Текст книги "Рассказы о русском подвиге"

Автор книги: Сергей Алексеев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

попоне.

Поднялись солдаты. Что им с такими делать?

– Ладно, садись к огню!

– У, да вас тут человек пятнадцать!

– Может, и сам император из леса за вами выйдет?! – снова шутку роняет

кто-то.

Накормили врагов солдаты. Что-то лопочут французы. Что – не поймешь.

Небось говорят спасибо.

Утром солдаты стали решать, что им с пришельцами делать. Как их считать?

Казалось – за пленных. Да они же по собственной воле. Взять таких – какое же

тут геройство.

Решали солдаты, решали.

– А ну их – пускай-ка себе идут!

Сообщают они французам.

Не уходят французы. Не верят.

– Да ступайте, ступайте!.. Лежачего русский не бьет!

– Куа? Куа?1 —лопочут французы. Не верят в такое чудо.

Поднялся тогда Куняев, тот, чью кашу француз похитил:

– Да катитесь, мусью проклятые! Не стойте. Не злите солдатскую кровь, —

и ругнулся. Да так, что французы сразу все поняли.

Подхватили они попоны свои и рясы.

– Мерси, гран мерси...2 —И подальше от этого места.

Уходят остатки французской, чудом уцелевшей в России роты.

– Да, – переглянулись солдаты. – Выходит, и вправду близок конец

войне.

НОВЫЙ ПОХОД

1812 год. Декабрь. Неман. Граница России. Тот же мост, что летом полгода

тому назад.

Идут по мосту солдаты. Только не в эту – в обратную сторону. Не чеканят

больше солдатский шаг. Не бьют барабаны. Не пыжатся дудки. Знамен не

колышется строй. Горстка измученных, крупица оборванных – чудом еще в живых,

покидают французы российский берег. Жалкий остаток великой силы. Доказательство

силы иной.

Вышли русские к Неману, остановились. Вот он, конец похода.

– Выходит, жива Россия!

– Жива, – произнес седоусый капрал.

Смотрят солдаты – капрал знакомый.

– Ба, да не ты ли нам сказку тогда рассказывал?

– Я, – отвечает капрал.

– Значит, вырос телок в сохатого, – смеются солдаты. – Копытом злодея

насмерть!

– Выходит, что так.

Легко на душе солдата – исполнен солдатский долг.

Стоят солдаты над обрывом реки, вспоминают былое время. Витебский бой,

бои под Смоленском, жуткий день Бородинской сечи, пожар Москвы... Да, нелегок

стал путь к победе. Будут ли помнить дела потомки... Немало пролито русской

крови. Многих не счесть в живых.

Взгрустнулось чуть-чуть солдатам. Поминают своих товарищей. И радостен

день, и печален.

В это время сюда же, к реке, подъехал со свитой Кутузов.

– Ура-а! – закричали солдаты.

– Спасителю отечества слава!

– Фельдмаршалу слава!

1 К у а? – Что? (франц.)

2 Мерси, гран мерси – спасибо, большое спасибо (франц.).

192

– У-у-ура!

Поклонился Кутузов солдатам:

– Героям отечества слава! Солдату русскому слава!

Потом подъехал поближе к солдатам:

– Устали?

– Устали, – признались солдаты. – Да ведь оно же конец похода.

– Нет, – говорит Кутузов. – Вам новый еще поход.

Смутились солдаты. К чему тут фельдмаршал клонит? А сами:

– Рады стараться! – Так армейский устав велит.

Отъехал Кутузов на видное место. Обвел он глазами войска. И голосом

зычным (куда стариковская хрипь девалась!):

– Герои Витебска, герои Смоленска, соколы Тарутина и Ярославца,

Бородинского поля орлы – незабвенные дети России! – Кутузов приподнялся в седле. —

Живые, мертвые – стройся! Героям новый поход – в века!

ХОЛМ ЖИРКОВСКИЙ

Осень коснулась полей Подмосковья. Падает первый лист.

30 сентября 1941 года фашистские генералы отдали приказ о

наступлений на Москву.

«Тайфун» – назвали фашисты план своего наступления. Тайфун – это

сильный ветер, стремительный ураган. Ураганом стремились ворваться

в Москву фашисты.

Обойти Москву с севера, с юга. Схватить советские армии в огромные клещи.

Сжать. Раздавить. Уничтожить. Таков у фашистов план.

