Текст книги "Тень Уробороса. Аутодафе"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 26 страниц)

Хаммон снова повертел головой, сидящей на жилистой шее с острым кадыком. Выглядел он жалким, еще более жалким от своего похмелья.

– И вы утверждаете, что прознали о существовании ТДМ на своем предприятии, но за это вас едва не убили?

– Так и есть, что вы за моду взяли по тридцать раз все выспрашивать? Принесли бы уж рюмочку чего-нибудь?

Джоконда сделала вид, что не услышала, только двинула пальцем.

– Ну да, да. Напарника моего пристрелили, а я бросился бежать между этими стеллажами. Грохот, пыль до потолка, темнота, ничего не видно… И тут я вижу этот диск. Все, как было описано в тех файлах! Спотыкаюсь, лечу на него, слышу – мне в спину очередь… Потом темнота… и я сбиваю с ног кучу народа, чувствую, что голый, как из… как только родился… и отключаюсь, потому как башка моя того не вытерпливает…

– В спину очередь… – задумчиво повторила «эльфийка». – Какая очередь? Какая-то разновидность плазменного луча?

– Чего?! – изумился Хаммон. – Какого еще луча? Хорош вам уже надо мной издеваться.

– Вы сказали – «слышу – мне в спину очередь». Это ведь по вам стреляли?

– Ну да. Из обычных автоматов, у нас все охранники на заводе при них…

Лицо Джоконды прояснилось:

– Ах, автоматов! Иными словами, «очередь» – это пули?

– Ну да, пули. Как есть. Может, вам еще калибр патронов назвать? – с ехидцей добавил он.

– Вам что-нибудь известно об «эликсире Палладаса»? Другими словами – эликсире перевоплощения…

Допрашиваемый вздохнул:

– Снова здорово! Ну я же сказал: нет! Вон и эта ваша штука фиксирует – я не вру!

– Да, фиксирует. В таком случае еще раз: вы перебросились сюда вместе с остальными, имея целью напасть на наш мир?

– О, светлые силы! Да сколько ж говорить: ни с кем я не перебрасывался и никаких целей не имел!

– И ваша планета…

– И моя планета называется Тийро. А это, как я уже понял, некая другая планета… Свихнуться можно! Ну дайте же выпить, не будьте сволочами!

Джоконда уселась напротив и прижала ладони к углам столешницы. Возможно, первый раз в жизни кто-то устроил сбой в безупречной программе, на которой работала ее непогрешимая логика. Впервые ей, пси-агенту, захотелось налить рюмку чего-нибудь не только этому типу, сдерживая обещание, но и себе.

– Такой планеты, – вкрадчиво, но очень отчетливо проговорила Бароччи, – не существует в Содружестве. И никогда не существовало. Вы отдаете себе в том отчет?

Хаммон вперился в нее стеклянно-чистым взглядом ярко-голубых глаз, никак не вяжущимся ни со странным его именем, если вспомнить восстановленный облик знаменитого юноши-фараона, ни с образом пропойцы:

– А мне неизвестно ни о каком Содружестве! Перестаньте мне голову морочить, в конце концов, я ведь не железный, мне выпить надо! Вы обещали, красавица!

Джо сделала знак и подождала, пока Хаммону принесут бокал с чем-то светло-янтарным и пока он, сопровождая процесс довольным кряканьем, осушит его. Взор его тут же потерял кристальную цепкость и, расслабившись, замутился, но при этом сам Хаммон стал куда словоохотливее.

Фред Калиостро выслушивал его рассказ уже по третьему заходу. Сумбурная автобиография незнакомца не пролила свет ни на одну из загадок его появления среди агентов ВПРУ во время их переброски на Землю. Хаммон так и остался под подозрением в шпионаже.

Софи вынула линзу и задумчиво опустила ее в раствор.

– Девочка сделала, что могла, – готовясь защищать любимицу-Джоконду, начала она.

– Я вижу и знаю, – кивнул Калиостро-старший. – А еще что-нибудь ты заметила?

Генерал взглянула в его лицо. Устал он, в последние дни особенно сильно устал. Неудивительно, если учесть, что творится кругом.

А Земля готовилась к отражению ударов невидимого врага. Стараясь не посеять лишней паники в народе, власти потихоньку эвакуировали особо важных людей в секретные точки, то есть размещали их в геостационарных спутниках на орбите планеты. Эти спутники изначально были рассчитаны именно на такие форс-мажорные ситуации. Одновременно приостанавливалась работа всех земных инкубаторов. Здания погружали в подземные бункеры, не видимые ни с поверхности земли, ни из космоса. Казалось, сердце Содружества трансформируется, а сосуды наполняют его кровью для необходимой активности в предстоящей битве…

Но самая серьезная работа выпала на долю спецструктур после донесения агентов-разведчиков с Клеомеда. Доклад Риккардо Калиостро и Полины Буш-Яновской заставил руководителей в срочном порядке разработать наиболее действенную программу для выявления уже внедрившихся и ассимилировавшихся врагов. При своей хлопотности она была проста: каждый землянин должен был пройти процедуру двадцатичетырехчасового глубокого усыпления, затем следовала эвакуация в спокойные зоны Содружества. Таковыми были курортные планеты, пока не интересные таинственным захватчикам из-за их стратегической невыгодности или по иным соображениям. Так было выявлено уже несколько десятков «двойников»: не дожидаясь разоблачения, они сбегали. Большинство оказалось работниками ВПРУ – фальшивыми, разумеется.

Софи Калиостро не ответила Фреду. Она отвела глаза и повертела в пальцах дужку очков в золоченой оправе, висящих на шейной цепочке. Солнечные зайчики в панике заметались по ее темному костюму.

– А меня смутил финал их разговора, – проговорил отец Дика.

Софи кивнула, но по-прежнему осталась безмолвна.

…Джоконда на записи обернулась на оклик Хаммона:

– Да?

– Красавица… а еще этот с вами был, в шкурах… Он говорит, что вы злые духи и просит, чтобы вы его пощадили…

– Вы понимаете его язык?!

Глаза допрашиваемого широко раскрылись от удивления:

– А вы разве нет?..

ТВОРЕЦ ЭТОГО МИРА (3 часть)

1. Побег с Фауста

Фауст, начало августа 1002 года

Кажется, никогда прежде я не ощущал, сколь уныла моя родная планета. Мы выждали неделю: по словам отца Агриппы, через неделю Иерарх намеревался покинуть Фауст. За эти семь дней мой приемный отец постарел на несколько лет. Он смотрел на меня так, словно вскоре снова собирался провожать мой гроб на местное кладбище.

– Я не могу связаться ни с кем из тех, кто знал тебя и кому я могу доверить твою жизнь, мальчик мой, – сокрушенно объяснил он, когда мы уже плыли на старой лодке в места, куда ни меня, ни приятелей еще не заносила судьба. Вместе с нами отправились Граум и Елалис, верные помощники Агриппы.

– Война уже началась? – спросил я, чувствуя, что прав.

– Боюсь, что именно так. У меня нет никаких вестей на этот счет, мы отсечены от мира.

Не знал, что на Фаусте есть скалы. Течение вынесло нас в гористую местность, не менее сырую, чем прочие, но уже не столь однообразную. Правда, чем дальше, тем меньше растительности можно было найти на осклизлой земле и блестящих камнях – верный признак того, что где-то неподалеку находится действующий портал…

Еще через какое-то время цвет скал начал меняться. Они становились белоснежными, состоящими из нагромождения гигантских кристаллов. Это было сказочное, завораживающее зрелище. Как будто на другой планете…

Русло реки заметно вильнуло в сторону.

– Причаливаем, – сказал нам с Граумом – а именно мы гребли в это время – отец Агриппа и всмотрелся в какую-то точку на склоне белой горы. – Лодку нужно будет выволочь на берег…

Я спрыгнул в ледяную воду, дыхание подвело под самое горло, но нужно было действовать. Мы с братьями-целителями вытащили наше суденышко в безопасное место и отправились вверх по склону.

– Постой, – Агриппа похлопал меня по плечу. – Держи, переоденься сейчас.

В моих руках оказался сверток. Внутри была одежда. Если не ошибаюсь, именно в ней я был, когда сбежал из клиники и получил заряд плазмы на бруклинских развалинах…

Оказалось, что в ней я чувствую себя увереннее и свободнее при подъеме, чем в рясе. Братья все время путались в полах своих балахонов, но карабкались следом, а я спокойно шагал и помогал взбираться Агриппе.

– Непременно встреться с генералом Калиостро или Фредериком Калиостро, – наставлял меня приемный отец. – Ты должен рассказать им все о том, что сделал Эндомион и верные ему монахи. Объясни, что далеко не все фаустяне знают о творящихся здесь делах, и большинство не одобрило бы сотворенного Иерархом. Скажи, что в меру своих сил мы будем бороться здесь, чтобы перекрыть проход…

– Да, я все передам, отец.

Граум шумно пыхтел. Он явно засиделся в подземельях без движения. Он все больше отставал от нас и наконец крикнул, что обождет Агриппу и Елалиса на том месте, где остановился.

– Удачи тебе, Кристиан! – добавил он также в мой адрес и помахал рукой. – Благословляю, и пусть моя молитва поможет тебе в трудностях. Ты был бы хорошим врачом, брат Элинор…

Я кивнул ему, и мы пошли дальше.

Вход в пещеру располагался высоко над берегом реки, но это было еще только полпути. Оказалось, что пещера ведет вниз, да еще и глубоко под землю. Агриппа совсем устал, но не сдавался.

– Может быть, дальше я один? – предложил я. – Вам ведь еще возвращаться.

Мои спутники упрямо тряхнули головами. Это было очень по-фаустянски, и я даже не удивился.

– Я должен удостовериться, что портал сработал и что ты отправлен по назначению, – объяснил Агриппа. – Именно этот портал описывал Кристиан Харрис в тайных документах, именно благодаря этому порталу наши предки попали сюда. Но с тех пор много воды утекло. Что-то могло измениться…

Мне казалось, что в этом отношении ничего измениться не может, но жизнь научила Агриппу осторожности и недоверчивости. Словом, спорить я не стал.

– В конце концов, – проворчал Елалис, – измениться могло то, что и Эндомиону в руки попали писания Основателя… А потому нас там сейчас встретит пара десятков белковых роботов-охранников, и мы окажемся в ловушке.

– Завидую твоему оптимизму.

Ну а что еще я мог сказать в ответ на такое предсказание?

– Вряд ли, – тут же отринул эту идею Агриппа. – Ты забыл, при каких условиях можно было прочесть эти записи?

– Ну да, ну да… хромосомный код самого Основателя…

Я насторожился:

– Вы это о чем?

– Кристиан Харрис перестраховался на случай появления такого вот… Эндомиона, – пробормотал отец Агриппа. – Описывая в своих мемуарах важные вехи своей жизни, он посчитал нужным сделать так, чтобы прочесть и расшифровать их мог не каждый. Для этого считывания нужен был звуковой код его собственного ДНК – тот самый, о котором мы тебе рассказали при воскрешении птицы. Причем звуковой код его при жизни. Впрочем, после смерти организма сделать это невозможно. Таким образом он замкнул систему портала на себя. Ты – ключ к этому порталу. Нравится тебе это или нет, но это так, потому что ты и есть Кристиан Харрис плотью и кровью.

Интересно, есть ли на Фаусте что-то, что не замкнуто на меня? Признаться, не очень радует перспектива опять тащить на себе эти обязанности. Мне и на Земле прошлого было в тягость узнать, что волею судеб меня забросило в тело Харриса, но я считал, что достаточно вернуть его обратно истории, ничего не нарушив. А оказывается, что слишком рано расслабился…

* * *

Фауст, Епархия, август 1002 года, спустя сутки

Что ж, дело сделано. Флайер с ряженым монахом отправился на космодром, и Эндомион, одетый в простую лиловую рясу с глубоко надвинутым на лицо капюшоном, вернулся в свой зал. Агриппа что-то затевает, об этом ему напрямую сказал желтый Мор в их последнюю встречу. Да, магистр становится опасен и после смерти своего любимца-послушника, приемного сына, откровенно начал подозревать Иерарха в политической интриге с участием мерзавца Антареса и мятежницы Эммы Даун; не исключено, что Агриппа догадывается и о главном, особенно если имеет кого-то из приближенных к Эндомиону в осведомителях. Но все служители Иерарха – верные псы его, готовые лизать руки Светлейшего уже только за то, что он позволил им избежать заключения в страшном Пенитенциарии или гниения заживо в отвратительном городе вестниц смерти на земле Каворат… Кто мог проговориться? Теперь это уже не так важно.

С Агриппой нужно что-то делать. Лучше всего, если он упокоится неподалеку от своего воспитанника, буйнопомешанного Зила Элинора, которого только безумец мог прочить в Иерархи Фауста взамен него, Кана Эномиона, правителя, который изменит все, который устранит все нарушения, допущенные обитателями Галактического Союза, негодными полуроботами, пародиями на Господень замысел!

Человек должен быть волен убивать. Это его, человеческая, сущность. В ином случае, лишенный этого великого Выбора, он недостоин жить. Он всего лишь биоробот, послушный программе, ограниченный в возможностях и нелепый. Эндомион сжал кулаки. Приходилось мириться с тем, что и Агриппа, и сам он были такими «биороботами», ведь их существование планировалось для контактов с Внешним Кругом, и никто не должен был знать, что на Фаусте живут и воины веры, люди «старой закалки», лишенные аннигиляционного гена и по этой же причине – свободы покидать планету. Игра с Зилом Элинором привела к тому, что в Содружестве узнали, что здесь творится. Правда, это был всего лишь один из множества секретов дождливого Фауста…

Иерарх скинул капюшон и, мрачный, уселся возле камина, чтобы согреть окостеневшие от холода руки. Ему хотелось проклясть весь мир, особенно сейчас, когда выстужено все нутро, когда приходится скрываться и придумывать, как провести внутреннего врага. Ну ничего, скоро Фауст покажет себя. Здесь будет два вида людей: настоящие, без уродливого гена, и биороботы, но все же родившиеся естественным путем, прошедшие через самый первый страх смерти и тем самым изначально закаленные ею, готовые к борьбе и страстям, дальнейшим столкновениям с риском, умеющие быть безжалостными к врагу и бескомпромиссными, уверенные в своей правоте и не знакомые с сомнениями. Те и другие понадобятся в том, что будет происходить в ближайшие несколько десятилетий. Здесь изменится все. А потом…

Эндомион коснулся небольшого колокола, подвешенного сбоку от стола меж двух мраморных колонночек. На зычный звон в зал проскользнул монах. Что-то звериное было в его повадках, как, впрочем, у всех охранников Иерарха – и было это неспроста: рано или поздно то, чему их подвергали, накладывало неизгладимый отпечаток и на истинную сущность. Замотанный с головы до пят в черную материю, мало похожую кроем на одеяние остальных здешних служителей, он был неузнаваем. Эндомион и не нуждался в именах сподручных. Они обязаны были забыть их после оглашения приговора и присяги на верность ему, Владыке. Он стер бы и лица оступившихся, но это сулило чересчур много возни. Достаточно было масок.

– Пойди узнай, где сейчас магистр Агриппа, – сурово буркнул Иерарх, даже не взглянув на слугу. – Вели, чтобы прибыл сюда. Не произноси моего имени. Не упоминай, что я здесь. Он должен быть уверен, что я далеко отсюда.

Монах покорно склонил голову и, положив руку в перчатке на рукоять изогнутого меча, мягкой поступью удалился за дверь.

Мор и его армия двойников уже делают свою работу в Содружестве. Подобно опухоли, коварной и беспринципной, маскируясь под «клетки» здорового организма, они заполоняли жизненно важные органы-планеты, перебрасывая метастазы с одной на другую и не останавливаясь перед эпизодическими неудачами, когда Системе удавалось перехватить и нейтрализовать их. Армия Мора будет несметной, постоянно подпитываемой свежими силами. Из-за этого им и понадобились новые территории альтернативной вселенной, в точности повторяющие их собственные, ведь в родном мире они размножились до предела, и Земля, которая не выпускала этих злобных дикарей в большой космос, уже гибла от их варварской деятельности. Если бы не войны, катаклизмы и эпидемии, происходящие время от времени на той Земле, катастрофа случилась бы уже много десятков, а то и сотен лет назад. Однако регулировать численность населения и порядок на планете становилось все труднее даже мудрой природе. Она окончательно устала от агрессивных тварей, готовых подмять под себя и употребить всё, ею созданное. И явился Мор. И открылся портал монахов-фаустян, призвавших двойников в новый мир…

* * *

Черный волк несся по Тиабару. Редкие монахи, проходя мимо, оборачивались и в недоумении смотрели на зверя. Он был странным, и люди, тренирующие свой дух, понимали это. Но зрение говорило другое: это всего лишь косматое четвероногое создание, выдрессированное иерархами для охраны и помощи.

Путь волка очевидно лежал к монастырю Хеала. Какую весть несет черный хищник?

Птаха, трепещущая под тучами в небе, следила за ним до тех самых пор, пока он не скрылся за воротами монастыря. Но только видела она не волка…

* * *

Агриппа поднялся навстречу посланнику Иерарха. Он не ожидал этого визита: по некоторым данным Эндомион должен сейчас быть во Внешнем Круге.

– Магистр, – молодой служитель почтительно склонился перед старшим по сану, – вам необходимо сейчас же приехать в Епархию. Дело безотлагательное. Так перед отъездом распорядился Владыко Эндомион.

Магистр кивнул. Братья Елалис и Граум тревожно взглянули на него. Пауза длилась несколько секунд, и четыре фигуры – черная у входа, две белых у лабораторного стола, лиловая посреди кельи – неподвижно выжидали. Затем Агриппа сказал:

– Что же, если таково распоряжение самого Иерарха, я должен оставить свои дела и двигаться вслед за вами… э-э-э… брат Раутанус, если не ошибаюсь?

Черный монах замялся, но счел нужным кивнуть. Казалось, звук собственного имени вызывал в нем неприятные воспоминания, и он предпочел бы оставаться без него.

– Как хотите, магистр, – твердым тоном вмешался брат Елалис, хмуря густые брови на непрошеного гостя из Епархии, – но мы с Граумом будем сопровождать вас в этой поездке.

Брат Раутанус изменился в лице. Эндомион ничего не говорил насчет провожатых для Агриппы. Но спорить с жилистым и суровым лекарем, как он почуял, было бессмысленно. Румянощекий Граум охотно кивнул, соглашаясь с коллегой. Оба они за мгновение ока переоделись в походные серые рясы.

– Ну что ж, прошу всех в мой флайер, – проговорил магистр. – Надеюсь, брат Раутанус, в дороге вы изложите причины столь экстренного вызова?

Раутанус пожал плечами и отрицательно покачал головой, давая понять, что не посвящен в дела Иерарха и обстановку в Епархии.

* * *

Фауст, Ничья земля, август 1002 года

Загадочный вид Марсии, с которым она вошла утром в комнату, неся Доминика для кормления, насторожил Зарецкую.

Мальчик развивался со скоростью, сравнимой разве что с ростом цветочного побега. Еще вчера он, кажется, был младше, а сегодня издавал какие-то новые звуки, азартно болтая языком во рту и смеясь. Еще вчера его больше увлекала еда, а сегодня он прикасался ладонью к материнскому лицу и внимательно, изучающе разглядывал его прежде чем начать есть.

– Ну так в чем дело, Марс? – шепотом спросила Ника, дождавшись, когда сын наконец перестанет гулить и возьмет грудь. – Ты же что-то знаешь, да?

– Если все пойдет как надо, сегодня твоя мечта сбудется, – ответила Марсия.

Новость окатила Зарецкую сначала огнем радости, а затем, немедленно, льдом страха:

– С Домиником?

– Ну, конечно! Иначе какой смысл в этой затее? Но ты должна быть готова. Я отдам тебе малыша, и ты будешь слушаться моего монаха.

– Он тоже в сговоре?

– Да. И многие из охраны в Каворат. Но это не значит, что нам не станут мешать. Рассчитываем только на себя.

Ника кивнула.

– Катер будет стоять всего несколько минут. Это единственный шанс, ты же понимаешь?

– А мой охранник?

– Твой охранник – сволочь, – Марсия добавила еще несколько горячих словечек и, покосившись на Доминика, досадливо похлопала себя по губам, наказывая за брань. – С ним будут проблемы, но мой хочет взять его на себя. Наше дело – бежать вперед, как только откроются ворота.

– Хорошо.

* * *

Земля, Египет, август 1002 года

Я снова очутился в этом помещении, и казалось мне, будто прошли тысячи веков с того времени, как мы были здесь последний раз – Дик в облике раненой Кейт, Фанни-Чейфер и я, Кристиан Харрис, много лет спустя создавший цивилизацию на моем родном Фаусте…

В кармане лежала копия «манускрипта», целую эпоху назад вычерченного рукой старого Харриса. Ее перед прощанием отдал мне отец Агриппа. Это была схема с отмеченными на ней порталами ТДМ – теми, которые были известны Основателю. Колумб, открытый через пятьсот лет после его смерти, совершенно естественно отсутствовал на чертеже, равно как еще несколько планет Содружества.

Спустившись с диска, я зажег свечу и внимательнее рассмотрел бумагу. Харрис нигде ничего не подписывал, просто использовал разные значки. Порталы отправляющие он обозначал полным кружком, порталы принимающие – узким полумесяцем, а ТДМ вроде этого, египетского, изображал значком бесконечности: такой обладал обоими свойствами.

Послышался глуховатый шум – отдаленные голоса, шаги. Конечно, об этом трансдематериализаторе должны были узнать в первую очередь. Но мне вряд ли стоит попадаться на глаза кому бы то ни было. Я быстро выскочил из зала и притаился за ногой каменного изваяния в полнейшей темноте.

Голоса и шаги приблизились. Коридор осветился, и я узнал в четырех фигурах… «черных эльфов» Джоконды Бароччи. При виде нее мне захотелось вопить от радости, сам не ведаю, почему. Но выпрыгивать из темноты на вооруженных людей – действие, как мне кажется, неосмотрительное.

– Госпожа Бароччи! – негромко позвал я, стараясь по-прежнему отгораживаться от них каменной статуей.

Агенты-псионики встали, как вкопанные. Джоконда тревожно озиралась:

– Кто здесь?

– Только, умоляю, не сочтите за ложь. Я Элинор.

Они переглянулись.

– Элинор? – переспросила Джо, склоняя голову к плечу. – И что вы тут делаете, Элинор?

– Пусть выйдет, – посоветовал коренастый мужчина с черными вьющимися волосами, одетый по-военному и серьезно вооруженный. Не помню его имени.

– Выйдите на свет, Элинор! – приказала их начальница, опуская ладонь на кобуру с плазменником.

В первый момент меня удивил этот жест, но потом я подумал, что она сделала его для предостережения. Чтобы развеять их подозрительность, я сделал несколько шагов навстречу и вступил в световой круг.

На Джоконде была непривычная форма защитного цвета и фуражка. Даже не знаю, по каким признакам я узнал ее с первого взгляда: она мало походила на ту Джо, которая посещала меня в «зеркальном ящике» Управления.

– Что вам тут нужно, Элинор? – повторила свой вопрос госпожа Бароччи.

Я помню, ее главной чертой всегда являлась невозмутимость. Но все-таки любой на месте очевидицы смерти был бы, мне кажется, озадачен, встреть он недавно убитого вдруг живым и здоровым. Она же не повела и бровью. Но в следующий миг я понял: они уже знают о нападении двойников и, решив не форсировать события, выжидают, что я, по их мнению – перевоплотившийся в Элинора враг – предприму дальше и как стану изворачиваться.

– Джоконда, я действительно Элинор. Мне очень нужно поговорить с господином Калиостро… с Фредом Калиостро. У меня есть очень важные сведения.

Джоконда сощурилась. Ее спутники оставались безмолвны. Что ж, если они не заговаривают о происшедшем в Бруклине, то и я повременю. Незачем суетиться, можно все испортить.

