Текст книги "Пойманные сном (СИ)"

Автор книги: Сергей Радин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 24 страниц)

5.

Дома Лёхин немедленно выключил компьютер, несмотря на возмущённые вопли трёх соседских домовых, после чего сказал:

– Военный совет состоится через минуту! Вас, уважаемые соседи, попрошу присутствовать в качестве приглашённых экспертов.

Пока все обалдевши разевали рты, не зная, что и сказать, он сбегал в ванную забросить сумку со своей рабочей одеждой, вернулся в зал и, усевшись за стол, стукнул по нему кулаком.

– Заседание военного совета объявляю открытым! Отчёт – мой. Выступления с идеями и предложениями – всех желающих. Итак… Ну, ребята, что сегодня было!..

Ошеломлённость домовых и привидений, внимающих странной истории, постепенно сменилась увлечённостью: если челюсти наземь и не попадали от изумления, то многие рты пооткрывались в откровенном: "О-о!" Лишь бывший агент КГБ по сверхъестественным делам висел в пространстве в привычной наполеоновской позе – руки скрещены на груди, сам по стойке "смирно".

– И вот о чём я хочу спросить, прежде чем засесть за телефон: я вижу вас, дедушки домовые, и вас, господа привидения (Глеб Семёнович привычно поморщился на слово "господа"). Но господ я вижу не всегда чётко. И этого чудовищного паука я не всегда видел отчётливо. Может ли быть такое, что этот паук – привидение, если тамошний домовой Дементий постоянно повторяет, что он "ненашенский"? Ведь насколько я уже усвоил, есть два невидимых мира – духов и привидений.

Домовые наконец захлопнули рты и переглянулись. Касьянушка и Линь Тай выдохнули, а Дормидонт Силыч крякнул. Один Глеб Семёнович продолжал задумчиво колыхаться в воздухе, медленно качая головой, словно мысленно споря с кем-то.

– Насчёт всех привидений не знаю, – осторожно сказал Елисей, – Но, Лексей Григорьич, мир духов очень сильно не единый, как ты думаешь. Домовой – дух материального. На него стул не поставишь – да. Но есть духи стихий – потоньше нашего будут. Слыхал, наверное, про таких – воздуха да земли?.

– Элементали, – подсказал Глеб Семёнович.

– Вот-вот. Они почему называются таково? Потому как могут рассыпаться и снова собраться. Почему и смысла нет – разбираться, дух ли – нет. Нам бы поглядеть на него всем миром, а уж опосля беседу вести – что да как.

– Хорошо. Тогда начнём с самого простого. В нашем доме с утра никаких ЧП не случалось?

– Три "скорые" были за весь день, – тихонько высказался домовой в такой же солидной жилетке, как у купцова привидения. – Давление, там, сердце шалит – люд старый. Но увозить никого не увозили, да и болезные все в полном рассудке.

– А если сейчас в какой-нибудь квартире лежит человек, как Даша, но одинокий… – начал Лёхин.

– В нашем доме бесхозных квартир нету! – перебил Елисей. – Случись что – я первый буду знать

Остальные закивали.

– Страсти-то какие!.. – дрожащим голоском сказал Касьянушка. – Ох, не дай Бог, деточек!.. Господи…

Лёхин еле заметно, но сочувственно улыбнулся: привязался бывший нищий к младенцам – в первую очередь за них испугался…

– Ладно, – снова переключился хозяин на дела. – Значит, в нашем доме соседей не обзваниваю. Это хорошо, потому как время экономит. Елисей, а есть возможность узнать о других домах?

Домовой погладил широкую бороду и, хмурясь, сказал:

– Говоришь, с утра страсти-то начались?.. Разве что послать гонцов поспрашивать? Ну да, Лексей Григорьич, мы это сами обмозгуем.

