Текст книги "Он погиб до полета Гагарина"

Автор книги: Сергей Чебаненко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

«У нас на Журавлевке существовал маленький рынок, называемый «базарчиком». Однажды там партизаны подстерегли и застрелили двух немецких солдат.

Немцы мгновенно оцепили весь район, вытолкали из домов всех, кого обнаружили из мужчин, пересчитали, выбрали из строя двадцать человек и объявили, что расстреляют их из расчета по десять русских за каждого немецкого солдата, если… партизаны не объявятся.

Партизаны, конечно же, не объявились, и всех двадцатерых расстреляли. Самое удивительное для жителей Журавлевки было в том, что в число двадцати попал и настоящий немец, что приехал в нашу страну восемь лет тому и работал здесь главным инженером на заводе.

Несмотря на его мольбы, офицер, руководивший расстрелом, ответил хоть и с сочувствием, но непреклонно:

– Закон есть закон. Мы не можем вас ни отпустить, ни заменить другим, потому что это будет… нечестно. Пусть эти русские видят, что немцами правит закон. И этот закон мы несем по всему миру.

После расстрела двадцати жителей ближайших к базару домов партизанская активность прекратилась полностью.

Немцы ушли, две недели в городе безвластие, точно так же, как и при отступлении наших войск. Народ растаскивает все, что бросили немцы. Особым спросом пользуется мыло, многие бабы натаскали целые ящики, однако мыло оказалось каким то странным, мылится совсем мало. Вернее, совсем не мылится. Знатоки объяснили, что это не мыло, а очень похожий на мыло тол, взрывчатка такая.

…Несказанно повезло: удалось наткнуться на брошенные или забытые ящики консервов! Собралась вся семья с ложками, вилками. Открыли и… заорали дурными голосами. Бабы разбежались, зажимая рты: лягушачьи лапки! Одни лягушачьи лапки – и больше ничего! Вспомнили, что в городе стояла итальянская дивизия, это все от них, проклятых лягушатников. Да лучше с голоду помереть, чем лягушек есть…

Традиционно выждав пару недель, опасаясь засады, в город вступила Красная Армия. Говорят, что это во второй раз. Первый раз вошли нищие и ободранные, одна винтовка на троих, пулеметы везли на коровах, а сейчас и вооружение намного лучше, и танки идут рядом. Дедушка сказал знающе, что на этот раз город уже не сдадут. Техника не хуже немецкой, а воевать наши научились»(2.1).

Как только Харьков был освобожден от немецко-фашистских войск, Валентин пошел в школу. С 1944 и по 1951 год он учился в харьковской семилетней школе №115. Способному мальчишке школьные премудрости давались легко. Его учителя и одноклассники вспоминали, что занимался Валя с интересом, ему особенно нравились история, природоведение и география. Рассматривая географические атласы, он мечтал, как вырастет, станет летчиком и полетит посмотреть другие страны.

Учеба – учебой, но в жизни Вали были не только уроки и домашние задания. Летом были неимоверно вкусные яблоки в соседских садах. Рогатки с «резиночкой» и самодельные луки со стрелами, которые упрямо не хотели втыкаться в кору старых деревьев. Здесь, в тихом районе Липовой Рощи, на утренней зорьке Валентин с самодельной удочкой бегал на речку, которая ласкала ему ноги теплой водой. Зимой были санки, снежные бабы и снежки в «битвах» класс на класс и улица на улицу. Были украдкой выкуренные папиросы за углом школы. Были девчонки, которых невозможно не дернуть за косички.

Окончив семилетку, Валя решил учиться дальше, его родители не возражали, и в сентябре 1951 года мальчишка переступил порог школы № 93.

И тут его детская мечта летать в небе на самых совершенных самолетах вдруг оказалась вполне осуществимой.

