Текст книги "Пойманные сном (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

– Я понимаю ваш шок при встрече с неожиданной для вас формой, – с отеческим терпением сказал Альберт. Каракатица при этих словах даже не шевельнулась, но в голове Лёхина слова по-прежнему звучали отчётливо.

Лёхин глубоко вздохнул. Понимает он. Интересно, а зачем он принял такую форму вообще?.. Взгляд назад. Как там ребята? Ребята оказались довольно близко. Суровыми телохранителями они стояли в шаге за Лёхиным. Именно их готовность прийти в случае чего на помощь и подсказала ему ответ на вопрос о форме. Крысюков Альберт почему-то за собой не смог привести. Всё ещё праздно размышляя, Лёхин предположил, что от здешнего входа крысюков не пустила пещера, а портал к дворцу сейчас недоступен даже для самого Альберта. Поэтому он и принял устрашающий вид.

– Что вам нужно?

– Связующую нить.

– Вы же понимаете, что я вам её не отдам.

– Всё возможно. Есть вероятность, что вы, Алексей Григорьич, примете мою точку зрению и добровольно пойдёте на шаг, который вам сейчас кажется неприемлемым.

– И что это за вероятность?

– Знаете ли вы, Алексей Григорьич, зачем колдуну нужна Связующая нить?

– Есть догадки. Что-то вроде выхода в верхний город.

– Отличная догадка. И? Вы собираетесь этому способствовать?

– А чем лучше ваше предложение – отдать Связующую вам?

Каракатица взглянула на Лёхина, томно блеснув глазищами.

– Вы уверены, Алексей Григорьевич, что колдун сдержит слово и освободит жителей Каменного города от своего присутствия, а жителей вашего – от навязанных снов со страхами?

– Не совсем.

– И вы ещё спрашиваете! Если и есть выбор, то только отдать Связующую мне. Я готов выгнать колдуна из Каменного города и освободить горожан верхнего от ужасов. Как? Согласны? По-моему, неплохое предложение. Мои возможности вы знаете.

– По-вашему-то – да, неплохое, – задумчиво сказал Лёхин. – Только вот есть одна загвоздка…

42.

Каракатица шевельнула выпуклыми глазищами.

– И в чём же эта загвоздка, разрешите полюбопытствовать?

Утреннее солнце Каменного города уже заявило о себе, облив тёплым светом каменный склон, внутри которого прятались лестницы из верхнего города. И, как часто раньше бывало, даже намёк на солнце озарил сердце Лёхина сильной надеждой. Хулиганской надеждой, между прочим. Типа, что бы ни сказал – всё с рук сойдёт.

– Закавыка в том, что вам я доверяю ещё меньше. Поэтому у меня предложение: вы выполняете всё, что только что тут предложили, а я вам потом отдаю Связующую нить. Как? По-моему, тоже неплохое предложение.

– У вас, людей, есть такая присказка: смелость города берёт, – задумчиво сказал Альберт. – А ещё я слышал, люди придумали поговорку: наглость – второе счастье. Вы что же, Алексей Григорьевич, именно на наглость и рассчитываете?

– Почему же на наглость? – Лёхин вдруг впервые в разговоре с Альбертом почувствовал странную надменность, превосходство над собеседником. Как он сказал? "У вас, у людей?.. Люди придумали поговорку"? Значит, сам Альберт явная нелюдь? – Вы же в самом деле не ждали, что я отдам вам Связующую за ломаный грош! Что-то же в обмен и я должен получить?

– То есть мы опять пришли в тупик, – констатировала каракатица. – И можем оба остаться с нулевым результатом, а то и похуже.

– Что вы имеете в виду?

– Всё очень просто. Я не пропущу вас в город, где Связующую нить уже ожидает посланник колдуна. Посланник уйдёт ни с чем, и змеи станут полноправными хозяевами Каменного города, а людям придётся покинуть его.

– Ну, насчёт "покинуть" – это ещё бабушка надвое сказала. Я, например, в отличие от вас, вижу сразу два пути развития событий. Наиболее вероятный – мы с ребятами сейчас быстренько порубаем вас на фарш и спокойно пройдём в город. Второй вариант…

Договорить Лёхину о способах ведения войны против змей не дали. Едва он высказал первый вариант, каракатица вздыбилась. Потом-то Лёхин сообразил, что мог бы предвидеть такую реакцию обычно довольно сдержанного Альберта, но сейчас видимое спокойствие противника здорово обмануло его.

