Текст книги "Тень Уробороса. Аутодафе"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 26 страниц)

Грустно стало мне. И я без сожаления ушел из той палаты, чтобы поменяться с коллегой.

* * *

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

– Лиза, ты уверена? – Джоконда не сводила глаз с Вертинской.

Втроем: она, Фанни и Лиза – они стояли в неработающем лифте и говорили чуть ли не шепотом. После дезинфекции павильона аэровокзала все, кто находился внутри, наконец-то смогли избавиться от надоевших спецкостюмов и шлемов.

– Целиком и полностью, Джо. Крис перепроверил трижды. Понимаешь, обычно гранулоциты при уничтожении инфекции гибнут и сами. А у клеомедянина – как ни в чем не бывало. Там даже антитела не успевают прикрепиться, как их уже подавили защитные силы организма…

Фанни кашлянула и пробурчала о том, что неплохо было бы и людям поучиться такой защите, чтобы не сидеть вот так, заблокированными и отрезанными от всего мира.

– Это дает нам какой-то шанс? – не слушая гречанку, тут же осведомилась практичная начальница «Черных эльфов».

– При надлежащем оснащении… м-м-мог бы дать, – Вертинская предпочла уклониться от прямого ответа. По всей видимости, ей не хотелось вселять в кого-то надежду, грозящую впоследствии коварным разочарованием.

– Что нужно для оснащения?

– Как минимум – наша Лаборатория… И Тьерри Шелл в придачу. Иначе пальцем в небо…

– Почему это у клеомедянина, есть мысли? – не выдержала Фанни, которой, напротив, и думать не хотелось о провальном исходе.

– Кто знает. Клеомедяне – они вообще народ загадочный. А этот еще к тому же не землянин-переселенец, как все остальные, а коренной. Если, конечно, верить переводу Хаммона…

– Ну да, ясно: жабры, вера в злых духов, близость ТДМ и атомия… Но это ж чудо какое-то, получается. Обычно от всяких таких искажений только хуже получается… опухоли всякие, мутации, уродства. А тут прямо иммунитет-феномен…

– Видишь, получается…

– Ладно, давайте снова искать волну, черт ее возьми. Меня уже тошнит от этого поганого аэропорта, за эти сутки он меня так достал, что не высказать… В конце концов, Джо, как они могли забить твою волну? О ней же никто не знал.

– Я не думаю, что они забили конкретно мою волну. Наверное, там работает глобальный «экран» и глушит вообще все…

Вертинская чуть отстранилась от них и в задумчивости постучала себе по губам кончиками пальцев. Джоконда и Фанни ждали, что она скажет, но Лиза только покачала головой:

– Ох, много бы я отдала за то, чтобы узнать, как там все наши: Тьер, Виктор…

– Т-с-с! Слышите?

Вслед за встрепенувшейся Палладой напряглись и Джо с Лизой. Погруженный в темноту спящий коридор донес до них едва слышные звуки шагов. Точнее, даже не самих шагов, а шорох одежды.

– Разбудили кого-то… – проговорила Вертинская, но на нее тут же зашикали.

Дежурные стояли строго на своих постах. Смена была обязана выспаться на завтра. Ходить по зданию не должен был никто.

Фанни слегка высунулась из распахнутой пасти лифта и нырнула за выступающую в проход колонну. Рука ее сжала невинную колоду карт. Джоконда бросала взгляды то на эту колонну, то в коридор.

– Фанни, дай еще пожить, я все-таки и правда монах, а не обезьяна, – послышался знакомый баритон, и женщины, выдохнув, расслабились. – Карты припрячь для другого случая…

– Вот мерзавец!

Гречанка сунула колоду в карман и выступила ему навстречу:

– Ну и что ты шляешься среди ночи?

– Вы меня простите, но я хочу обсудить с вами возможность бегства отсюда. Мы не можем сидеть здесь дальше: еще двое суток – и у нас закончатся антибиотики. А у нас восемь человек тяжелых…

– Не может Джо пробиться. И я не могу. Заэкранировано все намертво, мы как будто под колпаком.

