Текст книги "Путеводная звезда. Том 1 (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 27 страниц)

– Ясно.

– После того, как ты увидишь вживую действия Чужого по захвату потенциального носителя, то есть тебя, ты аккуратно положишь меч обратно. Мы закроем футляр, восстановим защитные экраны и сформируем треугольник Соломона для того, чтобы открыть пространственный тайник. В который и спрячем мечи до того момента как ты, или я, сможем ими полноценно пользоваться. Ключ к тайнику настроим так, что после открыть его смогут только двое из нас: я и ты, ты и леди Ольга, я и леди Ольга. Это понятно?

– Да.

– Я слышу неуверенность в твоем голосе.

– Не очень понятно, почему нужно про треугольник Соломона объяснять так подробно именно сейчас.

– Я к этому веду. Если что-то пойдет не так, постарайся блокировать боль. Для создания треугольника Соломона, вернее для создания ключа, доступа к тайнику, нужна твоя истинная астральная оболочка, без чужого вмешательства. Именно поэтому я просил тебя вчера воздержаться от излишеств. Кровь в случае чего леди Ольга остановит, но лечить не будет, чтобы не лишить тебя возможности доступа к тайнику.

– Мм… остановит кровь?

– Да. Если ты не сможешь удержать попытку меча захватить твою душу, а леди Ольга не сможет справиться с подстраховкой, я буду вынужден отрубить тебе руку. Так что не упускай концентрацию. Леди Ольга, вы готовы? – вполне буднично произнес Николаев, в руке которого неожиданно сформировалась кавалерийская шашка с вороненым клинком. Причем это не было созданным конструктом – природа оружия была схожа с моим ножом-кукри.

О-очень неожиданное новое знание. Если честно, я думал, что уникален в своем роде метода прохождения инициации.

Что? – не дожидаясь ответа Ольги, вновь перевел на меня взгляд Николаев, почувствовав мое горячее желание высказаться.

– Я могу поверить на слово в опасность мечей как неведомых Чужих. У меня отличное воображение, и мне достаточно примера с ребенком в океанариуме.

– Вот только я не готов поверить тебе на слово, что ты готов поверить. Еще раз – когда в тебе просыпается любознательность и любовь к импровизации, ты становишься непредсказуемо опасен. Я, к счастью, не Его Императорское величество, – довольно небрежно возвел очи к небу Николаев, – и хочу быть уверенным в твоем понимании важности наших занятий в общем и моих слов в частности. Кроме того, я не хочу, чтобы твоя любознательность и склонность к импровизации стали опасными не только для тебя, но и для нашего мира. Не для твоих врагов и противников опасны, а для целого мира. Он у нас, пусть и не единственный истинный по последней теории, но все же один.

– Я понял, – только и оставалось мне ответить.

– Леди Ольга?

– Я готова, – ровным голосом произнесла еще более плотно прижавшаяся ко мне девушка.

– Тогда начинайте.

Глава 17

Чужие взгляды – а на меня периодически и поочередно поглядывала вся сборная команда по практической стрельбе Арктической гимназии, я прекрасно чувствовал. Но не обращал внимания. Глядя невидящим взором в пространство, восприятием целиком и полностью сосредоточился на клинке-кукри. Который в очередной раз сорвался с руки и устремился вверх, делая очередные три оборота.

Несмотря на то, что фокус моего внимания был сосредоточен на вращающемся клинке, на периферии сознания лениво текли самые разные осколки мыслей, воспоминания, сравнения. И пока в одном течении времени я был весь в восприятии клинка, в другом неспешно думал и размышлял на отстраненные темы.

К примеру именно сейчас подумал о том, что даже детская сказка, рассказанная на немецком языке с должным выражением, становится похожа на сопровождающие обряд экзорцизма заклинания. А уж умелые ругательства от знающего человека и вовсе напоминают речь фельдфебеля, ведущего в аду проштрафившихся чертей на гауптвахту.

