Текст книги "Родная кровь"

Автор книги: Сергей Джевага

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 31 страниц)

«Свои… – подумал я с облегчением. – Это свои…»

Ноги подкосились, и я обессиленно сел на мокрую холодную землю. В голове шумело, тело сотрясал болезненный озноб. Плевать! Главное, что вышли к своим…

Глава 7

– О чем грустишь, Эскер?

Подошел Рол, встал рядом. Лицо, как всегда, непроницаемое, но в темных глазах мечтательное выражение. Следопыт сладко потянулся, захрустел суставами. На лысом черепе играли последние красноватые отблески уходящего дня. Изо рта вырывались облачка пара.

Я отвернулся, посмотрел вдаль. С крепостной стены открывался потрясающий вид. Впереди расстилалось огромное поле, ровное как стол. Белое. Накануне выпал первый снег. Ясно было, что рано или поздно растает, но пока держался. На белом фоне мельтешили маленькие черные точки. С высоты выглядели муравьями, мелкими и суетливыми. Рабочие рыли траншеи, строили высокие барьеры из бревен. Маленькое красное солнце зависло над самой кромкой далекого леса. В небе буйство красок: вдалеке красное, словно вынутые из печи угли, чуть ближе – темно-синее, а над головой почти черное, с белыми точками первых вечерних звезд…

Кожу лица кусал колючий морозец, уши и нос превратились в ледышки. В воздухе витали густые запахи дыма, каленого железа, лошадей и жареного мяса. Близился ужин, повара крепости трудились вовсю. Ведь надо кормить огромное количество народа: рабочих, воинов, слуг. В уши врывался монотонный лязг и стук, крики людей. Третья пограничная крепость жила своей обычной повседневной жизнью.

– Скажи, Рол, – произнес я равнодушно-нейтральным тоном. – Жизнь – хорошая штука? Может, только я один в этом сомневаюсь?

Следопыт кольнул меня острым взглядом и пожал плечами в недоумении. Задумался ненадолго, потом тускло улыбнулся.

– Вынужден тебя огорчить, Эскер, – сказал воин, – Жизнь – полное дерьмо!

Я тяжело вздохнул, равнодушно поскреб ногтем поверхность каменного зубца. Хороший камень, твердый и плотный. Такой не сразу расколется под залпами катапульт…

– Тогда зачем мы вообще живем? – пробормотал я. – Зачем рождаемся, взрослеем, заводим детей, воюем?.. Не ссылайся на богов, всемогущую Судьбу, Силы Мира и прочую чушь.

– Не буду, – кивнул следопыт. – Но я не могу дать ответ на твой вопрос. Если ты узнаешь, в чем наше Предназначение, то скажи. Мне тоже любопытно.

Я посмотрел на него и нахмурился. Рол почти здоров, полон сил. И откуда в маленьком лысом следопыте столько неиссякаемой жизненной энергии? Взять хотя бы Ферана… Командир еще шатается на ветру, хотя прошла неделя после того, как мы прибыли в крепость. Первые дни метался в горячке, бредил. Потом оклемался, стал потихоньку выходить на воздух. Но лицо все равно серое, как у мертвеца, под глазами черные круги. За меч пока не брался, руки дрожали, словно у древнего старца.

Маэрдир до сих пор лежал в беспамятстве. Но лекари говорили, что пошел на поправку. Мечнику больше-всех досталось от некроманта. А вот Иг уже расхаживал по крепости, но тоже бледный и слабый. И лишь следопыт чувствовал себя прекрасно. Успел перезнакомиться со многими солдатами из гарнизона, завел дружбу, а с кем-то даже подрался.

Игу и Ферану пришлось рассказать историю, сочиненную Ролом. Якобы мы попали в ловушку имперцев, которые незаметно перешли границу. В еду нам подсыпали снотворного. Лишь я и следопыт остались на ногах, смогли выкрутиться, спасти остальных. В детали мы не вдавались. Но у нас особо и не спрашивали. Ловушка так ловушка. Выбрались, и слава богам.

