Текст книги "Северное Сияние (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 29 страниц)

– Эльвир, у меня есть один вопрос, – осторожно произнес я. Осторожно потому, что понимал – царевна сейчас поставила наши совместные интересы выше интересов семьи.

– Только один? – все еще глядя в сторону, усмехнулась она.

– Пока да. Если специалисты из ТАТИ не могут заметить, что демон захватил тело фон Колера… есть какие-то пути страховки от того, чтобы знать: разговаривая сейчас друг с другом, мы общаемся именно с реальными личностями, а не с чьими-то марионетками?

Валера после моих слов едва вздрогнул. Судя по распахнутым глазам именно об этом он сразу не подумал, будучи занятым размышлениями о тайнах семьи Эльвиры.

– В Императорской канцелярии точно есть способы это определить. Какие, я не знаю, – невесело усмехнулась Эльвира, явно вспоминая причину опалы своего рода. – В учебных учреждениях… есть стойкое подозрение, – после краткой заминки сформулировала она, – что в учебных учреждениях стоят датчики, считывающие ауру. И сигнализирующие о ее изменениях, так что скрытно получить контроль над юным одаренным невозможно. А одаренный высокоранговый сам успешно может сопротивляться кукловоду, – неожиданно выдала она еще одну тайну, за которую иные люди или ведомства могли бы подкатить телегу с золотом.

– Если это так, то сговор Марьяны и фон Колера более очевиден, – произнес моментально ухвативший суть Валера.

– А нам… у нас, есть возможность как-то подстраховаться? – поинтересовался я.

– Насколько я знаю, у одаренных – кроме внешнего контроля ауры, такого способа нет. А у нас есть, – ответила Эльвира. И только после этого она посмотрела поочередно в глаза сначала мне, а после заметно побледневшему после ее взгляда Валеры.

«Ты знала!» – словно говорили глаза принца. И вновь по его эмоциям я многое понял.

Эльвира, прежде чем выдать тайну своей семьи, все прекрасно просчитала. И сейчас у нее наверняка есть решение, которое гарантированно купирует проблему утечки информации о причине опалы ее рода. И это решение очевидно Валере. Но не мне – не родившись в магическом мире, до сих пор не понимал многих элементарных для одаренных вещей.

– Какой способ? – поинтересовался я.

– Кровавый союз, – просто ответила Эльвира.

Тут уже немного сбледнул и я, понимая о чем идет речь. Посмотрев мне в глаза, Эльвира перевела взгляд на Валеру. Потом снова посмотрела на меня, потом снова на Валеру.

– Мальчики, вы чего? – поинтересовалась сибирская царевна с нескрываемым удивлением. – Мы чернокнижники, не в игрушки играем. У нас с самого начала все по-взрослому, могли бы и привыкнуть уже.

Глава 16

– …до конца сентября он точно был студентом первого курса, – закончил я рассказывать Элимелеху все, что знал о Степане. Кивнув, танцор удалился – задача найти моего старого друга ему была поставлена с обязательным условием сделать это как можно скорее.

Едва за Элимелехом закрылась дверь, как из нищи в стене к столу шагнула Зоряна.

Раздумывая над поиском помощника для создания своей части ритуала кровавого союза, я почти не обращал внимания на девушку. А зря – Зоряна, как оказалось, уже была на грани срыва или даже истерики.

Едва посмотрев ей в глаза, я увидел все то, что она хочет мне сказать. О том, что является слабым звеном, и что ее репутация и прошлое могут стать для меня проблемой, и что она поняла это только сейчас. Еще Зоряна явно собиралась озвучить просьбу рассчитать ее, вернуть клятву и расстаться навсегда, чтобы она никогда больше не стала причиной возникающих у меня проблем.

В общем, пока я разговаривал с Валерой и Эльвирой, надумать всякой ерунды Зоряна успела остаточно. Предвосхищая ее первую фразу, я поднес палец к губам, призывая к молчанию. Жест оказался катализатором – девушка всхлипнула, и по ее щекам потекли крупные слезы. Все же не сдержалась.