То, что я сейчас делал, не было параллельным потоком сознания. Я сейчас словно диджей за пультом, притормаживал вращающуюся виниловую пластинку. Только диджей тормозит пластинку, а я притормаживал время. Как рисующая две параллельные прямые печатающая головка принтера, я также сейчас создавал для себя одновременно два течения времени, практически неотделимых друг от друга.

Нож между тем завершил полет, и едва рукоятка кукри ударила в руку, как я тут же резким жестом откинул нож прочь от себя. Свистнув в воздухе, клинок разматериализовался; он подернулся облачной дымкой, словно выполняющий фигуру высшего пилотажа сверхзвуковой истребитель. Частично раздробившийся во времени и пространстве нож еще летел вперед, а его формирующиеся двойники уже, словно притягиваемые магнитом, устремились назад.

Меня в этот момент – с одной стороны максимально сосредоточенного на клинке, с другой, в параллельном и ленивом течении мыслей, догнало неприятное воспоминание.

Страх. Самый настоящий страх, сопровождаемый ругательствами на немецком языке. Ругательствами шедевральными настолько, что так и просились к записи и изданию коллекционным тиражом этнографической книги.

Не очень приятные воспоминания – объявший меня страх, практически на грани наваливающейся – от осознаваемого бессилия, паники, и ругательства Николаева. Которые, как тогда мне показалось, могут при нужде и дробить камень.

Клинок-кукри вновь материализовался в руке, и вернувшись в привычную естественную скорость, опять взлетел вверх выполнять три оборота. И едва завершив полет, в очередной раз был резко отброшен вперед, растянувшись в пространстве. Отброшен, чтобы буквально через мгновение естественного времени вернуться дымным росчерком в руку, как магнитом притянутый.

То, что я сейчас делал, со стороны смотрелось довольно… обыденно, и даже просто. Как, конечно же, просто может смотреться подбрасываемый вверх массивный нож-кукри, который то и дело исчезает из поля зрения, оставляя вместо себя лишь росчерк дымки разнонаправленными штрихами.

Подобное изменение скорости бросков было в некотором роде схожим со стрельбой из снайперской винтовки, когда раз за разом переносишь огонь в глубину, делая поправки с каждым выстрелом. Вот только я исполнял это в состоянии параллельного и раздвоенного сознания. Продолжая аналогию – словно снайпер, раз за разом переносящий огонь в глубину, делая поправки с каждым выстрелом… и ведя огонь с палубы катера, болтаемого злыми волнами неспокойного моря.

Но внешне выглядит довольно просто, да.

«Я конечно, предполагал, что ты и в состоянии покоя весьма опасен для окружающих», – сказал мне Николаев, когда мы пили коньяк у кровати с бесчувственной Ольгой. И добавил потом, после о-очень долгой паузы: «Но не предполагал, что настолько».

Тогда, больше трех недель назад, когда я коснулся рукояти меча, все пошло не так практически сразу же. Пошло не так потому, что я – как и приказал мне Николаев, был настроен сопротивляться. И едва увидел, как в меня проникают красные – необычно яркие в лазурном свечении астральной проекции чужеродные щупальца, сразу начал действовать.

Вот только действия мои оказались совсем не моими. Вернее моими, но не полностью. Все потому, что природа кровавых мечей была чужда людям; а вот инферналам, а конкретнее – лорду-повелителю демонического демону, природа кровавых мечей была не просто чужда, а глубоко враждебна. И едва моя правая рука коснулась рукояти меча и в меня проникла чужая сила, как левой я потянулся к спасительному пламени. Не к Огню, а именно к Демоническому пламени.

Демоническое пламя, как и Тьма, в силу врожденной одержимости не несло для меня никакой опасности. Для меня не несло, а вот для Ольги… В общем, почувствовав ее колыхнувшийся испуг я действовал на опережение. И когда прянул вперед, разрывая связь, соединившая нас ментальная конструкция разорвалась и взорвалась, осыпаясь мириадами осколков словно разбившееся каленое стекло.

