Текст книги "Эликсир Любви (СИ)"

Автор книги: Сергей Сазонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Он добросовестно подождал какое-то время – ничего нового. Он продолжал с и деть в одиночестве, и никто не спешил им заняться. К нему, ученому, создателю уникального препарата относились как рядовому мелкому нарушителю! Да, если б они только знали, что перед ними сидит без пяти минут нобелевский лауреат. Алексей решил сам обратиться к дежурному. Тот сидел за перегородкой из толст о го стекла. Стол его почему-то отодвинули от перегородки подальше, метра на три вглубь комнаты и потому он был вынужден общаться с посетителями через перег о ворное устройство. Скворцову, как причастному к медицине такое заграждение показалось продуманным. Посетитель не то, что достать или плюнуть, даже ды х нуть не мог на дежурного. И для нашего бытия, ежегодно сотрясаемого эпидеми я ми, такая защита от микробов была просто замечательной. На робкий вопрос Алексея дежурный механически произнёс: «Ждите, к Вам подойдут», и вновь ук а зал карандашиком, где нужно находиться Скворцову. Пришлось ве р нуться на свое м е сто.

Потянулось время ожидания, сдобренное невесёлыми мыслями: "Что если с о общат на работу? А может, нет?" Подумав немного, он решил, что обязательно с о общат. Глядя на порядки в своем институте, по рассказам друзей, Алексей вывел аксиому: "Стукачество – обязательный атрибут любого учреждения, любого гос у дарства." У нижестоящего не должно быть тайн от вышестоящего. Только такое пол о жение вещей обеспечивает прогнозируемое будущее любой инфраструктуры. Если начальничек имеет желание править долго, то должен, нет, просто обязан, подкармливать, беречь стукачей. Алексей знал, что в некоторых конторах стучали друг на друга так, что в пору было выдавать знаки отличия «почетный дятел», "з а служенный дятел". Ничего личного, все на благо дела. Стук-постук вторя мы с лям он легонечко барабанил пальцами по деревянному сиденью. "Вдруг дойдёт до семьи? Как оправдаться относ и тельно поездки в этот город? Глупо! Ай, как глупо вышло, – сетовал он, – Потребовать медицинского освидетельствования? Не пом о жет, в гостях выпивал. Умяли с хозяином бутылочку водочки. Чего так долго Сонька тащится с па с портом?"

Было немного обидно, что она не встала за него горой, а позволила увезти в о т деление. "Преданные жены так не поступают. Преданные бьются за мужей до ко н ца, истово, люто. Время благородных декабристских жен ушло безвозвратно, – об ъ явив приговор эпохе, Алексея понесло дальше, – Борьба за равнопр а вие укрепила женщинам зубы и продубила душу. Самопожертвование стало для них бредом, гл у постью, атавистическим пережитком прошлого. Каждая особь – личность, а значит каждый за себя". Он тут же устыдился собственных мыслей. "Эк, каково з а гнул! Соня не может быть такой. Она всё сделала правильно – сходит за его паспо р том и все само собой разрешится".

Период обиды на весь мир сменился неловкостью за себя самого – что ещё Соня подумает о нём? Там, на улице, перед милиционерами он что-то леп е тал, канючил как пойманный пацан. Решит, что связалась со слюнтяем и конец сказке, на п у шечный выстрел к себе не подпустит. "Нет, она умная, всё поймёт, – стал он усп о каивать себя, – Сообразит, что как мог, уходил от неприя т ностей. Геройствовать – это хорошо. Это как с высокой вышки в воду: ша г нуть страшновато, а коль сделал шаг, назад не поворотишь. Падаешь, и дух захватывает от свободы. Только вот удар о воду бывает неудачным, а зачастую и болезненным. За геройский пост у пок – честь и хвала, но вот беда, как бы остаток жизни не раскаиваться о последс т виях. Соня – умница, она и мысли не допустит, что я испугался. Рациональность – вот моя сила! Хотя, что плохого в страхе? Позволяет выжить. Как там «бла-бла» по Дарвину – передаваемое от поколения к поколению качество, помогающее по д виду уц е леть в этом безжалостном мире".

Логическая цепочка выстроена, объяснения поступкам подобраны, с ними см я тение души угасает, и ждать становится легче.

