Текст книги "Не спеши умирать в одиночку"

Автор книги: Сергей Гайдуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

2

Для Лимонада прямой удар в нос само собой был неожиданным, но не только для него. Я тоже не без растерянности взирал на свой кулак, который только что словно на секунду вышел из-под контроля моего мозга, врезал Лимонаду по морде, а потом вернулся в прежнее положение.

– Ну ты и скотина... – бормотал Лимонад, пытаясь удержаться на четвереньках. Я подошел к нему и вытащил дискету из кармана. Совесть немножко грызла меня, но что сделано, то сделано.

– Извини, – сказал я и хотел помочь Лимонаду подняться на ноги, но тот зло выругался и заорал, что знать меня больше не желает.

– Вырвалось, – виновато сказал я, поглаживая костяшки пальцев. – Да ты и сам виноват: придуриваться стал, нет чтобы сразу отдать дискету... Вот я и перенервничал.

– Если ты нервный, то нужно лечиться! – Лимонад, хлюпая разбитым носом, поднялся на ноги и удостоил меня ненавидящим взглядом. – Придурок! И как там тебя еще твой дядюшка обзывает – ЭмКа! Может, еще и убьешь меня из-за этой дискеты?!

– Уже нет, – сказал я. – Ведь она теперь у меня.

– Все, – Лимонад сгреб с пола рассыпавшиеся пачки «Мальборо» и направился к выходу, – ноги моей в этом доме больше не будет! У меня тоже гордость имеется...

– Конечно, – согласился я. – Неужели она была в носу и я ее задел?

– Иди ты в жопу со своими шуточками! – взвился Лимонад. Когда до меня дошло, что он не шутит, было уже слишком поздно. Лимонад выскочил на лестничную клетку, продолжая материть меня. Он, наверное, хотел побыстрее свалить, но пачки сигарет то и дело вываливались из его рук, и ему приходилось их собирать, зверски косясь при этом в сторону моей квартиры.

– Завел себе новую компанию, вот им и бей в морду! – неслось с лестничной площадки. – Всякие Георгии Эдуардовичи, Тамары, «Ягуары», «Вольво», офисы, разборки, стрелки...

Я мог бы поддакнуть Лимонаду в смысле осуждения всего этого барахла, но вряд ли он поверил бы мне сейчас. А список можно было продолжить – дискеты, автоматчики на джипах, хмыри с ножами и «черные» бухгалтеры. Причины, из-за которых убивают людей. «Цепочки» и «пакеты». Я закрыл за Лимонадом дверь и посмотрел на свое отражение в зеркале: а рожа-то все та же самая. Только что ее били о стену в Тамариной квартире, а уже и незаметно ничего. Надо же, как с гуся вода. Не знаю, хорошо это или плохо. Может, должны отражаться какие-то страдания, угрызения совести? Я посмотрел внимательнее. Нет, ни черта подобного. Обычная угрюмая физиономия. Можно еще неделю лупить по ней сковородкой, и все без вреда для здоровья.

Что ж, начнем. Я позвонил Тамаре.

3

У нее было какое-то странное лицо. Я бы сказал, что у нее было какое-то новое лицо. Не то гладкое круглое личико, подходящее больше кукле, нежели живой женщине, а обычное лицо обычной женщины. Даже мешки под глазами. Волосы были все того же переходного цвета – черные у корней и бледно-серые по всей длине. Бледные тонкие губы.

– Ну, что ты уставился? – сказали бледные тонкие губы. – Не успела накраситься. Это же не преступление.

– Нет, – сказал я и вытащил из кармана дискету.

– И что там? – спросила Тамара, опасливо поглядывая на черный квадрат.

– Понятия не имею. Но это было в блоке сигарет, которые попросил меня купить Джорджик в то утро. Я потом посмотрел коробку, там сделан тонкий прорез, и в него вставлена дискета. А снаружи совершенно незаметно – обычный блок с сигаретами.

– Ясно, – сказала Тамара. – Ты думаешь, что весь сыр-бор именно из-за этой дискеты?

– Видимо, так.

