Текст книги "Рейс"

Автор книги: Сергей Лойко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Сыромятников протянул кружку Алехину и другой рукой наклонил Сергею голову, чтобы удобно было. Алехин опустошил кружку одним глотком.

– Ну ладно, дружище, – сказал Офтальмолог, поставив пустую кружку на стол. – Заболтались мы с тобой. Пойду проведаю красавицу. А то ей, наверное, скучно там одной.

С этими словами Сыромятников направился туда, откуда доносились стоны. Алехин больше не мог придумать, чем его остановить. Придумалось совсем другое...

Джейн уже почти полностью освободила правую руку, когда ее мучитель вновь оказался рядом с ней. Она замерла, стараясь не спугнуть его.

Маньяк наклонился над ней, разрезал ленту по линии рта, но губу все же задел. Джейн громко задышала, как больная скарлатиной, сплевывая кровь с раненой губы сквозь образовавшееся отверстие. Офтальмолог улыбнулся, облизал ложку.

– Девочка, миленькая, я понимаю, тебе не терпится, – прошептал он, наклонившись над ней. – Я не забыл о тебе. Я помню. Еще не вечер. Вся ночь впереди.

В отсутствие маньяка Алехин вытянул подбородок вперед и резким движением попытался дотянуться его кончиком до круглого темного пятна размером в американский гривенник под левой ключицей – точку жизни и смерти под номером 296, согласно китайской народной медицине. Промахнулся. Попробовал второй раз. Опять не получилось. И тут же услышал приближающиеся шаги маньяка. Возбужденному вкусом крови женщины Сыромятникову уже не терпелось закончить с ментом и вернуться к ней.

Собрав все оставшиеся силы, Сергей дернул головой в третий раз. Есть контакт! Алехин вскрикнул и уронил голову, безжизненно повиснув на вывернутых руках.

Сыромятников подошел к нему и сразу понял, что тот без сознания. С размаху ударил левой кистью по щеке, чтобы привести в чувство. Жертва не откликалась. Маньяк взял Алехина за подбородок и резко поднял ему голову. Прижал два пальца к артерии – пульса не было. Мент был мертв.

Мертвые предметы не интересовали маньяка. Человек принципов, Офтальмолог не умел мухлевать. Он не мог присваивать номера трупам – только живым.

Сыромятников грязно выругался, сжал кулаки и принялся отчаянно топать ногами. Если бы он не матерился, то выглядел бы как ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Наконец, истерика стихла. Офтальмолог подошел к стене, взял табуретку, вернулся к Алехину и, опираясь на его безжизненное тело, вскарабкался на нее. Достав из кармана охотничий нож, срезал веревку с крюка. Тело Алехина с тупым звуком падающего мешка с картошкой шмякнулось на пол.

Маньяк нагнулся, разрезал ленту и веревку на руках жертвы. Так легче упаковывать труп в мешок. Затем разрезал веревку и ленту на ногах и, не вставая с колен, вновь пригнулся к лицу, стараясь уловить малейшие признаки дыхания.

И отпрянул.

Из горла Алехина вылетел хриплый свист. В этот раз тому удалось с первой попытки сделать спасительный глоток. Вернувшись к жизни, он обхватил онемевшими руками голову маньяка и притянул к себе, стараясь взять ее в удушающий захват. Но сил у него почти не осталось. Сыромятников нагнул голову еще ниже к лицу Алехина, чтобы высвободиться, и тогда тот сомкнул челюсти на кончике носа маньяка. Кровь из раны хлынула Алехину в лицо. Несмотря на боль, психопат не издал ни звука. Он разорвал-таки захват Сергея, схватил его за горло и стал душить.

Алехин чувствовал, как силы оставляют его. Глаза уже стали закатываться, когда кто-то вскочил на спину Сыромятникову (тот инстинктивно обернулся) и врезал ему по башке черной от сажи и жира сковородкой. Маньяк ослабил хватку на горле Сергея и затряс головой, словно вылезшая из воды собака. Правой рукой Алехин нащупал валявшийся на полу какой-то металлический предмет. Он инстинктивно зажал его в кулаке, левой обхватил Сыромятникова за шею и засадил ему железку в глаз. Удар был нанесен с такой силой, что ложка почти на всю длину вошла в мгновенно заполнившуюся кровью глазную впадину. Маньяк рухнул на Алехина ничком и отключился.