«Мы все – первопроходцы на этом пути» – сказал мне Николаев, когда я, едва слышно постукивая зубами по краю бокала, запивал стресс коньяком.

Полковник сам ошибся с решением провести этот показательный для меня эксперимент. Он совершенно не ожидал такой реакции. Как потом сказал, потому что ведь до этого мечей я касался – на арене Базаара. Во время дуэли, в тот самый момент, когда перехватил брошенное бурбоном оружие. Да, в тот момент оно еще принадлежало пока живому бурбону, сущностью отождествляя себя с ним. Но реакции все равно не последовало. И Николаев просто не смог предположить, что мое тело, вернее спрятанный слепок знаний лорда-повелителя, так отреагирует на касание меча.

Ольга смогла встать с кровати только через три дня.

Случайно уничтоженную мной Западную трибуну восстановили только через неделю.

Меч, который я взял в руку… Скажем так, восстановлению подлежал.

Николаев, после изучения клинка – когда достал оружие из горящих завалов частично обрушившейся арены, прописал ему консервативное лечение. Временем: мол, сам восстановится за несколько лет. Это он мне потом рассказал, потому что я в тот момент уже был с Ольгой в госпитале.

Футляр с одним целым, и одним порченым Пламенем мечом мы отправили в пространственный тайник, который замкнули на каждого из нас. То есть открыть тайник теперь мог как Николаев в одиночку, так и я. В одиночку. Когда Николаев мне об этом сказал, он очень внимательно на меня посмотрел.

«Не нужна тебе такая машина, Вовка» – мог бы наверное повторить он в тот момент, если бы смотрел кино моего мира. Но фильм этот он не смотрел, поэтому промолчал. За него все сказало выражение взгляда.

Клинок-кукри по-прежнему ритмично взлетал вверх, но теперь я притягивал его и из самой верхней точки, заставляя множиться в полете. Еще несколько циклов ускоряющихся движений, и моя правая рука, для взгляда обычного человека, замелькала едва заметным росчерком, окруженная дымчатым серым маревом скользящего по времени и пространству клинка.

Ускорившись на пределе сил и возможностей, я закончил финальным движением – из облачной дымки с инфернальным свистом вырвался темный хлыст, и после ударившего по ушам обратного щелчка клинок вернулся в руку, перестав множиться. И сразу разматериализовался, оставив после себя на краткий миг серое марево.

Вот он, момент истины…

Нет.

Не удалось: снова я не справился с эмоциями. Потому что ладонь потянуло пустотой, словно кожу сняли, и мне буквально перехлестнуло грудь тянущим дискомфортом пустоты. Потребовалось ощутимое усилие для того, чтобы не заставить кукри вновь материализоваться в руке, проверяя – вернется ли, получится ли у меня это.

Даже то, что я только что выполнил, не помогло мне избавиться от укоренившегося внутри страха.

Все работает. Все давно вернулось в норму – снова повторил я надоевшую и бесполезную мантру.

Не помогало. Все действительно работало, вот только от страха у меня избавиться не получилось.

Неприятно вспоминать, как я – после знакомства с кровавым мечом, почувствовал что у меня больше нет возможности призывать кукри. Демоническое пламя, едва не уничтожившее кровавый меч, прошлось по моей иссушенной руке, уничтожая и выжигая пустые и оставшиеся без страховки Ольги энергетические каналы.

Сначала, для того чтобы просто узнать есть ли возможность это исправить, пришлось ждать несколько дней, пока девушка восстановится. Да, случившееся осталось только между нами – насколько между нами может остаться частичное обрушение арены, стоимостью триста тридцать тысяч золотых рублей.

