Текст книги "Тень Уробороса. Аутодафе"

Автор книги: Сергей Гомонов

Соавторы: Василий Шахов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 26 страниц)

4. Явление Фараона

Земля, Мексика, Чолула, подземелье близ бывшего зиккурата Кетцалькоатля, конец июля 1002 года

Несколько невнятных картинок неизвестного мира – и Алан Палладас обнаружил себя скатывающимся с дискообразного подиума внутри пахнущего глиной помещения. Не он один был сбит с ног: вся группа, только что бежавшая с Клеомеда при помощи ТДМ, который действительно оказался внутри каверны, потеряла равновесие. Раненые Полина и Дик барахтались на полу, тихо ругаясь от боли. Фанни-Эдмон и в самом деле обрела свой истинный облик после переброски, и они с «папой Феликсом» первыми вскочили, чтобы оказаться во всеоружии. Вонючий дикарь, подвывая от страха, отползал в темный угол и явно рассчитывал, что во время суматохи о нем забудут. Чета Иллеоклео тоже была здесь и с готовностью выхватила плазменники, а теперь поводила ими из стороны в сторону, ища цель. Лучи фонарей беспорядочно метались по залу.

Целью, повинной в том, что все были сбиты с ног, оказался странный совершенно голый мужик возраста Алана. Этот валялся ничком посреди трансдематериализатора и не подавал признаков жизни.

– Черт возьми, это кто? – Фанни грубовато ткнула ногой в бок обнаженного. – Рехнуться можно: то один, то другой! Сколько их там еще?

– Кого «их», Фи? – уточнил Палладас, с опаской наклоняясь над лежащим и пытаясь посветить ему в лицо.

– Этих, взявших моду вываливаться из темноты и сбивать с ног!

Тем временем Алан почуял убийственно крепкий запах спиртного. Вернее, это был уже наполовину перегар.

– Ну и пойло! – вырвалось у биохимика, обладавшего исключительным обонянием и оттого едва сдержавшего рвотный спазм. – Где такое наливают?!

– Вы о чем? – Феликс присел на корточки возле них.

Палладас брезгливо указал средним пальцем в сторону голого мужика:

– Я об этом. Похоже, он мертвецки пьян…

– Матка Боска! Еще этого нам не хватало, знаете ли! – подала голос Буш-Яновская. – Откуда, правда что, все эти сюрпризы? Какие-то накладки при транспортировке?

Наконец не выдержал и Калиостро, которому удалось доползти до перепуганного пастуха и, опираясь на стену, сесть рядом с ним:

– Леди и джентльмены, а разрешите ли вопрос? Кому, если не секрет, вы сейчас адресуете все свои вопросы? Некому невидимому оператору телепорта? Или духу лампы?

Все примолкли. Воспользовавшись тишиной, жена полковника Иллеоклео негромко спросила:

– А кто-нибудь знает, где мы сейчас находимся?

– Надеюсь, что на Земле, – ответил Феликс Лагранж. – Исследовательская группа, по крайней мере, обещала именно это… Но для Египта здесь прохладновато, а других мест с ТДМ я не знаю…

Алан тем временем пытался привести в чувство пьяного незнакомца, но тот лишь мычал и ворочал головой.

– Прикройте ему… что ли… – неприязненно отворачиваясь, сказала Полина.

– Есть у кого нашатырь или еще что-нибудь дурно пахнущее? – Палладас понял, что его действия не увенчаются успехом, если не прибегнуть к помощи химии.

– Па, черт с ним. Надо спешить. Бросим его тут, прикроем чем-нибудь, чтобы не замерз, да и все. И этого, – гречанка указала на Эфия, – оставим охранять его. Как выберемся, так вызовем для них спасательную бригаду. Все, быстренько встаем и выдвигаемся!

Лучи фонариков заметались по комнате – это все начали подниматься на ноги и двинулись к единственному выходу. Только Эфий остался сидеть, нахохлившись, в темном углу. Козья кровь уже засохла на его руках, шее и лице и тянула кожу, напоминая о злых духах. Он не понял, что изменилось, ведь никакого передвижения не было, а место, где он оказался с уходящими теперь существами, стало иным – с низким потолком, с сырым запахом неизвестной почвы и еще чего-то неприятного, шибающего в нос со стороны обнаженного существа. Очень может быть, что существо тоже принесли в жертву злым духам, и те занялись им прежде Эфия, а самого пастуха приберегли на потом.