– Что ж, – медленно проговорила она, и постепенно в лице ее пояснялось узнавание, – я рада, что вы живы и вернулись. Нам придется пойти обратно, – это адресовалось уже «эльфам», – к флайеру. Вы продолжайте отправку.

Мужчины кивнули. Неужели поверили? По крайней мере, от Джоконды я не ощутил и попытки проникнуть в мое сознание, так как же она может рисковать?

Я молча пошел с госпожой Бароччи. Не могу объяснить причину, однако в душе у меня витало предвкушение праздника. Еще совсем недавно я был лишен не только надежды на эту встречу, но и памяти о мире, куда привел меня ТДМ…

Как и тысячу лет назад, здесь даже воздух рассыпался от прокаленной сухости. У выхода из каменного завала дышать стало совсем нечем. Высушенные скалы тянулись из марева к белому небу.

Джоконду дожидался небольшой флайер: она отозвала его по ретранслятору, пока мы поднимались к поверхности.

В салоне она отдала распоряжение киберпилоту и будто невзначай сбросила громоздкую военную куртку. Моим глазам предстала ее изумительная фигура в черной обтягивающей майке, без малейшего намека на мужеподобный мышечный рельеф. Не знаю, как ей удалось сохранить женственные очертания: я точно знал, что ее тело состоит из тренированных мускулов и гибких мышц и что не всякий наш монах способен потягаться с нею в мастерстве боя.

– Ну так вы расскажете мне, пока летим, о своих злоключениях, господин Элинор? – обмахиваясь платком, она села в кресло и забросила ногу на ногу. – Вы тоже садитесь. Хотите воды или…

– Нет, нет, спасибо. Братья-монахи вернули меня к жизни… но я получил очень страшное известие о происходящем в Содружестве, и потому меня отправили сюда. Мне нужно все рассказать вашим начальникам, госпожа Бароччи.

– Вот как…

Джоконда подалась ко мне. Не знаю, хотела ли она, чтобы грудь ее стала так видна в вырезе тесной майки, но мой взгляд на целую секунду задержался, где не нужно. Следом и голос Джо понизился, стал текучим, воркующим, тихим:

– Не расскажете ли для начала мне?

– Конечно.

Я не понимал, зачем она так откровенно играла со мной этими грубоватыми приемами соблазнения. После некоторых событий, происшедших в моей жизни, я приобрел к этому не просто устойчивость – для меня теперь это был сигнал держаться настороже. А Джоконде я доверял настолько же, насколько Дику, Фанни и Фредерику Калиостро. То есть абсолютно. Для чего излишние меры, ухищрения, притворство?

Все, что было мне известно от Вирта Ата и отца Агриппы, я рассказал Джоконде. Она приняла к сведению, но кривовато усмехнулась. Удивления не было.

– Я очень рада, что встретила тебя в пирамиде… Это хорошо, что ты выжил.

Джо протянула руку и коснулась моих волос. Потом мы оказались на ногах. Мне было проще пятиться от нее, она же явно намекала на свое желание сблизиться.

– Джоконда, простите, но сейчас…

– Лететь долго, почему нет? Здесь только пилот…

Она прижалась ко мне, я не удержался и ответил на ее поцелуй. Но одновременно с этим в мое сознание проник сигнал опасности. Я успел схватить руку Джоконды до того, как она выдернула свой плазменник с однозначным намерением пристрелить меня. Мгновенное удивление в черных глазах: как я узнал? Не знаю, с какой скоростью проносятся мысли, но за мгновения ее замешательства мой мозг успел обработать сразу с десяток и выделить две основных. Первая: это не Джо, потому что я кое-что о ней знаю – о ней и убийствах. Вторая: это не Джо, потому что я вряд ли успел бы остановить ее, предварительно так легко ощутив намерение, которое она была просто не в состоянии замаскировать – именно по той причине, что не являлась Джокондой Бароччи.

Наша борьба длилась недолго. Стальных мышц Джоконды оказалось маловато, нужны были ее навыки. Я просто погасил ее, коснувшись пальцем одного из узлов в центре груди. Уже теряя сознание, она просто сложилась на полу передо мной подобно матерчатому манекену.

