Текст книги "Северное Сияние (СИ)"

Автор книги: Сергей Извольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)

Пока я думал, в переговорную зашел Безбородко. Граф был предельно собран, и как мне показалось, выглядел так, словно дополнительная задача, за которую он случайно взялся стала едва ли не основной.

– Госпожа Зорина креатура Сибирских царевичей, – произнес Безбородко. – Госпожа Жарова, ты прав, была ставленником Мекленбургских. Ее сняли и поставили Зорину. Без конфликта, и получается, что Сибирские не на свою территорию заходят по договоренности. Насколько я понимаю, в гимназии в числе прочего планируется новая методика обучения школы Холода…

– Школы Льда? – невольно поправил я графа, который владеющим даром не был. Или был, но хорошо это скрывал.

– Нет, именно в школе Холода, – чуть раздраженно произнес Безбородко. – Я же сказал, новая методика. И если результаты будут неудовлетворительными, Зорину снимут, и Мекленбурги вновь посадят свою управляемую фигуру, без ущерба репутации. То есть Сибирские в некотором роде даже оказывают услугу, обкатывая рискованный процесс вместо Мекленбургов, чтобы те, как понимаю, не выглядели неудачливыми экспериментаторами в случае неудачи.

– Услугу ответную? – машинально поинтересовался я, потому что как дела Мекленбургских, так и Сибирских – к которым принадлежала Эльвира, мне сейчас были весьма интересны.

– Вот этого не знаю, – покачал головой граф. – Но даже если эта новая методика провалится громко, не думаю, что они себя как-то обидят. Может часть учеников себе после выпуска заберут, или еще как-то. В минусе точно не останутся.

– Ясно, спасибо.

– Тебе, как понимаю, уже пора отправляться в гимназию? – тактично напомнил мне граф об обещании пожить за забором учебного учреждения.

– В общем-то да. Только просьба одна еще есть.

– Говори.

– Сейчас из Латинской Америки, предположительно из Лимы, в Архангельск летит колумнистка московского журнала Сатирикон, АйДи… – напрягшись, я продиктовал по памяти номер личной идентификационной карты. – Можете как-то меня к ней подсадить, желательно в каюту люкс, чтобы можно было наедине пообщаться?

Граф только покачал головой, удивившись моим разносторонним интересам. Но организовал все легко. Вернее он отдал приказание и наверное сразу же об этом забыл, а вот его люди уже обо всем позаботились.

Лада летела через Минск, и при пересадке у нее неожиданно возникли проблемы с документами. Девушку задержали до выяснения, потом извинились и так как ее рейс уже улетел, предложили билет на другой. Когда ее привезли к подруливавшему бизнес-джету девушка, одиноко выглядящая на пустом бетоне взлетной полосы в своем деловом костюме и с небольшим чемоданом, немного занервничала.

Наблюдая за колумнисткой в иллюминатор, я почувствовал ее нарастающее напряженное волнение. Но когда Лада поднялась по трапу в салон и увидела меня, скованность волнения пропала, а движения девушки как-то вдруг приобрели кошачью грацию.

Лучезарно мне улыбнувшись, окинув оценивающим взглядом предупредительную стюардессу и отделку салона уже выруливавшего на взлет самолета, Лада подошла ближе. Нимало не смущаясь, она показала стюардессе принести ей попить. И лишь пожала плечами, когда я сразу после этого попросил стюардессу нас не беспокоить.

Кондиционер в салоне работал, но я еще после вылета из Киева попросил альпийскую свежесть не устраивать, так что было просто комфортно тепло. Что Лада и заметила, демонстративно глубоко вдохнув, скинув пальто и расстегнув верхнюю пуговицу на блузке. Присев напротив меня, она еще раз лучезарно улыбнулась.

– Артур Сергеевич. Какая неожиданная встреча, – поздоровавшись, девушка вдруг словно бы смутилась, положив руки на коленки скрещенных ног. После чего она вдруг предельно натурально удивилась – в духе американок с плакатов в стиле пин-ап вскинув брови, заметив видимую только ей зацепку на чулках. О том, чтобы я увидел, что она именно в чулках, девушка также позаботилась. А когда Лада наклонилась вперед, пытаясь понять насколько все серьезно с чулками, мне открылся замечательный вид в декольте расстегнутой блузки.

– Лада, вы всегда пользуетесь подобными приемами, или это только на меня рассчитано? – поинтересовался я вместо приветствия.

Моментально выпрямившись, девушка хлопнула пару раз ресницами. Надо сказать ее приемы, пусть и старые как мир, прекрасно работали. Я невольно выпрямился в кресле, расправил плечи и постепенно замечал за собой, как взгляд то и дело невольно срывается на тонкую полоску загорелой кожи между краем юбки и ажурным кантом чулка. Вот казалось бы – что я там не видел. А волнительно до приятного томления и мурашек по позвоночнику.

Лада между тем преувеличенно разочарованно вздохнула.

– Врожденный женский шарм. Я же не могу наступить на горло собственной песне? – открыто и прямо глядя мне в глаза, обворожительно улыбнулась девушка.

В другой ситуации я бы, наверное, сейчас просто предложил ей переспать. Действуй неординарно, как говорится, удивляй собеседника. Было бы интересно узнать, согласилась бы или нет. Но пока летел на выделенном Безбородко бизнес джете, много думал и раскладывал на составляющие события перед штурмом в поместье.

Во время перелета из Елисаветграда в Киев мысли были заняты планированием разговора с графом. Сейчас же, после того как летел из Киева в Минск, в голову пришла лежащая в общем-то на поверхности догадка: бойцы ФСБ появились по периметру усадьбы после того, как я вслух упомянул Кулинарный клуб, и сделал это в беседе с этой милой девушкой. В профессионализме Элимелеха, способного защитить канал связи, или хотя бы заметить чужие уши, я не сомневался, а вот Лада мне совершенно незнакома.

В другой ситуации подобное совпадение казалось бы невозможным, но за последнее время я столько наворотил, начиная от Степана, Адольфа и заканчивая общением с черной принцессой, что поводов на выдачу ордера и проведения случившегося захвата великое множество. Так что прямо вот так колумнистку не подозревал, тем более не уделяя ей первое место в списке подозреваемых. Но доверия девушке, конечно, не сильно много.

– Лада, у меня есть для вас просто убойный материал о восточном кулинарном клубе, – сухим деловым тоном начал я. – Вот только после нашей первой беседы со мной произошло столь много событий, что иногда обычному человеку и за целую жизнь столько не пережить. В какой-то момент даже почувствовал себя брянским мушкетером на ялтинском посту, если вы понимаете о чем я.

Не понял, знала ли Лада о подвиге брянских мушкетеров, но о новых факторах в нашем общении она прекрасно догадалась, это стало заметно хорошо. Маняще-беззащитная сексуальность из облика девушки ушла, но кошачья грация осталась – превратившись в предельную настороженность.

– В течении нескольких дней мои люди будут собирать информацию обо всем произошедшем. Сразу скажу, – успокаивающе поднял я руки, обратив открытые ладони к девушке, – я вас ни в чем не подозреваю, упаси боже. Вот только совпадение событий со звонком вам такое удивительное, что оно мне если честно очень не нравится.

Поэтому в ближайшее время вы воспользуетесь моим гостеприимством, а когда выяснится, что к печальным событиям вы не имеете никакого отношения, поедете домой с горячим материалом. Выпьем что-нибудь? – переходя с делового тона на дружелюбный, поинтересовался я, улыбнувшись.

Что будет, если она к произошедшему отношение имеет, озвучивать конечно же не стал. Зачем еще более ей настроение портить.

– Спасибо, уже как-то не хочется, – выпрямилась в кресле Лада, судя по виду лихорадочно обдумывая мои слова.

– Не хочется? Как жаль. Как понимаю о предложении нам переспать теперь даже и речи даже быть не может? – с показательным расстройством поинтересовался я. Чтобы совсем уже не пугать девушку, отвернулся к иллюминатору, сделав вид что вопрос был риторический.

Лада едва заметно вздрогнула, приоткрыла было рот, но ничего не сказала. Ну и правильно – пусть она теперь в беседе напрягается и думает лишний раз, прежде чем козырнуть грацией женственности. Ведь от ее «врожденного женского шарма» у меня мысли неплохо так путаются, а мне сейчас о деле думать надо.

Глава 23

«Слабоумие и отвага» – широко известный в узких кругах девиз, часто использующийся людьми определенных профессий и навыков. В моем мире этот девиз в большинстве случаев сопровождается изображением бурундуков Чипа и Дейла из диснеевского мультика.

В этом мире девиз «Слабоумие и отвага» как оказалось недалеко ушел, и также использовался людьми специфических профессий. Потому что шеврон-липучку, практически идентичный по стилю нашивкам из моего мира я пару раз заметил на форме новых охранников гимназии. Вот только вместо антропоморфных американских бурундуков на рисунке были изображены два сибирских соболя – Чук и Гек.

Несмотря на хронический недостаток времени и в результате минимальный интерес к массовой мировой культуре, эти персонажи мимо меня не прошли, настолько были известны. Я даже посмотрел первые серии про них, и не только из-за банального интереса к местным мультфильмам.

Соболь Чук изображался как серьезный и обстоятельный парень, а Гек беззаботным подвижным деятелем. С учетом того, что оба человекообразных соболя были беззаветно влюблены в белоснежную куницу и боролись с главным злодеем роль которого выполнял толстый кот из вислоухих шотландцев, совпадение со знакомым мне американским мультфильмом было значительным.

Вплоть до стопроцентного попадания в особенности поведения и характеров известных мне бурундуков. Только в одежде наблюдались различия – Чук, в отличие от бурундука из моего мира Чипа расхаживал с непокрытой головой и аккуратной прической, а вот Гек в отличие от взъерошенного Дэйла рассекал в кубанке – укороченной казацкой папахе. Поразительно было видеть подобные совпадения. А вот сам факт того, что здесь появился подобный мультфильм, удивления у меня не вызывал.

США этого мира здесь не стали мировым гегемоном не только оттого, что Вторая мировая не послужила трамплином для экономики, но и из-за отсутствия подпитки высококлассными специалистами в ходе волн массовой иммиграции, которых на наш двадцатый век – век ненависти, пришлось достаточно.

Мировая война здесь велась иными методами, преследуя уничтожение противника, а не населения – и такие направленные против человечества акты как блокада Ленинграда или бомбардировка Дрездена здесь просто не могли произойти. Характер войны был совершенно иным – воющие стороны не перешагнули ту цивилизационную грань, которую цинично растоптали во время Второй мировой в моем мире. И несмотря на более ожесточенный ход первой, и пока единственной здесь мировой войны, из России и Европы в США от войн, потрясений и гонений не бежали ученые и творческие деятели.

В результате не стали США этого мира здесь ни мировым гегемоном, ни соответственно основным ориентиром в массовой культуре. Центром мирового кинематографа здесь, в этом мире, являлась Ницца, а российское кино считалось неотъемлемой частью мировой культуры.

До февральской катастрофы 1917 года Российская Империя была мировым лидером в синематографе. Одним из лидеров и осталась: из России не эмигрировали в начале XX века такие люди как отец телевидения Владимир Зворыкин, первопроходец эры магнитной записи Александр Понятов или крестник голливудской киноиндустрии Михаил Чехов, о котором достаточно сказать только то, что в моем мире за всю истории вручения премии голливудской киноакадемии более половины всех номинировавшихся на Оскар актеров были выпускниками его школы.

Так что в этом мире продукцию российских киноделов двадцать первого века можно было наблюдать без грустных слез, даже более того – для всего остального мира именно российская анимация и киноиндустрия являлась непререкаемым образцом для подражания, продуктом parexcellence. Этот факт, кстати, по размышлению удивлял меня иногда даже гораздо сильнее, чем наличие в этом мире магии.

Нашивки же с Чуком и Геком – столь незнакомыми, и в то же время насквозь знакомыми героями мультфильма, были на форме незнакомых и невиданных ранее бойцов охраны. Периметр гимназии, и сам остров Ягры теперь охраняли бойцы ЧВК Баргузин, на эмблеме которой красовались цифры «1916». Год создания заповедника, для сохранения популяции соболей, которыми в числе прочего знаменита Сибирь. И на официальной эмблеме ЧВК два соболя и были изображены. Вполне обычных геральдических, а не вот этих вот из мультика.

Отличить частников-сибиряков от прежних сотрудников «службы охраны периметра и порядка на территории гимназии» было легко. Если форма службы охраны была темно-синей с красно-оранжевыми гербами гимназии – орлом и встающем солнцем, то большинство наемников с соболями на шевронах были экипированы в бронекостюмы в зимнем камуфляже.

После того, как пересек КПП, в усилении которого находилось с десяток бойцов в полной экипировке и прошелся по главному корпусу гимназии отметил бросающуюся в глаза вещь. Отчетливо было заметно, что воины ЧВК здесь совсем недавно. Причем сибиряков вокруг было серьезно много, и много было вокруг движения. Видимо из-за совсем недавнего прибытия десанта ЧВК происходило все настолько суетливо, что на мой взгляд походили прибывшие частники на имперских штурмовиков. Также бестолково сновали группами по территории в броуновском движении, изредка куда-то прямо и верно направляясь лишь в сопровождении небольших групп местных безопасников. С которыми гимназия как понимаю не расставалась, а частники были лишь усилением. Значительным таким, весомым усилением.

Вчера, когда я выходил из больницы гимназии (как будто год прошел с того момента) безопасность в гимназии обеспечивали еще бойцы штатной охраны, а вот воины ЧВК появились определенно только сегодня. И я не сомневался, что и.о. директора гимназии заключила новый контракт на охрану с ЧВК «Баргузин» с подачи рода Сибирских царевичей, к которому принадлежала Эльвира.

Когда власть меняется вообще суеты редко удается избежать, сейчас же время моего появления пришлось на самый пик перемен: кроме всего прочего именно сегодня прибыла и делегация новых преподавателей с группами сопровождения и обеспечения. Та самая группа новых преподавателей, о которой мне говорила еще Марьяна Альбертовна в последнем нашем с ней разговоре.

О прибытии новых сотрудников гимназии я узнал просто и буднично – пришел в выделенный мне секретариатом гостевой коттедж из гостиничного комплекса, и только зайдя в ванную комнату помыть руки понял, что здесь не один. Статная и не совсем одетая девушка с фиолетовыми глазами мистика – точь-в-точь как у Ольги, попробовала было возмутиться. Но почему-то, когда из прихожей на ее громкий крик вспышкой прилетела Ира, передумала. Я из-за закрытой двери объяснился и извинился (вины не чувствовал, но в такой ситуации мне не сложно), после чего вместе с индианкой мы покинули здание. Вернулись обратно в главный корпус, где в секретариате узнали, что вышла небольшая накладка, простите-извините.

Сейчас главное здание гимназии еще больше напоминало проходной двор – обычно тихие корпуса были полны народа. Причем немалое количество шаталось вокруг также неприкаянно, как и я с Ирой. Пока с нами разбирались, я уже успел утомиться от непробиваемой неэффективности бюрократии и начать понемногу закипать. И предположил, что вероятно гостиничный комплекс гимназии не предназначен для столь большого количества посетителей. В результате чего администрации пришлось в режиме реального времени творить самые настоящие чудеса и впихивать невпихуемое. Куда там чудесам магии и эффекту артефактной компрессии – здесь уже совершенно иной уровень.

Пока ждали когда до нас дойдет очередь, я пару раз мельком услышал разговоры новых бойцов охраны. Интересные ребята – явно сами не ожидали подобного поворота в карьере.

ЧВК – это не регулярная армия, и деньги там не государственные, а частные. Поэтому явно подмахнуть статью расходов из госбюджета, который прощает очень многое, оказалось некому. В результате зимний камуфляж сибиряков диссонировал с видом некоторых деталей амуниции – у многих комплекты экипировки выделялись пятнами пустынной раскраски. Вероятно, программное обеспечение всех бронекостюмов или не проплатили полностью, или не утвердили. Или просто не успели все сделать вовремя.

Пустынной, песочного цвета была и повседневная форма тех, кого видел не в полной экипировке. И такой же пустынной раскраски было и большинство оружия. Судя по характерному виду которого, владельцы его прибыли если не из горячей точки, то точно из тлеющего региона. Когда оружие в постоянной работе, в настоящей, оно и выглядит соответствующе. В этом ошибиться сложно.

Общий тон бесед сибиряков дал мне понять, что командировку в Архангельск они могли бы оценивать как курорт, если бы не погода. Но сквозило в словах бойцов и еще кое-что. Что, и так понятно было – по специфике принадлежности большинства обучающихся гимназисток к определенной магической школе.

Я и сам, привыкший к присутствию одаренных рядом, изредка все же чувствовал себя неуютно – когда оказывался среди большого количества девушек, переведенных из школы Аврора. Все же повсеместное голубоватое свечение глаз не то, чтобы пугало, но уюта не добавляло. Ощущение, словно среди армии Короля Ночи находишься.

Сходство усиливало еще и то, что холод магии приглушал обычные человеческие эмоции. Если стихийные одаренные оперирующие силой Воды, Земли, Воздуха и даже Огня восприятием от обычных людей мало отличаются, то аура адептов Льда выделяется именно своей беспристрастной холодностью.

Во время обучения в Елисаветграде я это замечал, но приписывал подобное свойство лишь Анастасии. Княжна вела себя как Снежная королева, и это не сильно бросалось в глаза, потому что там она была одна. И мне казалось, что это именно свойство ее индивидуальности. Здесь же бесстрастные девы с подсвеченным голубым холодным сиянием ходили косяками. Причем, судя по всему, откуда-то их еще привезли совсем немало – многие лица я видел в первый раз. У меня только с именами проблемы, могу с человеком месяц общаться, а имя так и не запомнить, а вот лица накрепко всегда в памяти остаются.

Как раз сейчас, возвращаясь в секретариат, проходил среди группы из пяти гимназисток, которые неотрывно смотрели на меня мигающими взглядами, подсвеченным голубым сиянием. Но, во-первых, уже привык, а во-вторых, мысли были заняты совсем немного другим.

Совершенно неожиданно после всего со мной произошедшего – смерти фон Колера, путешествия в нижний мир, ощущения шуршащих вокруг щупалец заговора, спецоперации ФСБ и скачков в пространстве двух миров, я неожиданно оказался в обыденном бюрократическом болоте. Подобные чувства наверное испытывает академик, когда летит на работу вершить мировые открытия, а на проходной его тормозит вахтер, из-за забытого пропуска категорично не желая пускать в храм науки.

Очередные проволочки я воспринял неожиданно спокойно, даже с особого рода удовлетворением – хоть на какое-то время насладиться обычной, как у людей, жизнью. Но и после того, как сходили с Ирой пообедали, подвижек особо не было. Так что я вновь понемногу начинал закипать. Подумав немного, сходил в кабинет в самый конец коридора к милой девушке, по виду главной. Вежливо отнял минуту ее времени и озвучил вариант решить со мной вопрос, не доводя до скандала. Когда аккуратный наезд подействовал и полное внимание загруженной сотрудницы было получено, убедительно попросил сообщить сколько времени мне еще предстоит ждать или просто признаться, что у них сейчас свободных мест нет.

После некоторого суетливого разбирательства выяснилось, что обо мне просто забыли. Видимо от испуга место для жилья мне сразу нашлось, и я направился в коттедж, предназначенный для глав делегаций. Места там хватило бы человек на двадцать, но заселяться я решил с одной Ирой. Сначала намеревался притащить сюда людей побольше, но передумал. Если вдруг сваливать придется, вдвоем сделать будет легче, да и скарбом здесь обрастать не хочется, жилище временное. Так что пусть Элимелех и Ада остаются в усадьбе, как и датчанин с Зоряной.

Зоряна, кстати, уже полностью пришла в себя – пока добирался из аэропорта до гимназии успел с ней поговорить. И пообщавшись, увидев полностью рабочий настрой, дал задание начать разбираться в горнолыжной индустрии – съездить по близлежащим курортам, причем сделав выборку по разной ценовой категории и посмотреть, как все устроено. Мысли ставить ее управляющей курорта у меня не было, но хотелось, чтобы она хоть немного разобралась в теме и получила специфический опыт.

Горнолыжный курорт я собирался забрать себе ближе к лету. На переправе лошадей не меняют, и в начале сезона устраивать перестановки не хочется. Но идея со сноубордом меня не отпускала, поэтому кроме всего прочего я решил поручить Фридману и Элимелеху поискать кандидатов из инженеров и дизайнеров из фирм-производителей горнолыжного оборудования, которые сейчас сидят без работы.

Переманивать никого не хотел, потому что взлетит проект или нет, вопрос вообще-то интересный. Но возможность есть, поэтому почему бы и не попробовать. Тем более что индустрия к подобному подошла вплотную: как выяснил, в Америке все же получил распространение сноусерфинг.

Популярность у него была не чета бейсболу или американскому футболу, но все равно времяпрепровождение достаточно известное. Массовость оно, как мне кажется, не получило еще и потому, что удержаться на доске без креплений гораздо сложнее, чем на привычной мне. Да и трассы более требовательны – для качественного сноусерфа гораздо сильнее чем для сноуборда нужен так называемый пухляк, нетронутый снежный покров. И да, на горнолыжные трассы, как я и догадывался, сноусерферов здесь не пускали.

С такими мыслями, стараясь отвлечься от подспудно и постоянно закручивающегося водоворота глобальных событий вокруг меня – на который я сам повлиять уже мог не сильно, я осматривал гостевой коттедж, который на несколько месяцев должен стать моим домом. В просторном холле уже стояли доставленные в гимназию транспортировочные ящики с экипировкой Шевалье. «Chevalier.6.3» если быть точным.

Комплектов экипировки было три – тренировочный, основной и запасной, потому что отборочные соревнования на кубок принца Ольденбургского все ближе и наши тренировки становились все интенсивней. За минувшие два месяца я успел ушатать уже два таких костюма, Эльвира один, а вот Валера отличился – он поменял уже четвертый. Наденька, кстати, тоже отличилась – у нее пока держался самый первый. Держался даже несмотря на то, что Андре большеглазую девушку гонял практически наравне со всеми.

Больше в коттедже из моих вещей ничего не было. Но кроме экипировки, которую просто так не достанешь – наличие обеспечивал Андре по своим каналам, мне в общем-то ничего не было нужно.

Прет-а-порте принтеры в любой момент могли сгенерировать любую бытовую мелочь. Из своего незаменимого имущества у меня пока только шкатулка с трофейными ранговыми перстнями – Сергея Готфрида, Антона Аверьянова и теперь вот добавившийся перстень фон Колера, с неприятным даже на вид пауком. Шкатулка осталась в усадьбе, потому что сильной нужды я в ней если честно не испытываю. Есть и есть, на трофеи любоваться привычки нет.

Впрочем, рядом с комплектами экипировки меня ждал сюрприз. Который при моем появлении довольно резво вскочил, и пытаясь скрыть волнение залопотал что-то на смеси английского и африкаанс.

– Вася, еп… – не удержался я, вздрогнув от неожиданности.

Если честно, про Ндабанинга со всей этой каруселью и забыл совсем, как-то выпал он из памяти. Но ведь в тот момент, когда мы все вместе вернулись из нижнего мира (я в полубессознательном состоянии), демон был в теле чернокожего гангстера. И потом, когда демон занял тело погибшего фон Колера, Ндабанинга-то никуда не делся, в воздухе не растворился.

И у меня ведь были к нему вопросы, причем достаточно серьезные – насчет того, каким образом он стал статуэткой, которую мне передала моя ангел-хранительница.

– Итак, Уася… – протянул я задумчиво.

– Yes, my Lord, – без раздумий тут же подал голос Ндабанинга.

– Ух ты, – удивился я быстрой реакции. – Откуда ты здесь взялся?

– Меня приводить охрана, – на русском ответил Василий, заставив меня удивиться еще раз. Надо же, выучил немного.

– Откуда привела?

– Я сидеть в квартира здесь, все время как там после… бам, бух! – показал руками Вася, явно намекая на произошедшее на малой арене.

– Какой квартира? – машинально перешел я на его стиль общения.

– Здесь там! Из окно видеть! – дернулся было Василий к панорамной галерее на втором этаже, но тут же застыл на месте.

Мда, во время своего бытия ординарцем он приноровился к миру одаренных, и уже вел себя вполне естественно. По крайней мере не смущался так, словно попал в обитель небожителей, как это было с ним поначалу. Но видимо яркое путешествие в другое измерение вновь вернуло ему боязнь окружающего мира, добавив робости в общении.

Жестом я позвал бывшего гангстера за собой, и мы вместе прошли через холл и поднявшись по лестнице, подошли к широкому окну.

– Вон там! – показал Ндабанинга на корпус медицинского блока, очертаниями напоминавший приземлившийся, даже нет, криво воткнувшийся в землю космический корабль.

– Никуда не выходил?

– Нет-нет! Четыре день сидеть.

– На английском расскажи, – попросил я подумав о том, что это будет более продуктивно.

– I was in flat there, – тщательно выговаривая каждое слово, показал Вася на медицинский корпус. – All days past… bada-boom! – широким жестом показал Василий какой именно был бада-бум.

После того как Ндабанинга начал говорить, я вспомнил что и с английским у него не очень хорошо. Только стандартный набор слов жителя протектората для общения с полицией, а основной язык общения у него – африкаанс.

Имплантов у Василия не было – как-то я забыл про это, а он естественно не спрашивал. У меня имплантов не было тем более, а запускать перевод через ассистант я не решился. Слишком уж личная информация о том, как именно я получил с собой спасательный круг в виде упакованного демона.

– Ты помнишь, как… стал статуэткой? – упростил я вопрос, не став употреблять определение «артефактная компрессия». Еще и жестов добавил для понимания.

– Да! Да! Помню! – активно закивал головой Василий.

– Рассказывай.

– Я идти из эээ… столовая выход, ехать в дом Делашапел. Вышел on the улица, и бах! – стало темно. После бум! И я лечу! Там! – махнул Василий рукой куда-то в сторону.

– Там? – машинально переспросил я, указующе показав под ноги, словно под землю.

– Да-да, там! Где жарко и страх бояться! – согласно закачал головой Ндабанинга.

Рассказывал Василий очень активно жестикулируя, интонацией и громкостью заполняя бедность словарного запаса. После его последней фразы я отвернулся, и невольно усмехнулся – ценность свидетельских показаний близилась к нулю. С другой стороны, надеяться на то, что некто, превративший Василия в статуэтку, подойдет и представится, рассказав о цели своих действий, рассчитывать было глупо.

Так, стоп. Василий сказал, что вышел из столовой. Из столовой на территории гимназии. А это значит, что сам момент его превращения мог попасть на видео. Да, на территории гимназии официально видео не пишется и камер нет, потому что защищается частная жизнь обучающихся. Но вот Марьяна Альбертовна, если была в заговоре с фон Колером, о сохранности частной жизни могла не сильно переживать. И это значит, что было бы замечательно поговорить с Татьяной Николаевной, вдруг что-нибудь получится. И вдруг скрытое наблюдение действительно есть.

«Мне поговорить?» – тут же переспросил сам себя.

Я с и.о. директора в настолько прекрасных отношениях, что дальше уже и некуда. С другой стороны, если видео действительно найдется, и получится что-либо узнать о превращении Васи, информация об этом может оказаться слишком личной.

Допустим, я договорись с Эльвирой, она сможет достать записи. И если окажется что моя ангел-хранительница смогла обрести телесную форму на краткий миг? Тогда мне будут заданы неудобные вопросы, на которые мне будет неудобно отвечать. Потому что наличие опекающей меня матери Олега – это не та информация, которой я намерен с кем-либо делиться.

Приняв решение, я достал ассистант и создал запрос на встречу с и.о. директора гимназии. Ответа сразу не получил, хотя судя по статусу Татьяна Николаевна была доступна и онлайн. Подождал немного – ну а вдруг? Ничего не случилось, даже через пару десятков секунд ответа не было, после чего убрал ассистант в карман. И задумался, вернувшись взглядом к заснеженному пейзажу за окном, сквозь который едва проступали белые, подсвеченные голубым неоном очертания многочисленных футуристических корпусов гимназии.

Василий последние два месяца выполнял обязанности моего денщика, ординарца. Выполнял хорошо, так что я его не замечал – как не замечаю сейчас Иру, которая стоит за моим плечом. А, не, уже не стоит – обернулся я, быстро глянув и убедившись, что змееглазая индианка в холле, осталась неподалеку от дверей. Рядом со мной шаг-в-шаг она двигается только в людных местах.

Скользнув взглядом по обтянутой контактным комбинезоном привлекательной фигуре наемницы, я вновь вернулся взглядом к белой панораме за окном. Итак, Ндабанинга. Я его не замечал, потому что его действиями управлял демон. Могущественный демон, между прочим. Сейчас же… нужен мне вообще Василий? Как ординарец, вряд ли, потому что я не уверен в его способностях.

С другой стороны, он вон русский язык выучил настолько, что даже мысли излагать способен стал. Но держать его в роли ординарца сейчас это из разряда издевательства – без поддержки демона он дел может наворотить, а мне потом расхлебывай.

– И что мне с тобой делать, Василий? – задумчиво поинтересовался я.

Вопрос был сугубо риторический, но как оказалось, у Ндабанинга был продуманный ответ.

– Прошу разрешение принести личный клятва верности, мой лорд, – неожиданно выдал Ндабанинга явно заранее заготовленный ответ.

Обернувшись к Василию, я внимательно посмотрел в глаза чернокожего гангстера. Отвлекся лишь на мгновенье, и кратким жестом показал Ире, что она пока может быть свободна. Кивнув, индианка направилась по широкой лестнице на второй этаж.

Вновь посмотрев на Василия, я вдруг даже вздрогнул от неожиданно возникшего в уме варианта. Причем по мере того, как обдумывал появившееся решение, мысли были достаточно тяжелые – потому что к гуманизму отношения мало имели, больше к прагматизму. Видимо что-то почувствовав, Вася напрягся. Я видел, что больших усилий ему стоило остаться на месте, а не отступить на пару шагов.