Как-то с этим разобрался Николаев, а вот Ольга к помощи сторонних лекарей с восстановлением не прибегала. Она восстанавливалась самостоятельно, и после того как девушка очнулась, мне пришлось ждать еще неделю. Ждать, пока она сама приведет себя в норму и попробует подлатать меня, восстановив энергетические каналы.

Причем ждал я без гарантии. Энергетические каналы собрать обратно Ольга была готова. Но вот на вопрос – смогу ли я вновь призывать клинок-кукри, точного и уверенного ответа дать не смогла.

Ольга несомненный гений, вот только утрата возможности призыва предмета единения во время Инициации – случай, лекарской практике одаренных пока неизвестных. Так что все дни до начала лечения меня точила мерзкая неизвестность сомнения. Потому что даже с демоническим пламенем Ольга сталкивалась в первый раз. И у меня присутствовали некоторые сомнения, что все пройдет хорошо.

Кроме того, мы ведь находились в режиме действия «красного» протокола – и, без шуток, можно было ожидать нападения. Поэтому кроме неизвестности меня сильно угнетало отсутствие полных боевых возможностей. В общем, не очень приятные воспоминания о минувших днях.

Обошлось. Возможность призывать клинок вернулась сразу после того, как Ольга разобралась со способом склеить в моей руке все обратно. Да, внешне я был цел и здоров, но вот состояние моей астральной проекции оставляло желать лучшего. Вернее, состояния как такого не было вообще – рука, ее аура эфира, был просто разлохмачена и наполовину сожжена.

Все обошлось, но лечение Ольге далось откровенно нелегко. Нелегко и долго – латала она меня почти десять дней, работая на пределе своих возможностей. И сейчас, в преддверии очередного матча, Ольга в составе команды отсутствовала. Непростое для нее решение, но с Николаевым она согласилось. А наш тренер аргументированно заявил, что ей будет лучше под надуманным предлогом не явиться на матч, собрав таким поступком немного удивления, чем в критический момент, если он возникнет, не смочь помочь должным образом.

Место Ольги, как главного лекаря команды, сегодня занимала вызванная специально для этой цели молчаливая одаренная с военной базы на острове Солсбери. С той самой арктической базы, которую недавно с широкой помпой открывал Император.

Новый наш лекарь поводов усомниться в своей компетенции не дала, строить нас (одаренная была в звании майора), не пыталась, с Николаевым общий язык легко нашла. А удивление прессы Ольга пережила, исчезнув из расположения команды по причине «легкого недомогания».

– Все в порядке? – отвлекая от мыслей, заглянул мне в глаза Валера, расположившийся на скамье напротив.

Мое продемонстрированное только что представление с кукри – казавшееся мне из-за растянутого времени невероятно долгим, заняло не более пятнадцати секунд. И никому, я надеюсь, не помешало концентрироваться.

– Все просто тип-топ, Томми, – подмигнул я Валере в ответ.

Эльвира промолчала, и внимательно на меня посмотрела. Она, как и остальные, уже привыкли к моей нервозности и манере в последнюю неделю не расставаться с клинком-кукри.

Пользуясь каждой свободной не минутой, секундой даже, я обращался к клинку, заставляя его материализоваться в руке. И делал это не только потому, что отходил от потрясения потери способности, и мне требовалась подпитка психологической помощи.

Все гораздо банальнее – в первые сутки, когда вернул возможность призыва клинка, я не смог полноценно войти в скольжение с телепортацией. Попытки сделать это сразу – как раньше, закончились сломанной ключицей. Хорошо без разрыва энергетических каналов, так что Ольга быстро и без комментариев восстановила меня буквально за четверть часа. Без комментариев в первый раз. Когда чинила во второй раз, высказалась весьма емко и обстоятельно.

Пришлось мне делать все медленно и поступательно – как учатся заново ходить после тяжелой травмы. Вот только времени у меня было совсем немного, поэтому делал все в параллельном течении времени, раздвигая его границы – это уже по совету Николаева. Что, неожиданно, невероятно ускорило процесс восстановления. «Невероятно ускорило» по сравнению с первоначальным результатом, конечно же.