Но солнцескал слишком рано занес голого в стан погибших. Едва «духи» начали выходить за дверь, мужчина, распластавшийся на каменном круге, очнулся и заголосил:

– Не стреляйте! Не стреляйте! Я ничего не сделал! Я сотру все пароли и забуду информацию!

Язык его отчаянно заплетался, но все – и даже Эфий – поняли его. «Он тоже солнцескал?» – удивился пастух, никогда не видевший этого человека в родном стойбище. А ведь его народ был очень малочисленным, и даже соседи, живущие неподалеку от Солнечной скалы, разговаривали на другом наречии…

Незнакомец тем временем поднялся на карачки и попытался отползти в сторону укрытия пастуха. Он так спешил, будто за ним гнались все самые страшные исчадия этого мира.

– Ч-черт возьми! – прошипела Фаина и вопросительно взглянула на своего напарника.

Феликс Лагранж кивнул.

– Мы рискуем засветить последний канал, – предупредила она, извлекая ретранслятор из висящего за спиной детского рюкзачка.

– Да, но мне эта ситуация не нравится, – поморщился «черный эльф».

– Мне тоже, – согласился полковник Иллеоклео, а его жена, кивая, прибавила:

– У меня странное ощущение. Я думаю об этом человеке так, будто мы обязаны беречь его, как зеницу ока…

– Которого из них? – скептически уточнила Буш-Яновская, со всей очевидностью готовая пристрелить помеху в виде голого мужика на том самом месте, где он находился.

– У меня тоже, – вставил реплику Дик. – Никогда такого не было…

– Как будто все рухнет, если с ним что-то случится… – как зачарованная, медленно проговорила гречанка, не сводя глаз с незнакомца.

Они вернулись. Обнаженный закрывался рукой от фонариков и тихонько скулил, на чистейшей кванторлингве по-прежнему уговаривая их не стрелять и лопоча всякую чушь о каких-то документах.

Фанни о чем-то поговорила в стороне через ретранслятор и подошла к Феликсу:

– Нам нужно выбраться отсюда наружу и определить наше местонахождение. Судя по голосу Джоконды, у них там тоже происходят большие неприятности…

– Ты вышла не на Калиостро? А где тогда шеф?

– Не знаю. Это была Джо.

– Надеюсь на лучшее, – пробормотал Лагранж, отчетливо припоминая забинтованную перевоплощающуюся тетку-мулатку в квартире Палладаса. – Не хотелось бы напороться на оборотня.

– Ну-ну, ты с нами, оборотнями, поосторожнее! – возразила Паллада.

Тем временем мужчины, кто чем мог, тот тем и помог незнакомцу с одеждой. Пьяный облачался медленно, путаясь и все время засыпая на ходу. Наконец Палладас и Иллеоклео не выдержали; в четыре руки они застегнули на нем все, что должно быть застегнутым.

Откуда-то из-под каменной кладки стены выскочила гигантская крыса, которая, принюхавшись, смело тяпнула Эфия за окровавленный палец. Пастух с воплем подскочил, чем и напомнил остальным о своем существовании.

– О, и ты с нами? – удивился Алан. – Ну надо же, надумал!

Так, вереницей, они вывалились в коридор. Орать незнакомец прекратил. Теперь он, шатаясь и повисая на плечах у Алана и полковника, плакал, похрюкивал и жаловался на судьбу. Эфию было его жалко, он оглядывался и поглаживал беднягу по руке.

– Кажется, дикарь понимает нашу речь, – шепнула Аустина Иллеоклео мужу. – Посмотри на него! Он реагирует на этого человека…

– Эх, госпожа Аустина, лучше бы он знал, как отсюда выбраться, не надорвавшись под этой тушей! – прокряхтел в ответ Палладас.

Тут Фанни резко остановилась:

– Все слышали?

– Что именно? – спросил Дик.

– Грохот… где-то наверху… Такой – тух-бабах! Вот, еще раз только что!

На этот раз странный звук услышали все.

– Похоже на взрывы, – предположила Буш-Яновская и по привычке зашлепала себя перебинтованной рукой по бедру в поисках плазменника. – Сейчас выйдем и попадем в эпицентр военных действий… Но я уже на все согласна, только бы выйти!

Калиостро лишь утвердительно кивнул.

Следующая галерея шла под наклоном. Усталым путникам стало еще тяжелее: им пришлось подниматься по ней в душном коридоре. Незнакомец пыхтел, как паровоз, но присесть ему не давали. Феликс Лагранж успевал что-то отмечать в браслете-компе.

– Здесь нам надо направо, – сказал он, когда наконец все вышли на ровную площадку вверху.

– С чего ты взял? – удивилась Фанни. – Тут, кажется, все коридоры на одно лицо.

Вместо ответа он развернул голограмму, и оказалось, что на протяжении всего пути «черный эльф» намечал схему коридоров:

– Если мы сейчас пойдем в другую сторону, не направо, то станем возвращаться.

– Гм… логично!

– Кто вы? – на удивление трезвым голосом вдруг вымолвил «пришелец».

Все лишь с досадой отмахнулись от него, как от надоедливого кровососущего.

– Это еще ты нам ответишь для начала, кто ты, – сурово пообещала Полина.

Грохот наверху усилился. Теперь он был отчетливее и действительно походил на взрывы.

– Мы, знаете, уже почти вышли, – добавила Буш-Яновская после паузы. – Поднажмем?

Они поднажали. Потом поднажали еще. И вскоре поняли, что интуиция не обманула Феликса. Коридоры вывели в громадный, усыпанный каменными обломками зал, большую часть которого составляла широкая лестница вверх, к небольшому проему в стене, за которым все полыхало и гремело.

– Мы с Феликсом на разведку, – сообщила Паллада. – Вы ждите.

– Фанни… – начал было Дик, но осекся.

Она сделала вид, будто не услышала.

Вернулись они, сгибаясь в три погибели от смеха, и еще издалека начали размахивать руками, призывая подниматься.

– Там гроза! Обычная тропическая гроза!

Оба «эльфа» были мокрыми от макушки до подошв.

Сооружение выпустило их на вершину странного холма. По каким-то неуловимым приметам ощущалась его рукотворность. Чуть в стороне ливень мыл обломки древнего сооружения.

– Где это мы? – спросил кто-то, но его голос потонул в раскате грома, а когда истерика атмосферы прекратилась, на смену ей откуда-то – казалось, со всех сторон – полился заунывный, переливчатый вой.

И снова замерцали рваные ветки молний.

На возвышении, которое являло собой фундамент давно разрушенного конкистадорского храма, попирая долговязыми лапами изломанный католический крест, стояло с задранной к небу мордой демоническое существо и выло.

Шкура его – а в свете длинного всполоха на твари можно было рассмотреть каждую шерстинку – искрилась призрачно-голубым, и такого же цвета стали его глаза, когда, замолчав, она опустила голову и посмотрела на путников.

– Дьявольщина! – засмеялся Дик. – Это же обычный койот! Держу пари, мы на вершине Чолулы, пирамиды тольтеков…

– А где же пирамида? – не поверила Полина.

– Под холмом, понятное дело. Испанцы ведь закопали ее, а наверху построили церковь Девы-Утешительницы.

– Эту, что ли? – Фанни небрежно махнула рукой в сторону обломков, увенчанных крестом, с которого продолжал таращиться на них степной волк, в незапамятные времена прозванный ацтеками койотом. Казалось, ни ливень, ни молнии нисколько не беспокоили его, хотя, как и люди, он давно промок насквозь.

– А ведь он не уходит! – заметила Аустина Иллеоклео.

Эфий с ужасом смотрел на хищника. Ему казалось, тот хочет, чтобы они пошли следом. Еще один злой дух, и как страшны его глаза в грозовую ночь!..

– Ну что ж, хороший знак! – сказала Паллада. – Мне нравятся волки. Может быть, этот пришел за нами и выведет нас отсюда?

На что Полина тут же ответила раздраженным голосом:

– Может быть, проще связаться по вашему каналу и попросить подмоги? Мне уже до печенок осточертело блукать по неизвестным территориям в поисках приключений на свою…

– Буш-Яновская, отстань, а? Тебе вечно все не так, – отрезала Фанни. – Предлагаю либо переждать грозу в зиккурате, либо пойти за шакалом и посмотреть, куда он нас выведет…

– Так кто вы? – совершенно протрезвев под струями холодной воды, снова подал голос незнакомец.

Койот явно ждал их решения и не уходил. Он лишь потряхивал громадными ушами и переминался с лапы на лапу. И тогда Феликс проговорил:

– Давайте идти.

Словно поняв смысл его фразы, зверь развернулся, махнул хвостом и потрусил вниз по склону святилища, засыпанного более полутора тысяч лет назад завоевателями-иноверцами.

Стоило возвышенности освободиться, поток молний проложил себе новое русло и в ярости обрушился на развалины храма. Пронаблюдав это, группа остановилась.

– Н-да… – покачал головой Дик. – Не хочется, пожалуй, превращаться в громоотвод…

Искусав камни и крест, разветвленный всполох потух, но это никого не вдохновило. Было понятно, что в любую секунду следующий разряд может выбрать целью одного из них. Койот встал в отдалении, нетерпеливо помахивая хвостом. Он был словно заговоренный, непогода его не пугала.

– Возможно, это имеет смысл…

Фанни вытряхнула из рюкзака некое устройство, при виде которого Калиостро издал удивленный возглас:

– Баст? Тетя Софи отдала тебе кошку?!

Гречанка слепила многозначительную мину и задействовала голограмму. Оглушительно щелкнув хвостом, пантера выпрыгнула на землю и тут же принялась наворачивать круги возле путешественников. Словно магнит, она притягивала к себе ярость неба: молнии безжалостно били в нее, оставляя на шкуре яркие разряды.

– Неправда ли, твоя тетка – очень предусмотрительный человек? – подмигнула Фанни, и все направились за койотом.

Для потрясенного воображения Эфия это было слишком: два диких зверя, самых опасных хищника на свете, взявшись из ниоткуда, сопровождали его и духов-пленителей в никуда. Даже плачущий человек перестал голосить и молча ковылял между двоими сущностями в облике мужчин. Он лишь растерянно показывал на черную кошку, постанывал и хватался за кудлатые седые волосы на мокрой голове.

Шакал провел их мимо древнего захоронения, обогнул небольшой лесок и встал, как вкопанный. Впереди, шагах в пятидесяти, на пустыре высилось некое сооружение наподобие ангара. Баст подбежала к нему и, словно живая пантера, уселась рядом, безразлично пошлепывая по земле кончиком хвоста.

– Рехнуться можно! – восхищенный этой картиной, пробормотал Алан Палладас.

Звери переглянулись, а затем шакал со всех ног кинулся в сторону перелеска и исчез в кустах. Последний удар молнии, предназначавшийся ему, схлопотала Баст, но лишь облизнула вспыхнувшее плечо.

– Видимо, нам надо заглянуть в этот ангар? – предположил полковник Иллеоклео.

Никто не возражал.

В ангаре было куда тише и темнее, чем снаружи. И ни единой души. Но что-то неуловимо указывало на то, что здесь недавно побывали.

– Надо осмотреть это место, – Феликс включил свой фонарик.

– Фанни, дай-ка пульт, – попросил Калиостро жену.

Гречанка подошла к нему. Дик перевел пантеру в режим наблюдения и посмотрел на Фанни. Они ничего не сказали, просто прижались друг к другу и несколько секунд простояли в объятиях, молча и неподвижно.

Феликс и полковник облазили каждый уголок ангара.

– Кажется, тут когда-то стояли «вертушки», – отряхивая руки, сообщил «черный эльф». – А еще тут везде валяется вот что…

Он раскрыл ладонь, Иллеоклео посветил в нее, и все увидели на ней несколько вскрытых пустых ампул. Палладас стремительно схватил одну, приподнял, рассматривая в луче фонарика, понюхал, разве что не попробовал на вкус.

– Вот черт… – пробормотал он. – Но как?!

– Что? – спросил полковник.

– Это оно? – Фанни без охоты отстранилась от Дика и тоже взяла ампулу.

– Да, черт бы его взял. Откуда оно тут в таком количестве?..

– Так что же это? – настаивал Иллеоклео.

