
Текст книги "Тень Уробороса. Аутодафе"
Автор книги: Сергей Гомонов
Соавторы: Василий Шахов
Жанры:
Детективная фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
Хаммон рассказал мне всё, когда мы встретились на его катере после гиперпространственного сна. Вернее, не рассказал – подтвердил.
– Где находится твой завод?
– Тайный Кийар, подземная часть. Считалось, что это секретный объект стратегического назначения, но ходят слухи, что без мистики там не обошлось… Умные люди предпочитают держаться оттуда подальше, а вот я устроился туда работать…
– Кто твои работодатели?
– Малоприятные люди. Сдается, что они приняли меня по той простой причине, что я одинокий. Там давно всё нечисто, но мне было нечего терять… Я же не знал про вас…
– Значит, происшествие с ухом рядового Ашани – это результат пробных тренировок по твоему спасению?
Он опустил голову:
– Так и есть.
– И что же, у них ничего не получилось?
– Как видишь. Там некуда убежать. Задание невыполнимо: надо уложить двадцать человек набежавшей охраны и как-то исхитриться, чтобы преодолеть три пропускных пункта. Тех, кто пытался меня прикрыть, выносили махом. Смотри, Калиостро даже сделал программу. На игру похожа.
Фараон включил компьютер. Посреди каюты развернулась голограмма с изображением склада. И тут же отовсюду стали выскакивать и стрелять какие-то люди. Хаммон, тем временем надевший на себя костюм для погружения в гель, развел руками:
– Сейчас покажу. Кровь в жилах стынет, хоть и знаю, что всё это невзаправду.
И он полез в емкость.
– Фараон, подожди!
– Да нет же, ты посмотри, сам убедишься!
Я отстал. Пауза отключилась, и главный персонаж побежал между стеллажей, собирая на себя целые прицепы охранников. В углу голограммы высветилась физиономия Дика и сообщила: «Дурацкая инста, я бы здесь не играл!» Герой Хаммона запрыгнул на диск ТДМ, изображение потемнело. В другом углу появилась сначала рожица вращающего глазами смайлика, а затем физиономия Питера Маркуса, коллеги Калиостро. «Это, типа, смена локаций? Не прикольно! – компьютерный Пит поморщился. – Сейчас так не делают!» В ответ ему снова появился Дик, погрозил ему плохо прорисованным кулаком и ответил: «Вали туда, где делают прикольнее!»
– Они веселятся! Они еще веселятся! – возмутился главный герой голосом Хаммона.
На это Пит ответил: «Ди, да выстави ты ему «god mode»!»
Пошел отсчет. Окруженный группой военных во главе с лечащим персонажем, Фараон снова вступил на диск. Едва они очутились все в той же локации, где началась игра-тренажер, на группу налетело множество врагов. Как ни старались защитники, как ни лечил доктор, все полегли вместе с главным героем.
Хаммон грустно выбрался из геля и, раздевшись, уселся на краю резервуара:
– Вот так. Там дальше еще появляются лица рыжей майорши, которая всегда на всех ругается, и помощника госпожи Бароччи. Для того, вроде, чтобы не так грустно было все это видеть…
– Ты вернешься, Фараон, – сказал я. – Только не говори Джоконде, что я уже всё знаю. И вообще никому не говори.
– Да как же я вернусь? Меня же убьют!
– Не убьют, – я поднялся из кресла.
– Десять человек не смогли…
– Здесь достаточно одного.
Хаммон внимательно посмотрел мне в глаза:
– Ты – шутишь. Да?
– Нет. Здесь справится один.
– И кто этот один? Сам Святой Доэтэрий?
– Кто такой Святой Доэтэрий?
– Нет, лучше ты скажи, кто такой этот один?
– Я.
Он крякнул и покачал головой:
– Ты рехнулся. Не знаю, как ты собираешься это делать. Ваши корифеи просчитали, что если кто отправится со мной, обратно без меня он вернуться не смо-о-о-ожет! Понимаешь? Не смо-жет! Точка.
Я уже знал об этом.
– Пусть тебя не мучают сомнения, Фараон. Будь уверен, я всё продумал. Выход есть, и он очень прост.
