Текст книги "Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России"

Автор книги: Сергей Кургинян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 34 страниц)

РАДИКАЛЬНЫЙ ИСЛАМ В ЕВРОПЕ

Ашок Сингх – Координатор программ (Ближний Восток), ORF

Введение

В последние три десятилетия в мусульманских сообществах в разных частях света стала проявляться крайне радикализованная форма самосознания. В широком историческом контексте развития мусульманской радикальной мысли современный этап этого процесса имеет отчетливые очертания. Изучая развитие радикальных настроений в среде европейских мусульман, следует иметь в виду, что мусульманские диаспоры в городах Европы подверглись влиянию уникальных факторов. Это способствовало видоизменению мусульманской самоидентификации и подтолкнуло ряд мусульман к радикализации.

В данной области проведено уже много исследований. Тем не менее в значительной части эти исследования отражают сложившуюся ситуацию так, как она видится глазами европейцев. То есть как одну из проблем европейской безопасности, вызванную наличием мусульманского сообщества, которое насчитывает не более 10% всего населения континента.

После 11 сентября 2001 года большое внимание было сосредоточено на угрозах безопасности, порождаемых радикальным исламом. Возможно, это внимание было избыточным. Побочные эффекты такой концентрации западных исследователей на проблеме безопасности выразились:

а) в игнорировании или недооценке важной роли социально-экономических условий в возникновении радикализма;

б) в недооценке разницы между мусульманскими сообществами в целом и их радикальной прослойкой;

а также

в) в недооценке различий между многочисленными мусульманскими общинами и в создании, таким образом, зловещего образа монолитного мусульманского сообщества, противостоящего всем европейцам.

Такие исследования направлены на поиск причин явления исключительно во внешних обстоятельствах и на выработку «стратегии сдерживания» вместо того, чтобы выявлять и анализировать истоки проблем.

Формы проявления ислама многообразны, равно как и внутри них радикализация может происходить по-разному. Поэтому собирательно говорить о европейском исламе или о радикальном исламе некорректно и бессмысленно. Но возможно, что именно такие подходы и создают в сознании представление о реальности.

Мысль о том, что во всем виновно какое-нибудь одно идейное направление внутри мусульманских сообществ, возможно, формально и верна применительно к конкретному моменту времени, но уводит в сторону. Периодически фазы политической активности или, наоборот, пассивности могут наступать во ВСЕХ общинах. Причиной могут послужить некие новые внутренние или внешние обстоятельства, усиление тех или иных возможностей…

С другой стороны, справедливо также, что исторический опыт ислама в Европе существенно отличается от того, что происходило на его родине, в странах Ближнего Востока или в Южной Азии. К этому добавился уникальный опыт исламской молодежи в Европе. На нее давит груз межпоколенческих проблем, проявлений расизма и навязываемого извне острого ощущения своей принадлежности к мусульманству (до такой степени, что они отделяются от основной части населения). Все это вместе взятое создает ситуацию, которая делает некоторых членов мусульманской общины весьма восприимчивыми к радикальным настроениям.

Таким образом, ислам в Европе можно рассматривать как неоднородное и разноплановое явление. К этому надо добавить, что радикальные тенденции внутри мусульманских общин являются, в первую очередь, внешними проявлениями опыта их существования в европейском контексте.

Тяга к традиционным ценностям по-прежнему остается сильной, и, в отсутствие доступных средств самовыражения, члены общин скатываются к конфронтационному образу действий. Европе же не удалось обеспечить возможности такого самовыражения в широком европейском мире.

Эта статья представляет собой попытку осмыслить то сложное положение, в котором мусульманские общины оказались в Европе, а также те причины, по которым сторонние наблюдатели воспринимают их существование как угрозу. Мы также попытаемся рассмотреть, как некоторые особенности присутствия мусульман генерируют конфронтационные настроения мусульманских общин по отношению к более крупным сообществам, в которых они обитают. Например, справедливо ли утверждение, что специфика обитания является причиной роста радикальных настроений в группе мусульманской молодежи, проживающей в европейских городах?

