Текст книги "Илья Муромец (СИ)"

Автор книги: Сергей Пациашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Давай! – скомандовал он. Зверь вскрикнул, пытаясь вырваться, но это было непросто. Ещё днём Илья зашёл к местному кузнецу и попросил его сделать на конце своего копья что-то вроде крючка. На этот крючок теперь и попался гомункул. Сила его была велика, и Илья даже оторвался от земли. Но Соловей обхватил его за ноги и потянул на себя. В это время сзади богатыри уже своими копьями кололи и толкали медведя. Зверь, предчувствуя западню, всеми четырьмя лапами вцепился в землю. Он метался и дёргался с такой силой, что, казалось, что вот-вот сам Илья угодит в собственную ловушку. Но вот чудовище стало поддаваться. Вот уже одна передняя лапа его соскользнула и неистово размахнулась в поисках опоры, за которую можно было бы схватиться.

– Тяни! – кричал Илья.

– Не могу, – отвечал Соловей, – он сильнее.

– Возьмись за верёвку, по которой мы спустились.

И действительно, от страха Чеслав совсем, было, позабыл об этой верёвке и теперь поспешил исправить свою ошибку. Зверь ревел, обрыв осыпался, сверху падала земля. И вот с диким криком гомункул начал падать. Вместе с копьём Ильи он рухнул вниз, прямо на расставленные там колья. Муромец тяжело вздохнул. Сверху послышался голос Михаила:

– Вы там живы?

– Живы, – отвечал Илья, – оба!

Но тут он вдруг почувствовал у себя на шее сталь кинжала. Возможно, было ошибкой давать это оружие Соловью.

– Насчёт тебя я бы не был так уверен, – молвил Чеслав. Илья схватил его за запястье, пытаясь отодвинуть кинжал. Спасло только то, что вторая рука Соловья была обмотана верёвкой, за которую он держался. Пока Чеслав освободился от злополучной верёвки, муромец успел немного отодвинуть кинжал от своего горла. Соловей попытался атаковать с новой силой, завязалась борьба, и разбойник соскользнул ногой и свалился с обрыва вниз.

– Что там у вас происходит? – спрашивал Михаил.

– Соловей напал на меня, со спины. Чёртов трус.

Но тут снизу вдруг донёсся злобный рык и знакомое движение. Медведь поднимался на ноги, освобождая свою израненную плоть от кольев.

– Дайте мне копьё! – скомандовал Илья, – и живо вниз.

Медведь поднимался в полный рост, рядом с ним сидел перепуганный Соловей. Он спешно поднялся на ноги, но одну ногу он подвернул при падении и потому бежал плохо. Зверь шёл за ним на четвереньках, одной лапой он легко сделал своей жертве подножку. Чеслав упал, ещё мгновение, и он был бы растерзан. Некогда было думать, и Илья прыгнул вниз, размахнулся копьём и, упав на спину зверя, одновременно нанёс удар. Копьё на этот раз вошло очень глубоко и попало, видно, очень метко. Гомункул пошатнулся и начал падать, Илья с трудом успел откатиться в сторону.

– Как его убить? – набросился Михаил на Соловья.

– Я разве не сказал? Он – не живое существо, он – гомункул. Убить его можно, только предав огню.

– А раньше ты чего молчал, собака?

И Михаил готов был уже ранить Чеслава копьём, но Илья остановил его. Он взял меч и поспешил отрезать зверю голову, покуда тот снова не пришёл в себя. Затем богатыри отправились в хутор за огнём. Всё село собралось посмотреть на то, как сгорает тело этого страшного монстра. В этот миг все восхваляли муромских витязей и их отважного предводителя – Илью Муромца. Илья же, как пришёл в себя, подошёл к Соловью и с силой дал ему кулаком в ухо. Чеслав тут же повалился на землю.

– Ещё одна такая выходка, и я тебя покалечу, – предупредил старшина, – а теперь рассказывай, каких ещё тварей наплодил твой безумный отец-некромант.

– Всех и не упомнишь. Но я помню, что были волки с иглами, как у ежа. Их тоже очень трудно ранить.

Глава 13.

Волки.

В ту ужасную ночь многие были ранены, но, к счастью, не сильно. В основном все их раны были от веток деревьев: различные ушибы, порезы, вывихи – ничего серьёзного. Утром витязи продолжили путь и теперь очень тщательно оглядывались по сторонам. Несколько раз им казалось, что какое-то животное на протяжении нескольких часов преследует их. Разглядеть зверя не удавалось, а затем слежка так же внезапно исчезла, как и появилась. Соловей меж тем уже успел прийти в себя, только боль в ухе несколько дней напоминала ему о сильном ударе и страшной ошибке, которую он допустил.

– С медведем вы справились, – донимал своих спутников Чеслав, – но еживолки хитрее, и их больше. Вам не добраться со мной до Киева.

Но богатыри его не слушали. Их победа внушила им уверенности, и теперь они готовы были идти до конца.

– Не понимаю я, Илья, зачем тебе это? – спрашивал как-то во время привала разбойник, – ну отвезёшь ты меня в Киев, ну осудишь. Ну чего ты этим добьёшься? Мою душу ты уже не спасёшь, я не буду каяться перед Владимиром.

– Покайся перед народом. Впрочем, можешь и не каяться, главное, чтобы народ тебя осудил, решил твою судьбу.

В ответ Чеслав визгливо рассмеялся.

– Какой народ, Илюша? Какой суд? Нет в Киеве уже давно никакого народа, есть только старый, дряхлый князь Владимир, который всё и решает. Он уже наполовину выжил из ума, по всей Руси правят его дети, а он сидит на своём престоле, словно паук в центре паутины и из последних сил держится трясущимися ручонками за власть. Он устал, он слаб, а потому решает всё быстро и жёстко. Твой суд его слишком утомит. Какая-нибудь болезнь выведет его из равновесия, он начнёт торопиться, делать всё быстро, как попало, лишь бы побыстрее отделаться. Он в последнее время всё так делает. Потому никакой правды ты там не найдёшь, меня просто прикончат, да и дело с концом.

– Напрасно, Чеслав, наговариваешь ты на нашего князя. Он крестил Русь, он многих людей своротил к истинной вере. Не может он не быть праведником.

– Может он и праведник по вашим понятиям, только он устал, да и Русь от него устала. Столько лет на престоле один человек. А почему, думаешь, пошёл я поднимать восстание? Не сиделось мне спокойно. Я был врагом Василия Буслаева. Но перед тем, как он скончался, я стал его другом, мой отец – Вахрамей, стал его другом.

– А почему тогда Вахрамей погиб от руки Василия? – не сдавался Илья, – ты уже заврался, разбойник.

– Нисколько. Скажи, почему я тогда жив? Я ведь был с отцом перед той битвой. Но мой отец предал дружбу Василия и поплатился за это, а я не предал и остался ему другом. Если бы Василий выжил, мы бы дальше шли вместе бок о бок. Вахрамей был плохим отцом, и я был рад его смерти. А смерть Василия меня расстроила. Когда Вахрамей и Василия подняли друг на друга оружие, я ушёл от них, потому что Василий был мне другом, а Вахрамей отцом. Я не мог сражаться ни на чьей стороне. Только поэтому я не участвовал в той битве и остался жив.

– Хм, пусть так, – задумался Илья, – что ты этим хочешь сказать?

– А то, что не князь Владимир создал сегодняшнюю Русь, а Василий Буслаев. Вася уничтожил всех врагов Владимира, разбил всех колдунов, всех язычников, сразил даже моего отца, хоть Вахрамей и не враждовал открыто с Владимиром. Но тайно он готовил заговор против князя. А теперь подумай, был бы рад Василий Буслаев, если бы увидел, какой стала теперь Русь? Какую непомерную власть получил больной и старый Владимир, как увеличилась дань для сельского люда, и как сельский люд теперь обеднел. Почему Василий пошёл на союз с моим отцом? Союз распался, отец мой оказался предателем, а если бы Вахрамей не предал бы союзников, Василий остался бы его другом, и вместе они пошли бы против князя Владимира.

– Нет, я не верю этому, – сомневался муромский богатырь, – не мог Василий пойти против христианского князя. Он клятву давал, присягал ему на верность, как христианскому правителю.

– Видимо, князя Владимира он не считал христианским правителем. А, может, и ещё хуже, считал его предателем христианской веры. А что велит делать клятва богатыря с такими предателями? Правильно, богатырь просто обязан таких карать.

Соловей говорил складно, логично, и всё же Илья ещё не мог ему поверить. В конце концов, не просто так Чеслав получил своё прозвище – Соловей. Такое прозвище на Руси говорило о невероятном таланте убеждения. Вахрамей Соловей был отличным дипломатом, и язык много раз спасал ему жизнь. Чеслав, сын Вахрамея 20 лет бродил по русской земле и тоже за эти годы выкручивался из многих передряг, не имея за душой ничего, сплотил вокруг себя целой войско. Доверять такому мастеру красноречия не стоило, и всё же он был очень убедителен. На следующий день муромцы, наконец, впервые повстречались со странными волками. Их собаки как всегда рыскали по округе, стараясь не уходить далеко от своих хозяев, но тут издалека послышался щенячий визг. Богатыри тут же на конях устремились на звук и вскоре обнаружили на земле раненного пса. Животное истекало кровью, а остальные собаки уже принялись лаять на убегающего обидчика. Всадники поскакали на звук и вскоре окружили страшное существо, мордой похожее на волка, но с телом, покрытым огромными острыми иглами. Из-за игл собаки не могли атаковать и лишь трусливо лаяли издалека. Зверь огрызался в ответ и пытался напасть. Кто-то кинул в него копьё, но иголки смягчили удар и не дали клинку пройти в тело. В ответ рассвирепевший волк совершенно без страха ринулся на всадника. Иглы его вонзились в конские ноги, скакун заржал от боли и встал на дыбы. Если бы не было седла и стремени, богатырь уже оказался бы на земле. Но он удержался, а зверь стал нападать на других коней, которые теперь в страхе от него разбегались.

– Уйдёт зверь! – с горечью в голосе вымолвил Михаил, но Илья уже ко всеобщему удивлению выскочил из седла и оказался на земле. Волк тут же побежал на него, а богатырь изо всех сил размахнулся своим топором. Он нанёс удар почти в тот же миг, как огромное игольчатое тело бросилось на него. Поверженный волк навалился сверху на сбитого с ног человека. Теперь уже все остальные поспешили спешиться. Все вместе они быстро стащили зверя со своего старшины. Волк был мёртв, топор торчал у него прямо между глаз. Но и Илья был ранен, кольчуга его уже перепачкалась кровью.

– Сожгите его, сожгите! – распорядился он. Пока разжигали костёр, солнце окончательно зашло, и наступил ночь. Из-за этого Илья с трудом смог разглядеть свои раны, но на первый взгляд казалось, что они не глубокие.

– Напрасно губишь себя, богатырь, – произнёс Соловей.

– Лучше помолчи, – схватил его за горло Михаил. Илья вдруг почувствовал какую-то слабость. На мгновение ему показалось, что он заснул, но тут прямо перед ним возникла отвратительная клыкастая морда упыря. Муромец вздрогнул, пришёл в себя и огляделся. Никакого упыря здесь не было.

– Что с тобой, старшина? – забеспокоились богатыри.

– Не знаю. Чеслав, скажи, а иглы этих волков, случайно, не ядовитые?

– Может и ядовитые, а что?

Страшный рык донёсся из леса, а затем протяжный женский крик.

– Вы это слышали? Женщина кричала.

– Ничего не слышали, – с тревогой отвечал Михаил.

– Что-то мерещится какая-то дичь.

– Ого, старшина, да у тебя жар, – приложил руку к его лбу один из товарищей. А Илья меж тем увидел, как из лесу выскочил волк и прыгнул прямо в костёр, но это был не простой волк, а игольчатый. От одного его вида снова заболели раны от иголок. Илья схватился за копьё, но друзья не дали ему поднять оружие.

– Держись, старшина, – с тревогой в голос промолвил Михаил, – ты нам живой нужен. Вот же нечистая сила! Сжигайте скорей этого волка. Может, сгорит, и чары его пройдут.

Богатыри последовали его приказу и закинули тело гомункула в костёр. Илья смотрел прямо на него, и ему казалось, что зверь шевелится, потягивается и рычит. Когда бред спадал, тело волка снова оказывалось спокойно лежащим в огне. Затем оживало снова. Видения причиняли Илье страшную боль, хотя болели на самом дели воспалившиеся раны. Какие-то голоса непрерывно звучали в голове, их сопровождали странные человеческие и животные крики. А затем прямо из леса выскочило человекоподобное существо со страшным рыком и едва не набросилось на одного богатыря. Но богатырь инстинктивно успел поднять копьё, и незваный гость налетел телом прямо на клинок. Это был не человек, это был самый настоящий упырь. Человеческое лицо было изуродовано огромными звериными клыками. Копьё не убило его, существо извивалось и мучилось от боли. В какой-то момент упырь рванул вперёд, невзирая на проходящее через него древко, и впился богатырю клыками прямо в шею.

– Нет! – послышались со всех сторон крики его товарищей. Муромцы подняли копья и закрылись щитами. Ужасного упыря кто-то рубанул по голове топором, а затем и отрубил голову. Укушенный им богатырь уже истекал кровью, он умирал. На место убитого упыря пришли ещё несколько.

– Оружие! Дайте мне оружие! – молил Соловей, но теперь никто бы ему не доверил даже бритвы. Упыри смело ринулись в атаку, но встретили упорное сопротивление. Некоторые из них были ранены, но не убиты. Убить упыря вообще было слишком сложно: для этого нужно было срубить ему голову или проткнуть сердце. В конце концов кровососы поняли, что не смогут взять верх и израненные стали отступать в лес. Но тут из леса на них выскочил кто-то и, проткнув одного злодея копьём, повалил его на землю. Это был Илья. Никто и не заметил, как он прокрался в лес, чтобы атаковать врага с тыла. Когда тело волка-гомункула почти сгорело, старшина почувствовал сильное облечение своих страданий и тут же ввязался в бой. Михаил хотел тут же срубить голову раненному упырю, но Илья ему запретил.

– Сначала нужно его допросить. Говори, жалкое создание, зачем вы напали на нас, и кто вас послал?

Но упырь молчал, не говоря ни слова. Илья почувствовал, как им снова овладевает слабость. Нужно было торопиться, пока есть силы. И богатырь достал из костра горящую головешку и прижёг ею лицо страшного существа. Упырь взвыл от страшной боли.

– Скажу, скажу, только убери!

Илья убрал горячую палку. Лицо упыря теперь стало ещё безобразнее.

– Имя нашего вождя – Идолище. Мы почитаем его, как бога, и воистину нет на свете существа сильнее, чем он.

– Посмотрим! – отвечал лишь Илья и сел на землю, так как силы стремительно оставляли его.

– Я бы на твоём месте не сомневался, Илья, – заговорил Соловей. – Я слышал про этого Идолища, его называют ещё – Кукумер. Говорят, он живёт уже 500 лет, за все эти годы он убил многих, но никто не смог убить его. Он – вождь поколения упырей, говорят, от одного его страшного вида можно упасть в обморок. А ещё я слышал, что у него есть такие же способности, какие были у меня, когда я владел посохом Велеса. Только Идолищу этот посох не нужен, он и без него повелевает животными и упырями.

– И зачем ему убивать тебя?

– А вот этого я как раз и не понимаю. Я ни разу с ним не виделся, я не знаю его тайн, он не друг и не враг мне. Но я знаю, что с ним дружна молодая ведьма Варвара. Возможно, это она попросила могучего вождя упырей разделаться со мной. Ведь про неё я знаю много страшных секретов.

– Уходить нужно с этой дороги, – произнёс Михаил Игнатич, – иначе Идолище нас настигнет. Пришлёт больше упырей, а, может, и сам явится.

– Потолкуем об этом завтра, а сейчас спать, – отвечал лишь Илья. Сил у него было совсем мало, и он погрузился в сон, полагаясь на защиту своих друзей и сторожевых собак. Утром Илья чувствовал себя лучше, хоть вчерашние раны и давали о себе знать. Снова все дивились, как быстро у старшины заживают раны, как быстро он приходит в себя и справляется со всеми напастями. Теперь богатыри держали путь в ближайшее село. Здесь они планировали узнать, есть лишь другой путь до Чернигова, кроме главной черниговской дороги. Своего покусанного товарища они похоронили, на всякий случай воткнув в сердце кол. В противном случае он мог ожить, но уже не человеком, а упырём. Вскоре путники набрели на тропинку, которая уводила их с основной дороги в сторону. Как правило, такие тропинки вели к какому-нибудь хутору. Так оно и случилось. Вскоре всадники выехали на луг, на котором паслись коровы. Рядом были и пастухи, вооружённые луками и палками.

– Опять кто-то идёт за нами по следу, – сообщил старшине богатырь Бронислав, – наверное, друзья того волка.

– Постой-ка, – остановил вдруг его Илья, – слушайте, братцы. Они хоть и гомункулы, но есть им всё равно надо. Для этого медведь и напал на село. Лёгкая добыча – людские запасы еды. А здесь домашний скот и пара беззащитных пастухов.

– И что ты предлагаешь?

– Устроим охоту на охотников.

И у муромцев от этих слов глаза загорелись азартом. Все они спешились и стали устраиваться в засаду. Вскоре все расположились в удобных местах в лесной чаще и притихли. Мирные коровы, щиплющие траву, и их хуторские пастухи ничего не заметили. Какое-то время всё было тихо и спокойно. Но тут коровы стали тревожно разбегаться в разные стороны, а из лесу вышли сразу три страшных чудовища. Пастухи в страхе стали выпускать свои стрелы. Но, видимо, именно страх не позволял им попасть куда надо. Они выпускали стрелу за стрелой, но никак не могли ранить зверей. А хищники меж тем уже свалили на землю одну корову. Один волк вцепился ей в шею, другой в ногу, третий в живот. Корова мычала, рычала от боли, но не могла вырваться. И тут вокруг монстров появилось сразу несколько воинов в кольчугах. В руках у них были ни копья, ни луки, а тяжёлые палицы. Первый же волк, получив такой булавой по спине, выгнулся и отполз в сторону. Двое остальных тут же оторвались от своей ещё живой добычи и встали в оборонительную позу. Корова с диким криком тут же поднялась на ноги и рванула прочь. Теперь люди остались наедине с хищными гомункулами. Волки рычали и скалились во все стороны. Они были окружены, но всё же часто уходили от страшных ударов. Круг меж тем постепенно сужался, и места, чтобы уйти, оставалось всё меньше. В конце концов звери уже отчаялись вырваться и набросились на своих двуногих врагов. Этого-то муромцам и было нужно. Тут же со всех сторон посыпались удары палицами, от которых не могли защитить никакие иглы. Более того, теперь эти иглы вонзались в плоть самих гомункулов. Звери рычали, звери визжали, но ничего не могли поделать. И так все троя разом были забиты насмерть. Богатыри тут же принялись разводить костёр, а пастухи, вне себя от радости и благодарности побежали со всех ног ко спасителям своего стада.

– Благодетели! Скажите, кто вы и откуда?

– Мы из Мурома, мужик, – отвечал Михаил, – а это наш славный старшина – Илья Муромец.

– Не слышал о таком. А это ведь в Муроме живёт богатырь Святогор?

– Там, а Илья – его ученик.

– Что ж, милости просим, богатыри.

Глава 14.

Лягушки.

Пастухи были так рады своему спасению, что даже отпустили одного из своих товарищей, чтобы он проводил гостей в хутор. К этому времени с телами волков-гомункулов было покончено, огонь поглотил их без остатка. Но новая угроза следовала за муромцами по пятам – таинственный Идолище, который повелевал целым полчищем упырей. К счастью, у упырей не было такого хорошего нюха, как у гомункулов, и они выискивали Соловья вдоль черниговской дороги. А, значит, в хуторе путникам ничего не угрожало. Когда пастух рассказал односельчанам о случившемся, те всем селом стали воздавать почести своим гостям. Тут-то богатыри и спросили, есть ли из хутора какая-нибудь обходная дорога до Чернигова?

– Есть одна такая, – молвил самый старый хуторянин, – но по ней давно уже никто не ездит. Много лет назад этот путь был заброшен, но ещё не успел зарасти деревьями.

– А как нам выйти на эту дорогу?

– Если хотите, мы вам покажем. Но на саму дорогу никто из наших не пойдёт. Она проходит рядом с проклятыми болотами. Там обитают ужасные существа, которых боятся даже самые лютые звери. С виду это обычные жабы, но плоть их очень крепка, а когда они надуваются, то краснеют и выпускают огонь. Пламя их сжигает всё и всех, никто не может против них выстоять. Потому по той дороге уже много лет никто не ходит.

– Хм, это тоже дело рук твоего отца, Соловей? – спрашивал Илья.

– Видимо, да, – отвечал Чеслав, – я что-то слышал про огнедышащих лягушек.

– Соловей? Ты сказал, Соловей? – удивился старик, – не тот ли это Соловей-разбойник, сын проклятого Вахрамея Соловья.

– Да, это он, – отвечал Илья.

– Боги всемогущие, Илья Муромец, ты поймал самого Соловья-разбойника, этого большого, страшного злодея? Но почему ты не предал его смерти, куда везёшь его с собой?

– Я везу его в Киев, чтобы судить его перед лицом всего русского народа.

Старик задумался, хуторяне молчали. Наконец, самый старый хуторянин заговорил с горечью в голосе:

– Мы уважаем твою волю, богатырь. Но лучше спрячь от наших глаз этого Соловья. Иначе кто-нибудь убьёт его. Слишком много зла он нам причинил. Проклятые разбойники украли несколько детей-мальчиков из нашего хутора в возрасте отроков и надругались над ними, имея как женщин. Дети так и не смогли жить больше в хуторе и однажды все сбежали.

– Ты не всё знаешь, старик, – заговорил вдруг Соловей, – эти мальчики выросли и стали такими же разбойниками. Они воровали, убивали и насиловали других мальчиков.

– Замолчи! – прокричал Илья, – или я отрежу тебе язык.

– Давай, – вымолвил Чеслав и вынул язык, – ты не сделаешь этого, Илья, ты ведь праведник. К тому же, мой язык ещё пригодится тебе на суде.

Но Михаил уже схватил Соловья и вместе с товарищами унёс туда, куда показали хуторяне, подальше от взоров местных. Богатыри же стали располагаться на погост, впереди их ждал долгий и сложный путь через болота. Каждый раз, когда Илья оказывался в хуторе, он чувствовал какое-то умиротворение и покой, будто вернулся домой. Действительно, сёла, в которых он останавливался, были очень похожи на Карачарово. Такие же избы с соломенными крышами, такие же пасущиеся повсюду коровы, козы, гуси, высокие стога сена и люди в конопляных рубахах. В такой обстановке не сиделось дома, хотелось взяться за соху или за серп и сделать какую-нибудь работу. Ясная солнечная погода располагала к этому. Но вместо этого Илья отправился на прогулку, лёг на один из стогов сена и стал слушать прекрасное пение птиц, доносившееся из леса. Богатырь был совсем один, наедине с природой, и не было ничего прекраснее этого. Никаких забот, никакой суеты. Звери и птицы с почтением игнорировали человека и не нарушали его покой. А взор Ильи меж тем обратился на маленького паука, связавшего своей паутиной между собой несколько травинок. Паук был увлечён работой, даже не подозревая, насколько он мал и ничтожен. В его паутину уже попалось несколько мошек, в опасной близости рядом проскочил кузнечик, уселся на другой травинке и принялся трещать. Целый мир под ногами, полный жизни, но ни для кого не заметный, мирно существующий в своём пространстве и времени. Хотелось всегда жить в этом мире, никогда не выбираться из него, никогда не видеть больших городов. Но Илья выбрался, вырвался в большой мир, и позволил этому большому миру изменить себя. Теперь он научился иногда вести себя грубо, иногда злобно. Какое-то болото затягивало его, сами люди, утонувшие в этом болоте, тянули его вниз своими руками, заставляли быть, как все, отрывали его от природы, как плачущее дитя от материнской груди. И бездна этого болота пугала Илью, он сопротивлялся, но оттого становился ещё злее. Вот он уже опустился до сочувствия Соловью – насильнику детей и порочному злодею. Возможно, действительно следовало убить его ещё в Муроме, но теперь назад дороги не было. Нужно было пройти этот путь до конца, но Илья уже смутно видел и боялся того, во что он превратится в конце этого пути. Что останется там от его великой любви к людям? Что ждёт его в Киеве – городе великих добродетелей, но и великих пороков? Как никогда сейчас хотелось развернуться и бежать без оглядки до самого Мурома, а лучше до села Карачарова, к своим родителям. Но что-то подсказывало, что он не убежит. Илья дал слово каликам перехожим, что будет сражаться за Русь, а за это они дали ему ноги. Крепкие, сильны ноги. Но если он попытается нарушить данное слово, то снова перестанет ходить. В Муроме с ним уже случалось что-то подобное, когда он полдня не мог встать с постели и лишь через силу заставлял свои ноги двигаться. Назад дороги нет, Илья понимал это и в отчаянии разорвал паутину паука, оставив несчастную букашку без дома. Он разрушил этот маленький природный мирок.

Итак, назад дороги не было, значит, нужно было идти вперёд, до конца, и, возможно, до кончины. И уже на следующий день всадники отправились в путь. Если богатырей в хуторе приняли хорошо, то вот собаки богатырей не встретили здесь такого гостеприимства. Местные псы были настроены враждебно, и потому сегодня у какой-то из собак был обгрызан хвост, какая хромала на трёх лапах, у какой и глаз заплыл. Соловей к счастью или к несчастью остался цел и теперь так же ехал верхом. К компанииприбавился теперь проводник – угрюмый хуторянин на гнедой лошадёнке. Он согласился показать лишь путь до первого из болот, а дальше ехать наотрез отказался. Илья был как-то хмур, будто его мучили сомнения, зато Соловей осмелел и снова разговорился.

– А ведь здесь рукой подать до феи Варвары, – говорил он, указывая пальцем направление, – я просто никогда этой дорогой не ездил, но если ехать по черниговской дороге, то мы могли бы свернуть прямо к ней. Она хороша, Илья, тебе бы она понравилась. Но у неё много рабов – упырей, она очень влиятельна. Богатыри и князья её не трогают, пленяясь её красотой и женственностью. Вожди упырей и чародеев этим пользуются и нередко устраивают у неё свои тайные собрания. Если уж ты, Илья-богатырь, решил искоренить всё зло на Руси, то тебе непременно следует навестить эту женщину.

– Сначала нужно пройти проклятые болота, а потом уже будем думать, что дальше делать, – отвечал лишь Илья.

Соловей говорил что-то ещё, но богатыри не обращали внимания на его слова, целиком сосредоточившись на том, что им предстоит. До болот они добрались только на следующий день. Справа от влажной земли проходила извилистая тропинка с твёрдым грунтом. Дорога уже заросла высокой травой и была едва видна.

– Прежде по этой дороге ездили только летом, – молвил проводник, – зимой опасно, дороги не найти, весной река разливается и здесь всё превращается в одно большое болото, а осенью – дожди, дорогу водой заливает. Реку по пути вы ещё встретите, она идёт как раз поперёк дороги и сливается с болотом слева. Раньше через неё был перекинут мост, сейчас – не знаю. Но речка маленькая, можно и вброд, там справа от дороги болота нет, сухая земля, лес. Но с дороги лучше не сворачиваете, а то в болото угодите. Здесь не везде болота, иногда встречаются сухие участки, но только эта дорога проходит там, где везде сухо. Где дорога высоко, там болото далеко, есть где развернуться, а где она в низину спускается, там почти с болотом сливается, и там только один всадник в ряд пройдёт, а лучше вообще коня под уздцы вести.

– А, может, всё-таки с нами? – спросил Михаил Игнатьевич.