– Ты уж не обижайся, Кристи… но не внушает мне уверенности твоя комплекция. Вон какие здоровяки со мной отправлялись – и те без надобности в этой перестрелке. А ты, такой… гм… стройный… кхе-кхе… да против двадцати автоматчиков…
– Слушай, как мы поступим. После возвращения на Землю тебя, как я слышал, намерены поселить в Каире, так? Я выберусь к тебе. Мы отведем глаза тем, кто будет за тобой присматривать – оставь это мне. Нам останется только проникнуть в Пирамиду Путешествий и оказаться в твоем мире.
На том мы и порешили.
* * *
Нью-Йорк, 20 марта 1003 года
Со стороны Гудзона дул промозглый ветер. И снова небеса напоминали мне о Фаусте с его серыми безрадостными днями. В низких облаках мотало ворон, переполошенных выстрелами, крикливых. ВПРУ Земли и «Черные эльфы» прощались с погибшими во время войны. В числе потерь была и тетя Дика, генерал Калиостро, и напарник Фанни из их квадро-структуры, Феликс Лагранж.
Впервые я видел сразу все тринадцать групп пси-агентов во главе со своим создателем. Фредерик Калиостро был по-английски спокоен, подтянут и элегантен. Но я точно знал, что происходит сейчас у него в душе. Может быть, у господина Калиостро не было желания, а может, не хватило сил закрыться от меня. Для всех остальных он был прежним железобетонным Фредом.
Его сын и не пытался скрыть свое горе. Он стоял рядом с приспущенными флагами Содружества и ВПРУ и на него невозможно было смотреть: Дик казался теперь старше своих лет, выглядел смертельно больным, а глаза его померкли навсегда. Отец изредка прикасался к его плечу, но Калиостро-младший этого не замечал.
И еще я впервые в жизни увидел плачущую Джоконду. Никакие уставы на свете уже не могли заставить ее спрятать истинные чувства. Трое подчиненных, Чез, Марчелло и Витторио, как-то неловко, словно извиняясь перед окружающими, пытались загородить ее собой, и хуже всего было Чезаре.
Рядом со мной тихо переговаривались рыжеволосая Полина Буш-Яновская, Фаина Паллада и Оскар Басманов. После смерти Феликса квадро-структура Фреда Калиостро осталась неполной.
– Несчастная семья, – сказала Полина. – Все погибли…
– Да, – вздохнул Басманов. – Из Лагранжей не осталось никого…
Тут вмешалась Фанни:
– Джоконда считает, что Луис – сын его покойного брата Доминика. Но Феликс так и не успел опознать погибшую…
– Мать Луиса? – переспросил Оскар.
– Да.
– Но как-то можно отыскать тех, кто ее опознает? – Полина понизила голос.
Фанни развела руками.
Потом, после панихиды, я видел, как Фанни подошла к Дику, молча обняла его и отвела в сторону; как они о чем-то разговаривали, а после вместе сели в подъехавший к ним автомобиль Калиостро-старшего. Это был последний раз, когда я видел их.
Мне очень захотелось проведать Эфия. Он пережил с нами войну, однако так и не понял ее смысла – если в войнах вообще есть смысл. Клеомедянин теперь проходил интенсивное обучение и был на седьмом небе от счастья. Он признавался, что и мечтать не смел среди своих сородичей о том, что будет жить в таком мире.
– Ты все еще кладешь книги под подушку?
Эфий стеснительно кивнул. Мы засмеялись. Он до сих пор верил, что если положить книгу на ночь под подушку, ее содержание через сон попадет прямо в голову и всё запомнится. Разубедить в этом его не смог даже Хаммон. Эфий уже знал, что так не будет, но все равно продолжал в том же духе. На всякий случай.
– Ты куда-то едешь, Кри, – (он называл меня Кри).
– Да. Еду.
– Это правильно. Одна места сидеть скучна. До встречи, Кри.
– Будь здоров.
– Буду. И ты будь. Злые духи нет.
– Нет.
Клеомедянин радостно засмеялся:
– Злые духи нет! Но коза, – добавил он, со значительностью воздевая палец, – коза всё равно поклонный зверь!
– Священное животное, – подсказал я, обнимая бывшего пастуха на прощание.
– Священное животное, да! Будь здоров! Злые духи нет!
