Текст книги "Пойманные сном (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

13.

Если бы не вовремя явившийся Павел и не Елисей, суматоха у дверей в квартиру продолжалась бы неопределённо долго. Нет. Сначала – Елисей. Это он протиснулся к порогу вслед за Ромкой, стал очень суров, отчего куроногие бабульки кудахтать перестали, уставившись на него, и грозно сказал:

– Цыц, балаболки! Привели хожалого – молодцы, а клекотать незачем! Оставьте человека здесь – не пропадёт уж. Сами же – шасть на кухню!

Всё это Лёхин успел приметить, пока Ксандр, словно и в самом деле слепой, вытянув руки, шёл в квартиру. Куроногие бабульки вдруг повыросли – на цыпочки встали. И так – на цыпочках – и побежали на кухню, где уже звенели ложки-чашки: соседи-домовые готовились встречать нежданных-негаданных ("Невиданных-неслыханных!" – по инерции обомлело подумал Лёхин) гостей.

А уж когда на лестничной площадке появился Павел, в ситуацию он вник с ходу: с кем-то поздоровался, что-то скомандовал, кого-то поблагодарил – в общем, привёл в некоторое подобие порядка шум-гам на лестничной площадке. Лёхин и глазом моргнуть не успел, как подъезд затих и опустел (наплевав на лифт, довольные и успокоенные ребята прогрохотали вниз по лестницам), а сыщик в последний раз огляделся и закрыл за собой дверь.

– Весело у тебя! – заметил он Лёхину и пожал руку Ксандру: – Привет, старина! Что у тебя с глазами? Ромка, привет!

Ксандра торжественно ввели в зал и усадили на диван. С обеих сторон от него уселись Павел и Ромка, а Лёхин побежал на кухню быстренько соорудить что-нибудь на перекус. На пороге снова замер, приглядываясь к новшествам.

Широкий подоконник кухонного окна Елисей устелил старым покрывалом с кресла. И сидели на нём, поджавши ножки, двенадцать востроносых бабулек. Сидели примолкшие, тянули из самых маленьких, кофейных, чашек (Лёхин и забыл, что у него такие есть) горячий крепкий чай, воровато посматривая по сторонам, когда таскали из расставленных для них по подоконнику же блюдец сушки и пряники.

– Варенье! – машинально сказал Лёхин, глядя на странных гостий.

– Сейчас закончу, – с пола отозвался Никодим, разливающий варенье по креманкам.

Бабульки тут же уставились по-птичьи круглыми глазёнками на домового. Одна тихо сказала что-то вроде "ко-ко-о", и вся компания в платочках заметно повеселела. А Шишики, сидевшие наверху дверцы холодильника, шелестяще захихикали. Неужто поняли сказанное?

– Неси, Лексей Григорьич, хлеб на стол. Щас у нас щи согреются да картошечка к рыбке солёной поспеет, – деловито сказал Елисей и закрыл кастрюлю, куда заглядывал проверить степень прогретости щей.

Ромка от совместного ужина отказался: бабка Петровна знает, что он должен прийти, ждёт, наверное. Павел проводил его. Мальчишка спокойно воспринял, что Ксандр отмалчивается, ничего не говорит. Понял, что стесняет, только посмотрел на Лёхина вопросительно – и тот кивнул: если что – позовём.

Домовые без Ромки повеселели (он ещё не знал про их дружбу с Лёхиным) и быстро накрыли стол в зале. Когда Лёхин в последний раз заглянул на кухню, куроногие бабульки уже не спеша прихлёбывали подливаемый Никодимом чай – смягчившиеся, раскрасневшиеся от удовольствия, а трёхлитровая банка варенья, опустошённая, стояла в уголке – Никодим взялся за вторую.

– Любят они яблочное, – сказал домовой. – Елисей говорит, у вас его много.