Умение работать с клинком возвращалось тяжело, по крупицам. Но, как оказалось, в произошедшем было и полезное: во мне открылось умение возвращать клинок, притягивая его к себе как магнитом, а также множить его близнецами. Множить и соединять их в единый конструкт в определенный момент времени.

Эльвира, как капитан команды, во время моих занятий с кукри, которые я больше не скрывал – с дефицитом времени не до этого, показательно вопросов мне не задавала. Поэтому молчали и остальные. Кроме Валеры, конечно же, но он подкалывал меня в основном наедине, разнообразив обычные темы еще и намеками на уничтоженную Западную трибуну.

Между тем Эльвира оглядела всех нас, бросила короткий взгляд на табло таймера и поднялась, выходя в центр комнаты ожидания, где мы все – уже облаченные в бронекостюмы, ждали начала первого раунда матча. Привлекая общее внимание, Эльвира пару раз хлопнула в ладоши.

– Надя, – с едва заметным удивлением обернулась Эльвира к большеглазой девушке, которая не отреагировала на ее хлопки, так и продолжив смотреть в экран ассистанта.

– Щас-щас, секундочку, – кивнула Наденька, быстро перебирая пальцами по виртуальной клавиатуре.

– Надежда (говорящая пауза) Геннадиевна!

Резкий и хлесткий оклик Эльвиры подействовал на Наденьку как вылитое сверху ведро ледяной воды.

– П-прощу прощения, – моментально исчез из поля зрения ассистант и Надежда, словно прилежная ученица, села с прямой спиной сложив руки на коленях.

– За что? – негромко и вкрадчиво поинтересовалась Эльвира.

– …? – вообще не поняла вопрос Наденька.

– Скажи мне пожалуйста, – в голосе Эльвиры текли медовые реки. – За что. Ты сейчас. Попросила прощения? – а вот теперь уже тон Эльвиры не предвещал совершенно ничего хорошего.

– За… – голос Наденьки сел и, по-моему, у нее даже горло от волнения перехватило.

– За что ты просила прощения, объяснишь мне сегодня подробно, но чуть позже, – уже звенящим ледяным голосом произнесла Эльвира. – А сейчас будь добра, сконцентрируйся на происходящем.

– Д-да-да, – не совсем внятно произнесла Наденька, мелко-мелко закивав головой.

В принципе, я ее понимал. И даже испытывал некоторое… хотя кому я вру, не испытывал никакого чувства вины. Не испытывал даже несмотря на то, что был первопричиной рассеянного внимания Надежды. Не знаю, что на меня нашло, но позавчера я посоветовал ей прийти на приветственные мероприятия первого дня матча в японской школьной форме матросского стиля.

Даже совет ей дал по наряду, конкретизируя со знанием дела. Посоветовал ей создать образ, надев черные туфли на невысоком каблуке, белые гольфины чуть выше колен, синюю плиссированную юбку – причем значительно короче, чем полагалось японским школьницам, тонкую белоснежную блузку и гюйс – матросский воротник. И в довершении образа посоветовал ей собрать волосы в два длинных и дерзко приподнятых хвоста.

Наряд Надежды, в котором она заявилась на обед с командой противника, ожидаемо (для меня) произвел самый настоящий фурор. А внимание – на которое она и так не жаловалась, после этого повысилось многократно.

Думаю, Наденька сегодня ночью вряд ли спала – потому что всплеск интереса к девушке был отмечен даже в новостных имперских и федеральных каналах. Популярность ее буквально за несколько часов вышла на совершенно иной уровень, даже несколько сместив приоритеты восприятия. И Эльвира, которую по-хорошему ошалевшая от происходящего Надежда проигнорировала, спускать подобное поведение не собиралась.

Вот насчет этого я не завидую Наденьке, если честно. Не нужно обладать большим умом, чтобы понимать – разозлить сибирскую царевну, это очень большая ошибка.

– Надежда. Меняешь Валеру, – подтверждая свой серьезный настрой произнесла Эльвира, производя манипуляции в ассистанте. Запрашивая – пока еще есть время, разрешенную замену.

– Но… – беззвучно прошептала уже по-плохому ошарашенная девушка.

– Что? – резко, на каблуках, обернулась к ней Эльвира. – Ты что-то сказала?

– Никак нет, – пришла в себя Наденька.

– Итак… внимание. Это будет сложный раунд, – вернулась к напутственному слову Эльвира. – Победы от нас никто не ждет, но давайте попробуем всех удивить. Если что-то пойдет не так, действуем по плану и просто стараемся выжить. Поехали, время.

Модест, Илья и суетливо схватившая винтовку Надежда – она сейчас вместе со мной должна была оставаться в запасе, вышли из раздевалки. Мы с замененным вдруг Валерой их только взглядами проводили.

Эльвира выходила последней. Царевна задержалась, забирая оружие. Тоже снайперскую винтовку, как и у Надежды – в этом матче Эльвира решила изменить традициям. Неожиданностью ее выбор не стал – умения в этом деле у Эльвиры не меньше, чем у Надежды. Вопрос лишь только, есть ли у нее чутье как у Надежды, позволяющее в нужные моменты творить чудеса.

Перед тем как выйти, царевна остановилась в дверях, бросив на нас взгляд.

– Ну ты мать даешь! – не подвел ее ожидания Валера, восхищенно поджав губы и продемонстрировав поднятый большой палец.

Я же в ответ на взгляд Эльвиры только глаза прикрыл, показывая, что по моему мнению она все сделала правильно.

Створки двери за капитаном нашей команды сошлись. Освещение стало тише, погасли информационные экраны. За трансляцией матча оставшимся на скамейке запасных участникам наблюдать было запрещено. И раздевалка, вместе с зоной отдыха и ожидания команды, огораживались от внешнего мира.

Так что мы с Валерой остались наедине в ожидании окончания первого раунда. Во вполне определенных ожиданиях – чуда не ждали, и на победу в первом раунде не рассчитывали. И пессимистичный настрой Эльвиры нам обоим был понятен целиком и полностью.

Конечно, мы в полуфинале, здесь слабых соперников просто нет. Да и первый раунд предстоит в невыгодной роли атакующих. Но это не было определяющим фактором. Дело в том, что нам сейчас противостояла команда Самарской Академии Высоких искусств. Академия волшебства, как ее называли – первое учебное заведение Российской тогда еще Империи, основанное для владеющих даром из низших сословий. Для тех, кто впоследствии – уже после смуты и преобразования Империи в Конфедерацию, в массе своей стали новой знатью.

Из-за открытия дверей для обучающихся в непростое время у Академии со времен основания сразу оформилась неоднозначная репутация. В силу незнатности, к ее выпускникам изначально относились достаточно предвзято. Тем более что после очередной реформы потоки обучающихся разделили, и Академия стала принимать только девушек.

Академия волшебства для феечек – как поначалу даже называли это учебное заведение для одаренных. За глаза конечно же, и совсем негромко – иначе можно было получить вызов на дуэль, или просто получить увечья, в случае незнатности оскорбляющего.

Самарская Академия сразу после основания едва не стала черной меткой для одаренных. Местом для «лучших из худших». Но в один прекрасный день, в 1933 году, на обучение в Академию поступили сразу три великих княжны. Известно были лишь о факте их поступления – все трое скрывались под личинами обычных подданных.

Представительницы Императорской Фамилии использовали маски – подобные тем, что носят сейчас Валера, Эльвира и сотни других учеников заведений для одаренных. Именно с той поры и началась традиция отправлять на обучение высокородных отпрысков инкогнито, практика так называемых «масок». По примеру великих княжон несколько влиятельных родов также отправили своих отпрысков на обучение в Самару, и репутационный облик заведения поменялся кардинально.