Кивнув, я отступил за дверь. Если бы мне знать тогда!.. Но совершенно точно, что судьба есть судьба и сделанного не воротишь. Даже машина времени породила бы бесчисленное множество альтернативных реальностей, которые и без нее множатся каждое мгновение, с каждым поворотом головы или шагом любого из нас, жителей этой Вселенной. Однако я ничего не знал и не хотел знать о тех «я», поддавшихся соблазну и ушедших в параллельный мир вероятностей, снявших с себя всякую ответственность и молча возложивших ее на плечи какого-нибудь отряда, который в итоге отправили с Фараоном. Возможно, там, в альтернативном Нью-Йорке они, эти «я», счастливы и строят свою жизнь так, как считают нужным. Может быть, кто-то из них стал вместилищем для жалкой душонки Мора, Желтого Всадника из кошмаров наивного фаустянского монаха Зила Элинора. Мы сами ежесекундно творим свое завтра.
Я предупредил Тьера, что мне будет нужно отлучиться. Он не возражал. У нас в Лаборатории накопилось много работы, но он пошел мне навстречу.
Через полчаса я уже взял билет на самолет до Каира. Назначенный день вылета – 21 марта. То есть завтра.
Сумка быстро заполнилась самыми необходимыми вещами, но мне было надо еще кое-что, главное. Получить его я мог у единственного человека, и там же мне предстояло пройти через последнее, самое трудное прощание.
Такси привезло меня к гостинице.
– …Я так рада, господин Элинор!..
Последняя фраза наконец добралась до моего сознания. Я отстранился от Луиса и взглянул на «синта».
– Что, Нинель? Прости, я тебя прослушал.
– Я говорю, что госпожа Бароччи распорядилась оставить няней Луиса меня. Хотя ей предлагали на выбор самые лучшие модели специализированных роботов – из Инкубатора! Знаете, что она сказала? «Нинель прошла с нами всё, и я хочу, чтобы она оставалась у Луиса и дальше». Я так благодарна ей за доверие, господин Элинор! Ох! Вы вот только что слышали? Прямо сейчас? Луис сказал первое слово! Он смотрел на вас и сказал вам…
– Молчи, Нинель! – оборвал ее я. Мне было бы невыносимо услышать это еще раз, тем более в ее исполнении. – Я рад за тебя и согласен с госпожой Бароччи, но можно ли попросить тебя оставить нас с Луисом вдвоем?
– О, конечно!
Она с умилением хохотнула, сделала малышу ручкой и выскочила за дверь.
– Прости, Луис. Вот видишь, получается так. Если бы я смог опекать тебя, то попросил бы, чтобы тебе присвоили фамилию Лагранж. Это славная фамилия, ты гордился бы ею по праву…
– Я попрошу, – ответила Джоконда, которая, беззвучно возникнув в дверях, слушала меня. – Ты прощаешься. Значит, тебе рассказали. Я так и знала…
Джо произносила это с неподвижным лицом, будто ее парализовало, и глядела поверх моего правого плеча, как «смотрят» слепые люди. Мне нечем было возразить. Она опустила голову и подошла к нам. Луис радостно, всем телом, запрыгал у меня на руках и потянулся к ней.
– Ты был бы последним, кто узнал о происхождении Фараона. Я позаботилась об этом. Кто проговорился? – рука Джо сжалась в кулак.
– Я сам догадался… Почти сам…
– О чем теперь говорить! Хотя нет! Я сейчас сообщу госпоже Смеловой… нет, господину Калиостро…
– Джо!
– Да! И тебя никуда не отпустят!
– Джо! Не надо меня пугать громкими именами. И ты сама знаешь, что не сделаешь этого.
Она взяла мальчика и посмотрела на меня почти со злостью.
– Час назад я разговаривала с ОПКР, ходатайствуя, чтобы Луиса отдали на воспитание тебе. А ты от него отрекаешься, да?
Я промолчал, понимая, что перечить ей сейчас бессмысленно, как любой взволнованной женщине. Джо заметалась по комнате, и Луис, поначалу просто удивлявшийся ее тону – он привык к тому, что ее голос мурлыкающе-ласков и мелодичен, – теперь заплакал.
– Ты его пугаешь, Джо.
Джоконда поцеловала малыша и позвала няню. Луис тянулся к нам, однако умелая Нинель быстро переключила его внимание на себя, а мы с Джо вышли в гостиную комнату номера.
– Я знала, что если ты узнаешь о Хаммоне, то сотворишь черт знает что!
– Всё будет правильно, снова встанет на свои места.
– Только… какой ценой? – она с болью посмотрела мне в лицо; ее рука дрогнула было в невольном желании коснуться меня, но велением рассудка Джо подавила его.