Леонид Голенко, одноклассник Валентина, который впоследствии также стал летчиком, вспоминал о февральских днях 1953 года:

«Мы с Валей учились в 93-й школе и не знали, куда податься. И вот однажды к нам пришли инструкторы из аэроклуба и предложили учиться на летчиков. Шесть дней в школе, а седьмой, выходной – в аэроклуб. Зимние, осенние каникулы – в аэроклуб. Нам было с Валькой по 16 лет. Стали летать. Господи, это я сейчас вспоминаю с таким благоговением!»

В мае 1954 года Валентин успешно окончил мужскую среднюю школу №93 города Харькова. Одновременно он окончил отделение пилотов Харьковского областного аэроклуба и получил допуск к полетам на самолетах. Теперь нужно было сделать окончательный выбор: как жить дальше? Овладеть одной из множества земных профессий или попробовать стать настоящим летчиком?

Валентин Бондаренко и его школьный товарищ Леонид Голенко решили выбрать авиацию. И не просто авиацию – а истребительную авиацию, где самые скоростные самолеты, пронзающие небо серебристыми молниями. И не просто истребительную авиацию – а еще и военно-морскую: чтобы летать над бескрайними морскими и океанскими просторами.

Друзья отправились в районный военный комиссариат и получили направление на медицинскую комиссию. И тут судьба подготовила первое испытание для мечты Валентина Бондаренко. Медицинскую комиссию он не прошел. Нет, со здоровьем все было нормально, но врачам чем-то не показался этот худющий мальчишка. Такого – и в летчики?!

Счастливый Леонид Голенко укатил поступать в Ейское авиационное училище летчиков. А Валя…

А Валентин Бондаренко руки не опустил и нос не повесил. Ах, не получилось поступить в училище военно-морской авиации? Но не крест же на себе ставить! Значит, нужно поступать в другое летное учебное заведение. Чтобы детская мечта – летать! – стала взрослой реальной жизнью.

Какие есть летные училища недалеко от Харькова? Вот в соседней области, в Ворошиловградской, есть училище летчиков. Рискнуть?

Он быстро собрался в дорогу и уже на следующий день сел в поезд. Приехал за один день до окончания приема документов. Успел!

Медицинская комиссия дала «добро», и Валентин был допущен к экзаменам. Экзамены сдал блестяще. Сколько было радости, когда он обнаружил свою фамилию в списке зачисленных в курсанты!

Его судьба определилась на годы вперед, на всю жизнь: в сентябре 1954 года Валентин Бондаренко стал курсантом Ворошиловградского военного авиационного училища летчиков (ВАУЛ).

Для молодого курсанта начались наряды и караулы, усиленная теоретическая подготовка и изучение материальной части самолетов – сначала простейших, а затем и тех, которые уже стояли на вооружении.

Но будущим летчикам, кроме авиационных и технических дисциплин, преподавали еще и общевойсковую подготовку. А это означало, что тактическая подготовка «в поле» проходила при любой погоде – в дождь, в жару, в стужу. Юных курсантов учили окапываться, обороняться, наступать. Учили метко стрелять и ходить в штыковую рукопашную атаку. И, разумеется, весомой частью учебного процесса в летном училище была строевая подготовка. На асфальтированной площадке плаца между казармами часами маршировали учебные курсантские роты.

Большое значение в подготовке молодых летчиков уделялось спорту. Усиленная физическая подготовка ежедневно значилась в курсантских учебных планах. Кроме того, регулярно устраивались обязательные для всех кроссы на разные дистанции. Весной, летом и осенью часто проводились походы и марш-броски.

Валентин проучился в ВАУЛ всего год. В 1955 году часть курсантов была переведена в Грозненское авиационное училище летчиков и штурманов. Новая обстановка, привыкание к новому коллективу и новым преподавателям. Валентин поражал всех своей работоспособностью, умением схватывать все на лету. Он снова на хорошем счету.