– Я знаю. И я сильно подозреваю, что тем, кто снаружи, в этом помогают те, кто внутри…

Джоконда уставилась на Элинора как будто даже с неприязнью, во взгляде ее появилось что-то змеиное, и она начала раздраженно цедить слова:

– Нет уже никого такого внутри! Никого не осталось…

Фанни заметила, что в ответ он смотрел на Джо с мягкой улыбкой, и ярость «эльфийки» погасла. Паллада с усмешкой отвернулась и сделала вид, что интересуется маникюром. А вот Вертинская живо следила за их разговором.

– Госпожа Бароччи…

– Зовите уже меня по имени, Кристиан, – устало махнула рукой Джоконда. – Тут уж не до формальностей.

– Ни фига себе! – присвистнула гречанка, на всякий случай отходя подальше. – Такое от Джо услышать! Явно дерьмовые у нас дела…

– Джо, разрешите мне попробовать.

– Попробовать что?

– Поискать то, что изнутри блокирует наш выход на связь. Оно должно быть в этой зоне.

– Кристиан, здесь около тридцати квадратных миль. Может, больше, – Джоконда смягчилась и заговорила с обычным мурлыкающим акцентом, разъясняя ему, как маленькому, невеселое положение вещей. – Как вы будете искать то, о чем мы даже не знаем?

По лицу фаустянина скользнула загадочная улыбка, удивившая Фаину.

– Да? – одна «эльфийка» поняла его намек и тоже заулыбалась. – Что ж, попробуйте. Хуже не будет…

– Вы мне поможете?

– Как скажете. Все, что в моих силах.

– Идемте тогда в свободный холл, мне надо будет лечь…

Вчетвером они вышли из освещенного круга, отбрасываемого нутром аварийного лифта, и направились в зал ожидания. Здесь все еще витал запах дезинфектора, было холодно и откуда-то сквозило. Недолго думая, Элинор вытянулся на небольшом диванчике у стены.

– Мне надо, чтобы вы действовали по системе снабжения сущности энергией жизни. Направлять не надо, – объяснил он, поудобнее устраивая голову на валике. – Только следите, чтобы я не отключился. Спать хочется неимоверно…

– Договорились, – Джоконда и Фанни подтащили ряд кресел поближе к дивану и опустились на сидения.

Лиза следила за ними не без любопытства. Она никогда еще не видела псиоников за работой, хотя теоретически знала о них почти все. Досконально все знал Тьерри Шелл. Но тоже не видел.

Веки Элинора часто задрожали – так случается, когда видишь сны. Тело его обмякло. Вертинской очень хотелось бы проверить сейчас его психометрические параметры. Джоконда вытянула руки ладонями вниз, сбилась, досадливо поджала губы, потрясла кистями и снова вытянула, а потом замерла. Фанни и Лиза старались сдерживать дыхание, чтобы не помешать им.

– Кристиан! – шепнула вдруг Джо, отворачивая ладони. – Вы засыпаете!

Он кивнул, не открывая глаз, и дал знак повторить сначала.

Что-то творилось вокруг них. Вертинская ощущала какую-то щекотку, вибрацию в коленках – так было в детстве и ранней юности, когда вдруг налетит порыв теплого ветра, закрутит, взмоет над тобой… И хочется помчаться, взлететь следом, завертеться в безобидном смерчике, забыть о земле… Она вопросительно посмотрела на гречанку, и та показала ей большой палец, мол, теперь у них все получилось…

Элинор казался мертвым. Он не дышал, закоченел, вытянулся и как будто опустел, перестал быть собой. Привыкшая к виду смерти, Лиза все равно смотрела на него с содроганием.

Джоконда же напрягалась всем телом. На лбу у нее выступила испарина, руки начали мелко дрожать, дыхание стало прерывистым и тяжелым. Можно было подумать, что сейчас она строит вторую Великую пирамиду, а не сидит себе преспокойно в кресле зала ожидания.

Фанни покачала головой и возвела глаза к небу. Вертинская не без зависти подумала, что она сейчас, возможно, даже видит, что творится у этих двоих…

* * *

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

На вторые сутки бессонницы мысли в голове у Эфия начали спотыкаться, становились ленивыми и завязали одна в другой подобно комкам теста. Постоянный страх не ушел, но на помощь вызвалось безразличие. А вот сна так и не было.