Я потер замерзшие руки. Пора возвращаться в казарму, там у очага отогреюсь. Все эти дни во мне густой клейкой патокой копилось раздражение. Я пытался не обращать внимания, усиленно штудировал книги по магии, тренировался с мечом. Но мысли то и дело сворачивали в привычное русло: я вспоминал, кем был, думал обо всем, что произошло. Больше всего бесило, что едва распутал один клубок из событий и фактов, свыкся, а жизнь подсунула другой, еще больше. Грызли сомнения, смутные предчувствия. Ужасно надоело идти впотьмах. Что ни шаг – новая загадка, влекущая за собой вереницу решений. Встреча с дивной женщиной, подаренный меч, потом некромант и загадочный артефакт… Только теперь я начал чувствовать, что поглощенная Сила Предков живет во мне. Ядро день ото дня горело ярче, мне удавались заклинания, о которых мог мечтать лишь через десяток-другой лет занятий с посохом. И остальное… Пару дней назад вдруг обнаружил, что прекрасно владею мечом, чувствую его как продолжение руки, а не бесполезную неудобную железку. Эти открытия вселили в меня тревогу, заставили задуматься о других побочных эффектах слияния артефакта с энергетическим ядром…

Попутно я пытался понять смысл видения, что явилось в момент беспамятства в склепе. Я смутно чувствовал, что оно каким-то образом связано с той колдуньей в лесу и моим новым мечом. А недавние сны лишь заставили окрепнуть ощущение. Я вновь видел Терна, но не был им, как в тот раз. Парил на некотором расстоянии, слышал обрывки фраз, яркие картинки. Он стал могучим воином, сражался в войнах, постигал мудрость, магию. Изредка слышалось имя – Терн Рысь… Чаще всего я не запоминал сны. Но одна яркая картинка прочно въелась в память: высокий белокаменный замок посреди зеленых лесов, величественный и светлый, трепещущие флажки на шпилях и голубое небо над головой. Уж не пресловутая ли крепость?..

– Эскер, что за мрачное настроение? – отвлек от мыслей следопыт. – Из-за того, что Феран запретил тебе брать с собой посох?

Я вспомнил вчерашний разговор с командиром и заскрипел зубами. Феран объявил, что следующей ночью, то есть сегодня, мы идем в разведку. Чтобы пробраться в стан врага, оденемся скифрскими рыцарями. И дабы не нарушать образ, я должен оставить свой посох в оружейной крепости. Вчера я впервые серьезно поссорился с командиром. Наотрез отказался расставаться с артефактом. Ну а Феран пригрозил плетьми… В общем, дело почти дошло до драки. Боец из лейтенанта никакой, дунешь – умрет, но все хорохорился. В итоге Рол оттащил меня прочь, дал затрещину и приказал успокоиться. Пришлось послушаться.

– В общем, да, – буркнул я хмуро. – Но он неправ. Во всем неправ! К чему маскарад? Мы на скифрцев похожи как кролик на волка. Поймают сразу же. А посох мне нужен.

– У тебя есть мысли получше? – отпарировал следопыт. – А идея неплохая. Нам не нужно будет красться, пройдем на виду, внаглую. Узнаем, что нужно, и уйдем обратно. Насчет посоха… ты без него как без рук, но…

– Ты не понимаешь, – прошептал я.

«А ведь и правда не понимает, – устало подумал я. – Как объяснить человеку, что расстаться с артефактом – все равно что вырвать из себя кусок мяса? Посох – не просто инструмент, что облегчает работу с заклятиями, а часть тебя самого. Подбодрит в трудную минуту, предупредит об опасности. Излечит раны, если ты неспособен этого сделать».

– Эскер! – воскликнул воин. – Успокойся, ради богов! И еще… подумай вот о чем: если нас разоблачат, а это тоже возможно, то что станет с твоим посохом?

Я поколебался, медленно кивнул. Да, Рол прав. Рисковать нельзя. Я могу колдовать и без него. Пусть не так быстро и действенно. Но могу. А если посох окажется в руках имперских чародеев, то мои шансы стать настоящим Серым магом сведутся к нулю. Книги тоже нужно оставить, они еще важней.

– Ты прав, – нехотя признал я. – Хорошо, буду играть по вашим правилам.

– Я знал, что поймешь, – улыбнулся следопыт. – Ладно, я пойду посплю немного. Нужно отдохнуть перед заданием.

Воин ободряюще хлопнул меня по плечу и ушел в сторону лестницы. Я проводил его взглядом, подумал, что да, поспать было бы хорошо. Жаль, что заснуть не смогу. А если и смогу, то опять будут мучить сны. Хотя в последнее время они терзают все реже…

В мыслях ласково мурлыкнуло. Появилось ощущение, словно большой теплый кот трется о ноги, требует, чтобы погладили. Я улыбнулся, крепче сжал посох в руке. Похоже, только он и спас, когда Сила Предков хлынула в меня.

– Спасибо тебе, – шепнул я одними губами. – Знаю, у тебя нет разума, не поймешь. Но спасибо.

Во дворе крепости меня окликнул Феран. Догнал на полпути к донжону, схватил за плечо. На бледном лице беспокойство, темные глаза лихорадочно сверкали.

– Эскер, я хотел сказать…

– Я оставлю посох. Не беспокойся. И прости за вчерашнее, я слишком нервный в последнее время.

Воин кивнул, улыбнулся с нескрываемым облегчением. Боялся, что упрусь как баран, буду настаивать на своем.

– Кто прошлое помянет, тому глаз вон! – засмеялся Феран.

Сегодня лейтенант выглядит гораздо лучше, подметил я. Лицо белое как мел, но мертвенная серость исчезла. В движениях появилась сила и уверенность. Еще не совсем здоров, но уже готов к подвигам.

– Конечно, – легко согласился я. – Когда выходим? Усмешка слетела с лица командира. Воин нахмурился, в глазах промелькнула затаенная тревога.

– Через час, – ответил Феран. – Еще успеешь выпить чашку глинтвейна или травяного чая. Разведчики коменданта Максимуса раздобыли пароли и отклики. Часовых попытаемся обойти. Но если наткнемся, то будет что сказать.

– Вчетвером?

– Да, – сказал лейтенант. – Маэрдир еще прикован к постели. Но задание выполнять нужно. Поэтому пойдем вчетвером: два воина и два мага.

Я кивнул, но высказывать свое мнение насчет сомнительности затеи не стал. Дело шито белыми нитками. На рыцарей никто из нас не похож. Разве что Иг, с его вечно брезгливым выражением лица и холодным высокомерным, взглядом. Но если распахнет пасть, то имперцы сразу же поймут, кто таков. Я уж точно не рыцарь. Простоватый Феран тянет лишь на оруженосца или кнехта, а Рол даже с золочеными шпорами на сапогах будет выглядеть кровожадным наемником. Остается надеяться на волю случая.

– Ладно, – сказал я. – Тогда правда пойду выпью немного глинтвейна. Замерз как собака.

– Иди, – согласился Феран. – Но запомни, встречаемся через час около конюшни. Там и рядиться будем. Максимус обещал настоящие имперские доспехи. Сняли с каких-то смельчаков, что решили попробовать на зуб нашу оборону.

Лейтенант кивнул на прощание и побежал в казармы. Советоваться с комендантом, наверное. Максимус оказался весьма эксцентричным человеком. Положенные ему по статусу покои в донжоне отвел под склад. А сам ночевал вместе с солдатами, мотивируя тем, что надо быть ближе к подчиненным. Тогда и уважать станут, не подведут в трудную минуту. Такой глупости я не понимал, хотя… быть может, просто привык к жизни в Генте. А тут она другая, более суровая и простая, чем в центре Свободных Земель. Люди меньше думали, как бы набить ненасытные утробы, но больше мыслили о деле.

Я поднялся по каменным ступеням, толкнул тяжелую дверь донжона. Прошел по длинному коридору и оказался в огромном обеденном зале. В глаза ударил свет множества факелов и свечей, в уши ворвался гул грубых голосов. Ноздри щекотал соблазнительный запах жареного мяса и вина со специями. Стены зала голые и серые: ни украшений, ни обычных стягов и гербов. Это пограничная крепость, а не замок какого-нибудь вельможи. За длинными грубыми столами сидели солдаты. Грелись после дежурств или патрулирования, о чем-то разговаривали, ели. Лица раскраснелись от мороза. Воины хохотали, рассказывали друг другу байки и анекдоты. Меж столов бегали юркие служанки, разносили кувшины с подогретым вином и травяным чаем, миски с мясом, караваи хлеба.

Почти весь зал оказался забит. Лишь после долгого поиска я заметил свободное место, просочился меж столов и присел на жесткую дубовую скамью.

Тут же подбежала молоденькая светловолосая служанка, застыла в ожидании.

– Что вам подать, господин маг?

– Как обычно, Ника, – попросил я. – Кружку глинтвейна.

– Есть будете?

Я задумался на секунду, отрицательно мотнул головой.

– Пожалуй, нет. У вас тут кормят до отвала, я еще после обеда не проголодался.

– Так ведь мужчины, господин маг, – сказала девушка с улыбкой. – К тому же воины. Должны есть хорошо, чтобы крепко держать оружие в руках.

– Да-да, – согласился я. – Хотя голодный мужчина становится очень злым. А воины должны быть злыми. И даже злобными.

– Глупости! – возразила Ника. – В здоровом теле – здоровый дух! Слышали такое? А на одной только злости далеко не уедешь.

– Наверное, ты права, – признал я. – Так что, несешь вино?

– Сию минуту, господин маг, – спохватилась девушка и добавила с укоризной: – Снаружи, наверное, очень холодно, раз решили погреться. Так редко к нам заходите.

Она убежала на кухню. Я проводил ее взглядом и невольно улыбнулся. Ника ловко лавировала меж столов, уклонялась от игривых шлепков разгоряченных вином солдат. На ходу перешучивалась со знакомыми воинами, улыбалась. Хорошая девочка, симпатичная и умная. С огоньком. Таких женщин любят, боготворят, дарят цветы и читают стихи под балконом толпы поклонников. Им нет нужды прикидываться, жеманничать и строить глазки. Мужчины те еще мотыльки: знают, что могут сгореть, а летят, летят на свет. Но мне такое не грозит, стал омерзительно циничным…

Я встряхнулся, попытался отогнать печальные мысли. Не люблю себя за такие приступы мрачного уныния. Пока есть работа или достойное дело, я бодр и весел. Но едва начинаю бездельничать, сразу впадаю в тоску, начинаю жалеть себя, бедного и убогого. В голове крутятся тучи мыслей, одолевают сомнения и тревоги. Прав был Патрик, когда говорил, что мужчина без цели в жизни – не мужчина, а тварь дрожащая. Если видишь перед собой цель, то идешь к ней, разбивая преграды и сокрушая врагов. Ты знаешь, что это нужно и правильно. Но как только останавливаешься, земля под ногами превращается в болото и тебя тянет на дно. Может, поэтому многие сходят с ума, кончают жизнь самоубийством или спиваются? Но я-то не такой, я еще могу бороться. По крайней мере, хочется верить. Через час выступаем, а значит, закончится сытое и спокойное время, и мысли тоже не будут одолевать.

– Эскер Гар?

Я обернулся и увидел Максимуса, коменданта крепости. Вот так встреча! А ведь его наверняка ищет Феран. Интересно, что понадобилось столь высокому командиру от скромного чародея, который к тому же не входит в число подчиненных?

– Да, это я.

– Есть разговор, – коротко сказал комендант.

– К вашим услугам, – пробормотал я, насторожившись. Когда так обращаются, это не сулит ничего хорошего. – Куда-то пойдем или поговорим тут?

– Тут, – сказал он устало. – Солдаты заняты своими желудками и болтовней, им не до нас. Так что никто не помешает.

Максимус обошел стол и присел на лавку напротив меня. Раньше я видел коменданта лишь издалека. Это был высокий, на голову выше меня, сухощавый светловолосый мужчина со злыми глазами и постоянно кривящимся в недовольной гримасе ртом. Еще не старый, подтянутый и жилистый, длинноногий и длиннорукий. Максимус был одет в простую куртку, кожаные штаны и обыкновенный серый шерстяной плащ. У пояса длинный меч в потрепанных деревянных ножнах. Лишь медальон с гербом крепости на груди говорил о том, что это комендант, а не обычный рабочий или воин.

Подошла Ника, осторожно поставила предо мной кружку, до половины заполненную горячим вином со специями. Умничка, уже запомнила, что пью понемногу, дабы не захмелеть. Личико недовольное, видимо, хотела еще поболтать. Но боялась сурового коменданта. Я украдкой подмигнул – все нормально, будет еще время. Девушка заметила, улыбнулась и убежала по делам.

Я обхватил глиняную кружку, погрел озябшие руки. Над поверхностью глинтвейна вился ароматный пар, вкусно пахло вином, какими-то цветами и фруктами. Я осторожно

пригубил – горячо, вздохнул с облегчением. За час любования окрестностями сильно замерз. Горячее вино скользнуло по пищеводу, в груди сразу же разлилось приятное расслабляющее тепло. Лучше бы выпить кофе, но об этом приходится лишь мечтать. В такую глушь дорогие зерна не возят.

Максимус помолчал, изучая меня. Потом хмыкнул каким-то своим мыслям, сказал осторожно:

– Мне не дает покоя ваша история.

– Чем же? – спросил я.

Я старался на него не смотреть, делал вид, будто полностью поглощен глинтвейном. Но в груди возник предательский холодок. Комендант умен, любит докапываться до правды. Видимо, ему не давал покоя призрачный имперский отряд в тылу. От Ферана он ничего не добился, Рол с честным лицом врал насчет засады. Остался лишь я.

Максимус посмотрел на меня, словно палач на приговоренного к смерти преступника. Задумчиво потер подбородок, заросший жесткой трехдневной щетиной.

– Я высылал несколько отрядов, – сообщил воин с неприятной усмешкой. – Следов имперцев не обнаружили.

– Да ну?! – пробормотал я. – А дальше искать не пробовали? Скифрцы могли уйти глубже в леса. Там сам Мрон ногу сломит.

– Воины за неделю обшарили окрестные земли, – сообщил Максимус– На несколько дней пути. И никаких следов не обнаружили.

– Значит, имперцы хорошо спрятались, – сказал я глубокомысленно.

– Вряд ли, – фыркнул комендант. – Следы оставляют даже эльфы, а для них Лес – дом родной.

– Тогда я не знаю, чем вам помочь, – сказал я и развел руками. – Я подмастерье мага и в подобных тонкостях не соображаю.

– Ой ли? – воскликнул Максимус, картинно приподняв бровь. – А мне кажется, вы с сержантом Моро нагло врете. Знаешь, что нашли солдаты в заброшенной деревне, из которой вы бежали?

– Что же? – настороженно поинтересовался я. Постарался расслабиться, но получилось плохо. Нужно было выглядеть спокойным и равнодушным, дабы не вызывать новых подозрений. Но в голове билось паническое: «Попался! Теперь тебя будут допрашивать! И кто знает, как Максимус отреагирует на подобные вести. Если не поверит, то может и в темницу посадить… для дальнейшего рассмотрения дела, выражаясь языком законников».

– Разоренное кладбище, несколько десятков трупов на улицах и в домах, причем не первой свежести. Гору гниющего мяса, оставшегося от неизвестного животного. Вывод напрашивается весьма неприятный.

– Так вы обвиняете нас в чернокнижии? – изобразил я искреннее возмущение. – Комендант, это слишком!

Максимус покраснел от гнева, грохнул кулаком по столу и зарычал:

– Парень, ты держишь меня за дурака? Прекрати паясничать! Я не обвиняю. Мне необходимо узнать, с чем вы столкнулись. Я отвечаю за людей, что находятся в крепости, и не хочу подвергать их опасности. Пойми меня правильно. Мне плевать, кто ты и почему скрываешь свое истинное лицо. Вы сегодня уйдете и неизвестно, вернетесь ли. А мне тут жить. Как думаешь, приятно быть в постоянном напряжении? Ждать удара с той стороны, откуда его и быть не может?..

Я поболтал остатками глинтвейна в кружке. Жалко, быстро закончился. На дне осталась лишь гуща, состоящая из вина, специй и ягод. Попросить Нику принести еще? Нет, тогда точно опьянею. А ехать в стан противника навеселе, по меньшей мере, глупо… Мрон, что же сказать Максимусу? Видно же, что не отцепится, пока не вытрясет из меня подробности. Врать бесполезно, сразу поймет. Может, полуправду? Но это даже хуже лжи…

– Ну?! – сказал комендант с нажимом. – Я жду.

– Вы не поверите, – проворчал я с тяжелым вздохом.

– Ты не тяни кота за хвост, а я уж решу: верить мне или нет, – ухмыльнулся Максимус.

– Хорошо, – сдался я и сказал обреченно: – Это был некромант.