Но кроме учебы, есть еще и другие стороны жизни. Любовь… В 1956 году Валентин Бондаренко женился на своей ровеснице Анне Семеновне Рыковой, и в том же году Анюта – так он ласково называл жену – подарила ему сына. Мальчика назвали Сашей. В архивах сохранилось семейное фото Вали, Ани и маленького Саньки. Взоры родителей обращены на мальчугана, и видно, что мальчишку искренне и всем сердцем любили.

В том же 1956 году летная судьба Валентина делает еще один крутой поворот – он был переведен в Армавирское высшее авиационное училище летчиков Северо-Кавказского военного округа. Его Валентин Бондаренко успешно окончил в 1957 году – в год запуска первого искусственного спутника Земли. По всем видам летной подготовки молодой летчик получил оценку «отлично». В аттестации курсанта-выпускника Валентина Бондаренко написано: «Трудолюбив. На материальной части работает отлично. Летать любит, в полетах не устает. Летает смело, грамотно, уверенно. Перерывы в полетах до месяца на качестве полетов не сказываются».

Металлический шар с усами радиоантенн летел над планетой, молодые летчики по вечерам забирались на крыши казарм, чтобы увидеть ползущую среди созвездий маленькую рукотворную звездочку. Но тогда Валя и помыслить еще не мог, что всего через два года ему предстоит пройти отбор в группу пилотов космических кораблей. Его тогда волновали совсем другие звезды – офицерские звездочки на погонах. 2 ноября 1957 года Валентину Васильевичу Бондаренко было присвоено первое офицерское звание – лейтенант.

Его мечта сбылась – он стал военным летчиком. Небо распахнуло свои объятия…

Валентина распределили в Прибалтику. Полтора месяца отпуска, переезд на место службы и 19 декабря 1957 года новоиспеченный лейтенант Валентин Бондаренко принимает должность старшего летчика 868-го истребительного авиационного полка (ИАП) 175-й истребительной авиационной дивизии (ИАД) 30-й воздушной армии (ВА) Прибалтийского военного округа в городе Каунас (Литва).

Молодые офицеры из Армавира быстро адаптировались к настоящей армейской жизни и вошли в боевой строй полка. Дружба и товарищество, которые соединили их на учебных аэродромах на Северном Кавказе, окрепли. Валентин Бондаренко запомнился друзьям-сослуживцам жизнерадостным и общительным парнем, хорошим другом и надежным товарищем.

Во время службы особенно проявился талант летчика Валентина Бондаренко. Вскоре в аттестационном листке летчика-истребителя Бондаренко появилась запись: «Трудолюбив. Летать любит, в полётах не устаёт... Летает смело, грамотно, уверенно...».

Особенностью Прибалтики была близость государственной границы и стран – членов Северо-Атлантического альянса (НАТО). Конечно, рядом нейтральные Швеция и Финляндия, но чужие самолеты-разведчики, размещенные на военных базах на территории европейских стран, нет-нет да и появлялись в приграничном небе, держа в постоянном напряжении советские истребительно-авиационные части. Бывали случаи, когда непрошенные «гости» якобы не нарочно пересекали и линию государственной границы, углубляясь на советскую территорию на десяток-другой километров, собирая разведывательные сведения, открыто провоцируя советских летчиков. Тогда приходилось их в буквальном смысле выпроваживать, не вступая в боевое соприкосновение.

Потенциальный противник был совсем рядом – на расстоянии нескольких сотни-другой километров, которые крылатые машины покрывали буквально за считанные минуты. Чтобы постоянно быть в готовности встретить «зарубежных гостей» достойно, советские летчики много летали, отрабатывая боевые навыки. В воздухе стоял едва ли не постоянный гул реактивных двигателей. Рев моторов взлетающих и садящихся крылатых боевых машин был привычным звуковым фоном для живущего своей жизнью военного гарнизона.