Почему-то его одного перевели в странное помещение, где больше никого не было. Эти люди, во всем белом и в прозрачных масках, еще несколько раз кололи его каким-то непонятным предметом. Боль была несильная, оводы кусаются ощутимее, но страшила неизвестность. А еще рядом страдали больные люди…

Сначала Эфий просил, чтобы его перевели к старому Хаммону, потому что тот один мог бы рассказать ему, что происходит. Но люди в масках его не понимали, только улыбались и пробовали успокоить.

А еще клеомедянин хорошо чувствовал, что все они сейчас находятся глубоко под землей, как тогда, в каверне, а наверху сменяются день и ночь, а может, даже идет дождь.

В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот заснет, закружилась голова. Эфий подождал, но сна не было. И еще что-то звало его наверх, он понял, что не найдет себе места, пока не подчинится зову. Пришлось вставать и красться к двери, чтобы не услышали дежурящие в коридоре люди в белом. Они не услышали. Эфий аккуратно проскользнул прямо у них под носом и помчался наугад.

Снаружи не было дождя, у горизонта висела раздутая оранжевая луна, вся в ямах, пятнах, похожая на жилища духов, иногда появлявшиеся в небе над его родной Солнечной скалой. А вот воздух оказался ватным и пресным. Ветер шевелил траву на полоске живой земли вдоль дорожного покрытия, играл листвой небольших плотных кустиков – и совсем не чувствовался…

И Эфий снова побежал, легко и без всякой устали, как тогда, когда мальчишки побили его на пастбище. И сейчас мир светился словно через тонкую, отдающую зеленцой пленку, сиял сказочно и таинственно, как сама луна. Но вдали, на поле, творилось что-то странное…

Юноша спрятался за башней.

Иной раз, бывает, взглянешь на небо – а там среди россыпей звезд чернее самой черноты проступают пятна, рваные и безобразные. И ничего не видно за ними.

Вот сейчас там, на поле, в небо уходило что-то длинное, как ствол гигантского тысячелетнего дерева, закрывая своей темнотой все, что творилось за ним, хотя Эфий точно откуда-то знал, чувствовал: оно прозрачно. Прозрачная чернота, как разрыв в воздухе, порог жилища злого духа, за которым смерть…

Убедившись, что «дерево» не меняет своей формы и не показывает враждебности, пастух осмелел. Ему захотелось узнать, что же это такое.

Едва касаясь ступнями земли, Эфий снова побежал.

«Ствол» был и не был одновременно. Он высился, будто гигантская метка чего-то, что могло бы быть или когда-то было на этом месте. Под этим стволом уходила на немыслимую глубину такая же гигантская яма, которой тоже не было, но которая была.

«Я уснул! – понял клеомедянин. – Я уснул, и все это мне приснилось!»

И тут же в подтверждение его слов из-за «ствола» вылетело что-то серебристое, ярко светящееся. Оно было высоко, у него был длинный хвост, терявшийся далеко позади него, и переливающаяся радужная оболочка. Оболочка эта коконом обвивала светящийся силуэт и, кажется, оберегала его. Самое главное, что очертания силуэта напоминали человеческую фигуру. И фигура эта изучала черное «дерево» и яму под ним.

«Это ведь тот человек, который часто приходил ко мне! – сам не зная как угадал Эфий, изумленно уставившись на свет. – Он тоже здесь!»

Внезапно хвостатый человекообразный кокон резко развернулся и замер. Пастух понял: теперь и «оно» увидело в ответ, теперь «оно» удивлено не меньше. Так значит, этот человек в белом – колдун? У них, солнцескалов, колдуны могли летать, чтобы там общаться с духами леса и стихий. И некоторые на веку Эфия тоже могли лечить, как и тот человек в прозрачной маске, со стальным взглядом и длинными волосами.

Ему показалось, что в его голове мелькнул обрывок мысли, которую он не думал, да и услышал совсем случайно. Подслушал.

«Кто это, Кристиан?!»

Это было имя. Странное имя, значившее что-то вроде «тот, кто идет за сыном Бога».

«Это и есть он, тот клеомедянин, Эфий-Нашептанный. И он меня понимает! А я, кажется, понимаю его!»

«Он что, тоже?..»

«По всей видимости, да»…

Светящийся кокон стремительно опустился прямо перед Эфием, и серебристый «хвост» обвил его несколько раз, похожий на веревку кнута. Так, вблизи, в фигуре еще явственнее проступили черты того человека в белом. Эфий протянул к нему руку и вдруг в ужасе увидел, что она тоже серебристая, полупрозрачная, светится…

Юноша вскрикнул…

…и очнулся, резко, как если снится падение, в своей кровати глубоко под землей. Все в том же изоляторе.

«Очень странный сон, – подумал он. – Только бы не забыть его! Он что-то значил!»

Но Эфий никак не мог отделаться от ощущения, что все было слишком реальным, чтобы быть просто сном…

* * *

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

Возвращение походило на рывок, закончившийся ощутимым ударом тока. Тело затекло и замерзло. Откуда-то со стороны витража сильно сквозило, а покрасневшая луна окрашивала все в зале ожидания какими-то неприятными призрачными тонами.

Джоконда сидела в кресле рядом со мной, бессильно свесившись вперед и тяжело дыша. На ней этот эксперимент отразился очень жестоко.

– Лиза, ты тут? – раздался мужской голос.

Это был доктор Ситич, помощник Вертинской.

– Тебе какую? – массируя плечи Джо, бодро откликнулась она. – Просто Лизу или Мону Лизу?

Ситич немного замешкался, потом понял, усмехнулся и сообщил:

– Да хоть обеих. Там спекулата выявили… то есть, как бы это сказать? Он сам выявился… Короче говоря, вам на это взглянуть нужно. А чего вы впотьмах?

Джоконда подняла голову, отбросила за плечи тяжелые пряди волос и посмотрела на меня.

– Надеюсь, они не приняли за спекулата этого мальчика-клеомедянина?

У меня почему-то тоже мелькнула эта мысль, когда я услышал фразу Ситича.

– Клеомедянина? Дикаря Эфия, что ли? – изумилась Фанни. – А он каким боком к…

– Идем, – сказала ей Джоконда, вставая с кресла. – Разберемся.

А мне так хотелось посоветоваться с ней насчет той странной, не видимой физическому глазу пустоты под землей на летном поле. Да не просто пустоты, а ямы, в которую будто бы вставлен гигантский цилиндр, уходящий высоко в небеса. Он затмевал своей чернотой пространство, но… его тоже «не было»! И сейчас его нет, отсюда прекрасный обзор на то самое место… Жаль, что я не успел его обследовать! Надо было отпустить Джоконду и попробовать дальше без ее помощи. Вдруг получилось бы?

В холле чувствовалось оживление. Свет включили на полную яркость, видно было, что на ноги подняты все: и действующие дежурные из ВО, и те, кому положено было отсыпаться до своей смены.

Спекулат сидел под конвоем троих бравых сержантов. Спекулат был андроидом из сервиса аэропорта. Спекулат казался неимоверно подавленным. Это стало первым случаем такого рода: до сих пор они копировали только людей; но расчет был верным – кто их, «синтов», додумается тестировать или брать у них анализы? И второе – то, что он сдался сам, если верить словам доктора Ситича, – тоже произошло впервые за всю историю этой необъявленной бактериологической войны.

– Кто вы? – без предисловий спросила Джоконда, подойдя к спекулату.

Он поднял голову, смутно поглядел на нее и снова скорчился, сжимая руками правый бок.

– Я человек… Оскольд Льи…

– Вас били?

Конвоиры возмущенно зароптали, хотя один из них (я видел по его лицу) не прочь был бы наподдать фальшивому «синту». Оскольд отрицательно покачал головой и простонал, что у него страшно болит живот.

– Он во сне бредил на чужом языке, – объяснил Ситич. – Его услышали, и он во всем сознался. Просит помощи.

Я услышал, как за левым плечом у меня фыркнула Фанни, а за правым кашлянула Вертинская. Джоконда оглянулась на нас:

– Синьоры медики, принимайте решение. Если откажетесь заниматься им, я не буду настаивать.

– Ну да, ну да… – едва слышно пробурчала Фаина. – Он как свидетель нужен, а она здесь спектакль разыгрывает…

Джоконда отошла к троице подчиненных и сложила руки на груди. Чезаре зевнул, удостоил меня недружелюбного взгляда, но недолго: его тоже интересовала персона спекулата.

