Текст книги "Новый путь истории (СИ)"

Автор книги: Сергей Ежов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 13

Гость был величественным.

Да, именно такое определение лезло в голову при взгляде на господина, посетившего меня в один из вечеров середины весны. Есть такое свойство у людей, занимающихся коммерцией: после достижения некоторого (иногда весьма относительного) успеха, особенно когда удалось всучить взятки представителям власти и договориться с ними о сотрудничестве, появляется ощущение всевластия. Коммерсанты думают, что за деньги они могут позволить себе всё. Они причисляют себя к властителям, и начинают вести себя соответственно новому статусу, даже покупают вполне королевскими регалии и пользуются ими, считая это нормой.

Но это ощущение ложно.

Деньги – это ещё не власть. И даже очень много денег не дают власти. Купленные чиновники, депутаты и офицеры легко откажутся от тебя (денег, впрочем, не вернут) ровно в тот момент, когда почувствуют, что некто, обладающий истинной властью, может спросить (даже не потребовать, а просто спросить) их личный отчёт о действиях или бездействии. И тут же снисходительное отношение к шалостям нувориша оборачивается пристальным до придирчивости вниманием к тому, на что вообще нельзя обращать внимание. И тут же выясняется, что некоторая часть, казалось бы, верных и преданных подчинённых, оказывается, давным-давно исправно и усердно снабжает жизненно важными сведениями, казалось бы, давно и надёжно купленных чиновников. Купленные офицеры вообще перестают подавать руку, а на территорию воинской части, где ещё вчера было немало выпито и постреляно по бутылкам, посторонних вдруг перестают пускать. Потом вдруг выясняется, что те самые властные и безмерно важные офицеры вдруг оказываются пенсионерами, иногда даже без права ношения военного мундира.

В эту эпоху ещё не принято строить яхты по специальным проектам, поэтому просто берутся обычные суда или корабли, и дооборудуются до нужных кондиций. Яхта русского императора, построенная изначально как яхта, явилась первой ласточкой в чреде роскошных игрушек сильных мира сего, но нужно понимать, что статус русского императора просто требует неких символов. Впрочем, именно императорская яхта используется для служебных дел практически непрерывно, буквально на износ, что понятно: кораблестроители проверяют на ней свои разработки.

Корабль, на котором прибыл переговорщик, несколько скромнее: это хорошо переоборудованный под конкретную задачу фрегат. Команда сокращена до минимума, ликвидирована одна батарейная палуба, зато устроены каюты для достойных господ, и для обслуживающего персонала. В сущности, насколько я мог разглядеть эту яхту с крыши своего дома, по уровню комфорта она приближается к пассажирским кораблям среднего класса из середины девятнадцатого века. Для этого времени – всё выглядит крайне достойно и впечатляюще.

Для моего гостя, с его яхты выгрузили три легковых автомобиля: один для босса, на двух других – охрана. У нас, на Мальте вообще-то спокойно, но раз гость решил проявить понты, он имеет на это право. С крыши прекрасно видно, как машины, попетляв по средневековым улицам, выехали на главный проспект, и подрулили к моим дверям. Я перешел в другой угол веранды, устроился в покойном кресле и взял в руки нотную тетрадь: что-то вдруг припомнился мне марш имени полковника как-его-там, памятный мне по фильму «Здравствуйте, я ваша тётя!».

Вскоре появился мажордом:

– Ваше сиятельство, к вам с визитом прибыл сопредседатель правления британской Ост-Индской компании, баронет Френсис Бэринг.

– Просите.

Баронет оказался высоким мужчиной средних лет, с животом, затянутым кушаком. Видимо Бэринг желает выглядеть подтянутым и тренированным, а вот тренироваться не желает. Что же, это явный штрих в определении сильных и слабых сторон человеческой личности.

– Присаживайтесь, господин Бэринг, я готов выслушать причину, заставившую вас посетить меня на затерянном в пространстве и времени острове.

Баронет уселся в предложенное кресло

– Не желаете ли откушать, или прикажете подать вам напитки? – продолжаю я – А может статься, вы желаете сигару или трубку?

– Благодарю, не беспокойтесь сэр, я сыт и не желаю курить.

– Сразу видно делового человека. Вы стремитесь немедленно приступить к делу. Ну что же, коли так, я слушаю.

– Досточтимый сэр, я прибыл к вам для проведения деловых переговоров относительно дальнейшего освоения Азии, и в особенности Индии.

– Вот как? И в каком качестве вы собираетесь осваивать упомянутые земли?

– Разумеется, в качестве Ост-Индской компании. Кстати, я уполномочен предложить вам должность члена правления британской Ост-Индской компании с окладом по должности в триста тысяч фунтов стерлингов в год.

– Презабавную вы озвучили цифру, господин Бэринг. Да-с, весьма смешную.

– В чём же её веселье, позвольте осведомиться, ваше сиятельство?

– По странной случайности ровно такую сумму должны были получить англичане или туареги за меня живого. За мёртвого им обещали меньше, всего сто тысяч.

– Сэр Джордж, уверяю вас, злосчастное нападение на вас явилось результатом случайности.

– А я, господин Бэринг, имею многократно проверенные сведения, что таковую плату за мой скальп назначили именно вы. Покойный адмирал Нельсон несколько раз озвучил данное обстоятельство на совещаниях и в кают-компании. Неужели вы думаете, что кто-то будет молчать только потому что вам невыгод оглашение неких сведений? Простите, но полагаю, что вы просто-напросто стали жертвой собственного коварства. Беда в том, что вы для начала перепутали последовательность действий, а потом сами явились ко мне на суд и расправу.

– Извольте объясниться, ваше сиятельство.

– Охотно! Решением государей трёх цивилизованных стран, Азия объявлена закрытой для европейцев. Сотрудникам Ост-Индских и иных компаний, а также отдельным европейцам, находящимся в Азии предложен честный выбор: принять подданство одной из трёх стран: России, Турции или Ирана, а можно и подданство любой азиатской страны, или покинуть Азию в месячный срок. Насколько я знаю, многие сотрудники как британской, так и голландской Ост-Индских компаний так и поступили, а остальные более или менее добровольно вывезены из Азии в Европу. Некоторое количество европейцев, не принявших новое положение дел, и попытавшихся скрыться от депортации, пойманы, и в соответствии с местными законами, проданы на свободном рынке.

– Это возмутительный факт! Продажа европейцев в рабство незаконна!

– Отнюдь, господин Бэринг! Лично вы, сделали себе состояние, продавая чернокожих и ирландских невольников. Чем ваши соотечественники, нарушители закона, хуже людей, ставших предметом ваших негоций? Они такой же товар, по крайней мере, по законам азиатских стран. Я верю, что со временем нравы смягчатся и там, и рабство уйдёт в прошлое, как исчезло у нас, но нынешние рабы вряд ли доживут до этого светлого часа.

Намного помолчал, глядя на англичанина немецкого происхождения и продолжил:

– Теперь поясню свои слова по поводу нарушения последовательности действий, а также суда и расправы. В идеале вы должны были сначала попытаться купить меня, и уж потом пытаться поймать или убить. Вы поступили по-другому. Вы наняли целый флот, лучшего британского адмирала и большой отряд кочевников пустыни, для того чтобы они схватив меня, передали вам для позорной казни. Но вышло, как вышло. Все участники нападения убиты или проданы в рабство, за исключением тех, кого мы вернули родственникам за выкуп. И вот вы набрались наглости настолько, что явились ко мне лично. К человеку, которого хотели убить, его жену обесчестить, а детей продать в рабство.

– Сэр, я прекрасно понял, к чему вы ведёте, но предупреждаю: я лицо неприкосновенное!

– Вот как? И кто же гарантировал вам неприкосновенность?

– Британская Ост-Индская компания и вся мощь Великобритании!

– Сказано гордо, но пусто, господин с купленным титулом. Ост-Индская компания доживает свои последние дни, во всяком случае, военная сила этой разбойничьей конторы уничтожена. Великобританию уничтожил Наполеон Бонапарт, и на её руинах теперь имеется четыре государства, и уж мы сделаем всё, чтобы эти деревенщины больше не объединились. Так кто же заступится за вас?

Мужчина, полчаса назад преисполненный высокомерия и осознания собственной значимости, вдруг понял, в какую ловушку он вошел сам, своими ногами. Лицо его исказилось, на бледном лбу проступил пот, и вообще он как-то уменьшился.

Я нажал на кнопку селектора, из динамика раздалось:

– Слушаю, Юрий Сергеевич.

– Группа захвата готова?

– Так точно!

– Присылайте. И распорядитесь, чтобы сопровождающих этого бандита тоже повязали, желательно без стрельбы. Кораблик тоже пускай займут. Экипаж под замок.

На крышу быстро, но без малейшей суеты, поднялись скорохваты из русской морской пехоты.

– Что со мной будет? – хрипло спросил Бэринг.

– Вы будете жить, пока я буду видеть смысл в вашей жизни, а потом умрёте более или менее мучительно. Впрочем, вы можете купить себе жизнь, господин Бэринг. Меня интересуют тайники с ценностями Ост-Индских компаний, банковские счета, недвижимость и прочее в том же духе. Кроме того, вы напишете подробнейший отчёт по всем известным вам персоналиям, и не приведи… кому вы там молитесь? Сатане? Так вот, не приведи сатана солгать или сознательно исказить сведения.

На голову незадачливого переговорщика надели мешок из плотного чёрного шёлка, руки связали за спиной и увели, а ко мне поднялась Лиза.

– Кого ты арестовал?

– Некий Френсис Бэринг, один из руководителей Ост-Индской компании.

– С какой целью он приехал?

– Не поверишь, предлагал мне триста тысяч фунтов стерлингов.

– Погоди-погоди, они ровно столько же предлагали за твою голову! Вот ведь наглец!

– Нет, родная. За голову они предлагали сто тысяч. А триста тысяч – за живого. Не представляешь, как я взбеленился!

– Да уж, невероятная история.

– Вот что мне пришло в голову, моя родная: пока живы и находятся на свободе единомышленники Бэринга, ты и дети не можете быть в безопасности. Давай обдумаем меры охраны, хорошо? Потом мы обсудим их и по возможности внедрим. Я бы отправил детей в Россию, но, увы, безопасных мест в этом мире для нас нет.

– Хорошо, так и сделаем.

* * *

Наутро я отправился с докладом к Великому магистру: руководство нужно поставить в известность о последних событиях, к тому же, накопилось много вопросов, которые нужно решать в рабочем порядке.

Магистр на пару с Великим госпитальером приняли меня во внутреннем дворе дворца, под навесом, заплетенным вьющейся розой. Надо сказать, старая уже роза, ей не меньше ста-ста двадцати лет. Комель толстый, диаметром не менее полметра. И плети тянутся до уровня второго этажа, а оттуда по резным деревянным прожилинам ниспадает на навес, образуя великолепную защиту от солнечного света. Надо полагать, когда придёт время цветения, здесь будет как в раю.

– С чем пожаловали, дорогой гроссмейстер? – спросил магистр, когда я подошел и отдал положенное приветствие.

– Вечером я присылал посыльного с запиской, что взял под стражу одного из главарей Ост-Индской компании.

– Да, я получил депешу. И удивился, почему вы не воспользовались новомодным телефоном.

– Признаюсь откровенно, Великий магистр, о телефоне я забыл, и поступил так, как привык.

– Понимаю. Но что же вы желаете вызнать у англичанина?

– Немало разного. Насколько я знаю, следствие до сих пор не выявило всех изменников, причастных к взрыву бастиона форта Святого Эльма. Согласитесь, начальник артиллерии в одиночку не мог заминировать стены форта. Подготовить к взрыву пороховой погреб мог, а вот стены – нет. Значит, у него были помощники среди офицеров. Солдаты могли исполнять команды, не зная смысла действий, а вот офицеры – нет. Следовательно, нужно искать изменников среди выживших офицеров. И потом, почему бывший начальник артиллерии казнён столь поспешно? А был ли он действительно виновен? Может статься, его оговорили, а может быть, он принял на себя чужую вину.

– Да, это так. Полагаете, ваш пленник знает об этом?

– Думаю что да. Я провёл предварительные изыскания и выяснил, что Бэринг в значительной мере причастен к деятельности разведки и контрразведки своей компании. Он весьма информированный человек.

– Ваши рассуждения звучат крайне убедительно, мессир гроссмейстер. Кого вы полагаете назначить руководителем следствия?

– Вопрос непростой. С одной стороны, при расследовании допущены некоторые просчёты, с другой стороны, неясно, намеренно ли они допущены. Может быть имело место заблуждение. И с третьей стороны, человек, допустивший такую серьёзную оплошность, может ли продолжать руководить столь серьёзным делом?

– И всё же, мессир гроссмейстер, выскажите своё мнение.

– Если вопрос поставлен так, то я предлагаю оставить руководителя следственной группы на месте, но провести параллельное расследование и по его результатам принять решение. Руководителем параллельной группы предлагаю назначить Якоба де Наполи, он умнейший человек, сведущ как в политике, так и в душах человеческих, и мне его, именно для таких случаев, рекомендовал мой покойный учитель, Анджело Ломбарди.

– Да будет так! Мессир гроссмейстер, я поручаю вам надзор за параллельным расследованием, постарайтесь провести его негласно, насколько это вообще возможно.

* * *

Домой я вернулся в тяжких размышлениях, и тут же попал в заботливые руки моей Лизы:

– Садись, мой милый, вот сюда, здесь уютно и приятный полумрак. Хочешь шоколаду? Или, быть может, тебе подать покушать что-то серьёзное? Нет? Тогда может быть простой чебурек и чашку чаю?

Три минуты, и обжигающе горячий, тонкий, с хрустящей корочкой и с сочной начинкой чебурек подан мне, а к чебуреку – обещанный чай. Горячий, крепкий и с лимоном.

– Откуда чебуреки с такой скоростью?

– Ах, это… Просто не так давно, Паша попросил показать процесс приготовления чего-то простого и вкусного, вот я его и поучила. Помнишь, ты рассказывал мне как легко, и просто делаются походные блюда из кухни потомственных воинов? Вот я учу Пашу и всех детей. Пельмени, беляши и простые лепёшки все делают вполне успешно. Чебуреки показала вчера, вот тесто с начинкой остались, да и пригодились сейчас. Плов и различные каши по принципу плова, покажу в будущем году. О, Юрий ты мой Сергеевич, я оценила твои уроки и с удовольствием передаю бесценную науку детям.

Первый чебурек я скушал, но заскучать не успел, потому что прибежал мальчик с кухни, принёс поднос, а на нём, под серебряным колпаком, ещё пяток чебуреков. И стакан томатного сока.

– От всего сердца благодарю! – поклонился я Лизе – А теперь поведай, чем я могу отблагодарить тебя, душа моя, за столь своевременное угощение, ведь и правда, на душе полегчало. Просто камень свалился!

– Отблагодарить? – задумалась Лиза – А почему бы и нет? Я знаю, ты любишь сверхсложные задачи, вот одну такую я тебе сейчас и поставлю. Не передумал?

Я отрицательно помотал головой – мол, не передумал. А сам гляжу на Лизу и удивляюсь, до чего она прекрасна. Глаза её разгорелись, лицо одухотворенное. Явно придумала что-то хорошее, и я готов приложить все силы для выполнения её желания.

– При планировании и устройстве плантаций марикультур, приходится проводить большие предварительные расчёты. Беда в том, что людей не хватает и для творческой работы, а тут приходится высококлассных математиков задействовать на должностях простых расчётчиков. Глупо, правда?

– Правда. Но ведь есть механические арифмометры, их в Пруссии стали выпускать огромной серией.

– Стали выпускать, да. И мы их используем, но вот беда, у этих устройств масса ограничений, да и быстродействие не на высоте. Нам нужно счётно-решающее устройство для рутинных вычислений. И должна тебе сказать, Юрий ты мой Сергеевич, что о таком же устройстве мечтают радисты, корабелы и авиаторы. Оно пригодится многим, я помню, какие сложные расчёты приходилось производить моторостроителям и железнодорожникам.

Я крепко задумался. В сельской школе поневоле становишься универсалом, поскольку периодически приходится подменять коллег, отсутствующих по различным причинам. Был в моей жизни период, когда наш учитель информатики взял годовой отпуск, а на замену ему никого не нашлось. Тогда часы информатики дали мне – как физику и бывшему математику тема близка. К работе я всегда отношусь серьёзно, да и стыдно перед детьми выглядеть «немогузнайцем», так что к урокам готовился я основательно. Собственно, за тот год я успешно одолел курс информатики с пятого по одиннадцатый класс. Да, неплохо тогда получилось: мои ученики успешно сдали экзамены, ни один не провалился и не отправился на переэкзаменовку. В сущности, я сейчас способен написать учебник, а для этого времени – сборник фундаментальных откровений для всей отрасли информатики. Да, конкретные, прикладные вещи, вернее, навыки квалифицированного пользователя, чему и учат в школе, в моём труде не пригодятся, зато пригодится то, что обычный ученик из будущего просто пролистывает. Я говорю об основах, о том, что придумали Джон фон Нейман и Джон Преспер, два великих американца. А придумали они методологические основы электронных вычислительных машин и заложили алгоритмы их применения. Больше того: я немного знаю что такое «узкое горлышко фон Неймана» и по верхам наслышан о параллельной архитектуре.

По большому счёту, моих вполне отрывочных и не слишком подробных сведений хватит для организации научной группы. А главное, их хватит для постановки конкретной научно-практической задачи, причём с обозначением конкретных сроков исполнения того или иного этапа.

– Моя милая, а не желаешь ли ты сама заняться созданием вычислительной машины?

– Но я же в вычислительных машинах решительно ничего не понимаю!

– Неубедительный аргумент. Много ли ты понимала в двигателях, когда взялась заниматься ими?

– Ах, Юра, тогда я даже не подозревала, насколько это сложно! Знала бы, ни за что, бы не взялась!

– Вот это уже ближе к делу. Сейчас ты знаешь, насколько сложно создание вычислительных машин?

– Понятия не имею! Но знаю, что очень непросто.

– Вот видишь, Елизавета Алексеевна, ты на той же позиции, что и перед входом в моторостроение. Знаешь, в чём твои главные преимущества?

– В чём же?

– В том, что ты знаешь чего хотеть, и кому нужен результат твоего труда. Это важно. Второе твоё преимущество в том, что ты не знаешь, что на этом пути возможно, а что совершенно невероятно. В сущности, для тебя всё возможно, и ты меняя методы и исполнителей добьёшься результата. Очень важно то, что ты имеешь опыт успешного руководства чем-то похожим, причём опыт успешный. Я знаю, что с тобой консультируется новое руководство моторостроителей, причём разных отраслей.

– Это правда, консультируются. В конкретных вопросах я уже давно отстала от текущего положения вещей, а вот о направлениях научного поиска и отчасти практики, да, интересуются моим мнением.

– Ну вот, формируй команду, и приступай к работе.

– Почему же ты сам не хочешь заняться новым делом?

– Непростой вопрос. Во-первых, мне очень нравится быть генератором идей. Во-вторых….

– Можешь не продолжать, достаточно и первого пункта. А ты знаешь, Юрий ты мой Сергеевич, я на тебя обижена.

– За что, радость моя?

– Ты очень давно, просто бесконечно давно не посвящал мне песен. Я уже начинаю чувствовать себя обыкновенной женщиной, вот ведь какой ужас!

– Что же, коли так, вели подать мою мандолину.

Лиза легко и грациозно встала, и сама принесла мне инструмент.

Я с поклоном принял мандолину из рук любимой женщины, немного подстроился и запел:

Уронит ли ветер в ладони сережку ольховую,

Начнет ли кукушка сквозь крик поездов куковать,

Задумаюсь вновь, и, как нанятый, жизнь истолковываю

И вновь прихожу к невозможности истолковать.

Себя низвести до пылиночки в звездной туманности,

Конечно, старо, но поддельных величий умней,

И нет униженья в осознанной собственной малости —

Величие жизни печально осознанно в ней.

Сережка ольховая, легкая, будто пуховая,

Но сдунешь ее – все окажется в мире не так,

А, видимо, жизнь не такая уж вещь пустяковая,

Когда в ней ничто не похоже на просто пустяк.[1]

– Как хорошо! Надо бы поскорее отправить эту песню в Россию, пусть и она станет известной и народной. Кстати, ты обратил внимание, как затихли люди в доме? Слушают тебя, мой Орфей. Спой ещё, прошу тебя!

Я ехала домой, душа была полна

Неясным для самой, каким-то новым счастьем.

Казалось мне, что все с таким участьем,

С такою ласкою глядели на меня.

Я ехала домой… Двурогая луна

Смотрела в окна скучного вагона.

Далекий благовест заутреннего звона

Пел в воздухе, как нежная струна.[2]

– И эта песня необычайно хороша, и она станет любимой в обществе. Скажи, сколько у тебя вышло сборников?

– Количество сборников неинтересно. Гораздо интереснее другое, моя родная: сколько талантливых людей мы с тобой вывели из неизвестности? Вот этим я горжусь всерьёз. Инженеры, конструкторы, офицеры, техники, врачи, промышленники, агрономы… Скольких ты поддержала лично, ссудила деньгами безо всякого расчёта возврата этих копеек, а ведь все без исключения эти люди скрупулёзно возвращали долги.

– Да, Юрий ты мой Сергеевич, какое счастье, что нам есть ради чего жить.

[1] Стихи Евгений Евтушенко, музыка Евгений Крылатов

[2] Слова и музыка Марии Пуаре