Томится в одиночестве, долго не пришлось, в отделение доставили ещё одного нарушителя – мужичонку лет сорока пяти, в поношенном драповом пальтишке н а распашку и кроличьей шапке, бывшего черного цвета. Конвоировали его два П э ПээСника . Старший наряда прошел вперед, приоткрыл дверь дежу р ки и сказал:

– Саныч! УЧС доставили. Оформлять будем или как?

– Что там? Как в прошлый раз? – Спросил дежурный.

– Тоже самое, – Подтвердил патрульный.

– Тогда обойдемся, – Принял решение старший, – Позвоню сестре. Придет заб е рет.

ПэПээСники собрались вновь на патрулирование. Перед тем как уйти, старший из наряда усадил задержанного на соседнюю с Алексеем лавочку, для острастки погрозил пальцем. На что мужичонка ра с плылся в улыбке.

На уличного хулигана он не походил – обычный человечишка, сотни две подо б ных ему составляют толпу, неважно где: у магазина или на митинге. По тому, как он улыбался милиционерам, Алексей чуть было не принял его за блаженного. В стенах милиции улыбаются только её сотрудники. У них свой юмор, свои приколы. Любого знакомого, не из их структуры, здесь встречают неизменной шуткой: «Что? Уже вызвали? Сухарей насушил?» Смутило Алексея и отношение дежурного к з а держанному. Так лояльно поступают с хорошо знакомыми или больными на гол о ву, погл я дывая сквозь пальцы на их мелкие прегрешения.

Мужичок посидел спокойно совсем немного, потом принялся елозить по с и денью и крутить головой, выглядывая что-то или кого-то. Заметив Алексея, он з а мер, оценивая собрата по несчастью, затем пересел на одну с ним скамейку.

– Хоть одно приличное лицо, – возвестил он, таким образом, располагая к дал ь нейшей беседе.

От него попахивало спиртным. Алексей с тоской вздохнул – похоже, что новоя в ленный соседушка как раз в той кондиции, когда человека неудержимо тянет п о общаться.

– По-семейному здесь? – На правах старожила справился мужичок.

– Что? – Не понял Алексей.

– Из-за семейных неурядиц здесь? Поскандалил или чего хуже?

– По недоразумению, – не стал замыкаться Алексей. Сколько придется здесь ждать, кто знает, а мужичок-собеседник – какое-никакое развлечение.

– Документов с собой не было, – Пояснил Алексей.

– Во, как? – Удивился мужичок, – Не припомню такого. По закону допустимо – задержание на 24 часа до выяснения личности. А ты ч а сом не из этих?

– Каких этих? – Счел за лучшее уточнить Алексей.

– Из правозащитников. Уж больно власти их не любят. Цепляются почем зря. Нет, тебя ср е ди них не припомню.

– Не местный я. – Признался Алексей. Его порадовало, что собеседник не оказа л ся блаженным и говорил достаточно грамотно.

– Понятно. А к нам по делам?

– Частным порядком.

– Надо же, из-за документов, – вновь подивился мужичонка, – разберутся. Чай не звери. Люди с понятием. Вот хотя бы со мной. Административное задержание или пятнадцать суток положено. А Саныч сестре моей позвонит, она придет и заб е рет меня. Видят они Ху из Ху .

Алексей посмотрел на этого Ху. Мимо прошел бы и не признал в нем одухотв о ренного «ботаника», имеющего познания в юриспруденции и не забывшего кое-что из английского. На семейного дебошира он больше смах и вал.

– А может, статистику не хотят испортить? – Алексей подвергнул слова собесе д ника сомнению.

– Да, нет же, говорю, разбираются в людях. Со мной это в который раз происх о дит. Наверное, в пятый. Постой! Или в шестой? Нет, точно сегодня в пятый раз. Сначала заберут, потом отпустят.

– И с чего такая милость? Сын, брат здесь работает? – Полюбопытствовал Але к сей.

– Никто не работает. Дежурный, Владимир Александрович, вон тот, что за пер е городкой сидит, живет в подъезде с моей сестрой.

– А-а, – Протянул Алексей, – Тогда всё ясно.