Сейчас Самарская Академия была одним из самых демократичных, но при этом одним из самых престижных магических учебных заведений в Конфедерации. И учили там на совесть – что подтверждало попадание команды Академии в полуфинал. В турнире феечки остались единственным коллективом, использующих стихийную силу. И единственным коллективом, который привлекал внимания не меньше нашего.

Потому что нам противостояла команда «безликих богинь»; соблюдая давние традиции Академии, феечки участвовала в матче в масках. Причем в самых настоящих – с помощью ментальной магии на них были наложены чужие лики. Все шестеро участниц скрывались именами богинь римского и греческого пантеона – Гея и Терра, Ника и Виктория, Диана и Селена. Главная же интрига, волнующая наблюдающих за ходом турнира зрителей, заключалась в том, есть ли в составе команды высокородные одаренные. В том числе одаренные из Императорской Фамилии, чьи представители также традиционно проходили обучение в Академии.

Первый раунд нашей команде предстоял в атаке. В Ме́тро, коридорной карте. Заявленная команда противников – Ника и Виктория, обе использующие силу Огня, и Диана с Селеной – первая повелевающая Воздухом универсал – с уклоном в Молнии, вторая адепт Метальной магии. Против такого состава в тесных коридорах у нашей команды шансов просто не было – оставшиеся в запасе Гея и Терра, как повелительницы силы Земли, с техногенном ландшафте не так убийственно-опасны, как заявленная четверка.

Тем более команда противников была опасна потому, что мы не могли использовать стихийную силы. После нашего запоминающегося выступления – со сброшенной в матче с александровцами броней, в регламент были оперативно внесены дополнения. Если тогда удалось воспользоваться лазейками лакун в правилах, то сейчас так удивить противника стало невозможным. И теперь использование систем вооружения или стихийной силы в грядущем матче было необходимо заявлять сильно заранее, на каждый следующий матч после завершения очередного.

Мы в этом матче выступали как команда, использующая преимущества технического прогресса. Именно поэтому был понятен пессимизм Эльвиры на первый раунд – в узких коридорах технократов делают на раз два.

– Все в порядке, – сообщил мне вдруг Валера. – Падаем, – добавил он чуть погодя.

– Что ж ты сейчас такой смелый стал? – подколол я его.

– Не захотел стать причиной, так скажем, сомнений нашего капитана в ее действиях.

– Думаю чего-чего, а сомнений у нее точно нет.

– Зато у нас теперь есть не очень хорошие перспективы на третий раунд, – невесело хмыкнул Валера.

Причины к подобному тону у него были. Потому что жесткий демарш Эльвиры, с заменой Валеры на Наденьку, нес и сопутствующие проблемы. По регламенту, у каждой команды была возможность совершить всего одну замену от заявленного состава. Многие сейчас, в финальной сетке турнира, когда возможности противников хорошо изучены, заменами пользовались – ведь это еще одна возможность сломать соперникам планы. Как это звучало в правилах: «…на каждую пару членов команды, принявших участие в первых двух раундах матча, команда соперник имеет право наложить одно вето к недопущению к участию в третьем раунде».

И замена Эльвиры, вернувшая Надежду с небес на землю, формировала новую пару, принимающую участие в обоих раундах. Эльвира и Надежда. И на участие одной из них в третьем раунде обязательно будет наложено вето. В случае, конечно, если мы попадем в третий раунд.

Капитан команды и один из лучших в статистике турнира снайпер. До недавних матчей четвертьфиналов Наденька и вовсе шла на первом месте в абсолютном зачете результативности. В четвертьфинале мы – из-за снятия с соревнований команды Мариинской гимназии, участия не принимали. Поэтому сейчас, после состоявшихся без нас очередных матчей, Надежда опустилась на третью строку общероссийского зачета и на пятую строку абсолютного – учитывающего британское соревнование за Кубок лорда Стенли и европейский турнир имени Вольфганга Амадея Моцарта.