И, спрыгнув со стола, где стоял компьютер, поспешил на кухню. Обеспокоенные соседи домовые еле догнали его. Последнее, что расслышал Лёхин: соседи принялись уговаривать Елисея поднять вокруг дома защиту, чтобы ни одна нечисть не проскользнула, а уж потом оповещать другие дома о грозящей опасности.

Лёхин хотел было побежать следом, чтобы выплеснуть возмущение: и оставить соседей без собственной защиты?! Эгоисты! Но мимо с гневными воплями на ту же тему стремительно пролетели Дормидонт Силыч и Касьянушка, за ними – озадаченный, пока ещё не понявший ситуации Линь Тай и насупленный Глеб Семёнович (руки всё ещё скрещены). И Лёхин вздохнул с облегчением: ничего, если домовые упрутся на своём, привидения живо им мозги вправят. Может, и придумают что-нибудь вместе.

Пять-шесть номеров успел проверить Лёхин, придумав отличный повод всё разузнать: слушай, потерял телефонный номер такого-то; точно знаю, что у тебя есть; как дела, как здоровье, что слышно вокруг? На седьмом-восьмом в комнату сунулся Елисей, строго сказал:

– Небось, опять весь день кусочничал всухомятку? Иди-ко поужинай.

Пришлось коротко прислушаться к ощущениям и подтвердить: ого, есть-то хочется!.. Время, конечно, одиннадцатый, но… За ужином озабоченный домовой присел напротив хозяина, на подоконник.

– Вещички-то рабочие принёс – сегодня стирку затевать аль до завтрева дотерпит?

И перехватил за лохмы Шишика, который крадучись, но целеустремлённо топал к пакету с зефиром. Лёхин тоже спохватился: половину лакомства оставил на виду – остальное сунул в конфетницу, под тяжёлую крышку. Шишик было заворчал, но, отпущенный домовым, повеселел и обеими лапами запихал сладкую вкуснятину в рот. Лёхин сообразил, что за тайная мысль была у "помпошки": быстрее слопаешь – быстрей забудут, что давали лакомство, может, ещё угостят. Глядя на счастливую мордаху, чьи щёки отчётливо подпирали глаза, Лёхин рассеянно сказал:

– Стирку-то? Хоть через месяц. Не горит. Я теперь человек свободный.

Шишик хотел кивнуть подтверждая – чуть не свалился: "нажрамшись", равновесия не держал. Домовой прихватил "помпошку" и, пока Лёхин не спеша доедал, постепенно вытянул из хозяина все подробности.

– Что ж, под лежачий камень и вода не течёт, – подытожил Елисей после некоторого раздумья. – Давненько тебя уговаривали, а ты всё тянул да сомневался. Вот и порешили разом на тя насесть, коли ждать уже невмоченьки твоих заготовочек. Всё ли теперь рассказал? Ничего не забыл?

– Вроде всё, – неуверенно пожал плечами Лёхин.

А Шишик развернулся к нему и принялся сверлить глазищами. Домовой, глядя на него, сообразил, что хозяин, кажется, сам того не желая, и впрямь что-то утаил. Лёхин тоже понял. Но что?

"Помпошка" осела на столе притиснутым комочком и быстро завозила лапками.

– Вот оно что! – с облегчением сказал Лёхин и вынул из кармана налобную повязку девочки. – Елисей, тебе эта повязка ничего не напоминает?

– В старину такие повязочки девицы на головах носили, – сказал Елисей.

– Это я понял. Знаю, что некоторые девицы, как Даша, увлекаются и сейчас такими. Но почему Шишик мне велел её забрать из квартиры? Что в ней такого?

Домовой тщательно ощупал вещицу, даже обнюхал её, за чем Шишик следил, раскрывши пасть. Но так же, как и хозяин, Елисей беспомощно пожал плечами.

– Нет. Не пойму, что в ней. Старинная вещь – и что?