– Если Вы о местечковых взаимоотношениях, то напрасно, – С пылом начал соб е седник, – От соседей, знаете ли, больше грязи услышишь, чем от незнак о мых людей. Вот в нашем доме, например у Свиридовых, мальчик уехал учиться в институт. Хороший такой мальчик. Семья тоже приличная. Отец всегда на работе, начал ь ником цеха на заводе, мать – врачиха, на трёх ставках. Короче, все в делах, з а ботах, некогда им с соседями лясы точить. Мальчик уехал, и тут Свиридовы ква р тирный обмен сделали. Прежних соседей не встречают теперь, на другом конце города ж и вут. Получается информационный вакуум. Родителей кое-когда видят и з далека, а сынка, хоть и наезжает изредка – нет. Вот его добрые соседушки в тюрьму опр е делили. Мол, раз в городе нет, значит сидит. Он отучился, приехал с дипломом д о мой, а его и спрашивают: «Когда освободился, милок?» У того глаза по семьдесят пять копеек. Вот вам и соседи. А Саныч здесь и не причем. В первый раз забирал меня к а питан Мокриенко, мировой мужик. Здоровый, что бык. С лету разобрался кто и как виноват, хотя меня супружница сдать хотела. Не поленился капитан о т везти меня домой к сестре. И во второй раз он приезжал. А там и повелось. Не г о рюйте, и с Вами разберутся. Я людей вижу – он сделал Ленинский прищур, оцен и вая Скворц о ва.

– Вот Вы, – человек творческой профессии, связаны с умственным трудом – Во з вестил, поражая своей проницательностью Ху, по совместительству семейный д е бошир или жертва дебоша.

– Я – ученый, – не стал его расстраивать Алексей.

– Вот видите! – обрадовался мужичонка. – Как рыбак рыбака, так интеллиген т ный человек видит интеллигента издалека. Позвольте представиться, Борис Ив а нович Терентьев, политолог.

– Как? – Изумился Алексей. – Политолог?

Он впервые видел живого политолога. Где-то там, в около правительстве н ных кругах или в свитах мастодонтов от политики они, наверное, и существ о вали. Но здесь, и даже не в областном центре? Политолог? В простеньком пальтишке и н е парных носках? С детства Алексей разделил человечество на две части: необход и мую и бесполезную. Первые участвовали с создании материальных благ, другие занимались бозны чем, причем последние, как более нахрапистые, усиленно наса ж дали мнение о своей исключительности. Согласно мировоззрению Алексея, перед ним сидел ярчайший представитель бесполезной части человечества и как п о лож е но трутню, гордился собой.

– Да, политолог, – со значением подтвердил мужичонка.

Действител ь но, было от чего пыжиться. Алексей и не сомневался, что на целый район это был единственный политолог.

– Кажется Вас иначе называли милиционеры. Или мне показалось? – Улыбнулся Алексей.

– Это опять из-за капитана Мокриенко. Он как-то дежурил на избирательном участке, слышал мои выступления и дебаты. Капитан ляпнул в мой адрес: "Не ч е ловек, а УЧС, то есть Ум, Честь и Совесть нашей эпохи". Ляпнуть то он ляпнул, а прозвище неожиданно прилипло. Но я не обижаюсь. Во-первых, капитан – но р мальный мужик; а во вторых, прозвище не обидное.

– Ни за что бы, ни подумал, – Искренне признался Алексей.

– Не верите? Про Мокриенко или в политолога?

– Первое мне более понятно, – В вежливой форме Алексей выразил сомнение в профессии собеседника.

– Не похож на политолога? Хабитус не соответствует? – Новый знакомый не об и делся. Похоже, не в его характере было дуться по пустякам.

– Вид не причем. – Попытался донести свою мысль Алексей, – Разговариваете Вы не как полит о лог.

– Не сыплю терминами? Электорат, консенсус, и так далее?

– Это тоже. Главное – Вы ставите ударения в словах не на те места, как это д е лает первое лицо государства. Так серьезный политик не поступает. Попахивает в ы зовом.

– Сразили, – рассмеялся уездный политолог, – Чинопочитание у нас неискорен и мо, у большинства оно в крови. Хотя, чему тут удивляться, рабская психол о гия ещё сидит в нас. Подумать только: всего 130 лет назад отменено крепос т ное право – по сути, рабство, а России более двух тысяч лет. Как Вам соотношение цифр – две т ы сячи и сто тридцать. Из этих ста тридцати лет минус пятьдесят страха сталинских лагерей. Сколько будет? Восемьдесят? Войны повычитаем, револ ю ции, голодуху. И остается меньше человеческой жизни на воспитание свободной личн о сти. Заметьте, на все поколения, начиная с 1861 года.