Два щупальца, деревцами этак в полтора, а то и в два обхвата, грохнули по вздрогнувшей пылью стене. Конец третьего тяжело свистнул перед носом Лёхина – тот успел отпрянуть. И не просто отпрянуть, а быстро-быстро попятиться от громоздкого чудовища, слишком шустро сползающего со стены на землю.

– Что происходит?! – крикнул Олег. Он, как и Никита, слышал разговор односторонне – только реплики Лёхина.

– Этот слизняк – Альберт!.. Кажется, он хочет драться!

На секунду Лёхин отвлёкся: будто кто-то пальцами быстро провёл от висков до макушки головы. Шишики! Куда это они?.. Что им там нужно – на голове?!

А потом подпрыгнула земля – каракатица свалилась, не утруждаясь хоть как-то поберечься. Только Лёхин принялся соображать, с какого боку её лучше уязвить, как металлические заклёпки на её щупальцах затряслись, а чудовище прерывисто (тряска же – что делать!) загудело и заколыхалось, словно в припадке. Просто так смотреть на странную дрожь потенциального противника оказалось неуютно – особенно, если вооружена лишь одна рука, а вторая ничем не занята. Не спуская глаз с каракатицы, Лёхин вытянул из-за пояса рубчатую рукоять оружия, которым лишь однажды воспользовался в сентябре, и опустил её вниз. Кожаная плеть размоталась быстрыми петлями на землю.

– Ого…

Лёхин бросил взгляд на Никиту. Тот восхищённо смотрел на кнут.

Но каракатица будто разозлилась, что внимание оказывают не ей, и внезапно сильно содрогнулась. На мгновение у Лёхина мелькнула мысль, что кнут он всё же не зря вытащил. Интуиция сработала?.. И забыл о догадке, полностью сосредоточившись на происходящем у городской стены.

Однако, содрогнувшись, каракатица быстро обмякла, после чего вдруг пошла странными буграми, причём не только взбухала то там, то здесь, но и росла, росла и росла вверх и в стороны неправдоподобно быстро!.. Ребята попятились – и правильно сделали. Жирная кожа чудовища резко истончилась и оборвалась, и на свет появились… Фиг их знает, как обозвать!.. Маленькие – не выше, чем с метр, металлические, человекоподобные, эти тварюшки обладали узкими сплющенными головами – почти петушиными, чему способствовали и длинные куриные носы. Вот только гребни на их головах отсвечивали мелким металлическим блеском то ли гвоздей, то ли толстых игл. Плотные тельца прятались в свободной мешковине, снизу из которой торчали тонкие козлиные ножки, вооружённые самыми настоящими копытами – причём, судя по блеску, тоже металлическими. Тощие ручки крепко вцепились в короткие мечи, измазанные грязной, желтовато-коричневой жидкостью – маслянистой на вид.

"Яд?" – спросил себя Лёхин, напряжённо стискивая меч-складенец и кнут.

– Постарайтесь не подпускать их к себе! Возможно, их оружие ядовито! – предупредил он ребят, когда оболочка Альберта черноватой грязью медленно растеклась по каменистой дороге.

Человечки пялили по сторонам ярко-красные бусины маленьких глаз, точно только-только начинали понимать, где они, и постепенно сдвигались в кучу. Лёхин успел насчитать около восемнадцати штук, когда один, совершенно неотличимый от других, агрессивно завопил. Вопль взвился до визга. Человечки раскрыли пасти (не челюсти – а две пустые чашки! Вот как! Роботы?! Куклы?! – изумился Лёхин) – и по ушам людей ударил резкий пронзительный визг.

Ошеломление душераздирающим звуком прервалось грохочущим бегом – всё-таки действие пока ещё происходило на каменистой дороге. Толпа (или стадо?!) бросилась на людей, заглушив крик Лёхина ребятам не подходить близко к нему.

Меч-складенец в левую, кнут – в правую руку. Необычный жест всей кистью от пояса – никогда бы не подумал, что так умеет! Плеть стремительно хлестнула по мчащимся человечкам, скосив металлически звякнувший первый ряд и заставив отшатнуться задних бегунов. Ещё поднимая руку с необычным оружием, Лёхин понял, что в ременной плети кнута наверняка прячутся металлические утяжелители.

На границе за упавшими, вяло двигающимися в попытках подняться, человечки простояли недолго. Пасти, и так полуоткрытые, увеличились – за счёт опустившейся вдруг нижней чашки-челюсти. Лёхин сначала не понял, что происходит, хотя странные человечки пристально смотрели только на него. Но какое-то шевеление внутри пастей заставило его приглядеться – и замереть: целый частокол зубов-гвоздей начал расти из обеих челюстей вверх-вниз.

Движение слева. Он быстро глянул. Никита снял с себя нагрудный доспех и примеривал его к руке, словно собирался бросать "блинчики" в воду. Снова наблюдая за человечками, Лёхин с сомнением подумал, сможет ли Никита таким образом отбиваться. В любом случае основная работа ложится на него – на Лёхина, на его кнут.

Зубища закончили расти, но человечки всё ещё не двигались, словно дожидаясь неслышного людям сигнала. На всякий случай Лёхин напомнил им о своём страшном оружии, повторив жест кистью: плеть мощной, сбивающей с ног змеёй блеснула между людьми и противником.

На узких черепах, по обе стороны от длинного куриного носа, вспыхнули алым круглые бусины глаз. И – будто взрыв! Человечки взлетели, подпрыгнули, побежали! Закричал от боли Олег, в чью ногу вцепились сразу двое, а двое других ударили выше сапог мечишками, вонзив оружие в мякоть. Никита сильным ударом доспеха на руке отбил нападение двоих сверху и, не обращая внимания на лезущего по спине маленького мерзавца, схваченным за шею противником, как дубинкой, бил подбегающих человечков. Лёхин крутился и вертелся не хуже Вертушинки, змея в его руке свистела и хлестала, сбивая противника, но была уже не так эффективна, как в первый раз. Может, потому что друзья были слишком близко и он инстинктивно опасался их задеть…

Крутанулся вокруг собственной оси, расшвыривая слишком близко подскочивших противников, и, привычно, словно не раз так делал, ударил кнутом над головой Никиты, сбивая вот-вот готового приземлиться на неё человечка, собравшегося вонзить в голову охранника мечи. Снова раскидал бегущих и летящих на него и уже прицелился сбить со спины Олега человечка, режущего его плащ… Короткий звон – человечек отвалился от спины Олега, будто насосавшийся крови клоп. Лёхин мельком отметил стоящего у поворота к тупику Романа, сосредоточенно выцеливающего мишень, водя арбалетом. Ему трудно – знал Лёхин: слишком велика вероятность попасть в ребят.

Резко развернувшись и сбив крадущуюся к нему парочку противников, Лёхин почувствовал, как его дёрнули за ухо. Что? Опять опасность оттуда, откуда он её не ждёт?.. Но, как оказалось, сцепившиеся Шишики просто чуть не свалились с его головы, вот и ухватились по дороге в привычный для них "сигнал опасности". "Кой чёрт они делают!" – возмутился Лёхин, но распространяться по поводу слишком уж легкомысленных "помпошек" не пришлось: человечки налетели на него колюще-жалящей тучей, словно понимая, что именно этот человек – главная опасность для них. На Олега и Никиту пришлось лишь по двое маленьких противников. И крепло впечатление, что эти двое просто не давали ребятам прийти Лёхину на помощь. Так что Лёхин быстро сцапал Шишиков с уха и сунул от греха подальше за пазуху. Мелькнула мысль, что "помпошки", кажется, здорово сошли с ума: они пели, обнявшись!!