Лёхин вздохнул и снова убрал повязку в карман. Будь голова не так забита событиями и необходимыми делами, которые требовали срочного разрешения, он бы уцепился за слова Елисея "старинная вещь", но его ждали штук двадцать звонков да ещё интересовала пара дел…

– Елисей, соседние дома оповестили?

– Оповещаем, Лексей Григорьич, оповещаем! Привидения вон помогли-подсказали цепочку устроить: мы рассказываем домовым соседнего дома о напасти, а те передают дальше. Мы уж на три стороны передали – теперь защиту возводим.

– Молодцы – придумали. Спасибо за ужин. Пойду звонить дальше. Да, Елисей! – Лёхин остановился в дверях кухни, чувствуя себя приятно отяжелевшим. – А у нас в доме барабашка есть?

– Как не бывать? Конечно, есть.

– А… какая она?

Домовой остановился на полпути к раковине и внимательно посмотрел на хозяина.

– Тебя, Лексей Григорьич, барабашка как интересует – практически или просто любопытно?

Лёхин подумал и немного смущённо сказал:

– На всякий случай. Если я её не знаю, то как я могу практически ею интересоваться? А знал бы, так, возможно…

– Лучше не надо, – задушевно посоветовал Елисей и утопал посуду мыть.

А Лёхин вернулся в спальню, свалился в кресло и позвонил ещё паре друзей-товарищей. После того как третий не откликнулся, Лёхин уставился в тёмное окно и понял, что после сытного ужина веки держать открытыми тяжеловато. Он закрыл и обнаружил, что так думается гораздо легче. И стал думать. Про девочку Дашу, как она лежала в постели. Про её родителей, которые волновались и беспокоились. А потом как-то непринуждённо он вспомнил Аню. Она как будто к нему обернулась и такой хорошей улыбкой засияла, что Лёхин невольно улыбнулся в ответ. И они пошли по осеннему парку, вороша ногами кленовые листья, жёлтые и красные, а потом присели на скамейку, а Лёхин загодя набрал целый букет этих цветных листьев, и Аня взяла и сплела из них королевский венок и водрузила ему на голову, а один лист черенком сунула в прорезь для верхней пуговицы – вместо галстука. И лист превратился в настоящую драгоценность из-за этого… А потом провал в глухую темноту… Снова парк… Они с Аней бредут по дорожке, говорят, что неплохо бы выйти из парка, и вдруг позади крик – они оборачиваются. Люди со всех ног бегут из парка с криком, что их преследует страшная барабашка. Лёхин оборачивается – Ани нет. Ему страшно. И люди уже убежали, а из парка выдвинулось тёмное нечто. Страшное, непостижимое, оно раскрыло жуткую пасть на Лёхина, вдохнуло воздуха для жуткого вопля – и вдруг запело на много хорошо поставленных голосов бетховенскую "К радости"…

Лёхин подскочил – и мобильник упал с коленей. А вместе с ним не упал, а спрыгнул Джучи. Кот воспользовался сном хозяина, чтобы полежать у него на коленях. А когда Лёхин нагнулся за телефоном, с уха свалилась радостная "помпошка". Сон был яркий и интересный! Вкусный для Шишика – в общем.

– Да? – охрипло спросил Лёхин и откашлялся.

– Лёхин, это Пашка. Спишь? Я тоже сейчас пойду. Извини за поздний звонок. Я тут кое-что раскопал. У Светки-Светлячка подружка в "скорой" медсестрой работает. Ты слушаешь – нет?

– Слушаю, – откликнулся Лёхин и пожалел, что не отключил мобильник: лучше бы он – пусть и во сне! – подольше гулял с Аней.

– Ну вот. Я с ней поговорил. Она сказала, что больницы не переполнены, но народ в том же состоянии, что Даша, есть. Просто сейчас, когда стало понятно, что за такими больными могут поухаживать родные, их отправляют домой. Я попросил статистику по годам. Она сказала, что возраст народа от подростков, лет двенадцати, до взрослых, лет тридцати пяти.

– Не спрашивал: есть возможность посетить хоть одного из оставшихся в больнице?