Верят фашисты в быстрый успех, в победу. Более миллиона солдат бросили они

на Москву. Тысячу семьсот танков, почти тысячу самолетов, много пушек, много

другого оружия. Двести фашистских генералов ведут войска. Возглавляют поход два

генерал-фельдмаршала.

Началось наступление.

На одном из главных участков фронта фашистские танки двигались на

населенный пункт Холм Жирковский.

Подошли к поселку фашисты. Смотрят. Что он танкам – какой-то там Холм

Жирковский. Как льву на зубок горошина.

– Форвертс! Вперед! – прокричал офицер. Достал часы. Посмотрел на время: —

Десять минут на штурм.

Пошли на Жирковский танки.

Защищали Холм Жирковский 101-я мотострелковая дивизия и 128-я танковая

бригада. Засели в окопах солдаты. Вместе со всеми сидит Унечин. Не лучше других,

не хуже. Солдат как солдат. Пилотка. Винтовка. Противогаз. На ногах сапоги

кирзовые.

Ползут на окопы танки. Один прямо идет на Унечина. Взял Унечин гранату в

руку. Зорко следит за танком. Ближе, ближе фашистский танк.

– Бросай, бросай, – шепчет сосед по окопу.

Выжидает Унечин.

– Бросай же, леший тебя возьми! – уже не шепчет – кричит сосед.

Не бросает Унечин. Выждал еще минуту. Вот и рядом фашистский танк. Сосед

уже было глаза зажмурил. Приготовился к верной смерти. Однако видит: поднялся

Унечин, швырнул гранату. Споткнулся фашистский танк. Мотором взревел и замер.

Схватил Унечин бутылку с горючей жидкостью. Вновь размахнулся. Опять

швырнул. Вспыхнул танк от горючей смеси.

Улыбнулся Унечин, повернулся к соседу, пилотку на лбу поправил.

Кто-то сказал:

– Вот это да, браток! Выходит, дал прикурить фашистам.

Рассмеялись солдаты и снова в бой.

Слева и справа идет сражение. Не пропускают герои танки.

Новую вынул солдат гранату. Бутылку достал со смесью. Рядом поставил

гранату и жидкость. Ждет.

Новый танк громыхнул металлом. И этот идет на Унечина. Кто-то опять сказал:

– Зверь на ловца бежит.

Выждал Унечин минуту, вторую, третью...

«Бросай же, бросай!» —снова крикнуть хотел сосед. Однако губы зажал, сдер-

экался.

Еще минута, и вновь граната кошкой под танк метнулась. А следом бутылка

с горючей смесью. Вспыхнул и этот танк.

Улыбнулся Унечин. Пилотку на лбу поправил. Третью достал гранату. Вынул

бутылку с горючей смесью. Рядом ее поставил.

Слева и справа грохочет бой. Не пропускают герои танки.

Десять минут прошло... тридцать минут прошло. Час продолжается бой, два —

не стихает схватка. Смотрят с тревогой на часы фашистские офицеры. Давно уже

нужно пройти Жирковский. Застряли они в Жирковском.

Более суток держались советские бойцы под Холмом Жирковским. Подбили и

подожгли 59 фашистских танков. Четыре из них уничтожил солдат Унечин.

К исходу суток пришел приказ на новый рубеж отойти солдатам. Меняют бойцы

позиции. Вместе со всеми идет Унечин. Солдат как солдат. Не лучше других, не хуже.

Пилотка. Винтовка. Противогаз. На ногах сапоги кирзовые.

Идут солдаты. Поднялись на бугор, на высокое место. Как на ладони перед ними

лежит Холм Жирковский. Смотрят солдаты – батюшка свет! – все поле в подбитых

танках: земли и металла сплошное месиво.

Кто-то сказал:

– Жарко врагам досталось. Жарко. Попомнят фашисты наш Холм Жирковский.

– Не Жирковский, считай, Жарковский, – кто-то другой поправил.

Посмотрели солдаты опять на поле:

– Конечно эке* Холм Жарковский!

Слева, справа идут бои. Всюду для фашистов Холмы Жарковские.

СИЛА

Наступают фашисты. С юга идут на Брянск, на Орел. С севера движутся к

Калинину. Идут на Вязьму, Калугу, Юхнов.

Город Юхнов. Река Угра. Здесь на Угре под Юхновом обороняли солдаты мост.

Вышли к мосту фашисты. Танки столпились. Сгрудилась артиллерия. Пехота

забила весь правый берег. Необходима для войск переправа. Нужен фашистам мост.

Смотрят солдаты на фашистские пушки, на танки, на правый берег:

– Братцы, сила смотри какая!

Глянешь на эту силу, и вправду, как молот, сила. Мало здесь наших войск.

Обороняет мост совсем небольшой отряд, немногим больше стрелковой роты. Защищает

мост и солдат Гаркуша.

Молод совсем Гаркуша. Первый бой впереди у солдата. Расположились бойцы

в окопах. Обещали солдатам помощь. Ждут защитники свежей силы.

Пошли фашисты на штурм моста. Открыли пулеметный огонь по нашим.

Изрешетили весь левый берег. Несутся теперь в атаку. Вот-вот и захватят мост.

Бьются солдаты отважно. Не подпускают к мосту фашистов. И все же понимает

Гаркуша: не устоять им без свежей силы. Ожидают бойцы подкрепления.

– Где же помощь? – тревожиться стал Гаркуша. – Не удержим мы левый

берег.

И вдруг смотрит солдат – отходят назад фашисты.

Доволен Гаркуша:

– Ура!

Видимо, помощь прибыла.

Только «Ура!» прокричал солдат, как открыли фашисты минометный огонь по

нашим. Минным градом штурмуют берег. Снова идут в атаку. Вот-вот и захватят

мост. Вместе со всеми в бою Гаркуша. Присмотрелся к другим молодой солдат.

Грозен в бою Гаркуша.

– А ну, подходи. А ну, подходи! – Это фашистам кричит Гаркуша. Винтовка

в руках у Гаркуши как пулемет стреляет.

Стойко дрались солдаты. Смотрит Гаркуша – отходят фашисты.

Доволен Гаркуша: значит, добавилась к нашим сила, значит, помощь и вправду

прибыла.

Ударила по нашему берегу фашистская артиллерия. Всковырнули, как плуги,

снаряды землю. Вспахали металлом берег.

Снова фашисты в атаку идут на мост. Не сдается упрямый мост. Не пропускают

солдаты вперед фашистов. Оживился совсем Гаркуша:

– Ура! Братцы, не трусь! Братцы, вперед!

На атаку врагов ответили наши солдаты своей атакой. Вместе с другими бежит

Гаркуша. Кончик штыка, как алмаз, сверкает.

Смотрит Гаркуша – отходят фашисты.

Доволен солдат Гаркуша: значит, снова добавилась к нашим сила, значит,

вовремя помощь прибыла.

Повернулся Гаркуша назад, посмотреть на героев, на тех, кто прибыл. За спиной

у солдата пустое поле. Глянул налево, глянул направо. Не видно нигде пополнения.

Все те же кругом бойцы – друзья по геройской роте.

– Где же сила? Была же сила? – смотрит солдат на соседа. – Где же оно,

пополнение?

Пожимает сосед плечами: о чем, мол, солдат толкует?

Смутился Гаркуша, стоит в удивлении.

Где она, сила? Была же сила! Клянется солдат – была!

Три дня бойцы у Угры держались. Не пропускали вперед фашистов.

МЦЕНСК

Отступают наши войска. Отходят. Сильнее враг.

С юга дорогу на Москву пробивает танковая армия под командованием генерала

Гейнца Гудериана.

Рвутся, рвутся вперед фашисты. Прорвали фашистские танки советский фронт.

Мчатся вперед машины.

Дорога к Москве открыта! Дорога к Москве открыта!

С хода ворвались фашисты в Орел. Мчатся дальше, спешат на Тулу.

Между Орлом и Тулой – Мценск.

К Мценску подходят фашистские танки. Утро. Встал Гейнц Гудериан. Помылся.

Побрился. Сел генерал за завтрак.

Гейнц Гудериан генерал заслуженный. В особом почете среди фашистов. Ценят

его в Берлине.

«Кто самый примерный у нас генерал?»

«Гейнц Гудериан».

«Кто самый у нас решительный?»

«Гейнц Гудериан».

«Кто знает одни победы?»

«Гейнц Гудериан. Гейнц Гудериан. Гейнц Гудериан!»

Льются к Гудериану рекой награды. Привык генерал к победам, к успехам, к

наградам, к почестям. «Быстроногий Гейнц»,– называют его в Германии.

Завтракает Гудериан, сидит за столом, рассуждает:

– Сегодня мы будем в Мценске. Завтра мы будем в Плавске. В Плавске,

в Плавске... – стал напевать генерал.

Рад генерал успехам.

– Завтра мы будем в Плавске, послезавтра мы будем в Туле. В Туле, В Туле, —

сказал Гудериан.

Задумался, что-то в уме прикинул:

– Послезавтра мы будем в Туле. Еще день, еще два...

Позавтракал, собрался, отправился в штаб генерал. Углубился в штабные карты.

Смотрит на стрелки, смотрит на даты:

– Еще день, еще два...

И вот уже видит Москву Гудериан.

– Москва, Москва... – стал напевать генерал.

Вдруг вбегает к нему адъютант:

– Танки! Танки, мой генерал!

Не понимает Гейнц Гудериан, почему так кричит адъютант и какие танки.

– Русские танки! – кричит адъютант.

Под городом Мценском дорогу фашистам преградили советские танки.

Мало танков советских было. Однако силен удар. Умно поступали танкисты:

применяли засады, заслоны, били прямой наводкой, атаковали фашистов в

борт – там, где на танках броня слабее. 133 танка потеряли фашисты в боях под

Мценском.

Задержались и здесь фашисты. Приводят себя в порядок. Даже комиссия

специальная была созвана. Изучает комиссия – как это так, почему, чудом каким

подбито здесь столько фашистских танков.

Не напевает уже генерал Гудериан. Не поется ему. Нет желания. Нет

настроения.

ВЯЗЬМА

Привольны поля под Вязьмой. К небу бегут холмы.

Слова из были не выкинешь. Под городом Вязьмой большая группа советских

войск попала к врагу в окружение. Довольны фашисты.

Сам Гитлер, предводитель фашистов, звонит на фронт:

– Окружены?

– Так точно, наш фюрер, – рапортуют фашистские генералы.

– Сложили оружие?

Молчат генералы.

– Сложили оружие?

Вот смелый один нашелся.

– Нет. Осмелюсь доложить, мой фюрер... – Генерал что-то хотел сказать.

Однако Гитлер отвлекся чем-то. На полуслове прервалась речь.

Вот уже несколько дней, находясь в окружении, советские солдаты ведут

упорные бои. Сковали они фашистов. Срывается фашистское наступление. Застряли враги

под Вязьмой.

Снова Гитлер звонит из Берлина:

– Окружены?

– Так точно, наш фюрер, – докладывают фашистские генералы.

– Сложили оружие?

Молчат генералы.

– Сложили оружие?

– Нет.

Страшная брань понеслась из трубки.

– Осмелюсь доложить, мой фюрер, – пытается что-то сказать тот, смелый. —

Наш Фридрих Великий еще сказал...

Однако не слушает дальше фюрер. Бросил с досадой трубку.

Снова проходят дни. Не утихают бои под Вязьмой. Застряли, завязли враги под

Вязьмой. Вяжет их Вязьма, вяэкет. За горло рукой взяла!

В гневе великом фюрер. Снова звонок из Берлина.

– Сложили оружие?

Молчат генералы.

– Сложили оружие?!

– Нет, – за всех отвечает смелый.

Снова брызнул поток нехороших слов. Заплясала мембрана в трубке.

Притих генерал. Переждал. Уловил минутку:

– Осмелюсь доложить, мой фюрер, наш великий, наш мудрый король Фридрих

еще сказал...

Слушает Гитлер:

– Ну, ну так что же сказал наш Фридрих?

– Фридрих Великий сказал, – повторил генерал, – русских нужно дважды

застрелить. А потом еще и толкнуть, мой фюрер, чтобы они упали.

Буркнул что-то невнятное в трубку фюрер. Отсоединился берлинский провод.

Целую неделю под Вязьмой не утихали бои. Неоценимой была для Москвы

неделя. За эти дни защитники Москвы успели собраться с силами и подготовили для

обороны удобные рубежи.

Привольны поля под Вязьмой. К небу бегут холмы. Здесь на полях, на холмах

под Вязьмой сотни лежат героев. Здесь, защищая Москву, совершили советские люди

ратный великий подвиг.

Знай! Запомни!

Светлую память о них храни!

ГЕНЕРАЛ ЖУКОВ

Командующим Западным фронтом – фронтом, в состав которого входило

большинство войск, защищавших Москву, был назначен генерал армии Георгий

Константинович Жуков.

Прибыл Жуков на Западный фронт. Докладывают ему штабные офицеры боевую

обстановку.

Бои идут у города Юхнова, у Медыни, возле Калуги.

Находят офицеры на карте Юхнов.

– Вот тут, – докладывают, – у Юхнова, западнее города... – и сообщают, где

и как расположены фашистские войска у города Юхнова.

– Нет, нет, не здесь они, а вот тут, – поправляет офицеров Жуков и сам

указывает места, где находятся в это время фашисты.

Переглянулись офицеры. Удивленно на Жукова смотрят.

– Здесь, здесь, вот именно в этом месте. Не сомневайтесь, – говорит Жуков.

Продолжают офицеры докладывать обстановку.

– Вот тут, – находят на карте город Медынь, – на северо-запад от города,

сосредоточил противник большие силы, – и перечисляют какие силы: танки,

артиллерию, механизированные дивизии...

– Так, так, правильно, – говорит Жуков. – Только силы не вот здесь, а вот

тут, – уточняет по карте Жуков.

Опять офицеры удивленно на Жукова смотрят. Забыли они про дальнейший

доклад, про карту.

– Слушаю дальше, – сказал командующий.

Вновь склонились над картой штабные офицеры. Докладывают Жукову, какова

боевая обстановка у города Калуги.

– Вот сюда, – говорят офицеры, – к югу от Калуги, подтянул противник мото-

мехчасти. Вот тут в эту минуту они стоят.

– Нет, – возражает Жуков. – Не в этом месте они сейчас. Вот куда передвинуты

части, – и показывает новое место на карте.

Остолбенели штабные офицеры. С нескрываемым удивлением на нового

командующего смотрят. Уловил Жуков недоверие в глазах офицеров. Усмехнулся.

– Не сомневайтесь. Все именно так и есть. Вы молодцы – обстановку знаете, —

похвалил Жуков штабных офицеров. – Но у меня точнее.

Оказывается, побывал уже генерал Жуков и под Юхновом, и под Медынью, и под

Калугой. Прежде чем в штаб – поехал прямо на поле боя. Вот откуда точные

сведения.

Во многих битвах принимал участие генерал, а затем Маршал Советского Союза

Георгий Константинович Жуков – выдающийся советский полководец, герой Великой

Отечественной войны. Это под его руководством и под руководством других советских

генералов советские войска отстояли Москву от врагов. А затем в упорных

сражениях и разбили фашистов в великой Московской битве.

МОСКОВСКОЕ НЕБО

Было это еще до начала Московской битвы.

Размечтался в Берлине Гитлер. Гадает: как поступить с Москвой? Мучается —

что бы сделать такое необычное, оригинальное? Думал, думал...

Придумал такое Гитлер. Решил Москву затопить водой. Построить огромные

плотины вокруг Москвы. Залить водой и город, и все живое.

– Сразу погибнет все: люди, дома и Московский Кремль!

Прикрыл он глаза. Видит: на месте Москвы бездонное плещется море.

– Будут помнить меня потомки!

Потом подумал: «Э-э, пока набежит вода...»

– Ждать?!

Нет, не согласен он долго ждать.

– Уничтожить сейчас же! В сию минуту!

Подумал Гитлер, и вот приказ:

– Разбомбить Москву! Уничтожить! Снарядами! Бомбами! Послать эскадрильи!

Послать армады! Не оставить камня на камне! Сровнять с землей!

Выбросил руку вперед, как шпагу:

– Уничтожить! Сровнять с землей!

– Так точно, сровнять с землей, – замерли в готовности фашистские генералы.

22 июля 1941 года, ровно через месяц после начала войны, фашисты совершили

первый воздушный налет на Москву.

Сразу 200 самолетов послали в этот налет фашисты. Нагло гудят моторы.

Развалились в креслах своих пилоты. Все ближе Москва, все ближе. Потянулись

фашистские летчики к бомбовым рычагам.

Но что такое?! Скрестились в небе ножами-шпагами мощные прожекторы.

Поднялись навстречу воздушным разбойникам краснозвездные советские истребители.

Не ожидали фашисты подобной встречи. Расстроился строй врагов. Лишь

немногие самолеты прорвались тогда к Москве. Да и те торопились. Бросали бомбы куда

придется, скорей бы их сбросить и бежать отсюда.

Сурово московское небо. Крепко наказан непрошеный гость. 22 самолета сбито.

– Н-да... – протянули фашистские генералы.

Задумались. Решили посылать теперь самолеты не все сразу, не общей кучей,

а небольшими группами.

– Будут наказаны большевики!

На следующий день вновь 200 самолетов летят на Москву. Летят небольшими

группами – по три, четыре машины в каждой.

И снова их встретили советские зенитчики, снова их отогнали краснозвездные

истребители.

В третий раз посылают фашисты на Москву самолеты. Неглупыми,

изобретательными были генералы у Гитлера. Новый придумали план генералы. Надо самолеты

послать в три яруса, решили они. Одна группа самолетов пусть летит невысоко от

земли. Вторая – чуть выше. А третья – и на большей высоте, и чуть с опозданием.

Первые две группы отвлекут внимание защитников московского неба, рассуждают

генералы, а в это время на большой высоте незаметно к городу подойдет третья

группа, и летчики сбросят бомбы точно на цели.

И вот снова в небе фашистские самолеты. Развалились в креслах своих пилоты.

Гудят моторы. Бомбы застыли в люках.

Идет группа. За ней вторая. А чуть поотстав, на большой высоте, – третья.

Самым последним летит самолет особый, с фотоаппаратами. Сфотографирует он, как

разрушат фашистские самолеты Москву, привезет напоказ генералам...

Ждут генералы известий. Вот и возвращается первый самолет. Заглохли моторы.

Остановились винты. Вышли пилоты. Бледные-бледные. Едва на ногах стоят.

Пятьдесят самолетов потеряли в тот день фашисты. Не вернулся назад и

фотограф. Сбили его в пути.

Неприступно московское небо. Строго карает оно врагов. Рухнул коварный

расчет фашистов.

Мечтали фашисты и их бесноватый фюрер уничтожить Москву до основ, до

камня. А что получилось?

Биты фашисты. Москва же стоит и цветет, как прежде. Хорошеет от года к году.

АРИФМЕТИКА

Продолжают рваться к Москве фашисты. Гудериан на Москву наступает с юга.

С запада движется Гепнер. Гепнер тоже танковый генерал. Сотни танков в полках

у Гепнера. Прорвали фашистские танки советский фронт.

Прорван фронт, но знает Гепнер, что это еще не все. Там, впереди, еще главные

русские силы. Мечтает Гепнер разбить эти силы.

– Вперед, к победе!

Наступают танки, и вдруг задержка. Вот они, главные силы, решает Гепнер. Вот

он, главный, последний бой. Закипело сражение. Кончилась схватка.

– Разбиты?

– Разбиты.

– Главные силы?

– Нет, – отвечают Гепнеру.

– Наши потери?

– Двенадцать танков.

– С кем же сражались?

– Стрелковый батальон.

– Н-да... – протянул недовольно Гепнер.

Движутся вперед фашисты. Сокрушают танки округу гулом. Прошли немного.

Опять остановка. Закипело сражение. Кончился бой.

– Разбиты?

– Разбиты.

– Главные силы?

– Нет, – отвечают Гепнеру.

– Наши потери?

– Шестнадцать танков.

– С кем же сражались?

– Сводный отряд курсантов.

Нахмурился Гепнер. Жилка под глазом дернулась.

Тронулись танки дальше. Моторы ревут как звери. Прошли немного. Опять

преграда. В новом бою фашисты. Закончилась схватка. Снова Гепнер спешит с

вопросом:

– Разбиты?

– Разбиты.

– Главные силы?

– Нет, – отвечают Гепнеру.

Сплюнул с досады Гепнер:

– Наши потери?

– Семнадцать танков.

– С кем же сражались?

– Саперная рота.

Наморщился Гепнер. Гримаса лицо схватила.

Движутся, движутся вперед фашисты. Там остановка, и здесь задержка. Там

задержка, и здесь остановка. Бой переходит в бой. Схватку сменяет схватка.

Считает Гепнер потери: двенадцать танков, шестнадцать танков, семнадцать

танков, опять двенадцать, пятнадцать, двадцать, четыре, десять, опять

пятнадцать...

Считает, сколько прошли километров: двадцать, пятнадцать, двенадцать,

пять, стояли, опять стояли, девять, семнадцать, четыре, три, стояли, стояли, опять

стояли.

Считает, сколько пройти осталось...

Уткнулся Гепнер, как школьник, в цифры. Слагает, вычитает. Делит. Множит.

Опять слагает. Сидит, как бухгалтер, как счетовод. Смотрит на цифры. Смотрит на

карту. Снова на карту. Опять на цифры.

Огромны потери в войсках у Гепнера. Как ни крути, как ни верти, как ни

считай, ни складывай, но если так дальше пойдет, останется Гепнер вскоре совсем без

танков. Придется дальше шагать пешком.

Сокрушают фашистов советские воины. Наносят удары по хваленой фашистской

технике.

Считают фашисты потери. Печальная арифметика.

ТУЛЬСКИЕ ПРЯНИКИ

Тульский пряник вкусный-вкусный. Сверху корочка, снизу корочка, посередине

сладость.

Встретив героическое сопротивление советских войск на западе и на других

направлениях, фашисты усилили свою попытку прорваться к Москве с юга. Фашистские

танки стали продвигаться к городу Туле.

Здесь вместе с Советской Армией на защиту города поднялись рабочие

батальоны.

Тула – город оружейников. Тульские рабочие сами наладили производство

нужного вооружения.

Одно из городских предприятий стало выпускать противотанковые мины.

Помогали этому производству готовить мины и рабочие бывшей кондитерской фабрики.

Среди помощников оказался и ученик кондитера Ваня Колосов. Изобретательный он

паренек, находчивый и веселый.

Как-то явился Ваня в цех, где производили мины. Под мышкой папка. Раскрыл

папку, в папке лежат наклейки. Наклейки были от коробок, в которые упаковывали

на кондитерской фабрике тульские пряники. Взял Ваня наклейки. Подошел к готовым

минам. Наклейки на мины – шлеп, шлеп. Читают рабочие, на каждой мине

написано: «Тульский пряник».

Смеются рабочие:

– Вот так фашистам «сладость».

– Фрицам хорош «гостинец».

Ушли мины на передовую к защитникам города. Возводят саперы на подходах

к Туле противотанковые поля, укладывают мины, читают на минах—«тульский

пряник».

Смеются солдаты:

– Ай да «сюрприз» фашистам?

– Ай да «гостинец» фрицам!

Пишут солдаты письмо рабочим: «Спасибо за труд, за мины. Ждем новую

партию «тульских пряников».

В конце октября 1941 года фашистские танки подошли к Туле. Начали штурм

города. Да не прошли. Не пропустили их советские воины и рабочие батальоны.

На минах многие машины подорвались. Почти 100 танков потеряли фашисты в боях

за Тулу.

Понравилось советским солдатам выражение «тульские пряники». Все, что из

Тулы приходило теперь на фронт – снаряды и патроны, минометы и мины, – стали

называть они тульскими пряниками.

Долго штурмовали фашисты Тулу. Да все напрасно. Бросали в атаку армады

танков. Безрезультатно. Так и не прорвались фашисты к Туле.

Видимо, «тульские пряники» хороши!

КРАСНАЯ ПЛОЩАДЬ

1941 год. 7 ноября. Годовщина Великой Октябрьской социалистической

революции.

Враг рядом. Советские войска оставили Волоколамск и Можайск. На отдельных

участках фронта фашисты подошли к Москве и того ближе. Бои идут у

Наро-Фоминска, Серпухова и Тарусы.

Но, как всегда, в этот дорогой для всех граждан Советского Союза день,

в Москве, на Красной площади, состоялся военный парад в честь великого

праздника.

Когда солдату Митрохину сказали, что часть, в которой он служит, будет

принимать участие в параде на Красной площади, не поверил солдат вначале. Решил,

что ошибся, ослышался, что-то неверно понял.

– Парад! – объясняет ему командир. – Торжественный, на Красной

площади.

– Так точно, парад, – отвечает Митрохин. Однако в глазах неверие.

И вот замер Митрохин в строю. Стоит он на Красной площади. И слева

стоят от него войска. И справа стоят войска. Руководители партии и члены

правительства на Ленинском Мавзолее. Все точь-в-точь как в былое мирное

время.

Только редкость для этого дня – от снега бело кругом. Рано нынче мороз

ударил. Падал снег всю ночь до утра. Побелил Мавзолей, лег на стены Кремля, на

площадь.

8 часов утра. Сошлись стрелки часов на кремлевской башне.

Отбили куранты время.

Минута. Все стихло. Командующий парадом отдал традиционный рапорт.

Принимающий парад поздравляет войска с годовщиной Великого Октября. Опять все

стихло. Еще минута. И вот вначале тихо, а затем все громче и громче звучат слова

Председателя Государственного Комитета Обороны, Верховного Главнокомандующего

Вооруженными Силами СССР товарища Сталина.

Сталин говорит, что не в первый раз нападают на нас враги. Что были в истории

молодой Советской Республики и более тяжелые времена. Что первую годовщину

Великого Октября мы встречали окруженными со всех сторон захватчиками. Что

против нас тогда воевало 14 капиталистических государств и мы потеряли три четвертых

своей территории. Но советские люди верили в победу. И они победили. Победят

и сейчас.

– На вас, – долетают слова до Митрохина, – смотрит весь мир, как на силу,

способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков.

Застыли в строю солдаты.

– Великая освободительная миссия выпала на вашу долю, – летят сквозь мороз

слова. – Будьте же достойными этой миссии!

Подтянулся Митрохин. Лицом стал суровее, серьезнее, строже.

– Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. —

И вслед за этим Сталин сказал: – Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный

образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы

Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть

осенит вас победоносное знамя великого Ленина!

И сразу же вслед за речью Верховного Главнокомандующего по Красной площади

торжественным маршем прошли войска. Шла пехота, шла артиллерия, кавалерийские

части прошли по площади, прогремели металлом танки.

И все это здесь, на Красной площади, в этот тревожный час, казалось чудом,

почти видением. И все это, как в сказке, возникнув здесь, в центре Москвы, снова

ушло на фронт, туда, где совсем рядом решалась судьба и Москвы, и всего

Советского Союза.

Шли солдаты. Шел рядовой Митрохин. А рядом шагала песня:

Пусть ярость благородная

Вскипает, как волна, —

Идет война народная,

Священная война!

ПОДВИГ У ДУБОСЕКОВА

В середине ноября 1941 года фашисты возобновили свое наступление на Москву.

Один из главных танковых ударов врага пришелся по дивизии генерала

Панфилова.

Разъезд Дубосеково. 118-й километр от Москвы. Поле. Холмы. Перелески. Чуть

поодаль петляет Лама. Здесь на холме, на открытом поле, герои из дивизии генерала

Панфилова преградили фашистам путь.

Их было 28. Возглавлял бойцов политрук Клочков. Врылись солдаты в землю.

Прильнули к краям окопов.

Рванулись танки, гудят моторами. Сосчитали солдаты:

– Батюшки, двадцать штук!

Усмехнулся Клочков:

– Двадцать танков. Так это, выходит, меньше, чем по одному на

человека.

– Меньше, – сказал рядовой Емцов.

– Конечно, меньше, – сказал Петренко.

Поле. Холмы. Перелески. Чуть поодаль петляет Лама.

Вступили герои в бой.

– Ура! – разнеслось над окопами.

Это солдаты первый подбили танк.

Снова гремит «Ура!». Это второй споткнулся, фыркнул мотором, лязгнул броней

и замер. И снова «Ура!». И снова. Четырнадцать танков из двадцати подбили герои.

Отошли, отползли уцелевших шесть.

Рассмеялся сержант Петренко:

– Поперхнулся, видать, разбойник.

– Эка же, хвост поджал.

Передохнули солдаты. Видят – снова идет лавина. Сосчитали – тридцать

фашистских танков.

Посмотрел на солдат политрук Клочков. Замерли все. Притихли. Лишь слышен

железа лязг. Ближе все танки, ближе.

– Друзья, – произнес Клочков, – велика Россия, а отступать некуда. Позади

Москва.

– Понятно, товарищ политрук, – ответили солдаты.

– Москва!

Вступили солдаты в битву. Все меньше и меньше в живых героев. Пали Емцов

и Петренко. Погиб Бондаренко. Погиб Трофимов. Нарсунбай Есебулатов убит. Шопо-

ков. Все меньше и меньше солдат и гранат.

Вот ранен и сам Клочков. Поднялся навстречу танку. Бросил гранату. Взорван

фашистский танк. Радость победы озарила лицо Клочкова. И в ту же секунду

сразила героя пуля. Пал политрук Клочков.

Стойко сражались герои-панфиловцы. Доказали, что мужеству нет предела. Не

пропустили они фашистов.

Разъезд Дубосеково. Поле. Холмы. Перелески. Где-то рядом петляет Лама.

Разъезд Дубосеково – для каждого русского сердца дорогое, святое место.

«ЗНАЙ НАШИХ!»

Явилась она, как птица. Словно с неба, словно из снега, словно из дивной

сказки.

Суровые бои идут на северо-западе от Москвы на Ленинградском шоссе. Фашисты

прорвались к городу Клину. Отходят советские роты. Поднялись бойцы на пригорок.

Слева низина. В низине покрытая льдом река. Здесь собрались фашисты. Жмутся

один к другому. Много их – сотни, а то и тысяча. К новой атаке тут сборный

пункт.

Смотрят бойцы на фашистских солдат. Кто-то сказал:

– Э-эх, картечью бы в это месиво.

– Верно – картечью, – подтверждает второй.

– Да, картечью бы в самый раз, – соглашается кто-то третий.

Размечтались солдаты.

– Эх бы пушку сюда, – произнес один.

Второй добавляет:

– А к ней – снаряды.