– Неутешительный расклад, – Алексей озадачился таким взглядом на историю.

– А то. Рановато мы требуем от человека. Время должно пройти. Человек должен привыкнуть к свободе и осознанию своей значимости. Вы знаете, а я иногда зав и дую преступникам, – С легкой тоской произнес «политолог».

Алексей с удивлением поглядел на него. Он всегда подозревал, что русская ф и лософская мысль заброжена на изрядной порции алкоголя, но не до такой же ст е пени, чтобы восторгаться преступниками.

– Завидуете?

– Белой завистью, наподобие той, как дети завидуют взрослым, что тем не обяз а тельно спать днём, – подтвердил «политолог».

– Вы серьезно? Чему же завидовать?

– Их смелости.

– А у других её нет?

– Есть, но она как бы не реализована. Ей почти нет места в обычной жизни. Д а же у работников экстремальных профессий инструкции расписаны так, что не остае т ся места подвигу. Техника безопасности имеет свой пунктик на каждый чих. Безу с ловно следуй инструкции и будешь жив-здоров. Подвиг в мирное время – это на девяносто девять процентов из ста, ликвидации последствий чьего-то разгил ь дяйства. Это стихийный порыв, часто безрассудный, и в жи з ни встречается очень и очень редко. И еще одна беда законопослушных граждан – они все пленники запр е тов. Они ограничены рамками законов, общ е ственных правил, морали. Они, как волки перед флажками загонщиков, боятся перешагнуть их. Для преступников т а ких условностей нет. Они более свободны, чем граждане самой раздемократи ч ной страны.

– Их свобода на час, а потом годы расплаты, – возразил Алексей, – Тюрьма, даже самая цивилизованная, всё же остается тюрьмой. Как Вы можете восторгаться ими? Значит, и насильниками, и убийцами тоже?

– Не за них речь. Они вне любого закона и оправданию не подлежат.

– Но Вы говорили...

– Вы не дослушали, не поняли моей мысли, – начал горячиться «политолог». Оно и ясно – удел непризнанных гениев – быть понятыми с полуслова только ими с а мими.

– Я не спорю. – Начал разъяснения он, – В деяниях преступников мало полож и тельного. Их удача оборачивается горем для других. Тут я солидарен с основной частью человечества. Но это есть и с этим прих о дится считаться. Так было, так есть и так будет. Печать Каина лежит на всём их роде.

– По-моему это Адам был первым преступником, – Поправил Алексей, – Он пе р вым нарушил запрет и сорвал яблоко в райском саду.

– Адама, как сейчас выражаются, просто «развели». Сам бы он никогда не дод у мался. Это Каин был осознанным преступником. Меня восторгает совсем другое – решительность преступников, их дух. Я не беру в пример тех убогих, что не о т дают отчета своим действиям по причине отсутствия ума или которые наворотили дел по пьяни. Я имею в виду настоящих преступников. Нужно иметь элементарную смелость, чтобы пойти на преступление. Н а стоящий тать не боится перешагнуть закон. Делает он это осо з нанно, не полагаясь на беспечное авось. В этом аспекте он сильнее любого, даже бесконечно храброго, но законопослушного гражданина, к о торый страдает от своего бессилия, от вдолбленного в его сознание запрета на о с лушание. Имей я такой дух, давно бы «построил» свою жену. Коль слов не поним а ет, дошло бы через мужнину руку. Ходила бы шелковой, пылинки сдувала. Ан, нет, робею. Нахожусь в плену общественной морали, которая на погибель мужикам у с тановила; "Женщину бить нел ь зя!" Будь сейчас в законе Домострой, никто бы и слова не сказал. А так – нет, не положено. Распущу руки – супруга может пос а дить меня. К тому же у ней преимущество – я в приймаках, и даже не прописан на её жилплощади. Закон на её стороне в любом конфликте. Так и живу, мучаюсь, стыдоба, одним сл о вом.

– Не проще уйти от неё насовсем?