Заслышав неявные вопросительные интонации и видя бабулькины проверяющие глаза ("Ай, пожадничает?"), Лёхин поспешил его успокоить:

– Это ты ещё только прошлогодние банки открываешь. На балконе и этого года стоят. Так что не жалей. Если что – ещё и вишнёвое есть.

Столкнувшись с Елисеем в коридоре между залом и кухней, Лёхин шёпотом поинтересовался:

– Елисей, а кто это? Ну, в платках?

– А кикиморки, – почти легкомысленно ответил домовой.

– А зачем их Ксандр привёл?

– Что ты, Лексей Григорьич! Это кикиморки Ксандра к нам привели. – Увидев, что хозяин сейчас вроде как даже обидится на загадки-непонятки, Елисей затараторил: – В Камень-город ведь как попасть можно? Помнишь ли?

– Во сне и по лестницам рядом с водой, – ответил Лёхин.

– Но попасть могут лишь те, – поднял палец домовой, – кто хоть малую способность имеет наш мир видеть. А вот из Камень-города сюда, к нам, странник может попасть только во сне. Ну а кикиморки будут провожатыми ему.

Лёхин почувствовал, что его начинает подташнивать. Картина мира поплыла.

– То есть… Ты хочешь сказать, что Ксандр сейчас спит, а мы ему снимся? Что кикиморки дождались, пока он уснёт, а потом перевели сюда?

– Ну да! Поэтому он никого и ничего не видит.

Лёхин шагнул в зал и застыл на месте. Значит, Ксандр лежит сейчас на кровати, в своём мире, видит всех в комнате так, словно это они пришли в Камень-город. Ему снится, что Павел и Лёхин принимают его у себя в гостях. Костюма на себе не видит… Сумбур мыслей заставил Лёхина вздохнуть. Помотав головой, чтобы мозги встали на место, он решительно вошёл в зал.

Привидения, естественно не принимавшие участия в подготовке ужина, притихли у гудящего компьютера и выжидательно поглядывали на странного гостя.

Судя по всему, Ксандр пока не заговаривал о главном, что его привело сюда. Хозяина, забегавшегося с угощением, дожидался. Сидел, чуть насупив чёрные в электрическом свете брови и только носом над бородой вздрагивал – на запахи с кухни и со стола, скорее всего. Весь какой-то приземистый, несмотря на костюм. Наверное, из-за лохматых волос, стриженных под "горшок".

– Водочки? – предложил Лёхин и тут же поправился: – Медовухи нашенской?

– Благодарствую, Лексей, да тока пока без надобности.

– Бутыль не убирай, – радостно сказал Павел. – Посмотрим, какова она на вкус в Каменном городе!

Лёхин покосился на него: сыщик и впрямь думает, что они, отужинав, сразу сорвутся в поход? И хмыкнул, вспомнив: он ведь тоже всякое представлял. Например, что будет, если он приведёт в Камень-город Джучи, и увидит ли странный город в обыкновенном беспородном коте боевую и свирепую зверюгу.

Из принесённой кастрюли он разлил по тарелкам щей – Ксандру погуще и мяса побольше, ломоть хлеба положил побольше – круглого, подового (своего любимого) Павел принёс. Свежего, тёплого ещё. Ксандр как вдохнул от хлеба – аж застонал, схватил ложку деревянную (имелись такие у Лёхина для блинов: ну не мог он тесто мешать железкой!). Всё. И не надо спрашивать, как Лёхин деликатно собирался, управится ли вслепую староста Камень-города с ложкой-тарелкой. Хозяин только тарелку-хлебницу пододвинул поближе да успевал супу подливать.

Павел тоже сначала набросился на щи с хлебом – набегался за день, так что и неурочные щи в ужин хороши показались. Но, доев, от добавки отказался. Сначала рыбку посмаковал с горячей, жёлтой от масла картошкой, а потом до него дошло – и во все глаза уставился на торопливо чавкающего Ксандра. Кажется, эйфория от внезапной встречи прошла, и теперь сыщик разглядел, что скрывающая пол-лица борода скрывает и невероятную худобу старосты. Как и стало только сейчас ясно, что деловой костюм на бородатом мужичке не просто неуместен (Ксандр-то о нём ни слухом ни духом – знал теперь Лёхин), но болтается на нём как на вешалке.