В звенящем визге и металлическом грохоте, в котором глохли уши, Лёхин не услышал, а только увидел, как один за другим трое человечков отлетели от него – с арбалетными болтами в пастях. А потом машинально отметил удобное расположение тех противников, что подальше, и, не глядя на вгрызающихся в его сапог, ударил кнутом. И бил снова и снова, всё больше входя в какой-то странный транс, чувствуя себя настоящим камлающим шаманом, одна рука которого превратилась в змею, а вторая время от времени скрежещет мечом, когда оружие сталкивается с движущимися предметами. Он уж почти не осознавал, что именно делает, автоматически реагируя на знакомо опасные фигурки, которых становилось всё больше и больше, которые словно рождались из воздуха и уже, ощущалось, даже не давали дышать тем же воздухом…

А потом кто-то страшно ударил по правой руке. Кнут выпал. И – резкая, рвущая боль под коленом. Мутная пелена перед глазами. И невозможно держаться на ногах – подламываются. И медленное падение – с машинальным разворотом, чтобы вырвать острое болевое жало из-под сгиба колена… Раскрытую ладонь на полдороге к ноге, к горячей занозе, пронзила такая боль (пальцы, что ли, выдирают?!), что он на мгновения пришёл в себя, всё ещё оборачиваясь вокруг собственной оси и ведя мечом по кругу, и услышал приглушённый крик издалека:

– Не-ет!

"Ромка…" – узнал он и попытался прочистить сознание, заморгал, счищая пелену. И рухнул, полностью влетев во мрак и на остатках ещё действующего защитного инстинкта вцепившись в меч-складенец…

– … Как вы догадались? – спросил Олег, которому плачущая Малуша перевязывала прокушенную металлическими человечками ногу.

Сам он сидел на обочине, устало навалившись на основание каменного склона, между двух валунов. В том же тупике, рядом – руку протяни – Никита, которого поспешно познакомили с главными действующими лицами и теперь тоже перевязывали, поскольку он от неожиданности не сразу сориентировался, как драться со столь необычным противником, и потерял гораздо больше крови из мелких порезов, чем от глубоких ран. Роман стоял рядом, перезаряжая арбалет. Противник до него не добрался, да и, в общем-то, и не слишком обратил на мальчишку внимание, сосредоточившись именно на Лёхине.

– Шишики устроили что-то вроде вызова, – ответил Соболев, с неопределённым чувством глядя на Лёхина, лежащего на плащах под охраной двух белых волков. – Я ощутил тревогу как обычный вызов. То есть… Сам не знаю, как точнее объяснить. Шаг в вашу сторону – тревога чувствовалась сильнее. Шаг от вас – заглушалась. Малуша погадала и сказала немедленно бежать сюда. Прибежали, а тут этот металлолом бегает…

– Ну и порвали они его! – покачал головой Леонид. – Такое впечатление, что он стал их главной целью. Но почему?

– А то неясно! – сварливо сказала Вертушинка, проехавшись вокруг головы Лёхина. – Посланник колдуна, небось, в городе, да? И требует, небось, только Алексея Григорьича? Альберт потому и добирался до него.

– Альберт? – пронзительные тёмные глаза профессора сощурились. Соболев медленно оглядел недавнее поле боя, словно собирался разглядеть на нём человека, на которого внимания раньше не обратил. Но кроме искорёженных металлических человечков, безжизненно лежащих здесь и там, да обломков (деталей?) из них, разбросанных по каменным плитам, ничего не увидел. – Альберт был здесь?

– Был, – насупился Олег, – да распался на вот этих типчиков, которые с нами в драку полезли. Причём, сдаётся мне, переговоры Альберта с Лёхиным, которые именно Альберт и затеял, предназначались, чтобы усыпить нашу бдительность, а Лёхина вывести из игры. Ну, из дела, что ли… Лёхин-то с ним говорил, слышал его, мы-то – нет.

– Да что ж такое! – плачуще сказал Ксандр. – С городом-то теперя что будет?

– Что-что? – вздохнула Вертушинка, проехавшись между Малушей и профессором. – Приводите Алексея Григорьевича в сознание да хоть волоком тащите его к посланнику. Да побыстрей! Не успеете – кирдык Камень-городу.

Выслушав её, профессор вроде пришёл в себя и пересказал всем слова Вертушинки. Малуша закончила перевязывать Олега и, постояв в задумчивости над неподвижным Лёхиным, с груди которого жалостливыми глазами смотрели на неё две "помпошки", велела:

– Несите воя на место встречи. Там и очнётся. Здесь ничего делать не буду. Зелья столько не хватит – держать его в сознании. Слишком много в него яду попало.