– И если отдать ее тем идиотам, которые пытались нас перестрелять...

– Наверное, они отстанут.

– А мои деньги?

– Вот тут сложнее. Чтобы понять, куда делись деньги Джорджика, нужно узнать содержание дискеты. Но нет никакой гарантии, что на дискете есть информация об этих деньгах.

– То есть я могу отдать дискету и остаться в дурах? – уточнила Тамара и раздраженно тряхнула головой. – Ну уж нет, дудки!

– А что ты предлагаешь?

– Сначала посмотрим, что там на дискете. Если там ничего нет про деньги Джорджика, тогда связываемся с этой бандой и выставляем им наши условия. Скажем, сто тысяч баксов за дискету. Это же не очень много?

– Чтобы связаться с ними, нужно знать, кто это. А мы до сих пор не знаем, – напомнил я. – Не будешь же ты давать объявление в газету: «Тех, кто убил Г. Э. Джорджадзе, просит срочно позвонить его безутешная вдова. Дискета у меня. Цена договорная».

– Знаешь, если я разозлюсь, то и не на такое пойду, – заявила Тамара. – Ты же сам говорил, что за нами следят. Так чего же их искать? Просто помашем дискетой, вот и все дела...

– Менты и люди из «Статуса» могли спугнуть слежку. А если они и следят, то ты помнишь, с какой целью.

– Пристрелить нас, – мрачно сказала Тамара.

– Вот именно. И им наплевать, что у тебя будет в руке в момент выстрела. Дискета или сумка с картошкой. Хмырь прощупал меня и решил, что я ничего не знаю, а стало быть, меня нужно пустить в расход. Теперь придется доказывать обратное.

– И опять все из-за тебя! Почему ты не мог прикинуться умным человеком? Почему ты не мог нормально поговорить с тем хмырем? Сказал бы: «Я все знаю, про все цепочки и про все пакеты. Я подумаю над вашим предложением». Почему ты не мог так сказать? И рука бы не болела, и вообще все было бы гораздо проще!

– Но я не знал, что все это так серьезно...

– Ты думал, что у нас тут военно-спортивная игра «Зарница»! Молодец! – Тамара расстроенно хлопнула ладонью по столу.

– О боже! – трагически воскликнул я. – Ты и ногти не накрасила!

– Я и не позавтракала, а у тебя ума нет предложить женщине чашечку кофе!

– Пардон, – я поднял руки вверх, капитулируя перед сердитой, голодной и ненакрашенной женщиной. – Сейчас что-нибудь сообразим. Я вообще-то привык приглашать женщин на ужин, а не на завтрак.

– Типичный мужской эгоизм: заботиться о женщине лишь перед тем, как ее трахнуть, – сурово произнесла Тамара. – Между прочим, у тебя на паркете что-то разлито. Похоже на кровь.

– Это и есть кровь, – крикнул я с кухни, суматошно обшаривая шкафы в поисках чего-нибудь съестного.

Отыскалась пачка печенья, и, судя по штампу на обертке, ее еще можно было употреблять в пищу.

– Ты кого-то убил? Или это на тебя снова покушались?

– Это... – я замялся, подыскивая разумное название случившемуся и не находя его. – Это был конфликт. Двое мужчин поспорили...

– И начистили друг другу физиономии. Знакомая история.

– Джорджик тоже этим страдал? – поинтересовался я, ставя перед Тамарой чашку с кофе и художественно разложенные на блюдце печенья. Художественно – это так, чтобы их казалось больше.

– Джорджик? Нет... – Тамара принюхалась к запаху кофе, поморщилась, но все же отпила маленький глоток. – Он как раз такими вещами не увлекался. Этим он мне и понравился: спокойный, вежливый, при деньгах... Единственный прокол – я не знала, откуда он берет эти деньги. Вот теперь и мучаюсь.

– Мы оба мучаемся, – напомнил я. – Кстати, у вас дома нет компьютера? Нужно же где-то посмотреть дискету.

– Компьютера нет, – сказала Тамара. – Честное слово, – добавила она в ответ на мой недоверчивый взгляд. – Ну ты же понимаешь, Джорджик был весьма специфичным бизнесменом. На кой черт ему дома компьютер, если у него и на работе эти штуки стояли только для отвода глаз!

– Значит, надо наведаться в офис, – сделал вывод я. – И там просмотреть дискету. Кстати, нужно еще искать подходы к этим самым нехорошим людям, чтобы договориться о цене дискеты...

– Какие еще подходы?

– Я тут ездил к дяде...

– Поздравляю, – отреагировала Тамара. – У меня вот нет близких родственников, и я считаю это большим счастьем.

– ...а у моего дяди голова варит по всяким таким ситуациям. И он мне подсказал, что нужно обратить внимание на бывшего охранника твоего мужа. На того, что уволился за несколько дней до убийства. Ты помнишь его?

– Ну как же, – Тамара задумчиво уставилась в потолок. – Красивый был мальчик. Димой звали. Я как-то ему намекала, что нам нужно познакомиться поближе, но... – Тамара вздохнула. – Мальчики – они такие непонятливые. Короче, он меня продинамил.

Я хотел заметить по этому поводу, что Тамара, похоже, не пропускает мимо ни одного из мужниных охранников, но спохватился. Во-первых, охранников было всего двое, а во-вторых, лично мне похвастаться пока было нечем.

– Что значит – мальчик? – уточнил я. – Несовершеннолетний, что ли?

– Нет, лет двадцать ему уже стукнуло. Просто «мальчик» – это такой тип. Стройный, худощавый, смазливый. Щечки гладенькие, розовенькие. Ямочка на подбородке. Светлые волосы, на пробор зачесанные. Всегда в костюмчике ходил, а в кармане уголок белого платочка торчит. Прелесть. Мальчик – картинка.

Я грустно выслушал эту поэму о мужской красоте и подумал, что Джорджик сильно проиграл, поменяв охранников. В смысле имиджа. Если бы я даже засунул себе белые платочки во все карманы, меня бы никто не назвал смазливым.

Кстати, это было написано и в глазах Тамары. Она вспомнила мальчика Диму, нарисовала его шикарный портрет в своей памяти, потом посмотрела на то, что сидело прямо перед ней, и испытала очередное потрясение. Мечты и реальность с грохотом столкнулись, после чего мечты отправились прямой дорогой в морг.

– Тип – мальчик, – с нескрываемой иронией повторил я. – Интересно, что за охранник из него был. А я тогда что за тип?

– Ты и вправду хочешь это узнать? – осторожно спросила Тамара. – Может, не надо? Давай поговорим дальше про Диму и про все остальное... Ну как хочешь. Ты сам просил, поэтому не обижайся, ладно?

– Без проблем, – сказал я, напрягаясь в ожидании приговора.

– Ты же говорил, что раньше вышибалой в кабаке работал? Ну вот...

– Что, тип – вышибала? – хмыкнул я.

– Ну да... Чувствуется физическая сила. С интеллектом немного хуже, правда. Грубоватое, но открытое лицо. Короткая шея. Манеры... Ну, не будем о грустном. Но ты не расстраивайся, многим женщинам нравится именно такой тип мужчины...

– Если встретишь парочку таких, дай им мой телефон, – сказал я. – Ну и что там с Димой?

– А что с Димой? Милый мальчик, улыбчивый. Потом взял и уволился. Вот и все. Ты думаешь, что он как-то замешан в эту историю? Он же такой...

– Хватит, я уже все про него понял, – перебил я Тамару. – Пуси-сюси и так далее. По крайней мере, он дольше работал с Джорджиком, чем я. То есть он и знает больше. У тебя есть его адрес?

– Не у меня, а в том списке, который дала Юля, – Тамара извлекла на свет божий скомканный листок и провела ногтем по колонке фамилий и адресов. – Вот, – ткнула она в третью строчку снизу. – Зачеркнуто, но адрес можно разобрать...

– Вот давай и разберемся с этим Димой, – предложил я. – Раз он такой нежный, то стоит его только взять за яйца, как он все выложит. Поехали.

– Ты случайно не «голубой»? Что это за странное желание – брать за яйца? А то еще говорят: «Возьмем его за задницу!» Это все скрытый гомосексуализм в вас играет, ребята...

– У кого – у вас? – возмутился я даже не за себя, а за всю категорию мужиков, в которую меня только что зачислили.

– У вашего типа, у вышибал.

– Знаешь что... – угрожающе проговорил я.

– Знаю, – сказала Тамара. – Я знаю наперед все, что ты скажешь. В этом-то самое печальное. Мне не везет на мужиков.

– Это еще полбеды, мне не везет ни на женщин, ни на мужиков, – ответил я, имея в виду Лимонада и Джорджика. Ну и Тамару, само собой.

– Тот, кому не везет ни на мужиков, ни на женщин, вынужден становиться героем-одиночкой, – нравоучительно заметила Тамара. – Так что вперед, на подвиги.

4

Тамара шла впереди, слегка покачивая бедрами и крутя на пальце ключи от «Ягуара». Этого было достаточно, чтобы находившиеся во дворе мальчики, подростки и мужчины выпали в осадок.

Потом они выпали в осадок вторично, когда увидели, что самоуверенной секс-бомбе на красной сверкающей иномарке сопутствует их помятый и растрепанный сосед. Вдобавок я с видом заправского параноика вертел головой по сторонам, ожидая выстрелов, взрывов, стихийных бедствий и нашествия саранчи – чего угодно, любой пакости, на которую могли пойти наши неизвестные враги.

Но то ли у врагов был выходной день, то ли они тоже засмотрелись на эффектный проход Тамары к «Ягуару». Ничего не случилось, и я торопливо юркнул в машину, выдохнув с облегчением:

– Все, поехали...

И мы поехали. Тамара на этот раз ехала будто за рулем грузовика с хрусталем – медленно, осторожно и совершенно нерисково.

– Охота мне отстегивать ментам последние деньги на штрафы, – пояснила она.

Поэтому к Диме мы доехали не скоро. Тамара остановила машину, посмотрела на серую двенадцатиэтажную башню и поинтересовалась:

– Ты уверен, что он дома?

– Если его нет, мы будем его ждать, – решительно сказал я. – Так это обычно делается. А вообще, пять часов вечера. Мог бы и посидеть дома, телевизор посмотреть...

– А может, ты позвонишь тому милицейскому подполковнику? Скажешь, что есть такой Дима и что надо бы его проверить...

– Ты что это? – не понял я. – Что за настроения? Если милиция все будет делать, то она потом и денежки твои приберет. Да и суббота сегодня – Лисицын выходной.

– У меня плохое предчувствие, – глядя перед собой, пробормотала Тамара. – У меня плохое предчувствие... Не надо бы нам затевать все эти расследования, найдем только неприятности на свою голову...

– Ты хочешь и деньги получить, и с дивана не встать? Не выйдет! – решительно заявил я, хотя в душе был солидарен с Тамарой. Но проблема была в том, что я-то по определению принадлежал к типу вышибал. А значит, я просто не мог бояться. Это была привилегия Тамары.

– Если Дима и вправду связан с убийством Джорджика, – излагала Тамара свои испуганные мысли, – то у него на квартире может быть целая... Как это называется – малина? Банда у него там может быть, понимаешь? И мы сейчас туда сунемся. У тебя оружие-то есть?

– Нет, – сказал я, чувствуя, что у меня начинается нечто вроде нервной дрожи. Я как-то не продумал варианта, который сейчас изложила Тамара. Я ехал к смазливому улыбчивому мальчику, которого достаточно взять за... За что-нибудь чувствительное. И он тогда выложит всю правду-матку. Сейчас я посмотрел на это под другим углом. Как бы меня самого не взяли за чувствительное место. Я этого страсть как не люблю.

– Мы осторожно посмотрим, – наконец сказал я и медленно вытащил свое тело из машины. Как можно осторожно посмотреть на Диму, я и сам толком не знал. Главным было само слово «осторожно».

– Ну, если только осторожно, – согласилась Тамара и открыла дверцу со своей стороны.

– А если что случится, – проинструктировал я напарницу, – тогда ори. Как можно громче. Умеешь?

– Постараюсь, – почему-то шепотом ответила Тамара. И мы двинулись к подъезду, невесело озираясь по сторонам.

В подъезде было темно и вонюче. Тамара дернулась было в обратном направлении, но я ухватил ее за локоть и напомнил о главном:

– А если в квартире у Димы сейчас лежат деньги Джорджика?

– Вперед! – мужественно вскрикнула Тамара и устремилась вперед, толкнув меня грудью. Я испытал нечто вроде прилива энтузиазма и вспомнил стандартную сцену из миллиона боевиков, когда в очень хреновой ситуации героиня непременно прижимается к герою всем своим шикарным телом. Правда, попадать в очень хреновую ситуацию (ОХС) даже ради таких удовольствий мне не слишком хотелось.

Подъем на лифте оказался просто хреновой ситуацией (ПХС), потому что кабину трясло, а пол подозрительно скрипел, намекая на то, что может отвалиться и ухнуть вместе с нами в глубины шахты, крысам на съедение. Тамара закусила губу, но прижиматься ко мне не стала.

– Спускаться будем по лестнице, – сказала она, когда мы выскочили из лифта на десятом этаже. Я с ней согласился.

Теперь мы стояли перед дверью Диминой квартиры, и Тамара выжидающе смотрела на меня. А я – на нее.

– Между прочим, – сказала Тамара, – что ты имел в виду, когда говорил, что мы только осторожно посмотрим? На что мы посмотрим? И как мы посмотрим?

– Ну, – задумчиво ответил я. – Мы могли бы нажать на кнопку звонка и быстро спрятаться. А потом посмотреть, кто выглянет.

– Класс, – оценила Тамара мой план. – Ты просто гений.

– Я знаю, – грустно сказал я и нажал на кнопку звонка. В следующую секунду мы с Тамарой едва не сшибли друг друга, бросившись прятаться в противоположных направлениях.

– Идиот! – ласково проворковала Тамара, когда я схватил ее и оттащил на лестницу. – Идиот! – повторяла она как заведенная, пока я не зажал ей рот ладонью. И она опять меня укусила.

– Хватит уже! – не выдержал я. – Я скоро огрызком стану...

– А ты не ори на меня!

– Ори не ори, дверь все равно никто не открыл!

– Позвони еще раз!

– Что звонить, и так ясно, что его нет дома!

– Тогда ломай дверь.

– Что? – опешил я. – Как это?

– Как тогда в офисе.

– Но это же не офис, соседи услышат, вызовут милицию...

– А ты ломай тихо.

– Знаешь что, – сказал я с угрожающей, как мне казалось, интонацией. – Раз ты такая умная, то сама иди и ломай! Вперед! Флаг тебе в руки!

– Мужчины! – с презрением произнесла Тамара. – Пусти, – она высвободилась из моих рук, поправила платье и выбралась из нашего укрытия. Подойдя к двери, она некоторое время сосредоточенно рассматривала ее, словно искала слабое место.

– Ну хватит выпендриваться, – подал я голос. – Спустимся вниз и подождем его в машине.

– Ша! – таков был ответ на мои мирные инициативы. Последовали еще две-три минуты тягостного ожидания. Потом Тамара подошла ко мне и сказала:

– Беги вниз, к машине. У меня в сумочке возьми пилку для ногтей...

– Ноготь сломала? – обрадовался я.

– Дверь закрыта только на защелку, болван. Можно ее поддеть...

– Ну не пилкой же для ногтей, – сказал я и вытащил из кармана небольшой складной нож. – Используйте более прогрессивные орудия.

– Спасибо, – сказала Тамара и забрала у меня нож. Через минуту я, к своему изумлению, услышал щелчок, негромкий вопль восторга и звук открывшейся двери. Тамара победила.

Скрепя сердце я вышел из укрытия и подошел к двери. Тамара уже влетела внутрь и стремительно перемещалась по комнатам, держа на всякий случай в руке раскрытый нож.

– Мои поздравления, – буркнул я. – На этот раз ты оказа...

И тут она врезалась в меня своей большой мягкой грудью. Я только хотел в ответ положить свои руки ей на талию или даже пониже, но внезапно понял, что Тамаре было не до нежностей.

Я успел оттолкнуть ее в сторону, раздался характерный звук, и Тамару стошнило на пол прихожей.

Я сделал два шага вперед и увидел то, что вызвало столь бурную реакцию гражданки Локтевой-Джорджадзе.

Дверь в ванную комнату была раскрыта, ванна была полна темной жидкости, а в ней лежало обнаженное тело. Я бы не назвал этого человека смазливым, учитывая, что пролежал он здесь явно не один день. Но волосы на черепе были светлыми, и аккуратный пробор подсказывал, что мальчик Дима серьезно разочаровался в этой жизни. На кафельном полу ванной комнаты лежала раскрытая опасная бритва, и не надо было иметь высшее юридическое образование, чтобы понять, как именно была использована эта бритва.

5

– Не могу... Не могу... – бормотала Тамара, стоя на коленях и покачиваясь из стороны в сторону. – Дверь закрой, дверь...

Я послушно вышел из ванной комнаты и закрыл за собой дверь.

– Запах, – сказала Тамара, и в горле у нее снова заклокотало. Я тактично отвернулся. Запах действительно был, и я теперь удивлялся, что ничего не почуял раньше. Хотя вонь из засорившегося мусоропровода пропитала дом снизу доверху, и неудивительно, что мое обоняние притупилось. К тому же мальчик Дима, не желая доставлять неудобства окружающим, закрыл за собой дверь. Войдя в ванную, Тамара эту дверь открыла, и теперь ей было очень плохо.

Я же думал о последствиях всего этого, и мне тоже было невесело. В голову приходили сравнения с джинном, которого выпустили из бутылки, и пословицы вроде «Не буди лихо, пока оно тихо».

Я отвел Тамару на кухню, где она кое-как привела себя в порядок и тяжело опустилась на табурет, глядя на меня большими испуганными глазами:

– Он покончил... Покончил с собой, да?

– Ты лучше об этом не думай, – посоветовал я, – а то опять стошнит.

– Уже все, все вышло... Твое печенье теперь на полу...

– Чудесно, – сказал я. – Все получилось просто чудесно.

– Что... Что ты имеешь в виду?

– Очень жаль, что Дима мертв, но ты же понимаешь – это доказывает, что мы на верном пути. Неспроста он полез в ванну с бритвой. Если это вообще была его идея.

– Думаешь, его заставили? – Тамару передернуло от такой мысли. – Господи, он же на себя стал непохож.

– Дальше будет еще хуже, – сказал я, – но мы этого дожидаться не будем, мы отсюда слиняем.

– Ага, – согласилась Тамара. – Давай побыстрее...

– Побыстрее не получится, – развел я руками. – Мы теперь должны либо позвонить в милицию, либо замести свои следы. Если звонить в милицию, то потом придется объяснять, как мы в эту квартиру попали. И мысли у них по этому поводу могут возникнуть самые разные...

– Нет, давай без милиции, – хрипло проговорила Тамара.

– Тогда нужно убрать все следы нашего пребывания здесь.

– Ты имеешь в виду...

– И этот след тоже. А также протереть все дверные ручки, к которым мы прикасались. Кран на кухне и так далее...

Тамара понимающе кивнула.

– Было же у меня предчувствие, – сказала она обреченно.

– У тебя было неопределенное предчувствие, – уточнил я. – Ты чувствовала, что будет плохо, но не знала, кому именно. Теперь мы знаем наверняка, – я кивнул на дверь ванной комнаты.

Тамара сидела, свесив руки, и выглядела так, как выглядят чудом спасшиеся жертвы авиакатастроф.

– А ты не заметила, – попытался я вывести ее из этого нехорошего состояния, – тут нигде не сложены Джорджиковы деньги?

Тамара ничего не сказала в ответ. Плохая шутка, понял я.