Вот именно. Внутри-то я остался таким же как был. Из собственного "Я" никуда не убежишь...

НО второе: И это хорошо.

Как-то я в одной книжке прочитал о том, что у одного инвалида, передвигающегося с великим трудом на костылях, но – талантливейшего ПОЭТА, спросили о том, выбрал бы он здоровые ноги или поэтический талант... И он ответил – талант, конечно. Я тогда не понял сути его выбора, дураком обозвал. Теперь понимаю, что выбор его был мудр и единственно правилен, несмотря на то, что выбором сим он обрекал себя на одиночество (какая самка захочет зачать потомство от слабого самца!) и прекращение его личной цепочки поколений. Если ты не поэт, а просто инвалид, то спору нет, от здоровых ног ни в коем случае отказываться не надо!.. Но – за все приходится платить. Тот парень – за талант – заплатил здоровьем. Ходил бы он на своих "двоих", а не четырех, почти наверняка не стал бы поэтом...