– И что – донесём, там и оставим? – возмутился Роман.

– Посланнику Алексей Григорьич не нужен. Связующая нить нужна, – вздохнула Малуша. – Так что сами разберутся на месте, как да что.

– Ещё сумку забрать надо, – напомнил Олег. – Только учтите: она такая тяжеленная, что тащить её лучше вдвоём.

Сначала не поверили. За ручки сумки взялся Соболев. Попытался разогнуться – от земли оторвать не смог. Подошёл, недоверчиво присматриваясь, Павел, встал рядом. Переглянулись, одновременно ("Три – четыре!") подняли – охнули.

– А тяжёлой не выглядит. Маленькая такая фигулька – эта сумка, – задумчиво отметил Павел. – Интересно, что там?

– Открывать нельзя! Категорически! – заявила Вертушинка. – Открыть сумку может только Алексей Григорьич и только на месте. Как с посланником переговорит.

Ксандр и Леонид уложили Лёхина на мягкие носилки из плащей (плащ Лёхина пришлось выбросить: изрезан на полоски), подняли на городскую стену и быстро зашагали впереди несущих сумку. Белые волки во главе с романом бежали перед ними, изредка оглядываясь. В конце процессии спешили взбодрённые настоями Малуши и под её бдительным приглядом Олег с Никитой. Последний то и дело спотыкался, во все глаза разглядывая открывшуюся за стеной панораму старинного города. Замыкали цепочку два городских стражника. Их предупредили, чтоб в любой момент были готовы подменить несущих сумку с таинственным сосудом.

Шишики снова оседлали волков, сидя между их ушами и время от времени выглядывая из-за них, чтобы увидеть друг друга. Больше всего они жалели, что у Романа с собой нет гитары. Они-то давно знали о чудодейственной силе его задумчивых наигрышей, возвращающих здоровье.

Если бы не груз в сумке, Ксандр с Леонидом давно бы мчали Лёхина по стене к месту встречи. Но Вертушинка строго-настрого предупредила: груз и Лёхин – части одного целого!.. Вот и плелись, то и дело останавливаясь и поджидая профессора и Павла.

Ближе к казарме их заметили. Дело пошло легче: навстречу помчались стражники и, выяснив, отчего такая черепашья скорость, стали сменять "грузчиков" каждые десять шагов. По лестницам быстро и без хлопот перенесли Лёхина в дом. Не сразу, но сообразили поставить на лестницу, которая служила воздушным мостом, ещё одну, поменьше, а на ней укрепить сумку с сосудом, после чего осторожно втащить маленькую лестницу с поклажей в окно.

Олег первым заметил, что, когда Лёхина положили на лавку и над ним захлопотала Малуша, городские стражники будто опустили плечи и головы, пряча глаза, в которых застыла чёрная безнадёга. В какой-то мере Олег понимал их: человек, который выглядит так страшно, как Лёхин, вряд ли может спасти Каменный город.

Но вот Малуша отошла от лавки…

Лёхин пошевелился – и сел. К нему подлетела невидимая для всех, кроме Соболева, Вертушинка и велела:

– Бери давай сумку – и пошли!

Лёхин, сонный, явно ослабленный, вяло посмотрел по сторонам. Ни с кем не встретился глазами, будто не видел никого. Взгляд остановился на сумке рядом с лавкой.

Лёхин встал, легко – на глазах онемевших людей – поднял сумку и пошёл за Вертушинкой.

43.

Стражники открыли ему люк на лестницу.

Даже находясь в странном подобии беспамятства и плохо воспринимая действительность, Лёхин всё же уловил их сомнение и неуверенность.

Он не помнил, как попал сюда, в толпу народа, среди множества лиц которой оказались и знакомые. Но эти знакомые будто прятались за прозрачной завесой, и он боялся даже обратиться к ним, неуверенный: а вдруг так и надо? Сейчас он понимал лишь одно: ему плохо, как будто он только-только выходит из гриппозного состояния, поэтому реальность вокруг него плывёт. Он помнил, кто такая Вертушинка, и знал, что должен подчиниться её указаниям. Поэтому он беспрекословно спустился по лестнице и встал у её подножия.