– Она дежурит до завтра, до обеда. Я намекнул, что хотел бы взглянуть на таких больных. Но она меня не знает – пойдёшь ты. Понял, чего я придумал?

– Понял.

– Ну, тогда до завтра.

– Ага.

Мобильник он всё-таки отключил. Поздно уже кому-то звонить, а нарываться на нечаянный звонок, которого не ждёшь… Лёхин вздохнул и начал готовиться ко сну. Он не заметил, как Шишик внезапно вытаращился на потолок – и съёжился, точно желая, чтобы его не заметили. В комнате свет шёл лишь от настольной лампы возле окна. Шкаф около двери в комнату свет загораживал, отчего в углу, на стыке двух стен и потолка, шевельнулась корявая тень. "Помпошка" тишком-молчком отодвинулась поближе к письменному столу, на котором и стояла лампа. Лёхин между тем задумался с покрывалом в руках, глядя на настенный ковёр. Корявая тень дрогнула. За верхнюю доску шкафа уцепились длинные отощалые пальцы, из тени блеснули призрачно-алые глазища. Застыли на Лёхине, моргнули – и пропали.

Шишик искоса поглядел в сторону шкафа и вздохнул с облегчением.

Постель наконец расстелена, Лёхин, зевая, побрёл в ванную почистить зубы перед сном. Привычная процедура сегодня почему-то казалось очень тяжёлой и долгой. Лёхин качался над раковиной и мечтал, как свалится в прохладные простыни, как быстро согреется – и снова увидит сон про осенний парк и про Аню…

Он, уже с закрытыми глазами, натянул на себя одеяло и поехал-поехал кругами в тёплую пропасть…

– Лексей Григорьич! Нашли!

Он резко сел на кровати и дотянулся до кнопки настольной лампы.

На пороге спальни стояла толпа домовых. Над головами квартирных дедушек плавали радостные привидения.

– Кого?

Вопрос прозвучал, кажется, без воодушевления, которого, видимо, ожидала возбуждённая толпа. Лёхин сглотнул. И повторил более спокойно:

– Кого нашли?

Домовые переглянулись. Вперёд вышел Елисей.

– Прости, хозяин. Всё понимаем, что спать не даём. Но с соседнего дома просят о помощи, а помочь может только ты.

– Чем помочь-то? – спросил Лёхин, надевая поданные ему джинсы.

– Всё, как ты и говорил. Лежит человек на полу. Дома, кроме него, никого. Тамошний домовой уже укрыл его, чем нашёл, но ведь пол-то холодный. Отопление ещё не работает. И кормить беднягу некому. Вот и просят о помочи.

– Счас, – сказал Лёхин, покачиваясь перед зеркалом в попытке застегнуть пуговицы на рубашке странно распухшими пальцами. – Счас буду. Адрес знаете?

– Проводим, – сказал Глеб Семёнович.

И вся толпа закивала, отчего Лёхин проснулся сразу и бесповоротно: неужто все домовые и привидения собрались сопровождать его в тот соседний дом? А кстати, что за соседний?

– Далеко ли?

– Третий по нашей улице.

Лёхин прикинул – кажется, говорят о том доме, где раньше был "Хлебный", а теперь маленький продуктовый магазин.

6.

Шишик нахохлился на плече и выглядел настолько сонным, что Лёхин с тревогой присматривался – не свалился бы. Хотя и сам иной раз забывался в дремоте: только шёл возле газона от своего подъезда, раз – и переулок между его домом и следующим.

Немного развлекала сопровождающая его толпа.

