Текст книги "Закон О.М.а"
Автор книги: Сергей Гаврилов
Соавторы: Юрий Любаров
Жанры:
Современная проза
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)
ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА
– …Субъективное право имеет два источника: формальный и содержательный. Формальный, как я уже говорила, это нормы права, а содержательный – естественное право. И вот разрыв связей между ними порождает иллюзию того, что субъективное право – дар государства или законодателя. В общем, какое-то благо, отпущенное сверху. Отдельный человек становится зависимым от закона и, по сути, бесправным…
Интересно, в какой именно момент ты трансформируешь свое естественное право в субъективное? Когда собираешь по двадцать баксов за зачёт или когда после экзамена бухаешь на кафедре с такими же уродами-взяточниками принесённый нами коньяк? Нет, твоё естественное право, Александра Васильевна, находится в сфере женской похоти. Генка из 201-й группы тебя два раза трахнул, потом ты его отшила. Здоровье, подорванное сбежавшим мужем, поправила – и отшила…
Лекция по теории государства и права в национальном университете. Первая пара, потому аудитория наполовину пуста. Нормальный студент в такое время спит. Максим Проставнюк сидит за первым столом и рисует с натуры преподавателя Александру Васильевну Бойко. Картинка выходит насыщенная. Толстые ноги, гипертрофированная корма, огромный бюст – два футбольных мяча с маркировкой «Евро-2012», маленькая головка. Тремя штрихами подано лицо и громадные силиконовые губы. Вышло похоже… но как-то по-лобовому… без интриги в образе. Максим подумал и поставил ей на голову большую кружку пива с переливающейся пеной. Вот так, пожалуй, вкуснее!
Притащу сегодня Наташку. Лилька обнаглела в последнее время и, кажется, хочет окончательноустаканить отношения. Зовёт в деревню знакомиться с родителями. Чёрт подери, всё одно и то же: два раза в койку – и сразу к родителям. На фига мне это?..
Преподавательница двинулась по аудитории между рядами. Проставнюк быстро перелистнул страницу и принялся старательно конспектировать.
– …Необходимо уяснить, что право – неотъемлемое качество человека и свойство его бытия. Изначально человек, появившись на Земле как вид, сначала инстинктивно, а потом и осознанно стал защищать свою жизнь, свободу и счастье. Отсюда возникли естественные права человека: на жизнь, свободу, собственность, равенство и счастье…
Блин! Ну что я здесь торчу? Эта толстая курица пересказывает учебник. Можно спокойно прочесть перед экзаменами и не парить себе мозги. Неотъемлемое право на жизнь… это же надо такое ляпнуть! А узаконенные аборты?.. Кто тебя там спрашивает?.. Возьмут, по кускам выскребут и выбросят на помойку. Не зря мне приёмная мать говорит, что живу я по чистой случайности.
Проставнюк ухмыльнулся своим мыслям.
Александра Васильевна Бойко проплыла мимо. Обтянутое стрейчевой юбкой широкое бедро шаркнуло по краю стола.
Впердолить бы по самые помидоры!
– …Философы называют счастьем состояние устойчивого радостного удовлетворения, связанного с созданием, восприятием и осознанием блага. Человек говорит, что ощущает счастье, когда воспринимает и осознает что-то совершенное, в создании чего принимал участие. Счастье этимологически близко к соучастию, и именно эта этимология обуславливает этическое определение счастья…
Бред. Эта недотраханная дура совсем с катушек съехала. Надо же такое придумать: счастье пристегнуть к соучастию! Соучастию в преступлении? Хотя, действительно, можно ли достичь счастья честным путем, самому, без всякого соучастия? Цезарь говорил, что любое воздержание делает римлянина несчастным. Хочешь пить? – Бери воду и утоляй жажду. Хочешь есть? – Бери пищу. Хочешь бабу? – Хватай и имей. В Украине сегодня – как в Древнем Риме: у сильного есть всё, а слабый несчастен, голоден и печален...
Звонок на перемену прервал философские упражнения Максима Проставнюка. Он сунул конспект в наплечную сумку и пошёл к выходу.
– Максим, – преподавательница остановила его в дверях, – вы не забыли о своих долгах? У вас два реферата и доклад на практическом занятии.
– Я помню, Александра Васильевна, на следующей неделе всё принесу и доложусь.
Что она делает с нашими рефератами? Печку топит, селёдку заворачивает? Кому нужен этот перепечатанный из Интернета бред? Я должен? Ничего я у тебя, Александра Васильевна, не занимал. Долги, обязательства – это то, что мешает жить. Я должен кого-то любить, с кем-то быть вежливым, с кем-то соглашаться, кому-то подчиняться. Надоело! Долги облепили со всех сторон, и ещё эта дура со своими рефератами.
На парадном крыльце университета Проставнюк закурил. Южный ветер и робкое солнце февраля указывали на раннюю весну. Почки тополей набухли, новая трава робко пробивалась на газонах. Поток автомобилей медленной лентой поднимался по Никольской, собираясь в гигантскую пробку на перекрестке перед дорогой на Одессу.
Опять ремонтируют мост. Значит, Наташка домой в Половинки не поедет, а останется у подругв общаге. Это упрощает задачу. Что ж, будет содержательная ночь, наступит реальное счастье-соучастие-соитие. Стряхнём с себя оковы воздержания и двинемся к настоящей свободе!..
Прозвенел звонок. Проставнюк огляделся по сторонам. В пивных палатках, под стенами университета, народ лениво набирался пивом. Студенты на пары не торопились.
Что у меня там сегодня осталось? Максим наморщил лоб. Всеобщая история, психология семейных отношений – семинар... и, кажется, информатика. К чёрту, что-то я сильно зачастил на пары. Нормальные люди ходят только на экзамены.Он выщелкнул окурок в урну и неторопливо двинулся в сторону пьющих.
– Зазнался, Макс? – за крайним столиком очнулся невзрачный мужик в кожаной куртке.
Четыре пустые бутылки «Балтика № 9» стояли под столом. С утра «девятка» – сурово. Видать, вчера хорошо было.Проставнюк присмотрелся к окликнувшему.
– Вадим? Чёрт! Как тебя сюда занесло?
Обнялись.
Максим разглядел приятеля. Его «детдомовский брат» Вадик Сурок сильно постарел. Скулы выпирают, глазные впадины углубились, на лбу появились залысины.
М-да, тюрьма не красит.
– Давно на воле?
– Четвёртый месяц.
– Чем занимаешься?
– Сторожу. Жизнь – морская волна: раньше меня охраняли, теперь сам вертухаем стал.
– ... ?
– Присматриваю за домом уважаемого человека.
– Далеко?
– Поселок Луч, тридцать километров от Николаева.
– Знаю-знаю, это там, где была секретная антенна.
– Макс, слышишь, братка, я чего-то уже с утреца накидался выше крыши, а меня хозяин по делу в город послал. Поможешь?
– Не вопрос. Что надо-то?
– Бумаги занести в «Городские известия».
– На сайт, что ли?
– Типа да.
– Пошли, тут рядом. Воздухом подышим, протрезвеешь малёхо.
ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
– Внимательно прочти, что ты написал!
– А что? Там действительно большая коллекция бабочек…
– Нет, Игорь, я настаиваю, чтобы ты озвучил. Всем остальным внимательно слушать!
Шеф-редактор Интернет-сайта «Городские известия» Владимир Сергеевич Карасёв недавно провёл очередную ротацию «личного состава» журналистов. Старая команда, недовольная мизерной зарплатой, расползлась в поисках лучшей доли. Одни уехали в Киев на столичные хлеба, другие перешли на работу к конкурентам, где беготни за те же деньги было меньше.
Карасёв за семь лет существования «Городских известий» уже девятый раз обновлял штат репортёров. И всякий раз повторялась одна и та же история: первый месяц работы проходил в условиях курса молодого бойца, но потом постепенно становилось легче.
Однако на этот раз всё пошло неправильно. Репортёры сайта были выпускниками местной Школы журналистики. Они не знали элементарной орфографии и пунктуации, не могли спрягать глаголы и путали падежные окончания прилагательных. Понятия о жанрах и информативности текста для них были тайной за семью печатями.
Молодые люди толпились в кабинете редактора. С молодняком всегда тяжело, но эти особи – фантастика!Карасёв безрадостно оглядел сотрудников.
– Все собрались? Вперёд, Игорь, читай свой текст, громко и с выражением.
Бряцалов взял компьютерную распечатку своей заметки.
– Заголовок тоже?
– Конечно. Всё, от первого до последнего слова.
Парень набрал в легкие воздуха:
«Антарктический царь.
Николаевский зоопарк знаменит своими родословными медведями. Из поколения в поколение они радуют николаевцев своим необыкновенным видом. Началось родословное дерево ещё до революции, в старом зоопарке, который размещался на улице Адмиральской. В неприспособленной клетке здесь родились два маленьких медведя, которых назвали Норд и Зорька. Именно они стали теми корнями, на котором появилось высокое родословное дерево.
Сотрудники зоопарка выкармливали медвежат вручную человеческим молоком, которое брали в Николаевском роддоме. В 1974 году документальный режиссёр Юрий Ледин начал снимать кинокартину о дикой природе, где главную роль белого медведя предложили Зорьке. Зорька с честью справилась с кинематографическим испытанием. Фильм «Белый медведь» посмотрели люди всей планеты земля, он завоевал много наград, и Зорьку продали в зоопарк немецкого города Берлина. На этом кинематографический путь николаевского медведя не закончился. Зорька прошла ещё множество кастингов и послужила вдохновением для российских мультипликаторов, которые по её судьбе сочинили знаменитый мультипликационный фильм «Умка».
Недавно от старости скончался старый Норд. Известный николаевский спонсор С.Г.Мамонт помог приобрести для горожан нового белого медвежонка, который получил свое первое имя «Ледок». Расти, Ледок, и радуй николаевцев своим необыкновенным обличьем!».
– Про медведей всё, Владимир Сергеевич, дальше идет про зоопарковский музей. Читать?
– Давай, давай!
«Однако умершие предки медвежонка не пропали даром. В музее зоопарка восстановили Норда. Его шкуру набили опилками и вместо глаз вставили обточенные минералы из агатов. Теперь посетителейвстречает почти живой антарктический царь. Кроме того, недавно музейная экспозиция пополнилась коллекцией из чучел различных бабочек. Здесь есть и тропические махаоны, и наши украинские капу…»
– Всё, хватит! Я больше не могу. Слушаем мнение коллег.
«Коллеги» удручённо молчали.
– Настя, тебя ничего не удивило в этом тексте?
– Можно я почитаю? На слух не очень воспринимается.
– Бряцалов, дай текст.
– Ну… пропущены две запятые, это во-первых. Во-вторых, слово «Земля», как название планеты, пишется с большой буквы. Пожалуй, всё. А так – информация изложена полно… Много подробностей, которые будут интересны читателям.
– Все согласны с этим диагнозом? – редактор обвёл взглядом присутствующих. Журналисты молчали. Боже, они, действительно, олигофрены?
– Где обитают белые медведи?! В Антарктиде?! Я вас спрашиваю! Или на Берегу Слоновой Кости? Как могли медведи-долгожители прожить в зоопарке от революции до сегодняшнего дня? Это сто лет, на всякий случай! – Карасёв сорвался на крик. – Где вы видели, чтобы из бабочек делали чучела?! Покажите мне этого специалиста! И какого чёрта вы обозвали известного николаевского банкира Сергея Мамута «Мамонтом»?
Гнать всех. Добавить зарплату и набрать нормальных людей. Набрать... легко сказать. Где взять нормальный народ в городе погибших корабелов?
.. Звонок телефона отвлёк разгневанного редактора.
– Да… спасибо, будем… – кинул трубку. – Настя, бери фотоаппарат, едешь на ДТП. Ты, Алёна, на пресс-конференцию к гаишникам. Фёдор?
– Мне в больницу скорой помощи. Губернатор привёз новый томограф…
– Игорь, сегодня комитет спасения Черноморской верфи устраивает пикет возле областной администрации. Завтра принесёшь материал. И пожалуйста, просьба ко всем: учите географию, иначе….
– Иначе что?
– Иначе буду гнать всех поганой метлой, – редактор хлопнул рукой по столу. – Всё, по коням!
ГНАТЬ ВСЕХ ПОГАНОЙ МЕТЛОЙ
Гнать, гнать всех поганой метлой и гнать немедленно. Иначе самого…Губернатор Василий Данилович Черняк внимательно листал пакет приватизационных документов Черноморской верфи и тихо чертыхался. По новым правилам, акционеры, независимо от количества акций, имеют преимущественное право на выкуп оставшейся государственной доли. И без всяких торгов и аукционов.
Плохо, категорически! Халявщики-миноритарии получат завод даром, а затем частями распродадут землю и имущество по своим ценам. Одного железа на территории столько, что можно с нуля построить новый завод. Я обещал президенту, что погашу долги по зарплатам и налогам. Продажа завода по реальной цене – единственный путь заткнуть финансовые дыры в городе после смерти судостроения…
Губернатор захлопнул папку, взял пустой стакан и налил «Боржоми» из бутылки. Пью много. Жена второй месяц пилит, чтобы кровь сдал на сахар. Так, так, так… Кто готовил документы на эту «дешёвую приватизацию»? Бычко. Хотя, при чём тут он? Новые правила приняты Верховной Радой. Стоп! Согласно Налоговому кодексу, такие решения вступают в силу только с нового бюджетного года. Неужели Бычко этого не знает? Какого чёрта он думает уже сейчас продавать по этим правилам? Дурак? Или у него личный интерес на заводе?
Черняк снял трубку. Долгий гудок и твёрдый мужской голос.
– Слушаю, Василий Данилович.
– Соедини с Симченко.
– Секунду.Гудок, щелчок.
– Симченко.
– Евгений Валентинович, здравствуй.
– Добрый день, Василий Данилович.
– Не в службу, а в дружбу. Просьба у меня…
– Слушаю внимательно.
Пауза. Губернатор задумался.
– Мне нужна информация о…
Опять пауза.
– …о том, есть ли у моего заместителя по экономике Анатолия Ивановича Бычко коммерческие интересы на Черноморской верфи.
– Ясно, Василий Данилович. Вас волнуют предстоящие торги?
– Да не важно, что меня волнует, – раздражённо буркнул губернатор.
– Информация есть. – Голос в трубке стал серьёзнее. – Родной брат Анатолия Бычко – совладелец конторы «Судовые механизмы» Андрей Иванович Бычко.
– Это я знаю.
– А «Судовые механизмы» через группу дочерних предприятий в течение прошлого года аккумулировали четыре процента акций Черноморской верфи. Понятное дело, что нигде не фигурируют ни ваш заместитель, ни его брат.
– Спасибо, Евгений Валентинович.
– Не за что, Василий Данилович, это моя работа.
Эх, Толя, Толя. Никак не уймешься. Давно ли водкой в деревне торговал, паскудник? Решил заняться серьёзным бизнесом, заводик судостроительный себе прикупить? Нет, друг мой, ценные бумаги – это высший пилотаж, не с твоими куриными мозгами соваться на этот рынок. Вернёшься в свою Арбузинку быкам хвосты крутить…
– Василий Данилович, – отвлёк губернатора селекторный голос секретаря, – вы назначали Сергею Гавриловичу Мамуту. Он в приёмной. – Пусть войдёт.
Некрасиво получилось с Мамутом. Этот дурацкий орден, чтоб он был неладен! Кто ж мог знать, что на Ярослава третьей степени будут две заявки одновременно: на вице-премьера и банкира? Нельзя равнять вице-премьера с провинциальным банкиром…
Тихо открылась тяжёлая дверь с бронзовыми накладками.
– Доброе утро, Василий Данилович! – Мамут бодро вошёл с протянутой для рукопожатия рукой.
Для него ещё утро,– неприязненно мелькнуло у губернатора.
– Присаживайся, Сергей Гаврилович, – губернатор уселся за стол спиной к окну, чтобы дневное солнце било собеседнику в глаза.
– Как там в Лондоне? Туманы и дожди?
– В Лондоне уютно и предсказуемо. А что у нас?
– У нас… фронт, друг мой, а на войне предсказания абсурдны. Сегодня жив – завтра мёртв. Ты по поводу ордена?
– Какого ордена? – Мамут поднял брови. – А-а… нет, конечно. Побрякушкой больше, побрякушкой меньше.
Вот так, значит? Государственные награды для него – побрякушки,– поморщился Черняк.
– Я по другому поводу, Василий Данилович, – натянуто улыбнулся Мамут. – Гонец, так сказать, с хорошими известиями.
– Из Лондона?
– Из него любимого. Встречался там со старыми знакомыми. В разговоре вышли, естественно, на темы судостроения. Поговорили о сегодняшних экономических трудностях. Мои друзья выразили готовность выкупить государеву долю Черноморской верфи и помочь нам возродить былую судостроительную славу. На открытом, честном аукционе, по всем европейским правилам. Ответственный бизнес, серьёзные люди, я с ними давно…
– А что, Сергей Гаврилович, в Лондоне знают то, чего мы ещё не знаем? – перебил Мамута губернатор.
– А разве мы чего-то не знаем? – гость поднял брови.
– Ничего не знаем, – губернатор подвинул папку банкиру. – Вот этого не знаем…
Мамут быстро пролистал документы.
– Ерунда, эти правила начинают работать только в следующем году. А мои… теперь уже «наши» друзья готовы покупать сейчас. Если, конечно, кого-то интересует честная, коммерческая цена на предприятие.
Ты на что намекаешь, банкирская морда? На мой интерес в этом деле? Сказать тебе всю правду – так ведь всё равно не поверишь,– подумал Черняк. – Меня президент оставил областью руководить с единственным условием: чтобы продать завод за максимальные деньги. А ты мне коррупцию шьёшь?!
– Эти крысы растащат завод по мелким частям, потом его будут собирать в кучу совсем другие люди. Деньги пройдут мимо кассы, – Мамут отодвинул папку в сторону. – Мне кажется, что мы с вами сейчас по одну сторону баррикад…
– Так кто собирается участвовать в торгах?
– Солидная корпорация, профильная фирма. Не гинекологи…
– А точнее?
– От вас секретов нет – судостроительный холдинг «Aker Kvaerner». Американцы, англичане, греки. У них около полусотни верфей по всему миру. Строят всё: от рыбацких лодок до авианосцев.
– Ты их агент?
– Нет, просто старый знакомый. Меня просили узнать условия торгов: стартовую цену, аукционный шаг, ограничения, инвестобязательства… Ну, в общем, весь необходимый минимум. Они хотят полностью интегрировать завод в структуру своей корпорации. Нам, соответственно, рабочие места, налоги и прочие дела для хорошей статистики… предприятие возродится, останется единым имущественнымкомплексом, а это самое главное. Вот только зернотрейдер общую картину портит… – Его трогать не будем, – губернатор задвигал желваками. – Бог с ним.
Прижать бы этого зернотрейдера, да больно высоко взлетел. На мировом уровне крышуется – Международный продовольственный фонд... Не хрен собачий. Его теперь не прогнёшь ни налоговой, ни прокуратурой… Совсем от рук отбился…
– Бог с ним, – эхом ответил Мамут. – Есть уже какие-то бумаги, чтоб условия озвучить? Ну… кроме этих, понятно, – банкир ткнул пальцем в злополучную папку. – Василий Данилович, гоните своих замов поганой метлой. Они вас подставляют в открытую. Полно людей в городе для такой работы.
– У нас до сих пор «страна советов», каждый любит советовать, когда его не просят, – губернатор поднялся из-за стола, подошёл к окну и отодвинул тяжёлую штору. – Может, и на этот счёт найдётся у тебя умный совет?
На площади перед областной администрацией стояли две палатки, возле которых толпились усталые пикетчики с флагами и самодельными бумажными лозунгами. Комитет защиты Черноморской верфи требовал выплаты долгов по зарплате и отставки губернатора.
– Василий Данилович, мы же с вами взрослые люди. Это игра на публику. В преддверии будущей продажи миноритарные акционеры зашевелились, быдлу заплатили, чтобы постояли, покричали. Одни и те же рога торчат отовсюду. Торопятся… чувствуют, что настоящий покупатель где-то близко. Хотят шакалы оторвать кусок тёплого мяса, пока настоящий медведь не пришёл.
– Ладно, Сергей Гаврилович, – губернатор повернулся к Мамуту, – в четверг. После обеда.
– Раньше никак?
– Никак. В четверг озвучишь реальные условия.
Когда банкир вышел, Черняк вновь обернулся к окну. Справа открывалась красивая панорама Старой верфи. Поникшие портовые краны ржавели без движения уже два десятка лет. Завод, вокруг которого когда-то был построен большой город, умер окончательно и бесповоротно. Только сумасшедший может говорить о его возрождении. Губернатор был человеком разумным. Публичная политика требовала популистских речей о светлом будущем кораблестроения, но наедине с собой Василий Данилович Черняк был честен.
Николаев уже давно не столица корабельного края. Гигантские судостроительные мощности, которые двести лет подряд обслуживали агрессивные империи, никому сегодня не нужны. Инвесторы не изменят ситуации. Настоящие корабелы или разбежались по миру в поисках работы, или погрязли в болоте мелкой торговли. Город утратил самую главную мотивацию для иностранного капитала – дешёвую рабочую силу. Будут торги, не будет торгов – ситуацию с заводами это не поправит. Работать на них всё равно некому. Разве что массово завезти вьетнамцев или китайцев.
Внизу у пикетчиков началось непонятное шевеление. К мужчинам с флагами подошла тётка неопределённого возраста в грязном пуховике. Она что-то кричала, размахивая руками. Некоторое время её слушали. Затем с ящика поднялся здоровый детина, подошёл к ней и сильно ударил в лицо. Женщина свалилась на асфальт. Немолодая пикетчица помогла ей подняться. Пострадавшая, размазывая кровь на разбитом лице, медленно побрела с площади.
Где охрана?! Спят? Чёрт! Набегут газетчики и опять поднимут крик об избиении мирного пикета. Хотя, с чего это я нервничаю? Совсем плох стал, надо всё-таки кровь сдать…– Губернатор задёрнул штору. – Мало ли кто, кого, за что ударил. Может, это пролетарская любовь такая…