Глаза коменданта опасно блеснули. Максимус задумался, побарабанил пальцами по столешнице.

– Не врешь? – спросил воин охрипшим голосом.

– Говорил же – не поверите, – хмыкнул я. Комендант прокашлялся, посмотрел на меня с любопытством и даже опаской.

– Почему же… – медленно сказал он. – Верю. Следы были слишком явные. Солдаты ничего не поняли, лишь перепугались. А мне, признаться, стало не по себе, когда прочитал донесение. Что стало с черным магом?

– Мертв, – сказал я и добавил удивленно: – Неужели верите?

– Верю-верю, – фыркнул комендант, усмехнулся неожиданно добродушно, – Успокойся, чародей. Я не тупой рубака, каким ты меня видишь. Учился в университетах. Книжки тоже читаю иногда. Летописи старые в руки попадались. Интересные раньше времена были.

– Простите, Максимус, – пробормотал я обескураженно.

А ведь правда, по нему не скажешь, что еще и начитанный. Такие люди хорошо смотрятся с мечом в руке, на острие атаки. Очень незаурядный человек.

– Бывает, – отмахнулся комендант. – Ты уверен, что некромант мертв?

– Да, – кивнул я. – С перерезанным горлом не живут. А что, тела разве не нашли?

Воин промолчал, глянул из-под бровей и нахмурился. Маленький червячок беспокойства зашевелился у меня в груди. Я подавил его усилием воли, но страх все равно грыз меня изнутри, словно жук-древоточец. Максимус пожевал губами и отвел взгляд.

– Нет, не нашли, – мрачно сказал комендант. – Была только подсохшая кровь на полу трактира.

Я не удержался, хлебнул из кружки. Остатки глинтвейна заскрипели на зубах, стянули язык вяжущей сладостью. Гадко-то как. Не знаю, что и думать. Киаран не мог выжить! Просто не мог! Ведь я почувствовал, как клинок перерезает позвоночник. С помощью заклятий можно вылечить многое, даже самые страшные раны. Но никакое волшебство не может воскресить человека. Или может?.. Мрон, как же мало я знаю о Высшей Магии!.. Но если некромант умер, то куда делся труп? Сгорел, как и посох? Очень может быть… да и хочется верить. В противном случае все гораздо сложней и хуже. Киаран залижет раны и начнет на меня охотиться. Остается надеяться, что к этому времени я стану сильней…

– Что ты можешь сказать? – не выдержал Максимус.

– Некромант умер, – буркнул я, сплюнул лепесток какого-то цветка, что прилип к зубам. – А если и не умер, то вас тревожить не станет.

Мимо прошел пяток солдат. Видно, что только с дежурства. Лица красные от мороза, на доспехах изморозь. Воины ежились, притопывали и похлопывали себя по плечам, чтоб быстрей согреться. На меня дохнуло волной морозной свежести, в ноздри ударил запах лошадиного пота, железа и дыма. Солдаты уселись за дальний стол. Им тут же принесли кувшин глинтвейна, кружки. Они разлили, стали пить быстро и жадно.

Комендант проследил за моим взглядом, скривился.

– Слабаки, – проворчал воин. – Три часа в патруле, а уже околели. Сюда мчатся, словно мухи на мед. Надо запретить выдавать вино или ограничить количество. Моя б воля, разогнал бы всех к мроновой матери.

– Есть кем заменить? – полюбопытствовал я.

– В том-то и дело, что некем, – вздохнул Максимус– Приходится воевать с неженками и маменькиными сынками. Мне б пять сотен вон тех, что в другом углу сидят. И можно было бы идти походом хоть на столицу Скифра.

Я оглянулся и напряг глаза. Да, в противоположном углу и впрямь сидела компания воинов. Но эти не походили на краснощеких и молодцеватых солдат из гарнизона крепости. Угрюмые и бородатые. Обветренные лица испещрены глубокими шрамами. Все как один русоволосые и голубоглазые, невысокие, но широкоплечие и мощные. Даже на расстоянии ощущалась аура силы и жестокости, что окружала бывалых воинов. Они были одеты в толстые медвежьи полушубки, поверх которых блестели толстые пластины грубых доспехов. У ног каждого лежали огромные топоры, круглые деревянные щиты.

– Веринги. Наемники, – объяснил комендант. – Вина не пьют, сражаются словно демоны. Отличные следопыты. Жаль, что их всего пятьдесят.

– Да, – согласился я, с уважением поглядывая на варваров. О Веринге слышал когда-то краем уха. Мелкое северное королевство. Славится своими воинами и моряками. – Этим палец в рот не клади, откусят. А потом догонят и откусят остальное.

– Ну да, – кивнул Максимус и неожиданно сказал: – Значит, если некромант жив, то будет мстить тебе?

– Так и есть, – признал я. – Можете быть спокойны, вы в безопасности.

Комендант поморщился, ведь я намекнул на трусость. Но проглотил. Настоящий командир, может пожертвовать чем-то ради своих людей. Воин пристально посмотрел мне в глаза. Я ответил той же кривой ухмылкой, выдержал взгляд. Около минуты длилась борьба воли. Максимус не выдержал первым: кашлянул в кулак, отвернулся.

– А ты смельчак, маг, – буркнул комендант.

– Напротив, – хмыкнул я. – Трус. Но у меня нет выбора. Если придут по мою душу, то придется драться. Ненавижу, когда загоняют в угол.

– Мышь, загнанная в угол, может ранить кота, – согласился Максимус– Но это не умаляет твоей выдержки.

Я пожал плечами, отодвинул кружку подальше от себя. От больной головы рукам покоя нет. Еще разобью, Ника будет возмущаться.

– Вопрос решен? – спросил я хмуро.

Комендант кивнул, встал с лавки и направился к выходу. Но тут же вернулся. Р глазах было странное для такого человека смущение.

– Помощь нужна? – выдавил воин.

– Не откажусь, – кивнул я. – Можете сохранить на время задания мой посох и сумку? Вернусь – заберу. Но пока нужно подержать в надежном месте.

Максимус поскреб затылок, задумался. Видно, что уже и не рад был случайному порыву. Комендант обязан быть жестоким, обязан с равнодушием воспринимать смерть и беды. Тот, кто мыслит о великом, не должен оглядываться на малое. Но тут он сделал уступку обычным человеческим чувствам.

– Давай, – проворчал воин и протянул руку. – Запру в своем личном арсенале. Туда никто не войдет, кроме меня.

Я снял ремень с плеча, осторожно подал ему сумку. Потом передал посох. В голове мурлыкнуло ободряюще: не грусти, хозяин, я понимаю и буду ждать. Но как только посох оказался в руках коменданта, я ощутил себя каким-то голым. Так привык к постоянной тяжести в руке, теплой рукояти…

– Ого! – произнес Максимус с невольным уважением. – Этой штукой можно головы дробить. Да и сумка тяжелая. Признайся, маг, кирпичи таскаешь?

– Книги, – сказал я кисло.

– Взглянуть можно? – поинтересовался комендант.

– Не стоит, – сказал я с нажимом. – На книгах защитное заклинание. Ослепнете.

Максимус посмотрел исподлобья, даже проворчал под нос нечто нелицеприятное, из разряда «в гробу я видел сумасшедших чародеев!». Но сумку перехватил по-другому, пальцы убрал подальше от горловины.

– Наслаждайся теплом, маг, – сказал воин. – Вам скоро выступать.

– Ага, – кивнул я. – Уж наслажусь так наслажусь. До полной неузнаваемости…

Хотел добавить еще что-нибудь едкое и язвительное, это дело люблю. Но комендант отвернулся и пошел к выходу. Я проводил его взглядом, хмыкнул своим мыслям. Максимус длинный, худой и нескладный. Непохож на воина и тем более командира. Ему бы мантию мага или халат ученого. В крайнем случае, одежду купца. Но ведь с легкостью держит бразды правления огромной крепостью. Это еще раз говорит о том, что внешность обманчива.

Незаметно подошла Ника, робко присела на краешек скамьи. Стала смущенно теребить краешек платья. На симпатичном личике появилось любопытство и лисья хитринка.

– Господин маг, принести вам еще глинтвейна? – спросила девушка.

Я вздохнул, печально улыбнулся и мотнул головой:

– Не надо, Ника. Нельзя пьянеть.

– Уходите? – догадалась она и протянула разочарованно: – Значит, сказок сегодня не будет?