Через его плечо Сергей увидел, наконец, своего спасителя.

На спине Сыромятникова на коленях сидела женщина. Ее зеленые глаза светились, темно-красные в полумраке, наэлектризованные схваткой волосы стояли дыбом. Продолжая упираться в спину поверженного маньяка руками, женщина подняла голову и сквозь дыру в ленте, обмотанной вокруг ее лица, протяжно закричала. Это не было похоже на звук человеческого голоса. Она взвыла – сипло и утробно, как дикая кошка...

Когда женщина перекатилась со спины Офтальмолога на пол, задыхающемуся Алехину удалось, наконец, столкнуть с себя безжизненную тушу. Проснувшийся в нем мент сразу понял, что маньяк, судя по всему, убит. «Но факт смерти еще предстоит установить», – добавил в нем опер.

Не поднимаясь, он повернул голову и посмотрел на незнакомку. Она лежала рядом на спине, раскинув руки с бордовыми полосами вокруг запястий. Дышала тяжело, громко и прерывисто.

Алехин не мог пошевельнуться. Его лицо было в крови маньяка. Женщина приподнялась, облокотившись на левую руку. Тряхнула головой – совсем как Сыромятников после удара сковородкой. Быстрыми движениями размотала и оторвала ленту от своего лица и гадливо отшвырнула от себя ошметки. Алехин, тяжело дыша, вытер рукавом лицо. Они встретились взглядами.

– Сережа, как ты нашел меня? – осипшим низким голосом спросила незнакомка, наклонившись к нему. – Отвези меня домой, – говорила она по-русски, но с явным акцентом. Американским.

Произнеся это, она снова откинулась на спину и закрыла глаза.

Алехин попытался встать, но, опершись на руки, обнаружил, что совершенно их не ощущает. Сидя на полу и не спуская глаз со спины Сыромятникова, он начал массировать свои холодные, как лед, кисти. Через минуту по рукам побежало тепло. Сергей осторожно повернул лежащее тело и вынул из кобуры маньяка ПМ. Негнущимися пальцами с трудом передернул затвор. Бульдог больше не хотел испытывать судьбу.

Он упер ствол за ухо лежащего (на какое-то мгновение ему показалось, что по телу маньяка пробежала дрожь) и нажал на спуск. Пробившая череп деформированная пуля в облачке горячего пара, вращаясь, врезалась по касательной в пол, вырвала длинную щепу и застряла там.

Тело с пробитой выстрелом головой начало на полу замысловатый брейк-данс. Алехин вновь поднял пистолет.

– Oh my Go-o-o-o-d! – закричала оглушенная первым выстрелом Джейн, закрыв уши руками. – What the fuck are you doing?! He is fucking dead, is he?64

Словно очнувшись, Сергей опустил ствол и посмотрел на лежащего перед ним Офтальмолога. Из-под покойника потекла струйка мочи. Все было кончено.

На столике под иконами Алехин нашел свой паспорт, белкинский пропуск, кошелек, пистолет и документы своей спасительницы: толстый потертый синий американский паспорт, аккредитации России, Украины и ДНР, кошелек и конверт с несколькими сотнями долларов и тысячами рублей. Заначку Алехина в широком брючном ремне маньяк так и не обнаружил. Три телефона, один его и два ее, отыскались на подоконнике в хлебной корзинке, где лежало еще с десяток телефонов в разноцветных детских чехольчиках с сердечками, цветочками, мишками и Микки Маусом. Быстро раскрыв синий паспорт, он увидел фото и прочитал два главных слова: Jane Ashley.

«Никогда о такой не слышал, – подумал Алехин. – Откуда она меня знает?»

По аккредитационным карточкам на металлических цепочках он понял: журналистка.

Джейн нашла свой рюкзачок целым и невредимым в сенях. Все ее вещи – блокноты с записями, любительская камера, зарядные устройства, пакет с лекарствами – казались нетронутыми.

