Текст книги "Илья Муромец (СИ)"

Автор книги: Сергей Пациашвили

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20.

Глухово.

После пира новгородцы во главе с князем Борисом отправились вызволять Дуная вместе с его богатырями из плена, хотя всем было понятно, что цель у этой войны совсем другая. Чуть позже новгородские богатыри отправились в Новгород, перед этим они со слезами на глазах обнимали Илью и пытались его как-то подбодрить. Участь его была незавидна, его сделали воеводой на проклятой заставе, в крепости смертников, которую называли – Глухово. На этой заставе никогда не было богатырей, туда отправлялись только самые отбросы общества, которые хотели легко подзаработать. Часто они потом уходили в разбойники или быстро умирали. Платили за такую службу щедро, потому что иначе как деньгами привлечь сюда людей было нечем. Отец Иоанн не сразу узнал имя воеводы Глуховой заставы. Там они менялись каждые полгода, так как обычно бывали убиты или уходили в разбойники. Вроде кто-то назвал имя Григория Косого, якобы он был воеводой, и именно его теперь должен был сменить на этом посту Илья. И всё же, на какое-то время это должно было его спасти. Был бы он простым богатырём, с ним бы не церемонились, нашли бы повод осудить и прикончить за какой-нибудь проступок, отправить на невыполнимое задание на верную смерть. В Глуховом у Ильи был шанс пожить ещё немного.

– Держись, главное, Илюша, – твердил ему протопоп Иоанн, – а я здесь всё это время буду умолять за тебя нашего князя и у Бориса вымаливать прощение. Только продержись хотя бы полгода.

Новгородские богатыри в свой черёд ни о чём не просили, они лишь восхищались человеком, который отдал жизнь за их свободу.

– Ты – великий богатырь, – обнимал его Микула Селянинович, сдерживая слёзы, – и пусть все знают, что Илья Муромец лучший из русских богатырей!

Илья стеснялся, улыбался и на мгновение забывал о страшной участи, которая ждала его впереди. Разбойники всегда кишели вокруг Глухова вместе с маленькими шайками упырей, печенегов и прочего сброда. Сёла здесь воевали друг против друга, и никто уже не помнил, из-за чего и когда всё это началось. А началось всё со стали, которую в этой местности никогда не знали и пользоваться ей не умели. Здесь не было стальных плугов и серпов, не было стальных лопат, зато из внешнего мира сюда попали во время крещения Руси мечи, копья, топоры и булавы. Оружие было, а доспехов не было, и потому первые же, кто применили в деле оружие из стали, развязали клубок страшной кровной вражды между родами, которая затянулась на четверть века. Единственным источником свежего стального оружия здесь была Глухова застава, основанная так же во время крещения. А потому на заставу регулярно совершались налёты и нападения местных. При этом убить всех глуховцев хуторяне не могли, иначе остановился бы привоз свежей стали. А потому они использовали самые изощрённые пытки, калечили глуховцев, убивали детей у них на глазах. Глуховцы в долгу не оставались и временами в целях мести разоряли и сжигали дотла целые сёла. Иные от такой участи уходили в разбойники, иные просто уходили со службы. Поначалу Илья этого не знал и потому совершенно не понял, почему на него и на муромских богатырей, сопровождавших его, в дороге напала какая-то шайка. Летящие во всадников стрелы не смогли пробить их кольчуг и кого-нибудь серьёзно ранить. Вслед за стрелами выскочили какие-то ошалевшие люди в длинных рубахах с закатанными рукавами и ринулись в атаку. У них в руках в основном были деревянные пики, копья и зачем-то горящие посреди бела дня факелы. Но вскоре Илья понял предназначение этих факелов. Ими разбойники стали поджигать хвосты скакунам. Расчёт был понятен, кони и лошади вставали на дыбы, начинали бесноваться и скидывали своих всадников на землю. А уже здесь на земле многочисленные разбойники их окружали, добивали и забирали драгоценную сталь. Но каково же было удивление лиходеев, когда они увидели, что всадники на падают. Седло и стремя помогли им удержаться. Вместе с конями они отъехали вперёд, потушили животным хвосты и с копьями в руках ринулись на нападавших. Кого проткнули, кому булавой пробили голову, остальные в страхе разбежались в разные стороны. Илья достал из ляжки стрелу и успокоил свою ещё не унявшуюся лошадь.