Ксандр счастливо вздохнул и, выставив левую ладонь ("Благодарствую, не надобно нам более!"), правой ухватил оставшийся хлебный мякиш и досуха вытер дно тарелки.

– Щи да мясо – пища наша, – вздохнул Ксандр, откинувшись на спинку стула, и сыто рыгнул…

После затянувшейся паузы Лёхин только открыл рот спросить, с чем пожаловал гость дорогой, как староста заплакал. Просто выражение удовольствия медленно пропало с лица, чуть сдвинулись брови – и хлынули слёзы по скулам и бороде. Растерянные Лёхин и Павел вскочили было утешить, как староста заговорил, пошмыгивая носом:

– Я тута сытый, накушамшись, а там весь город… Голодный…

– Что случилось?!

– Уж и не знаю, как рассказать-то… – Ксандр горестно шмыгнул. – Жили мы не так чтобы богато, но опосля того, как вражина тот ушёл со своими крысюками, принялись потихоньку на ноги вставать. Пригород восстановили, домов настроили. Снова к нам караваны потянулись: через Камень-город ведь караванные пути-дороги идут, тем всегда и кормились, что купцов привечали. Своей скотины, почитай, ни у кого нет – камень везде, на выпас не пошлёшь. Да и с хлебом та ж морока. Нищих, однако, у нас никогда не было. Вот, значит, зачали на ноги вставать, да недолго счастьице наше грело нас. Дворец того вражины занял какой-то колдун и напустил на нас змей страшенных. Был у нас Каменный город – стал Змеиный. Выгнал сей колдун всех купцов странствующих. Кто, наши, городские, поспешил – тот и сам уехал. А кто не спохватился – закрыл тот колдун город и выходить не даёт за пределы городские. А по улицам змеи ползают числом немыслимым и несметным. Кто успел – двери позакрывал да из дому носу не кажет. Кто не успел – тот пропал. Живём таперя на крышах да лишения страшные претерпеваем, а уж голодаем так, что стыдно мне за каждый кусочек, что мог бы принести малым деточкам, да сам поел. – Ксандр тоскливо погладил хлебницу. – Вспомнил я, как провожал вас до лестницы той, что в стене скрывается, да и проскакал по крышам да по воротам до места энтого. Поискал дырищу каку-никаку – ничего не нашёл, да так умаялся, что заснул крепко-накрепко. И тут-то повели меня странны женщины… И оказамшись я здесь, у вас. Помочи прошу, люди добрые! Единожды помогли, а вдруг ишо поможется? Челом бью, люди добрые, спасите от новой вражины!

Он сполз со стула, точно собираясь и в самом деле кланяться им. Лёхин сидел рядом, подхватил под локоть.

– Челом бить потом будешь, а сейчас только время потратишь. Когда колдун дворец занял? Давно ли?

– Седьмица прошла, дай Бог памяти. Ночку проспали, а утром – не выйти. Ползают аспиды, абы хозяева городу нашему. Народу в первые дни поели-и… – Ксандр горестно покачал головой.

– Седьмица – это что? – шёпотом спросил Павел.

– Неделя, – отозвался Лёхин. Он уже размышлял над странным совпадением двух происшествий, но додумать не успел: о том же вспомнил сыщик.

– Ничего себе… У нас на руках два дела, и оба связаны с Каменным городом, задумчиво сказал Павел. – Хоть расстреляй, не могу представить, что у них может быть общего, кроме города. А может, и нет между ними общего.

– Император же что-то понял, – возразил Лёхин. – Правда, неизвестно, что именно понял. Он ведь только свой страх во сне увидел.