Привидения плыли рядом, стараясь быть ближе к человеку. Касьянушка шёпотом причитал что-то эмоциональное о тёмной ноченьке и лихих людях. Дормидонт Силыч старался взять себя в руки, время от времени солидно откашливаясь, и тут же испуганно горбился, опасливо поглядывая вокруг. Линь Тай откровенно жался к Лёхину, выставив перед собой в блоке кулачишки. Один Глеб Семёнович гоголем плыл чуть поодаль, на всякий случай делая вид, что не имеет никакого отношения к разношёрстной компании. Мда, давненько привидения не гуляли по реальному миру. Привыкли к компьютерному, с его переходами от одной информации к другой, а тут – пространство без границ, да ещё что в небесах, что на земле. Здания не в счёт – они всего лишь препятствия.

Домовых тоже собралось немало. Аж семеро. Сначала Лёхин не понял, куда столько. Но, проснувшись к началу следующего дома, он вник в их боязливый и озабоченный разговор и понял: дедушки беспокоятся, что человек без ухода пролежал слишком долго, и может понадобиться помощь не одной пары рук. Кажется, предупреждения Лёхина, что к Даше домовой Дементий боялся подходить, они не восприняли всерьёз. А может, надеялись: увидев всё воочию, компанией-то легче будет разобраться.

К цели своей полуночники пришли быстро. Обычный дом, на дороге перед которым еле-еле разойтись двум машинам. Через пешеходную дорожку чуть дальше от дома, на асфальтовом пятачке, тесно стоят машины, среди которых тёмной громадой высится грузовик. Крайняя в ряду машина явно подъехала недавно, поскольку её обсиживали кошки.

Кошки смотрели куда-то вниз, пока к ним не приблизилась странная компания во главе с человеком. Теперь они уставились на человека, хотя что-то время от времени снова тянуло их посмотреть вниз.

Лёхин заинтересовался. Сначала ему показалось – владелец машины оставил в салоне включённое радио, по которому почему-то шла трансляция какого-то южноамериканского сериала: ругались эмоционально и основательно. Но тут ожил Шишик и с высоты хозяйского плеча углядел нечто, на что сверху вниз проскрипел, кажется, пренебрежительное: "Пхе!"

Домовые, негромко переговаривавшиеся, замолчали и тоже повернулись к машине. Даже призраки не выдержали – подлетели полюбопытствовать.

Что-то резко загудело гулким и глухим басом. Кошки вытянули головы посмотреть на колесо. Лёхин прислушался изо всех сил (ударили по шине?), хотя в прозрачном ночном воздухе и так любой шорох слышался издалека. Успел шагнуть к машине разок – и тут снова раздалось гудение, уже с другой стороны машины. И – Лёхин ушам не поверил – негромкий раздражённый голос с хрипотцой чётко произнёс фразу из довольно крепких словечек, причём смысловую нагрузку несло только её начало: "Ах ты!.."

– Пойдём, Лексей Григорьич, не с руки нам тут задерживаться, – нетерпеливо подёргал хозяина за штанину Елисей, и Лёхин послушно пошёл дальше.

Правда, по дороге к последнему подъезду он вспомнил оправдывающий его афоризм: любопытство не порок, а жажда знаний – и спросил:

– А что это было, Елисей?

– Ездовой-мастеровой, – тоном "это ж все знают!" ответил домовой и торопливо, видимо боясь последующих расспросов, добавил: – Это он автомобильную барабашку гонял. Хозяин машины, видать, парковаться не умеет так, чтоб и ему удобно было, и прохожему. Вот у него и завелась автобарабашка. Та ведь дух места. А ездовой гоняет – ему машины жалко.

– Сломает? – забеспокоился Лёхин, оглядываясь. – Автобарабашка эта?

– Ну, до аварии, может, и не доведёт, но машину точно покалечит.

Для себя Лёхин запомнил: барабашка – дух места. Почему же Елисей отказался говорить об этом дома? Боялся – барабашка подслушает и похулиганит?

По старой привычке Лёхин ещё думал, как быть с домофоном. Но подъездная дверь зачирикала – и человек толкнул её, перейдя из ночной прохладной громады в тесный мирок с тяжеловатым освещением. Встречающая сторона в лице трёх домовых принялась было приветствовать вошедшего, но при виде ещё не только входящих, но и влетающих (Лёхин придержал дверь) немного оторопела.