Валентин Бондаренко втянулся в армейскую жизнь. По заданию командования, летал и днем, и ночью, выполняя сложнейшие операции в воздухе. К сорокалетию Вооруженных Сил СССР в начале 1958 года его награждают медалью «40 лет Вооруженных Сил СССР». 29 августа 1959 года молодой пилот становится военным летчиком 3-го класса. К этому времени он уже освоил различные модификации самолётов Як-18, Як-11.УТИ МиГ-15, МиГ-15бис, МиГ-17. Общий налет лейтенанта Валентина Бондаренко к декабрю 1959 года составлял 288 часов, из них 170 часов налетал на реактивных самолетах.

2 декабря 1959 года Валентин с друзьями «обмывал» новые звездочки на погонах – ему было присвоен звание старший лейтенант.

Новое воинское звание предполагало и карьерный рост. С 26 декабря 1959 года Валентин Бондаренко переводится старшим летчиком в 43-й Истребительно-авиационный полк 263-й Истребительно-авиационной дивизии Прибалтийского Военного округа в городе Тукумс (Латвия).

Обустраиваться долго на новом месте службы старшему лейтенанту Бондаренко не дали. С первых дней пребывания в новой части начались учебные полеты. Сначала были полеты только парами – ведущий и ведомый. Чуть позже начались полеты в составе авиационных звеньев.

Космонавтика казалась в те годы Валентину чем-то совсем далеким. Конечно, полетел первый спутник, затем отправилась в космос Лайка, советские межпланетные станции начали исследовать Луну… Но полеты на космические орбиты человека… Нет, наверное, это будет еще очень и очень нескоро.

Но Валентин хотел и продолжал учиться летать. Это его стремление хорошо видели командиры молодого летчика. Именно поэтому, когда в полк, в котором служил старший лейтенант Бондаренко, приехала комиссия для отбора кандидатов в отряд космонавтов, первым на собеседование вызвали именно Валентина.

«Валентин Бондаренко летал много и хорошо, – напишет через много лет в своей книге «О тех, кто не вышел на орбиты» историк космонавтики Вадим Молчанов. – То, что он был хорошим летчиком, не вызывает сомнений – плохих в космонавты не брали. А ему в 1959 году прибывшие в часть военные медики туманно предложили работу на новой технике. Валентин согласился».

Глава 3. Как отбирают в космонавты

Еще в конце 1957 года, оценивая перспективы развития в СССР ракетно-космической отрасли в целом, Главный конструктор Сергей Павлович Королев пришел к убеждению, что ракета Р-7, которая использовалась для запусков первых советских искусственных спутников Земли, при установке на нее дополнительной третьей ступени, вполне может стать надежной основой для первых полетов в космос человека.

Первый секретарь Центрального комитета Коммунистической партии Советского Союза и Председатель Совета Министров СССР Никита Сергеевич Хрущев был в восторге от успешных полетов первых спутников. Королев не без оснований считал, что идею послать в космос человека Хрущев тоже поддержит. Но с другой стороны в руководстве страны существовало так называемое «военное лобби», выражавшее интересы советского военно-промышленного комплекса. Представители этой группировки склонялись к мнению, что космос нужно использовать, прежде всего, в военных целях. Например, для размещения на орбите ядерного оружия или спутников-фоторазведчиков. Полет человека в космос был очень далек от этих, по их мнению, актуальных для начала 60-х годов военных задач.

Многие историки космонавтики считают, что Королев «для пользы дела» решил пойти на небольшую хитрость. Поскольку тогдашнее руководство страны по большей части старалось учитывать мнение Министерства обороны СССР при принятии решений о новых научно-технических разработках, Главный конструктор решил сделать в вопросе о необходимости создания пилотируемого космического корабля своими союзниками именно тех, кто потенциально мог бы воспрепятствовать его планам отправить человека в космос, то есть самих военных. Нужен советским военным спутник-фоторазведчик? Значит, сделаем спутник-фоторазведчик! Но такой, который – при определенной его не слишком значительной переделке – сможет стать и первым космическим кораблем для полета человека в космос.

15 февраля 1958 года Королев попросил сотрудников ОКБ-1, – в том числе и Михаила Тихонравова, который еще с конца 40-х годов был горячим сторонников штурма ближнего космоса пилотируемыми ракетными системами, – коротко обосновать техническую возможность пилотируемых полетов. Тихонравов вместе со своими сотрудниками справился с поручением руководства быстро и качественно. На служебной записке начальника отдела проектирования космических кораблей ОКБ-1 Михаила Клавдиевича Тихонравова Сергей Павлович Королев делает короткую приписку: «Имеющиеся в настоящее время технические средства позволяют осуществить полет человека в ближайшем времени».

Летом 1958 года служебную записку о возможности полета человека в космос Королев направляет непосредственно в административный отдел ЦК КПСС. Как правило, документы из административного отдела напрямую попадали на рабочий стол Первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущева. Так случилось и в этот раз. Учитывая выдающуюся роль Королева в ракетно-космической технике, работниками административного отдела было решено сразу же представить служебную записку Никите Сергеевичу Хрущеву с соответствующей рекомендацией о ее политической полезности. Как и ожидал Королев, Хрущев записку прочитал более чем внимательно и мгновенно оценил и политические, и пропагандистские выгоды первого полета в космос советского человека.

Именно в это время США начали активные работы по созданию спутников военной разведки. Разумеется, СССР должен дать адекватный ответ на «американский вызов». Таким адекватным ответом может быть только создание собственных разведывательных спутников. Готовилось специальное постановление Советского правительства о начале финансирования работ по созданию таких спутников-разведчиков. И тут Королев, которому и планировалось поручить работу по созданию военных спутников, делает замечательный политический ход: он просит председателя государственного комитета по оборонной технике Константина Николаевича Руднева и вице-президента академии наук СССР Мстислава Всеволодовича Келдыша включить дополнительно всего несколько слов в проект этого документа. После фраз о создании советского спутника-разведчика следует добавить: «...и полета пилотируемых космических кораблей-спутников». Предложение Королева принимается. Чуть позже принимается и постановление правительства. Всего одной фразой Королев фактически делает советское «военное лобби» своими союзниками в подготовке первых пилотируемых полетов: «Хотите спутник-фоторазведчик? Он будет! А пилотируемый корабль – это один из этапов создания такого спутника!». Более того, даже рабочая индексация предстоящих разработок четко указывает приоритеты: индекс 1К получают экспериментальные аппараты, 2К – разработки спутника-фоторазведчика и 3К – проект пилотируемого космического корабля.

Примерно в тоже время сотрудниками ОКБ-1 и Академии наук СССР были окончательно определены и цели советской космической программы, которую планировалось реализовать на корабле «Восток»:

– осуществление первых пилотируемых полетов в космическое пространство;

– изучение воздействия условий космического полета на состояние здоровья и работоспособность космонавта;

– проверка общих принципов построения пилотируемых космических кораблей.

Но все вышеозначенные цели вовсе не означали, что советская пилотируемая программа носит исключительно мирный характер. В 1960 году был подготовлен проект Постановления ЦК КПСС И Совета Министров СССР, в котором, в частности, перед учеными, инженерами и испытателями ставились такие задачи:

«...Неисчерпаемые материальные, энергетические ресурсы, имеющиеся в космическом пространстве и на соседних планетах, станут доступными для практического их использования Советским Союзом.

По-новому могут решаться в этом случае и многие военные задачи и вопросы:

– создание боевых космических станций для осуществления постоянного патрулирования с целью контроля над полетами в космическом пространстве и уничтожения вражеских искусственных спутников и космических аппаратов над территорией Советского Союза и в прилегающих областях космического пространства;

– создание боевых кораблей-спутников с мощными радиостанциями, позволяющими вести постоянную радиолокационную разведку всех участков поверхности Земли, переброску крупных боевых грузов (в несколько десятков тонн) практически на любые расстояния, бомбометание с тяжелых кораблей-спутников и т. д.