– Три дела, – жёлчно заключил сыщик. – Надо найти Императора. Узнать, что происходит с людьми и кто за этим стоит. И спросить колдуна, на какой фиг ему приспичило Каменный город змеями наводнять. Есть подозрение, что в последнем случае попахивает шантажом через запугивание. Может, он хочет, чтобы горожане ему какой-нибудь оброк заплатили или дань какую? Ксандр, он вам что-нибудь говорил? Просил что-нибудь у вас? Может, угрожал?

– Да мы ж и не видали его ни разочку! – слёзно сказал староста. – Бабы, в ту сторону ходившие до змей ещё, сказали, что поселился колдун во дворце – по платью догадались. А потом уж поспрашивал: сказали люди – змеи ползли от того места страшного.

– То есть ещё не факт, что змей наслал именно колдун, – сказал Павел. – Остаётся одно: сходить к вашему колдуну и убедиться, что в бедах города виноват именно он.

– Не знаю, – задумчиво проговорил Лёхин. – Мне кажется, надо в первую очередь найти профессора. Может, он узнал что-то такое, от чего пойдёт ниточка и к этому делу.

Запел мобильник Лёхина.

– У меня тут собачины волнуются, – сказал Леонид. – Что у тебя?

– У меня не что, а кто. Ксандр гостюет.

– Ща буду. Я недалеко.

– О, Леонид – это хорошо, – обрадовался Павел. – Олегу звонить будешь?

– Ты и впрямь думаешь, надо идти в Каменный город именно сегодня?

– Императора мы вряд ли отследим – время вечернее. Да и сам посуди: куда он может рвануть, прихватив свои мечи? Думаю, только в Каменный город. Жаль, мангустов ни у кого нельзя найти.

– Кого?!

– Ну, зверьков таких, которые на змей охотятся.

Лёхин хмыкнул. Посмотрел на Ксандра, который, напряжённо вытянув шею, прислушивался к их разговору. Он уже обсушил ладонями слёзы и теперь с надеждой всматривался слепыми глазами то в одного собеседника, то в другого.

– Для начала бы неплохо узнать кое-какие подробности. Ксандр, опиши-ка этих змей. Что они собой представляют? Какого размера, например?

– Да чуть поболе двух человек будут, – подумав, ответил Ксандр.

– Поболе двух? – переспросил ошеломлённый Павел.

Шишики, сидевшие в хлебнице, пошевелились и будто переглянулись в том же ошеломлении. Глядя на них, Лёхин и сообразил спросить ещё кое-что:

– Ксандр, а какие они из себя?

– Толщиной в ногу взрослого мужика, а голов – две. Чёрные, как сажа. И глазищами так и лупают, так и лупают на всех.

Пока Павел переваривал жутковатую информацию, Лёхин снова позвонил Олегу. Тот снова не отозвался. Вспомнив, что у Олега тоже есть способности к видению паранормального мира, Лёхин решил: как только приедет Леонид, в первую очередь они всей компанией поедут к Олегу – выяснить, всё ли с ним в порядке.

Звонок в дверь. Леонид и в самом деле, как оказалось, пошёл гулять с доберманами сразу к остановке.

Минут пятнадцать ушло на то, чтобы познакомить его со всеми обстоятельствами.

– Так, – сказал он непреклонно. – В первую очередь проверить Олега, как и хочет Лёхин. С этим согласен. Затем в Каменный город. От твоего моста, Лёхин, скорее всего. Нам ведь в тот дворец не нужно? Сначала выясним, как и что в городе, а потом уж будем думать про остальное. А с утра, если ничего спешного не будет, начнём искать Соболева. Зря мужик пропадать не станет.

Он сидел на диване рядом с Ксандром, и веяло от него уверенной силой, несмотря на то что выглядел он очень неприметно: рыжевато-русые волосы, лицо какое-то очень обыкновенное, всегда хранящее чуть недовольное выражение, кареглазый, с небольшим, крепко сжатым ртом; сам небольшого роста, внешне худосочный – хорошая обманка для драчунов, поскольку, насколько успел Лёхин убедиться, боец Леонид очень сильный.

– Как быть с Ксандром? – спросил Лёхин. – Оставим здесь на время поездки?

– Ни за что, – подтвердил его опасения Павел. – Мало ли с ним может случиться, пока нас нет. Пусть уж лучше на наших глазах постоянно будет.

14.

И всё-таки Ксандра пришлось оставить в квартире Лёхина. Едва он, ведомый под руки Павлом и Леонидом, зашаркал к прихожей, из кухни высыпала компания бабулек и с криком схватилась за брючины старосты. Тот послушно остановился. Доберманы, расслабленно лежавшие в прихожей, приподнялись, любопытствуя.

– Ксандр, ты чего? – удивился Павел.

– Нет, ребята, он не пойдёт, – сказал Лёхин. – Его кикиморки держат. Елисей, что делать? Время-то идёт.

Домовой, выскочивший вслед за бабульками, вполголоса переговорил с кикиморкой, повыше других. Дёргая за концы линялого зелёного платочка, та откудахтала ему целую очередь весьма пронзительных звуков. Елисей внимательно выслушал её и вздохнул.

– Она говорит, если Ксандр пойдёт с вами, даже вместе с ними, он может вдруг проснуться. А слишком далеко от выхода в Каменный город их сила ослабевает. Снова его усыпить, чтобы вернуть домой, они не смогут. Он станет тенью здесь.

– Охр…ть, – тихо сказал Дормидонт Силыч, старающийся ничего не пропустить.

– Ко-ко, – согласилась высокая кикиморка, отпихивая от себя радостные добермановые морды, с дружеским интересом обнюхивающие и её саму, и её товарок.

– Лексей Григорьич, – Елисей в раздумье пожамкал бороду широкой ладонью. – А вы езжайте-ка спокойно к дружку своему, товарищу. Мы ведь защиту вкруг дома нашего подняли такую сильную, что теперь, ежели тварь какая в человеческом обличье будет (как в прошлом месяце), стенка невидимая всё равно её не пустит. Пущай Ксандр у нас пересидит, пока вы узнаёте, что там да как…

– Ты уверен?

– Уверен, – твёрдо ответил Елисей.

– Ксандр, мы оставим тебя на полчаса… на некоторое время – подождёшь нас?

– Куды ж мне? – покорно ответил Ксандр. Лёхин сразу вспомнил сурового разбойника, словно грозная тень выступившего из темноты переулка Каменного города, а потом яростного воина, ворвавшегося в зал, где вся их компания дралась с крысюками. Ох, плохо быть слепым… Надо бы и в самом деле постараться побыстрее вернуться. Хоть слепота эта у Ксандра ненадолго, до возвращения в Каменный город, но всё же это очень тяжело – быть слепым и беспомощным.

И всё же промелькнуло впечатление, что и сам староста с облегчением отправился в ожидании друзей посидеть на диване, а то и прилечь. И снова Лёхин задумался: а ведь, собираясь брать с собой Ксандра, никто не подумал, каково ему, слепому, было бы идти по неизвестным путям-дорогам…

Захватив с вешалки чехол для зонта и выходя вслед за Павлом и Леонидом (позвонили от вызванного такси), Лёхин решил, что так, без Ксандра, даже легче. В смысле – руки развязаны, если что.

Таксист не успел слова сказать, как озабоченная компания мужчин с собаками быстро рассредоточилась по салону. Пока ехали – молчали. Даже если репликами перебрасываться, всё равно странно выглядело бы. Для водителя.