Вертушинка вихрем промчалась вокруг лестницы и человека и снова скомандовала:

– Ладонь вытяни!

Он ещё посомневался. Одна рука занята сумкой, второй бы остаться свободной для меча, в случае чего. Но безапелляционный тон вихорька снова заставил подчиниться. И Лёхин протянул руку, а Вертушинка вскочила на ладонь. И – внезапно вечный двигатель замер, превратившись в ветку вербы с пушистиками.

Взглянули с плеч Шишики, одобрительно проскрипели что-то и снова попрятались ближе к пушистому отвороту плаща. Странно, что к аграфу они теперь и приближаться не хотели… Лёхин сжал прохладную ветку – и полностью пришёл в себя. Теперь он знал всё. И как маленькие металлические человечки вырвали у него кнут и яростно накинулись на плеть, как собаки на кость, разорвав её, изжевав в клочья. И как подоспели горожане во главе с Соболевым, добивая тех, кого отгоняли от него друзья. И как голодает город, хотя последняя вылазка профессора за продовольствием оказалась очень удачной… В своём непонятном состоянии он словно сунулся головой в невидимое облако информации.

Шаги по скрипучим деревянным половицам мягкие, сторожкие – охотничьи. Все помещения по бокам длинного, гулкого из-за пустоты коридора закрыты. Но Лёхин с проснувшейся насторожённостью приглядывался ко всем дверям.

Теперь же, вспоминая всё, что неосознанно видел, пока спускался на первый этаж, он снова припомнил понурившихся стражников. Кажется, они не верили, что человек, выглядящий больным, может добиться хоть чего-то… Он поднял руку прямо перед собой. Кажется, рукав его богатой одёжки для маленького настырного народца стал крышкой пирога. Сплошь в лохмотьях, а кожа под ним искусана до еле заживающих кровоподтёков. Вторую руку он рассматривать не стал.

Они пришли в Каменный город под утро, когда здешнее солнце всходило. Сейчас, стоя в пустынном помещении, он чувствовал в волнах сквозняков прохладные и тёплые струйки. Наверное, день в разгаре.

Дверь, за которую он однажды уже выходил, не закрыта полностью. Из проёма веет мягким светом и теплом. И непрестанным шелестом змеиной кожи и шипящим пересвистом. Лёхин задумчиво провёл веткой вербы, её пушистиками, по щеке. Так же задумчиво засунул её в застёжку аграфа. Шишики не хотят быть пушистым украшением – найдём другое. Зато теперь рука свободна. Лёхин машинально коснулся меча на левом боку – и похолодел: задним числом испугался, что ребята могли снять с него оружие перед походом к посланнику колдуна. Но меч-складенец на месте. Медленно, наслаждаясь движением оружия по ножнам, потащил внушающую уверенность тяжесть наружу. Действие заняло всего пару секунд, но с каждым миллиметром появляющегося на свет меча Лёхин забывал о боли, а мир перед глазами наконец устоялся зримо и ясно.

Дёрнули за мочку уха.

– Спокойно. Всех побьём и победим, – шёпотом пообещал Лёхин и толкнул дверь.

И встал на первой ступени крыльца. Представил себя со стороны. Стоит чудик – в одной руке хозяйственная тряпичная сумка, в другой – меч. На чудике плащ – зажёванный и дырявый. Стоптанные в пыль сапоги. Лёхин наморщил лоб. Ага, эта штучка – обруч с птицей посередине тоже на нём. Именно она не даёт опускать голову и ссутулиться. Есть в ней что-то такое, что заставляет чувствовать себя воином и хозяином.

Ближайшие к крыльцу змеи давно застыли перед ним, подняв плоские головы и вперив в человека пыльные, пластмассово поблёскивающие глаза. Точно присматривались: тот ли он человек, кого единственного можно пропустить?

– А ну, мразь ползучая, ша отсюда! – жёстко выговорил Лёхин и поднял ногу спуститься с крыльца по трём низким ступеням.