– Пусть это будет не цена, а подарок. Ты могла бы считать так? Человек ведь может сделать подарок тем, кого любит?
– Подарок, а не жертву!
– Это не жертва. Никто не погибнет.
– Поехали, – решительно сказала Джоконда.
Я не понимал, куда она везет меня, пока не увидел издалека бруклинские развалины.
В небе уже проступил смутный серпик месяца, а подмороженная почва похрустывала под колесами автомобиля.
Вскоре Джо остановилась, и мы шли пешком ровно до того места, где год назад меня прошил смертельный луч.
– Это было здесь, – сказала она. – Я просто не успела. Чуть-чуть не успела.
– О чем ты?
– Об этом…
И у меня в руке оказался пульт для создания купола ОЭЗ. То, что я собирался выпрашивать у Джоконды хитростью.
– Пусть он поможет тебе хотя бы теперь.
– Ты догадалась?
– Да, но слишком поздно. Я не думаю, что он спасет. ОЭЗ может просто не включиться в том мире – и тогда всё. Но ты ведь за ним пришел к нам…
– Я хотел попрощаться. С Луисом, с тобой…
– Так прощайся.
Она отвернулась, чтобы я не увидел ее слез. Сделала вид, что разглядывает едва видимый в сгущающихся туманных сумерках контур сломанного моста и тусклые огни далекого города. Мне стало неловко. Я не думал, что она догадается, не предвидел, что привезет меня сюда, отдаст пульт и скажет эти слова. Я вообще придумал себе другую, как показывает жизнь, Джоконду. Приучил себя о многом не то что не говорить, а даже и не думать. Но сейчас промолчать было нельзя. Джоконда была именно такой, какой ее знало мое сердце.
– Я найду способ вернуться к вам. Не бывает так, чтобы выход отсутствовал…
– О чем ты говоришь!
– Я уверен.
– Тебя – элементарно! – пристрелят, как только вы окажетесь в мире Фараона. Понимаешь? Купол может не сработать.
– Он сработает.
– Вас обоих могут убить, ты это понимаешь?
– Это мы еще увидим.
– Самонадеянный болван!
– Джо, поехали отсюда… Здесь холодно.
– Он замерз! Нет, вы посмотрите на этого болвана – он замерз! Собирается лезть под пули – и замерз, как вам это нравится?!
Джоконда в сердцах отлупила мне всю руку от плеча до самой кисти. Пока мы шли к машине, пока ехали, я услышал от нее невероятное количество ругательств на итальянском, английском и кванторлингве. Она иссякла только возле гостиницы, в которой я снимал номер. И только потому, что больше не знала никаких языков, на которых можно было бы бранить меня еще.
Мы поднялись ко мне. Увидев собранную сумку, Джо сникла и отвернулась.
– Я ненавижу тебя, Кристиан Элинор, проклятый безумный фаустянский монах!
– А я не знал, что ты располагаешь таким богатым запасом ругательств…
Она ответила на мой поцелуй, но все-таки повторила:
– Я ненавижу тебя с первого взгляда, когда пришла в зеркальный ящик контрразведчиков на твой допрос! Я знала, что ты принесешь мне беду!
Ее пальцы расстегивали на мне куртку, рубашку, она то злилась, то боролась со слезами. У меня не получалось забрать у нее тревогу и боль. Она не отдавала. Я поднял ее на руки – мне всегда хотелось сделать это – пронес через весь номер в спальню и осторожно положил на кровать.
– Во сколько твой самолет? – Джо сжалась и взглянула на часы.
– В половине девятого.
– Утра?
– Да.
Она перевела дух и откинула голову в подушки:
– Разбуди меня. Я поеду с тобой.
– Куда?
– Не знаю! Не спрашивай, не зли меня! Хоть куда! Замолчи! Я не могу, я не хочу думать о том, что случится завтра утром!
– Хорошо.
– Да. И теперь я буду думать о тебе…
В последнее мгновение Джоконда предупредительно выставила ладонь, упершись мне в грудь, и со смущением сказала:
– Мне нужно предупредить тебя… Я… – она покраснела и засмеялась, – как сказать? Я не слишком опытна во всем этом… в том смысле, что на своем личном опыте никогда… В общем… вот…
Это признание вызвало у меня невольную улыбку: Джо думала, я этого не знаю. Но, дабы не смущать сильнее, я шепнул, что буду учитывать ее большую тайну и не причиню ей боли.