Доберманы, прилёгшие в ногах пассажиров, севших позади, терпеливо дожидались, когда можно будет вскочить, а пока внимательно наблюдали, как Шишики сосредоточенно взбирались по штанам на колени сидящих, после чего скатывались на ботинки. Водитель, наверное, не любил висюлек перед носом. Обиженные "помпошки" с трудом нашли себе развлечение. Доберманы тоже развлекались – на свой лад: смотрели, как скатываются "помпошки". Лёхин, сидевший рядом с Леонидом, то и дело замечал, как непроизвольно вздрагивает лапа то одного, то другого пса. Разок Шишик Профи уловил это инстинктивное подрагивание – и мгновенно насупил косматые брови, по которым Лёхин и отличал его от своего Шишика. На насупленные брови Профи Шишик Ник, кстати, только хихикнул.

Таксист остановил машину напротив подъезда, где жил Олег. Компания вышла на морозный, тёмный воздух. Леонид немедленно надел на псов поводки… Пахнуло ветерком. Внезапно доберманы потянули в стороны, что-то сосредоточенно обнюхивая, – и тут Павел сморщился:

– Ёшкин кот… – Он резко вздёрнул к носу шарф, но вдохнуть уже вдохнул, и глаза заблестели от слёз. – Чёрт, что здесь…

Псины обернулись на его голос и глухо и жёстко зарычали, да с такой ощутимой злобой, что Леонид поразился:

– Ты как будто им сказал что…

– Заводи их быстрей в подъезд! – коротко сказал Лёхин. – Здесь Зеркальщики! Быстро! Иначе плохо будет!

Доберманы, рыча, бросились на Лёхина (уже напуганный, Леонид с трудом удержал мощный рывок) – тот отпрянул. С плеч на собак зашипели Шишики. Лёхин впервые услышал, что они могут шипеть, причём пугая. Но смотрел не столько на доберманов или "помпошек", сколько на площадку перед подъездной дверью. Почти вся её поверхность шевелилась и подрагивала прозрачно-жирным. Сколько их здесь… А чуть сбоку было свободно, но на этой свободе асфальт дымился на морозном воздухе блестящей слизью лопнувшего Зеркальщика.

Лёхин тоже пытался дышать коротко и поверхностно, насколько мог, и, по примеру Павла, натянул на нос воротник джемпера.

– Обойдите слева, осторожно – не наступите вот здесь.

– Чёрт, здесь домофон, – Леонид насторожённо и удивлённо посматривал на них двоих: чихающего и кашляющего от не воспринимаемого им смрада Павла и Лёхина, обходящего дорожку к подъезду почти по газону. Псы злобствовали.

– В подъезд, – через воротник сказал Лёхин. – Быстрее!

Домофон же!.. Два номера квартир не отозвались, по третьему пробормотали: "Ходят тут всякие". Сыщик крякнул и вынул связку ключей, среди которых оказалось несколько домофонных. Приложенный к кнопке здешнего домофона, один из ключей вызвал музыкальную фразу – к облегчению честной компании, немедленно вбежавшей в подъезд. Собак, правда, пришлось втащить силой.

– У меня только от некоторых фирм есть, – сразу предупредил Павел, пряча связку звякнувших ключей. И снял шарф, задышал свободнее.

Псы, очутившись в подъезде, вернулись к прежнему состоянию покоя и мирного любопытства. Недоверчиво поглядывая на них, Леонид спросил:

– Объясните – нет?

– Зеркальщик – это такая штуковина, которая копит негатив, – сказал Лёхин, вытирая взмокшее от пота лицо. – Когда он накопит слишком много, его может разорвать. Накопленное воняет в воздухе концентратом негатива, как гниль или ещё что. Кто попал под впрыснутое, тот, сам не осознавая того, приходит в ярость. Как собачины сейчас.

– Почему?.. Почему ты видишь этих самых Зеркальщиков и чувствуешь вонь – я понимаю. Но Павел?..

– Я сегодня вытаскивал Зеркальщика из больницы, – гордо сказал Павел, после чего передёрнул плечами и оглянулся на Лёхина. – То есть, получается, я его ощутил – и теперь буду постоянно ощущать? Так? Сам ещё не разобрался, – признался он.