Вертинская приказала найти нам свободный кабинет, мы с Ситичем отправились за необходимым оборудованием, а несколько бравых ребят из ВО быстро навели порядок в холле, проводив работников аэропорта в их секцию.

– Посмотри, Крис, – отодвигаясь от кушетки с лежащим спекулатом, позвала Лиза, когда мы втащили аппаратуру в бокс. – Оба посмотрите, – добавила она Ситичу. – Я что-то не понимаю…

Приборы оживленно засветились. Ситич пальпировал живот стонущего спекулата и морщил лоб в раздумьях. Потом то же самое сделал я и не нашел никаких изменений. Просто Оскольд Льи испытывал сильные боли справа, и это совершенно точно не было симуляцией. У него помимо всего был жар. Даже при легком постукивании по коже больной вскрикивал.

– Лиз, я бы сказал, что у него воспаление аппендикса, – сказал доктор Ситич. – Все симптомы острого аппендицита, если бы… кха-кха… если бы у него анатомически был хотя бы предусмотрен червеобразный отросток…

Он озвучил то, что смутило и меня. Являйся он сейчас человеком, у него было бы чему воспаляться. Но андроиды конструктивно лишены этой ненужной синтетическому организму детали.

– Как может болеть то, чего нет? – ломала голову Вертинская, и ее слова почему-то сильно зацепили меня, но вовсе не в связи со спекулатом; однако я на время задвинул лишние мысли в дальний уголок памяти: сейчас надо было срочно решать, что делать с Оскольдом. Лиза – эксперт, она больше специализируется по тем, кому помощь уже не требуется, Ситич – бактериолог. Меня же Тьер направил сюда скорее «для практики». А теперь выходило так, что именно мне придется оперировать, да и не просто человека, а врага, и не простого врага, а у которого заболело то, чего не было.

– У меня есть одна рискованная идея, Лиза, – сказал я.

– Сильно рискованная? – с сомнением спросила она, поморщив веснушчатый нос. – Если с этим говнюком случится экзитус леталис, меня «Черные эльфы» разорвут в клочья…

– Понимаешь, он хоть и андроид, а все же человек. И в реальном виде отросток у него имеется. Возможно, перед перевоплощением он уже заболевал, а дальше процесс ускорился латентно…

– Бр-р-ш-ш! Чушь какая! – воскликнул Ситич. – Как может ускориться какой-то процесс в отсутствующем органе?

– Проверить это мы можем только одним способом, – я стал смотреть прямо ему в глаза, и он отступил. – Но этот способ рискованный.

– Хочешь вырубить его и подождать обратного перевоплощения? А если перитонит, Крис?

– Лиза, решай.

Тут спекулат поднял голову и почти заорал:

– Долго вы тут препираться будете? Делайте уже что-нибудь, доктора поганые!

– Крис, – выходя из бокса, сказал закипающий от злости Ситич, – если ты случайно махнешь скальпелем чуть выше аппендикса… – он показал на шею, – думаю, никто не расстроится. Всем спокойной ночи.

Двери разъехались и захлопнулись. Лиза подбоченилась:

– Ну что, давай рисковать, раз так. Чем будем усыплять, Крис?

– Пальцем.

И я отключил андроида. Вертинская с улыбкой покачала головой, и в следующие несколько долгих минут мы наблюдали неприятную картину метаморфоз, превративших типового «синта» в молодого мужчину с обритой налысо, как у Квая Шуха, головой. Не сговариваясь, мы бросились к нему, переложили на операционный стол, трансформировавшийся из миниатюрной тумбочки, которую прикатил Ситич, и начали осмотр. Конечно, диагноз подтвердился: острый деструктивный аппендицит в стадии инфильтрата.

– Проклятье! – раздраженно прошептала Лиза. – У нас столько больных, а мы должны переводить антибиотики на эту…

Я уже раскрыл инструменты. Удалившийся Ситич мог бы нам помочь, в том числе как анестезиолог, но в создавшихся условиях хорошо было уже то, что мы смогли точно диагностировать причину приступа. А остальное – как сложится.

– Даю наркоз, – сказала Вертинская.