Наряду с этим окажется возможным достаточно широкое осуществление ряда практических задач по использованию мощных ракет в мирных целях (т.е. во вторую очередь – С.Ч.), что значительно продвинет развитие мировой науки и культуры...» (3.1).

Тем временем в 1958 году в Институте авиационной медицины были начаты работы по двум научным темам, связанным с подготовкой космических рейсов. Тема 5827 предусматривала методологическую подготовку и проведение отбора человека для участия в космическом полёте. Тема 5828 была полностью посвящена созданию системы подготовки человека к первому полету в космос. Научным руководителем обоих тем был назначен Владимир Иванович Яздовский, ответственным исполнителем стал Николай Николаевич Гуровский.

Сразу же встал вопрос: кого отбирать для первых полетов в космос? Кто лучше сможет справиться с поставленной задачей – облететь Землю на космическом корабле-спутнике? Врачи, ученые, инженеры?

– Для космического полета, – авторитетно сказал на одном из совещаний в Академии Наук СССР Сергей Павлович Королев весной 1959 года, – лучше всего подготовлены летчики реактивной авиации. И в первую очередь – летчики-истребители. Летчик-истребитель – это настоящий универсальный специалист. Он одновременно пилот и штурман, инженер и связист. На первом этапе космических исследований наши корабли будут одноместными. С учетом этого фактора летчики реактивной истребительной авиации тоже лучший вариант для выбора будущих космонавтов – они летают в стратосфере на одноместных скоростных самолетах и в одиночку приучены выполнять сложнейшие полетные задания.

Не замедлили появиться и правительственные решения о наборе в будущий отряд советских космонавтов. В соответствии с принятыми Постановлениями ЦК КПСС и Совета Министров СССР №22-10СС «О медицинском отборе кандидатов в космонавты» от 5 января 1959 года и №569-264 «О подготовке человека к космическим полетам» от 22 мая 1959 года в авиационных частях страны начался отбор будущих кандидатов в космонавты.

В официальных медицинских документах отбор кандидатов в космонавты именовался «Темой № 6». В Институте авиационной медицины под руководством полковника медицинской службы Е.А.Карпова была создана специальная группа, в которую вошли О.Г.Газенко, A.M.Генин, Н.Н.Гуровский, В.И.Яздовский и др.

В первый отряд советских космонавтов требовались опытные и профессионально перспективные летчики-истребители реактивной авиации. Они должны были обладать отменным здоровьем, психологической устойчивостью и невысоким ростом.

– Рост кандидатов в космонавты должен быть не выше ста семидесяти сантиметров, вес – не более семидесяти килограммов, возраст – примерно от двадцати пяти до тридцати лет, – четко сформулировал критерии отбора Сергей Павлович Королев на совещании отъезжающих медицинских групп, которое состоялось у заместителя командующего ВВС Ф.А.Агальцова.

– Сколько человек в отряд космонавтов мы должны отобрать? – спросил кто-то из медицинских экспертов. – Американцы готовят к полетам на космическом корабле «Меркурий» семерых астронавтов…

– Вы должны отобрать больше, – жестко ответил Королев. – Потому что летать в космос мы будем чаще, чем американцы.

Непосредственно сам отбор кандидатов в космонавты начался в августе 1959 года. По всей стране в авиационные гарнизоны разъехались специальные отборочные группы.

Вспоминает сотрудник Института авиационной и космической медицины Павел Васильевич Буянов:

«Это действительно был первый опыт отбора кандидатов в космонавты. До этого, такой системы не существовало. Всю организационную работу возглавил наш институт – в/ч 64688 (7-й Государственный научно-исследовательский испытательный институт авиационной и космической медицины Военно-воздушных сил – С.Ч.).