Вздохнув, я подошел ближе и взяв Зоряну за руку, подвел ее к столу и усадил в кресло. Так удобнее – она все еще выше меня.

– Ты знаешь… – заговорил я, глядя в наполненные слезами глаза. – У меня память не как у воробушка, и я никогда не забуду, как ты закрыла меня от пуль. Тсс! – вновь приставил я палец к губам и сжимая ее ладонь, которую так и не отпустил.

– Зоря, ты умная девушка, и все сама прекрасно понимаешь. И даже, если я выслушаю сейчас всю чушь, которую ты намеревалась мне сказать, проникнусь и ты выйдешь за ворота свободным человеком… представь, что станет с моей репутацией, когда узнают о том, как легко я раскидываюсь своими людьми.

Зоряна всхлипнула еще громче, и я притянул ее к себе, обнимая и гладя по волосам.

– Сейчас ты отправишься к себе в комнату, примешь снотворное, и ляжешь спать. Завтра у тебя выходной.

– Но…

– Без всяких но, считай это распоряжением непосредственного руководителя, – произнес я с ее же недавними интонациями.

Потянув Зоряну, я заставил ее подняться и легко поцеловал в соленую от слез щеку. Потом поправил ей волосы, достал салфетки, и когда она привела себя в порядок, подвел к двери.

В большом зале, играющем роль приемной, ожидали Гек и Ира. Датчанин стоял неподалеку, подпирая стену, Ира расположилась на кресле, перед которым была расстелена медвежья шкура.

– Гек, проследи чтобы Зоряна приняла снотворное, и хорошо выспалась. Завтра у нее выходной, поэтому необходимо обеспечить ей культурную программу. Подумай над этим, – произнес я, и жестом заставил Зоряну сохранить молчание.

Еще раз успокаивающе кивнув девушке, я показал им обоим на выход.

Когда Зоряна шла по залу, освещенному мягкими светильниками и отблесками горящего камина, я с грустью смотрел на ее стройные ноги, и привлекательные ягодицы, обтянутые серой юбкой-карандашом. И не удержался от разочарованного вздоха, когда за датчанином и Зоряной закрылась дверь.

Да, печальная история. После лечения Ольги чувствовал необычайный прилив сил, и отсутствие Анастасии можно было бы прекрасно использовать для отдыха, духовного и телесного. Может быть стоит спросить у Валеры, он же как-то решает вопрос…

– Мой лорд? – негромко поинтересовалась вдруг Ира, поднимаясь с кресла.

– Да? – отвлекаясь от тяжелых дум, повернулся я к змееглазой индианке. Которая сейчас выглядела немного смущенно.

– Вы никогда не смотрите на меня как на женщину. Я вам не нравлюсь?

– А….

Вопрос телохранительницы поставил меня в тупик. Не то чтобы она мне не нравилась – фигура у нее, надо сказать, невероятно сексапильная. Но иначе как опасную хищницу до этого момента я ее не воспринимал, любуясь не женской красотой, а эстетикой исходящей от индианки ауры опасности.

Так и не закрывая рот, еще не решив что сказать, я смотрел на Иру, которая в обтягивающем комбинезоне действительно привлекала внимание женственными формами. Она восприняла мое молчание ошибочно – приняла за раздумья. Легкое движение, и одежда девушки словно змеиная кожа соскользнула вниз, а телохранительница предстала передо мной во всей красе, отчего у меня перехватило дыхание.

Освободившаяся от одежды индианка, не скрывая волнения, между тем потупила взор и ждала моей оценки ее женской привлекательности.

«Хорошая девочка, заняться любовью предлагает. А могла бы и убить» – невовремя подсказал внутренний голос, переиначив цитату из моего мира.

– Знаешь… если смотреть на тебя как на женщину, то ты просто космос, – не покривил я душой, уже оценивающе оглядываясь по сторонам и лихорадочно пытаясь принять решение куда направиться – на диван, или на расстеленную на полу медвежью шкуру.

Глава 17

Подходя к двери, Ира двигалась с удивительной грацией. Взгляд было не оторвать еще и оттого, что индианка была полностью обнажена. Причудливые тени ложились на ее бронзовую кожу отблесками огня в камине, блестящие волосы струились по плечам иссиня-черным водопадом. Одной рукой Ира придерживала свой комбинезон, который словно сброшенный плащ волочился за ней по полу, а в другой держала пояс с кобурой. Который, кстати, она ведь предусмотрительно сняла перед тем, как задать мне вопрос о своей женской привлекательности.

Наблюдая за совершенной фигурой девушки, я едва сдержался, чтобы не окликнуть ее – мелькнула мысль попросить остаться еще ненадолго. Но сдержался – дел слишком много. Правда, для того чтобы промолчать, дождавшись момента, когда за ней закроется дверь, пришлось приложить определенное усилие.

Было отчего: секс с индианкой оказался просто невероятным. Да, в отличие от занятий любовью с Зоряной от Иры я не чувствовал никаких эмоций; то, что испытал с индианкой, было отдаленно похоже на секс с некоторыми подругами в прошлой жизни – секс, который случался ради самого секса.

Как занятие в фитнесс-клубе, после которого испытываешь удовлетворение от хорошо проделанной работы. Но похоже это было именно что отдаленно – с Ирой происходило все гораздо ярче. С ней процесс походил больше на важное соревнование; яркости которому добавляло то, что индианка явно практиковала тантрические практики. Причем практиковала экспертно, без сомнений.

Наверное, сейчас – с уходящей расслабленной негой, уступавшей место здравому размышлению, произошедшее между нами можно было сравнить с горнолыжным спуском. Причем по черной трассе, где соревнуешься с самим собой, преодолевая уклоны круче чем на австрийской «Харакири», и раз за разом совершая безумный стартовый прыжок в расщелину на американском «Кулуаре Корбета».

Еще и взгляд ее… Это нечто. В какой-то момент змеиные, горящие в полумраке желтым глаза Иры подернулись дымкой самой настоящей Тьмы, что добавило в действие незабываемых эмоций.

И для себя я еще даже не решил до конца, что круче – эмоциональный секс, когда ты на одной волне с чувственной партнершей, или вот такая прогулка над пропастью на самом пределе своих возможностей.

Вот только мелькнувшая в глазах индианки Тьма заставила меня задуматься (как все закончилось, конечно же). Потому что змеиные глаза Иры оказались по-настоящему змеиными – только в тот момент, когда увидел в них лоскуты мрака, я понял, что это не импланты. И если честно, был момент, когда мне показалось что за индианкой возникла четкая тень, очень похожая на раскрывшую капюшон атакующую кобру. Впрочем, сам процесс меня настолько захватил, что тогда на все эти тени было абсолютно плевать.

Случайно у Иры получилось потерять контроль над Тьмой, или намеренно? Послал индианку (индианок) ко мне кто из высших сущностей, или наемницы не обладая даром сами нашли путь к сверхъестественным возможностям с помощью своей богини-покровительницы Кали?

Очень интересные, и совершенно не важные пока для меня вопросы. «Работает, не трогай» – хороший принцип, его пока и буду соблюдать, пока разгребаюсь с многочисленными делами. Своими и чужими, а также и их последствиями.

– Твои глаза… скорей закапай их визином, – сбивая серьезный настрой мыслей о змеином взоре Иры, открыл я управленческое меню. И вызывая Валеру, продолжал негромко напевать немного видоизменную версию популярного в моем мире попсового хита.

– …ты палишься, а я в очках, по мне не видно, – успел я озвучить еще пару строк, когда напротив, на специально предназначенном месте за столом, возникла объемная голограмма в образе персидского принца.

– Как у тебя? – произнес я вместо приветствия.

Валера вместо ответа только утвердительно кивнул. Второй вопрос вслух я задавать не стал, взглядом поинтересовался. Валера ответил также взглядом, причем изобразил такое выражение лица, что я понял – незаданный вопрос о готовности Эльвиры он считает глупым.

Конечно, ставить под сомнение возможность царевны найти жертву я не собирался, тем более именно она предложила провести ритуал кровавого союза. Но спросить был обязан. И когда Валера подтвердил, что у них обоих все готово, я удовлетворенно кивнул. Мгновением позже жестом показал, что все идет по плану и прервал соединение.

Тут же на первый план перед глазами выскочило оповещение о входящем вызове. Хм, неожиданно – увидел я имя вызывающего меня на беседу абонента. «Татьяна Николаевна Зорина, и.о. директора императорской гимназии имени барона Александра Витгефта».

02:18 – бросил я взгляд на часы. Увидела, что я в Сети и решила пообщаться?

Пару секунд посмотрев на окно оповещения, завис немного, задумавшись. Но вздрогнул, опомнившись – что думать, разговаривать с ней надо. Но прежде, отвернувшись к открытым на другой стороне стола многочисленным окнам глубинной Сети, отбил кратко сообщение в древнем на вид пиксельном экране чата: «Работаем».

Увидев краткое подтверждение, закрыл все окна и вернулся ко входящему вызову.

После того как нажал на кнопку приема, на месте – где недавно сидел Валера, возникла удивительной четкости голограмма и.о. директора. Татьяна Николаевна предстала передо мной в деловом костюме и с тщательно уложенными волосами. Нога на ногу, так что юбка опасно высоко, до середины бедра, блузка застегнута под горло, взгляд из-за стекол простых очков внимательный, выражение лица – воплощение строгой чиновницы.

Вообще, функционал софтфона позволял загружать любой свой образ, а иногда даже и не один – в зависимости от статуса аккаунта. Для того, чтобы при случае не беспокоиться о внешнем виде и разговаривать в выбранном аватаре. Но – о чем знали совсем немногие, на линиях связи с максимальным уровнем защиты, а также на платиновых аккаунтах, аватары можно было снимать без ведома собеседника. И на закрытых форумах Сети я (памятью Олега) встречал подборки фотографий – некоторые люди, скрывая внешний вид за личиной аватара, общались в весьма интересном виде, не заботясь приведением себя в порядок или даже одеванием.

И.о. директора, работающая в гимназии с одаренными, явно знала про эту особенность защиты связи, поэтому одета была с иголочки в реальности, несмотря темную ночь за окном. Быстро стрельнув взглядом, я вновь посмотрел на часы. Почти полтретьего, ну надо же. Очень странная женщина – все нормальные люди спят в это время.

– Татьяна Николаевна. Приветствую, – преувеличенно бодро поздоровался я.

Татьяна Николаевна сразу мне не ответила. Хотя ее молчание говорило о многом. Но на ее месте злиться на меня… такое себе, наверное. Потому что именно благодаря моему ночному визиту она неожиданно получила место, которое в обычном течении событий занять у нее вряд ли получилось бы в ближайший десяток дет. Если вообще получилось бы. Ну а сопутствующий риск вопрос размера ставок, тут уж выбирать – или на елку забираться, или о сохранности кожи на ладошках заботиться.

Хотя, кого я обманываю – будь на ее месте, вряд ли испытывал положительные чувства к нарушителю спокойствия. Все же деликатностью и вежливостью наше с ней общение не отличалось.

– Артур Сергеевич. Здравствуйте, – в тон мне, только без напускной жизнерадостности, произнесла и.о. директора гимназии.

– Татьяна Николаевна, поздравляю вас с очередной ступенью карьерной лестницы, – широко и фальшиво улыбнулся я. Но почти сразу перешел на нормальный тон и добавил уже вполне серьезно: – Видите, я не ошибся в ваших экстраординарных способностях. Так что, думаю, скоро уже можно будет с титулом поздравлять.

На несколько секунд повисла тишина.

– Какой же ты наглец, – с нескрываемым удивлением произнесла и.о. директора.

– Не я такой, жизнь такая, – развел я руки в стороны в извиняющемся жесте.

– Артур Сергеевич, я получила запрос, – вновь перешла на официально-деловой тон Татьяна Николаевна. – Жду вас сегодня у себя в кабинете в…

– Татьяна Николаевна, – прервал я ее. – Прошу простить, но отправляя запрос, я не знал…

«О чем не знал?» – быстро спросил я сам себя в поисках достоверной отмазки.

…не знал о том, что у меня ухудшится состояние здоровья и на ближайшие двое суток врачами мне будет рекомендован постельный режим. Как только приведу себя в норму, готов явиться пред ваши очи.

Татьяна Николаевна едва заметно нахмурилась и чуть сузила глаза. И.о. директора сейчас явно размышляла – в действительности ли у меня нет возможности прибыть к ней (в версию о постельном режиме она явно не поверила), или я над ней издеваюсь просто потому, что могу.

Видимо, в ее мыслях второй вариант превалировал. Она даже едва сдержала эмоции – ожгла меня взглядом, и чуть было не прервала соединение. Но в последний момент все же взяла себя в руки – и вместо того, чтобы хлопнуть по столу, прерывая связь, ее рука изменила движение и поправила непослушный локон, заправив его за ушко.

– Как только у вас появится возможность, сообщите, будьте любезны, – язвительно произнесла и.о. директора.

По моему внимательному взгляду она прекрасно поняла – я догадался, что она только что, повинуясь импульсу, едва не рубанула соединение. Хотел было ей ответить, хоть как-то показав, что не специально у меня над ней издеваться получается, но не успел – Татьяна Николаевна все же хлопнула по столу и картинка погасла.

Да, неудачно получилось – расстроился я на пару мгновений, после чего об и.о. директора гимназии благополучно забыл. Откинувшись на спинку кресла, я глубоко вздохнул, еще раз посмотрел на часы и вызвал Фридмана по каналу экстренной связи.

Очень быстро юрист ответил, и в полном параде появился на том месте, где только что я видел голограмму Валеры, а после Татьяны Николаевны. Только вот рядом с окном меню вызова у меня появилась красное предупреждающее сообщение, что Моисей Яковлевич воспользовался заготовленной аватаркой.

Оповещение я небрежно смахнул в сторону, убирая – опрометчиво ждать от юриста, что он будет в половину третьего ночи выглядеть не как человек, который только что продрал глаза и вскочил с кровати. Даже если этот юрист – железный человек Моисей Яковлевич, ко многому привыкший за последние пару месяцев. Да и как он выглядит сейчас в действительности мне в общем-то совсем не интересно. Пусть хоть в кожаной портупее и с литаврами в руках по квартире пляшет в свободное время, главное чтобы цепкость хватки в делах не терял.

– Моисей Яковлевич, доброе утро.

«Доброе утро» случайно вырвалось. Как-то забыл я, что ночь на дворе. Фридман же коротко глянул в сторону, явно на часы. Когда он снова посмотрел на меня, вопроса во взгляде не было. Вот уважаю – сказано, что утро, значит утро.

– Добгое, Агтуг Сег-геевич, – с хрипотцой ответил Фридман, пытаясь совместить свое сознание с реальностью и избавиться от последних объятий сна.

– Моисей Яковлевич, у меня есть важный вопрос. Вчера вечером один из работников оскорбил Зоряну Сергеевну, назвав ее шлюхой. Я сломал ему палец и приказал отрезать язык, после чего вызвал карету скорой помощи. Хочу знать, какие возможные проблемы меня ожидают из-за этого и как скоро.

Моисей Яковлевич на мгновенье потерял контроль, и на краткий миг беззвучно раскрыл рот, словно выброшенная на берег рыба. Мог бы уже и привыкнуть кстати, что со мной не соскучишься.

– Свидетели есть? – закрыв рот и справившись с удивлением, спросил Фридман уже деловым тоном.

– Да, – кивнул я подтверждающе.

– Кто с ними договагивался о молчании? – все тем же деловым тоном поинтересовался Моисей Яковлевич. – Или этим необходимо заняться мне? – добавил он, уже полностью собравшись и включившись в работу.

После его слов я почувствовал, что дело дрянь. Так иногда бывает – когда будучи уверен, что действуешь абсолютно правильно, спокойно следуешь в определенном направлении. Но в какой-то миг понимаешь, что прежними действиями совершал серьезную, даже непоправимую ошибку, которая может поставить крест на всем деле.

– Никто пока не договаривался, Моисей Яковлевич. Наоборот, я попросил работников не держать произошедшее в секрете, – ровным голосом произнес я.

Фридман неожиданно громко кашлянул – явно поймав на выходе удивленное восклицание. Но юрист быстро справился с собой, приняв сказанное мною к сведению и обдумывая услышанное. Говорить он начал через несколько секунд.

– Агтуг Сег-геевич, даже в бгитанской агистокгатии, известной своими жестокими нгавами, подобные способы наказания в публичном поле не пгактикуются. Боюсь, что последствия могут быть самыми серьезными для вас. Если, конечно, на то будет желание в импегатогских ведомствах, кугигующих ваш путь.

Поняв, что не ошибся в недавнем озарении, я коротко выругался, воззвав к падшей женщине. После, глубоко вздохнув, прикрыл глаза и глубоко задумался, лихорадочно пытаясь понять, где и в чем ошибся, и что сейчас надо делать. Эффект от вспышки психоэмоционального напряжения оказался неожиданный – это было похоже на то состояние, которое впервые я смог достичь при разговоре с Мюллером, в его кабинете в Яме.

Тогда, во время беседы, время для меня замедлило свой бег, и я успевал услышать и разложить слова собеседника на отдельные слова и фразы, анализируя и накладывая на его эмоциональный фон. Сейчас же эта способность к анализу активизировалась вместе с холодным разумом, и удивительно легким доступом к глубинам памяти.

Словно профессиональный крупье, одну за другой идеально ровно выкидывающий на сукно стола карты, перед внутренним взором у меня ложились многочисленные картинки воспоминаний. Вот несколько бравирующих гимназистов, с которыми пересекался случайно, вот недвусмысленные комментарии фон Колера, вот случайно услышанный разговор двух чиновников в архангельском благородном собрании, а вот уже несколько новостей, на которые переходил из окна рекламы в ходе серфинга по Сети…

Десятки невзначай брошенных слов и комментариев, упоминаний и ремарок сложились в определенную картину: мое восприятие мира по отношению к нанятым работникам было сформировано искусственно. Причем произошло это после того, как я переехал в Архангельск – ни одной картинки с будто бы случайным упоминанием сторонними людьми показательного наказания людей из наемных работников прислуги, я не запомнил. Подобного просто не происходило за все то время, пока жил в Елисаветграде.

Отлично я выступил. И те, кто это организовывал, прекрасно знали, на чем делать акцент: ведь с Адольфом я неосознанно повторил то же самое, что относительно недавно сделал с Антоном Аверьяновым – крайне жестко ответил на завуалированное оскорбление, так чтобы у других не было никакого желания повторять подобное. Вот только сегодня, вернее вчера уже, я значительно перегнул палку в том, что столь открыто решил сделать случившееся общественным достоянием.

Сразу после осознания случившегося я всерьез разозлился. До этого момента в произошедшем вчера вечером винил только себя, считая, что именно из-за моей ошибки бездействия Адольф получил увечья. Которых, вмешайся я в происходящее раньше, можно было бы избежать, как избежать и оскорблений с его стороны. Как я думал; и до этого момента Адольфу я даже искренне сочувствовал – как сочувствуешь человеку, выигравшему премию Дарвина.

Сейчас же осознал, что румянощекий парень сознательно выступил катализатором, триггером. Время вокруг меня уже окончательно остановилось, а в фокусе внимания оказалось увеличенная картинка воспоминаний того, как я наблюдал за произошедшем.

Посекундно – как недавно я раскладывал действия фон Колера при построении гексаграммы, я наблюдал в памяти произошедшее в холле главного здания усадьбы. И вновь пережив случившееся, я осознал: Адольф меня заметил.

Он единственный из всех собравшихся в зале стоял лицом ко входу, глядя примерно в мою сторону. И сейчас только я обратил внимание на несостыковки в его поведении – испуганную зажатость в самом начале, вписывающуюся в образ обиду и наивную попытку отстоять свои права, а также последовавшее после оскорбление в сторону Зоряны, брошенное якобы в порыве отчаянной злости и обиды.

Рискованный парень этот Адольф – судя по искусственной сформированной у меня в восприятии картины, он знал ведь, на что идет. А вот если бы я знал на что он идет, приказал бы Ире его убить. Проще бы все вышло – нет тела, нет и дела, как говорят умные люди.

Открыв глаза, возвращаясь к обычному состоянию, но еще полностью не избавившись от ледяного дыхания холодного разума, проанализировал собственные эмоции. Сейчас я был… не то, что зол, а стоял буквально на границе ярости: совсем недавно я контролировал румянощекого Адольфа, держа его словно неопытный кукловод; сейчас же понял, что последний месяц также, только гораздо более профессионально, дергали за ниточки меня. Только вот зачем?

Обязательно узнаю. А пока, снова прибегну к старому, проверенному приему – сломать чужой шаблон, расширив обозначенные границы противостояния. Способ, помогающий с детства – когда в безнадежной ситуации хватаешь кирпич с криком «а мне пофигу, я психический».

«Спокойствие, только спокойствие» – подражая Карлсону, вовремя подсказал внутренний голос. Но несмотря на попытку взять себя в руки, клокочущая в груди злость никуда не уходила. Просто трансформировалась в холодную ярость.

Ладно, не я первый это начал. Да умоются кровью те, кто усомнится в нашем миролюбии, как говорится. Еще раз выдохнув, пытаясь взять под контроль эмоции, я покачал головой. Посмотрел на Фридмана и поднял руку, указывая пальцем в небо – этим жестом попросив юриста подождать. И вызвал Валеру по каналу экстренной связи.

– Ну что еще? – недовольным голосом произнес принц, который в виде голограммы почти сразу появился на соседнем от Фридмана стуле.

– У нас проблемы, – отвлеченно произнес я, все же проглотив вступительное «Хьюстон»

– А подробнее? – насторожился Валера.

– Я вчера искалечил своего наемного работника. Как только ему пришьют на место язык, он даст показания полиции о произошедшем.

– Ты… – не нашелся даже сразу что сказать Валера.

– Я, я, – согласно покивал я головой. – Скажи лучше, где теперь точка рандеву.

– Давно он в госпиталь уехал?

– Вечером.

– Страховка какая?

– Обычная, он на испытательном сроке был. Скорую я ему оплаченную вызвал, по расширенной.

– Значит хорошо еще если через пару дней заговорит, время есть, – произнес Валера после краткого раздумья.

– Да, но я убедительно попросил остальных работников не молчать о произошедшем.

– Ты пьяный что ли был? – только и смог поинтересоваться Валера.

– Я не пью, – отрицательно покачал я головой. – Случайно получилось, потом объясню.

– Удивительный ты человек, – только и нашелся что сказать Валера. – Помнишь, как его зовут?

– Адольф его зовут, фамилия Иванов. Больница нужна, в которую он уехал?

– Разберусь, дальше полярного круга не увезут. Пять минут, жди, – быстро произнес Валера, отключаясь.

– Моисей Яковлевич, – обернулся я к юристу. – вы все слышали. Прошу, рассчитайте возможные варианты действий.

Фридман только кивнул, и я прервал сеанс связи с ним. И притянув к себе другой экран, начал следить за шкалой прогресса операции Элимелеха, отображаемой в тактическом анализаторе. Она уже приближалась к зелено-желтому сектору – что показывало, что пока была возможность отзыва.

Следующие несколько минут я наблюдал за тем, как полоска прогресса медленно увеличивается, одновременно примеряя хронометраж к плану операции, визуализируя как к ничего не подозревающему Степану приближается группа захвата.

За минувшие после моего приказа Элимелеха найти и захватить Степана прошли считанные часы – обнаружили и обложили беглеца очень легко. Да, в Конфедерации не было всевидящего ока социального рейтинга; но не было официально, как части государственной политики – как происходило в Европейском Союзе или в Трансатлантическом Содружестве. И, официально, перемещения граждан Конфедерации никто не отслеживал, а взгляд Большого Брата отсутствовал как понятие.

Но и без социального рейтинга и Большого брата вся система муниципального видеонаблюдения была объединена в общую сеть, контролируемую полицией. Частные камеры контролировались полицией частично – доступ к видео владельцы были обязаны предоставить по формальному запросу, который как правило отправлялся и выполнялся в автоматическом режиме. Если же брать уровень императорской охранки, или ФСБ, то никаких запросов делать не было необходимости – у них доступ был к любой системе слежения, хоть государственной, хоть частной.

Понятие торжества личной свободы и защиты частной жизни культивировалось в Конфедерации весьма успешно. Но в Конфедерации, как и Британии, где работала похожая система, обычный человек просто не знал, что вся его жизнь контролируется едва ли не плотнее, чем максимально зарегулированная флажками социального рейтинга жизнь гражданина Европейского Союза. А вся информация, начиная от оценок в начальной школе и заканчивая служебными выговорами и поощрениями хранится в личном деле, якобы никому для ознакомления недоступном.

Даже более того – как я узнал недавно, в торговых центрах, на улицах, в лифтах и холлах муниципальных домов стояли скрытые камеры с интеллектуальной системой социального контроля (якобы обезличенного), в автоматическом режиме отслеживающего «ненормальную» активность.

Речь даже не о вандализме в лифтах, а о выводах о гражданине, которые делал искусственный интеллект системы контроля: модель поведения на работе и вне ее, пристрастие к напиткам или ограниченно разрешенным веществам (как тот же никотин), хобби и увлечения, посещение любовников или любовниц, визиты к проституткам, полный круг общения и прочие вещи, которые в общем составляют собой понятие частной жизни. И с определенного уровня доступа в карточке личного дела гражданина можно было узнать о нем практически все что угодно.

Единственная возможность скрыться от всевидящего государева ока – это уйти в лес, как это получилось кратковременно у нас с Анастасией. И то подобный вариант совсем не гарантировал успеха: по последней точке входа, а также картинке со спутника найти можно было любого, вопрос только в желании и сроках. Да и если укрыться в землянке под елкой, при нужде человека можно легко обнаружить – стоит лишь поднять поисковые отряды беспилотников с тепловизорами.

Так что скрыться от чужих глаз, по-настоящему, можно было лишь в протекторатах, где как раз-таки официально заявлялось о контроле каждого шага граждан. В странах же Большой Четверки доступность личной информации была лишь вопросом уровня запроса.

У запросов Элимелеха уровень вполне соответствовал – пусть и несанкционированный, так что о местонахождении Степана он знал. Сам же Степан, пусть и обладая чутьем многолетнего жителя протектората, ото всех камер спрятаться не смог, и его путь – полтора месяца назад, когда он бежал из Петербурга после встречи со мной, частично попал в поле зрения, задав направление поиска.

Точное же местонахождение Степана вычислено было именно с помощью автоматической системы социального контроля: осел он в Мурманске. И когда появилась информация о регулярном прибытии курьеров доставки еды, а также девушек из эскорт-агентств в квартиру, которая официально числилась пустующей, мимо окон дома – опять же в автоматическом режиме, в стелс-режиме полетал дрон.