«Патриот» стоял напротив колонки, там, где Алехин и оставил его. Когда он медленно подъехал к дому, она уже сидела на крыльце, обхватив плечи руками, качая головой и дрожа всем телом.

Он вел машину молча. Пока ехали по прямой от Тореза до Донецка, она говорила с кем-то по телефону по-английски – как он понял, со своей редакцией. Сказала, что все в порядке, чтобы не беспокоились.

– No, no, I am fine, I am OK, – говорила она на удивление спокойным и бодрым голосом. – Lost connection for a while. A few technical problems, nothing I can’t handle. No danger at all. If you can take wires for breaking news I’d rather go on with my plan. I am onto something really big. Will write later in more detail. Take care, Eddie. Love you too65.

Сергей был совершенно уверен, что никогда раньше не встречался с этой женщиной, чем-то… неуловимо похожей на Лену. Он даже не мог понять чем. Затмение какое-то. И глаза, и черты лица, и волосы – были другими. И голос другой.

«Русская американка, похоже, – лихорадочно складывал в голове кубики Алехин. – Обыкновенному американцу выучить так хорошо русский невозможно. Откуда она знает мое имя? Мы встречались? В Америке? В России? Где-то еще? Где?.. Когда?.. О’кей, проснемся – разберемся».

Когда Джейн закончила говорить по телефону, Сергей попытался дозвониться Белкину, чтобы сообщить, где найти труп маньяка, но оба номера были отключены. Липе он звонить не стал.

Через полчаса они уже были у отеля.

– Сережа, проводи меня до номера, плиз, – попросила Джейн, когда швейцар отворил дверь машины. – Мне страшно. Я боюсь.

Она все еще мелко дрожала, несмотря на удушливую вечернюю жару.

Сергей припарковал машину. Она ждала на ступенях. В лифте она обняла его и прижалась к нему всем телом. Он чувствовал, как ее бьет дрожь.

– Где твои камеры? – проговорила она ему почти на ухо. – Как ты вообще сюда попал? Я думала, ты в Киеве.

– Я был в Ростове, – машинально ответил Сергей. Он понятия не имел, о каких камерах шла речь. Ясно было одно: Джейн знает его. Давно и, кажется, даже близко.

«Неужели от удара настолько отшибло память? – промелькнуло в голове. – Остальное все вроде помню... Как я мог ее забыть?»

Лифт остановился на пятом этаже. Джейн достала из кошелька карточку. Открыла дверь, вошла внутрь, потом выглянула в коридор, где в нерешительности стоял Сергей.

– Ты не зайдешь? – спросила она. – Нам надо обо всем поговорить, но сначала мне срочно нужно в душ, или я умру прямо здесь. Here and now!66

Он в первый раз увидел ее улыбку. Теперь она еще больше напоминала Лену. Сергей закрыл глаза, тряхнул головой, чтобы проснуться, если это сон, вновь широко распахнул их. Никакой Лены перед ним не было.

Дверь была открыта. Он вошел в номер. Джейн бросилась ему на шею, ища губами его губы. Нашла. Они целовались долго, не переводя дух.

– Мой мальчик, my soldier, my Seryozhen’ka!67 – зашептала она, наконец, оторвавшись от его губ, но продолжая быстро-быстро целовать его лицо. – Я поверить не могу! Все словно во сне! Теперь все будет по-другому, милый мой, милый мой…

И тут же поняла, что на нем действительно военная форма.Почему?

Сергей молчал. Джейн включила свет в ванной, вошла туда, не закрыв за собой дверь, сорвала с себя всю одежду. Носки стянула, не нагибаясь, а наступив на каждый. Вошла в прозрачную душевую кабинку и включила горячий душ на полную мощность. Через несколько секунд тысячи капель, стекающих по стенам кабинки, скрыли ее стройное мускулистое тело, словно в тумане. В изгибающемся под струями таком красивом, желанном силуэте Сергей снова увидел Лену.

Он сел на тумбочку в прихожей, не отрывая от нее взгляда. Потом резко встал, вошел в ванную, сбросил с себя одежду еще быстрее, чем это сделала Джейн, и открыл дверь кабинки...

Оттуда минут через десять он перенес Джейн в постель.

Проходя мимо их номера с подносом на колесиках, горничная лет пятидесяти, если не больше, в белом фартуке, чепчике и в короткой юбке-шотландке – фирменной униформе отеля, – на миг остановилась, услышав громкие звуки из-за двери.

Бутылка «Просекко» в ведерке со льдом, два высоких фужера и стеклянные вазочки с греческим салатом и «Оливье» на подносе позвякивали в такт ударам спинки кровати о стену. Горничная посмотрела на часы, укоризненно покачала головой и двинулась дальше в конец коридора.

Через час они лежали голые на огромной двуспальной кровати номера «люкс», глядя в потолок и касаясь друг друга лишь плечами. Простыня, словно выброшенный непонятно кем из них белый флаг, валялась на полу. Никто долго не мог вымолвить ни слова. Наконец, Джейн молча протянула руку к столику, пультом включила кондиционер.

Всего за пару часов они совершили путешествие из настоящего ада в настоящий рай. Джейн никогда в жизни не было так хорошо, как сейчас. Все было словно в первый раз. Ничего подобного она раньше никогда не испытывала. «Раньше я никогда и не принимала участия в убийстве», – подумала она. Но этот факт на удивление мало волновал ее сейчас. Представился бы ей случай, она сама сделала бы это, не задумываясь ни на секунду.

Сергей присел возле мини-бара на корточки, выбирая напитки. Своим загорелым, рельефным телом он в этой позе напомнил ей древнегреческого метателя диска с античных черепков в музеях.

– D’you care for something? – неожиданно спросил он по-английски, повернувшись к ней и обнажив калифорнийскую улыбку на загорелом лице. – Whisky? Coke?68

Джейн внимательно рассматривала Сергея. Шок от пережитого за последние двое суток не то чтобы прошел, но она вдруг стала понимать: что-то тут не так. Он… Он очень изменился. Она никогда не видела Прохорова раздетым. В одежде он не выглядел атлетом. Последний раз они виделись полгода назад. Мельком. Да и голос сейчас был какой-то странный, будто незнакомый, особенно теперь, когда Сергей вдруг заговорил по-английски. Это был он… и не он. Она почти не услышала акцента. Да, и еще кое-что... Улыбка. Глаза. Все не его. И самое важное. Да, этот шрам на щеке – белесый, давний. Откуда? Джейн не помнила у Прохорова никакого шрама. Память журналиста такого класса, как она, привычно цепляется за каждую деталь. И она никак не могла этого пропустить.

Джейн взяла из рук Сергея ледяную бутылочку, одним глотком выпила ее всю, запрокинув голову. Встала, подошла к журнальному столику, достала из рюкзака конвертик и, повернувшись к Сергею, сказала:

– Сережа, у меня два вопроса.

– Как я оказался там, и кто я такой? – в ответ спросил Сергей, поднося к губам бутылочку «Джека Дэниэлса».

– Почти угадал, – ответила Джейн. – Откуда у тебя этот шрам над губой? И… кто с тобой на этом фото?

Прикрывая грудь рукой, в которой был конверт, другой она достала из него фотографию и протянула Сергею.

Алехин сел на постель, держа фотографию перед собой. Голова закружилась. Он выронил бутылку. По спине волной прокатился леденящий холод, по груди и рукам побежали мурашки, но не от кондиционера. Глаза заволокло влажной туманной пеленой. Он не мог оторваться от фотографии, на которой увидел себя вместе с Леной и дочками.

– Откуда это у вас? – наконец вымолвил он совсем другим голосом. – Кто вы?

Джейн отступила на шаг, внимательно разглядывая Сергея. Не отводя взгляда, подняла с кресла гостиничный белый махровый халатик, одним движением набросила его на себя и, запахнувшись, спросила:

– And who the fuck are you, my friend?69

Глава двадцать вторая 

ПОГОНЯ

Донецк. Август

Они проговорили весь оставшийся день, вечер и всю ночь. До рассвета. Больше не было ни объятий, ни поцелуев. Когда стало светать, Джейн взяла свои вещи, зашла в ванную, переоделась и вернулась в новых джинсах и свежей блузке. Алехин сдал все свои вещи в срочную стирку в прачечной отеля. Джейн отдала ему свой халат.