Неизвестно, понимали ли двухголовые змеи человеческий язык, но от следующего его шага они прыснули в стороны. И Лёхин зашагал, будто раздвигая волны. На этот раз он не медлил, как несколько дней назад, не боялся наступить на зазевавшуюся тварь.

Тем более что его нетерпеливо ждали. Посланник на этот раз прибыл на встречу не один, а с кем-то человекоподобным (Лёхин теперь даже не считал нужным называть всех подряд людьми). Возможно, это был сам колдун. Возможно, он не доверял своему посланнику и пришёл за Связующей сам. А может, просто терпения ждать не хватало. В отличие от посланника, потенциальный колдун оказался гораздо ниже. Маленьким его, конечно, не назовёшь, но приземистость есть. Стоял к летучему мышу, вновь полностью задрапированному плащом, полубоком, то и дело стреляя глазками в сторону приближающегося Лёхина. Может, он и впрямь колдун страшный, но оделся как последний замухрышка. Лёхин даже невольно подумал: а вдруг это и не колдун вовсе, а ещё один его подручный? Как-то он не представлял себе, что могущественный колдун, держащий в страхе целый город, может напялить на себя что-то вроде бесформенной, когда-то чёрного цвета стёганки. Хотя кто их знает, колдунов. Лёхин ещё ни с одним не знакомился.

До этих двоих оставалось шагов десять, как из-за угла дома, в тени которого они прятались, решительно вышел высокий человек в импозантном чёрном костюме, при виде которого посланник зашипел не хуже змей, а колдун угрожающе что-то заворчал.

Человек шёл решительно и неколебимо, а вокруг него суетились людишки, поменьше ростом и, похоже, не толстые, а грузные, и суетились не просто так, а расшвыривая и давя кидающихся на них змей. Вот взвизгнул один, не успевший увернуться от стремительной двухголовой верёвки, впившейся обеими пастями ему в ногу. Не оглядываясь, высокий человек небрежно махнул рукой – вроде как даже взмахнул, подавая знак оркестру. Изумлённый Лёхин как встал на месте, так и стоял, глядя, как безнадёжно падают двухголовые твари вокруг группы Альберта, чтобы больше не пошевелиться… А Альберт продолжал идти со своими приободрившимися прихвостнями, и змеи, попадающие в определённые границы их личного пространства, немедленно "откидывали копыта".

Альберт тоже остановился в десяти шагах от колдуна и посланника, а также – от Лёхина, случайно или специально образовав ещё один угол достаточно равностороннего треугольника. Лёхин поёжился. Он пока не мог понять, что происходит, и, чтобы успокоиться, принялся высчитывать, каковы его шансы, если придётся сразиться сразу с двумя вражескими армиями. Принимая во внимание возможности обеих групп, получалось, что легче драться с Альбертом и его крысюками – правда, оставался сам Альберт в качестве тёмной лошадки. Ишь, ручкой махнул – змеи полегли! Тоже колдун? И на ножах со змеиным колдуном?

– Доброго утра, господа! – изящно склонил голову Альберт, убедившись, что разговор никто не собирается начинать. – Насколько я понимаю, я присутствую здесь при передаче некоего артефакта из рук человеческих в руки… мм… нечеловеческие?

– На себя погляди! – внезапно завопил колдун. – Нахватался замашек колдовских и возомнил себя невесть кем! А сам ни сном ни духом в нашем ремесле! Стащил все мои лучшие рецепты! Верхогляд проклятый! – Он, наконец, развернулся полностью, чтобы держать в поле зрения обе стороны, и Лёхин получил сомнительное удовольствие полюбоваться округлой, одутловато-багровой физиономией, на которой редкая жёсткая щетина выглядела весьма органично. Как и красноватые глазки, объясняющие набрякший над большим безвольным ртом синеватый нос. – Сертификата мага не получил, а туда – разделять и властвовать! Недоук!!

С интересом слушая вопли красномордого и неохотные, свысока ответы Альберта, Лёхин прозревал. Учитель и ученик! Ни фига себе! Так, значит, элегантный аристократ Альберт учился магии у этого голосистого винного бурдючка?!