– Полковник, это вещество, над которым я работал много лет под видом сотрудничества с Савским, а на самом деле – на Клеомед. Это должен был быть нейтрализатор, блокирующий мутагенное влияние атомия на человеческий организм. В общем, я достиг цели… но есть и побочный эффект…

– Какой? – не утерпела и Аустина.

– Это вещество позволяет менять форму. Теплокровное существо становится полиморфом и в течение нескольких недель может обретаться в ином облике. Если поддерживать действие регулярными инъекциями, то эффект перевоплощения держится сколь угодно долго…

Все смолкли.

* * *

Фауст, Тиабару, конец июля 1002 года

Агриппа смотрел на меня старческим, почти больным взглядом. Я ощутил его внутреннюю дрожь как свою, и мне стало до щемоты в сердце жаль его. Прежде он казался мне всесильным. Теперь все изменилось…

– Как вам удалось воскресить меня?

Братья Граум и Елалис неуютно поеживались, а у последнего нервно подрагивала нога, и он тщетно поджимал ее под скамейку.

– Я чувствовал, что когда-нибудь это произойдет… – пробормотал мой названый отец. – Пойдем. Это лучше показать.

Мы друг за другом вошли в монастырскую лабораторию. Братья-лекари пропустили меня вперед, следом за магистром.

– Помнишь, мой мальчик, великое откровение: «В начале было Слово»?

Теперь я помнил все, абсолютно все. Тяжким грузом оно рухнуло на меня, но я пережил это. Знание того стоило.

– Это откровение и легло в основу работы программы, вернувшей тебя в этот мир… Ты – первый человек, к которому применили ее. Мы не были уверены в благополучном исходе, но…

Агриппа подошел к морозильной камере и открыл один из отсеков. В большом прозрачном коробе лежала замороженная птица, похожая на ту, которую я подкармливал эти месяцы во дворе.

– Вот, погибла, бедняга, – сказал магистр, щелкая чем-то на коробе.

Доселе прозрачные стенки замутились, и туман скрыл птичий труп. Тем временем Елалис подключил некое устройство, отдаленно напомнившее мне компьютеры Внешнего Круга, только куда более примитивное. Два провода оканчивались диодами, их брат-монах соединил с коробом.

– Здесь записана звуковая информация, снятая с другой, живой и здоровой, птицы этого же вида, – объяснил Агриппа, кивнув на устройство. – Смотри.

Через какое-то время система разморозила мертвую птицу. «Компьютер» заработал. Я ощутил покалывание в подушках пальцев и слабую тошноту. Агриппа с братьями отошли подальше от устройства и дали мне знак поступить так же. Магистр продолжал:

– Оно заставляет замершие из-за смерти клетки работать в режиме живых, а на участок, по вине которого произошла смерть, воздействует так, что он перенимает здоровый способ действия. Организм живого существа обновляется полностью и на генетическом уровне…

Через несколько минут я заметил, что птица слегка дернулась и крыло ее затрепетало. Это казалось чудом.

– Но с человеком, высокоорганизованным существом, все куда более сложно. Ты ведь понимаешь, что птица устроена не так замысловато, как мы… И у нас не было опыта экспериментов с людьми или приматами. Мы еще не успели дойти до этого. А на Земле пока лишь только задумываются о подобном. – В тоне Агриппы промелькнула гордость, которую он тут же погасил стыдливым смирением. – К счастью, с тебя была снята «мерка» сразу после крещения.

Я кивнул, потому что уже знал причину этой предусмотрительности. Вирт не лгал, когда сказал, что меня прочили на замену Иерарху Эндомиону. Наверное, это было сделано примерно на такой вот случай…

Птаха в коробе оживала. Она перевернулась на живот. Ей было отчаянно плохо, и я помню это состояние… Бедняга пыталась поднять голову, но заваливалась набок, пробовала встать на лапы – и тут же падала, распластав крылья. Хотелось выхватить ее оттуда и греть в ладонях, пока все не кончится. Это была агония, но в обратном порядке. Правда, птица едва ли понимала разницу и страдала, как перед смертью.