Завтрак они заказали в номер. Она – овсянку, грейпфрутовый фреш, кофе с молоком и фруктовую тарелку. Он – яйцо «Бенедикт» и черный чай с лимоном. Завтракали молча, не глядя друг на друга, не в силах поверить тому, что с ними произошло. За вечер и ночь они словно прожили жизни друг друга. Говорили то по-русски, то по-английски.

Конечно, они поделились друг с другом далеко не всем. Она ничего не узнала ни о его связи с Книжником и бандитами, ни о счетах в швейцарских банках. Джейн чувствовала пробелы в его рассказе, но сама ни о чем не спрашивала. Она, в свою очередь, не распространялась о своей жизни в Техасе, и он не расспрашивал ее об этом.

Они поговорили про маньяка. Сергей рассказал, как раньше был копом и ловил Офтальмолога, но упустил.

– Оф-таль-мо-лог! – Джейн передернуло от ужаса, когда Сергей рассказал ей все детали. – Oh my God! It is a fucking «Silence of the Lambs»! But you didn’t come to Donbass to pursue the fucker, did you?

– No, I ran into him by chance.

– By the same chance you saved my life.

– I thought you saved my life, didn’t you?

– Calls for a drink, – она даже не улыбнулась. – Cheers70.

Они выпили по бокалу. Алехин хотел было предложить ей выпить на брудершафт, чтобы как-то снять напряженность, но, посмотрев Джейн в глаза, раздумал.

Джейн рассказала Сергею, что Офтальмолог не вызывал у нее никаких подозрений. Она была готова ко всему на войне, но не к такому ужасу.

– Well, the thing is that the crazy motherfucker was not only after boys and girls71, – начал Алехин на английском, но тут же перескочил на русский. – Он еще не брезговал рыжими девушками.

– Не брезговал? What does it mean?

– He loved redheads.

– I see now. It is not for nothing after all that I thought it was a curse when I realized I had freckles all over my face and red hair.

– You don’t have freckles any more72, – Алехин взглянул ей в глаза.

Джейн смутилась, поднесла к губам бокал, сделала маленький глоток и рассказала Сергею, как убедительно маньяк играл роль честного офицера, обещая ей живых свидетелей, что видели, как русские стреляли по «Боингу» из «Бука».

– Ah, those Russians, – произнес Алехин с каменным лицом. – Are you sure?

– No doubt about that73.

Джейн поведала ему детали своих многочисленных интервью. Показала фото «Бука 1-2». Сергей молча разглядывал фотографии, пил виски и изредка покачивал головой.

Потом они вновь вернулись к тому, с чего начали. И Джейн узнала многое о его семье. Она не совсем поняла, почему они из Лондона летели в Бангкок, но спрашивать не стала – какая, в конце концов, разница, коль уж случилось так, как случилось. Чтобы не разрыдаться и снова не броситься к нему на шею, ей пришлось попросить его налить ей еще виски.

Алехин уже не казался ей близнецом Прохорова. Это был совсем другой человек. И близкий, и… такой далекий. Ее обуревали противоречивые желания: она то хотела вновь протянуть руку и коснуться его лица, волос, то встать, вежливо поблагодарить его и попросить уйти. Но… они еще не выговорились до конца.

К часу ночи все четыре бутылочки виски из мини-бара были пусты, и Сергей заказал еще одну, большую, по телефону. К утру и от нее осталось меньше половины.

Джейн рассказала ему о сумасшедшей сельской старухе, которая подарила ей фотографию – Алехина и его семьи. Рассказала она о ее так и не начавшемся толком романе с Прохоровым. До Алехина, наконец, дошло, какая вышла «комедия положений». Он вспомнил тот момент на яхте, когда увидел своего двойника на экране. Значит, его тоже зовут Сергеем. Фамилию журналиста он запомнил, а имя нет. Тезка, значит…

– Life is stranger than fiction74, – пробормотала Джейн.