– Тогда учти еще одно, – Джоконда приподнялась и шепнула мне на ухо: – Я благословляю тебя на возвращение. Каждый день, каждый час, каждую минуту твоей жизни я благословляю на возвращение. Я буду думать о тебе, и пусть это выведет тебя оттуда, как нить Ариадны.
До самого утра мы не покидали друг друга.
– Я знаю теперь, что чувствует приговоренный к казни, – сказала она в тот час, когда и тьма уже не тьма, и свет не свет. – Сердце ноет и колотится, и всё кажется бредом, происходящим не с ним, а с кем-то другим, ведь с ним, с ним самим такого быть не может, не может! Никто не может прийти и вот так отнять у него жизнь, но он точно знает, что это произойдет… У него будет право на последнее желание, но желаний уже не останется. Каждый вздох он начнет считать величайшей ценностью и ни один не согласится променять на всё золото мира, если ему предложат…
И я тоже понимал теперь приговоренных к казни, но молчал. Каждый миг этой ночи впитывался в мое сердце навсегда, а дышать было больно и сладостно.
– Не давай мне заснуть, Кристиан. Теперь уже поздно тратить время на сон, и нам уже скоро ехать. Обещай…
Я ничего не обещал. Усталая, Джоконда заплакала, притихла и вроде бы на секунду, как думала она, закрыла глаза. Мне осталось только провести рукой по ее волосам. Джо тяжело всхлипнула и уснула еще крепче.
А моё время пришло.
– Как ты проснешься после долгого сна, так и я вернусь после ухода. Может быть, вернусь.
Над спящей Джокондой, которую я оставил за спиной, поклявшись самому себе не оглядываться, раскинулось два невидимых обычному глазу серебристых крыла – последнее благословение монаха.
7. Пирамида ПутешествийМестность близ Луксора, 21 марта 1003 года
Она была прекрасна. Ее грани сияли в лучах разъяренного светила, и перламутр нежным морем разливался по ближним холмам. Наверное, и это предвидел тысячу лет назад Александр-Кристиан Харрис. Наверное, он вернул себя в этот мир, став нынешним мной, чтобы сделать то, что должен был сделать, и провел через весь извилистый лабиринт своего Пути, чтобы я добровольно и уверенно принял то, что суждено. Кто знает… Теперь я могу лишь догадываться об этом…
Хаммон пыхтел, кряхтел, но не отставал ни на шаг. С самого Луксора над нами кружил, временами издавая протяжный звонкий не то крик, не то свист, печальный египетский сокол. Луис Чейфер всегда говорил, что это хороший знак, и насколько он был прав, нам предстояло убедиться вот-вот.
– Теперь мне надо переодеться, – я шагнул в небольшое углубление под нависающим из скалы камнем.
Фараон с интересом заглянул в мою сумку, из которой я вытащил запасную одежду и походную аптечку с минимизированным инструментарием. На его лице проступило разочарование:
– Ты что, вообще не взял оружие? Как же мы там?
– Оно нам не понадобится. А если бы понадобилось, то вряд ли даже плазменник помог бы против двадцати заряженных автоматов. Поэтому успокойся и просто иди за мной.
Он с сомнением поджал губы:
– Я, конечно, много чего слышал о вас, монахах… Всё-то вам по плечу. Но против лома нет приема. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я. А на тебе даже броника нет. И этот парень смеялся, читая фельетон о дрессировщике Иглзе! Ты на себя в зеркало смотрел?
Я пристегнул аптечку к поясному ремню и вышел из-под камня. Теперь моя одежда почти сливалась по цвету с оттенками ландшафта. Если верить Фараону, то на его родине пески того же цвета, а это значит, что покровительственная окраска может пригодиться, когда мы будем уносить ноги из Тайного Кийара. Похожий костюм я взял и для Хаммона, вот только ему придется надеть его после переброски.
– Ничего не бойся, Фараон. Хуже, чем ты натворил, быть не может. Не волнуйся, чаще щупай пульс и кушай витамины – этим ты окажешь неоценимую услугу здешнему миру.
– Тебе бы только отшучиваться!
– Зато не ныть. Идем.
– Тогда с Новым годом! – буркнул он, поднимаясь с камня.
– Что?
– Ну, какое сегодня число?