– Нет, нет, даже не проси. Я и вам не советую туда идти. Но, вижу, старшина у вас отчаянный и упрямый. Отговаривать не стану, и на том прощайте.

Богатыри распрощались со своим проводником и ступили на дорогу. Но едва они проехали совсем малую часть пути, Илья нарушил завет хуторянина – съехал с дороги, а затем и вовсе спешился и велел вести коней в болото. Никто не спешил выполнять его приказ, и старшина пошёл первым. Он запустил руку в сырую землю, набрал полную ладонь грязи и вдруг принялся обмазывать ей живот своей лошади. Затем так же грязью он обмазал ноги животного, перепачкал даже шею, хвост и зад. Муромцы, глядя на это, по очереди стали выполнять приказ и делать тоже самое.

– Теперь собаки, – молвил Илья, когда с лошадьми было покончено. Раненных псов богатыри изловили очень быстро и так же измазали перепуганных животных в грязи. Когда было покончено и с этим, Илья измазал свои сапоги, и его воины последовали его примеру.

– Это должно защитить нас от огня, – произнёс старшина, – запомните, наше главное преимущество – это седло и стремя, мы можем сражаться верхом.

– Хитро придумано, – ухмыльнулся Соловей. Но тут совсем рядом послышалось громкое квакание. На него из другого конца отозвалось второе, затем третье, четвёртое. Лягушки были повсюду, оставалось молиться, чтобы не те самые.

– По коням! -приказал меж тем Илья, и богатыри посмешили забраться в седло. Они быстро покинули то место и оставили пугающее квакание позади. Но всё не могло быть так легко: что-то отпугивало здесь местных людей уже много лет, что-то истребляло всё живое на этой дороге. Скакуны уже давно устали, пора было делать привал, но муромцы всё гнали, не желая останавливаться. Так они добрались до реки, пересекающей дорогу под углом где-то в половину от прямого угла и соединяющейся с болотом. Здесь земля уже везде становилась мягкой, а от старого моста осталось лишь несколько гнилых досок, перекинутых на тот берег.

– Нужно идти вброд, – вымолвил Илья.

– Кони устали, – произнёс Михаил, – нужно устроить привал.

– Сам знаю. Добро, привал. Заодно и поищем брод.

И муромцы с тревогой стали спешиваться и готовиться к трапезе. Сначала все путники отправились к реке, чтобы умыться, но старались не намочить при этом сапог.

– Глянь-ка, – вымолвил один из богатырей, – а мост ведь не сгнил, он сгорел. Видишь обгоревшие доски?

– Брон дело говорит, – согласился Михаил. И тут сразу в сотню голосов послышалось жабье квакание, а затем испуганный собачий визг. И все увидели этих существа, которые были во много раз быстрее обычных жаб. Эти лягушки подпрыгивали выше коней и за счёт этого могли перемещаться с неестественной для подобных тварей скоростью. Богатыри спешно забрались на своих скакунов и схватились за копья. Они были уже окружены. Собаки первыми ощутили на себе чары этих ужасных гомункулов. Жабы желтели и одновременно раздувались до размеров половины охотничьего пса, затем они краснели, а из пастей вылетали мощные струи огня. Если бы собаки не были перемазаны грязью, пламя в момент объяло бы их. Но грязь спасла их, и животные отделались небольшими ожогами. Коней тоже спасла грязь, но они ощущали страшную боль и от этого начинали дико ржать, гарцевать, вставать на дыбы.

– Это мой отец сделал! – с какой-то даже гордостью в голосе вымолвил Чеслав.

– Скажи лучше, как их уничтожить? – спрашивал Илья, – тех гомункулов мы сжигали в огне, а эти сами горят.

– Этого, богатырь, я не знаю.

Меж тем всадники и собаки отступали к реке, которая, как им казалось, может спасти их от огня. Некоторых жаб уже удалось достать копьями и разрезать. Однако даже в таком состоянии куски плоти гомункулов продолжали прыгать по земле, повергая всех в ужас. В конце концов, те собаки, что решили укрыться в реке, с визгом выскочили оттуда, поскольку в воду плюхнулось и жабы. Как только они воспламенялись в воде, река начинала бить током.