– Здрасьте, – за всех поздоровался Лёхин. – Пустите погостевать, дедушки!

Один из троицы, видимо, хозяин той квартиры, куда направлялся Лёхин, торопливо ответил:

– Гостюйте, гости добрые! Айда, пошли-провожу.

И потопал вперёд. Лёхин – за ним, пряча удивлённую улыбку. Такого прикида у домовых он ещё не видел: джинсы, правда, широкие, как привычные штаны, заправлены не в валенки, а в плохо зашнурованные кроссовки с высоким верхом; поверх чёрной майки, которую можно разглядеть даже под пушистой бородой, – чёрная кожаная куртка нараспашку, а на её плечах побрякивают толстозвенные цепочки. В общем, Лёхин пожалел, что не присмотрелся к ряду машин перед домом внимательнее: наверняка среди них прячется мощный байк. Если только мотоцикл не оставлен в гараже или даже в подвале дома, где, судя по крышам под окнами первых этажей, располагались сараюшки жильцов.

У самой двери в квартиру домовой обернулся и с поклоном сказал:

– Зовут меня, гости дорогие, Никандром, и вся надёжа моя только на вас.

Он тихонько толкнул дверь и пропал в темноте.

Лёхин замялся на входе. А не будет ли выглядеть его проникновение в чужую квартиру да посреди ночи уголовно наказуемым деянием? Он поднял глаза. Тусклого света лампы, спрятанной в старательно и многажды продырявленной банке из-под краски, достаточно, чтобы приметить его, Лёхина, светлые волосы "ёжиком" в качестве главной приметы. Стараясь не оглядываться на другие двери на площадке лишний раз, он мрачно подумал, что в следующий раз напялит старую трикотажную шапочку – так называемую лыжную – и обязательно сделает в ней дырки для глаз. Самое то для подозрительной личности, топчущейся у квартиры, хозяин которой и сам наверняка выглядит как та самая подозрительная личность.

Неправильно поняв его заминку, семеро домовых во главе с Елисеем решительной цепочкой протопали в квартиру. Привидения было засомневались, но во тьму юркнул любопытный Линь Тай, за ним торжественно прошествовал Глеб Семёнович. Призраки купца и нищего дрогнули, и тут Лёхину стало стыдно. Не для того его сюда вызывали, чтобы у дверей топтался. Ну, будь что будет. Он распахнул дверь, сразу включил в прихожей свет и, дождавшись, когда влетят Касьянушка с Дормидонтом Силычем, закрыл дверь на замок.

– Где? – спросил он.

Шишик зыркнул направо. Лёхин шагнул из узкой, как у него, прихожей и увидел кухню. У порога притулился к дверному косяку Никандр, а толпа сопровождавших Лёхина домовых сбилась в испуганную кучку и шёпотом обменивалась впечатлениями.

"Как на похоронах", – хмуро подумал Лёхин и пошёл на кухню.

Самонадеянно влетевшими туда привидениями словно из пушки выстрелило назад и едва не размазало по Лёхину. А уж их безмолвный крик будто ветром сбил с плеча Лёхина "помпошку".

Приготовиться увидеть что-то жуткое очень полезно до встречи с ним. Но увидеть не то, в чём твёрдо уверен… Это напрочь сметает всякую подготовку.

Хозяин квартиры явно заснул за столом, готовя себе обычный бутерброд – на столе лежала надрезанная булка и кусок колбасы. При взгляде на последний Лёхин машинально отметил себе: "Выбросить!" Заснул-то хозяин за столом, но охвативший беднягу сон оказался настолько крепок, что, расслабившись, человек упал из-за стола, скорчился между его ножками и перевёрнутым в падении стулом. Всё ещё от дверей, присев на корточки, Лёхин разглядел, что человек, как и ожидалось, одет в чёрную кожаную куртку с металлическими заклёпками и цепочками, да и штаны его отличались именно кожаным материалом.