Несчастный «политолог» начал оправдываться в уже привычной манере пер е числения:

– Во-первых, кроме как у неё жить мне негде. Никто, включая сес т ру, не спешит предоставить мне свой угол. Во-вторых, конфликты у нас не ча с тые. Мы живем в плену страстей, любим, ревнуем на полную катушку. Это-то и радует. Мало кому в жизни везёт с искренними чувствами.

Конечно, нервишки у неё не в порядке. Чуть перепьет, начинает её клинить. Она у меня красавица. Начинает всп о минать своих прежних женихов, какие они сейчас продвинутые, какой она с ними могла стать. Отсюда скандалы и прочее. Зато на следующий день бежит извиняться. Да так искренне, что не простить невозмо ж но. В-третьих, как я дочке в глаза посмотрю. Батя, на ст а рости лет....

– И что же мучиться – Вновь повторил Алексей.

– Нет смысла менять что-либо. Будь у меня цель, могучий стимул, или сум а сшедшая любовь, наконец, поломал бы всё к чертовой матери. Но ничего такого на горизонте нет, одна суета, мешкотня кругом. И так изо дня в день, изо дня в день. Годы текут как песок сквозь пальцы. Тоскливее всего осознавать, что единстве н ный памятник в этом городке, которому ты отдал всю свою жизнь, пост а вят тебе только на могиле. Стандартный такой памятничек из мраморной кро ш ки, за цену, что по карману оставшимся на этом свете родственникам. Ты знаешь, о чем я ж а лею? Что не поехал учиться в Москву. Знаний хватало. Мог поступить не в МГУ, конечно, а в какой-нибудь ВУЗик, неважно в какой, лишь бы в столицу. Ты п о смотри, кто сейчас работает по специальности? Фактически единицы. Гла в ное – диплом, а там, куда кривая выведет. Нужно было туда, в мир случайн о стей, в мир возможностей. А я захотел наверняка, чтоб без пролета, без осечки, потому и пост у пил в местный ВУЗ-ликбез. Понаслушался глупых слухов о взя т ках в столичных институтах, о предвзятом отсеве на вступительных, о сложностях с жильём. Т е перь понимаю, какой я был идиот. Надо было пытаться, надо было один раз р е шиться. Мне думалось, что вот закончу, вот отраб о таю обязательный срок.... Вот, вот и вот! Год от года цепляются к тебе крючочки бытовых проблем, требующих срочное р е шение, крючочки семейных обязательств, наконец, привычек с которыми удо б но. Они-то и держат, не дают расправить плечи. И вот я перед Вами. Примите с о вет, молодой человек, – не ждите, пока Вам разрешат, не надейтесь, никто мечту не пр е поднесет на блюдечке. Это, во-первых. Утонувшие в бесконе ч ных ожиданиях, мы становимся похожие на жвачных животных. Поверьте, уж лучше рискнуть и ве р нуться домой с разбитой рожей, чем остаток жизни за рюмкой тосковать о н е сделанной попытке. А во-вторых – придерживайтесь прав и ла: "Сказал "А", не будь "Б""...

Дальше пополниться мудростью не довелось, – за «политологом» пришла с е стра, такая же серенькая и невзрачная, как и он, с понурыми глазами, разве одета до б ротнее. Она с порога углядела бедолагу-братца и сразу направ и лась к нему:

– Опять? – Оттенком усталости, чем укора, звучал её в о прос, – Горе ты, луковое. Бросил бы лахудру свою, зажил бы спокойно, а так позорище одно. Людям смо т реть стыдно в глаза.

– Бросил, бросил, – проворчал политолог, – А жить где? К себе-то не пустишь. Найди мне с квартирой, тогда и поговорим.

– На нормальную работу устройся сначала. А то мотаешься, как фантик.

– Опять ты об этом, – поморщился «политолог», – Вам, бабам, вечно деньги свет застят.

– А тебе они не нужны, – Возмутилась сестра, – Бессребреник какой выиска л ся! Может, ты одними лозунгами сыт? Или буковками разных статеек пит а ешься? А газетка у тебя вместо пальто? У меня есть на примете библиотекарша. Познак о мить? Книжек у неё, до ко н ца жизни тебе не пережевать и газеты тоже имеются.

