Текст книги "Опасная бритва Оккама"

Автор книги: Сергей Переслегин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 35 страниц)

60 Еськов К. Указ. соч.

61 Напомню, что катализатором называется вещество, ускоряющее химические реакции, причем само оно в этих реакциях не расходуется Фермент – биологический катализатор. Робин Гуд и его команда, форсируя происходящие в обществе процессы, выполняют роль «со-прогрессоров».

62 Красивое слово «облигатно» в биологии обозначает «непременно», «при всех условиях» и противопоставляется термину «факультативно».

Возвращаясь к старой, марксистской, схеме устройства, заметим, что народ следует «тождественному» сюжету с вкраплением разнообразной эсхатологии («русский бунт – бессмысленный и беспощадный»), элиты – разные этажи правящего класса, контрэлиты представляют собой «партию будущего». Блюстители высших интересов – по К. Еськову «пыльнолицые» – являют собой арбитров, устанавливающих правила классовой борьбы, – социально-классовая категория, которая едва ли могла прийти в голову К. Марксу или Ф. Энгельсу, которые жили и работали в информационно незастроенном мире.

А Робин Гуды, как им и положено, остаются вне социально-классового деления. В Шервуде.

2. «Хороша или плоха – она моя родина»

Еще лет двадцать-двадцать пять назад мир был исключительно прост. «Железный занавес» делил Землю на две неравные части. В одной размещалась «Империя Зла» со всеми характеристиками толкинского Мордора – абсолютная власть, насилие, возведенное в ранг государственной политики, угнетение, рабство В другой жили Свободные Народы Запада, демократические, процветающие и почти беззащитные перед лицом потенциальной агрессии со стороны «восточных людей». При желании можно раскрасить картинку в другие цвета. Тогда к востоку от Стены будет «мир гуманного воображения», а с запада – «мир страха перед будущим». Следуя излюбленному пост-пост-постмодернистами приему многократного косвенного контекстуального цитирования, скажем, что «оба Луя приблизительно в одну цену»63.

63 Метод контекстуального цитирования основывается на том, что современное смысловое пространство очень плотно застроено. Поэтому цитата заключает в себе не дискурс, а нарратив: огромное количество смыслов, примыкающих к тексту цитаты, обтекающих этот текст, порожденных этим текстом. В ткань одного произведения вторгается целиком другое, более раннее, вторгается вместе с эпохой, его создавшей. Цитатой воспроизводится весь контекст, некогда упакованный в отточенную мысль, более того, косвенно присутствует эпоха. При многократном цитировании (например, К. Еськов цитирует Стругацких или Ле Карре, а цитируемые тексты содержат отсылку к Хемингуэю, который, в свою очередь...) контексты перемножаются, создавая сложный многофакторный литературно-игровой мир. Заметим, что при этом сама цитата – концентрированная мысль, выделенный дискурс – остается единственной неизменностью: она инвариантна относительно контекстных преобразований и являет собой – для авторской Вселенной – «одну из пресловутых общечеловеческих ценностей». Заметим для полноты, что цитирование может быть как прямым, воспроизводящим исходный текст, так и косвенным, лишь намекающим на некоторый текст или, может быть, тексты. Можно ввести в рабочий контекст кэрролловскую Алису фразой (например, «все страньше и страньше»), а можно просто вспомнить Бармаглота или Чеширского кота... в самых косвенных формах цитирования герой может просто вспомнить «девушку по имени Алиса, с которой он встретился в прошлом году в баре на 61-й Лебедя», и у читателя сразу же оживет в памяти «Алиса в Стране чудес», «Алиса в Зазеркалье», «Охота на Снарка», «Девочка, с которой ничего не случится» – в ассортименте, а заодно и «что-то из Шекли») Конечно, подобные механизмы работают лишь для искушенных читателей и для времени «конца эпохи», когда связность смыслового пространства в «ядре» очень велика, а на периферии близка к нулю, иными словами, существует перечень общеизвестных смыслов, все, что лежит за его пределами, недоступно.

Но разница все же была. Миры-экономики «к западу» и «к востоку» от Луны отличались правилами политической игры, логикой функционирования, социальной и классовой структурой. Эти миры были выстроены в разной эстетике и жили в разных сюжетах.

