Текст книги "Закон О.М.а"

Автор книги: Сергей Гаврилов

Соавторы: Юрий Любаров
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

ПРОЛЕТАРСКАЯ ЛЮБОВЬ

Татьяна Седловицкая протрезвела от мужского удара. Языком облизала разбитые губы. Вкусовые присоски, обожжённые алкоголем, почувствовали солоноватую кровь.

Зря наехала на Володьку. После вчерашнего нельзя подходить к нему… надо было выждать пару дней. О-ох, вчера, вчера...

Седловицкая брела по Адмиральской улице в сторону Ингульского моста и пыталась собрать в голове мозаику под названием «вчерашний день».

Пришли в гости к куме, у которой раз в полгода праздник. Муж – загранщик-моторист, вернулся из рейса. Значит, вся родня будет неделю расслабляться. Это нерушимая традиция, поэтому народ заранее готовится: берёт отпуска, покупает больничные, забрасывает бизнес и бухает целую неделю без просыпу. Вчера был последний день – самый убойный. Зачем она при всех обозвала Володьку импотентом? Зачем болтала про ветвистые рога? Вот дура! Это ж надо такое придумать: «На твои отростки можно развесить шляпы со всей деревни».

Получила в харч... Суки, никто не заступился, не оттащил урода… Надо опохмелиться. Денег нет. Володька бабло за флаги получит только вечером. А может, уже получил? Нужно попробовать ещё раз…

Вернулась на площадь. Обошла пикетчиков стороной и присела на парапет фонтана. Бассейн был пуст, но в сливном приямке блестела небольшая тёмная лужа. Седловицкая достала из кармана маленькое зеркальце. Зачерпнула мутной воды, отёрла с подбородка кровь. В горле першило. Она прокашлялась и двинулась к палаткам.

– Вова, вон опять твоя бикса шкандыбает, не трогай её. Хватит ей одного раза. Бугор тошнить будет…

Здоровый детина с транспарантом обернулся и сплюнул.

– Лярва, за бабками на бухло тащится. Щас я ей в ухо накапаю, подержи-ка…

– Вован, не метушись, – пожилой пикетчик удержал мордоворота за локоть. – Вон уже журналюги понаехали, камеры расчехляют. Тебя ж предупредили, чтобы без шума. Потерпи два часа, после разберёшься… Бабки получим – хоть убей её потом...

– Мальчики, мужчины, нет чего-нибудь попить? – Седловицкая предусмотрительно остановилась в трёх шагах от палаток.

– Тебе шампанского или виски? – глумливо осведомился прыщавый подросток с флагом. – А может, конины с лимоном? Мужики, – пацан прищурился и посмотрел на подельников, – а пусть она в камеру покричит: «Черняка на свалку!», «Долой губернатора-коррупционера!». Пусть поработает горлом, я бригадиру скажу, он ей премиальные выпишет на поправку.

– Ша! Закрой пасть, штымп! Звякало выдерну, – здоровяк повернулся к подруге. – Иди сюда. Не боись, не трону, – порылся в карманах, протянул двадцать гривен. – Бахни сотку и топай в деревню. Вечером разберёмся…

– Володя, – Седловицкая проворно спрятала купюру в карман, – приходи поскорее. Я ужин сготовлю, посидим как люди. Душевно…

– Брысь, я сказал! Мотай отсюда!

– Приходи скорее, Володя…

В древней бодеге на углу Потемкинской и Московской она взяла сто граммов и стакан «Дюшеса». Бармен на глаз плеснул в пластиковый стаканчик дешёвой водки. Спиртное легло на старые дрожжи, и мир стал добрее. Седловицкая огляделась по сторонам. В кафешке людей было не много. Никто на неё не обращал внимания.

Кому нужна подряпанная красотка с фингалом под глазом? Только Володьке и нужна. Я ему посылала письма в зону, я его пригрела на воле… я…

Два парня присели за соседний столик. Официантка принесла им салат, варёных сосисок, чекушку водки и два стакана с томатным соком. Красиво живёт молодняк.Седловицкой захотелось курить. У парней на столе призывно белела пачка «Парламента».

– Пацаны, угостите даму покурить, – протянула руку и улыбнулась щербатым ртом.

– Девчонкам вредно, – парень в кожаной куртке обернулся и посмотрел на неё. – От дыма цвет лица портится… верно, Максим?

– Куда там уже портить! – откликнулся второй. – Всё испорчено до нас…

– Пацаны, не жлобитесь, я вам в матери гожусь...

– Мамаша, сиди спокойно, пока есть на чём сидеть, – тихо буркнул тот, которого назвали Максимом.

– Тьфу, – сплюнула в сердцах, – пи…сы, жлобы николаевские!.. За соседними столами народ затих и прислушался.

– Пошла ты… – Чтоб дети на старости вам так отвечали! Уроды!

Парень в кожаной куртке поднялся, взял её за локоть и легко вытолкнул из бара на улицу. Седловицкая опешила, прошла несколько шагов и какое-то время изумлённо оглядывалась по сторонам. Внезапно накатило раздражение. Тёмная безысходность, накопленная за три дня, требовала немедленного выхода.

Она открыла дверь в пивную, твёрдыми шагами подошла к парням и рванула стол на себя. Томатный сок застыл на лицах. Наступила короткая тишина. Седловицкая проворно схватила пачку сигарет, выскочила из бара и побежала в сторону центра.

Эх, не надо было бежать в центр. Куда с такой рожей прятаться? Ушла бы по Московской черезпроспект и затерялась на канаве… Блин! Всё не ко времени. Володька придёт на ужин и не застанет меня… совсем разозлится. Уйдёт к чеченской вдове, она его давно приваживает. А без Володьки мне сейчас никак нельзя. Я его люблю, козла…

Парни догнали Седловицкую на углу Адмирала Макарова и Советской. Сразу бить не решились, притащили в бар. К этому времени уже приехала милиция. Сержанты долго мусолили протоколы с опросом и подписями свидетелей. Потом увезли дебоширку в районный «обезьянник» на Декабристов. Здесь в знакомой клетке Седловицкой предстояло коротать ночь.

ПУСТАЯ КЛЕТКА

– …Конечно, это в какой-то степени недостаток работы всех наших служб. Однако мы виновны в смерти малыша только косвенно. Он уже попал к нам смертельно больной. Интенсивная терапия и антибиотики не помогли…

Чёрт возьми! Что произошло?Мамут сидел перед большой плазмой. Муниципальный телеканал транслировал сюжет о ЧП в николаевском зоопарке: трагически погиб пятимесячный белый медвежонок по кличке Ледок. Детёныш ещё вчера был здоров, игрив и весел, а сегодня утром его нашли мёртвым в вольере.

Банкир плеснул в фужер коньяку, поправил очки в золотой оправе и придвинулся ближе к экрану. Корреспондент с микрофоном на фоне пустой клетки беседовал с директором зоопарка Веремеевым.

– Андрей Сергеевич, не могло ли послужить причиной смерти медвежонка пищевое отравление?

– Нет, конечно. У нас вековой опыт содержания белых медведей. Есть устоявшийся рацион возрастного питания, ветеринарный контроль. Вот здесь и доктор, не даст соврать…

– Так что, получается, спонсор вам подарил больное животное?

– Не говорите глупостей! Зачем так ставить вопрос? Этот человек помогает нам бескорыстно уже столько лет, – директор покраснел от возмущения.

Вот журналисты суки, могут же испортить настроение. За свои личные бабки имеешь себе головную боль.

Мамут был знаком с Веремеевым всю сознательную жизнь. Ещё пионером-юннатом он целыми днями пропадал в зоопарке. Кормил морскими свинками питонов, расчёсывал волосатую шею дромадеру и давал зебрам печенье с руки. Увлечение прошло сквозьвремя и окрепло в новом качестве. Банкир выкупал львов, умирающих от голода в бродячих цирках, подбирал верблюдов, которых пляжные фотографы бросали зимой на пляжах Коблево, привозил еду для зверей в голодные девяностые.

Белого медвежонка Мамут выменял в Канаде у китайских метеорологов за четыре комплекта полярных костюмов на гагачьем меху. Долго бодался с одесской таможней и за минимальные взятки привёз пушистого детеныша в корабельный край.

Это был царский подарок. Радовались все. Недавно в Николаеве оборвалась линия этого вида. Старые медведи умерли без потомства, а обмен с другими зоопарками стопорился из-за нехватки средств на доставку и растаможку животных. Полярный малыш в один момент стал всеобщим любимцем. Над ним тряслись, уделяли повышенное внимание. И... вот его уже нет.

Мамут качал в ладонях бокал, грея коричневый напиток. Нехорошо получается, не аккуратненько.На экране журналист нацелился микрофоном в следующую жертву – ветеринарного врача Докукина. Пожилой человек в очках, приглаживая лысину, что-то быстро бормотал.

– … Это, скорее всего, самая опасная для медведей болезнь – трихинеллёз. Но пока нет окончательных анализов, говорить о ней можно только с определённой долей вероятности. Смертельное заболевание вызывается мелким паразитическим червём – трихинеллой, который у белых медведей выражается в его «арктическом штамме»…

Мамут удивлённо приподнял брови. Боже мой! Ванечка разговорился. Они действительно все расстроены, если даже доктор, из которого в будние дни слова не вытянешь, тараторит попугаем.

– … у белых медведей, заразившихся трихинеллами,бывает сильное истощение и расстройство пищеварения. Звери, попавшие в зоопарки больными, часто погибают, однако в природе многие медведи, вероятно, переносят заболевание легче и даже при неоднократном заражении могут ещё долго жить.

Детеныш до зоопарка с разрешения Веремеева провёл карантинную неделю в вольере загородного дома Мамутов. Это было то немногое, чем директор мог отблагодарить доброго друга и спонсора.

Репутацию жалко, денег жалко. Но больше всего медвежонка жалко. Когда дочка узнает, будет истерика. Лиза привыкла к нему, сама придумала имя... Нужно будет как-то сгладить ситуацию.

Хлопнула входная дверь и – дробь дочкиных башмаков по лестнице. Ворвалась с зарёванным лицом в кабинет, уткнулась отцу в грудь. Уже узнала. Ну и хорошо. Теперь хоть врать не надо …

– Ничего, ничего, Лизонька, – Мамут погладил дочку по голове. – Мы ещё одного медведя привезём. Большого, здорового…

Он хотел выключить телевизор, но девочка придержала руку с пультом. На экране «молчаливый» доктор Докукин размахивал руками, выплёскивая эмоции в камеру.

– …Зоологи ещё в прошлом веке обнаружили, что трихинеллёз встречается по всей Арктике и им заражено около половины белых медведей. Этим заболеванием в Гудзоновом заливе страдает около семидесяти процентов особей, на Аляске – пятьдесят, а на территории бывшей Советской Арктики – сто процентов животных…

– Нужно покупать на Аляске, – Елизавета подняла на отца заплаканные глаза. – На Аляске можно выбрать здорового медведя. Там только пятьдесят процентов. Ты слышал?

– Хорошо, малыш, подумаем об этом завтра, на свежую голову.

Под занавес репортажа «добрый» режиссёр дал длинный неподвижный план пустой клетки на фоне траурной музыки.

***

Карасёв удовлетворённо отметил, что горячий материал про мёртвого медведя быстро набирает количество просмотров, и открыл файл, озаглавленный «Не дадим погубить город корабелов». Автор – И. Бряцалов.

«Комитет спасения верфи провёл акцию протеста возле обладминистрации. По мнению лидеров комитета, ситуация вокруг завода обострилась, однако государство не спешит с наведением порядка»...

Твою мать!– чертыхнулся редактор – в Школе журналистики учат писать исключительно в стенгазеты! В дипломе выпускников нужно так и писать: «редактор дацзыбао».

«…работы по строительству судов по заключённым ранее контрактам не ведутся, графики сорваны. Контейнеровоз, строящийся по заказу компании «Nader », должны были спустить на воду ещё в декабре прошлого года. Сроки перенесены, однако комитетчики уверены, что и на этот раз время перенесётся. Очередным гендиректором верфи стал человек без опыта работы в судостроительной отрасли, продолжив, таким образом, «традицию» предыдущих собственников – Чебыкиных».

М-да… опять во всём виноваты братья Чебыкины? Кстати, один из них по первому образованию гинеколог. Конечно, именно они абортировали николаевское судостроение?

«...По словам первого секретаря обкома компартии, действия администрации предприятия и попустительство власти ведут к уничтожению судостроительного комплекса мирового масштаба».

А, вот оно что! Игорь, мил человечек, что же ты всё тупо передрал с коммунистического пресс-релиза? Какого хрена я должен бесплатно размещать в новостях политическую рекламу? Так, где этот мастер мёртвого слова Бряцалов? Пусть явится пред мои ясны очи!

***

– Никакой это не трихинеллёз. Его отравили, – директор зоопарка рассказывал Мамуту подробности несчастья. – Вечером кинули кусок мяса, напичканный цианидом, а ночью он околел.

– А что видеонаблюдение? – поинтересовался банкир.

– Какое? – махнул рукой Веремеев. – Эти таблички для понта, чтоб народ не хулиганил. Камер нет и в помине. Депутаты третий год обещают денег…

– Ладно, – Мамут хлопнул ладонью по столу, – в обменном фонде что-то есть?

– Белый верблюд.

– И?

– Венский зоопарк предлагает двухгодичного медведя.

– Хорошо, Андрей Сергеевич, начинай оформлять сделку.

– А депутаты? Не будут против?

– Они тут при чём?

– Исполком принял решение, что все операции с животными проходят через комиссию горсовета по культуре. Это же живая коммунальная собственность.

– Подожди… Первый раз слышу.

– А кто из нас член исполкома? Ты или я? Наверное, сам и голосовал за это.

– Да какое голосование? Ты что, не знаешь, как заседания проходят? Собрались, друг на друга посмотрели. Клуб почётных горожан… Всё за спиной решается...

– Ну, если и ты ничего не решаешь, то что говорить нам, простым смертным?

– А есть мысли, кто отравил?

– Даже не могу представить. Может, кому-то не нравится, что ты деньги на животных тратишь? Знаки тебе посылают? Мерзкие рожи…

РОЖА МЕРЗКАЯ

Фу, какая рожа мерзкая!– скривилась Олеся Макаронова. Её пригласили в брачное агентство, чтобы вручить фотографию потенциального жениха.

– Ну, он же совсем старый. Сколько ему?

– Мы не говорим настоящий возраст клиентов. При встрече спросишь. Но он ещё не совсем старый, девочка! – регистраторша развернула монитор к Олесе. – Вот, посмотри, это настоящие старики, для которых мы – последняя надежда.

Макаронова с отвращением смотрела на фотографии. Морщинистые деды в инвалидных колясках, безногие калеки с костылями и горбуны с палочками. Коллекция импортных женихов брачного агентства скорее напоминала полевой госпиталь инвалидов большой войны.

– Многие из них действительно покалечены в боях, – угадала мысли регистраторша. – Может быть, даже и за Гитлера воевали. Но ты, девочка, не переживай. Нет худа без добра. Мы составим хороший брачный контракт. Когда муж наконец-то умрёт, ты обязательно наследуешь его имущество в Европе. Смотри, какой у тебя бойкий дядька по сравнению с другими. Домину построил в Варваровке, фазанов разводит, кроликов…

– Так он что, ещё и живёт здесь?!

– В Варваровке, Леся.

– Фу…

– Зато есть собственность в Кёльне, и он, на всякий случай, гражданин Германии. А это автоматически сделает и тебя гражданкой Евросоюза. Кроме того, очень энергичный, вменяемый...

– А как зовут?

– Рихард… Рихард Ланге. Инженер-механик, вдовец. Два взрослых сына, внуки. Поживёшь немножко в Варваровке, а затем уедете в Германию. Он хороший человек, порядочный. Поверь мне, девочка, я давнов этом бизнесе и чувствую, что у тебя всё сложится.

– А когда я встречаюсь?

– Я позвоню, сообщу место и время.

– А может ещё кто-нибудь есть?

– Потом и других покажу, если не подойдёт этот.

– Ладно.

– На первой встрече много не болтай, внимательно слушай и поддакивай.

– А как я буду поддакивать, если на немецком не понимаю?

– Тебе и не нужно знать. Он много лет тут живёт. По-русски говорит не хуже нас.

***

– Фу, Леська… – Марина внимательно рассматривала фотографию Рихарда Ланге. – Уши мохнатые. Не нос, а клюв какой-то. Сколько ему лет? Сто тридцать или сто сорок?

– Не знаю,– Макаронова затушила сигарету. – Мне говорили, что нос и уши у человека растут всю жизнь.

– Вот-вот, представляешь, сколько лет ему понадобилось, чтобы отрастить такой шнобель и локаторы. Давай ещё по пиву, я прямо расстроилась за тебя… Может, тебе другое агентство поискать? А?

– Я бабки им уже отдала…

Марину и Олесю теперь сближали общие матримониальные темы. У Марины в брачном агентстве рейтинг рос не по дням, а по часам. За две недели она поговорила – по скайпу через переводчика – с двумя десятками иностранцев. С пятью завязались виртуальные отношения. Трое из них уже прислали деньги, чтобы «Мариночка могла купить себе какой– нибудь небольшой сувенир». Марина выбрала золотой браслет с «висюльками» в виде животных и по очереди показала в веб-камеру подарок всем троим. Каждый из иностранцев узнал, что это именно он купил невесте подарок.

Девушка действовала строго по плану, разработанному профессионалками из агентства. Сегодняпришло время рассказать женихам о том, что сильно заболела мама и срочно нужны деньги на лечение. Теперь Марина не сможет так часто разговаривать «со своим любимым козликом», потому что берёт вторую работу. На ней она будет и днём и ночью. Но если «козлик» будет так добр, что поможет небольшой суммой (какие-то двести-триста евро!), они смогут общаться в прежнем режиме. Двое сразу же прислали перевод по «Western Union», а третий пока «морозится».

– Пришлёт, жмот, никуда не денется, – Марина подняла бутылку пива «Янтарь». – Ну, за нас – красивых, за них – не жадных!

У Олеси был один Рихард Ланге, и недавно ещё пришёл запрос от преподавателя Высшей школы архитектуры и строительства в Веймаре. Мужчина, конечно, пожилой, но не такой древний, как Ланге. Тоже вдовец и дети взрослые.

– Старики все капризные, Леська, – Марина отхлебнула из бутылки. – Намаешься ты, пока он ласты склеит.

– И что?

– Думать надо. Из двух зол выбрать меньшее.

– Какое? Этого? – Макаронова ткнула в преподавателя. – Который моложе?

– Нет, – подруга взяла фотографию Ланге, – этого. Который меньше протянет. Ну, от силы год потерпишь, затем станешь молодой вдовой. Так что, готовься, подруга. Знаешь, как старики противно пахнут? Прикинь, а он ещё и на тебя взбираться будет.

– Дура, Марина, – поморщилась Макаронова. – Жить с человеком и ждать, пока он сдохнет? Плохо это…

– Ерунда, – перебила подругу собеседница. – Ты думаешь, они этого не знают? Ещё как знают и всё понимают! – Марина прикурила сигарету. – У них всё просчитано. Женихи тебя тупо покупают трахать, а платят бабками, которые останутся по брачному контракту. Поэтому лучше отмучаться пару лет, чем двадцать. Выбирай этого старого пердуна и некобенься. Тем более что он по-русски болтает. Когда встречаешься?

– В пятницу.

– Где?

– В «Феличите». Это на Советской.

– Да знаю я. Чего они все этот кабак полюбляют? Намазано там, что ли? Оденься поприличней. Платье есть?

– Откуда?

– Плохо! Пойдём ко мне, что-нибудь подберём. Не брошу подругу в беде.

***

«Золинген» медленно двигался по морщинистой щеке, собирая пену на рабочую поверхность. Жёсткая седая щетина отчаянно сопротивлялась. Рихард Ланге не признавал безопасных бритв и всю жизнь пользовался старым добрым «Золингеном», который правил о кожаный солдатский ремень.

Он стоял перед зеркалом и мысленно чертыхался. Глубокие морщины на щеках не разглаживались, даже когда левая рука изо всех сил оттягивала кожу. Ланге успел два раза порезаться. На горячем вафельном полотенце расплылись пятнышки крови.

На фронте всё было проще. Смотришь в деревянную бочку, и зеркало воды показывает молодое гладкое лицо. Два движения – и ты выбрит. В сорок втором приходилось штыком пробивать лед, чтобы бриться в проруби. И ничего, никаких порезов...

Ветеран вермахта разгладил на кадыке обвислую кожу. Острое лезвие не хотело брать стальную щетину. Он ещё раз чертыхнулся и начал править бритву.

Утреннее бритьё – священный ритуал. Русские бреются только тогда, когда отрастёт щетина, а это неправильно. Бриться нужно каждый день. Именно из-за этой привычки его, человека без образования, назначили старшим механиком в колхозе, именно за это давали грамоты, премии и медаль «Ветеран труда». Чисто выбритыймужчина всегда уважаем и к нему охотней прислушиваются…

Ланге готовился к первому свиданию с молодой невестой. Уже был выглажен строгий костюм, подобран галстук. Скромный букет цветов отблескивал целлофаном на кухне рядом с коробкой настоящего швейцарского шоколада. Он волновался, кровь постукивала в висках. Всё как в молодости, с Полиной. Ну, или почти всё.

Эх, Полина, Полина. Надо съездить на кладбище, посмотреть, что там с памятником. А может, не нужно ему ещё раз жениться? Куда с такой старой рожей? Что он даст этой девочке? Секс? – У неё впереди целый батальон здоровых самцов. Денег? – Много он ей не оставит. Тогда что? Старческую привязанность, которую принято считать любовью? Нет, тут нельзя много думать. Неизвестно до чего додумаешься.

Он доскрёб бритвой острый кадык и растёр щеки лосьоном. Телевизор в столовой давал по НТВ архивную трансляцию свадьбы принца Монако Альбера и южноафриканской пловчихи Шарлин Уиттсток. На экране – гости: представители королевских семей Европы, знаменитые спортсмены, музыканты, актеры и модельеры.

Надо же, как вовремя,– усмехнулся Ланге и увеличил громкость. Голос за кадром с придыханием вещал: «Многие с нетерпением ждали этого дня и теперь во всех подробностях обсуждают детали бракосочетания в Монако. Засидевшийся в холостяках пятидесятитрёхлетний князь Альбер Второй наконец-то женится. Невесту в народе уже прозвали «принцессой с грустными глазами». Букмекеры в один голос твердят, что брак обречён, но молодожены верят в счастливый шанс. Принц Альбер не скрывает того, что ему нужен наследник, а Шарлин улыбается и отводит взгляд».

Им хотя бы нужен ребёнок, а что нужно мне? Чтобы кто-то стоял у плиты? Гладил штаны и рубахи? Нет. Я хочу того, чего хотят все. Мне необходимо любить и чувствовать ответную любовь. Это и есть утраченное счастье. Можно его воскресить? – Нельзя. Никак нельзя. Никуда я не пойду. Зачем губить чужую жизнь?