– Двадцать первое…
– И что это, по-твоему?
– День весеннего равноденствия.
– Сам ты… весеннего равноденствия! Это Новый год!
– Хорошо. Потом расскажешь. А сейчас быстро сделай умное лицо, мы в зоне видимости камер наблюдения.
– Вот гад, а! – гыкнул Фараон.
Мы поднялись с ним по гладким, отполированным до перламутрового блеска ступеням.
Возле единственного входа уже толпилась группа экскурсантов во главе с гидом. Я подошел к гиду и попросился послушать его лекции. Он не возражал. Хаммон вытащил из кармана носовой платок и принялся обмахивать им лицо, иногда промокая пот: если терморегулянты в нашей одежде поддерживали нормальную температуру, то незащищенное лицо и руки страдали от солнечного гнева в полную силу.
– Нас к порталу-то подведут? – шепнул он мне.
– Подведут.
Нас пропустили без лишних вопросов.
Мы с Фараоном, отчаянно жалующимся на духоту и тесноту Пирамиды, постепенно отстали и очутились в самом хвосте группы. Рассказ экскурсовода мы не слушали.
В зале с ТДМ я пультом Джоконды включил над нами оптико-энергетическую защиту. Теперь мы перестали быть видимыми, но двигаться могли только во внутренних пределах купола.
– Чудеса! – восторгался Фараон, когда все, давно забыв о нашем существовании, прошли мимо, и зал опустел. – Прямо как в сказке!
А мне вспомнилась передача о планете Сон, которую я успел понять и полюбить. Мало что, да попросту руины остались от города, где мы совсем недавно жили. Волна прокатилась до середины материка и, остановленная горами, отхлынула в океан. Береговая линия неузнаваемо изменилась. Остовы домов почти все ушли под воду. Диктор называл наш город Новой Атлантидой и говорил, что, быть может, через много тысяч лет люди цивилизации, которая сменит нашу, наткнутся на то, что останется к тому времени на Сне. Они будут гадать и спорить, сделано это разумными существами или создано игрой стихии. А дрюни будут все так же бегать по первозданным лесам и радоваться их прилету.
Когда зал опустел, я сказал Хаммону: «Пора!» – и отключил купол.
– Теперь еще раз. Мы входим в круг, и я тут же включаю ОЭЗ, а потом портал закидывает нас в твой мир. Но что бы ни случилось, ты продолжаешь стоять на месте и ждать. Пули отрикошетят от защиты, а для глаз охраны ты будешь недоступен. Они подумают, что ты исчез навсегда в неизвестном мире, и вскоре разойдутся. А мы выйдем.
– Кристи, ну а что, если я сам? Без тебя?
– Ты появился тут без одежды?
– В чем мама родила! – гордо ответил он. – Все ваши девчонки были под впечатлением!
– Ну так можешь быть уверен, что и туда ты не сможешь забрать отсюда ничего…
– А с чего ты взял, что сам попадешь?
– Это тоже гипотезы наших теоретиков. Некто одушевленный увлекается тобой в твой мир.
– Значит, может быть и не так? Я могу прыгнуть обратно и в одиночестве, если гипотеза неправильна?
Я не хотел об этом думать, но пришлось признать, что в таком случае у нас тоже будет своеобразное (только недолгое) развлечение, подобного которому не видел еще никто.
Мы подошли вплотную к ТДМ.
– Подожди, – сказал я Фараону. – Не будем рисковать. Вдруг портал сработает мгновенно, как в твоем мире? Давай сначала зайду и приготовлюсь я, а потом запрыгнешь ко мне ты.
– Договорились, – сглотнул Хаммон; его щеки стали пунцовыми, по лицу тек пот, и еще он заметно дрожал от страха.
Я вскочил на диск и сжал в ладони пульт от купола защиты. Где-то глубоко под полом загудели катящиеся шары.
– Давай!
Он утерся рукавом и заскочил ко мне. В то же мгновение я активировал ОЭЗ, в то же мгновение все залил яркий свет.
Голые скалы. Палящее солнце. Я жду своего извечного врага на огненном коне, но его нет. Я стою не на плато, а на балюстраде вырубленного прямо в скалах древнего замка, и на руку мне садится, складывая острые крылья, печальный сокол, слетевший с небес.
А внизу жил обычной суетой большой красивый город, но мне не удалось рассмотреть его: свет вновь ослепил меня.