Пришло время более основательного анализа. Все мимолетные мысли улетучились. Вот и первый двойник, с которым мне довелось столкнуться. Настолько убедительный, что я не смог прочувствовать его инаковость…

Я сел обратно в кресло и уставился на бесчувственную женщину. Рефлекс, спасший меня. Рефлекс, дающий возможность отвечать сразу, не раздумывая. Если бы я хоть чуть-чуть замешкался, сбитый с толку ее обликом… Вот, значит, как они работают. Вот что происходит с неподготовленными людьми, пусть даже управленцами, уверенными, что перед ними – коллега, друг, знакомец, родственник… О, Всевышний! Как далеко все зашло!

Женщина шевельнулась. Рано. Я на всякий случай взял плазменник. Не более чем для внушительности, просто знаю, что оружие в руках врага отвращает от желания совершать лишние движения.

Но шевелилась она, не приходя в себя. Это изменялось ее тело. Тут я все понял, и смотреть на происходящее у меня не оказалось ни малейшего желания. Пришлось обездвижить ее – в снятой военной куртке нашлась пара наручников, вполне пригодная для того, чтобы закрепить незнакомку у ножки кресла, намертво привинченной к полу флайера. Затем я пошел к пилоту и переназначил курс следования.

– И еще. Мне нужно кое с кем связаться. Это возможно?

Я прекрасно помнил номер Дика и Фаины. И теперь наверняка буду осторожнее. Вычислить двойника, даже воспользовавшегося эликсиром Палладаса, не так сложно. Хотя кому как…

* * *

Земля, нью-йоркское ВПРУ, август 1002 года

Хаммон подскочил в холодном поту: и снова, и снова ему снятся вооруженные преследователи. Будь оно все неладно, зачем он полез в это темное дело?

Опять перед глазами неторопливо – как нарочно! – проплыли эпизоды смерти коллеги, погони, прыжка на странный диск, описание которого хранилось в запароленных документах…

Неужели все правда? Неужели гипотеза астрофизика Фурона, которую он, Хаммон, поначалу принял за бред, нашла подтверждение? Еще на днях все было как обычно: скучные будни, выпивка с постоянным собутыльником Озом Таггертом, несложные расчеты и наблюдения за компьютерной системой, поддерживающей работу учреждения… А потом… полумертвый, окровавленный Оз, вываливающийся из-за ящиков и перед тем, как испустить дух, шепчущий:

– Он… там!

И хорошо, что ноги вынесли Хаммона туда, куда нужно. Он прыгнул, сбил наземь людей, невесть как очутившихся на его пути (а ведь он видел, когда бежал: диск был пуст!). Но как вернуться? Наверняка его до сих пор поджидают там. А если Фурон прав от начала и до конца, то Хаммон вернется в тот же самый миг и на то же самое место, где исчез. И в спину его ужалит добрый десяток крупнокалиберных пуль. Никакой надежды выжить…

Хаммон сел на кровати и озабоченно потер морщинистое лицо. Рассказать обо всем здешним ребятам? Они тут же решат отправить его назад. А когда они отправят его назад… о-о-о! Но выкручиваться-то надо!

Он не успел заметить, как и когда к нему вошел посетитель. Это был мужчина средних лет, а то и пожилой, но осанистый и энергичный.

– Господин Хаммон, я ждал, когда вы проснетесь.

– А… Снова будете вопросы задавать? Так я уж все рассказал, что знал.

– То есть, вы поняли мою предыдущую фразу? – мужчина сложил руки на груди и прошелся по камере, изредка поглядывая на арестованного.

– А чего же там непонятного?

– Да вы и отвечаете на том же языке, на котором я спросил… Скажите, вы полиглот? Сколько языков вам известно вообще и на скольких вы способны говорить?

– Да я вообще, кроме кемлинского, никаких не знаю, с чего вы взяли?!!

Выпалив это, Хаммон осекся. Только что он произнес слово из родного мира. Либо его примут за ненормального, как после упоминания планеты, где он жил, либо…

Мужчина избрал второй вариант: