Текст книги "Закон О.М.а"

Автор книги: Сергей Гаврилов

Соавторы: Юрий Любаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

«В Николаеве трое отморозков изнасиловали 19-летнюю девушку, а затем попытались её сжечь заживо. Утром, 9 марта, в дежурную часть поступил звонок от гражданина, который сообщил, что, проходя мимо строительной площадки, услышал женский стон и просьбы о помощи. На указанное место выехал наряд милиции, сотрудники которого обнаружили девушку. Обгоревшая и почерневшая от копоти, она лежала в яме, среди строительного хлама, и едва подавала признаки жизни».

Теперь медицинская часть…

«Врачи «скорой», осмотрев пострадавшую, были шокированы – практически всё тело девушки было обуглено. Поразила глубина ожогов: на некоторых участках кожи и мышц почти не осталось, часть костей превратились в пепел. Несмотря на страшные телесные повреждения, девушка осталась жива. По подозрению в причастности к совершению тяжкого преступления были задержаны трое мужчин».

А вот теперь – ба-а-ах!!!

«Как стало известно «Городским известиям», двое подозреваемых тут же были отпущены на подписку о невыезде. Из достоверных источников удалось выяснить, что родители отпущенных насильников занимают высокие должности в органах власти и прокуратуре».

Карасёв перечитал текст и остался доволен. Тема «мажоров» должна хорошо сработать. Мажоры, мажоры… везде одни мажоры… Символ неограниченной свободы для избранных. Дети тех, кто заработал деньги и власть в суровые девяностые. Тогда можно было всё. Первые рэкетиры, торговцы и комсомольские работники привыкли к тотальной свободе. Они передали своим отпрыскам ген неприкосновенности.

Редактор затушил сигарету и поставил статью в рубрику «Новость дня». Залил видео на сервер и прицепил к статье ссылку на допрос подозреваемого.

НОВОСТЬ ДНЯ

«Активизировались догхантеры. На Старом Водопое отравили восемь собак». «На проспекте Мира из окна шестого этажа выпал пьяный». «Милиционер, избивший студента, получил шесть лет». «Пасынок зарубил мачеху топором»…

Сергей Мамут начинал каждый рабочий день с просмотра городских новостей на местных сайтах. «Криминальный Николаев» сообщил читателям о том, что вандалы уничтожили на Набережной декоративную чугунную ограду, «Колокол Прибужья» взбодрил статистикой нераскрытых преступлений, а репортер «Николаевской зари» рассказал о воспитателях-педофилах в интернате для детей с ограниченными возможностями.

Ну вот, теперь я в тонусе. Банкир ухмыльнулся. Люди не подобрели, и мир за ночь не изменился. Уже хорошо... Хоть что-то есть стабильное в этой жизни.Мамут переместился на более серьёзные ресурсы. «Наш берег» разместил любопытную статью своего вечного обозревателя. Оказывается, Херсон – лидер по изнасилованиям, Донецк – по грабежам, Харьков – по убийствам, Волынь – по торговле людьми, а Николаев – признанная столица украинских хакеров. Мы – самые умные. На большую дорогу выходим не с кистенем, а с ноутбуком…

Управляющий перешёл на главную страницу и упёрся глазами в заголовок: «В Николаеве трое мажоров изнасиловали девятнадцатилетнюю девушку и пытались сжечь её живьём». Что за хрень?

Мамут моргнул, потряс головой и быстро пробежал глазами текст. Затем невнимательно просмотрел видео. «Наш берег» дал ссылку на первоисточник -«Городские известия». Редактор «Берега» не поленился и дополнил информацию провинциальногоСМИ прямой речью высокого чина из Министерства внутренних дел: «Что касается сведений о том, что подозреваемые – дети местных чиновников и работников прокуратуры, могу подтвердить: родители некоторых из них действительно работали на государственной службе».

Банкир пролистал центральные новостные сайты и увидел, что «Новость дня» от «Городских известий» продублировали все крупные агентства и центральные Интернет-ресурсы Украины. Он кликнул в иконку обзора зарубежной прессы. Сетевые роботы добросовестно скопировали информацию провинциального сайта для «ABC News», «The independent », «Arab News», «Le point», «Paris Match», «Aftonbladet », «Star Gazete», «Wirtualna Polska», «Ekstra Bladet» и «Le Figaro». Вся планета в один миг узнала, что дети николаевской элиты насилуют и жгут молодых девушек.

Эх, Карасёв, Карасёв… Что ж ты творишь? Банкир поморщился. Зачем добиваешь этот многострадальный город? Мало тебе денег от рекламы? Хочешь подняться до столичных газет? Кишка тонка! Одна сенсация не добавит популярности «жёлтой» газетёнке, и ты всё равно никогда не станешь по-настоящему знаменитым… Мамут тяжело вздохнул. Опять спекуляции в ущерб городу, который и так дышит на ладан. Какой инвестиционный климат с такими новостями? Куда смотрит губернатор?

Редактор «Городских известий» грамотно раскручивал горячую тему.

«Как удалось установить, один из подозреваемых – сын бывшей главы районной администрации. Второй, по слухам, родственник прокурора. То, что дело пытаются «замять», подтверждает и полное отсутствие объективной информации из правоохранительных органов. Журналистам пока не удалосьвыяснить, кто ведёт расследование и на каком основании двоих подозреваемых отпустили на свободу сразу после задержания…».

Мир перевернулся.Банкир достал сигарету.

«Ранее мы сообщали, что вечером 8 марта потерпевшая Олеся Макаронова отмечала Международный женский день в кафе-баре «Серебряная рыбка». Там же она познакомилась с тремя мужчинами. Ухажеры пригласили девушку в гости. Оказавшись в незнакомой квартире, Олеся выпила шампанского и потеряла сознание…».

У них крышу совсем снесло? Как можно называть имена и фамилии? Чёрт знает что! Теперь, для полного счастья, нужно опубликовать домашние адреса и телефоны. Тайна следствия… Стоп, стоп… Олеся Макаронова… Олеся…Банкир нахмурил лоб и кликнул фотографию потерпевшей. Во весь монитор появилась картинка забинтованной девушки. Так вот ты какая, таинственная подавальщица патронов, невеста немецкого ветерана.

***

– Завтра мы ещё раз перевяжемся, до конца недели прокапаемся, а потом начнём реабилитационную программу, – медсестра убрала штатив с капельницей и поправила подушку Рихарду Ланге. – Будем пробовать вставать...

– Люба, – старик слабо пошевелил рукой, – найди какие-нибудь новости или спорт. Я тут взаперти совсем одичаю.

Девушка кликнула пультом в экран.

– ОРТ устроит?

На экране повтор передачи «Начистоту». Голос за кадром объявил тему выпуска: «Четырнадцатилетний Семён Баринов написал в программу письмо о том, что хочет убить свою мать. Мы попытаемся разобраться, откуда у мальчика появилось это необыкновенное желание». Ведущий в блестящем костюме Новость дня 251и красном галстуке участливо интересуется: «Семён, скажи нам, как у тебя возникло такое желание? Как ты учишься?». – «Учусь я хорошо, – румяный паренек улыбался. – У меня только одна четверка по математике…».

В студии аплодисменты. «Свою маму я хочу убить потому, что она пьёт и водит к себе мужчин. Однажды я проснулся, а какой-то незнакомый дядька без трусов прошёл мимо моей кровати в туалет и затем вернулся на кровать к маме…». Ведущий перебивает: «Постой, постой, Семён, а где был в это время папа?» – «Папа в это время был у бабушки. Он помогал ей ремонтировать унитаз…».

В студии опять аплодисменты. Эта страна сошла с ума.Рихард Ланге закрыл глаза и попытался отключиться. У них по закону можно публично говорить с ребенком об интимной жизни родителей. А те сидят рядом и спокойно слушают! Какой дьявол придумал такую передачу? В Германии есть всё, но… если бы эта свинья вылезла с подобным шоу, нормальные люди разорили бы его судебными исками…

– Температуру мерить и укольчик,– вошла медсестра, наполнила шприц.

– Люба, – Рихард Ланге закатал рукав для укола, – переключи на другой канал.

– Вы его не любите?

– А что, это можно любить?

– Мне нравится. Поработайте кистью, вены не видно. Медсестра сделала укол и переключила телевизор на «Первый украинский».

Новости дня. Напряжённая музыка, агрессивная заставка. Красивая дикторша взволнованно вещает:

«Вчера в Николаеве трое молодых людей изнасиловали и сожгли девятнадцатилетнюю Олесю Макаронову. Правоохранители вначале отпустили двух соучастников преступления, которые оказались детьми высокопоставленных чиновников, но потом, из-зареакции общественности и возмущений в средствах массовой информации, вынуждены были задержать всех фигурантов преступления. Трагедия произошла в ночь на девятое…».

Старик не отрывал глаз от телевизора. Люба замерла. Она уже слышала эту ужасную новость, но только сейчас до неё дошло, кто именно эта несчастная девочка. Рихард Ланге хотел вытереть холодный пот со лба, но руки не слушались его. Вот и всё. Закончился мой брачный сезон.Старик прикрыл глаза. Почему именно она? Эх, Олеся… Вечная война и вечные потери.

«…Сотни николаевцев сегодня сдают кровь и приносят лекарства в больницу. Студенты и таксисты, чиновники и продавцы не остались равнодушными к беде…».

Ланге открыл глаза и увидел на экране длинную очередь у дверей станции переливания крови. Озабоченное лицо главврача.

«…У девушки не было бы надежды на спасение, если бы люди с разными группами крови не проявили милосердие и не обеспечили её всеми компонентами, необходимыми для изготовления нужных препаратов».

А я даже кровь ей не могу дать. Старый и немощный… Я во всём виноват. Зачем я её нашел… Жила бы ещё и жила…

«…В социальных сетях возникло стихийное движение волонтёров в поддержку Олеси Макароновой. Курс интенсивной терапии для пострадавшей обходится каждый день в три тысячи гривен. Сегодня появился анонимный меценат, который привёз все необходимые препараты на ближайшие десять дней».

Дать денег, сколько надо, и она выкарабкается. Обязательно выживет. На фронте и не такие выкарабкивались.

– Люба, мне нужно позвонить. Подайте мне телефон, пожалуйста.

***

– Ты мне можешь найти телефон её матери? Нет, у неё какая-то другая фамилия… Не знаю… Она сегодня приезжала в больницу… Мне нужно срочно с ней переговорить.

Несостоявшийся репортер «Городских известий» Игорь Бряцалов положил трубку. Он два последних дня собирал интернет-страничку, которая называлась «Сайт подде

и Олеси Макароновой». Успел сверстать главную полосу и перейти к рубрикам: «Новости», «Статьи», «Погода» и «Реклама». Навигацию выбрал самую простую – одноуровневую.

В левом углу разместил красивую фотографию девушки, взятую в брачном агентстве, в правом – стихи. Утром ему прислали из Черновцов замечательное стихотворение.

ВСЕМ ЧЕСТНЫМ МИЛИЦИОНЕРАМ И ПРОКУРОРАМ!!!

Набат! Набат! Проснись от крика!!!

Не бойся прямо взор поднять!

Ты не овца толпы безликой,

Ты – человек, пора понять!

Зачем ты здесь? Неужто только,

Чтоб жрать и срать, и спать в тепле?!

Нет! Стой! Не проходите мимо!!!

Пылает дева на земле!

Её сожгли и надругались,

Но она выжила! А ты?

Ты среди тех, кто, испугавшись,

Как прежде, снова жмут хвосты?!

Она могла бы быть твоею –

Невестой, доченькой, женой…

Но обручили пламя с нею –

И ты пройдёшь вновь стороной?!

За уголь нежных рук прекрасных,

За черноту сожжённых ног,

За боль невинных глаз лучистых –

Я верю: ты стерпеть не смог!!!

Ты не обгадишь честь мундира,

Ты не позволишь им сбежать!

За её слёзы, ручки, ножки…

Я в тебя верю – так держать!

Я взорву этот город и эту страну.Бряцалов выбрал нежно-розовую заливку верхнего баннера. Мой ресурс будет самым посещаемым. Сайт в защиту Олеси Макароновой не нужно будет раскручивать годами, он уже раскручен. Снобам из городских газетёнок придется потесниться. Их пустые статейки более не актуальны. На дворе революция!От чрезмерного возбуждения разболелась голова. Он потёр виски пальцами.

Держать в тонусе ментов, судей и прокуроров. Именно они олицетворяют сегодня тотальную несправедливость. Мажоры-насильники гуляют по улицам, простые люди – отдуваются за всех. Общее дело и благородная цель соединят народ в едином порыве борьбы за равенство перед законом. Общественное движение в защиту Олеси Макароновой станет общенациональным и превратится в могучую партию. Не в карманную организацию функционеров парламентской кормушки, а в реальную политическую силу.

Звонок прервал полёт мыслей. Нашли маму пострадавшей. Организовали срочную встречу на нейтральной территории.

Дешёвая кафешка возле больницы скорой помощи. Недорогая еда, спиртное, чай-кофе. Бряцалов огляделся. В полутёмном зале за обшарпанным столом сидела потрёпанная тетка с сигаретой в руке, рядом с пепельницей – наполовину пустая коньячная рюмка.

– Вы Татьяна Седловицкая?

– А ты кто?

– Это я вам звонил…

– Напомни мне, мальчик, как тебя звать.

– Бряцалов… Игорь. Руководитель общественной организации в поддержку Олеси Макароновой.

– Ну, и что тебе нужно? – отхлебнула из рюмки.

– Подождите, я себе тоже коньяку возьму.

Боже, да она выглядит как бомжиха. Её два года отмывать надо. С кем придётся работать!

– Татьяна, – он вернулся со стаканом, – мы хотим создать массовое движение и потребовать от властей, чтобы все насильники вашей дочери были справедливо наказаны…

– На кой хрен мне твои насильники. Пусть с ними менты разбираются. У меня дочка умирает, ей лекарства нужны, деньги с утра, чтоб сиделке дать! – большим глотком допила коньяк. – О справедливости он мне трёт…

– Подождите, Татьяна, успокойтесь. Сейчас я вам ещё возьму. Что вы пили?

– Чёрт его знает, что-то пила… – она прикурила новую сигарету.

Блин! Тяжелая баба… Ничего, справимся…

– Я, наверное, выразился не так. – Бряцалов пододвинул Седловицкой коньяк. – Мы хотим развернуть широкую общественную кампанию по сбору средств на спасение вашей дочери. Мы подключим всех: депутатов, бизнесменов, благотворительные фонды и простых людей, которым небезразлична судьба девушки…

– Ну, а я при чём?

– Как при чём? Вы её мама. На ваше имя откроем в банке счета для благотворителей. Будете распоряжаться деньгами в интересах дочери: покупать лекарства, оплачивать лечение, реабилитацию, пластические операции. Они очень дорогие, потому мелкими суммами здесь не отделаешься. Нужнозаставить серьезных людей обратить внимание на вашу… на нашу беду.

– Так заставляй!

– Заставлю, если договоримся.

– О чём? – Седловицкая затушила в пепельнице сигарету.

– Видите ли, Татьяна, – Бряцалов побарабанил пальцами по столу, – для того, чтобы собрать необходимую сумму денег, нужно поддерживать постоянное высокое напряжение в обществе. Чтобы трагедия не утратила актуальности…

– Чего-чего?..

– Чтобы о вашей дочери люди подольше не забыли, нужно им постоянно напоминать о ней. Через газеты, телевидение, Интернет. Нужно организовывать митинги, протестные пикеты и другие гражданские акции…

– Я, что ли, блин, должна их организовывать?

– Нет, это будем делать мы, но для этого нужны средства. Никакой журналист не будет работать бесплатно, и ни один редактор не поставит в свою газету материал без денег… опять же: активисты, плакаты, палатки…

– У меня нет бабок,– Седловицкая отхлебнула из стакана. – А если и появятся, то все пойдут на лечение Леси…

– Нет, вы меня неправильно поняли, Татьяна,– Игорь стал нервничать. – Никто не собирается отнимать ваши последние деньги. Речь идет о благотворительных поступлениях на банковские счета, которые мы откроем. Какой-то процент нужно будет отчислять на работу общественной организации в поддержку Олеси, иначе…

– Какой процент? – Седловицкая прищурила глаза.

Пауза. Бряцалов набрал в легкие воздуха.