Вековой конфликт был принципиально разрешен в 1968-1973 гг., когда определилось подавляющее экономическое и научное превосходство Запада. В 1986-1991 гг. капитуляция Востока была подписана. «Железный занавес» рухнул. Бывшие союзники по Варшавскому договору вкупе с братскими советскими республиками наперегонки кинулись в объятия бывшего врага с криками: «Я ни в чем не виноват, это все – он, он, Советский Союз...»64

64 Сюжет есть сюжет. Сравните: «Я был лишь слепым оружием в руках негодяя Весельчака У, он меня заставлял...» (Булычев К. Сто лет тому вперед. М.: Эксмо, 2007).

Хотя капитуляция ожидалась, она все-таки оказалась неожиданной. Старые планы рухнули, новых не было. Именно в такие моменты проявляются качества высшего слоя элиты: людей, которые играют в правила игры. М. Горбачева справедливо ругают.

«В 89-м Горбачев „за спасибо“ сдал Восточную Германию, даже не выговорив взамен судебного иммунитета для ее лидеров – чем привел в несказанное изумление руководство ФРГ. Тут можно было бы много чего сказать, остерегая от такого обращения с союзниками – от по-американски циничного „Мерзавцы, конечно, но ведь наши мерзавцы“ до чисто детского „Если ты кого-то приручил, ты за него в ответе“, – но наш любитель консенсусов слишком спешил получить свою Нобелевскую премию мира...»

«Все и сразу», и правда, отдавать не следовало, но политика последнего Генсека/первого и единственного Президента СССР содержала ряд очень интересных и неочевидных людей.

В самом деле, не обязательно было «сдавать» своих это понятно, кажется, всем. Гораздо труднее разглядеть что и «брать» их тоже не следовало. Предположим, очередной «пыльнолицый» вежливо сообщает заинтересованным сторонам, что суд над М. Вольфом65 и его сотрудниками «не соответствует высшим интересам США и Западного Мира», что тогда? Как расценивать стратегию Горбачева? И ведь действительно «вакханалия победителей» никак не укладывалась в логику рационального использования достигнутого Западом политического успеха.

65 Маркус Вольф – бывший руководитель восточногерманской разведки.

В сущности, Вольф и другие – имя им легион, а также Берлинская стена и Восточная Европа сыграли роль фигур, которые Горбачев пожертвовал, чтобы вынудить быструю и неожиданную ничью66, и которые Западу нельзя было трогать. К несчастью, советский кормчий, очевидно, оценивал уровень заокеанских игроков в геополитические шахматы по Ф. Рузвельту, Г. Киссенжеру и 3. Бжезинскому.

66 Геополитические шахматы – это игра с ненулевой суммой. Возможны варианты, при которых выигрывают обе стороны. В начале 1990-х годов был шанс на создание не однополярного, а бесполярного мира с сильными США и сильным Советским Союзом. В таком мире глобализация развивалась бы медленнее и органичнее, отклик на нее в виде мировой террористической сети был бы крайне маловероятен, а «шенгенская зона» охватывала бы всю Ойкумену. Такое развитие событий позволило бы миру надолго задержаться в индустриальной фазе развития, в результате современный структурный кризис отодвинулся бы к концу XXI столетия.

Девяностые годы стали временем непрерывной политической и экономической деградации для России, но и Штаты извлекли из своего всемирно-исторического успеха лишь заурядную, базирующуюся исключительно на силе, монополию на мировую власть. Сразу же выяснилось, что пользоваться этой властью США не в состоянии, поскольку, оперируя энергиями в масштабах всего мира, высшие американские элиты по-прежнему исходят из интересов единственной страны, а эти интересы мировым процессам несоразмерны. В результате стройный, сотворенный ООН и выдержавший все перипетии Третьей Мировой войны механизм глобального управления сломался. «Будущее» перешло в наступление по всему фронту, оттеснило «настоящее» в резервации и вступило в схватку с «прошлым» на площадях Манхеттена, в концертных залах Москвы...

Потеря масштаба управления, соразмерного развертывающимся мировым процессам, привела к локальным кризисам национальной государственности. Специалисты из RAND Corporation указывают, что национальное государство (National State) исчерпало возможности своего существования и в ближайшее время сменится иной структурой – Market State, но описать эту структуру рэндовцы не берутся, а вопрос, что будет происходить, когда Market State сцепится с National State в борьбе за рычаги реального управления, даже не ставят.

В сущности, именно такого рода схватки являются фоном, на котором развертываются сюжеты трех «Робин Гудов».

Майор Марлоу из книг К. Еськова действует в старой логике старого национального государства:

«Здесь сейчас умирают РАНЕНЫЕ АМЕРИКАНЦЫ, и чтоб спасти любого из них, я без колебаний выжгу напалмом весь этот остров, провонявший кокаином и коррупцией!»

И в этой же логике он организует беспрепятственный отход группе Робин Гуда. «Пыльнолицый» – в новой логике, но опять-таки старого национального суверенного государства понуждает своих людей совершить акт прямого пиратства в международных водах:

«А ты как думал, я так и позволю этому Робин-Бонду улететь в голубом вертолете, со спасенной девушкой и чемоданом государственных тайн – как в голливудском хэппиэнде?! И выпущу гулять по миру историю о том, как три русских бандита и хакер поставили раком Великую Державу во всей силе и славе ее?! Они ведь не на бабки твои кокаиновые нас кинули, они нас OPUSTILI V NATURE, ты въезжаешь, нет?!!»

Здесь, конечно, работает принцип: «ради интересов страны, я не моргнув глазом буду убивать, предавать и продавать». Бога нет, морали нет, все дозволено, а история спишет все, потому как пишут ее только победители67.

Американский «беспредельный патриотизм» носит активно-наступательный характер, российский «отмороженный патриотизм»68 занимает ныне оборонительные позиции. В отличие от американского, он в глаза не бросается, если только тебя лично не коснулся.

67 Так что напрасно Элтон Миллидж переживает за страшное будущее российских «эскадронов смерти». В свободном мире подобные организации быстро переродились в проправительственный аппарат для избавления от ненужных свидетелей. И ничего личного.

68 Термины, понятно, происходят от русских «понятий» «беспредельщик» и «отморозок».

«Какие протесты, какой посол – ты б еще надумал канонерки послать в Аральское море... Ежели взирать на дело с государственной колокольни, то парень твой – даже не винтик, как в советские времена, а просто никто и звать его – никак; у российского государства в такого рода историях позиция отработанная: морду ящиком и – «Вас много, а я одна!» <...> И потом, Тюркбаши – это священная корова: стратегический, блин, союзник России, бастион на пути исламского фундаментализма...»

Ну а где же в «балладах» логика рыночного государства (Market State)?

Здравствуйте... А о генерале Атторнее, том, что «похож на свежезамороженного хека», совсем забыли? А о полковнике Ларине и генерале Рулько? Ну уж про «Мишу-два процента» помните? Все-таки человек премьер-министром значился.

И не надо отворачиваться. Это действительно Market State, как оно есть на самом деле. По мысли ребят из RAND – наше общее близкое светлое будущее.

3. С позиций Имперского генерального штаба

Выше уже говорилось, что три баллады о Боре Робин Гуде отличаются, в первую очередь, своей стилистикой. На Карибах разыгрывается пародийный вестерн: все пули, само собой, летят мимо героев, зомби и тонтон-макуты, как положено, валятся пачками, есть ложная концовка и непременный хэппи-энд в полном объеме. В Москве разыгрывается причудливый и утонченный политический детектив: авианосцев, «стингеров» и тонтон-макутов, ясное дело, нет, зато есть высший пилотаж на одном отдельно взятом вертолете, есть ниндзя и легендарный сэнсей и, конечно, «темный-темный дом посередине темной-темной страны, в которой темные-темные люди творят страшные вещи». Этакое абсолютное зло – в меру условное, в меру реальное. Сюжет во второй балладе гораздо сложнее: в отличие от линейного «Карибского танго» тюркестанская история двухфокусна и если «первый контур» еще можно принять за крутой боевик из жизни русской оружейной мафии, то «второй», управляющий, является жесткой политической сатирой. Последняя баллада, «Саудовская», стилизована под кинодокументалистику или (что, в общем-то, то же самое) классический советский военный фильм. Сложная, как в жизни, кинематографическая конструкция, включающая несколько контекстообразующих вставных «новелл», чужим жизням и пренебрежения всеми установленными нормами и правилами. Огромное количество героев. Приоритет мысли и слова над действием – недаром в роли главных героев Подполковник и Чип, аналитики Шервуда. Откровенное отсутствие хэппи-энда. И последовательно проведенная через сюжет эстетика «реальности нереального»69.

В сущности, Карибская и Тюркестанская баллады образуют лишь фон, на котором разворачивается действие «Паладинов и сарацинов», авантюрного романа-предупреждения.

«Согласно Льюису Борнхайму кризис есть ситуация, при которой совокупность обстоятельств, ранее вполне приемлемая, вдруг с появлением какого-то нового фактора становится совершенно неприемлемой, причем почти безразлично, является ли новый фактор политическим, экономическим или научным: смерть национального героя, колебания цен, новое техническое открытие – любое обстоятельство может явиться толчком для дальнейших событий».70

69 «Реальность нереального» – одна из наиболее известных работ великого русского философа В. Налимова.

70 Штамм Андромеда. М. Мир. 1972.

К.Еськов диагностирует этот «новый фактор»: создание глобальной информационной системы, позволяющей – впервые в истории человечества – в он-лайне «объединить желания одних с возможностями совсем других» для пользы третьих. В результате все известные системы защиты настоящего от прошлого и будущего (то есть существующего миропорядка от агрессии контрэлит) утратили свое значение. Устойчивость Ойкумены резко понизилась, что в сочетании с успехами глобализации, упадком России и настойчивыми попытками руководства США перейти к однополярной модели породило системный кризис мирового управления. Этот кризис носит долгосрочный характер, сейчас он находится в стадии нарастания.

Открою небольшой секрет: я – один из аналитиков «Имперского Генерального Штаба» и автор ряда цитируемых в тексте третьей баллады документов. Вы еще не поняли, что все тексты, изучаемые Подполковником, Ёлкой и Чипом в «Паладинах…» реально существуют? – «… тогда у меня просто нет слов, во всяком случае цензурных»71. К сожалению, в истории с украденным «Гранитом» все – всерьез. Описанная К. Еськовым операция возможна. Ее действительно могли осуществить весной 2002 года, и, как всякая эвентуальная возможность, она отбрасывает теньна Реальность и должна приниматься во внимание при учете рисков.

«В связи с распадом бинарного мира и глобализацией, перемешавшей народы и установившей „режим прозрачности“ для государственных границ, ядерное оружие довольно неожиданно перестало быть „инструментом Апокалипсиса“, то есть – потеряло свою сакральную функцию. А это значит, что оно превратилось в „просто оружие“, в „ружье на стене“, готовое выстрелить в рамках одного из развертывающихся ныне цивилизационных сюжетов.72

71 Еськов К. Евангелие от Афрания. М. НЦ ЭНАС. 2008

72 Боровиков С. Ружье, висящее на стене // Аналитический портал «Конструирование будущего». Май, 2002

Основная линия «Паладинов и сарацинов» создавалась К.Еськовым в 2003 году, а действие развертывается в канун рамадана 2002 года. Еще не было «Норд-Оста» и Беслана, и аналитикам Шервуда приходилось триангулировать по одной единственной точке – 11 сентября 2001 года, день разрушения Всемирного Торгового Центра.

Сейчас анализировать намного легче. Операции в Москве, Нью-Йорке, Беслане выстроены в одном и том же стилевом ключе, характерном для Германского Генерального Штаба I и II мировых войн. Этот ключ – высокая эффективность за счет безжалостности к своим и чужим жизням и пренебрежения всеми установленными нормами и правилами.

Кризисное состояние мира, его фазовая неустойчивость, неизбежность коренной трансформации индустриальной фазы либо в неофеодальную, либо в когнитивную (постиндустриальную) версию развития – все это было осознано высшими элитами (представителей которых К. Еськов упорно называет «пыльнолицыми») на грани тысячелетий73, но не ранее распада СССР и российского политического кризиса 1993 года. Осознание надвигающейся на мир опасности (лишь часть которой могла быть персонифицирована в виде вменяемых контрэлит) привело к инсталляции в мире четырех альтернативных проектов и к невиданной в истории «проектной гонке».

73 Предложенная формула принадлежит языку социомеханики; почти наверняка элиты рефлектировали кризис через иные смысловые конструкты, и, вероятно, каждая культура – через свои. Суть дела от этого не менялась. –

Все проекты носят постиндустриальный, глобальный и экзистенциальный характер, все обладают потенциалом «втягивания» в свою логику иных форм проектности. Все существуют только на самом верхнем уровне управления – уровне «правил игры», а иногда даже выше – только на уровне национального эгрегора. Каждый имеет свои сильные и слабые места.