Как помню, в конце мая 1959 года нас несколько человек вызвали на совещание, где впервые было объявлено о том, что необходимо приступить к отбору кандидатов в космонавты. Генерал-лейтенант медицинской службы Волынкин Ю.М. объявил о создании комиссионных групп, каждая из которых состояла из двух человек. Таких групп создано не более 4-5. Мне, как представителю в/ч 64688, ответственного за первичный отбор, и представителю штаба ВВС ВМФ подполковнику медслужбы Пчелкину Александру Петровичу (я тогда тоже носил звание подполковника медицинской службы) был поручен отбор кандидатов в истребительных частях ВВС европейских флотов. В течение июня-июля 1959 года мы побывали в гарнизонах истребительной авиации Северного, Черноморского и Балтийского флотов. Нам дали командировочные удостоверения и документ, обязывающий командование флотов оказывать нам необходимое содействие.

Мы должны были отобрать кандидатов не только по медицинским показаниям, а с учетом профессиональной подготовки, морально-политических качеств, психологических особенностей отбираемых.

Мы с А.П. Пчелкиным разработали для выполнения этой задачи четкий план. После доклада командиру части (соединения) о цели нашей командировки, мы по данным медицинских документов (медицинской книжки) проводили предварительный ориентировочный отбор по состоянию здоровья и росто-весовых показателей (нам дали данные по максимальному росту и весу и возможных отклонениях). После этого, отобранные кандидаты нами обсуждались с командированием и политработником, в которых нам предоставлялась подробная характеристика профессиональной работы, моральных качеств, особенностей характера, в частности коммуникабельность этих лиц, вредные привычки и пр.

При отрицательной или неопределенной оценке указанных качеств, отобранные по медицинским книжкам летчики, отбраковывались.

Только после этого, отобранные нами лица вызывались для предварительных переговоров и врачебного (терапевтического) обследования, вернее, врачебного осмотра терапевтом (мною).

Этот первый контакт с летчиками позволял уточнить наши впечатления и оценить возможности отобранных нами кандидатов.

После этого, подготовленный нами список кандидатов мы обговаривали и согласовывали с командованием, а затем с каждым из отобранных состоялся заключительный разговор о цели отбора, характера предстоящей работы. Выявляли реакцию летчика на наше предложение. При согласии летчика с нашим предложением (кстати, подавляющее большинство летчиков выражало согласие на новую работу) мы предлагали обговорить предложение с супругой, домашними, подумать и дать ответ на следующий день. Чаще всего летчики давали согласие при этом разговоре и не откладывали до следующего дня.

Летчикам, отобранным нами и согласившимся на предстоящую работу, сообщалось также, что предстоит тщательный медицинский и психологический отбор в Москве на базе ЦНИАГ (Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь – С.Ч.)».

Много позже Иван Иванович Касьян – один из тех, кому выпало отбирать первых кандидатов в космонавты в летных частях, – напишет в своей книге «Первые шаги в космос»:

«В июле 1959 года мы с врачом-невропатологом М.Н.Поляковым отправились в авиационные части. Перед нами стояла задача отобрать абсолютно здоровых людей, с высокими морально-волевыми качествами, хорошей летной подготовкой и устойчивых в психологическом отношении, а, кроме того, небольшого роста и веса.

В то время на отбор кандидатов в космонавты накладывались довольно жесткие ограничения, которые при последующих наборах в космонавты были смягчены. Во всяком случае, при отборе первого отряда космонавтов любая кандидатура отвергалась уже при малейшем отклонении в состоянии здоровья от предусмотренного требованиями.

Прибывая в авиационную часть, мы внимательно просматривали личные дела тех летчиков, которые согласно их летным и медицинским книжкам подходили нам по возрасту, росту, весу и ряду других признаков. Затем мы подробно расспрашивали местных врачей о состоянии здоровья и своих личных наблюдениях относительно заинтересовавших нас кандидатур.