– Пятьдесят…

– Ты в своем уме? За что половину денег? Ты меня что, совсем за конченую…

– Подождите! – хлопнул ладонью по столу. – Без насвы вообще ничего не получите! Ни-че-го. Понятно?! В городе происходит масса убийств, сотни людей остаются калеками и влачат жалкое существование. О них давно все забыли. Забыли о студенте, которому менты отбили почки… забыли о девчонке, сбитой мажором на «Лексусе»… забыли о десятках людей, что живут в нищете на инвалидную пенсию. Человеку свойственно забывать чужое горе. Забудут и об Олесе Макароновой. Быстро забудут… без нас.

Седловицкая затянулась сигаретой и уперлась глазами в грязный стол. Затем подняла голову.

– Двадцать.

– Чего?

– Двадцать процентов.

– Сорок пять.

– Тридцать, и ни копейки больше.

– Сорок процентов и будем работать, – Бряцалов поморщился. – Татьяна, это много, очень много денег! Мы с вами не копейки делим…

– Тридцать пять. Это моё последнее слово. Если ты не согласишься, найду на твою должность другого клоуна.

– Хорошо. Будем считать, что договорились. Ну… закрепим наш союз?

– Давай, только не бери больше коньяк, лучше водки…

Игорь Бряцалов вернулся домой, сел к компьютеру и набросал текст.

ЧЕТВЕРГ. ГОРОД НИКОЛАЕВ. 16:00. ПЛОЩАДЬ ЛЕНИНА.

Состоится митинг СБОР СРЕДСТВ НА ПОДДЕРЖКУ ОЛЕСИ МАКАРОНОВОЙ!

Приходи без политических флагов! А с друзьями и деньгами!

Митинг против беззакония.

Принеси, сколько сможешь: 10, 20, 150 гривен!

На митинг приглашена мама Олеси Макароновой. Ей лично будут переданы собранные средства.

Помоги спасти жизнь!

Выложил объявление, разослал своим контактёрам по социальным сетям. Целую ночь сидел в чате. Он надеялся, что на митинг придут человек восемьдесят. Если будет хотя бы столько, то это уже хорошо. Все затраты окупятся.

Утром долго спать не дали. Разбуженный звонками, Бряцалов сел за компьютер. В новостной ленте на первых полосах висела информация о митинге в поддержку Олеси. Отлично, работает! Подхватили! Блин, а почему в 15.00? Это опечатка!Игорь собрался звонить редакторам, чтобы исправить ошибку, как вдруг заметил, что это не его текст. И не его митинг. Кто ещё, кроме него, мог додуматься до такой гениальной идеи? И тут конкуренты, сука! Ну как с таким ушлым народцем можно выполнить святую миссию?!

МИССИЯ

Привычный послеобеденный сон начальника службы безопасности «АКТИВ-банка» Вазгена Шония был прерван громким восклицанием.

– … ой, это ж Ваня!– жена возилась на кухне и смотрела эфир местного телеканала.

Вазген потёр лицо ладонями, запахнул халат и спустился вниз.

– София, я же просил не орать…

– Вазген, смотри, – жена ткнула ножом в плазменную панель, – это ж твой Иван! Так складно рассказывает, прям как миссионер.

На экране Топотун размахивал руками вблизи какой-то стройки и что-то говорил корреспонденту местного телеканала. Вазген стряхнул остатки сна и прислушался.

«Это было утро после праздника. Я пришёл за своим автомобилем, чтобы помочь другу-инвалиду перевезти вещи. Он как раз переезжал. Сел аккумулятор, и автомобиль не завёлся. Мне нужна была техническая помощь. Я принял решение перейти на другую сторону дороги. Может, кто-то будет проходить или проезжать из знакомых».

Что-то наш молчун разговорился. Это ж надо – как тараторит! Действительно, складно…

«…ближе к забору я подошёл и слышу глухой-глухой звук, как бы просят о помощи. Я думал, что мне показалось… Но в конце концов принял решение набрать милицию. Думаю, если даже ложный вызов, попрошу прощения. Очень быстро, можно сказать, прилетела милиция. Двое ребят, постовые, пошли на стройку, а я с третьим остался, предупредив их о том, что там много собак…».

С каких это пор тебя, колодника, собаки пугают?