Самое важное – понять, что существует, во-первых, ощущение угрозы, а во-вторых, сама угроза. В конечном счете, было бы непродуктивно говорить о «мусульманской» угрозе. Мы должны понять, что культурная «инаковость» не есть синоним радикализации, которая является маргинальным явлением. Прежде всего, мы должны сказать себе, что, если политики и общины захотят, все эти проблемы можно преодолеть.

Существуют две крупные проблемы. Первая – это мусульмане (или ислам) в Европе, и вторая – радикальный ислам в Европе. Разумеется, обе эти проблемы тесно связаны, НО мы должны отделить одну от другой и обособить радикальную компоненту от всего мусульманского потока. Поэтому нам придется провести границу между протестами и экзистенциальной тревогой мусульман, с одной стороны, и акциями радикальных исламистов, – с другой. Сделать это достаточно сложно, во-первых, из-за относительно более высокой, по сравнению с европейским населением, склонности мусульманских иммигрантов мыслить коллективно, а не индивидуально. Предпочтение выбора в пользу «коллективного», а не «индивидуального» довольно часто свойственно иммигрантам из стран традиционных культур, а жителям Запада нужно к этому еще привыкнуть. И, во-вторых, из-за того, что иногда внутренний страх мусульман облекается в форму «радикального исламизма».

Для чего изучать радикальный ислам?

Большинство экспертов изучали радикальный ислам с целью понять масштаб угрозы, ее природу и причинную обусловленность, а также выявить механизмы ее сдерживания. Однако, как будет показано в статье, значительная часть сегодняшних проблем скорее является производной от объективно существующих реалий, нежели только внутренним выбором индивида или его реакцией на внешние провоцирующие факторы. Учитывая демографические особенности развития мусульманских сообществ и возможные геостратегические сценарии ближайших десятилетий, крайне важно, чтобы меры безопасности сопровождались политикой, направленной на устранение имеющихся недостатков. Если этого не сделать, радикальные настроения среди широких слоев мусульманского населения в Европе будут расти.

Что же такое радикальный ислам?

Радикальный ислам напрямую адресует нас к политической программе – воссозданию идеального исламского государства. А также к набору трактовок исламских догм, способствующему реализации этой программы. В интересах достижения указанной цели радикальный ислам отрицает светскость, права немусульман и готов прибегать к насилию.

Радикализм – это гораздо более широкое явление, которое может проявляться в спектре от практических действий до простого выражения поддержки или симпатий к радикальной идее. Большая часть этих проявлений вызвана непосредственно общественной отчужденностью мусульманских сообществ.

Таким образом, исходя из того, что радикальный ислам представляет собой нечто большее, чем просто теологические упражнения, необходимо обратить внимание на социально-экономические аспекты, способствующие его возникновению. Когда мы говорим о мусульманских сообществах в Европе, следует применять к ним терминологию, которая описывает не только их мусульманскую компоненту. Среди этих определений могут быть такие, как «азиатские», «традиционно-племенные», «не западные», «менее образованные» и т.п.

Мусульманские общины в Европе

Традиционно/исторически европейские государства строили свои отношения с входящими в их состав меньшинствами как с группами. Сами эти общины были весьма однородными, их члены старались держаться в территориальной близости друг к другу (отчасти в силу требований законодательства, отчасти в целях безопасности и взаимной поддержки). Благодаря такой структуре, а также в силу наличия в государствах уже сложившихся экономических связей, взаимодействие между основной частью населения и диаспорами носило достаточно ограниченный характер. Понятно, что изрядная доля самоуправления передавалась этим общинам, поскольку рациональнее было разбираться с проблемами общин внутри самих общин и государственные органы (особенно на низовом уровне) также отдавали предпочтение подобной неформальной договоренности.

Тем не менее в настоящее время по ряду причин многое в этой схеме изменилось. Сказывается и фактор растущей неоднородности самих общин, и размывание привычных экономических связей (все больше ориентированных на индивидуумов), и воздействие государственных социальных программ, и развитие современных средств коммуникаций.

