Текст книги "Золото тофаларов"

Автор книги: Сергей Горяинов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19
БЕГСТВО

Не успели мы и на полкилометра отъехать, как сзади ухнул мощный взрыв. Столб дыма поднялся над поселком, видно было, как мачта одного диполя подпрыгнула вверх, переломилась у верхушки и рухнула. Секунду спустя легла и вторая. Скорее всего это радист поспешил предстать перед Всевышним.

Пока вездеход трясся по отвалам, я объяснял Гольцеву свой план.

– Дойдем до устья Катышного, потом вверх по ручью, насколько будет возможно. Перевалим через Мурхойский хребет и выйдем к Гутаре. Соколов обещал туда прилететь через четыре дня.

Гольцев искоса взглянул на карту.

– Вездеход не влезет на перевал, да и бензина не хватит.

– Верно. На перевал и дальше пойдем пешком.

– Серж, это ведь горы. До Гутары – три переправы и еще один перевал. А Степаныч совсем плохой.

– А ты что предлагаешь?

Игорь пожал плечами.

– Может быть, просто вниз по реке двинем?

– Ерунда. За Катышным поселок Сергеевский. Там у них наверняка люди есть. Не проскочим.

– А сейчас проскочим?

Да, верно, впереди еще плато с тофаларами-шлиховщиками и площадки с мониторами…

– Охраны там немного, держи ближе к правому берегу.

– Серж, это же не танк. Слева оба бака пустые, одни пары бензиновые. Пуля попадет – взлетим к … матери!

– Левый борт прикроем.

– …?

– Нет, Станиславом Михайловичем прикроем.

Я вылез через люк на крышу кабины.

– Эй, Михаил! Давай Кедрова сюда. Посади-ка его на левый борт, прямо на баки сажай. Рожей к берегу, чтобы видели эти архаровцы своего шефа. За поворотом плато. Придется вам, Станислав Михайлович, это неудобство потерпеть. И не вздумайте с машины спрыгнуть. Пуля сразу. Гарантирую. Остальные – все вниз, из-за борта не высовываться, на выстрелы не отвечать.

И плато, и площадки прошли без выстрела. То ли нелепый вид Кедрова, восседавшего на борту со связанными руками, остановил охранников, то ли они вообще ничего еще не знали, трудно сказать, но к устью Катышного мы подкатили без потерь.

Вот и злополучный бугор показался. Место нашей высадки.

– Игорь, вы с Мишкой ходили вверх по ручью. Насколько вездеход еще может подняться?

– А, и трехсот метров не будет. Камни там, гряда из валунов. Не пролезем.

– Ну, давай вперед потихоньку. Нет, стой!

Кто-то из ребят барабанил сверху по кабине. Я выглянул через боковую дверцу.

– Что там стряслось?

– Смотри, Серега, смотри! – Мишка показывал куда-то назад.

Я вылез из кабины, встал на гусеницу, приподнялся на носки. Да, совсем не здорово. На повороте реки, и километра от нас не будет, ползет «Урал». Бинокля нет, но и простым глазом видно – полна коробушка.

– Пятнадцать человек. Все с оружием. – Мишка опустил карабин – в прицел рассматривал грузовик.

– Через четверть часа будут здесь. Не уйти. Будем держаться сколько можно. Вон у тех камней позиция.

– Ну-ка, все быстро из машины! Вытряхивайтесь и барахло заберите! – Игорь принял команду на себя.

– Ты чего это удумал? – Мишка спрыгнул на землю, потянул Степаныча через борт.

– Некогда объяснять. Быстрее, быстрее. Золото не забудьте!

Мы мигом разгрузили вездеход. Игорь открыл оба люка, обе дверцы, вскочил на место водителя, запустил мотор. Высунулся, махнул рукой в сторону леса.

– Бегите вон к тем камням, я сейчас!

Машина развернулась и пошла вниз по распадку, туда, где бугор с нашей стороны переходил в крутой склон, почти обрыв. Метров пятнадцать там было до воды, уклон градусов сорок.

Как только вездеход остановился, мне стал ясен замысел Гольцева. Со стороны реки он закрыт, чтобы его увидеть, надо подняться на холм. «Урал» пойдет по колее вездехода, он сможет пройти только в одном месте – между Игорем и обрывом…

Ждать пришлось не больше пяти минут. Донесся натужный вой мотора, грузовик медленно, с пробуксовкой, вползал на холм, было слышно, как шуршит разбрасываемая колесами галька. Наконец задранный вверх передок показался у края поляны, а вот выползла и вся машина. Они уже явно заметили вездеход, но разобраться в чем дело, не успели.

Транспортер взревел, стремительно бросился вперед. Он достал «Урал» точно в центр кузова, сразу опрокинул набок и на мгновение остановился, задрожав. Люди посыпались из завалившейся машины, Игорь успел наполовину высунуться из люка. Но вездеход вновь рванулся вперед, положил «Урал» на барахтающихся людей, еще секунда – обе тяжелые машины, каша из тел, брезента, досок, оружия – все исчезло за краем обрыва.

Мы подбежали к месту столкновения. Внизу горели машины, слившиеся в единый ком искореженного металла, валялись трупы. Человека три-четыре убегали от гигантского костра к другому берегу, один, пылая как факел, полз к ближайшей протоке. Игоря нигде не было.

– Спускаемся? – Мишка закинул карабин на плечо.

– Давай. Посмотрим у машин, – ответил я, продолжая искать взглядом Гольцева среди неподвижных тел.

Нет, никто не похож.

– Эй, отцы! Я здесь! – вдруг раздалось откуда-то слева.

Из-за причудливого скального обломка, торчащего из склона в десяти метрах от нас, выглянула улыбающаяся рожа.

– Живой, слава те… – Бахметьев влез обратно, облегченно рассмеялся. – Руку давай, камикадзе хитрожопый!

Угроза временно отдалилась, но расслабляться было рано. Цель наша для преследователей очевидна, нас наверняка постараются достать на маршруте. И сами Гутары тоже не подарок – девяносто девять из ста, что поселок под контролем людей Саманова; одно утешает – с тофаларами отношения у них, похоже, далеко не радужные. В Гутарах у нас, правда, будет чем козырнуть. Если только Виктор не подведет.

Разобрали оружие, груз. Я выступил с краткой речью:

– Парни, у нас четверо суток и впереди два перевала и три переправы. Егерь и Степаныч в плохом состоянии, да и все мы далеки от лучшей формы. Но отдыхать будем мало, по часу через каждые семь, иначе нас возьмут до Гутар.

Идем налегке, только по одному стволу на брата и по два боекомплекта, выбирайте по вкусу, «стечкин» остается у Степаныча, он только одной рукой стрелять может.

Золото и оставшиеся патроны погрузим на Станислава Михайловича. Компаса нет, идем по карте, по абрису. Рельеф здесь выраженный, я думаю, не собьемся. Вопросы есть?

Вопросов не было. Ну, тронулись, что ли…

Перевалив через небольшую каменную гряду, мы попали в редкий хвойный лесок. Подлеска там почти не было, лес больше походил на хорошо ухоженный парк, нежели на тайгу. Почва, покрытая разноцветными мхами, упруго пружинила под ногами. Прохладный воздух, насыщенный ароматами горной растительности, приятно бодрил.

Постепенно стали угадываться контуры старой тропы, кем-то давным-давно проложенной вдоль ручья. Отряд двигался резво, начало маршрута оказалось неожиданно легким.

Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго фраер танцевал! Через пару километров тропа вывела нас на обширную марь и затерялась среди мокрого, заболоченного кочкарника. Идти стало заметно тяжелее, вязкая, хлюпающая жижа превратила ходьбу в тяжелую работу. Наконец марь кончилась, и мы уперлись в сплошную стену колючих зарослей густого кустарника.

– Так дело не пойдет. – Я устало вытер пот со лба. После болота коленки заметно дрожали. – Здесь не продеремся, надо обходить.