– Я понимаю… – мне пришлось собрать волю, чтобы отвернуться и не следить за дальнейшими стадиями страшного воскрешения. – Я читал об этом во Внешнем Круге… Вуду, зомби…

– О, нет! – запротестовал Агриппа, а братья-монахи так и не поняли, о чем я говорю. – Нет! Это всего лишь схоже внешне! Зомби не жили, ты ведь знаешь. У них не восстанавливались биологические функции! Все, на что они были способны, это передвижение и некоторые грубые действия, которые им навязывались. Этап между спадом трупного окоченения и разложением тканей, но чаще все заканчивалось прежде. Кроме того, Кристиан, это были редкие случаи, очень редкий колдун обладал такой силой знания, что умел это делать. Остальное – лишь легенды, раздутые на слухах.

Я заставил себя улыбнуться и неловко пошутить:

– Спасибо, теперь я спокоен, что хотя бы не являюсь ходячим мертвецом… Но что происходит сейчас с Внешним Кругом? Я узнал, что с Фауста туда направляются некие странные люди. Кто они?

Агриппа нахмурился:

– Странные люди?! Мне неведомо, о чем ты говоришь.

Он отключил прибор и вытащил птицу из контейнера. В ладони магистра она сидела смирно и только моргала.

Я рассказал о том, что вынес из беседы с Виртом в монастыре Хеала. Агриппа и братья встревожились:

– Если это так, – заговорил мой названый отец, – то мы должны успеть что-то сделать, иначе будет поздно. Сидеть и ждать уже нельзя.

– Я должен вернуться и все рассказать в Управлении.

Услышав эти мои слова, магистр вздрогнул. Казалось, он ждал их с ужасом, изо всех сил желая, чтобы я никогда это не произнес. Так же точно я ждал того выстрела, возвращаясь с Кейт-Диком и Чейфером-Фанни с Земли прошлого в развалины нынешнего Бруклина…

– Да… По-другому невозможно, – согласился он, спустя несколько растянувшихся минут. – Надо найти способ отправить тебя к ним…

Под ребрами у меня запорхало, замерло и разлилось теплом по жилам. Это был не страх, нет. Совсем наоборот. Это была слабая, но и сладкая надежда снова увидеть одного очень важного для меня человека. Просто увидеть. Просто посмотреть в глаза. И еще что-то толкало в спину, и я знал, что. Чувство долга: я был обязан теперь что-то предпринять, если мне довелось узнать о случившемся.

– Мы доберемся до фаустянского ТДМ, – наконец сказал магистр. – Правдами или неправдами, но ты попадешь на Землю. Но там… береги себя там, сынок.

* * *

Земля, Мексика – восточная часть североамериканского континента, конец июля 1002 года

Джоконда, конечно, могла бы доставить к начальнице всех поднятых на борт флайера путешественников. Однако вид Полины и Дика заставил ее принять самовольное решение и срочно госпитализировать их обоих, а уже с оставшейся командой «клеомедянских беглецов» нагрянуть в поместье генерала Калиостро.

Угрюмый и недоверчивый Чезаре Ломброни без всякого на то приказа упаковал неизвестного в смирительную рубашку, заодно решив его проблему с одеждой, а Порко и Марчелло, кривя носы, поволокли в портативную душевую кабину до смерти напуганного пастуха.

– Не дрыгайся ты, скифо пуцца![4]4
  гадкая вонючка (испорч. итал.)


[Закрыть] – Витторио было не до расшаркиваний: вонь мокрых и грязных шкур, в которые был обряжен Эфий, вкупе с запахом козьей крови и давно не мытого тела резала глаза.

– Тобой можно заменять биологическое оружие! – усмехнулся более терпеливый Марчелло, впихивая раздетого клеомедянина под струю воды и с отвращением выбрасывая стянутые с него лохмотья в молекулярный распылитель.

Тем временем флайер поднялся в воздух и помчал их всех в Сан-Франциско. Эфий почувствовал взлет и отчаянно заколотился в прозрачном пластике душевой, не понимая, что с ним собираются делать – утопить или задушить – в этом тесном помещении. Клаустрофобия окончательно помутила его рассудок, юноша кричал, набивал себе шишки и синяки и, совершенно понятно, делать то, зачем его туда запихнули, не собирался.

– Бруто![5]5
  животное (испорч. итал.)


[Закрыть] – Порко-Витторио плюнул себе под ноги и ушел, оставив Марчелло в компании дикого клеомедянина.

Запеленатый в специальный обездвиживающий костюм, кудловолосый чужак сидел в отведенном для него кресле и молча озирался. Многое в окружающей обстановке и в поведении людей вызывало у него благоговейный испуг, но это не был испуг дикаря сродни Эфию. Он решил покорно ждать, куда повернет его судьба. Кажется, одно то, что никто не собирается в него стрелять прямо здесь, не сходя с места, успокоило незнакомца. После холодного мексиканского ливня теплая каюта флайера и сухое, хоть и лишающее движений белье привели мужчину в полусонное состояние. Само похмелье прошло, но измученный организм потребовал немедленного отдыха, и чужак начал дремать.

– Мне кажется, – вполголоса поделился с остальными Феликс Лагранж, поглядывая в сторону клюющего носом незнакомца, – что он – один из этих типов. Это мои догадки, но можно попытаться установить его личность.

– Я пытаюсь, – улыбнулась Джоконда, которая уже успела окунуться в свой комп и начать поиск. – Но пока безуспешно. Инфа по Земле обработана, таких у нас не числится.

– А если он сменил внешность? – предположила Фанни.

– Можно тогда я его стукну? – с живостью отозвался Чезаре, взблескивая черными зрачками и даже привставая с места, на что Витторио не преминул тут же отозваться издевкой:

– Чез, тебе лишь бы кого-нибудь стукнуть! – и выплюнул несколько скорлупок орешков прямо себе на пиджак.

Чезаре завелся:

– Нет, не лишь бы. Если я его стукну, он вырубится. Если он вырубится, палладасовский эликсир прекратит свое действие. Если он прекратит свое действие, этот bastardo покажет свою настоящую личину! Нет, я все-таки его стукну, Джо!

Джоконда на секунду оторвалась от своего занятия, и этого отрезка времени ей вполне хватило на фразу-скороговорку, которую поняли только присутствующие итальянцы. В результате Ломброни угомонился и сел.

Алан, полковник Иллеоклео и полковникова жена молча слушали. Издалека доносились вопли Эфия и неразборчивая, но, судя по тональности, умиротворяющая речь Марчелло.

– Что ж, а я пока свяжусь со своими, – Феликс поднялся и отошел в сторону. – Что-то мне очень неспокойно в свете всего, что тут произошло…

По мере того, как информация ГК обрабатывалась компом Джоконды, «черная эльфийка» все разочарованнее качала головой, а Чезаре все подозрительнее косился на человека в смирительной рубашке, и на суровом лице читалось: «Нет, когда-нибудь я его все-таки стукну!».

Наконец из душевой вернулись бедолага-Эфий в сопровождении Спинотти. Юный пастух с ужасом теребил свою новую одежду и никак не мог поверить, что вышел из тесной полупрозрачной комнаты живым и даже невредимым.

Феликс Лагранж прекратил трансляцию; вернулся он мрачнее тучи и упер взгляд в иллюминатор. Все были заняты своими делами, только гречанка ощутила настроение напарника. Фанни уселась с ним рядом и, слегка коснувшись Феликсовой руки, шепнула:

– Что случилось?

Лагранж мотнул белокурой головой, но скрывать не стал. Все так же избегая смотреть на кого бы то ни было, он тихо ответил:

– Помнишь, я тебе однажды рассказывал о моем младшем брате?

– О Доминике, помню. У него пропала невеста, Ника Зарецкая, ты говорил…

– Да, Ника в розыске… А теперь…

Он замолчал. Фанни не торопила. Феликс собрался с духом и объяснил, что этой ночью Доминик скончался от гриппа («По крайней мере, такова версия врачей Лаборатории, которые проводили вскрытие»). Вся семья Лагранжей тоже тяжело болела, и только Доминик не выдержал. Похоже было, что вирус принесла мать, работавшая в клинике.

– Поверить не могу… – пробормотал Феликс.

Гречанка молча погладила его по плечу и отошла объясниться с Джокондой. Выслушав ее, Бароччи ответила, что Феликсу необходимо отдохнуть и побывать дома:

– Я свяжусь насчет него с синьором Фредерико…

– А что с нашим мистером Икс? Прояснилось что-нибудь?

«Эльфийка» покачала головой:

– Ничего. Он как будто с неба упал…

– Н-да… при условии, что все мы не пешком сюда пришли… – проворчала Паллада. – Что делать? Ты можешь представить тетке Дика неполные сведения?

– Нет. Ни тетке, ни отцу. Пока мы не дознаемся, кто это такой, я не имею права сдавать отчет, – Бароччи слегка поджала губы и развела руками.

– Так может?.. – Фаина красноречиво покосилась сначала на Чезаре, а затем указала подбородком в сторону похрапывавшего чужака в смирительной рубашке. – А?

Джоконда не скрыла досаду:

– Ребята, что вы несете? Вы же сами сообщили, что этот человек совершил вместе с вами ТДМ-переброску. Если ты еще не забыла, то телепортация должна сбить чужеродный облик.

Фанни нервно почесала макушку:

– А, ч-черт, ты права!

– Ну вот и все. Поэтому чтобы я больше не слышала это «стукнуть»…

– Но он вполне может быть шпионом, ты же не будешь возражать?

– Не буду. Но сведения из него надо вытаскивать другим способом. И этим займусь я. В более спокойном месте и в отсутствие лишних свидетелей.

Гречанка только фыркнула, слегка уязвленная этим эпитетом. Ничего себе – «лишние свидетели»! Они, можно сказать, волокли чертова алкаша у себя на закорках из самой Мексики, а тут белоручка-Бароччи как ни в чем не бывало отстраняет их всех, мол, извините-подвинтесь, синьоры грузчики, дальше специалист проведет ювелирно тонкую работу, а вам лучше не путаться под ногами…

– Нет! Не стреляйте! – раздался истошный крик.

Извиваясь червяком, незнакомец скатился со своего кресла и начал биться затылком о покрытие пола. Эфий с ужасом смотрел на него, и руки его тряслись. Это духи мучают несчастного человека, вторгаясь в его сны!

Один Лагранж даже не поглядел в сторону чужака. Он как сидел, отвернувшись к иллюминатору, так и оставался сидеть до самого конца полета.

* * *

Земля, Сан-Франциско, поместье Софи Калиостро, конец июля 1002 года, спустя 2 часа

Генерал Калиостро и ее свояк, Фред Калиостро, внимательно изучали подробности доклада Джоконды. Они сидели рядом, каждый со своей линзой, и смотрели записи.

…В небольшой комнате, обстановкой смахивающей на гостиничный номер, находилось двое. Пожилой седоватый мужчина со спутанными волосами и бачками был обмотан чем-то наподобие комбинезона из прочной ткани, только ремешки фиксировались так, чтобы максимально лишить человека подвижности. Для многих одно это уже служило серьезным испытанием: не каждый переносит несвободу, пусть и в таком мизерном ее проявлении. Однако незнакомец казался на удивление спокойным и даже расслабленным перед своей собеседницей. А в роли собеседницы выступала красавица-Джоконда.

– Таким образом, вы подтверждаете, что прибыли сюда из какого-то мира, не знакомого с нашими технологиями, верно? – мягко курлыкала она, грациозно расставляя логические ловушки там и здесь: будь в показаниях допрашиваемого хотя бы малейшая нестыковка, «эльфийка» тут же заметит ее и поймает лжеца на слове.

– Ну да, пожалуй, что и так. Слушайте, девушка, лапушка, а выпить у вас ничего не найдется? Уж больно погано я себя чувствую, мне бы с похмелья полечиться…

– Давайте договоримся так. Сейчас вы ответите еще на несколько моих вопросов – и вам принесут немного спиртного.

– Хорошо! – приободрился незнакомец. – Давайте, я весь ваш!

– Еще раз, пожалуйста: назовите вашу фамилию.

– Хаммон.

Джо кивнула, складывая руки на груди и чуть потягиваясь торсом:

– Синьор Хаммон, и имя.

– Тут-Анн имя мое. Обычное имя, не пойму, что вас так удивляет.

– То есть получается, что полностью вас зовут Тут-Анн Хаммон, не так ли?

– Совершенно верно! – непонимающе замигал допрашиваемый, чувствуя подвох. – А что не так?

– И сочетание ваших имени и фамилии ни с чем у вас не ассоциируется?

– Да нет… ни с чем, вроде. Уж извините, не труднее вашего имени, если уж на то пошло!

– Да, а мое имя… тоже не вызывает у вас никаких ассоциаций в какой-либо сфере? В изобразительном искусстве, например…