Я виновато развел руками, мол, такова жизнь, дела, дела… Девочку обижать не хотелось. С первого момента появления в крепости я нашел в ней благодарного слушателя. Рассказывал разные байки, истории из жизни, потом стал объяснять принцип действия тех заклятий, что разучивал. Ведь чтобы понять самому, нужно объяснить другому, так легче. А она с открытым ртом и широко распахнутыми глазами слушала, охала и ахала. Вставляла комментарии, по большей части воспринимая россказни как красивые и необычные сказки. Нам, мужчинам, ведь только и надо, чтобы слушали и смотрели как на бога… И что искренне порадовало – Ника ни разу не намекнула о постели, приняла меня как доброго и мудрого дядю-мага. Это позволило мне расслабиться, не думать о том, что у нее под платьем. Ведь решил для себя – больше не буду распылять чувства. Пустоту в душе нужно заполнять, а не ширить еще больше. Да и опустился я совсем. Служаночки, конечно, хорошо, для нас, свободных людей, неважно, у кого какая работа… но… просто «но»! Уже не могу так.

– Ухожу в разведку, – пояснил я. – Извини. Девушка тяжело вздохнула, насупилась.

– Ну что случилось? – укорил я мягко. – Перестань. Дались тебе мои сказки. Сколько мужчин вокруг, замуж бы вышла. Давно пора.

Ника глянула на меня неожиданно остро, в красивых глазах промелькнули» отблески сильной боли. Попыталась улыбнуться, но губы искривись жалостливо и горько. Она еще раз вздохнула, медленно встала с лавки.

– Мне не нравится слово «пора», – прошептала девушка. – Да и замуж… Сегодня муж есть, а завтра его приносят на щите. Вы не знаете, о чем говорите, господин маг. Здесь плохое место, мертвое.

«Да, – подумал я. – «Пора» – гадкое слово, отвратительное. За ним стоит старость и немощь, смерть… Ведь пока молодой, стараешься не думать о том, что будет завтра. Живешь сегодняшним днем. Ты молод и силен, красив, веришь в любовь, строишь мечты. Раз за разом обламываешь когти и зубы в надежде найти то самое – настоящее. Но попытки продолжаются, а цель так же далеко впереди, за горизонтом. И приходит мерзкое «пора». У кого-то хватает мужества и упорства идти дальше, другие покоряются и прогибаются: выходят замуж, женятся, заводят детей… Живут без любви и понимания, без того восхитительного душевного единения, когда чувствуешь стук сердца, вздох, боль и радость другого как свои собственные. Ведь пора, ПОРА, мать его!.. Вряд ли Ника осознает это, как я, просто чувствует и пытается бороться».

Я глянул на девушку украдкой. Нет, у нее не хватит упрямства. Почти сломлена. Через месяц, два, максимум год, выскочит замуж, станет примерной домохозяйкой и ласковой женой. Но полного счастья не обретет, ибо червячок сомнения будет грызть всегда. Хотя времена нынче трудные. Кто знает, может, завтра легионы скифрцев двинутся сюда, сметут Третью пограничную крепость с лица земли, убьют защитников и слуг.

– Все будет хорошо, Ника, – твердо сказал я. – Не унывай. Постой, я хочу оставить тебе кое-что на память.

Расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана помятый листок плотной бумаги и огрызок карандаша. Накануне купил у штабного писаря за одну серебряную монету. Огромные деньги, но ладно, капризам надо потакать. Тем более что настоящий карандаш и в Генте стоил немало. Раньше по бедности рисовал мягким углем…

Я разгладил лист на столе, хитро подмигнул девушке. Быстрыми росчерками набросал контур лица и тела, потом занялся деталями. Вроде получалось похоже. Я навел тень сильнее в некоторых местах, кое-что заштриховал.

– Что это? – спросила Ника.

– Твой портрет, – ответил я. – Держи.

Девушка захлопала глазами в недоумении, еще больше смутилась. Но листок взяла, мазнула взглядом. На личике разгорелся прелестный румянец. Она счастливо улыбнулась, порывисто наклонилась и чмокнула меня в щеку.

– Благодарю вас, господин маг! – воскликнула Ника. – Я буду помнить вас.

Лист спрятала в кармашек на переднике. Убежала впри-