– Ребята, знаете… – Лёхин замолк, стараясь выразить мысль чётче, чтобы они сразу его поняли. – Есть такое выражение, наверняка слышали: меньше знаешь – крепче спишь. Это, если честно, здорово подходит к попыткам разузнать про тот мир, который я вижу. Павел, ты так уж уверен, что тебе это нужно?

– Работу менять не собираюсь, – чуть свысока ответил Павел. – А видеть больше того, что видел раньше, – это здорово. Несмотря ни на что.

– Гляди. Тебе жить, – насмешливо сказал Лёхин. – Леонид. Ты как? Тоже хочешь всё это видеть?

– Поговорим потом. Когда узнаем, что творится в городе. Какая у него квартира?

– Номера не помню. Чисто визуально… Четвёртый этаж, первая дверь справа.

Открыла, не спрашивая, кто там, Валя, с которой Олег познакомился в сентябре. При виде девушки Лёхин от досады едва не застонал. Остолоп! Знал же, что Валя живёт у Олега, что летом, когда она закончит учёбу в университете, они собираются пожениться! Ведь можно было позвонить ей на мобильный, благо номер есть!

– Валечка, – начал было Павел улыбчиво и осёкся.

Девушка, в халате, с волосами, еле прибранными какой-то тесёмкой, стояла, держась за косяк, и смотрела на них, словно не узнавая. Глаза впавшие, болезненно блестят. Странно равнодушное лицо…

– Олег спит, – утвердительно сказал Лёхин. – Валя, ты меня помнишь?

– Помню, – прошелестела девушка. – Ты друг Олежки… Лёша, я боюсь…

Она оттолкнулась от косяка и пошла вовнутрь, будто забыв, что дверь квартиры открыта. Лёхин предпочёл думать, что она таким образом если не приглашает, то впускает всю компанию. И они шагнули в прихожую.

– Дедушка домовой, пусти погостевать, – прошептал Лёхин, чтобы не услышала Валя: ей и так досталось, хватит для неё неожиданностей и странностей.

– Гостюйте, люди добрые, – печально сказал рыжий, с торчащими лохмами Боян, знакомец Лёхина с августа, и убрался на кухню с еле слышным "охохонюшки!".

Собаки первыми сунулись в комнату, не в ту, куда ушла Валя, – и мгновенно отпрянули, попятились. Мужчины переглянулись.

– Я хочу почувствовать, что это такое, – медленно сказал Леонид. – Войду?

– Мы войдём, – уточнил Павел, – а потом по обстоятельствам.

Шишики протестующе пискнули, удирая, а они вошли.

Олег, укрытый одеялом, в приглушённом свете настольной лампы, лежал в напряжённой позе, чего Лёхин никогда не видел у тех, кого стерегли вызванные странным сном страхи-призраки. Привычно-озабоченно приподнятые брови теперь намертво сомкнулись в тревоге. Он лежал, изо всех сил схватившись за края матраса побелевшими от выступающих костей ладонями. И… У Лёхина перехватило дыхание. Движение. То, что он видел сейчас, абсолютно не совпадало с виденным ранее. Вглядевшись, он втянул сквозь зубы похолодевший воздух.

Насторожённый Леонид сразу обернулся.

– Что?

– Большая крыса… И сам Олег.

– Что?!

– Крыса идёт на Олега, а он пятится.

– Но такого не было! – поразился Павел.

– Пошли из комнаты.

В прихожей Леонид прислонился к стене с выключателем. Он побледнел и не отрывал глаз от собак, смотревших на него явно сочувственно. И почему-то казалось, что он черпает в их сочувствии силу… Они помолчали. Потом Павел проронил:

– Крыса не стоит? Точно?

– В человеческий рост. Идёт на Олега. Они кружат вокруг его постели.

– Что это значит?

– Мне кажется, он сопротивляется страху. И, ребята, у меня, кажется, есть идея. Вы сможете подождать меня от пяти до пятнадцати минут?

– Не вопрос. Иди.