– You bet, – кивнул Алехин. – When I meet him in person, I will try to compel him to join me in a DNA test. Who knows? Maybe we are twins after all.

– Well, he does not have a scar75, – она в первый раз засмеялась.

– Я тоже не со шрамом родился.

– He’s forty four. And how old are you, Sergei?

– Forty two76.

Итак, выходило, что они оба, каждый по-своему, расследовали одно и то же преступление и искали ответ на один и тот же вопрос: кто сбил «Боинг»?

Джейн пыталась объяснить Сергею, что происходит на Донбассе, рассказать про аннексию Крыма, про роль так называемых «добровольцев», «вежливых зеленых человечков», про роль президента Пухова, который «пришел к власти, организовав взрывы жилых домов в Москве и других городах и начав войну в Чечне», но… Она очень быстро поняла, почувствовала, что ему глубоко плевать на все эти дела и что романтическая история Майдана, как и все остальное, что произошло и происходило потом, ему… Как он сам честно и равнодушно сказал, «глубоко фиолетово».

– Что значит «фиолетово»? – спросила Джейн. – Я не понимаю…

– Это значит, что кто-то убил мою семью, – глухо сказал он. – Я просто хочу узнать правду и разобраться с теми, кто это сделал.

– Как – разобраться? Что ты имеешь в виду?..

– Вывести в расход.

– Что это? – Джейн понимала далеко не все идиоматические обороты по-русски.

– Well… Let’s say, take care of them.

– Oh, I see. Разобраться. Clear something out. You mean somebody.

– Exactly.

– Ok. What if this somebody is Russian defense minister or the president himself?

– Well, they are humans like you or me, aren’t they? A bullet in the head can take them out like any other motherfucker.

– Well it is something I can’t help you with77, – Джейн внимательно посмотрела на Сергея.

В нем не было никакой злобы или ярости. Алехин казался ей спокойным и сосредоточенным.

– I want to see the bastards in the dock in the Hague, – продолжила она. – And I think I will find out soon how to get them there.

– What do you mean?

– I may land a witness, a real one. Down the chain.

– Are you sure you know what you are talking about? – Сергей вновь поднял голову. – Well, I have been here a couple of days but all I got so far are just rumors and speculations. I don’t even have an iota of fucking circumstantial evidence. And frankly I don’t have a clue how to get it78.

– Посмотри на это, – Джейн протянула ему свой лэптоп, нажав на нем пару клавиш.

На разгорающемся экране Алехин увидел открытое письмо в ее электронной почте:

«Джейн, я знаю, что ты интересуешься этим. У меня есть свидетель. Большой человек, который получил приказ и выполнил его. Он хочет встретиться с тобой. Ему нужна защита. Он готов все рассказать. Твоя Алла.

P. S. Я дома. Ты знаешь, как меня найти. Ни слова по телефону. Только здесь. Жду тебя в Курске, если тебя это все еще интересует. Просто напиши ДА или НЕТ. И когда ждать».

– Кто такая Алла, и о чем это? – спросил Алехин, уже начиная догадываться, о чем.

– Алла – моя добрая подруга. Она корреспондент «Нашей газеты» в Курске. For your information Kursk is the place where a Russian anti-aircraft brigade is stationed79. Мой главный редактор сообщил, что, по его непроверенной информации из источника в спецслужбах, комплекс «Бук 1-2», ракета из которого сбила «Боинг», прибыл из Курска. Я не верю в такие совпадения.

– Are you sure you can trust this Ostrovskaya or whatever her name is?

– Absolutely.

– Well, you absolutely trusted Ophthalmologist.

– Well, she is not an Ophthalmologist80.

Оба невесело усмехнулись.

– Well, I don’t really know how to thank you enough81, – Джейн встала и начала прощаться.

Алехин понимал, что, если они сейчас расстанутся, он больше никогда не увидит ее, и… Если свидетель – в Курске, нужно ехать в Курск, пока тот еще жив. В таких делах жизнь свидетеля не бывает долгой.

– Can I go with you? – помолчав, спросил он.

– Where? – Джейн все поняла. Она пыталась говорить спокойно, но… бабочки, машущие крылышками у нее в груди, сбивали ее с мысли.