Конечно, в третий раунд нужно еще попасть, но выступать без Эльвиры – у которой как у капитана есть некоторые недоступные нам функции тактической сети, или без творящий чудеса Надежды… в общем, не очень радужные перспективы, которая нарисовала Эльвира своим резким решением. И мне сейчас, как и Валере, предполагаемая пятерка участия в финальном третьем раунде не очень нравилась. Что я и решил ему подтвердить вслух.

– Валер.

– Артур?

– Я тоже не очень рад, но…

– Но?

– Но я же не ною.

Валера только глубоко вздохнул, и замолчал. Явно запомнил должок, обязавшись вернуть при случае.

– Валер? – после долгой паузы вновь обратился я к нему.

– Что.

– Почему именно черный ягуар?

– В каком смысле?

– Ну, почему черный ягуар, а не, допустим… белый тигр или рыжий кот?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Валера.

– Но принципиальная разница есть? – будто невзначай задал я самый главный вопрос.

– Я примерно понял о чем ты… но поясни пожалуйста подробнее.

– Оборачиваясь, ты задвигаешь себя, свое тело, в Изнанку. И для создания второй формы берешь заемную силу, природа которой – Тьма. Вопрос в том, сможешь ты сделать так, теоретически, чтобы это была не Тьма, а Свет?

– Все по-другому происходит, на самом деле, – задумчиво произнес Валера, явно озадачившийся.

– Непринципиально, ты же понял о чем я.

– Да. И, теоретически, думаю препятствий нет. Но пробовать это проверять я конечно же не буду.

Интересно, что он скажет, если узнает, что сейчас – теоретически, подтвердил наличие у себя возможности перемещаться по Колесу Миров. Другое дело, что каждый умный человек, узнай о такой возможности, сначала спросит себя: «А зачем мне это нужно?»

Ответа на вопрос «зачем» у меня пока не было. Поэтому сообщать Валере я ничего не стал и дальнейшее ожидание провели в молчании. Когда свет перемигнулся, а лампы освещения засияли ярче, я сразу нажал на кнопку закрепленного за ухом блока переговорника, активируя визор. И бросил взгляд на появившийся экран статистики.

Чуда не случилось – «1:0» в пользу феечек.

Доставать ассистант и смотреть видео боя не стал – глянул только логи. По сухой статистике тайминга все понятно: с наскока прорвать оборону феечек не получилось, и Эльвира не стала рисковать.

В первом раунде даже никто не погиб. И более того – практически не было совершено результативных действий. Феечки не вышли из обороны, а наши не стали рисковать, пытаясь прорвать их защиту во второй раз. Шансы на успех невелики, а давать лишнюю информацию о себе противнику явная ошибка – записи матчей одно дело, а встреча лицом к лицу совершенно другое. Так что в этом случае с тактикой Эльвиры я был полностью согласен.

Свет еще раз перемигнулся, вновь становясь ярче и дверь отползла в сторону, пропуская Илью. Доспехи светловолосого крепыша были немного подпорчены и тронуты гарью. Выглядел он утомленным, и периодически морщился от боли – видно, неплохо прилетело. И находился он все еще в активном пространстве таксети, не выходя из боевого режима – забрало шлема поднято, но глаза закрывает голубая полоска визора.

Переглянувшись со мной и Валерой, Илья разочарованно покачал головой, показывая отношение к произошедшему и рухнул на кресло, положив винтовку себе на колени.

– Н-ну и… – протянул Валера, ожидая комментариев.

– Деклассировали, – коротко отчитался Илья о первом раунде.

– Так уж и… – удивился я. Все же по статистике ничего подобного не казалось. Ну да, Илья шел первым и именно на нем были испытаны защитные конструкты феечек, не повезло немного. Но на мои слова, впрочем, ни Илья ни Валера внимания не обратили: