Текст книги "Тень Уробороса. Аутодафе"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

2. Как возлюбить врага

Планета Сон, ноябрь 1002 года

– Вот теперь, пожалуй, всё…

Академик слегка поклонился – так, легким кивком головы и движением плеч. Я сделал попытку представить его в целительской белой рясе с широким капюшоном и едва сдержал улыбку.

– Так вы узнали, кем был ваш двойник, которого отправили с отцом Агриппой и который умер на Фаусте?

Михаил Савский засмеялся:

– Да конечно! Мы в первую же встречу договорились об этом с Фредериком Калиостро и его свояченицей. Просто нужна была неделя на подготовку, и они вполне правдоподобно совместили ее с подготовкой к крещению Риккардо. Мой двойник, умерший на Фаусте – это бракованный белковый робот. Ему изменили внешность, только и всего. А магистр Ирзахель приказал тем целителям, которые были тайными членами ордена, зафиксировать смерть «синта» как смерть брата Сабелиуса.

Я промолчал. Дальше не было ничего. Тот замкнутый круг, где монах с Фауста Зил Элинор вновь открывает то, что было открыто Александром-Кристианом Харрисом, а до него – древнейшей цивилизацией ори, так и остался замкнутым кругом, петлей времени, где Дик, Фаина и Зил вечно пропадали и возвращались обратно. А новый Зил, которому неспроста вернули имя Основателя после смерти и воскрешения, был выдворен прочь из этой петли. Но что должен сделать этот Зил с новым именем и новой судьбой? Савский теперь уже не в силах помочь мне ответом: его миссия завершилась несколько месяцев назад, когда он отдал мне, хирургу Кристиану Элинору, свои записи об Основателе Фауста.

Хорошенько покопавшись в себе, я сделал вывод, что ни за что не стал бы прикладывать столько сил по спасению одного из своих будущих воплощений, если бы это не было продиктовано жесткой необходимостью. И если уж Основатель так педантично вмешивался в каждую мелочь моей жизни, как это рассказывает бывший монах Сабелиус-Савский, то Харрис возлагал на меня вполне определенные надежды. Расчет был верным: тысяча лет – вот примерный «испытательный срок» для всякой эпохи. Дальше апологеты начинают подтачивать и разваливать ее, а истинное просветление заменяется оголтелым фанатизмом. Всё это он, назвавший себя странным именем «Коорэ» знал не понаслышке. Основатель хотел в критический момент противопоставить зашедшему в тупик старому строю кого-то, кто справится с этим. Не желая рисковать чьей-то жизнью и исходом дела («Если хочешь, чтобы что-то было сделано хорошо, сделай это сам!»), Харрис завещал на эту роль самого себя.

Ну что ж, хоть я и бреду вслепую по лабиринту, впереди наконец появился первый ориентир – чье-то призывное мычание…

Савский ждал, что я ему отвечу. Мне захотелось пройтись по палате, чтобы голова заработала получше, и, взяв костыли, я заковылял от окна к койке.

– Отец Сабелиус…

– Ого! Какое непривычное обращение! Я за последние тридцать лет отвык даже от имени, а уж отцом меня не зовут даже Иришка и Рэй – так, папаней, разве что…

– Вы говорите, магистр-Хранитель особенно напирал на фразу в записях Харриса: «Победить страх и сложить свою голову у ног великой женщины». Как вы считаете, что он имел в виду? Это какое-то иносказательное наставление будущей инкарнации или просто думы?

Савский охотно кивнул:

– Я тоже много размышлял об этом, Кристиан. До сих пор все известные записи Основателя касались прошлого, так, быть может, и эта – не исключение?

– Смерть в Бруклине?

– К примеру. А слово «великая», исказившись в веках, означает попросту «известная»?

Я пятерней вцепился себе в волосы и хорошенько дернул прядь, заставляя голову соображать поживее.

– Только это не решило проблему, господин Савский, а лишь преумножило ее, а Харрис этой фразой давал подсказку в решении. Боюсь, речь идет об иной женщине…

– Отвлекитесь, брат Кристиан! – в «отместку» мне сказал академик. – Истинный ответ всегда посещает внезапно. А пока попробую вас развлечь. Вот вам пробный номер журнала, который начали издавать в нашем городе. Почитайте! Отвечаю: вам понравится.

И он положил на одеяло новый экземпляр издания.

– Выздоравливайте. Я еще навещу вас.

– Спасибо. В смысле – за все спасибо. И за журнал в том числе.

– Ладно, ладно! – отмахнулся он и с кошачьей грацией выскользнул за дверь.

Я раскрыл журнал. Вот что бывает, когда люди пишут не ради выгоды, а от души! Что ни статья, то маленький шедевр. Чего стоил только фельетон «Кто же всех заглотит?», основанный на реальных городских событиях, где мой старый знакомый, дрессировщик Хью Иглз, столкнувшись на берегу с остаточным явлением материализации чьих-то кошмаров – непонятным существом с щупальцами в присосках, складчатой серой кожей, когтями и клыками (все было описано очень подробно и сочно), – не только не растерялся, но и устроил незадачливому мутанту настоящий разнос. Войдя в раж, мистер Иглз издал душераздирающий цирковой клич, способный взорвать барабанные перепонки у любого хищника, и по своей странной привычке нападать с голыми руками ринулся на перетрусившего Ктулху (так назвали его острословы, начитавшиеся какого-то древнего автора). Осьминогообразное чудище напугалось уже одного только крика дрессировщика, не говоря уже о его перекошенной физиономии и растопыренных пальцев. Мистеру Хью Иглзу не довелось даже вытащить плазменник: Ктулху развоплотился, не успев доковылять на своих присосках до кромки воды. Лично зная господина Иглза, я мог поверить, что журналист если что-то и присочинил, то не слишком много, а вот монстр развоплотился как раз вовремя, потому что в состоянии объевшегося поганками берсеркера наш дрессировщик рвал пасти даже тиграм. Непонятно было другое: что понесло их троих – Хью. Ктулху и журналиста – навстречу друг другу, когда походы за город были в строгом порядке запрещены?

Потом в рубрике «Непознанное» я нашел опубликованное письмо одной из жительниц города. Она рассказывала, что во сне к ней спустилась невидимая для всех, кроме нее одной, женщина в зеленой мантии. Незнакомка говорила с ней и поведала, что эту планету создали они, эски,[18]18
  Эски – высшие существа, персонажи из многологии писателя Наследия В.Контровского «Рукопись памяти», «Тропой неведомых миров» и «Криптоистория Третьей планеты»


[Закрыть] как уголок отдохновения от вечной борьбы со всяким темным началом во Вселенной, и что поначалу им очень не понравилось, что некая чересчур юная раса с Третьей планеты в одной заштатной солнечной системе вдруг добралась до их курортной зоны и чуть не натворила там бед.

Правда, якобы добавила «эскиня», их решение избавиться от неприятного соседства было отменено, когда юная раса собственными силами решила проблему. «Это говорит о том, что у вас еще есть шансы!» – такими словами завершила свой визит зеленая незнакомка и так закончилось письмо горожанки.

– Что ж, это обнадеживает! – в тон «эскине» сказал я и продолжил чтение.

А дальше шло повествование о политической обстановке. Хотя и его без колебаний можно было поместить в разделе «Юмор».

* * *

Земля, январь 1003 года

Все провинившиеся схлопотали гауптвахту или были разогнаны по карцерам, чтобы не портить благополучие общей картины жизни подразделения. К приезду главнокомандующего готовились долго, тщательно, с естественной для таких мероприятий строгостью и маразмом. Так, например, в седьмом взводе западной части воздушных войск проездом побывало друг за другом трое офицеров из штаба армии, и к прилету каждого из них начальство гнало «синтов» и рядовых драить судна. Все три раза штабные заставляли их передраивать заново сверкающие безупречной чистотой катера. Падающее духом войско надо было чем-то занять, отвлечь, поэтому командование всех уровней старалось в полную силу фантазии.

Злые языки поговаривали, что когда на один из тех злополучных катеров заявился главнокомандующий Мор, его вели под руки, дабы он не поскользнулся. Еще ходил слух, будто в последнее время Мор одержим единственной идеей – получить сведения о том, где находится группа землян, которые вылетели в сентябре ушедшего года из аэропорта Мемори в Нью-Йорке и бесследно исчезли после двух неудачных попыток перехвата. Главнокомандующий настаивал на том, чтобы военачальники напряглись и спланировали операцию по захвату в заложники кого-нибудь из высших чинов землян Содружества.

И вот теперь визит Мора ждали на территории Берлина. Готовились. И не знали, что моральное разложение в рядах армии спекулатов достигло уже и столицы Германии.

А началось все с Москвы. То ли сам воздух там был каким-то специфическим, то ли вибрации земли подспудно и не очень положительно воздействовали на сознание оккупантов, но дисциплина в северо-восточных подразделениях армии спекулатов начала ощутимо страдать.

Перво-наперво к одному из подмосковных заводских складов в районе Звягинцево подъехали фургоны без опознавательных знаков. Совершенно непонятно, кому и для чего понадобились в таком количестве «окуляры модели робота NVS-465 и NVS-466», но фургоны отъехали, груженные под завяз. Можно себе представить, что почувствовали дружинники на въезде в город, когда после требования открыть фургон на них высыпалось несколько тысяч искусственных глаз, а сверху эту кучу припорошило мелкими деталями устройства для крепления всех этих «окуляров». Груз, естественно, арестовали, но на второй же день все фургоны до единого разворовали. Злоумышленников изловили при неудачной попытке сбыть товар друг другу, а поскольку они менялись вслепую, то перестрелка между ними состоялась нешуточная. В интересах следствия трибунала имена расхитителей было решено не предавать огласке. И это – лишь один из дурацких случаев, ставших достоянием спекулатской общественности.

Второй иллюстрацией развала дисциплины оказалось нападение спекулатов с территории Германии на спекулатов с территории России. Бои шли три месяца, пока невольные наблюдатели – оккупанты, разместившиеся в других странах – не кинулись за Мором, который в то время безуспешно рыскал со своим «мистическим корпусом» по Галактике в поисках ему одному известных Альфы и Омеги. Когда он причалил на Землю, к войне уже успели подключиться «союзники», и все они дружно перебили немалое количество друг друга, абсолютно позабыв о сверхзадаче – дожать этих странных жителей Содружества, которые, вместо того чтобы сражаться не на жизнь, а на смерть, попросту отступили в сторону и, эмигрировав в разные точки Млечного Пути, заняли выжидательную позицию. Редкие мелкие стычки – не в счет.

Мор брызгал слюной, отправлял под трибунал, гонял и наказывал, не покладая рук. Дисциплина ненадолго восстанавливалась, но стоило ему уехать – все начиналось снова. Ведь невдомек было главнокомандующему, что ему ответили тем же приемом, да по тому же месту. За всеми этими безобразиями, безусловно, стояли агенты сил сопротивления.

Когда тактику и стратегию спекулатов изучили, в их ряды, используя все то же сходство, которое прежде помогло незаметно для землян внедриться им самим, влились провокаторы и манипуляторы «спецов», разведчики и контры, а также несколько «черных эльфов» из разных квадро-структур.

Так, например, в подразделениях России развлекались Полина Буш-Яновская и Оскар Басманов. Именно они мутили воду, убеждая спекулатов в необходимости обеспечить свое будущее, для чего просто необходимо очистить склады остановившихся предприятий и перепродать награбленное «деловым партнерам».

Своих подшефных натравили на российских те агенты, которые сидели в германских подразделениях – Стефания Каприччо и Армана Зегенд. При этом они общались с остальными коллегами из Управления, для чего создали секретный канал связи. Наблюдая за ходом сражений, они комментировали его для будущей истории, а заодно делали ставки на победителя, обменивались анекдотами и устраивали прочие глупости во избежание скуки. А своим солдатам они говорили, что пора расширить экономическое пространство и что эти жалкие спекулаты, захватившие Россию, захапали себе слишком жирный кусок, а он должен был достаться избранным, то есть им самим.

Раззадоренные агенты в других странах так увлеклись, что начали подключаться к игре. В союзники России Феликс Лагранж подкинул своих французских спекулатов, а Юнь Вэй – американских. Союзниками Германии Заносси Такака мастерски уговорила стать спекулатов из Японии.

Кончилось все тем, что о происходящем «за кадром» узнала Софи Калиостро. Ей показалось, что агенты потеряли не только совесть, но и чувство опасности и что азарт может пойти им во вред. Она вызвала всех до одного, отчитала и велела залечь на дно, потому что Фредерик Калиостро накануне предупредил ее о скором визите Мора в Берлин.

– Господа аналитики, провокаторы и манипуляторы, назовите ваши основные обязанности! Верно: заниматься деморализацией противника на дому. Вот это и является вашей первоочередной задачей.

Огорченные, разжигатели войны поутихли и, пока было время, озаботились тем, чтобы подвести под монастырь ответственных за все спекулатских военачальников.

– Ну кто же им виноват, дон Калиостро, что они так плохо учили историю? – не слишком натурально оправдывались Басманов и Лагранж перед своим шефом. – Вот жаль, что Фаине Палладе не удалось поучаствовать в вакханалии! Ей-богу, как провокатору, это Фанни понравилось бы!

– Ну уж нет! – запротестовал Калиостро-старший. – Тотализатор в особо крупных масштабах нам не нужен!

– А я уже хотел у нас опричнину ввести… – вращая цепочку на пальце, посетовал Оскар. – Не зря же ребята Стефании настроили у нас под Москвой концлагерей для своих приятелей… Тут капитуляция, Мор прилететь должен, они всё бросили, добро пропадает…

– Оскару очень к лицу была бы песья голова, шеф! – поддержал напарника Феликс.

– И к фамилии тоже! Майор Буш-Яновская была не против. А госпожа Калиостро взяла и всё нам испортила… Как теперь жить?

– С вами, ребята, конечно, весело, но дела не ждут, – усмехнувшись, ответил отец Дика. – Просто знайте меру. Отбой, до связи.

– Обязательно будем знать меру! – поклялся Басманов, косясь на голограмму Лагранжа.

– О-ля-ля! – закивал Лагранж голограмме Басманова. – Мы меру знаем! Вот еще несколько миллионов засранцев вытравим отсюда – и сразу станем знать меру! Будем тихими, законопослушными, начнем вечерами смотреть сериалы и гулять под солнечными зонтиками.

Они до тех пор считали, что папа Дика уже давно отключил связь, пока перед ними не развернулось полотно «Иван Грозный убивает своего сына».

– Это намек?.. – уточнил Феликс Лагранж, вытаращившись на своего коллегу из России.

– Это несомненно намек… – подтвердил Оскар Басманов.

– …намек продолжать в том же духе! – хором проговорили оба и продолжили в том же духе.

Теперь, когда идеолог первой войны в истории новой эпохи собрался прибыть на Землю, горстка одичавших спекулатов напряглась, чтобы изобразить хорошую мину при плохой игре. Из России им прислали декорации фасадов – настоящие постройки в Берлине раздолбали в перестрелках. Америка поддержала их запасами продовольствия – правда, бутафорского, из Голливуда. Китай расщедрился и пополнил недостачу в рядах не кем-нибудь, а «синтами», для чего их, никогда не державших в руках оружия и теряющих сознание при виде капли крови, обрядили в военную форму. Словом, проделали всё, кто во что горазд, и на том успокоились.

Стефания и Армана держались в среднем звене офицерского состава. С одной стороны, это давало им возможность быть услышанными. С другой – снимало всякую ответственность за содеянное. Недаром вся эта операция, спланированная правительством Содружества, носила название «Серый кардинал». Однако накануне прилета Мора Эвелина Смелова насторожилась. Стефании с Армане, несколько месяцев назад поморочивших головы спекулатов идеями «высшей расы» и избранности, велено было выхлопотать себе отпуск и убраться подальше от опасности, ведь непредсказуемому главнокомандующему вполне могла прийти мысль устроить чистку в рядах, и не исключено, что под метлу заодно со спекулатами попадут замаскированные агенты.

Синьорина Каприччо и фрау Зегенд отсалютовали госпоже Смеловой и направились просить об увольнительной.

– Я не могу вам отказать, – сообщил им ставленник Мора в штабе Берлина. – Вы зарекомендовали себя как лучшие офицеры и своей дисциплинированностью заслужили право на небольшой, заметьте: небольшой! – отпуск.

– Бессмертен Мор! – рявкнули в один голос оба образца дисциплинированности, щелкая каблуками.

Стефания с Арманой уже вовсю загорали на пляжах Красного моря, когда Мор наконец добрался до столицы Германии.

Жизнь Берлина замерла. Все проспекты, наскоро очищенные от обломков и покореженной техники, были перекрыты, а в час приезда высокого гостя снайперы заняли крыши всех уцелевших после войны небоскребов. Дрезденская картинная галерея по приказу новых бургомистров транслировала в небеса веками хранимые в запасниках шедевры художников Наследия, которые было видно на территории всей Германии. И под скай-трансляцию картины Арнольда Бёклина «Война» флайер главнокомандующего и огромная свита из охранников и приближенных влетели в город.

Выстроившиеся вдоль пустых дорог толпы спекулатов приветственно заорали и принялись размахивать желтыми флажками, петь гимн, скандировать бравые слоганы и прочая, и прочая. Всё напоминало бы обычный приезд какой-то «шишки», если бы на улицах Берлина (да и на Земле вообще) не отсутствовало два непременных общественных звена – дети и старики. Когда эвакуировались коренные жители, власти Содружества вывезли всех без исключения гражданских в отдаленные места Галактики. Ну а среди завоевателей детей и пожилых, само собой, быть не могло. И поэтому город смотрелся, мягко говоря, неестественно, как компьютерная игрушка средней руки или закрытая военная зона, потому что вместо стариков и детей рядом с жителями стояли тупыми болванчиками ничего не понимающие «синты» из Китая – все на одно лицо, да еще и разодетые в военную форму.

Несколько оголтелых приверженцев Мора построили своих солдат так, чтобы сверху на площади можно было прочесть составленные из них буквы: «Бессмертен великий Мор!»

От кутерьмы в двух районах города обрушилось несколько фальшивых русских фасадов, и ставленник главнокомандующего в Берлине бегал с выпученными глазами и недобрым словом поминал каких-то неведомых гастарбайтеров. Понять, кто это такие, не смогли даже лучшие дешифровальщики Содружества, однако достаточно было уже и того, что российскими декорациями задавило три взвода и четыре единицы техники. Архитектурные макеты не пощадили даже старших офицеров, которые не ожидали от них такого подвоха и попросту не успели, вопреки обыкновению, унести ноги из опасной зоны.

Напуганный чрезвычайным происшествием с липовыми фасадами, ставленник отловил кого-то из бургомистров и распорядился в срочном порядке убрать отовсюду муляжи голливудской пищи.

– Не хватало еще, чтобы господин главнокомандующий или кто-то из его приближенных у нас отравились! Всем головы долой! Убрать! – верещал он, умудренный опытом и не понаслышке знавший, что если уж пришла беда, то открывай ворота: коль скоро случился конфуз с одним элементом показухи, жди неприятностей и от другого. – И ко всем чертям списать этих бракованных «синтов»! Они даже приветствия орать не научились! Безобразие!

Но было поздно. Прямо среди честной толпы подпорченные «синты» начали выходить из строя. От перевозбуждения их заклинивало, они, искря глазами, падали, дымились, обугливались, а временами даже поджигали собой транспаранты. Мор со своего флайера не мог не заметить этого. Он приказал пилоту остановиться. Зависнув в воздухе, они с Адмиралом молча следили за творящимися внизу беспорядками: как «синтов» тушили, как утаскивали с глаз долой…

– Что с ними, Адмирал? – недоумевая, спросил Мор.

Тот развел руками:

– Вирус паранойи, как я осмелюсь предположить, господин главнокомандующий…

– Если бы я не верил своим глазам, я разжаловал бы вас за дезинформацию. Пусть командование проведет чистку в своих рядах и исключит всех идиотов.

– Я отдам необходимые распоряжения на сей счет, господин Мор, – заверил Адмирал. – Но в таком случае исключить им придется всех, и в первую очередь самих себя.

– Нам не удержать Землю с такой тупой ордой… – сокрушенно констатировал Желтый Всадник. – Но нам нужно продержаться хотя бы до тех пор, когда я отыщу эмигрантов из Мемори!

– А удастся ли нам вернуться обратно без зеркала фаустянских монахов?

– Адмирал, вы непроходимо глупы. Я уже не раз повторял, что с Альфой и Омегой можно проникнуть в любую вселенную любого порядка. Альфа и Омега есть начало и конец всего. И никакие монахи с зеркалами будут нам тогда не нужны. Мы сами станем сверх любых богов и самого мироустройства! И вас я тоже не обижу, хоть вы и дурак, Адмирал.

Впечатленный размахом замыслов господина Мора, Адмирал умолк и ретировался.

Затем был закрытый банкет для специально приглашенных лиц, с которого Мор уехал через двенадцать минут после начала торжества.

Изрядно поднабравшись, штабные начальники принялись бродить от столика к столику и затевать беседы.

Адмирал, глядя в точку, тупо пил. Он даже не сразу услышал, что там болтает Мистик, руководитель отдела, отвечающего за поиски объектов навязчивой идеи Мора. Мистик был пьян в дужину. Он чертовски устал мотаться за чокнутым Мором по всей Галактике и выслушивать его исступленный бред.

– Слуш-те, Адмирал, – кинул он пробный шар, пользуясь тем, что на подобных мероприятиях все заняты собой, а не прослушкой, – а вам не кажется, что мы… как бы это сказать?.. тратим свое время неизвестно на что?

Адмирал хрюкнул, безвольно вздернул и уронил плечи, а затем продолжил прерванное занятие – опять присосался к трубочке в коктейле.

– И ить вот что обидно, – развивал мысль пошатывающийся на высоком стульчике Мистик, ослабляя застежку мантии и выпуская наружу галстук-бант, – ну были бы у него цели, как у всех порядочных психов… Эскалибур там… или Чаша Грааля… на худой конец власть над миром…

– Так и подсуньте ему эти чертовы Альфу с Омегой! – огрызнулся Адмирал.

– Знать бы еще, что оно такое и с чем его едят! Мы должны рассчитывать и вычислять исключительно ту долю информации, в которую он нас посвящает. Потом он идет в свое кресло, долго там отлеживается и сообщает, где и в чем мы ошиблись при расчетах.

– Значит, вы не знаете?

Глаза Адмирала, выбравшись из магнетического плена переносицы, разъехались по местам и сузились в коварные щелочки. Мистик догадался, что сболтнул лишнего, и сразу протрезвел на несколько промилей:

– Так уж сразу и не знаем! Просто надо больше данных, больше информации о…

– Дармоеды… – безучастно махнул рукой Адмирал, надеясь тем самым прогнать занудливого Мистика. – Всегда знал, что этот ваш мистический корпус с этой вашей глупой эмблемой – чистой воды шарлатанство! Говорю ж: пока он вам верит, ловите момент. Подыщите, что надо, и отдайте ему под любым соусом!

– Думаете, мы дураки?

– Безусловно!

– Это вы уже оскорбляете! – вспыхнул Мистик.

– И что с того? Драться полезете? – Адмирал захрустел листом салата, а глаза его снова собрались в кучу у переносицы. – Сделаете с меня куклу и натыкаете иголок? Или будете швыряться проклятиями? Шарлатаны!

Мистик проследил за уничтожаемым салатом и мстительно ухмыльнулся:

– Между прочим, местный салат – генетически модифицированный продукт. Вот у вас уже, кажется, рога растут!

И, не задерживаясь, он скрылся из поля зрения Адмирала, который даже к такому известию отнесся с философией:

– Ну вот вырастут – я вас всех, сволочей, забодаю!

* * *

Планета Сон, январь 1003 года

Фанни закрыла третий номер журнала, вообразив в красках и лицах то, что описывалось в веселой статейке со слов разведчиков Управления. Журналисты старались и расписывали жизнь Мора в материалах с продолжениями, глумясь на полную катушку.

– Все это, конечно, хи-хи и ха-ха, – согласилась Паллада с Джокондой, – но, если этот шизик все-таки найдет нас здесь, то, думаю, смешно станет не нам. Он ведь всерьез считает, что некие Альфа и Омега, способные обеспечить его лучшим средством передвижения, находятся у нас!

– Не шизик, а параноик, – поправил ее Тьерри Шелл. – И, может, действительно находятся? Мы же не знаем, что это такое.

Они оба уставились на Джо, но там отсматривала что-то с линзы. В кабинете воцарилась тишина: Паллада и Шелл ждали резюмирующего слова Бароччи.

– Да, я слышала вас, – в конце концов заявила Джо. – Что я могу сказать? Насчет Альфы я, пожалуй, еще в силах догадаться: уверена, речь о Хаммоне. Похищение его действительно было бы равносильно потере шахматного короля. Но что это за Омега и где ее искать – вот тут я теряюсь не меньше мистического корпуса Мора… Это может быть кто угодно.

– Даже я? – расцвел Тьерри, поигрывая бровями.

– По общности интересов с Альфой? – подмигнув, хихикнула Фанни и многозначительно щелкнула пальцем по горлу.

– Смешно, – согласился эксперт. – И все-таки так оно и есть. Это могу быть я, можешь быть ты, Джоконда, может быть тот мальчик, с которым она нянчится – в сущности, что мы о нем знаем?

– Медом им тут намазано, что ли, альфам этим вместе с омегами…

Не слушая их, Джоконда что-то записала.

– Фанни, мне с тобой надо поговорить. С глазу на глаз.

Шелл понятливо кивнул, шаркнул ногой и церемонно удалился. Женщины подождали, пока за ним закроется дверь, и вцепились друг в друга взглядами.

– Через три с половиной часа здесь будет твой муж, – сказала, закуривая, Джоконда. Глаза Фанни оживились и заиграли радостью – при том, что сама она осталась невозмутимее Джо. – Да, я тоже рада.

– Не сомневаюсь! – язвительно подколола ее язвительная гречанка, но та сделала вид, будто не заметила издевки.

– Он распорядился, чтобы ты лично занялась проверкой того полигона, ну, ты знаешь…

– Ах, да! Та имитация какого-то уродливейшего помещения, которые я когда-либо видела в своей жизни! Хотя нет! Каюсь: «зеркальный ящик» ВПРУ куда уродливее…

– Его нужно расчистить и подготовить к эксплуатации. Он понадобится уже сегодня ночью. Займись этим прямо сейчас.

– Хорошо. Давай людей – и я поехала.

Через сорок минут Паллада и несколько человек из СО и ВО были на месте. Они сняли купол оптико-энергетической защиты, и перед ними возникли серые стены бесформенной постройки – новой, но заброшенной, пустой, но захламленной. Постройка находилась в маленькой долине за чертой города, подступы к ней охранялись несколькими блокпостами, на которых непременно присутствовал кто-то из провокаторов Управления, чтобы отводить глаза случайно забредшим в эти края и возвращать их в исходную точку.

– Интересно, и какого рожна собираются тут делать? – задумчиво проговорила лейтенант Студецкая, попинывая раскиданные по полу металлические бобины от проволоки, какие-то гайки, болты и прочий производственный мусор. – И что здесь вообще можно делать?

– Темно, как в заднице! – согласился с ней кто-то из парней-вэошников.

– Надо рассовать всю эту чепуху по стеллажам и наладить тут освещение, – останавливаясь над грудой каких-то темных угловатых предметов, сказала Фанни. – А вот это уже интересно…

Это были сваленные в кучу автоматы. Их бросили здесь после нападения на город фаустянских зомби и неведомых стрелков.

– Хм! А я думала, что их утилизировали, – Студецкая подняла один и стала разглядывать со всех сторон с видом знатока оружия. – И что за коллекцию раскурочили, чтобы добыть эту древнюю штуку?

Паллада брезгливо извлекла автомат у нее из рук и бросила его к остальным:

– Так, приступаем к расчистке. У нас два часа.