– Что ж, воевода, этот день мы выиграли у смерти, – молвил Михаил Игнатьевич, – но когда придёт Идолище, это нам не поможет.

– Можно подумать, это не по твоей милости за нами теперь гоняется этот упырь, – отвечал на это Брон, – если бы ты ту ведьму не щекотал своим отростком, она бы не натравила на нас Идолища.

– И тогда мы навсегда остались бы в её доме, – возражал Михаил, – стали бы рабами фей, а старшина наш и вовсе бы на ней женился. А может лучше бы нам сразу всем упырями стать?

– А, так это был хитрый план?

– Именно.

– Хитрая у тебя голова, Миша, – смеялся Брон, – а головка, видимо, ещё хитрее.

Бронислав вообще старался быть весел и подбадривал своих спутников в дороге. Казалось, он больше всех верил в удачу своего старшины – Ильи Муромца. Из простого крестьянина он вырос до воеводы заставы под Киевом. Его карьера была очень стремительной, даже невозможной, все говорили о том, что в нём благодать Божья. Пожалуй, Брон был уверен в Илье больше, чем сам Илья был уверен в себе. Остальной путь богатыри проделали без приключений и благополучно добрались до крепких на вид деревянных стен Глухова. Всадников впустили на территорию заставы, у ворот их встретил чернобородый мужик в овчинном тулупе с тяжёлой булавой в руке.

– Кто такие? – спросил он, – и как добрались сюда целыми?

– А чего бы на нам не добраться? – молвил Брон, – мы ведь богатыри, с нам Бог. Попытались тут на нас напасть какие-то, налетели, хвосты нашим коням подожгли, да разбежались полуживые.

– Вот как? – удивился мужик, – лихо. Богатыри, значит, говоришь. А сюда по какой нужде?

– Ты Григорий Косой? – спешился Илья перед незнакомцем.

– Нет, я, как видишь, не косой, – отвечал с усмешкой мужик, – а с косого тут ещё месяц назад шкуру содрали живьём разбойники. А я – Василий Касимеров, меня теперь народ воеводой поставил.

– Что ж, Василий Касимеров, а меня здесь поставил князь Владимир, тоже воеводой.

– За что же такая немилость?

– Не покорился воле князя.

– Шибко, видимо, разозлил ты князя, богатырь. Ну что, милости просим, воевода.

И Василий Касимеров отвернулся и побрёл прочь. Не спросил никакой бумаги с печатью, никакого подтверждения. А Илья со своими 12-ю верными товарищами сам стал искать место, чтобы расположиться. На заставе было несколько деревянных бараков, в которых ночевали воины. О том, чтобы обустроить свой быть, здесь никто не думал. Все здесь жили одним днём, а потому повсюду царил беспорядок. Хлев был открыт на распашку, и кони, свободно гуляющие на заставе, сами заходили туда, ели, сколько хотели овса и уходили. Все беспробудно пили, и не какое-нибудь вино, а самую противную брагу, от которой выворачивало после пятой кружки. Пили даже женщины, коих здесь было немало, в том числе и беременные. Повсюду бегали голые дети, словно собаки или иные домашние зверки. Богатыри поначалу пытались навести порядок, загнать коней в стойла.

– Зря стараетесь, – сказал им на это Василий Касимеров, – коней так легче угнать, когда они вместе.

– Кто же их угонит с заставы?

– Увидишь, – отвечал лишь Василий, – если что, оружие мы всё держим в яме, чтобы в случае чего быстро его закопать. А сзади у нас есть ещё одни ворота, забитые гвоздями обычно, но временами мы их открываем.

– От Идолища это не спасёт, – мрачно проворчал Михаил.

