Текст книги "Новый путь истории (СИ)"

Автор книги: Сергей Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)

Глава 1

Люблю дорогу, особенно если она не тяжела. А что может быть лучше прекрасно построенной чугунной магистрали? Я вырос рядом с железной дорогой, и много раз слышал, как путейцы хвалили свежепостроенный или капитально отремонтированный участок: «Бархатный путь». Это означает, что основание пути выровнено идеально, что перепады высот и уклоны сведены к классическим значениям, балласт отсыпан, как мама муку не сеет, а шпалы уложены безупречно. Рельсы, разумеется, установлены с минимальным зазором, костыли забиты, как так, что ни один проверяющий не придерётся.

Присовокупим к этому основание полотна из искусственного базальта, и в результате построен путь такого качества, о каком даже там, в высокотехнологичном будущем, никто не мечтает. Да и то сказать, нынешний вариант истории основан на другой базе. Там, где я родился и прожил до старости, мир был по преимуществу механическим. Да, другие отрасли развивались, но те же химия и биология были в загоне. Химия была глубоко второстепенной отраслью промышленности, если, конечно, не считать металлургию, а о биологии и биотехнологиях вспоминали настолько редко, что далеко не все, даже образованные люди могли вспомнить что даёт та самая биотехнология. Вспомнят дрожжи, вспомнят спирт, наиболее продвинутые выскребут из сусеков памяти лимонную кислоту… Да и всё, пожалуй.

В этом мире химия заявила о себе даже не громко – оглушительно.

Из практически случайно оброненного мною слова – торфохимия – создалась сначала научная школа, а потом и ведущее направление промышленности. В России уже работают как бы, не три сотни крупных заводов, превращающих торф и продукты его гниения в искусственный базальт, утеплители, полимерные нити и тысячи других вещей, о которых я и думать не догадался. Торфяных болот в России более чес достаточно, и их освоение в законодательном порядке урегулировано. Ещё в самом начале развития торфохимии, были изданы законы, защищающие болота от хищнической эксплуатации. Если коротко, то законом предписывается эксплуатируемое болото использовать полностью, и только после этого переходить к следующему.

Что такое болото? Болото есть умершее озеро или речная старица. Растительность тростник, ряска и прочие водные и полуводные растения год за годом отмирая заполняют ложе озера и, в конце концов, из растительности остаётся разве что мох да неприхотливые кусты да чахлые деревца.

Имперский закон предписал вычерпывать донные отложения до песка, глины или каменного основания, благоустраивать берега, высаживать деревья в водоохранной зоне, находить и расчищать ручьи. Кстати, за ручьи доплачивали отдельно из казны, так что искали их со всем тщанием. Естественно, рекультивацией созданных водоёмов занимались не сами предприятия, а их дочерние, почти независимые структуры.

Как один из результатов, неподалёку от Петербурга взялись очищать от донных отложений Лахтинский разлив и прилегающее к нему Юнтоловское болото. Горожане полюбили приезжать сюда, на расчищенный песчаный пляж, купаться в тёплой воде прекрасно прогреваемого неглубокого озера. В полукилометре от берега стояла длинная линия землечерпалок, а вдоль строя к берегу бежала транспортерная лента, а по ленте на берег, к заводу, доставляли донный осадок. Отдыхающие часто подплывали на своих лодках к линии землечерпалок, наблюдая, как чистейшая у берега вода, по мере приближения к замлечерпалкам, превращалась сначала просто в мутную, а потом и вовсе откровенно грязную воду.

Птицы, живущие по берегам Лахтинского разлива, восприняли человеческое нашествие как новый способ кормления. В мути, остающейся за землечерпалками, плавало великое множество всяких болотных червяком, моллюсков и прочей живности. А на многочисленных островках, очищенных от болотной грязи, среди высаженных деревьев и кустарников, уже на следующий год после рекультивации, создавались новые гнездовья птиц и убежища зверья.

Методами биотехнологии уже в массовом порядке выделывали подкормку для скота, удобрения для полей, кислоты и щелочи для промышленности. Два приват-доцента Технологического института клятвенно обещали методами биотехнологии создать полноценный заменитель кожи для обувной промышленности. В доказательство они представили нечто толстое, рыхлое и абсолютно невзрачное. Назвать ЭТО кожей я бы не решился, ну, разве что кожей какой-нибудь гигантской лягушки, о чём и сказал учёным. Странно, но те страшно обрадовались:

– Вот именно! Именно так, Ваше сиятельство! Пока у нас получилось нечто отдалённо напоминающее кожу, но ведь напоминающее, не так ли? Мы пробовали прессовать получившееся плотно, но вышло неудачно. Продукт оказался крайне непрочным, и при намокании расползался клоками.

– Ого! – удивился я – Вы вышли уже на отдалённые подступы к успеху?

– Вам ли не понимать, Ваше сиятельство? Сейчас в нашей лаборатории идёт перебор вариантов… Нужно время и средства.

– Мне всё кристально ясно, господа! – объявил я – С этого дня вообще никак не ограничиваю ваши расходы, нынче же отдам приказ отстроить для вас исследовательско-лабораторный комплекс и укажу архитекторам, чтобы они учли все ваши пожелания. Аппаратуру, посуду, инструментарий покупайте где угодно и за любые деньги. И помните, нашей державе нужен результат.

Окрылённые учёные ушли и пашут теперь как проклятые. Что до неограниченных расходов, то они вылились в жалкий миллион рублей золотом, потраченный в течение пяти лет. Правда, расходы продолжаются и даже несколько возрастают, но что такое миллион за пять лет, когда прибыль от внедрённых разработок превысила пятнадцать миллионов в год?

Помнится, Павел Петрович, когда я принёс ему на подпись документы на тот самый миллион, скорбно поджал губы, а потом удивлялся какова отдача.

Однако я отвлёкся.

От Питера до Штеттина поезд идёт со средней скоростью семьдесят пять километров в час, так что со всеми остановками путь занимает чуть больше шестнадцати часов. Эту дорогу мы начали строить сразу после Весенней войны.

Когда мы буквально одним ударом разгромили Швецию, я немедленно бросился в Копенгаген и утряс с регентом Дании, принцем Фредериком, выход Дании из антирусской коалиции и передачу ей Швеции. Принц Фредерик оказался весьма разумным, деятельным и твёрдым руководителем государства, к тому же, опирающимся на сплочённую команду профессионалов. Дания мгновенно переменила сторону фронта, треть её армии и весь флот нависли над тылом Пруссии, а остальная армия переправилась в Швецию и принялась давить сопротивление. Мы всего-то вывезли из Швеции казну, добычу серебряных рудников и всё оборудование серебряных рудников. Ну и не забыли специалистов – маркшейдеров, классных специалистов рудников и аффинажных заводов и почти поголовно всех металлургов сталелитейной отрасли. Вместе с семьями, конечно же. Мелькала мысль вывезти оборудование и мастеров верфей, но решили не возиться с устаревшими технологиями – у нас складывается совершенно иная судостроительная школа.

Датчане были недовольны, но промолчали, потому что всё равно получили намного больше, чем мечтали и, тем более, могли захватить сами.

Пруссия и Польша даже вместе с Данией и Швецией не могли полноценно воевать с Россией, а уж оставшись вдвоём – тем более. Немцы, как люди прагматичные, посчитали варианты, сравнили потенциалы и почти сразу прислали делегацию для заключения сепаратного мира. Поляки упорствовали и дали несколько небольших, но серьёзных сражений, но каждый раз были биты. Тогда мне доставили пленного бригадного генерала Володыевского.

– Рад видеть вас, пан Казимир! – вставая поприветствовал я входящего в мой кабинет, расположенный в двухэтажном передвижном доме, генерала в потёртом, поношенном, но аккуратно заштопанном и чистом полевом мундире с генеральскими погонами.

Настоящего военного из любой толпы выделяет опрятный внешний вид, и неважно, в мундире он или в цивильном платье. На одежде ничего лишнего, обувь начищена. Ну и выправка, конечно же.

– Грустно лишь то, пан Казимир, что второй раз нас сводит война. – продолжил я – Поверьте, я желал бы дружить с вами и лично и домами. Присаживайтесь, друг мой.

Пожимая руку, я обратил внимание, что под одеждой выше локтя у генерала повязка.

– Вы ранены, пан Казимир? Оказана ли вам надлежащая помощь?

– И я рад видеть вас, пан генерал– майор. Да, поводы наших встреч никто не назовёт счастливыми, но видит бог, я всё равно рад видеть вас. Помощь мне уже оказали, и весьма качественную.

– Присаживайтесь, пожалуйста, пан Казимир, я хотел бы с вами поговорить о будущем Польши и о вашем личном будущем. Вы не возражаете?

– Готов выслушать вас, Ваше сиятельство, поскольку уверен, что вы не предложите мне ничего порочащего совести и чести верного солдата своей Родины.

– Достойный ответ настоящего мужчины. – уважительно поклонился я – Клянусь, что ничего противного чести офицера и дворянина я не предложу.

– В таком случае внимательно слушаю, и даже если откажу вам, то лишь после тщательного обдумывания предложения.

– Хм! А ведь наша встреча, пан Казимир, гораздо удачнее, чем я предполагал ранее. Однако я начну с небольшого рассуждения. Как природный военный, как умный человек, и наконец, как патриот Польши вы понимаете, что состояние, в котором оказалось ваше государство ныне, есть результат многовековой деятельности собственной польской властной верхушки. Я не обвиняю всё дворянство, кое живёт законом и обычаем. Но вот пишет закон и устанавливает обычай как раз властная верхушка, и никак иначе. Согласитесь, что какими бы могучими и коварными ни были соседи, но корни всех побед и поражений державы всегда внутри самой державы.

Казимир Володыевский задумчиво склонил голову:

– Весьма верное рассуждение, Ваше сиятельство.

– Прошу вас, пан Казимир, обращайтесь ко мне запросто, по имени-отчеству, просто Юрий Сергеевич. Однако я продолжу. То, что произошло с Польшей, изменить, если и возможно, то неимоверно трудно. Фактически Польша стоит на грани полной потери своего суверенитета и территориальной целостности. Единственный выход сохранить оставшееся – это примирение со сложившимися условиями и строительство вашей державы буквально с нуля, возможно, под покровительством России. А если оно вам неприятно, то полностью самостоятельно. Таковы предпосылки моего к вам обращения.

– Что же, и эта часть вашей речи логична, взвешена и не вызывает серьёзного отторжения.

– Прекрасно. В таком случае, пан Казимир, перехожу собственно к предложению. Как вы посмотрите на вариант, при котором в Польше придёт к власти группа патриотически настроенных офицеров, и станет строить свою державу, отринув всё то, что заставляло Польшу заживо разлагаться, и делало её всё слабее и беззащитнее?

– Гм… И какие же факторы так страшно вредят моей Родине:

– Сейчас я их перечислю, пан Казимир. Во-первых, это своеволие и фактический суверенитет польской магнатерии. Согласитесь, все вместе и каждый в отдельности магнаты плевать хотели и на польского короля и на саму Польшу. Фактов противоправной и прямой изменнической деятельности магнатов вы знаете много больше меня.

– Соглашусь.

– Второй фактор – своеволие и гонор польской шляхты. Польская спесь вошла в поговорки всех ваших соседей, и нигде не вызывает сочувствия. Прошу прощения, но именно так и есть, замечу лишь, что сказанное не касается лично вас, пан Казимир. Согласитесь, спесь мешает польскому дворянству объединить усилия даже перед лицом даже смертельной опасности.

– Печально, но и это правда.

– Следующий фактор – непреодолимая пропасть между панами и крестьянством. Согласитесь, сарматизм[1] отнюдь не способствует консолидации польского народа. Более того: рано или поздно он приведёт к весьма печальным результатам. В качестве примера, приведу недавние события в недавно присоединённых к России Белоруссии, и части прибалтийских земель. Когда там начались беспорядки и вооруженные выступления шляхты, мы просто объявили, что земли бунтовщиков будут переданы крестьянским общинам. Как результат, из семидесяти трёх тысяч бунтующих шляхтичей, пятнадцать тысяч были доставлены русским властям живыми, хотя и весьма помятыми. Ещё более двадцати пяти тысяч было доставлено мёртвыми, причём умерщвлены они были зачастую с нечеловеческой жестокость. Остальные сочли за благо покинуть территорию империи, кто в Пруссию, кто в Польшу, кто ещё далее.

– Я слышал и о неудачном выступлении, и о проделках черни.

– Что же вы думаете по сему поводу?

– Видите ли, Юрий Сергеевич, я из бедной шляхты, и видел реальное отношение моих собратьев к черни.

Володыевский помолчал, и решительно завершил:

– Хлопаки мстили за многовековое унижение, голод и страдания. Не скажу, что они были вправе, но оправдание имеют.

– А теперь о деле. Я предлагаю вам, пан Казимир, собрать сторонников, низвергнуть вашего короля и стать диктатором, сатрапом или пожизненным президентом Польши. Оружие, снаряжение, деньги у вас будут. Моральная, военная или дипломатическая поддержка тоже будет вам оказана. Больше того: после того как вы возьмёте власть, реквизируете земли магнатов, Россия предоставит вам сельскохозяйственную технику от плугов до сушилок зерна. Я лично гарантирую вам это.

– Я верно понимаю, что главное моё деяние в руководстве Польшей будет перевоспитание шляхты и ликвидация магнатерии?

– В значительной мере, пан Казимир. Реквизиция имущества магнатов даст вам золото. Много золота и серебра. Настолько много, что в ближайшие лет двадцать проблем с финансами у Польши просто не предвидится. А вы со своей командой, наконец, накормите простой народ, внедрите систему всеобщего образования и другие блага для народа и небогатой шляхты.

Мой собеседник погрузился в напряжённые размышления. Я, не мешая ему, занялся своими делами, пока он не заговорил:

– Юрий Сергеевич, мысли высказанные вами крайне интересны, но я прошу время на обдумывание и обсуждение с моими товарищами. Разрешите ли вы мне это?

– Разумеется, пан Казимир!

* * *

Казимир Володыевский не имел шансов отказать мне – он слишком любил свою Родину, и слишком желал сделать её если не великой, то значимой фигурой на европейской сцене. Первым его указом было упразднено крепостное право и передача земель магнатов крестьянским общинам. В короткой, но крайне кровопролитной войне были физически уничтожены почти все магнаты и их частные вооружённые формирования. Радзивиллы, Вишневецкие, Калиновские, Конецпольские, Мельжиньские, Острожские, Оссолинские, Потоцкие и шляхетские не столь знатные рода были вырезаны поголовно, до единого человека – таково оказалось напряжение ненависти.

А потом президент-протектор, Казимир Войцех Володыевский начал проводить реформы, направленные на повышение благосостояния народа, развитие собственной промышленности, и прочие вещи вроде развития всех уровней образования.

В общем, Польша занялась внутренними делами и из беспокойного, задиристого и непредсказуемого соседа постепенно стала превращаться во вполне приличную страну.

* * *

Прусский король вывел свои войска для решительного сражения к Кунерсдорфу, и в первые же минуты сражения его штаб, расположенный на холме подвергся артиллерийскому обстрелу русской артиллерии. Король Фридрих Великий был убит снарядным осколком в висок, в войсках возникла паника, и они побежали. Труп Фридриха со всеми воинскими почестями, под охраной русско-прусского конвоя был доставлен в Сан-Суси, и там погребён.

Сопротивление прусских войск теперь стало вялым, и вскоре прекратилось совсем, так что всего две недели спустя было заключено перемирие, а потом и мир по которому балтийское побережье до Штеттина отошло России. В тот же год от Петербурга до Штеттина начали строить железную дорогу, которую закончили в рекордные сроки: всего лишь за год. Такая невероятная скорость объясняется тем, что начала строиться сразу на пятнадцати участках, а всё снабжение осуществлялось по морю.

* * *

В Штеттине я загрузился на парусник, оснащённый нефтяным двигателем, и отправился в Ирландию, где бушевала война за национальное освобождение.

В гавани Дан-Лири, что неподалёку от столицы Ирландии, Дублина меня встречал руководитель недавно созданного Правительства Национального Спасения, Логан Мак-Шенганн, на каждом углу уверявший, что ведёт род от верховного короля Фир Болг, Мак-Шенганна. Так оно или не так на самом деле, я выяснять не собирался, лишь бы этот жуликоватый малый справлялся со своими обязанностями.

У трапа мы пожали друг другу руки. Я вообще-то довольно крепок и высок, особенно для этой эпохи метр восемьдесят семь вполне приличный рост, но Логан Мак-Шенганн был почти на голову выше меня. Здоровяк с фигурой Майка Тайсона, но с умным лицом, со сверкающими пронзительно-зелёными глазами и шевелюрой цвета не остывшей меди. Одет он был в мундир весьма похожий на русский, что вполне понятно: мы поставили ирландцам довольно много сукна и полушерстяной ткани защитного цвета, вот они и стали шить военную форму сходного с нами образца.

– Исключительно рад видеть знаменитого полководца, повергшего половину монархий Европы! – провозгласил президент-протекторПравительства Национального Спасения Ирландии.

Уж не знаю, что означает такое замысловатое наименование должности, но право слово, такие яркие люди вечно придумывают необычные должности.

– И я рад видеть руководителя независимой Ирландии. Я верю, что эринах освободят Эйре. Мы же будем помогать вам в таком праведном деле.

– Великолепно сказано! Но я хотел бы спросить Ваше сиятельство: согласитесь ли вы возглавить нашу армию в нашей справедливой войне?

Хм… Вот ведь жучара! Такой скользкий вопрос задаёт при таком количестве свидетелей! Хотя наверное так к лучшему: зачем мне кривотолки и шепотки за спиной? Совершенно ни к чему! Пускай свидетели разнесут по всей Ирландии мою позицию:

– Нет, многоуважаемый Логан Мак-Шенганн, это невозможно, поскольку я связан словом дворянина. Я обещал не возглавлять армий, воюющих против Великобритании, и сдержу слово.

– Видит сверху господь-вседержитель, что вы поторопились давать слово! – громогласно провозгласил мой визави – Но коли слово дано, никто не вправе требовать его нарушения.

Мы прошли к открытому пароконному экипажу, и на нём отправились в резиденцию президента-протектора, расположенной в укреплённом замке. Пока ехали, разговаривали на самые общие темы, потом замолчали, и я принялся разглядывал людей, занятых привычными делами. Вот едет повозка, а в повозке плетёные квадратные корзины, наполненные овощами и зеленью. Вот на боковой дороге показалась отара овец, судя по всему тонкорунных – видимо гонят на стрижку. А вот у пивнушки, кажется их тут именуют пабами, разодрались два пьяницы, но на них никто не обращает внимания. Вот один из пьяниц размахиваясь, зацепил кулаком идущего мимо мужчину, и тот спокойно, не меняя выражения лица, выдал такой удар в челюсть, что алкаш улетел через невысокий забор. А мужчина спокойно пошел дальше. Да… Как же всё знакомо, особенно по девяностым годам в том мире.

– Ваше сиятельство! – заговорил мой спутник – Без свидетелей я хочу задать вам прямой вопрос: насколько высоко вы оцениваете наши шансы на победу?

Я повёл взглядом на спину кучера, но мистер Логан успокаивающе кивнул:

– Патрик мой человек, я ему доверяю полностью.

– Отвечу прямо: в связи с тем, что силы Англии связаны на англо-французской войне, ваши шансы на успех весьма велики. Но! Вы лучше меня знаете историю своей страны. Скажите, сколько раз вы терпели поражение в полушаге от победы. Сами назовёте мне причины этих разгромов, или подсказать?

– Вы правы, измена и предательство.

– Англичане мастерски используют древний принцип «разделяй и властвуй», а ваши доморощенные предатели слишком часто оставались безнаказанными.

– Именно об этом я и хотел поговорить наедине. Я слышал, что в России создана и успешно работает контрразведка. Могу ли я попросить вас помочь Ирландии наладить у себя подобную службу?

– Если вы имеете в виду присылку инструкторов и специалистов по разведывательной и контрразведывательной работе, то это вполне возможно. Что касается специалистов имеющих опыт работы именно против Англии и англичан, то сами понимаете, такие специалисты штучный товар, они и самим нужны. Впрочем, постараемся выделить несколько человек. Думаю, офицеры разведки с готовностью согласятся не такую командировку, потому что здесь они имеют шанс сильно повысить свою квалификацию. Но есть принципиальный вопрос: вы сумеете обеспечить безопасность наших людей?

Да, это непростой вопрос, и мистер Логан задумался. Наконец, что-то решил и решительно заявил: полной гарантии я дать не смогу, но мои люди сделают всё от них зависящее.

Если бы он заявил о стопроцентной гарантии, то я бы послал его подальше. Но раз передо мной здравомыслящий человек, привыкший трезво оценивать свои возможности и возможности врага, то ему можно пойти навстречу.

[1] САРМАТИ́ЗМ (польск. sarmatyzm), шляхетская идеология и культура, господствовавшие в Польше в кон. 16 – 18 вв. Термин «С.» возник в кон. 18 в. в работах публицистов и литераторов, критиковавших С. с позиций идей Просвещения. Основа С. – миф о происхождении польск. шляхты от сарматов, завоевавших в древности слав. население (к которому относили простолюдинов) от Днепра до Вислы; в 19 в. термин «сарматы» распространился на всех поляков в целом. Миф появился в 15–16 вв. и развивался Я. Длугошем, Матвеем из Мехова, А. Гваньини, М. Стрыйковским и др. авторами. Сарматом считался шляхтич, унаследовавший от своих далёких воинственных предков призвание защитника родины. Идеология раннего С. включала идею равенства прав всех членов шляхетского сословия, в т.ч. выборность короля. (Толкование термина взято из электронной версии Большой Российской Энциклопедии, автор статьи Г. Ф Матвеев.)