Справа от нас, на краю мари, уходила вверх небольшая скальная терраса. Издали она выглядела привлекательно – никаких зарослей и болота, одни каменистые осыпи. Терраса тянулась в нужном нам направлении. Метров триста было до ее границы.

– Двигаем туда, – показал я стволом автомата направление. – И вдоль скал пойдем параллельно ручью.

Решение оказалось правильным, дело пошло живее. Мы быстро проскочили скальную осыпь, но тут терраса круто повернула вправо. Делать было нечего: сохраняя нужный азимут, мы вломились в кустарник.

Не меньше часа, оставляя клочья одежды на колючих ветвях, мы преодолевали этот барьер. Наконец заросли расступились, перед нами блеснул веселый, прозрачный ручеек, шумно катившийся по пестрому каменистому ложу.

– Проклятый мудодер! – Мишка присел у воды, с омерзением выдергивал из куртки и штанов многочисленные колючки. – Живого места не оставил!

Мой расчет времени оказался явно ошибочным. Для всех нас, кроме, пожалуй, егеря, такой маршрут был внове и, очевидно, требовал гораздо больше сил, чем предполагалось. Необходим был отдых, часа два как минимум.

Все с наслаждением растянулись на траве у воды, лишь Гольцев направился вверх по ручью.

– Пойду гляну, что за теми останцами, – сказал он, махнув автоматом в сторону скал.

Останцы представляли собой два невысоких, бурого цвета каменных столба, между которыми бурлил маленький водопадик, продолжавшийся нашим симпатичным ручейком. Игорь обошел один из столбов и скрылся в густых зарослях. Через минуту он с треском выскочил обратно и закричал, подняв оружие над головой:

– Отцы! Давайте скорее сюда!

И снова исчез среди деревьев.

Когда мы, вслед за Гольцевым, обогнули скалу, глазам нашим открылась удивительная картина.

Останцы закрывали вход в небольшой каньон, окруженный могучими высокими скалами. В центре каньона располагалось красивое озеро правильной круглой формы, как монетка. Из него и вытекал приведший нас сюда ручей. На дальнем от нас берегу озера стоял великолепный двухэтажный особняк, окруженный белой колоннадой. Диковато было видеть в глухой тайге такое чудо архитектуры!

Справа от дома находилась круглая забетонированная площадка с черным кругом посредине, очевидно место посадки вертолета. За домом, на опушке старого соснового бора, виднелась низкая темная рубленая часовня с православным крестом. Больше никаких построек, никаких дорог, даже тропинок не было видно. Дом и площадку окружал ковер густой роскошной травы.

Я взглянул на карту. Не должно быть здесь никакого озера.

– Это что за Швейцария? – Мишка ткнул локтем в бок егеря.

– Не знаю, не бывал здесь никогда, – растерянным голосом пробормотал тот.

– Это резиденция Саманова. Любимое место отдыха старика. – Кедров раздвинул нас, шагнул вперед.

– Там есть сейчас кто-нибудь? – спросил я.

– Нет. Здесь люди появляются только тогда, когда прилетает Хозяин.

– А когда он прилетает?

– Трудно сказать. В ближайший месяц не собирался, насколько мне известно.

– Может быть, здесь подождем? Заодно и Хозяина этого распатроним! – Мишка рассматривал дом в прицел карабина.

– Хоромы – будь здоров. И искать нас здесь вряд ли догадаются.

– Как вы оцениваете это предложение, Станислав Михайлович? – обратился я к Кедрову.

Тот усмехнулся:

– Я был бы не против подождать.

– Ладно, пойдем дом посмотрим. – Я перешел ручей и зашагал к коттеджу.

Нет, нельзя здесь оставаться. Неизвестно, когда этот Саманов прилетит, может, он сюда полгода не покажется. А вертолет Виктора – верная синица в руках.

Дом был заперт. Дверь массивная, похоже, стальная под деревянной обшивкой. Ставни первого этажа плотно закрыты.

– Ну, ты, ублюдок. – Гольцев тряхнул Кедрова за воротник. – Есть внутри что полезного?

Кедров, отрицательно помотал головой.

– Нет, там пусто. Все с собой привозят.

Заниматься взломом этой крепости все равно не было времени. Я подошел к часовне, открыл низенькую дверь, заглянул внутрь.

На стене напротив входа висела всего одна икона. Оклада на ней не было. С растрескавшейся доски на меня глянули пронзительные, жутковато живые глаза седобородого святого. Выражение его аскетического лица было холодным, казалось, губы вот-вот готовы сложиться в презрительную усмешку. Рука была поднята в благословляющем жесте, но какая-то неуловимая деталь сделала это движение почти угрожающим, создала ощущение, что не слова благословения, а сухой, отрывистый приказ выкрикнет сейчас этот странный старик.

Несмотря на пыль и копоть, покрывавшие доску, древние краски изображения сохраняли удивительно свежие тона.

Кроме этой иконы, в полутемной часовне ничего не было. Я вышел наружу. Яркий солнечный свет заставил зажмурить глаза.

– Ну как изображение? Впечатляет? – Кедров закурил сигарету, прислонился к бревенчатой стене.

– Он что, религиозен, ваш шеф?

– Трудно сказать. Эта тема в разговорах с ним – табу. Вообще о проблемах культов говорить не любит.

– Странная икона.

– А это Саманов и есть. Вылитый!

– Как это? Портрет, что ли? Сам на себя молится или вас заставляет?

– Нет, вы не поняли. Это не портрет. Икона эта настоящая, весьма старая, может быть, даже древняя. Здесь скит недалеко был когда-то старообрядческий. Часовня – единственное, что от него сохранилось. Сюда, к дому, ее уже Саманов приказал перенести. А икону лет десять назад нашли на месте скита. Дед, что на ней изображен, поразительно на Саманова похож. И чем старше Владимир Георгиевич становится, тем больше сходство. Сейчас вообще как две капли воды.

– Мистика! Прямо Дориан Грей!

– Мистика, – согласился Кедров. – Вообще про Саманова много разных небылиц ходит. Я давно его знаю, но откуда он возник, как поднялся, и для меня загадка. Если кто и знал подробности, так это Малышев. Но! «Иных уж нет, а те далече…»

– А может быть, это трюк, с иконой? Для поднятия авторитета?

– Может быть. Авторитет, правда, такой, что поднимать уже некуда.

Подошел Гольцев.

– Запалим, Серж, церквуху? Пусть гадам икнется?

– Сдурел? Дым из Покровского видно будет!

– И то верно. Но отметиться все же надо. Игорь достал из кармана калашниковский патрон, воткнул его в торец черного от старости бревна и сильным ударом приклада вбил в дерево по самое донышко гильзы.

– Традиция. С Даманского. Чтобы не возвращаться, – пояснил он. – Ну что, уходим?

Уходим. Перевал впереди. Отряд быстро покинул живописный каньон.

Подъем на перевал был адски тяжелой дорогой. Единственно возможный путь пролегал по руслу ручья. Вода неслась вниз с бешеной скоростью и была просто ледяной. Камни на дне проворачивались под ногами, это приводило к частым падениям в обжигающе холодные струи. Никто не разговаривал, даже материться не было сил. Сжав зубы, хватаясь друг за друга, мы упорно преодолевали упругое сопротивление потока.

Наконец ручей стал мелеть, а потом и вовсе скрылся среди мха. Низкорослый лес заметно поредел, уступил место густому кустарнику. А потом даже и мхи пропали. Кругом один камень. Еще одно усилие, и, подгоняемые порывами неожиданно поднявшегося сильного ветра, мы вышли на седловину хребта.

Крутой спуск вел вниз, к довольно широкой реке. Ее гул явственно доносился до нас. Судя по карте, это был Мурхой. Нам предстояло форсировать его в месте, где карта давала отметку «брод, глубина 0,5–2,0 м».

С перевала был хорошо виден пройденный нами путь. Четко можно было различить скальную террасу, марь, поле кустарниковых зарослей. Только каньон под этим углом был почти незаметен – просто густое зеленое пятно среди серых полуразвалившихся скал. Нигде не было видно и следа движения.

Пока преследователи прилично отставали. В том, что погоня будет, у меня сомнений не возникало. Но здесь, на перевале, впервые появилась уверенность, что мы способны опередить людей Саманова. Фора была приличная.

Первая переправа прошла удачно. Река в этом месте оказалась быстрой, широкой, но мелкой. Вода и до колен не доходила. Преодолев препятствие, мы вышли на пологий, поросший травой берег. В двух шагах от брода стояло древнее, покосившееся охотничье зимовье.

Не успели мы подойти к избушке, как в ближайших кустах раздался треск и два огромных марала пронеслись через поляну. Великолепные короны рогов на гордо закинутых головах, литые тела, красноватые в свете заходящего солнца, мощные стремительные движения – картина королевской охоты промелькнула перед нашим восхищенным взглядом.

– Эх, Мишка! Какой трофей удрал!

– Не до них. Поспать бы часа три.

Да, умотал нас перевал проклятый.

Ночевать решили в зимовье. Какая-никакая, а все же крыша. Перекат, по которому можно перейти реку вброд, простреливается от избушки в любой точке. Ночи светлые, любое движение по броду заметно будет сразу. Кедрова связать, дежурство по очереди установить, и – спать. До рассвета.

Почти сутки мы добирались до второй переправы, которую преодолели столь же успешно. Еще день потребовался, чтобы дойти до третьей. Эти маршруты не запомнились ничем особенным, кроме гигантского количества грибов в лесу.

Вдоль многочисленных тропинок, протоптанных таежным зверьем, на каждом шагу попадались «ведьмины кольца» – разросшиеся по спирали грибницы с десятками грибов разных цветов и размеров. Что-то вроде маслят и моховиков. Любимое лакомство оленей, как сказал егерь.

Как ни странно, мы сами почти не чувствовали голода – нервное напряжение отбило весь аппетит. Участок перед третьей переправой, довольно сложный, мы прошли на удивление быстро, словно бы второе дыхание открылось. Но при взгляде на ожидающее нас препятствие оптимизм сразу погас.

Этот брод был не чета двум предыдущим. Глубина его явно превышала полтора метра. Хотя на дне просматривался каждый камешек, цвет воды был зеленоватый, густой. Казалось, что в месте, где нам предстояло форсировать реку, вода медленно, лениво плавится, но впечатление это было обманчивым. В ста метрах ниже по течению масса воды наталкивалась на острые выступы порога угрожающего вида. Там стоял несмолкающий рев, фонтаны пены взлетали к небу, радужная пыль висела между зажавшими реку скалами.

Какая-то добрая душа натянула между двумя великанами кедрами канат, пересекавший реку. Но сделано это было давно. Толстая, почерневшая, подгнившая местами веревка почти касалась воды и выглядела очень ненадежно.

Первыми в воду вошли Бахметьев и Степаныч. Цепляясь за хлипкий канат, с трудом удерживая равновесие с помощью шестов, они медленно брели среди бурунов. Вот погрузились по пояс, по грудь, по шею. Вот Степаныча на миг захлестнуло с головой! Мишка удержал. Вот их обоих оторвало ото дна, понесло на порог. Канат натянулся, как тетива лука. Неужели порвется? Нет, выдерживает! Ближе, все ближе они к берегу. Выбрались…

Вторым номером идут Игорь с егерем. Гольцев забрал у Кедрова сумки с золотом, связал ручки, повесил на свою мощную шею.

– Топиться собрался, Муму?

– Наоборот, сносить так не будет. Да и этот гусь живым нужен, заложник все-таки.

Пошли. Действительно, Игорь – как скала, прямо прирос ко дну. А егеря легкого почти по поверхности болтает. Но держит канат, держит. Есть!

– Ну что, Станислав Михайлович, пора и нам. Нет уж, после вас, только после вас!

Почти до середины потока все шло нормально. Тяжело, конечно, ноги сводит от холода, но двигаться можно. Но вот вода до груди дошла, отрываюсь ото дна. Нет сил удерживаться на ногах, на веревку одна надежда. Кедров тоже болтается, как флаг на ветру. Перебираю канат, пальцы еле слушаются. Ну, еще метр, еще… Эх!

Совсем рукой было подать до берега, когда лопнул канат, не выдержал. Мишка навстречу бросился, приклад протянул. Но куда там! Как на гоночной машине, я мимо него пролетел. Где-то рядом Кедров из воды показался, ртом воздух хватает, скрылся в пене.

На порог несет, пытаюсь грести, бесполезно… Мать твою…! Там еще и завал из бревен! Сейчас затянет! Нет, мимо проносит. Удар о скалу, еще, еще, еще! Воздуха бы глоток! Подбросило, вынесло на скользкий валун прямо посреди порога, пытаюсь удержаться. Ногти сорвал, а все без толку, дальше несет.

Вниз тянет, в глубину зеленую, в яму под скалой. Все, нечем дышать совсем, сейчас глотну. Нет, опять пробкой вверх, в фонтан пены, сальто по камням. Все, на галечную косу вынесло, въехал на брюхе, как катер. Дышать-то как вкусно!

Отнесло меня метров на двести от порога, слава Богу, на нужный берег. Огляделся, Кедрова нигде не видать. Утоп, наверное, переводчик!

Недалеко от места моего «причала» ручеек в реку впадает, в отвесном берегу пещера какая-то, под пещерой что-то похожее на остатки лодки. Подошел. И точно – лодка. Долбленка из одного ствола. Дерево по структуре на тополь похоже. Сама лодка сгнила почти, а весло сохранилось.

Одежду надо отжать, зуб на зуб от холода не попадает. Только разделся догола, сверху, с обрыва Гольцев орет как медведь. Неглиже мое смущает, что ли?

– Серж, живой! А мы думали – все, каюк тебе!

– Кедрова нашли?

– Нет. Никто не видел, чтобы он из порога выбрался. Туда сволочи и дорога! Ну и крутило же тебя!

– Я тоже заметил.

Гольцев спустился на косу.

– Ребята сейчас костер разведут, обсушимся. Смотри-ка, пещера. А ну, глянем!

Согнувшись, мы осторожно вошли под низкий свод. Пещера была неглубокой, скорее, просто выемка в скале. На полу, в центре, чернели угли давнего костра. А рядом с костром, прислонившись спиной к стене, сидел человек. Точнее, то, что было когда-то человеком. Пустые глазницы коричневатого черепа, увенчанного остатками черных волос, удивленно глядели на нас.

Игорь ткнул покойника ногой. С легким шорохом тот опрокинулся, разом превратившись в бесформенную груду истлевших костей и остатков тряпья.

– Давно здесь сидит! – сказал Гольцев и поднял с пола проржавевшее ружье.

– «Ман-ли-хер», – разобрал он еле видные готические буквы на коробке. – Немецкое, что ли?

– Австрийское.

– Ишь куда занесло. Ну и пусть догнивает. – Он отбросил винтовку в угол пещерки.

Остатки оружия ударились о стену, поднялась пыль, зашуршали камешки. К нашим ногам подкатилась цилиндрическая позеленевшая банка. Игорь поднял.

– Латунь. Герметичная, крышка на резьбе.

– Порох, наверное.

– Не, тяжелая! Ну-ка, выйдем на свет.

На солнце с трудом раскрутили цилиндр. Вытряхнули оттуда пару горстей мелких самородков.

– Эх, золото, золото. Какая ты опасная игрушка! – Игорь взвесил находку на ладони, медленно высыпал самородки в ручей.

Желтенькие кусочки металла весело заблестели среди камней. Совсем безобидно…

– Одевайся, Серж. Пойдем к огоньку погреемся.

Только я сапоги натянул, как монотонный шум воды, бьющейся в пороге, перекрыла длинная автоматная очередь. За ней последовала пара коротких. Хлестко ударил Мишкин карабин.

Нет, не у костерка придется греться! Кажется, нас догнали.