Всего на заставе регулярно находилось воинов 200, во время сбора дани их число увеличивалось до тысячи, в таком составе они разъезжали по сёлам, собирая налог, и могли не бояться, что кто-то на них нападёт. Когда богатыри приехали в Глухово, был уже поздний август, конец лета. Хуторяне уже готовились к сбору урожая. Стало быть, продержаться на заставе нужно было месяц, от силы два, и потом прибыла бы подмога и в следующий месяц им можно не бояться никаких полчищ упырей. А затем и вовсе наступала зима – время не военное, тихое. А там уже и Борис вернётся из похода, и отец Иоанн, возможно, сможет выпросить у него прощение для муромского богатыря. В конце концов, протопоп говорил именно про полгода, почему-то он просил Илью продержаться именно этот срок. Меж тем уже наступил сентябрь и пролился первыми, скупыми дождями. Вода быстро высыхала, и дождь не успевал размыть дороги. Однако пасмурная погода нагоняла тоски на глуховцев, и они запили пуще прежнего, запили богатыри, запил вместе с ними противную брагу даже воевода. Наутро от этого пойла ему было совсем плохо, голова была словно колокол, а тут ещё гуси во дворе словно сговорились и в такую рань начали своё бестолковое гоготание. Им вторили куры, которые кудахтали так, будто стали нести страусиные яйца, петухи пытались перекричать всех. От такого шума Илья проснулся рано, похмелился квасом и пошёл до колодца, чтобы умыться. Земля рядом с колодцем от дождя и воды превратилась в грязевое месиво, а потому трясущиеся ноги богатыри не удержали равновесия, он поскользнулся и рухнул на землю. По земле шла какая-то странная вибрация. Илья приложил ухо к ней и убедился, что скачут кони, причём в большом количестве. В тревоге богатырь побежал к воротам и заглянул в щель. На заставу ехало немалое число всадников, без знамён, без кольчуг, вооружённых, кто чем, по всему видно, что разбойники.

– Подъём! – закричал, что было мочи, Илья. С силой он стащил с лавки Михаила, поднял богатырей, велел будить остальных. Василий Касимеров по деревянным лесам залез на стену и через щель в заборе стал наблюдать.

– Сколько? – спросил у него один из воинов.

– Человек 300 точно есть, – отвечал Василий и продолжил считать.

– Четыреста вижу! – молвил он снова спустя время.

– Валим! – крикнул кто-то, но Илья схватил его за одежду и бросил на землю.

– Я тебе свалю. Уйдёшь с заставы, зарежу, как труса. Седлайте коней, братцы.

С последними словами он обратился к богатырям, а в это время со стены слез Василий Касимеров.

– Пять сотен человек с небольшим, – доложил он, – стального оружия у них немного, но всё равно они нас раздавят своей массой.

– Покажи лучше, где у вас задние ворота.

– О, это умная мысль, – ухмыльнулся Василий, полагая, что воевода намерен скрыться. Но Илья даже не думал об этом. Вторые ворота оказались очень низкими и очень узкими. Пройти в них мог только один человек, верхом проехать было невозможно. Ворота выходили прямо в лесные заросли, а потому штурмующие город наверняка не могли видеть тех, кто выходит этим путём.

– Если уйдём сейчас, можем все живыми уйти, – говорил Василий Касимеров, – но, если они кого поймают, будут долго и мучительно пытаться, чтобы узнать, где зарыта сталь.

– А если мы сталь с собой унесём?

– Нельзя, они тогда в погоню отправятся, сразу все, и могут всех нас поймать. А так поймают одного, двоих, и успокоятся.

– А скажи-ка мне, Вася, ты когда-нибудь ездил в седле?

– Никогда не ездил, – отвечал Касимеров.

– А сегодня поедешь, вместе со мной, в атаку.

– Жить тебе что ли надоело? – нахмурился Василий, – нет, ты как хочешь, а я ухожу.

– Никуда ты не пойдёшь, – схватил его за плечи Илья, – эти убийцы пришли не за сталью, а за мной и моими богатырями, и они не успокоятся, пока не убьют всех.