«…они достали газовые баллончики и пошли на стройку. Через пару минут… Вы бы видели лицоэтого молодого милиционера! Он, наверное, в жизни такого ужаса не видел. Он говорит: там голая девушка, обгоревшее тело, и, по всей видимости, изнасилованная…».

Крупным планом на весь экран фотография забинтованной девушки и голос корреспондента.

«По этическим причинам мы не можем показать все фото. Девушка находится в сознании и успела назвать милиционерам имена своих мучителей. По оценкам врачей, состояние её крайне тяжелое – обожжено около 55% поверхности тела, причём значительная часть ожогов – третьей и четвёртой степени. Не исключена ампутация...».

На экране крупным планом лицо Олеси Макароновой – лицо беглянки-клофелинщицы.

Лучше бы ты, девочка, не травила моих старых друзей, а сидела бы сейчас у Селима в Стамбуле, была бы сыта, одета и счастлива… М-да, видать, жребий такой…

– Вазген, – опять отвлекла жена, – там хотят тебя видеть.

Он внутренне напрягся. Без звонка?

В центре столовой первого этажа стояли двое крупных мужчин.

– Здравствуйте. Чем обязан, господа?

– Вазген Анатольевич Шония?

– Так.

– Капитан Сирота, следственное управление. Вам предъявлено обвинение в покушение на убийство гражданина Германии Пауля Ланге. Вот мои документы, а вот постановление об аресте. Собирайтесь.

***

– Собирайтесь, Пауль, поедем, навестим вашего деда. Мамут вошёл в палату и поздоровался с молодым юристом.

– А что, меня уже не надо прятать?

– Нет, мой друг. Организатор вашего похищенияарестован и уже даёт признательные показания в прокуратуре.

– И кто это?

– Кто это? – Мамут вздохнул. – Это начальник службы безопасности моего банка. Вероятно, он выполнял чей-то заказ. Чей – разберутся следователи. Поверьте, Пауль, у нас профессионалы могут работать не хуже, чем у вас. Если им создать необходимые условия.

– Сергей, – Ланге посмотрел в окно, – а далеко ехать?

– Нет, совсем рядом, через старый город.

– Давайте пройдёмся пешком. Сегодня совсем весна. Хочется подышать воздухом.

– Не вопрос, пешие прогулки вам показаны.

Начало тихой Спасской улицы. Высокие платаны и сохранившаяся архитектура купеческих особняков. Мир домов без стеклопакетов и уродливых брандмауэрных вставок из стекла и бетона. Сергей Мамут и Пауль Ланге пересекли широкую Пушкинскую. Напротив здания прокуратуры увидели толпу в несколько десятков человек.

Молодые люди с плакатами громко скандировали какие-то лозунги.

– Что это? – Пауль остановился.

– Протестный митинг. – Мамут обернулся к спутнику. – В свободных странах люди часто протестуют.

– Чего они хотят? – Ланге беглым взглядом выхватил несколько текстов: «Мажоров на нары!!!», «Педофилам – кастрацию!!!» «Сбор денег в пользу Олеси Макароновой».

Молодой человек с громкоговорителем, поднявшись на скамейку, что-то вещал. Немец прислушался.

«...Если в Украине нет смертной казни, тогда всех насильников Олеси навечно поселить в тюрьме. Жизнь за жизнь!».

– Сергей, что-то случилось с Олесей Макароновой? – Ланге остановился и в упор посмотрел на банкира.

– Что-то случилось… – Мамут вытащил из пачкисигарету. – Несчастье случилось, Пауль…

– Её убили?

– Пытались. Извини, что не сказал об этом сразу. Врачи просили тебя не волновать.

– Что с ней?

– Она в больнице, там хорошие доктора, девушку пробуют вытащить.

– Дед знает?

– Знает. Он уже звонил много раз на твой телефон, мне пришлось с ним поговорить. Пойдёмте, Пауль, отсюда. Не хочется слушать пустую болтовню.

Мамут рассказал спутнику о трагичном происшествии.

– То, что с ней произошло, обрело большой резонанс. Все мировые агентства рассказали об Олесе. Невеста Рихарда Ланге, коллега, стала знаменитой. Сам Президент Украины взял под контроль это дело.