Потом мы несколько минут возились над уснувшим спекулатом, и в конце концов все оказалось позади. Самая простая из хирургических операций, эта могла завершиться чем угодно. Я ввел ему еще несколько кубиков антибиотика и оставил под капельницей. Лиза тем временем вызвала дежурных вэошников и наказала им стеречь больного, как зеницу ока, а после его пробуждения сразу звать нас.

Мою сонливость после операции смахнуло, как рукой. Я почти бежал к «Черным эльфам», и в висках стучало: «Как может болеть то, чего нет? Как может болеть то, чего нет?..» Освобожденная мысль росла и становилась почти уверенностью. Спасибо Вертинской и ее фразе!

Дорогу мне преградил Марчелло. Он кивнул на закрытые двери кабинета начальника аэропорта и сказал, что Джоконда должна отдохнуть. Вот тогда-то я и опомнился. Он тысячу раз прав, и грош мне цена как врачу, коли я об этом не подумал.

Блондин-«эльф», тем не менее, был дружелюбен. Пожалуй, из всех своих коллег, если не считать Фанни, он один не считал меня подозрительным и не сверлил взглядом сторожевого пса.

– Тогда, может быть, Фаина? – спросил я.

– А мне вы не доверяете, синьор доктор? – насмешливо спросил Марчелло, присев на перила ограждения мостика над вестибюлем.

Я уже привык, что такая, как у него, располагающая к себе внешность может оказаться фатально обманчивой, и потому стал искать способ помягче выпутаться из расставленных им силков.

– Ва бене,[10]10
  Ладно, пусть будет так (измен. итал.)


[Закрыть] док! – со смехом прервал он мои колебания. – Я не очень-то люблю проблемы, а от лишних знаний только их и схлопочешь. Фанни тоже легла поспать, но сейчас у нас за старшего Чезаре, и вы можете конфессарси ин тутто кон люи.[11]11
  исповедаться ему (измен. итал)


[Закрыть]

Не напрягая сил, чтобы перевести для себя нюансы его фраз – общий смысл мне был понятен и без того – я уже прикидывал, каким образом буду узнавать информацию о яме на летном поле («которая была и которой не было»). Но только я открыл рот, чтобы пожелать господину Спинотти доброго сна, дверь кабинета резко разошлась.

– Нон децидере ла сорто ал посто ми, Марчелло![12]12
  Не надо решать за меня, Марчелло! (измен. итал.)


[Закрыть] – холодно произнесла бледная Джоконда, измученным призраком возникшая на пороге.

Марчелло с улыбкой ретировался, всем своим видом давая понять, что если даже лишние знания он считает проблемами, то столкновение с начальством для него и подавно будет катастрофой.

– Я не спала, – сказала Джо, обращая на меня лихорадочно сверкающие черные глаза.

– Я понял.

– Так что у вас? Об исходе операции я уже прочла отчет доктора Вертинской, но я подозреваю, что вас привело сюда нечто иное?

Мне стало удивительно, как в ее состоянии можно строить такие сложные фразы: Лиза сказала по секрету, что Джоконда не спит уже третьи сутки, и еще неизвестно, отдыхала ли она до отправки в Мемори.

Мы отошли к бортику, и Джо полубоком уселась на то место, где минуту назад сидел Марчелло.

– Понимаете, меня навела на эту мысль одно обстоятельство. Будучи в облике андроида, спекулат все равно заболел в отсутствие аппендикса. И я перенес эту данность на странный случай с ямой на поле, которую мы с вами видели в третьем состоянии…

– Я не видела, – ответила «эльфийка». – Вернее, я видела через вас и очень плохо. Скорее ощущала, чем видела, если вы понимаете, о чем я говорю…

Она сонно моргнула тяжелыми веками, и я с трудом подавил желание тотчас же отправить ее спать. Это вылилось бы в длительные препирательства и лишь оттянуло бы время, но не убедило Джоконду.

– Короче говоря, я думаю, что этот провал существует, просто сейчас мы его не видим. В том состоянии обостряются все чувства, невидимое проступает наружу и становится реальностью. Надо искать там, вдруг это причина наших бед?