Лёхин сунул руку в карман, проверяя, на месте ли чехол от зонта. И решительно направился снова в комнату с Олегом.

Здесь он постарался не подходить близко к кровати, над которой и вокруг которой кружили двое. Лежащего Олега он и отсюда хорошо видел. Не зацикливаясь на движении призрачных образов, он подтащил стул со спинкой и сел.

В августе, когда он впервые втянул Олега в дела паранормальных народов, был один момент. К нему, к Лёхину, подослали зомбированных убийц – ребят-спортсменов, а следом – их тренера. Зомбировали их очень хитро. Сам бы Лёхин не рассмотрел "узора", превратившего обычных людей в манекены, тупо выполняющие приказ иномирного зверья. Подсказали домовые. Лёхин тогда напрягся и увидел словно "лохмы" вокруг каждого из зомбированного. И тогда же он провёл эксперимент с согласия домовых: визуализировал собственную фигуру-образ и послал её к этому "узору"-заклятию. "Узор" буквально сожрал её. А Глеб Семёнович, бывший агент КГБ по паранормальным делам, объяснил, что даже в воображаемой фигурке была определённая энергия, а значит, она слабо, но материальна.

И Лёхин хотел проделать сейчас то же самое, но на этот раз послать не пассивный образ. Он вздохнул – и сосредоточился.

Фигура снова, как и в прошлый раз, получилась не ахти какая. Уж самого Лёхина она точно мало напоминала. Но, старательно припоминая собственный силуэт, он лепил широкоплечего гиганта с мечом в руках.

Неясная тень заколебалась на полпути от наступающей крысы и отступающего Олега. Вроде получилось. Бросив взгляд на две призрачные фигуры, Лёхин снова вернулся к личному образу. И чуть не усмехнулся. Фигура обрела уже куда более живые и отчётливые черты. Меч в её руках тоже выглядел не сомнительной палкой, а грозным оружием.

Идя по кругу, две фигуры спустились с кровати. Теперь им до третьей фигуры осталось четыре шага. Три. Фигура Лёхина замерла. Два шага. Призрачный Лёхин положил руку на плечо призрачного Олега. Вообще-то Лёхин намеревался пропустить призрачного Олега мимо себя и попробовать сразиться с чудовищной крысой. Олег встал на месте. Крыса – тоже. Вздёрнула мешочки щёк, обнажая длинные резцы. И словно даже выросла. По плечам лежащего на кровати Олега прошла заметная дрожь.

Призрачный богатырь Лёхин подтолкнул худощавую и сгорбленную тень Олега в сторону. Крыса плавно шагнула туда же. Так… Значит, вот она как… Хоть Олег всё ещё стоял перед призрачным Лёхиным, он не был помехой, и Лёхин погрозил крысе мечом. Крыса ощерилась ещё сильнее – и шагнула к Олегу.

Сидевший неподалёку Лёхин напрягся. На какой-то момент он почувствовал, как пересохли губы, машинально отметил, что дышит ртом.

Внезапно призрачный Олег полуобернулся и забрал у призрачного Лёхина меч.

Крыса застыла. Олег теперь стоял в двух шагах от неё. Призрачный Лёхин встал чуть в сторону, чтобы в нужное мгновение кинуться на выручку.

Рука призрачного Олега резко вбросила меч в пространство между крысой и им самим. Настоящий Лёхин чуть не упал со стула: толстая крыса ударилась о стену и повисла, пришпиленная на клинке.

Два призрачных человека и один настоящий молча следили, как, колыхаясь, тает громадная крыса на твёрдо обозначенном чёткими линиями оружии.

Призраки мягко превратились в дымку и рассеялись вместе с оружием.

Лёхин оглянулся: лежащий на кровати Олег расслабил пальцы и отпустил матрас, за который держался, как за последнюю соломинку. Тревожно сдвинутые брови разошлись… Кажется, он уснул по-настоящему. Во всяком случае, Лёхин надеялся на это.