Сделав выбор о какой-либо кандидатуре, мы приглашали летчика для личной беседы. Нам был рекомендован ряд вопросов, на которые полагалось услышать определенный ответ от опрашиваемых летчиков. Одним из этих вопросов был: «Желаете ли вы летать на более современных типах самолетов, на новой технике?» Как правило, все летчики на этот вопрос отвечали положительно, так же как и на вопрос: «Хотели бы Вы летать на новых типах самолетов и работать летчиком-испытателем?»

В ходе беседы как бы невзначай задавался и вопрос, который был весьма существен: «Хотели бы Вы полететь на ракетах вокруг Земли?» И здесь реакция была различной. Большинство летчиков отвечали положительно, но иные медлили с ответом или отвечали: «Надо подумать», а встречались (хотя и редко) и те, кто сразу отвечал отрицательно. Затем отобранные в результате бесед кандидатуры обсуждались нами у командира части и его замполита».

Осенью 1959 года молодых летчиков стали по одному вызывать на собеседование в штаб войсковой части. Вызвали и Валентина Бондаренко. Старший лейтенант зашел в комнату для собеседования, представился. Собеседников оказалось двое. Средних лет, оба подполковники, с петлицами военных медиков. Один за другим посыпались вопросы… Как ваше здоровье? Довольны ли вы своей службой? Как летаете? Хотели бы вы летать на новой технике? А на спутниках вокруг Земли?

– Я согласен, – твердо ответил Валентин Бондаренко. – Когда нужно лететь?

– Ну, сначала нужно пройти медицинскую комиссию, – улыбнулся один из офицеров. – А уже потом…

«Кандидатов вызывали в Москву, на стационарное обследование в Научно-исследовательский авиационный госпиталь (НИАГ), проходившее в два этапа: клиническое обследование в объеме врачебной экспертизы лиц летного состава истребительной авиации и психофизиологическое обследование. Продолжалось обследование в среднем два месяца.

Руководителем работ по отбору в первый отряд космонавтов был назначен М.Д.Вядро. В работе группы по отбору в отряд принимали участие многие специалисты-медики: И.И.Брянов (отоларинголог), Ф.Д.Горбов (психолог), Н.С.Ивлев (хирург), Е.Т.Малышкин (терапевт), Г.П.Михайловский (физиолог), Н.В.Орлов (рентгенолог) и многие другие.

Приезжали кандидаты группами по 20 – 30 человек. В первые дни отбора (уже в госпитале) 18 человек отказались от дальнейшего прохождения обследования. Причиной были опасения, что неудачное прохождение отбора может помешать в дальнейшей лётной работе. Ещё два человека были отбракованы медицинской комиссией. Кроме всевозможных анализов и осмотров кандидатов подвергали так называемым «нагрузочным пробам» – выдерживали в барокамере, крутили на центрифуге, проверяли устойчивость организма к гипоксии и перегрузкам» (3.2).

Один из участников первого медицинского отбора в космонавты вспоминал:

«В Научно-исследовательском авиационном госпитале (НИАГ) мы находились тридцать пять суток. Каждый день, включая субботы, проходили пять-шесть обследований. Вот что писал по этому поводу академик Парин, который имел к этому прямое отношение: «Пожалуй, не было в организме такой «детали», которая не подвергалась бы врачебным исследованиям. Лабораторный анализ мочи, к примеру, проводился на 20, анализ крови на 49 параметров». А рентген? Казалось, что человека хотят просветить от макушки до пят. Почти каждый день направляли в это заведение. Кто-то пошутил над молодоженом Алексеем Леоновым: «Потеряешь ты, Леша, свою мужскую силу. В лучшем случае у тебя не будет наследника, в худшем потеряешь свою молодую жену…» Прослышав об этом, руководство госпиталя выделило специалиста, который популярно объяснил, что облучаемся мы в абсолютно безопасных дозах».