– Вы предлагаете побегать по полю с чем-нибудь вроде эхолота или металлоискателя? – Джоконда ласково улыбнулась, и я на всякий случай покосился влево и вправо, намечая пути к отступлению. – Кристиан, – (гнев не обрушился на мою грешную голову!) – Давайте сделаем проще: дождемся, когда придет в себя наш прооперированный спекулат, и спросим все у него. В том числе об этом провале…

Мне не очень хотелось возражать ей, ведь она первой смягчила спор, но мои ощущения от того, что я видел там, протестовали.

– Джо, боюсь, наш пленник ничего не знает об этой яме с цилиндром. Боюсь также, что эта яма – некое старинное сооружение, которое должно действовать или уже действовало однажды и оставило свой след там, где ничего не исчезает ни во времени, ни в пространстве, где замирает туманом свет и мысли становятся осязаемыми словами…

* * *

Земля, Нью-Йорк, аэропорт Мемори, сентябрь 1002 года

Шел к исходу день третий…

Медленно заканчивались лекарства у врачей. Попытки пробиться на связь, как и прежде, терпели фиаско. У пленного спекулата началась лихорадка, он бредил и метался.

– Для полного счастья, – шепнула Фанни Джоконде, – не хватает только одного: чтобы у Фараона тоже воспалился аппендикс или начался геморрой, а наши доблестные фельдшеры взяли его под нож. Поскольку, судя по создавшемуся положению, наш мир находится не иначе, как в полной…

– …и нас благополучно удалим… мы же сами… во время операции, – мрачно резюмировала Джоконда.

– Да, я же для чего к тебе пришла. Только что ездила с этим нарядом на поле. Нет там ничего. Ничего, похожего на то, что рассказываете вы с Кристианом…

– Вы там не иначе как саперной лопаткой поковыряли?!

Начальница «Черных эльфов» уже не скрывала сарказма и раздражения. Но выспавшаяся Фанни плавно обогнула повод к конфликту:

– Обижа-а-аешь! С лозой прошлись!

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Доктор Ситич уверяет, будто расслышал несколько фраз спекулата, – продолжала гречанка.

– Да, мне уже доложили… Фразы о какой-то башне.

– Черт бы подрал все эти секретности и недосказанности! И вообще жрать охота.

– Не ной.

– Сама ты… Ной.

Сказав это, Фанни так и замерла с приоткрытым ртом и остановившимся взглядом, словно услышала саму себя со стороны.

– Что?

– Погоди-погоди!

Джоконда пожала плечами и невозмутимо вставила линзу в глаз. Паллада провела ладонью по лицу:

– В последнее время мои «дежа-вю» участились.

– Что на этот раз? – просматривая файлы, бросила «эльфйка».

– Не бери в голову, – отмахнулась та.

– Ну а если точнее?

– Гигантский крейсер, обшивка переливается радугой… туманности, звезды… И он приближается к неизвестной желтоватой планете. А уж тварей у него на борту… не только по паре, одним словом.

Джо улыбнулась:

– Действительно… И откуда в наши дни космические крейсеры, приближающиеся к неизвестным планетам… Дежа-вю, не иначе! Так… слушай, а ведь я тут кое на что наткнулась. Сейчас сброшу тебе, прогляди! Нет, подожди, у меня вызов… Да, я. Хорошо, иду. Фанни, там очнулся спекулат, надо его допросить. Посмотришь потом. Это о той штуке на взлетном поле… кажется…

Оскольд Льи смотрел на них мутными глазами, покусывая потрескавшиеся губы. Доктор Ситич отсел в сторонку и занялся своими делами, а пси-агенты подошли ближе к кровати больного.

– Я хочу вам рассказать. Блокировка передающих волн стоит в той башне, под которой сейчас изолятор. Они тогда из-за нее пошли к башне и наткнулись на вас… – он вяло кивнул Джоконде. – Я почти все видел из окна и, когда они не вернулись, понял, что уже и не вернутся…

– И испугался, – злорадно ввернула Паллада.

– Нет. И дело даже не в моей болезни. Я все равно сдался бы в ближайшее время…

Ситич поднял голову:

– Но-но, больной! Без нервов попрошу! Иначе все лечение насмарку. У вас сейчас знаете каким давление стало?

– Хорошо, док, мы проследим за этим, – кротко улыбнувшись ему, согласилась Джоконда. – Так почему же вы сдались бы?