Василий вынужден был смириться и поверить в эту правдоподобную ложь. А в это время разбойники уже с криком: "Отворяй, собака" взяли огромное бревно и с разбегу стали бить им по воротам. С каждым ударом те со скрипом поддавались, и, казалось, вот-вот сломаются. Богатыри к этому времени уже оседлали коней и готовы были идти в бой.

– Миша, ты остаёшься, – сказал Илья, – на твоём коне поедет Василий, а ты здесь будь за главного.

Михаил отдал своего коня Касимерову, который ещё до конца не понимал затеи нового воеводы. А меж тем богатыри направились к задним воротам, выводя своих скакунов под уздцы. Уже за воротами они забрались в седло и поехали вслед за своим воеводой. Против пяти сотен 12 всадников. Василий с удивлением взирал на их отвагу, но и сам старался на отставать. И вот всадники с разгону нанесли стремительный удар по тылам разбойников. Каждый ранил одного разбойника, многие были ранены насмерть. Меж тем лиходеи продолжали ломать ворота, не придавая большого значения свалке в задних рядах. А богатыри кололи и рубили, достать их никто не мог, ранили только коней, но всадники всё равно оставались в седле и продолжали сражаться. Тогда разбойники пустили на них свою конницу, без седла и стремени, лишь с копьями в руках. Богатыри все ловко увернулись и некоторых противников сбили на землю. Василий Касимеров, однако, оказался не настолько ловок, и вражеское копьё с силой пробило ему кольчугу и бедро. В ответ воин успел смертельно ранить вражеского коня, но сам стремительно терял силы и кровь. В этот момент разбойники, наконец, сломали ворота и все вместе стали прорываться вовнутрь.

– В атаку! – скомандовал Илья Муромец, и прочие муромцы ещё яростнее рванули на врага, заставив многих повернуться в свою сторону. Больше сотни копий направились на них, а разбойничьи головы одна за другой полетели на землю. Михаил на территории заставы сопротивлялся как мог, но натиск врага был слишком силён. Враги напирали, как река в половодье, снося всех на своём пути. Воины на заставе держались лишь за счёт того, что у врагов оружие было из плохого металла. Бронзовые копья не пробивали стальных кольчуг, бронзовые мечи легко ломались о стальные. Так защитники заставы держали оборону и медленно отступали. А меж тем уже у пятерых муромцев кони рухнули замертво, и на пеших как муравьи набросились враги и их зарезали. Всадники стали атаковать ещё яростнее, не жалея себя. В какой-то момент показалось, что всё кончено, когда разбойник проткнул Илью копьём в живот и принялся поднимать на копье. Воевода обхватил древко руками и ко всеобщему удивлению смог оттолкнуть стоящего на земле врага и остаться в седле. Ранение было не серьёзное, стальная кольчуга хорошо сдержала натиск бронзового копья. К этому времени не выдержали кони ещё троих богатырей и рухнули вместе с обречёнными на смерть всадниками. Гибли верные товарищи Ильи, проделавшие с ним большой путь из самого Мурома, но теперь, в проклятой Богом глуши на Глуховой заставе смерть настигла их. Земля была уже завалена трупами и раненными. Их здесь уже было больше сотни. От такого зрелища разбойники начали отступать от преследующих их всего четверых всадников. Враги теснились к воротам, теснили своих в ворота, и те уже попадали на копья защитников заставы. В какой-то момент все разбойники оказались на территории, но их было уже так мало, что их быстро окружили и вынудили сдать оружие.

– Вот так да, – обрадовался Василий Касимеров, хоть от потери крови был уже бледен, как мрамор, – вот так полезная штука эти седло и стремя. Ну теперь эти псы нам за всё ответят, я лично с них поснимаю шкуры и посажу на кол.

– Нет, – возразил Илья, – никаких пыток, – человек десять можешь посадить на кол, для устрашения, но не на территории заставы, а остальных просто казнить, без мучений.

– Ну, воля твоя, воевода, – смирился Василий. Теперь слух о могучем богатыре Илье Муромце разлетелся по округе, и все стали бояться нападать на заставу. Воины признали нового воеводу своим вождём и по его приказу на время даже завязали с пьянством. Теперь они все погрузились в работу, стали обустраивать заставу, для своих коней стали изготавливать сёдла и стремена. Ясно было, что разбойники ещё дадут о себе знать, и они при желании могут собрать и тысячу, и две тысячи вооружённых людей. Но не сейчас, сейчас дело близилось к сбору дани, у воинов было время, чтобы подготовиться.

– Что ж, может, ещё и поживём, – радовался Михаил такой неожиданной победе, – рано нам на тот свет торопиться.

– А что нам на этом свете делать? – с печалью вымолвил Бронислав, – уже восемь наших братьев-муромцев, что шли с нами от самого Мурома – все на том свете. Теперь нас всего четверо осталось: Фома, я, ты, и Илья.

Вскоре на заставу прибыла и подмога – тысяча человека. Они уже объехали множество застав и теперь были очень удивлены тем, что глуховцы сохранили у себя прошлогоднюю сталь. Новая сталь, которую им подвозили каждый год, теперь оказалось лишней. Но киевляне были печальны и печальную весть сообщили Илье Муромцу, когда остались с ним наедине.

– Плохи наши дела, богатырь, – говорил киевский дружинник Юрий, – пока мы тут дань собирали, прорвался на киевскую землю какой-то Идолище. Многих разорил и убил, а самого князя Владимира взял в плен. Вот теперь мы ездим, дань собираем лишь с одной надеждой, что приедет князь Борис из похода и наведёт порядок.

Глава 21.

Идолище.

В молодости князь Владимир много ездил по миру и большую часть времени проводил в битвах и военных походах. Ближе к старости он осел в городе, доверяя войну своим сыновьям и дружинникам. Но Киев казался для старика слишком шумным и тесным, а душа, привыкшая к простору, и в мирное время желала места менее многолюдного. Владимир не успел за свою жизнь привыкнуть к роскоши, зато привык к природе, к естественной простоте жизни. А потому в старости князь всё больше времени проводил не в стольном городе, а в маленькой резиденции неподалёку – Берестове. Вокруг Берестова находились хорошо укреплённые заставы, да и до Киева было рукой подать. Казалось бы, здесь Владимиру ничего не угрожает. Но покой его внезапно нарушило чудовище, которое прокралось ночью под самый Киев. Страшный монстр – Идолище со своим полчищем упырей. Кровососы обычно были очень недисциплинированны, но эти сражались в доспехах, и, что уже совсем было странно, ездили верхом. Как известно, кони боялись упырей, как огня. Теперь же именно вражеская конница с невероятной быстротой прорвалась к Берестову, захватила и увезла оттуда князя. В это время остальные кровососы сражались с ополченцами и богатырями с одной из застав. Уже днём по их следу из Киева отправилась погоня, но никого найти не смогла, кровососы словно провалились сквозь землю.

До этого ополченцам и богатырям уже приходилось сталкиваться с бойцами Идолища, которые разгуливали по киевской земле. В основном упыри уклонялись от битвы, прятались и легко рассеивались на местности, особенно ночью. Встретить их в открытом бою почти не удавалось. А меж тем рассеивалось и киевское войско, и вот на эти рассеянные отряды упыри и стали нападать и истреблять их один за другим. Немногие выжившие рассказывали о том, насколько ужасен был Идолище. В отличии от прочих упырей, у вождя длинные клыки росли не только сверху, но и снизу, крест накрест друг с другом. Укусом в шею этот кровосос не просто прокусывал сонную артерию, а разрывал и уродовал плоть своей жертвы, поэтому его бойцы были особенно безобразны. Так же отмечали, что Идолище был очень высокого роста и огромной физической силы, челюсть из-за огромных клыков выпирала вперёд, из-за чего он походил на обезьяну или просто на какое-то животное. Так же ходили слухи, что вождь этот буквально гипнотизировал своих упырей и на какое-то время превращал их в своих беспрекословных рабов, которые без малейших колебаний шли даже на смерть. Но больше всего пугало то, что не понятно было, чего хочет это существо и чего оно добивается. Легко воевать с противником, про которого знаешь, что он хочет захватить или отстоять город, страну или землю, просто пограбить, угнать людей в рабство, пробраться на какую-то местность. Здесь же совершенно было непонятно, чего добиваются упыри и зачем, собственно, эти существа, избегающие так долго городов, объявились теперь под Киевом? Враг был совершенно непредсказуем и за несколько дней измотал и сгубил немало отрядов ополченцев и богатырей. А уже когда Идолище внезапно захватил самого князя Владимира, все совсем уж поникли и не решались выступать против врага с таким ценным заложником в руках, учитывая, что никто не знал точного местонахождения этого врага. Теперь все ждали возвращения князя Бориса из Польши, чтобы он решил, как быть дальше и своей высшей волей решал бы что-то за судьбу своего отца.

А меж тем дружинники и служилые люди продолжали сбор дани, и так тысяцкий Юрий со своими витязями добрался до Глухова. Теперь все на заставе были печальны и задумчивы, а больше других воевода Илья. Он всё пытался понять, чего добивался этот Идолище, почему не напал сразу на него, на Илью, зачем устраивал все эти бесчинства на киевской земле? А меж тем Юрий со своим войском отправился собирать дань. Народ здесь был бедный, без стали ничего толком произвести не мог, поэтому сбор дани носил чисто символический характер. Показать хуторянам, кто главный, наказать воров и разбойников, если у кого находили награбленное с заставы, и, конечно, дать простому народу увидеть власть, над ним стоящую. Обычно хуторяне сами свозили дань на заставы и погосты, но эти вместе со старыми традициями обработки земли придерживались и старых традиций выплаты податей. Когда дело было сделано, бояре и ополченцы собрались с данью на заставе и стали готовиться к отъезду. Тут и обратился Илья Муромец к тысяцкому со словами:

– Я с тобой поеду, боярин.

– Это ещё зачем? – удивился седовласый Юрий, – не было такого указания.

– Князя пойду выручать. Нельзя его оставлять в плену у упырей. К тому же, Идолище этот за мной пришёл, я ему нужен, а за одного меня страдает вся русская земля. Не должно так быть.

– А если упырь этот князя убьёт, тогда как быть? Думаешь, у нас душа не болит за князя? Да была бы моя воля, все киевские дружинники и наёмники, все, у кого есть оружие, уже прочёсывали бы всю киевскую землю, пока на нашли бы нору этих кровососов. Но мы все ждём, когда Борис вернётся, ибо без него никто не может приказать всему киевскому войску подняться и пойти прочёсывать местность.

– Нет, братцы, поеду, Идолище хочет моей смерти, он сам меня найдёт – отвечал лишь воевода и продолжил, обращаясь к глуховцам, – если кто со мной хочет поехать выручать князя, буду рад любой помощи. Но если кто идти не захочет, никого неволить не буду.

– Нешто ты думаешь, – вышел вперёд Василия Касимеров, – что кто-то из нас одного тебя в беде оставит? Мы не только за серебро сражаться можем, но и за правду тоже.

И все глуховцы как один пошли за Ильёй Муромцем. А киевляне никак не могли надивиться их воеводе. Сосланный князем в такую дыру, почти на погибель, Илья всё равно теперь хотел спасти князя и выше своей жизни ставил свободу русской земли. В итоге многие бояре с ополченцами стали присоединяться к глуховцам. В конце концов в Киев дань повёз лишь Юрий с сотней витязей, остальные же все перешли под начало богатыря и готовились теперь к схватке с кровососами. Но найти упырей оказалось совсем непростой задачей, многие и вовсе считали эту затею пустой и безнадёжной. Сначала богатыри решили отправиться в село, где в последний раз появлялось сборище кровососов. Войско стало здесь лагерем и принялось держать совет. Киевляне сразу стали советовать разделить войско и самим рассеяться на местности. Но эта тактика до сих пор приносила только неудачи и пополнение врагу, поскольку покусанные упырями воины многие сами обращались в упырей. Поэтому этот совет Илья отверг и стал говорить так:

– Идолище сам на бой не выходит. Нужно понять, чего он хочет. Нам нужно поставить себя на место Идолища, представить, где бы мы спрятали князя, если бы были Идолищем. Вы бояре – местные, вы хорошо эту местность знаете. Думайте.

– Легко сказать, стать на место Идолища, – вымолвил боярин Дмитрий, – он уродливый кровосос, не похожий на человека, мерзкое создание, порочащее образ Божий.

– Очевидно, что князя они с собой возить не будут, – продолжал меж тем цепочку рассуждений воевода, – стало быть, его спрятали в одном месте, и с ним немалый караульный отряд. Князь старый, если его возить с собой, он, поди, и скончается. Место, где его прячут, должно быть тихим, далеко от застав и городов, труднопроходимым для человека. Но чтобы упыри могли выходить оттуда на охоту, постоянно пить кровь. Я думаю, это где-то на болоте. Есть у вас такое место?

– Да полно, – отвечали бояре.

– Как следует подумайте, а лучше достаньте мне карту местности.

Карту нашли быстро, правда за её точность никто не мог ручаться. Однако основные заставы, дороги и реки здесь были указаны. Был здесь и посёлок Берестово, и все основные дороги, которые вели к нему и от него к Киеву. Всего две дороги, одна с востока, другая с запада. Очевидно, в сторону Киева князя никто бы не повёз, значит, повезли его в другую сторону. Спрятать его нужно было быстро, пока войско из Киева на нагнало их и не побило похитителей. Илья нахмурился и сидел несколько часов, уставившись в карту. Временами он отвлекался и спрашивал у киевлян, что находится здесь, да что находится там. Бояре охотно ему отвечали. В конце концов Илья постепенно начала понимать, насколько сложным и невозможным было то, что сделали упыри. Никак они не могли незаметно прокрасться в Берестово, выкрасть князя и беспрепятственно уйти. Как минимум на одной заставе их должны были заметить по пути туда, а уж по пути обратно, уже днём, сразу четыре заставы должны были заметить войско и ударить по нему. Что-то здесь было не так. Илья так увлёкся своими думами, что не пошёл обедать. Еду ему принесли в избу друзья-муромцы. Кроме них здесь сейчас никого не было, и воевода не боялся мыслить вслух.

– Страшные подозрения не дают мне покоя, – молвил он.

– Какие? – спрашивал Михаил, усаживаясь на лавку.

– Что дело не чисто, измена здесь какая-то кроется, заговор. Будто бы кто-то из киевлян, может даже, из богатырей вступил в сговор с упырями. Иначе у упырей ничего бы не вышло.

– Считаешь, что кто-то продал князя? – встревожился Брон.

– Страшно даже думать об этом. Это же Идолище – мерзкая тварь.

– А ты подумай. Если это измена, то куда упыри увезли князя?

Илья снова нахмурил лоб, да вдруг и произнёс:

– Никуда. Там они и сидят, в Берестове.

– Как так? – подскочил к карте Михаил.

– Пришли ночью, многих перебили, князя украли и ушли, ночью же. Но ушли на заставу, которая до этого их пропустила – Блудово. Вот она, прямо возле дороги. В Берестово приехали витязи, удостоверились, что князя нет, уехали, а упыри следующей ночью вместе с князем ушли опять в Берестово. Иначе никак нельзя объяснить, почему их никто не настиг и никто, кроме блудовцев не заметил, как они уходили обратно. К тому же, другая часть войска всех отвлекала, а все думали, что князь у них. Но князь никак не мог быть у них, потому что мимо трёх застав, что кроме Блудова, они не проходили.

– Складно толкуешь, – зачесал в затылке Михаил, – выходит, путь нам нужно держать на Берестово?

– Выходит, что так, но я буду молиться, чтобы я ошибся.