Не подходя к нему – осталось шага три! – Лёхин, забывшись, в упор рассматривал страшенную змеюгу, кольцами обвившую тело и теми же кольцами вздымавшуюся вверх. На вошедшего и уставившегося на неё Лёхина змеюга внимания не обращала, как не обращал на него внимания паук, высившийся над Дашей.

Осторожно потянув носом воздух, помрачневший Лёхин напомнил себе, что в этом деле ему домовые ничем не помогут, если змеюга будет перемещаться вместе с телом. Итак, хозяин квартиры почти сутки пролежал на полу, но организм функционировал. Лёхин хотел было вздохнуть, но, поморщившись, вовремя сообразил: лучше не надо – и шагнул к беспомощному телу в призрачно-прозрачные кольца, даже не дрогнувшие, когда их границы нарушили.

В общем, на долю Лёхина и кроме жуткого пребывания в странном призраке пришлось много неприятного: очень тяжело оказалось вытащить хозяина из его байкерского прикида, вымыть спящего в ванне, уложить в единственной комнате на диван, а потом сходить на кухню и посмотреть, чем бы накормить голодного.

Правда, и домовым несладко пришлось: едва Лёхин оттащил хозяина вместе с чудовищным призраком, не отстающим от него ни на шаг, из ванной, домовые принялась за ручную стирку.

А Никандр немедленно кинулся готовить "что-нибудь лёгкое", по совету Лёхина. Облегчённо переведя дух, вскоре на кухню бросилась и команда домовых. Лёхин только пару конфорок на газовой плите разжёг, а уж воду для каши и чайник они поставили сами.

Судьба возвестила о себе в тот момент, когда Лёхин ужасался ситуации ("Неужели придётся постоянно сюда бегать – ухаживать за этим человеком?! А ещё работа! А ещё обещал Павлу помочь!") и при включенном верхнем свете пытался найти сменное бельё для хозяина квартиры.

Судьба разразилась воплями зарубежного певца. В ночной тишине Лёхина аж холодом облило, пока не сообразил, что это звонок мобильного телефона. Начал искать и нашёл брошенным в кресло.

– Ал… – осторожно начал он, даже не взглянув, кто звонит.

– Только не ври, что не вернулся! – завопил женский голос. – Я вижу твоё освещённое окно! Бессовестный! Ты же обещал мне!..

Чуть отставив трубку от уха, Лёхин терпеливо выслушал истерический монолог, сам чуть не смеясь от облегчения: нет, он не может ошибаться – есть человек, который возьмёт на себя заботы о "больном"! Он узнал, что хозяина зовут Феликсом, что прошлой ночью он поссорился с девушкой, и с того момента они порвали навсегда, о чём девушка целые сутки пыталась донести до сведения предателя, а тот оказался не только предателем, но и трусом, который боится откровенного разговора, но ничего!..

Тут девушка сделала паузу, явно набирая воздуха, чтобы выпалить следующую фразу, и Лёхин поспешил вклиниться:

– Феликс подойти не может. Он заболел!

Прислушавшись к тишине и испугавшись, что от неожиданности собеседница может обозлиться ещё больше, он заторопился:

– Девушка, понимаете, я совершенно посторонний человек. Феликс меня не знает. – Вспомнив уловку Павла, он продолжил: – Я поднимался к знакомым этажом выше и увидел открытую дверь. А когда спускался, дверь всё ещё была открыта. Я позвонил, постучал – и вошёл. Феликс – это человек лет тридцати? Темноволосый, в кожаной одежде? Он лежал на полу без сознания. Чем мог – я, конечно, помог…

– Вы точно в квартире Феликса? – перебила девушка уже решительно. – Не уходите. Я сейчас буду.

– Жду, – успел откликнуться обрадованный Лёхин.