– А, познакомь, – Вскинулся «политолог», – Может хоть она не как щука остроз у бая...

– Нужен ты ей, – Огрызнулась сестрица, – Она нормальная баба и ей нормальный мужик нужен.

Они препирались, не обращая внимания на Скворцова. Спор это был давни ш ний и не имел конца. Первой потеряла терпение женщина. В сердцах махнув р у кой на брата, она прошла к перегородке с дежу р ным.

– Владимир Александрович, я заберу брата? – С просительной нотой в голосе справилась она. Дежурный утвердительно кивнул головой. Женщина вернулась за "политол о гом":

– Пошли. Да застегнись, на улице подмораживает, – На правах старшей, она з а стегнула пальто брата одну пуговицу.

«Политолог» встал и, обращаясь к Але к сею, сказал:

– Я – домой. А ты, сам, управишься? Если не утрясется, может подогнать утром наших правозащитников? Как?

– Наверное, не надо, – отказался Алексей. Лишняя огласка ему была ни к чему. Он все же надеялся, что проблема рассосется сама собой.

– Ну, смотри. Если что, звони, не стесняйся – Сказал «политолог».

Дежурные фразы. Куда звони? Кому? Очень похоже на американское приветс т вие: «Как дела?» Главное обозначить, что ты вежлив и внимателен. А что до р е альной помощи – ты уж, брат, сам как-нибудь, выкручивайся.

Брат с сестрой ушли, и вокруг Алексея сразу образовалась тишина, не абсолю т ная (в здании ещё работали), но всё же тишина. Вместе с ней вновь навалилось бе с покойство: «Где Соня? Куда запропала?» Алексей глянул на часы: «Ого, два часа прошло». Пока его развлекал местный «политолог», время беж а ло незаметно. «Ну, в самом деле, где же она может быть? Городок за сорок минут из конца в конец пройти можно». В голову полезли всякие ужасы: в дупель пьяные водители сам о свалов и капли крови на дороге; маньяки-одиночки и шайки хулиганов с накло н ностями насильников; нерадивые дворничихи, скользкие дорожки, открытые п е реломы, безлюдные улицы и слишком запоздалая помощь. "Позвонить её мат е ри? У з нать была ли она? Попроситься у дежурного? Может он сам позвонит?" – Это показалось р а зумным решением. И тут Алексей с ужасом осознал, что не помнит её номера т е лефона. На аппарате была бирочка с цифрами. Начинался номер на 2, следом 4, а что дальше он не ст а рался заучить. «Через справочную узнать?» Он уже хотел, было идти к дежурному, упрашивать сделать звонок, как входная дверь хлопнула, и по фойе промчался человек. Дежурный с удивлением проводил его взглядом, но окрикивать не стал. Человек поспешил на вт о рой этаж, прыгая по парадной лестнице через ступеньку. Алексей даже со спины узнал пробежавшего. Это тот самый, что шуганул азеров на рынке и подарил Соне их же цветы. И на в е чере во дворце с ней разговаривал тоже он. Что-то Сонина одноклассница г о ворила о нём. Кажется, как о милицейском начальнике. Сразу неприятно заныло в районе пупка. "Заметит и пиши – пропало. Припомнит всё за тот букетик из Дворца. И т о го, кто был рядом с виновницей позорн о го действа – точно не пощадит. Прилюдно цветами по мордям – за такое никогда не прощают и по возможности мстят!" Але к сей принялся озираться в поисках какого-нибудь укрытия. В этот момент дверь лязгнула еще раз и на пороге появилась Соня. "Надо же, как не вовремя, – С досадой под у мал он, – А, ну, как этот вернется? Не упустит момента поиздеваться над ней. На своей территории грех не выказать силу". Алексей вскочил навстречу Соне. Девушка сделала знак рукой и подошла с а ма.

– Уходи, – Понизив голос, приказал Алексей, – Здесь этот, который был во Дворце и на рынке. Давай быстрее отсюда.

– Пойдем вместе, – Спокойно предложила Соня.

– Уходи, слышишь? Уходи, – Продолжал настаивать Алексей, – Я как-нибудь в ы берусь. Паспорт принесла?

– Пойдем вместе, – Повторила девушка и потянула его за собой.

– А как же? – Алексей неуверенно оглянулся на дежурного.

– Пойдем, всё утряслось, – Соня, подхватив его под руку, потянула к выход у .

В этот момент у дежурного требовательно зазвонил телефон. Алексей не удержался и оглянулся. Дежурный, вскочив со стула, слушал распоряжения по т е леф о ну. По тому, как офицер остановил взгляд на Скворцове, тому сделалось не по себе: «Опоздали!» Дежурный, не отнимая от уха трубки, поднял предупредительно палец, помедлил и неожиданно дал о т машку Алексею, мол, иди, давай, не до тебя. Не веря этому, подталкиваемый девушкой, Алексей вышел на улицу. Он недоум е вал. Чуднее быть не могло – весь вечер просидеть под надзором, не понять за что, и, о д ним махом, без разбирательств и объяснений, быть отправленным домой.

– Всё разрешилось? Нормально? – Спрашивал Алексей.

– Постойте! – Со ступенек, за ними слетел Серебровский. Он был без шапки, в расстегнутом пальто.

– Ради бога, извините, накладочка вышла, – Оказывается лицо его способно пр и нимать даже виноватое выражение, – Эти двое па т рульных, считайте, больше не работают. Протокол лично изорву.

– Он ещё цел? – Удивилась Соня.

Алексей смотрел на них ошарашено.

– Давайте прикажу Вас отвезти, – Предложил Серебровский.

– На «воронке»? Спасибо, накатались, – съязвила Соня, – Мы уж лучше пешо ч ком, целее б у дем.

– Поужинать не желаете? – Серебровский не знал как угодить, – Пополнить, так сказать, потраченные калории? Ресторан за мой счет, приглашаю. Посидим, пог о ворим, в ы пьем за мир, за дружбу?

– Сил нет, по кабакам ходить, – За двоих ответила Соня, – Да и поздно уже, а нам собираться нужно.

– Уже уезжаете? Когда?– Голос Серебровского излучал заботу.

– Завтра, в е черним поездом.

– Зачем трястись в общем вагоне? И время пр и бытия-убытия неудобное. Лучше я дам вам машину. Отвезут туда, куда скажете.

– До большого города? За триста вёрст? – Не поверил Алексей.

– Даже туда. Без всяких разговоров. К которому часу подать маш и ну?

– Часам к одиннадцати.

– Отлично. Ещё раз извините. Не держите зла. – Рассыпался Серебровский.

Алексей из-за его плеча заметил в окне дежурного, наблюдающего за этой сц е ной.

– Давайте, я вас лично отвезу домой, – настаивал Серебровский.

– Не стоит, мы так дойдём, – Не соглашалась Соня, – Прощайте, мы уходим.

– Не держите зла, – Опять начал Серебровский, – Ошибочка вышла, с кем не б ы вает. Как говорится, не ошибается тот, кто ничего не делает. А мы – дел а ем. У нас показатели лучшие по области.

Молодые люди не стали больше слушать и побрели прочь. Они вышли на а л лейку, освещенную фонарями через раз. Прохожие на улице почти не попад а лись. Время близилось к полуночи. К Алексею постепенно вернулось самообладание, подкрашенное ревнивой подозрительн о стью:

– Что на самом деле произошло? Ты даже не подходила к дежурному, не показ ы вала мой паспорт. И почему опять этот хлыщ?

– Какой? – Изобразила непонимание Соня.

– Тот, с базара. Серебряков, кажется? Ты с ним лично договаривалась? Вот п о чему тебя так долго не было? Зачем? Посидел бы чуть-чуть, утром отпу с тили бы. Скажи, договаривалась с ним? Как? – Алексей схватил девушку за руки.

– Перестань, – Соня избегала встретиться с ним взглядом. Это ещё больше зав о дило Алексея.

– Я его убью. Вот увидишь. Нет, я его уничтожу. С помощью эликсира. Ск а жи, это правда? Ты с ним договаривалась? Уже расплатилась?

– Нет, – твердо сказала Соня. – Много хотел, мало получил. У нас городок м а ленький. Все друг друга знают или родственники между собой. Договарив а лась с ним не я. Тетя моя училась вместе с нынешним мэром. Кто главнее, он или н а чальник м и лиции?

– Мэр главнее, – согласился Алексей.