Киевлянам и глуховцам было объявлено, что войско отправляется в Киев, но при этом, дабы избежать нападения упырей, все должны были соблюдать дисциплину и не разбредаться. Лишь немногие опытные командиры догадались, что воевода готовиться к какой-то битве, но полностью его планов разгадать не смогли. Ясно лишь было, что Илья никому не доверят. Село Берестово находилось довольно близко от Киева, из него хорошо было видно городские постройки, особенно те, что были воздвигнуты на холмах. Впоследствии городские постройки дойдут и сюда, но пока село стояло за городскими стенами. Да и селом его в полном смысле назвать было нельзя: здесь стоял лишь каменным княжеский дворец, да несколько деревянных построек вокруг для челяди. Когда войско проходили мимо посада Блудова, Илья стал готовиться к нападению и всем велел быть наготове. Отсюда прямая дорога шла на Берестово, а оттуда прямиком на Киев. Трудно, даже невозможно было поверить, что упыри засели в такой близи от стольного града и провели здесь много дней незамеченными. Но едва витязи минули Блудов, как на один из флангов напал небольшой отряд упырей. Глуховцы во главе с Василием Касимеровым вступили с кровососами в бой.

– Не разбредаться, сохранять единство! – командовал Илья.

– Чего же мы, воевода, должны сносить нападки кровососов? – возразил богатырю боярин Дмитрий.

– Будем сносить, пока до Берестова не дойдём!

Теперь план Илья всем уже стал ясен, но никто уже не успел бы его выдать или случайно проболтаться. Упыри меж тем докучали воинам слишком сильно. Днём эти безобразные клыкастые твари оказались не такими слабыми, как их менее дисциплинированные собратья. Дисциплина и доспехи компенсировали им их слабость, а густые лесные заросли защищали от прямых лучей солнца. Глуховцы на случай нападения уже заранее приготовили себе войлок, который теперь обмотали вокруг ног, чтобы их невозможно было прокусить. Седло и стремя оказались как раз кстати и позволяли воинам не свалиться на землю. Но и кровососы с земли подпрыгивали так высоко, что не всегда их удавалось поразить копьями, и если всадник медлил хоть на секунду, то огромные белые клыки впивались ему в шею, а обезумевший скакун вырывался из строя и уносил всадников далеко в лес. Однако, когда село было уже совсем близко, упыри, наконец, отстали, но лишь для того, чтобы присоединиться к своим. Возле Берестова выстроилось уже немалое войск, числом до тысячи вооружённых кровососов.

– Вот те на! – вымолвил удивлённо Михаил.

– Хочешь хорошо спрятать, спрячь на самом видном месте, – произнёс Илья и обратился к воинам, – братцы, перед нами всё войско проклятых упырей вместе со своим вождём. А это значит, что князь наш до сих пор в Берестове. Он всегда был здесь, нас всех обманули. Но теперь мы раскрыли коварный обман и освободим из плена нашего князя.

Киевляне и глуховцы заметно занервничали, ведь число их было почти столько же, сколько упырей. Н кровососы были не живыми, искусственными изделиями с нечеловеческой силой, которых очень трудно было убить. Однако назад пути уже не было, оставалось только идти вперёд, сражаться и надеяться, что у воеводы и командира есть план. Боярин Дмитрий, правда, пытался ещё что-то предпринять.

– Позволь гонцов отправить за подмогой, – обратился он к Илье.

– Отправь пару человек до Киева, если смогут прорваться.

– Как это до Киева? До ближайшей заставы нужно людей отправлять. В Блудов или какой другой посад. Киев далеко, оттуда мы до вечера никакой помощи не увидим.

– Никаких застав, Дмитрий, я им не доверяю.

А меж тем упыри были уже совсем близко, и воины стали смешиваться и выстраиваться в боевой порядок. От одного ужасного вида кровососов кровь в жилах стыла, а уже когда появился их вождь, все просто замерли от страха. Идолище был даже страшнее, чем его описывали. Огромного роста, с невероятно большим и толстым копьём в руке, а клыки действительно росли не только сверху, но и снизу. Глядя на такое чудовище, легко можно было поверить, что оно и впрямь было отцом всего поколения упырей, самым первым и самым сильным из них.