Вот теперь начали складываться воедино и некоторые разрозненные факты. Альберт, несмотря на убийственное воздействие на атакующих змей, кажется, всё-таки слабее своего учителя. Понятно, почему он не хочет, чтобы Связующая нить попала в руки колдуна. Тот уже выгнал его из Каменного города. Если же колдун при помощи Связующей получит доступ к верхнему городу, спокойной жизни Альберта вообще придёт конец. Ведь в таком случае не придумаешь интриг, чтобы выколачивать из горожан деньги и драгоценности. Скорее, все силы придётся направить на то, чтобы скрываться от бывшего учителя, жаждущего реванша.

Сложив таким образом части головоломки, почему Альберт требовал не вмешиваться в дело со Связующей нить, Лёхин улучил момент и быстро вклинился в паузу:

– Э-э, а можно, пока тут вы разбираетесь между собой, я пойду потихоньку себе назад? Ну, чтоб не мешать вам?

Красномордый, не оборачиваясь, то ли плюнул, то ли команду какую короткую отдал, только змеи мгновенно образовали своими телами вокруг Лёхина что-то наподобие бортиков бассейна, похоже изображая кобр. Лёхин со вздохом огляделся, сел на согретую солнцем каменную брусчатку по-турецки, обняв припрятанный в сумке сосуд и меч-складенец, и стал сначала думать на гастрономические темы: когда он ел в последний раз, что именно ел и почему сейчас так здорово сосёт под ложечкой… А потом, когда совсем уж от таких мыслей есть захотелось, он начал прикидывать: ну, раздерутся эти типы между собой – ему же, Лёхину легче. Вон как ругаются. Только долго уж очень… Лёхин уже начал надеяться, что сразу против двух компаний ему не придётся воевать.

Потом стало интересно и опасно. Красномордый надеялся запугать Альберта ором, Альберт отвечал хоть и раздражённо, но… мм… интеллигентно. Чем под конец разговора разозлил колдуна невероятно. Чувствуя за спиной поддержку летучего мыша, колдун даже пошёл на Альберта, двигаясь медленно, словно сам того не замечая, но явно целенаправленно. У Лёхина мурашки по спине забегали. Нутром уловил, что ругань приближается к логическому концу, но чем для него самого станет этот финал?..

На всякий случай, повторяя про себя как молитву: "Ну подеритесь! Ну подеритесь же, а? Ну что вам стоит? Выпустите пар! И вам легче будет! И мне!", он встал. Всё-таки стоя на ногах, чувствуешь себя уверенней.

– Сиди на месте!! – взвизгнул колдун.

– Пусть идёт! – рявкнул Альберт и снова махнул рукой.

Бортик из змеиных тел безжизненно обвалился. Лёхин растерянно огляделся.

– Нет, пусть сидит!

Лёхин попятился с перепугу (прижав к себе сумку и выставив вперёд лезвие меча), когда новая волна змей кинулась к нему и вокруг него, восстанавливая преграду.

– Иди!

Змеи грохнулись, распластавшись по недавнему кругу ныне мёртвых змей. Получилась приличная такая горка. И вот при виде-то этой горки дохлых пресмыкающихся Лёхин, как говорится, услышал тревожный звоночек, оповещающий об окончании патовой ситуации в споре между двумя магами.

– Я сильней!!

– А пошёл ты!..

У Лёхина аж сердце захолонуло. Красномордый воздел руки (прятавшиеся на крышах горожане шарахнулись от края) – и штормовая, тяжёлая волна змей взвилась до этажа второго, грозя утопить в своей массе и Альберта, и его крысюков. Мыш заверещал торжествующе.

Сообразив, что краем волны, чёрной от армады змей, его тоже может задеть, Лёхин в панике обернулся к двери дома, откуда вышел. Сердце вздрогнуло. Кто-то стоял за дверью, явно готовый впустить его, если что, и захлопнуть эту дверь перед остальными мордами. Облегчение облило его жаром, заставив выпрямиться и снова повернуться к двум заклятым врагам.

Вовремя. Альберт, стоявший слегка скособочась (с опорой на одну ногу, другая чуть отставлена в сторону), из этой же вальяжной позы не выходя, поднял руку и на этот раз не махнул ею, а просто прищёлкнул пальцами. Змеиная волна рухнула, причём её передовая часть погребла под собой красномордого.