– Вот видишь. И не пришлось жертвовать ничем. Я дошла до тёти, а та дозвон и лась до одноклассника. Результат ты видел. Нас даже отвезут с комфортом о б ратно, в виде компенсации за причиненное неудо б ство.

Соне приходилось лгать. Ну, не рассказывать же, в самом деле, как всё происх о дило. Поймет, не поймет Алексей, а накрутит себе «семь вёрст до небёс». Пусть уж лучше так. И к тому же, Аркадий Львович, помощник мафиози, просил не гов о рить о звонке Алексею. Девушка выполнила его просьбу. Может и Аркадий Льв о вич сам ничего не скажет шефу. Ах, как хот е лось бы!

Домой вернулись за полночь. Ради приличия поковырялись в приготовленном мамой ужине. Мама не обиделась. Она покрутилась немного по кухне и пошла спать. Молодые люди остались на кухне, пили чай. В отсутствии мамы Алексей начал заново переж и вать случившееся:

– Ну, разве так можно? На дворе конец двадцатого века, скоро наступит дв а дцать первый. Во всём мире расцвет науки, культуры. В любой цивилизова н ной стране наиболее приоритетным является соблюдение прав человека. А здесь, прямо сре д невековье какое-то, крепостной строй. Может у вас и право первой ночи практик у ется? – Ехидно справился Алексей у Сони.

Девушка молча ожидала, пока с него сойдет пар. Алексей же продолжал разм а хивать после драки кулаками:

– Да за такое Серебровского судить мало. Надо было дать ему нюхнуть "Эликс и ра". Чтобы гад влюбился в кого-нибудь насмерть. В уродину, самую отвратител ь ную, и пьяницу, притом. А лучше в жену главы гор о да или своего генерала. То – то сдел а ли бы ему небо в овчинку.

Соня словно ребенка принялась успокаивать его:

– Еще приедем сюда. Тогда и отомстишь. У нас не было времени подготовит ь ся. Сам понимаешь, с бухты-барахты тут нельзя.

– Точно, – согласился Алексей, – Ради этого сорвусь и приеду сюда.

На этом инцидент вроде бы оказался исчерпан. Если и дулся Алексей, то до пе р вого откровенного поцелуя.

Утром о своем отъезде известили Воротову-старшую. Вчера, за волнениями, как-то забыли сделать это. Мама немного попричитала по этому поводу. Дочь пообещ а ла приехать после нового года погостить подольше. Мать сейчас же развила бу р ную деятельность, собирая Соню в дорогу. Теплые кофты, шерстяные носки, сол е нья-варенья покинули свои полки и готовы были перекочевать в необъятные су м ки Сони. Воротова-младшая стала отчаянно сопротивляться и из навязываем о го, взяла только банку помидоров и банку огурцов домашнего соления. Х о рошо, что время пришло матери идти на работу, а то она обязательно нас о вала бы с собой ещё чего-нибудь.

Голым собираться – только подпоясаться, тем не менее, Соня и Алексей коп а лись всё утро, перекладывая вещи с места на место, изредка перебрасываясь мал о значащими фразами. Почему помалкивала Соня, Алексей не задумыва л ся, у самого же слов не находилось. Лепетать о дальнейшем, строить планы, ему каз а лось гл у пым. Для любовной интрижки во время командировки или отдыха такое бы сгодилось – как ни украсить плотский грех подобием искренних чувств и н а дежд. Под таким углом зрения временное увлечение оказывалось допингом для давно заб ы тых чувств, блуд становился страстью, а измена – лишь возможностью удостовериться, что, в конце концов, муж (или жена) лучше (по крайней мере – н а дёжнее). С Соней всё было иначе. Она умная, всё понимает. Перед ней выглядеть пустозвоном не хотелось. А, если честно, боялся Алексей услышать «Нет!». Праз д ник был и праз д ник кончился. Они возвращались обратно. Соня к шефу, Алексей в семью. Соня опасается своего начальника, значит, имеет на то основания. Она его лучше знает. Как тут мечтать о продолжении? "Неужели всё? Конец сказке?.. П о жуем – увидим! – Про себя усмехнулся Алексей, – И королевы под неусыпным пр и смотром, а умудряются иметь любовников. Чем мы хуже? Тоже чего-нибудь пр и думаем". Такие мысли немного приподняли н а строение.