Парадоксальным образом, исследуя вопрос о состоянии меньшинств, современные аналитики избирают именно «групповой» подход. Применяя его, они включают всех мусульман в единую категорию, а ее, в свою очередь, тесно привязывают к религии. Это неправомерно, поскольку не подтверждается фактами и лишь препятствует восприятию представленного в исламе большого разнообразия национальностей и культур. Самое важное, что такой «групповой» подход в обществе, основанном на глубоком индивидуализме, служит постоянным источником напряженности.

При этом наблюдается любопытный побочный эффект. В тех случаях, когда к голосу общинных организаций или выступлений прислушиваются, возникает борьба (порой весьма жесткая) за право быть признанным выразителем общинного мнения. И тенденция состоит в том, что в выигрыше оказываются наиболее крикливые (часто и более склонные к насилию), а не те, кто реально представляет большинство такой группы.

Объективные характеристики

Начать следует с рассмотрения характеристик мусульманских сообществ в Европе.

Мусульмане разбросаны по всей Западной Европе и проживают в большинстве крупных городов. Оценки общей численности мусульманского сообщества в Европе широко варьируются, однако приблизительно это около 15 миллионов. При этом необходимо помнить о том, что мусульманские общины в Европе существенно отличаются друг от друга по странам происхождения их членов, языку, религиозным пристрастиям, иногда по социально-экономическому статусу.

Для начала можно было бы бросить общий взгляд на мусульманское население крупнейших государств и регионов Западной Европы. Точную цифру мусульманского населения установить трудно, поскольку большинство западноевропейских государств при проведении переписи населения избегают вопроса о религиозной принадлежности. Помимо этого, практически во всех странах присутствует большое количество нелегальных рабочих-мигрантов, многие из которых приезжают из мусульманских стран.

Количество мусульманского населения

Франция от 3,5 до 5 млн.

Германия от 2,8 до 3,3 млн.

Великобритания от 1,5 до 2 млн.

Италия 1,5 млн.

Бенилюкс от 0,7 до 1 млн.

Скандинавия от 0,5 до 0,7 млн.

За многие годы мусульманское население всех крупных европейских государств стало крайне разнообразным с точки зрения страны своего происхождения. Тем не менее, поскольку имеются данные о различных потоках миграции, отчетливо различимы этнические конгломераты/зоны.

Например, во Францию большая часть ее мусульманского населения прибывает из Алжира и Марокко. Великобритания также притягивает большой приток мусульман из своих бывших колоний. Они прибывали туда преимущественно из пакистанских районов Пенджаб и Мирпур, а впоследствии и из Силхета (Восточный Пакистан). В Германии преобладающий процент мусульманского населения (почти 70%) – турецкого происхождения. В Нидерландах изначальная миграция мусульман шла из Суринама. Позднее к ней добавилась волна мусульманских рабочих-иммигрантов из Турции и Марокко, и, похоже, сегодня эта группа стала самой многочисленной.

Каждое из этих (и других) государств дало несколько последовательных волн мусульманской миграции – рабочих или беженцев, претендентов на получение политического убежища. И хотя в каждом государстве Европы ощущается определенный этнический «привкус» мусульманского населения, в целом состав этого мусульманского населения крайне разнообразен. Ни в одном из западноевропейских государств не существует единого мусульманского сообщества – более корректно было бы говорить о мусульманском населении Европы.

Другой отчетливой характеристикой мусульманского населения является его сосредоточение в определенных областях. Как правило, оно привязано к нескольким крупнейшим городам и их пригородам. Например, во Франции почти четверть населения Марселя составляют мусульмане, а в некоторых кварталах города их почти 85%. Аналогичным образом, в Великобритании практически половина всего мусульманского населения страны сконцентрирована в некоторых прилегающих к Лондону районах. Значительное преобладание выходцев из Турции и Бангладеш наблюдается в восточном Лондоне. Помимо Лондона, высокая концентрация мигрантов также отмечается в Бирмингеме и Брэдфорде, причем многие из этих мигрантов – мусульмане из Южной Азии.

В Нидерландах наибольшая концентрация мусульман существует в Амстердаме, Роттердаме и Гааге. Сходную – вполне предсказуемую – картину можно обнаружить и в Швеции, где, по некоторым оценкам, почти половина мусульманского населения страны проживает в Стокгольме и его пригородах, Гётеборге и Мальме.

Эта специфическая тенденция возникла благодаря нескольким понятным факторам. Вполне очевидно, что, поскольку большинство мусульманских мигрантов приезжает для работы в определенных отраслях, они селятся поблизости от места своей работы. Если мы рассмотрим другие места концентрации мусульман в Европе, то увидим, что они осели в районах, расположенных поблизости от порта или аэропорта, и там, где имеются перспективы найти работу.

Общинные соседства

В черте тех географических пунктов, где концентрируются мусульмане, они выбирают для жительства определенные места. Это можно объяснить тем, что, будучи неквалифицированными работниками, мусульмане зачастую приезжают с намерением вернуться на родину и поэтому подыскивают себе очень дешевое жилье.

Помимо этого, они стремятся поселиться по соседству с приехавшими ранее мигрантами из их страны или с теми, кто близок им по культуре. Наряду с этим фактором «притяжения» действует мощный, хотя и негласный, фактор «отталкивания» – нежелание домовладельцев сдавать свою собственность мигрантам. В результате мусульманские мигранты селятся в наиболее запущенных и дешевых городских кварталах.

Естественно со временем эти районы обретают ярко выраженный иммигрантский/мусульманский облик и превращаются в фактические гетто со своими мечетями и этническими рынками. Образование таких особых поселений вызвало побочную проблему: возникли серьезные ограничения в общении между различными, мелкими и крупными, общинами. «Многие мусульмане-британцы, мусульмане-немцы, мусульмане-французы, помимо того, что молятся лишь со своими единоверцами, также учатся, занимаются спортом и общаются только с ними»¹.

Разумеется, как показано социологами, изоляция не является феноменом, присущим какому-то одному сообществу. Там, где существуют два или более различающихся сообщества, их формирование по общинному принципу будет сопровождаться территориальной изоляцией, и, вероятно, уклонением от контактов с представителями другого сообщества.

В отличие от приведенных примеров концентрации по этническому принципу, Италия демонстрирует уникальную картину. Возможно, благодаря несколько большему, нежели в среднем по Европе, разнообразию стран происхождения мигрантов и отсутствию в их языках близости итальянскому, в Италии мигранты географически рассредоточены гораздо шире. По сути, там нет какой-либо одной преобладающей этнической иммигрантской группы, и практически отсутствуют зоны, способные превратиться в гетто.

Социальная экономика: вселение/выселение

Как показано выше, большинство мусульманских сообществ привязано к крайне отсталым и не дотягивающим до обычных стандартов районам. И, что более важно, экономические и образовательные показатели этой группы относительно низки.

Практически повсеместно мусульмане в Европе занимают положение ниже среднего в том, что касается заработков и образования. В общем и целом, безработица среди мусульман в Европе гораздо выше среднего показателя по той или иной стране. Более того, даже если взять тех, кто имеет работу (или кто занят частично), речь, как правило, идет о неквалифицированном и, следовательно, низкооплачиваемом труде.

Дополнительной характеристикой является то, что заработок на одного мусульманина, как правило, ниже, чем на одного европейца: мусульманин получает лишь две трети от общей суммы заработной платы белого жителя Европы. В итоге в Великобритании, например, более 80% пакистанских и бангладешских семей имеют вполовину меньший доход, чем средний по стране. За редким исключением и лишь с небольшими отличиями это справедливо для всех мусульманских сообществ в Западной Европе.

И без того непрочная позиция мусульман в качестве малооплачиваемых работников ухудшалась в результате тех перемен, которые в течение ряда лет сотрясали экономику Западной Европы. Традиционные отрасли промышленности – а именно в них в основном были заняты эти люди – либо закрылись, либо были автоматизированы. И в том, и в другом случае это вылилось в массовые потери рабочих мест среди членов мусульманских общин. Разумеется, были созданы новые рабочие места, например, в сфере услуг, но они требовали высокой квалификации или переквалификации. И снова мусульманские работники остались ни с чем, поскольку не обладали ни необходимыми новыми навыками, ни возможностями легко их приобрести в силу крайне низкого уровня образования.

Каков бы ни был экономический статус первых поколений иммигрантов, можно было надеяться, что последующие поколения смогут выбраться из этой экономической трясины. Тем не менее и здесь оказалось два сдерживающих фактора: незаконченное большинством мусульман образование вкупе с нежеланием работодателей нанимать их, даже если они обладали необходимой квалификацией.

В образовательной сфере применительно к мусульманам предстает достаточно безрадостная картина. Уровень образования в общинах очень низкий. Вдобавок количество детей, бросивших школу, значительно выше среди мусульман, чем среди других групп населения (включая других иммигрантов). Разумеется, существуют этнические зоны, где уровень образования выше, но они, скорее, являются исключениями. Единственный позитивный фактор – то, что в ряде стран мусульманские женщины овладевают образовательными программами лучше, чем мужчины. Так обстоит дело, например, в Великобритании.

Низкие показатели в сфере образования мусульман могут быть частично объяснены повсеместными социально-экономическими ограничениями для студентов-мусульман, а также их убежденностью в том, что при существующих общественных отношениях даже хорошее образование им не поможет.

К тому же мусульманские сообщества испытывают определенное недовольство системами школьного образования в Европе:

– школы воспринимаются как источник нежелательной системы взглядов. Так изначально обстояло дело в Германии, где большинством детских садов управляла церковь;

– государственные школы не дают никаких религиозных знаний специально для мусульманских детей;

– в школах проводятся совместные мероприятия для мальчиков и девочек, а девочкам приходится заниматься спортом, в частности плаванием;

– у части родителей вызывает отторжение предписанная форма одежды.

Одним из остро дебатируемых вопросов в области образования стал вопрос об исламских школах. Несколько таких заведений появилось с одобрения властей в отдельных государствах Европы. Некоторые слои мусульманских общин активно поддержали данную программу, полагая, что это даст их детям возможность получить образование в безопасной исламской среде. Однако многие специалисты придерживаются мнения, что такие школы будут только мешать интеграции мусульманских детей в общество и тем самым приведут мусульманские общины к еще большей изоляции.

Заслуживает внимания ряд социальных тенденций и изменений в мусульманских общинах.

Изначально мусульманские мигранты приезжали в европейские страны в поисках работы и в массе своей намеревались вернуться на родину. Однако по мере того, как они оседали в Европе, стали подтягиваться и их семьи для воссоединения с ними.

Это вызвало несколько важных последствий, в том числе социальных:

– резко возросло количество экономически пассивных и зависимых от кормильцев иммигрантов;

– если раньше работники-мужчины довольствовались арендой жилья на паях, то с приездом их семей они стали селиться в отдельных домах в гарантирующей безопасность близости от общины;

– главное состоит в том, что, когда к мигрантам прибывают их семьи, мигрантов в гораздо большей степени начинают заботить социальные вопросы, а также вопросы культурной и религиозной самоидентификации. Таким образом, усиливается социальный и культурный консерватизм;

– еще одним импульсом для формирования самоизолированных сообществ явилась потребность мусульман в соблюдении особой диеты. Многие европейские страны не разрешили организацию убоя скота в соответствии с мусульманскими правилами;

– если рабочие-мужчины сумели кое-как приспособиться к западному стилю одежды, то женщины в воссоединявшихся семьях одевались традиционно. Особенно обращало на себя внимание ношение паранджи на людях. Это делало присутствие ислама в Европе еще более заметным.

Таким образом, воссоединение семей ускорило процесс формирования замкнутых, изолированных общин. Результатом этого явилось, как отмечают некоторые эксперты, образование очагов глубокой и многогранной национальной культуры.

Развитие современных средств связи и телевидения дало мигрантам возможность поддерживать гораздо более тесный контакт со своей родиной, нежели со страной пребывания, и знать о ней больше, чем о принимающей стране. «Это электронная труба в мир, который люди покинули. И она может стимулировать узость восприятия»².

Согласно общему представлению, по мере того как сменяются поколения мигрантов, степень их «вписанности» в принимающую страну возрастает.

Тем не менее, если посмотреть на историю жестких столкновений с участием мусульман, выяснится, что, хотя эти столкновения были спровоцированы нападениями на расовой почве, в ответ мусульмане сплачивались на основе общей мусульманской самоидентификации, а не чисто по этническому признаку. Эта тенденция обращаться к своей «мусульманской» идентичности при каждом новом столкновении с неприятностями, по-видимому, пробивает свой путь через сменяющие друг друга поколения. Можно предположить, что структура и образ функционирования мусульманского сообщества таковы, что обеспечивают постоянное воспроизводство черт, присущих первым диаспорам иммигрантов, в каждом последующем поколении.

Эта тенденция поддерживается продолжающимся притоком новых мигрантов через воссоединение семей, заключение общинных браков или приглашение имамов из-за рубежа. В сущности, запущен вечный цикл «деинтеграции».

Общий итог

Таким образом, мусульманские общины образуются выходцами из разных стран, представляющими разнообразные культурные традиции. Попадая в Европу, эти люди становятся маргиналами, существующими в ограниченном пространстве, и в силу этого происходит некоторое взаимопроникновение их культур. Естественно, что в мусульманских общинах различия между выходцами из разных стран до некоторой степени стираются, они становятся более однородными. Этот процесс логически подкрепляется наличием главной общей ценности – религии.

Благодаря этому крупные сегменты мусульманских общин смогли существовать в Европе практически без взаимодействия с местным населением, уклоняясь от участия в жизни европейского общества. Именно это создает основу для «отчуждения» от западного общества. Что, в свою очередь, создает нишу для радикализации и конфликтов.

С учетом описанной выше модели, мы можем предположить, что мусульманское население в Европе:

а) будет привлекать внимание, несоразмерное его численности;

б) будет оставаться «чуждым» элементом в силу того, что во многих странах мусульмане не обладают полноценными правами гражданства, а также из-за неуклонно продолжающегося процесса иммиграции. По сути, мы будем наблюдать постоянно возобновляемое «первое поколение» мусульман, которым сложно адаптироваться к западным нормам;

в) будет и впредь представлять собой в большинстве европейских стран культурно обособленную, маргинализованную, беднейшую страту общества.

Привыкание к отчужденности

Какой бы модели мы ни придерживались, ассимиляционной или интеграционной, совершенно очевидно, что значительные слои иммигрантских общин (среди которых мусульмане, возможно, более других на виду) не сумели найти способов сосуществования с основной массой населения в странах проживания. В конечном итоге, этот недостаток взаимодействия создает почву для радикализации отдельных сегментов маргинализованного населения.

Пытаясь разобраться в причинах отсутствия такого взаимодействия, мы видим, что в любом обществе, какой бы ни была его природа, существуют вполне определенные нормы, которые обеспечивают гладкое сосуществование составляющих его индивидов.

Но многие иммигранты происходят из сообществ, крайне привязанных к традиции. Прибыв в Европу, они столкнулись с совершенно иным социальным контекстом. Для них такой переход повлек разрушение привычных им устоев (особенно внутри семьи). В то же время они оказались перед лицом совершенно иного набора социальных норм. Но механизма для их восприятия и усвоения не оказалось. А это вызвало чувство потери и тревоги.

В попытке совладать с этой тревогой и со своей неспособностью воспринять новые правила, люди естественным образом сопротивлялись «западному» влиянию и правилам поведения и пытались справиться с ситуацией, обращаясь к практике тех обществ, которые они покинули. В некоторых случаях они пытались воссоздать свое прошлое в новом окружении. В любом случае эти тенденции обостряли проблемы и без того сложного процесса интеграции.

Самоорганизация иммигрантов

Мечеть всегда была центральным элементом социальной жизни мусульман. В новой и чуждой окружающей среде мечеть приобрела еще большее значение в качестве места поклонения, культурного убежища и социального центра. Местные мечети вполне естественно превратились в центры социальной жизни мусульманских сообществ в Европе, а имамы стали играть в сообществах весьма важную, руководящую роль, особенно в том, что касается влияния на молодежь.

Проблема тем не менее заключалась в том, что практически повсеместно имамы европейских мечетей набирались из мусульманских стран. Но, будучи знатоками исламской теологии, они были совершенно незнакомы с жизнью в Европе. Зачастую они даже не знали местного языка. В некоторых случаях речь шла об имамах, воспитанных на особо жесткой трактовке ислама. Эффект этого проявлялся в сведении к минимуму более умеренных традиций в среде мусульманских общин. Некоторые государства постарались решить проблему имамов, родившихся и получивших образование за границей. Например, в Нидерландах начали вводить программу обязательного обучения потенциальных имамов, цель которой – научить их голландскому языку и предоставить знания об особенностях европейского общества и систем государственного устройства.

Общества на родине мусульманских иммигрантов без исключения были монохроматическими. В тех местах, откуда они попадали в Европу, мусульман объединяли общие культурные признаки: этническая и религиозная принадлежность, клановость, язык, кухня. Однако в Европе у мусульман различного происхождения почти не было подобных общих признаков, и зачастую им приходилось объединяться только на основе единой мусульманской веры. Это привело к двум естественным последствиям. Во-первых, возникла тенденция к образованию ядра общины, и, во-вторых, идеи одной из составляющих общину групп распространялись среди всех ее членов. Таким образом, теряя возможность воспользоваться наличием местных сглаживающих общественные противоречия факторов, мусульманская община параллельно становится восприимчивой к радикальным и ориентированным на конфликт идеям.

В то же время появилась тенденция включать отдельные мечети в единую сеть, имеющую общие теологические установки и общие источники финансовой поддержки. Результатом этого стала некоторая унификация трактовки учения и практики ислама за счет отказа от существовавшего ранее многообразия. В некоторых случаях эта тенденция обеспечила радикальным силам пространство для распространения своего учения.

Влияние извне

Одним из вопросов, которые вызывают наибольшие разногласия при обсуждении «ислама в Европе», является его «экстерриториальность».

С одной стороны, как мы уже убедились, существуют тесные связи, которые мусульманские общины поддерживают со странами своего происхождения, зачастую в ущерб развитию отношений с европейскими странами.

С другой стороны, мы видим, что мусульманские страны стремятся оказывать влияние на свои общины в Европе.

В принципе для этого используются два способа.

Во-первых, оказывается институциональная поддержка. В некоторых случаях поддерживать мусульман в Европе (и оказывать на них влияние) стараются предоставляя организационную помощь структурам, учреждаемым этими мусульманами. Например, Директорат по религиозным делам правительства Турции контролирует дела огромного числа турецких мечетей в Европе. А во многих из них имамы оплачиваются Директоратом.

Во-вторых, мусульманские государства пытаются увеличить свое влияние на европейских мусульман, осуществляя ряд программ поддержки. Среди них – выделение финансовой помощи на строительство мечетей или исламских центров, а также предоставление стипендий для изучения религии.

Мусульманские сообщества с готовностью принимают такую помощь. В противном случае найти имама, который говорит на их языке, было бы непросто. Кроме того, в силу относительно недолгого пребывания в Европе, они не имеют ни помещений, построенных специально для отправления религиозного культа, ни, вполне вероятно, местных источников финансирования.

И еще. Хорошо заметно, что часть мусульманских общин полагает: если у них возникают проблемы с европейскими государствами, проще обратиться в мусульманские страны, которые во многих случаях вмешиваются в конфликтные ситуации.

Подобные связи с чужими государствами и наличие зависимости от них зачастую вызывают вопросы о благонадежности мусульманских общин в целом.