– Я не по своей воле попал сюда…

– О-о-о… сейчас начнет слезу давить! – восхитилась гречанка. – Я не я, принудили, заполонили глаза, обманули, сволочи!

Оскольд вздохнул:

– Если бы… Мой друг… придурок проклятый… Он солдат. А я пацифист по натуре. Терпеть не могу войны и все, что с ними связано. Но с этим придурком мы с самого горшка дружили… Словом, отмечали его день рождения, напились, у него язык развязался. Рассказал, что добровольно пошел наемником к какому-то Мору. Что там какая-то мистика-фантастика с зеркалом, что наша военка научилась перебрасывать в параллельные миры… Думал, вот чушь. Проклятье! Зачем я тогда напился? Он со мной пошутил. Проснулся я вместо него уже здесь, среди вас… на той планете, где одни монахи. Ничего понять не мог спервоначалу. А мне и сказали, что пути назад нет. Вот и все. Потом нас пересылали через какие-то странные устройства – круги на полу, в которые хитро заряжаются небольшие шары, катятся по лункам и активируют портал, так я понял. В итоге я попал на Землю и еле узнал ее…

– Я сейчас всплакну, – сообщила Фанни. – Бедная жертва иронии судьбы! Все та же Земля, все по тому же адресу, но в другой локации, да?

– Можете мне не верить, но я действительно не собирался лезть в ваш мир. У меня и в моем проблем хватало. Да и вернуться обратно, как мне сказали, уже нельзя…

Джоконда тем временем быстро поднялась и вышла в коридор. До Фанни донесся лишь обрывок фразы:

– Чез, андаре а торе инциме ал рагаццо!.. Си! Си, престо![13]13
  Чез, отправляйтесь с ребятами к башне!.. Да! Да, быстро! (измен. итал)


[Закрыть]

Гречанка придвинулась к Оскольду:

– Продолжайте вашу историю, господин из другого мира. А лучше, конечно, объясните, что ваши сограждане удумали сделать на взлетном поле? – она неопределенно махнула рукой.

– На взлетном поле? – очень правдоподобно замешкался спекулат. – Мне ничего об этом неизвестно…

– Выкопали полость в земле, ее и заметить-то нельзя просто так… Трубу какую-то в нее впихнули диаметром в километр…

Глаза пленного медленно округлялись:

– Какая полость? Какая труба? Да мы первые из тех землян и впервые в этом аэропорту! Я не знаю, чтобы кто-то что-то копал… Я ведь сдался, чтобы вам рассказать то, что мне самому известно, а уж сверх того я, простите, не знаю… Про глушитель в башне знаю, а про полость и трубу впервые слышу…

– Надо же! Все как Крис предполагал!

Она услышала слабый сигнал вызова по внутренней связи и поднялась.

– Знаете, мистер Льи, мне уйти сейчас надо. Но наш разговор не окончен!

Оскольд кивнул и, откинувшись на подушку, зажмурился.

У самых дверей Фанни резко остановилась:

– Да, кстати!

Пленный снова вскинул голову.

– Кстати-кстати… Объясните мне, какого черта ваши покойные компаньоны распустили тут заразу?

– Я на все сто процентов не уверен, об этой операции знал полностью только наш главный… Но насколько я понимаю, наша группа должна была любыми путями заполучить одного человека.

– Имя?

– Да… имя… странное такое имя… Как в древней истории у царя одного имя…

– Чё-ё-ё-о-о-орт возьми!

И с этими словами гречанка вышла в коридор, где нос к носу столкнулась с возвращавшейся Джокондой. Та рассеянно кивнула.

– Ты еще не смотрела то файл, который я тебе передала? – спросила она.

Паллада удивленно вскинула брови: «Когда?!» – и «эльфийка» согласно кивнула.

– Едва нашли в архивах аэропорта. Разумеется, под грифом «секретно». Когда перестраивали этот аэропорт, проектировщики предусмотрели экстренный случай, подобный нашему. Под пятидесятиметровым слоем почвы на взлетном поле находится космический крейсер «Richard III», и возраст его свыше трехсот лет.

Фанни оторопела, но попыталась – правда, тщетно – скрыть это:

– Крейсер? Военный крейсер?

– В нем есть блок для перевозки пассажиров, но в целом – да, военный, и оснащен по последнему слову тогдашней техники.