Девушка отключилась, и он наконец посмотрел – Надя. Надежда – это хорошо.

Домовые кашу уже сварили. Лёхин отпер входную дверь и в ожидании гостьи принялся кормить Феликса. Странное впечатление – кормить человека, у которого закрыты глаза, но очень хороший аппетит: только ложкой тронешь губы – ам, и слопал её содержимое. Хорошо, ложку не попробовал на зуб…

Домовые и привидения боязливо заглядывали в комнату с порога, а Никандр умилённо прослезился при виде торопливо насыщающегося хозяина. Обернувшись лишь раз, Лёхин завёл разговор, сам с опаской поглядывая на змеищу, внутри которой сидел.

– Никандр, ты Надю знаешь?

– Знаю, – вздохнул домовой. – Всё жду, когда она сюда насовсем переберётся. Хозяйкой она будет хорошей. Аккуратная, на всяческие блюда сноровистая. И дело у неё в руках кипит: за что ни возьмётся – раз-два и сделала. Чего тянут?..

Задав сей риторический вопрос, он снова вздохнул – и подпрыгнул: в прихожей хлопнула дверь. Домовые прыснули в стороны от двери в комнату. Девушка влетела как ураган – и оторопела при виде странной картины.

– Вы… вы чего делаете?

– Так. Садитесь, Надя, пожалуйста, – строго сказал Лёхин.

Теперь, когда он усвоил информацию от Никандра, нетрудно было сообразить, как себя вести в дальнейшем. Наверное, от неожиданности девушка присела. Несмотря на всю свою стремительность, была она полновата, хорошенькая, с волосами чуть ниже плеч, и Лёхин проникся твёрдой убеждённостью, что на неё можно положиться.

Он едва не передёрнул плечами, когда в очередной раз почувствовал чуждое присутствие, давящее на него, и опередил Надю, которая открыла рот.

– Надя, хочу сообщить вам, что больницы города переполнены такими больными, как ваш Феликс. Учтите, что это не инфекция. Возможно, он просто спит. Вы сможете подежурить возле него, пока он в таком состоянии?

С минуту она смотрела на Лёхина, забыв закрыть рот, а потом взяла себя в руки и с толком порасспрашивала обо всём, что он мог ей рассказать, не касаясь темы сверхъестественного. Наконец Надя хмыкнула.

– Ну-ну. Значит, неплохо бы взять в аптеке подгузников?

Привидения, внимательно слушавшие, захихикали, а домовые улыбнулись.

После этого вопроса Лёхин решил не упускать из виду парочки. Кажется, им обоим не хватало именно такого испытания для воссоединения в нормальную семью. Слава Богу, она не задавала вопросов, почему по телефону он говорил о себе как о случайном прохожем, а теперь вдруг командует так, словно Феликс – один из его пациентов… Практичная девушка. Главное – Феликс. Остальное подождёт.

Но когда он собрался уходить, Надя, которая закончила кормить хозяина квартиры, отложила тарелку с ложкой и поёжилась.

– Странно… То ли холодно, то ли ещё чего…

Стараясь не переборщить, Лёхин компетентно ответил:

– Рядом с такими больными есть ощущение, что на тебя что-то давит. Попробуйте не слишком часто сидеть близко к нему. И вот что ещё. Есть определённые границы, а которых будет ощущаться это неприятное и вне которых не будет. Запоминайте.

И он показал ей границы колец и заставил примериться к ним, чтобы убедиться в его правоте. Девушка под конец смотрела на Лёхина так, что он уже ждал, когда же она спросит, кто он такой. Но она спросила о другом, волнующем её больше:

– Скажите, а когда всё это закончится? Или как быстро?

– Не знаю, – развёл руками Лёхин. – Будем надеяться, что скоро.

Надя проводила его до двери.

Уже на улице он запрокинул голову к светлому окну на третьем этаже. Паук. Змея. Что ожидает его в больнице, куда собирается провести его Павел?