Текст книги "Илья Муромец (СИ)"

Автор книги: Сергей Пациашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Вот те раз, и вода их не берёт, – проговорил Михаил.

Некоторые муромцы так же пытались спасаться в воде, но теперь вместе со своими конями вышли на сушу. Грязь с животов животных отчасти смылась, и огонь стал причинять им страшную боль. Вскоре вся местность вокруг превратилась в пожарище. Огонь был повсюду, горела трава, горели болотные кустарники, горели деревья. Несколько лягушек смогли тогда поджечь одежду богатырей, и они очень быстро воспламенились. Одни воины тут же рванули к реке, но удары током повергли их в страшные судороги. Другие спешивались на свою беду и попадали в ещё более сильное пламя. Смерть их была ужасна, а крик боли эхом проносился по всей округе.

– Уходить надо! – молвил Илья, – напролом, за мной!

И с этими словами старшина рванул в путь вдоль реки, в противоположную сторону от болота. Муромцы все отправились за ним. Через потоки огня им удалось вырваться из окружения и попасть в лес. Злобное квакание теперь раздавалось далеко позади, но жабы не остались на болоте, они преследовали своих жертв.

– Так не пойдёт, – произнёс Илья, – они нас всё равно достанут. Кони ранены, они устали, а эти твари идут по пятам.

– И что же нам делать? – встревожились муромцы.

– У этих тварей так же нюх на Соловья. Они хотят его убить. Используем его как приманку и заманим их в засаду.

Разбойнику такая затея не понравилась, но теперь его мнения никто не спрашивал. Богатыри действовали быстро. За считанные секунды они по приказу старшины вооружились лопатами, у кого не было лопат, взялись за копья и мечи, и принялись копать землю. Рыли с неистовой силой и скоростью, все коренья вырубали, выдёргивали, чуть ли не зубами вгрызались в землю и раскопали уже большую яму, в которой можно было встать почти в полный рост. Жабы были уже совсем близко, больше тянуть было нельзя.

– Ну, братцы, с богом! – воскликнул Илья, и взяв в руки щит, прыгнул в яму. Остальные последовали его примеру. В яму столкнули и Соловья. Когда все оказались на месте, то сели и закрылись сверху плотно щитами. Теперь оставалось самое сложное – ждать. Лягушки очень быстро нашли их убежище и стали спускаться вниз. Муромцы чувствовали, как эти гомункулы прыгают по их щитам, как надуваются и пускают во все стороны пламя, как призывают остальных. Жаб становилось всё больше и больше, их квакание было уже невыносимым, их масса была уже довольно тяжёлой. Но муромцы настойчиво ждали, пока в яму не спустятся все. Богатыри даже терпели лёгкие ожги, которые причиняло им доходившее до них пламя.

– Кажись, всё, – промолвил Михаил.

– Ну, братцы, – скомандовал Илья, – на счёт три. Раз, два, три!

И все муромцы разом выскочили из ямы и опрокинули вниз сидящих на их щитах лягушек. Всё произошло так быстро, что никого при этом не задело даже пламя. Богатыри спешно стали засыпать землёй свежую могилу. Лягушки пытались выскакивать, но получали удары лопатой и снова оказывались в яме. Земля засыпала их сверху, и вот уже всё меньше и меньше жаб выпрыгивало наружу, всё тяжелее становились их перемещения, и всё бесполезнее был их огонь. Наконец, все гомункулы превратились лишь в сплошную шевелящуюся землистую массу, а затем эта масса перестала и шевелиться. Но теперь земляная насыпь стала надуваться, что говорило о том, что надуваются под землёй жабы.

– Дави их! – прокричал кто-то, и богатыри дружно прыгнули на образовавшийся холм. Они прыгали снова и снова, желая втоптать ужасных тварей в землю.

– Постойте-ка, – остановился Илья, – а где Соловей?

И действительно, разбойник куда-то пропал. Вдали старшина разглядел всадника, который вброд переходил реку.

– Стой, поймаю, покалеч....

Но договорить Илья не успел, поскольку у него под ногами раздался мощный взрыв. Муромцы все, как один подлетели высоко над землёй и улетели далеко в разные стороны. В один миг все перепачкались в грязи, которая фонтаном вылетела из ямы. Вслед за грязью оттуда вырвалась масса горящей плоти. Куски этой плоти мало напоминали собой лягушек и теперь были разбросаны повсюду, они весели даже на ветках деревьев, но не шевелились и не подавали признаков жизни. Всё указывало на то, что с гомункулами было покончено.

– Нужно будет их потом закопать, – произнёс Илья, вставая на ноги. Но его спутники оказались не такими крепкими. Они теперь лежали контуженные на земле и никак не могли подняться.

– Эй, Звона! – подозвал Илья собаку, судя по всему единственную, оставшуюся в живых. Он подхватил её на руки, уселся в седло и отправился к реке. Соловей не мог далеко уйти, его скакун устал и был ранен. Во что бы то ни стало нужно было его поймать, иначе смерть стольких славных муромцев была бы напрасной.

Глава 15.

Ведьма.

Конь тяжело дышал, жадно втягивая ноздрями воздух, но всё же нёс своего наездника вперёд. В реке он позволил себе остановиться, чтобы испить воды. Илья не стал ему мешать и подождал, когда скакун напьётся. Затем они продолжили путь тем же маршрутом, каким шёл Соловей, и ушли глубоко в воду. Конь погрузился по самую шею, всадник промок по пояс, а его пёс воспользовался положением, чтобы тоже испить воды, но не удержался, плюхнулся в реку. Илья достал его всего промокшего, и вот, наконец, они оказались на том берегу. Илья выпустил на землю своего пса и приказал ему искать. Зверёк послушно побежал на запах, хоть и по всему было видно, что он устал. Илья гнал за ним с азартом настоящего охотника. Он знал, что Соловей не сможет далеко уйти на уставшем скакуне, а конь, на котором ехал богатырь, уже был весь в мыле и тяжело дышал. Так он проехал довольно долго, а разбойника всё не было видно. Радовало, что серый пёс Звона не терял след и хорошо выполнял свою работу. Так они выбрались на какую-то тропинку, следы шли прямо по ней. Кое-какие догадки уже тогда стали появляться в голове Ильи, однако, все они в миг забылись, когда впереди показалось движение. Из последних сил Илья погнал изнемогающего коня. Соловей заметил погоню и тоже ускорился. Богатырь достал копьё. Как никогда он был готов убить проклятого разбойника, но Чеслав словно понял это и остановился.

– Что ж, твоя взяла, – молвил он, слезая с коня, – должен признаться, мне просто надоело уже быть приман....

Сильный удар по лицу заставил разбойника замолчать. Соловей прикоснулся к своей губе и увидел на пальцах кровь.

– А вот это ты зря! – прошипел он, словно змея, – нужно уважать старших, я же тебе в отцы гожусь.

И с этими словами он набросился на своего врага. Только сейчас Илья понял, насколько он ослаб и вымотался, когда разбойник своим натиском смог свалить его на землю и нанести сильный удар кулаком в глаз. Удары продолжали сыпаться, но богатырь теперь закрылся руками и стал выбираться из этого положения. Завязалась борьба, Илья навалился на разбойника всем весом и придавил. Соловей в ответ обхватил его голову и принялся выдавливать глаза. Илья с трудом оторвал его руки от своего лица, с силой наугад ударил кулаками несколько раз. Некоторые из этих ударов угодили в голову. Затем Илья откатился в сторону, одновременно пытаясь вернуть себя зрение, и взялся за копьё, которое оставил на своём коне. Когда богатырь снова повернулся к своему врагу, тот уже рыскал в мешке, висящем на его скакуне, и к счастью для себя нашёл там кинжал.

– Глупо, Илюша, глупо, – произнёс Соловей, – мы же оба знаем, что ты меня не убьёшь. Если убьёшь, вся твоя затея провалится. Ты лучше отпусти меня, а своим скажешь, что я убежал. Ты всё равно не найдёшь в Киеве правды.

Но Илья словно не слышал его слов, лицо болело, нос и губа кровоточили, подбитый глаз начинал заплывать, и богатырь от боли ещё больше приходил в ярость. Он ринулся в атаку, пытаясь достать врага копьём. Пытался разить как можно быстрее, чтобы Соловей не мог поймать копьё рукой. Но усталость давала о себе знать. Чеслав поймал-так копьё и собирался атаковать кинжалом. Илья в ответ резко притянул его к себе и ударил ногой в грудь. Соловей упал на землю, задыхаясь и кашляя, а богатырь, полный злобы, занёс над ним клинок.

– Нет, нет, ты не убьёшь меня, – сквозь кашель говорил Соловей.

– А я и не говорил, что убью тебя. Я сказал – покалечу.

Но тут Илья почувствовал на своей шее прикосновение холодной стали. Кто-то подкрался к нему сзади и женским или детским голосом властно произнёс:

– Брось оружие, воин, или умрёшь.

– И не покалечишь, – рассмеялся теперь, лёжа на земле, Соловей.

Илья бросил копьё и обернулся. Здесь стояло несколько женщин, вооружённых короткими мечами, луками и стрелами. Все они были ещё совсем молоды, худощавы и хороши собой, но одеты странно – в овчинный тулуп и кожаные штаны. Длинные русые волосы они убирали в хвост.

– Вы ещё кто такие? – злобно спросил Илья.

– Лучше не груби им, они очень чувствительны, – поднимался на ноги Соловей.

– Ты тоже брось оружие, – приказала разбойнику та же девица, что до этого угрожала богатырю.

– Как скажешь, милая. Только зачем бросать на землю кинжал такой хорошей работы? Лучше я передам его тебе, пусть это будет мой подарок.

И с этими словами Соловей взял кинжал за лезвие и рукоятью вперёд передал его девице. Та приняла подарок, но не на секунду не смягчилась и не изменилась в выражении лица.

– Что вы забыли в нашем лесу?

– В вашем лесу? – удивился безоружный, но ещё полный гнева Илья, – это черниговская земля, а я – муромский богатырь, Илья Муромец, везу преступника на суд в Киев.

– Преступник – это я, – улыбнулся Соловей, – отведите меня к вашей хозяйке, она меня знает. Вы ещё слишком молоды, чтобы меня помнить.

– Это владение феи Варвары, – молвила девушка, – и поскольку вы оба теперь наши пленники, то вы пойдёте с нами.

Илье ничего не оставалось, как смириться и пойти туда, куда повели его феи, взявшие его в плен. Теперь он проклял судьбу и самого себя за свою глупость. Ведь он догадывался о том, куда едет Соловей, но какая-то часть сознания отказывалась в это верить. Чеслав ведь вполне допускал, что Варвара руками упырей хотела его убить, а теперь вдруг сам устремился к ней, как к последней надежде на спасение. Дом феи действительно был недалеко и спустя всего полчаса верховой езды путники были на месте. Огромный терем ведьмы стоял прямо посреди леса, окружённый высоким забором – выше человеческого роста. Когда девушки вместе с пленниками вошли во двор, то увидели там ещё множество построек. Во дворе гуляли клыкастые упыри, которые совершенно мирно кормили зерном кур. Пленников завели в главный терем, в просторную горницу. Внутреннее убранство было сделано со вкусом: на стенах висели ковры и красивые канделябры со свечами, вдоль стен стояли лавки, а в центре – пустота. Из-за большого простора в помещении было очень хорошее эхо. Какое-то время пленники стояли здесь вместе с вооружёнными девушками, а затем большая двустворчатая дверь открылась, и в горницу вошла молодая девушка невероятной красоты. Она была немного старше прочих девиц, вид у неё был более властный, но при этом и более весёлый. Ведьма охотно улыбалась, увидев своих пленников, и вела себя с ними совершенно спокойно. Её ярко-рыжие волосы, веснушки на лице и голубые глаза казались невероятно привлекательными. Всем своим внешним видом хозяйка отличалась от женщин, служивших ей. Волосы были распущены, и лишь упорядочены небольшим ободом на голове, платье было дорогое, с золотой вышивкой, но короткое, чуть выше колен, с зауженной талией.

– Одного я знаю, – улыбалась Варвара, – а ты, видимо, и есть богатырь Илья из Мурома?

– А ты, стало быть, Варвара? -спрашивал Илья.

– Стало быть, – задумчиво отвечала ведьма.

– Рад снова видеть тебя, – промолвил Соловей, – должен признаться, я уже успел соскучиться. Да и сама видишь, в какую беду я попал. Только ты, милая, можешь мне помочь. А я уж в свой черёд, сама знаешь, в долгу не останусь.

– Почему ты не убил его? – обратилась вдруг Варвара к Илье, – зачем везёшь этого злодея в такую даль? Думаешь, ты найдёшь в Киеве какую-то правду?

– А зачем ты хочешь его смерти? – спрашивал в ответ Илья, – ведь это ты подговорила Идолища напасть на нас?

– Если бы Идолище сам напал на вас, вы бы уже здесь не стояли. Но, к сожалению, он не отнёсся с должным вниманием к моей просьбе и послал рабов выполнять грязную работу.

– Солнце моё, за что же ты хочешь моей смерти? – перепугался Соловей, – я же не сделал тебе зла, я – твой верный друг.

– Ты никогда не был мне другом, – сверкнула глазами Варвара, – я просто боялась тебя, потому что у тебя было войско и волшебный посох твоего отца. Но ты насиловал и растлевал детей, ты распутничал, ты плодил разврат и безумие. Ты не должен жить.

– Ба, а Идолище что ли лучше меня? Да он вообще упырь! И чем ты ему заплатила за услугу? Раздвинула ноги перед этим кровососом, про которого говорят, что он безобразнее всех тварей земных? Прости, не злись, я не хотел тебя обидеть. Но если ты хочешь моей смерти, ты должна знать, что я стал таким именно из-за вас, из-за проклятых фей. Моя мать была феей. Я слишком долго рос у неё. А что вы, феи, делаете с мальчиками, которые растут у вас? А вот что!

И Соловей вдруг на глазах у всех спустил штаны и показал половой член, крайняя плоть на нём была обрезана. Варвара ни капли не смутилась такому жесту и лишь немного скривила лицо.

– Меня обрезали, когда мне было 10 лет. А в 12 мне уже хотелось вставить куда-нибудь свой отросток. Я развивался слишком быстро, ведь для этого всё и затевалось. Чтобы я проводил с феями оргию за оргией, чтобы был их рабом и никогда не стал настоящим мужчиной. Но отец забрал меня у матери. О, Вахрамей, пожалуй, пожалел об этом потом много раз. Он презирал меня за мои желания, за отсутствие у меня мужества. Уже в 15 лет я хотел жениться, но отец лишь посмеялся и запретил мне. Я спал с мальчиками, спал с родной сестрой. Благо, чародейский закон этого не запрещает, если у брата и сестры разные матери. Я думаю, что однажды отец понял, что я никогда не стану его наследником. Но было уже поздно. Вы, феи искалечили мне всю жизнь, и не вам теперь судить меня.

– Довольно, – сказала, наконец, Варвара, – будь спокоен, Чеслав, сегодня ты не умрёшь. Уведите его. А с тобой, богатырь, мы ещё потолкуем.

И одна из девушек больно ударила Соловья палкой по спине. Он хотел чем-то ответить, но тут же успокоился и смиренно пошёл с феями.

– Соловей заслуживает смерти, – молвила Варвара, когда осталась наедине с Ильёй, – но если ты хочешь сохранить пока ему жизнь, то будь по-твоему.

– Его будут судить в Киеве, по закону.

– Ты был когда-нибудь в Киеве, богатырь?

Илья смутился этому вопросу, но ответил:

– Нет, не был.

– Я тоже не была. А вот Соловей там был. Давно уже, хотя, может, и не так давно, лет пять назад. Поспорил он с одним чародеем, что приедет в Киев, поторгует там, как купец, и спокойно вернётся назад. Так и случилось. Многие узнали там Соловья, но никто его не схватил. Говорят, он заплатил взятку высокому лицу. Многие там узнали разбойника в лицо. На торжище он продавал краденное, продавал даже то, что взял грабежом у киевских купцов. А потом спокойно вернулся и прямо здесь, в моём доме взял с чародея ту сумму, которую тот ему проспорил.

– Нет, нет, я не могу в это поверить, – сомневался Илья.

– Соловей очень хочет добраться до Киева. Если у него получится, он будет спасён. У него много богатств спрятано на Руси. Заплатит, кому надо и выкрутится. А как только он соберёт новую разбойничью шайку, то явится ко мне, чтобы отомстить. Видишь, богатырь, я подвергаю опасности себя и своих близких, когда сохраняю ему жизнь. Но я вижу, что ты честный человек и не хочу, чтобы из-за меня ты изменил своей цели.

Её слова грели душу, её голос радовал слух, а её глаза, глубокие и голубые, как ясное летнее небо, просто источали гордость и пытливый ум. Глядя на Варвару, Илья не верил в то, что ему говорили про фей. Но даже если эти слова были правдой, то только не про неё. Она точно была не такой. Но Илья не позволял туману очарования до конца овладеть его разумом.

– Соловей сказал, что это была твоя затея. Что это ты надоумила его учинить грабёж на муромской земле и поднять восстание.

– Это так, – спокойно отвечала Варвара, – я знала, что никакого восстания он не поднимает, знала, что это его погубит.

– Ты не могла этого знать, – сопротивлялся Илья, хоть очарование её и было велико, – Соловей разбил целое войско, погубил много хороших людей.

– И всё же теперь он здесь, в твоих руках. И я даже помогу тебе доставить его в Киев. Я свяжусь с Идолищем и велю ему прекратить охоту на Соловья. Правда, я уже заплатила упырям за это немалую сумму. А упыри никогда не возвращают то, что попало им в лапы. Особенно Идолище. Сильнейший из вождей упырей среди всех, какие мне встречались. А мне встречались многие. Большое счастье русских людей, что этот вождь пока боится лезть в города, ибо в дикой местности он уже непобедим. Ну да хватит о нём. Я задержу тебя у себя в доме лишь на несколько дней, пока не придёт ответ от Идолища. Так безопаснее. А пока, будь моим гостем, Илья из Мурома.

– Хорошо, как скажешь, Варвара, – согласился с ней Илья. В отличии от Соловья богатыря поселили прямо в главном тереме, выделили ему отдельную просторную комнату. Вечером богатырь отправился в баню. Поскольку кроме него здесь не было мужчин, париться пришлось вместе с разбойником. Соловей то и дело отпускал какие-то глупые пошлые шутки и жесты, даже просил у муромца, чтобы тот "трахнул" разбойника. Но Илья за такие речи дал ему больно кулаком в голову, и остальное время они уже мылись молча. Затем богатыря ждал вкусный ужин за одним столом с хозяйкой и прочими девушками. Они приоделись и выглядели гораздо лучше, чем днём. Сам Илья нарядился в свежую конопляную рубаху с причудливой красной вышивкой. Но столе было много грибов, были какие-то салаты, орехи, сыры, варёные яйца, овощи, но совершенно не было мяса.

– Мы не едим мяса, – пояснила хозяйка дома.

– Отчего же? – недоумевал Илья.

– Мы не убиваем живых существ, – отвечала Варвара, – и нашим упырям позволяем убивать только для самозащиты, то есть для защиты нас, своих хозяек. Убийство, кого бы ты не убивал – это страшный грех.

Что ж, пришлось довольствовать тем, что есть. В конце концов, Илья ещё в Муроме приручил себя к скромности в еде. Вина за столом тоже не было, только квас и вода.

– Как-то странно всё это, – разговорился богатырь за ужином, – про вас, про фей столько всего плохого рассказывают. И разврат, и обман, и предательство. Но я здесь вижу прекрасных честных женщин, презирающих любое убийство и грех.

– Мы – свободные женщины, – молвила Варвара, откусив кусочек яблока, – в этом наш главный грех. Быть свободной в наш век, значит, быть преступницей. Мужчины не признают нас равными себе, и, чтобы выжить в этом мужском мире, мы совершаем многое из того, что так нравится мужчинам. За свою свободу мы платим очень высокую цену.

– Цена непомерно высока, если это смертный грех.

– Думаю, мои родители совершили куда больший смертный грех, когда выкинули меня маленькой девочкой на улицу. Мать моя была чародейкой, за это её убили, когда наш город крестился в христианскую веру. Отец взял новую жену. Мачеха стала уговаривать его, чтобы он избавился от дочери, в которой течёт чародейская кровь. То есть от меня. Мне было шесть лет, или семь. Меня просто отвезли в лес и бросили здесь, в надежде, что меня сожрут дикие звери. Была глубокая осень, было очень холодно. Я несколько дней провела в лесу, тогда я на всю жизнь испортила себе здоровье и до сих пор у меня в плохую погоду болит голова и временами тяжело дышать. Тогда меня спасла фея, одна из тех, которую вы, мужчины, так порицаете. Она дала мне кров, обогрела и накормила умирающего от голода ребёнка. Меня с детства пугали тем, что такие тётки воруют детей и съедают их. Но в тот день мне было даже всё равно, если меня съедят. Однако фея меня вырастила, воспитала, как родную, научила читать и писать, обучила чарам, научила выживать. А потом она умерла и передала мне свою силу и свой дом. Потому что, как оказалось, её родных дочерей к тому времени всех поубивали или похитили колдуны. Они любят похищать фей к себе в жёны. Как видишь, Илья-богатырь, выбор у меня не велик. Либо жить так, как я живу, либо не жить совсем.

Когда она закончила говорить, все уже перестали есть и были мрачнее тучи. А мрачнее всех был Илья.

– А чего такие грустные лица? – улыбнулась вдруг Варвара, – брось, богатырь, не вздумай только меня жалеть, а то влюбишься. А ведь я очень плохая.

– Нет, ты не плохая. Ты просто очень несчастная, но ты, ты... святая. Я это понял, я был неправ. Я ведь тоже страдал, очень много и долго, но ты страдала гораздо больше и гораздо несправедливее. И эту несправедливость нужно исправить, я должен исправить. Иначе я не могу считать себя богатырём.

Теперь нахмурилась уже сама Варвара, а затем смутилась, как и все девушки, что сидели за столом и под каким-то предлогом вышла. Спустя какое-то время ушёл к себе и Илья. Сердце его было полно жалости и в то же время восхищения этой женщиной. В ту ночь богатырь очень долго не мог заснуть.