– Может, ей нужна помощь? Я имею в виду лекарства, деньги. На митинге люди деньги собирают…

– Я три дня назад перечислил в ожоговый центр достаточно большую сумму. Ей нужна воля и много везения. Пойдёмте отсюда, в ушах звенит…

Они дошли до людной Советской и пересекли Каштановый сквер. Первый по-настоящему тёплый весенний день. Возле мраморных львов пенсионеры, сдвинув скамейки, хлопали костяшками домино, молодые мамы с колясками беседовали у статуи святого Николая.

– Знаете, Ланге, трагедия этой девушки может серьёзно повлиять на нашу общую миссию.

– Каким образом?

– Мне вчера из Киева позвонила Рита Штольц, с которой я успел подружиться. Знаете, что она сказала?

– …?

– Очень любопытную вещь. Пойдёмте, нам прямо по этой улице до конца.

Внезапно Мамут остановился.

– Можно, я вам подарю сувенир на память о Николаеве?

– Признателен, но мне тогда нужно… как это по-русски… от-да-рить-ся…

– Отдаритесь позднее, я вам помогу потом выбрать мне подарок.

Банкир остановился возле развалов брелков, медальонов и статуэток. Подумал и взял в руки стеклянную бутылку с узким горлом. Внутри прозрачного тулова – красивая модель трёхмачтового военного фрегата.

– Вот этот замечательный парусник, Пауль, называется «Святой Николай». Самый первый корабль, построенный в этом городе. Представляете, коллега, глухая степь, никаких дорог, никаких коммуникаций. Верфи, как таковой, тоже нет. Нет зданий, складов и леса. Нет самых необходимых материалов. Всё приходится везти на волах за тысячи километров из Центральной России. Обозы с лесом и металлом грабят ночью банды разбойников, убивают людей, а телеги всё равно посылают и посылают. Для охраны задействуют регулярную армию и привозят сюда, на пустое место, все необходимое.

– Как на пустое место? А город?

– Не было тут никакого города, Пауль. Кругом голая степь. Поселение возле верфи. Люди жили в землянках, топили печи лошадиным навозом.

– А сами люди откуда?

– Из разных уголков России мастеров присылали сюда в бессрочную командировку…

– Это – как англичане в Австралию?

– Нет, коллега, англичане отправляли в Австралию своих каторжников… уголовников. Здесь же работали в основном честные мастеровые и солдаты. Докторов не было. Люди приезжали, работали, болели и умирали. На их место присылали новых, и те тоже умирали…

– Зачем, Сергей? Не проще было сначала создать город, а потом строить корабли?

– Это у вас проще, коллега. У нас – сначала общее дело, а потом частные интересы.

– Это неправильно, – Ланге рассматривал корабль в бутылке на просвет солнца, – частные интересы гармонизируют средства достижения общей цели.

– Нет, Пауль, здесь всё по-иному. У нас частные интересы на старте любого проекта растаскивают великую мечту на множество мелких человеческих выгод. Только единая железная воля способна объединить людей и создать продукт – вот такой, например, прекрасный фрегат «Святой Николай».

– Но зачем столько страданий?

– Это, коллега, для европейца «страдание». У нас это называется – «временные неудобства». Так вот, Пауль, этот город действительно вырос на людских страданиях. Знаете, сколько стоил государственному бюджету «Святой Николай»?

–…?

– Сорок одну тысячу золотых рублей!

– Это сколько евро?

– Умножьте стоимость тридцати двух килограммов золота на сегодняшние цены и получите результат. Но всё гораздо интереснее, – Мамут достал ещё одну сигарету. – В Гуле и Бристоле, параллельно со «Святым Николаем», русское правительство заказало два аналогичных фрегата. Они обошлись казне всего по двадцать пять тысяч. Почти вполовину меньше! Вот так, Пауль. Этот город возник по единой государственной воле. Большая империя построила его для своих военных нужд. Теперь он умирает. Украина не в состоянии управлять громадным наследством, которое на неё свалилось. Николаеву не выжить без империи. Не важно, как будет называться то мощное государство, которое вновь востребует город: Россия, Европейский союз или Китай… главное, что эти умирающие верфи могут возродиться только вместе с империей. Все это понимают, но боятся озвучить приговор.

– Почему?

– Кому-то, Пауль, выгодно держать город в хиреющем состоянии. Знаете, как японцы культивируют бонсаи?

–… ?

– Они из года в год подрезают деревьям корни и крону. В горшке вырастает удивительный уродец, который способен жить и триста, и четыреста лет. Николаев превращается в такого уродца. Крону ему уже подрезали, а корни пока живут. В городе сегодня взрыв интереса к прошлому. Выходят книги об авианосцах, дредноутах и прочих кораблях, которые здесь когда-то были построены. Люди ностальгируют по вчерашнему дню. Каждый информационный сайт считает обязательным размещение краеведческой информации. Даже в развлекательных глянцевых журналах печатают рассказы из истории Николаева. Губернатор построил огромный краеведческий музей, отдал под него военный городок позапрошлого века. Поощряются археологические раскопки, культура и библиотеки, но… заводы по прежнему стоят, и реанимировать в этой стране их никто не будет...

– Сергей, – Ланге придержал банкира за руку, – зачем нам нужен этот нулевой стапель? Здесь некому на нём работать…

– В том-то и дело, коллега, что мои и ваши поручители хотели обезопасить себя от третьих лиц, которые смогли бы поставить здесь на поток крупнотоннажное судостроение. Но теперь эта покупка перестаёт быть актуальной.

– Почему?

– Потому что стало понятно, что они волновались зря. Никакая частная корпорация в мире не будет возиться с этим трупом в глухой степи. Только империя способна на концентрацию общей воли и безрассудные с точки зрения коммерсанта действия. Таковой сегодня на примете нет, а если появится, то с ней будет лучше не затевать торги.

Они помолчали.

– Так вот – о том, что мне сказала Рита Штольц, – Мамут обернулся к собеседнику, – вчера она пересказалабеседу с господином Тишманом. Я так понимаю, Ланге, это куратор сделки? – Да.

– Ваше руководство предельно озабочено резонансным преступлением в Николаеве.

– С чего бы это? Единичный случай… приватное дело.

– Тем не менее, оно поразило их своей жестокостью. Оказывается, ваши акционеры провели параллель с ужасными аутодафе в Германии середины тридцатых. Помните из истории, Пауль, резонансные убийства немецких девушек, которые спровоцировали масштабные еврейские погромы в Веймаре, Мюнхене, Кобленце и Берлине? Это были зверские, немотивированные преступления. Немецких девочек насиловали и сжигали…

– Какая связь с Олесей?

– Не знаю. Может быть, старики вспомнили ужасы своего детства. Маргинальная территория, которую правительство не способно контролировать, может напугать любого капиталиста. Окончательное решение будет объявлено в ближайшее время. Но, скорее всего, нам не придется участвовать в этом спектакле.

– Завод достанется мелким акционерам без торгов?

– Нет. У миноритариев возникли свои, очень серьёзные проблемы. Торги перенесут на неопределенное время. Вот, Пауль, пришли, в этой больнице и выздоравливает ваш дед.

Молодой Ланге в сопровождении главврача поднялся на третий этаж. Надел белый халат и бахилы.

– Здравствуй, – Пауль обнял старика. – Ты замечательно выглядишь!

– На фронте все мужчины хорошо выглядят.

– Когда можно забрать тебя домой? Что говорят доктора?

– Домой… – старик помолчал. – Именно домой. Поедем в Германию, мальчик… устал я воевать.

– Как скажешь, дед.

– Заберём девочку и уедем.

– В Кёльн?

– А может, к нашим, в Дюссельдорф. Посмотрим…

– Ей придётся долго лечиться…

– Ничего, Пауль. Своих на фронте не бросают. Как она там? Ты в больницу не заходил?

– Нет, меня не выпускали.

Старик вздохнул.

– Она выкарабкается, она сильная… Мы должны ей помочь, Пауль…

– Поможем, дед, обязательно поможем, – внук погладил старика по руке.

– Заберём её с собой…

***

–…берите её с собой… Не знаю как… Уговаривайте, денег давайте. Хорошо… Кто следующий? Бряцалов… Журналист? Это псевдоним? Ладно, тоже цепляйте… Нет, без фанатизма. Всех ко вторнику… И мать, самое главное, чтоб была… Мать обязательно... Всё, до связи.