– To Kursk. You will be safer with me. Do you mind?

– Do I mind? – Джейн улыбнулась. – Under different circumstances I would. But I can’t leave you alone. You’ll be safer with me, officer82.

Вещи Алехина оставались в машине. Машина была с российскими номерами, что сильно облегчало дело. Главное сейчас – как можно быстрее доехать до границы и пересечь ее. Когда Алехин с Захаровым и Рыбниковым въезжали на Донбасс, граница не то что не была на замке, она вообще не охранялась, но Сергей понимал, что ситуация может измениться в любой момент.

У Джейн была российская аккредитация и виза в американском паспорте, у Алехина – российский заграничный паспорт и пропуск, выписанный самим Белкиным. Но Сергей не знал, что Белкина уже почти сутки нет в живых. Армию ополченцев возглавил российский полковник-десантник Снегирев, его люди численностью до батальона уже разместились во дворце Каметова.

Узнав о смерти Белкина и не дозвонившись Алехину, заплаканная Липа приехала на автобусе во дворец за личными вещами. Ее даже не пустили на порог.

И самое главное, чего еще не знал Алехин, это что по распоряжению Снегирева с раннего утра все белкинские приказы и пропуска были отменены. Другое дело, что новость могла еще не дойти до всех блокпостов. Так что шанс вырваться из города у них еще оставался.

Джейн написала Островской, что она выехала и в течение двух дней рассчитывает быть в Курске. И спросила, могут ли Алла и ее свидетель ждать так долго.

«Можем, – ответила Алла. – У нас нет другого выхода. Один он не доедет до Москвы, не говоря уже о том, чтобы попасть в твое посольство».

Взяли с собой из отеля провизии и воды.

– На неделю мокрой голодовки, – пошутил Алехин.

Джейн не поняла юмора. Он не стал объяснять – не до того сейчас было.

Открыв багажник «Патриота», Сергей увидел ПКМ с пристегнутым увесистым коробом на сто патронов. Белкинцы забыли вынести при разгрузке. Короб был полностью снаряжен. Сначала Алехин хотел было отнести это добро на ресепшен, но раздумал. «До границы полтора часа, если без остановок, – подумал он. – В пути может пригодиться. Кто знает…»

Расплатились за гостиницу, подъехали к заправке. Заправились непонятно каким бензином. Кроме марки Super, никакого другого все равно не было. Но «Патриот» не «Лексус» и не «БМВ» – может ехать на чем угодно, не подведет. Он и не подвел. Утробно порычав, машина поартачилась для порядка минутку-другую, завелась и тронулась с места.

Алехин сидел за рулем. Он был в стираной военной форме без знаков различия. Лицо загорелое. Волосы короткие, серые. Если присмотреться – с сединой. Виски выбриты. Голова почти квадратная с этой стрижкой, как у настоящего американского GI. Глаза голубые, усталые, солнечные морщинки по уголкам глаз... Джейн украдкой взглянула на него. Опять почувствовала это странное ощущение, к которому никак не могла привыкнуть. Она давно все контролировала сама в своей жизни, а теперь… Словно наваждение какое-то. Ее спутник повернулся, поймал ее взгляд, улыбнулся краешком губ. Она опять с удивлением поняла, что смутилась под его взглядом, будто он застал ее за чем-то тайным. В замешательстве стала поправлять волосы. Неудобно было сразу отвернуться и уставиться в окно.

«What the fuck is going on here? – мысленно укорила она себя. – Wake up, silly school girl! Keep looking out the fucking window at the fucking war»83.

За окном по широкому проспекту грохотали русские танки. На тротуаре стояло с десяток женщин с детьми, которые терли глаза от выхлопных газов и размахивали флажками-триколорами и садовыми цветами.

У разбитой витрины ювелирного магазина стоял охранник в черном комбинезоне, какие носят танкисты. В руках был автомат, на голове – марлевая повязки, под глазом – синяк, такой же черный, как костюм, во рту – сигарета, докуренная до самого фильтра. Перед ним две женщины в синих халатах и домашних тапочках на босу ногу сметали с тротуара битое стекло. Когда танки прошли дальше в центр города и рев моторов колонны стих, далеко за окраиной Донецка стало слышно канонаду. Словно оркестр тяжелых ударных и бас-гитары. Heavy metal84.

– Howitzers, – хладнокровно сказала Джейн. – One hundred fifty two millimeters. And now Grad missiles. Now howitzers again85.

Алехин в качестве прикомандированного мента провел в свое время три месяца на войне в Чечне. Давно это было. Стрелял. Из всего, включая ПКМ. В него тоже стреляли. Убивал. Его тоже пытались убить. Думал, что забылось. Лучше всего помнил только непролазную грязь – что зимой, что летом. Во время войны вообще все время стоит какой-то бесконечный ноябрь. Отвык. Хотя убивать так и не разучился. Но это совсем другое. И здесь вдруг не ноябрь, а лето. Жаркое и душное, как и война эта – другая. И эта другая война почему-то летом. Как по телевизору в сорок первом.

В отличие от Алехина, Джейн, побывавшая на десятке настоящих войн, держала пистолет только у себя под подушкой. На всякий случай. Она ведь родом из Техаса и стрелять умела. Но так до конца и не была уверена, сможет ли выстрелить, если что. Однако в цвете, запахе, музыке войны разбиралась лучше него. Там, где гремели разрывы, шла настоящая битва. Без дураков. И она приближалась. Как гроза.

* * *

Человек с опущенной головой брел по улице Ленина, озираясь по сторонам. Словно враг уже в городе, и смертельная опасность подстерегает за каждым углом. Его было трудно узнать. Он сбрил пышные есаульские усы с бакенбардами. Вместе с усами сбросил лет десять. Стал похож на круглолицего подростка, если бы не прятался за широкими, в пол-лица, солнцезащитными очками. Выцветшая, серая офицерская камуфляжная кепка почти касалась козырьком переносицы. Желтые американские армейские бутсы на легких и пружинящих подошвах покрывал толстый слой пыли – от тупых мысков до щиколоток. На правом ботинке шнурки развязались и волочились по плевкам, окуркам, подсолнечной шелухе, рано опадающей от жары листве и прочему мусору, который сухой ветерок гонял от одной переполненной зловонной помойки к другой. Он не замечал этого. Шел, не глядя под ноги. Взгляд за темными стеклами очков был устремлен в себя. На нем была кожаная куртка с потрескавшимися на сгибах рукавами и широкие камуфляжные штаны. Если бы он сменил головной убор на такую же кожаную, видавшую виды фуражку, то спереди, выше пояса напоминал бы чекиста из советских фильмов про гражданскую войну. Однако на широкой спине куртки в середине цветного круга, изображавшего то ли мишень в тире, то ли доску для дартса, маячил серебряный истребитель времен Второй мировой войны, оскалившийся кровожадной акульей пастью. Над верхней окаемкой круга выпуклая полукруглая, раскрашенная в цвета радуги надпись гласила SKY SHARKS86. Так что сзади он выглядел, скорее, как пилот, недавно ступивший с трапа своего бомбардировщика на землю после успешно выполненного боевого задания по бомбардировке Хиросимы. Ниже пояса этот образ разрушали мятые, подвернутые снизу камуфляжные брюки. В руке у человека был тяжелый ранец, так туго набитый чем-то, что его неудобно было нести за плечами. На боку болталась огромная черная кожаная кобура.

Звали человека Миша Грымов. Он не был ни чекистом двадцатых, ни американским пилотом Второй мировой. До вчерашнего дня он любил щеголять в высоких сапогах из рыжей блестящей кожи, в черной каракулевой бурке с полутораметровым размахом в плечах, в залихватски изогнутой фуражке с золотым двуглавым орлом и алым околышем. В армии ополченцев и добровольцев он был известен как есаул Гром, командир Третьего верхового батальона Войска Донского, полувоенной структуры, сформированной в Ростове из любителей щеголять в казацкой форме эпохи Николая II. Батальон Грома был брошен в пекло разгорающейся войны одним из первых – создавать Новороссию на пыльных просторах восставшего Донбасса.