Японский – единственный документирован и вкратце изложен в документе «Внутренний фронтир: цели Японии в XXI столетии»74. Из всех проектов он самый «интровертный», опирается только на ресурсы Японии, предполагает очень широко использовать европейский опыт, но не призывает к сотрудничеству. Отдаленные представления о логике японского проекта дает японская комиксовая и анимационная культура.

74 Frontier within: Individual Empowerment and Better Governance in the New Millennium Japan's Goals in the 21st Century// Report of the Prime Minister's Commission. Japan, 2000.

Американский проект предельно политизирован и рассчитан на использование военной силы и экономического давления как средства, обеспечивающего «наддув» в антропотоке, до сих пор исправно снабжающем США лучшим «человеческим материалом». К несчастью для американцев Дж. Буш столь высокую планку как «когнитивный проект» удерживать не в состоянии, поэтому прошедшие годы оказались для США «потерянными»: отвлекаясь на бессмысленную «игру» в Центральной Азии75, на абсурдную войну в Ираке, на Иран и Корею, американцы потеряли много времени, израсходовали значительное количество ресурсов и добились-таки того, что доллар начал терять статус «мировой валюты».

75 Политику США регулярно объясняют и оправдывают с точки зрения борьбы за ресурсы. В этом смысле – Ирак (и Иран) – нефть, Афганистан – уран. Но ресурсная логика по построению носит индустриальный характер, и для когнитивного проекта она абсурдна и вредна.

Европа (я согласен с К.Еськовым, читай: Германия) положила на чашу весов новый тип государственности, альтернативный как логике National State, так и глобальному рынку Market State. Европейский Союз – не империя, не федерация, не конфедерация, не транспортное кольцо, не общий рынок наконец, – это прежде всего ареал действия определенных правовых норм и институтов. Дальнейшее развитие проекта связано с борьбой трех его независимых компонент: постиндустриальной, заданной Исландией, индустриальной (Западная Европа) и традиционной (Восточная Европа). Точки равновесия между компонентами нет (и менее всего роль такой «точки» может взять на себя правовая система, тяготеющая к Средневековью)77. Поэтому можно с очень высокой степенью достоверности предсказать развал ЕС в течение 15–20 лет, но на качестве и темпах осуществления германского постиндустриального проекта эти события не отразятся.

76 Ирландия – единственная страна, в которой творческая деятельность не облагается налогом.– когнитивный оффшор.

77 Иногда мне кажется, что все существующие правовые нормы работают только в одной ситуации, для которой, собственно, их и создавали: в разрешении конфликтов, связанных с правом собственности на землю.

Наконец, российский проект, который существует хотя его. кажется, не рефлектируют даже высшие элиты. Его сильными сторонами являются наличие опыта советской цивилизации, которая причудливо сплетала в себе прошлое и будущее, опыт деиндустриализации, очень высокое, эксклюзивное, качество «человеческого капитала», традиционный интерес к абстрактным, отвлеченным от био– и социовыживательных проблем темам, ряд новых схем мышления: теория решения изобретательских задач (ТРИЗ), развитие творческого воображения (РТВ), мыследеятельная методология, социомеханика.

Все проекты дефициентны78, все пытаются использовать друг друга, все имеют перед собой модель будуще_ го, отвечающую некоторой предельной онтологии. Но праздновать победу будет только один. Так что все мы находимся в сюжете «Больших гонок»79 в версии «Мексиканца»80.

Победитель получит... Что?

78 Для полноты упомянем мировые проекты «второго эшелона»: китайский индустриальный, исламский неофеодальный, австралийский когнитивный (?). В отсутствие войны лучшим способом составить список потенциальных проектных субъектов является изучение итоговой таблицы командного рейтинга на Олимпийских играх

79 Комедия Б. Эдвардса 1965 года.

80 Комедия Г. Вербински 2001 года.

И в этой логике использование схемы К. Еськова соединяющей цели одних, возможности других и интересы третьих для совершения террористического акта тормозящего один или несколько конкурентных проектов, выглядит вполне оправданной. К тому же после «бархатных революций» мир не испытывает недостатка в аналитиках с опытом участия в операциях Третьей Мировой войны. Маркус Вольф – безусловно, самая подходящая кандидатура. Но не единственная.

«...истины мы не узнаем никогда. Любая из предложенных версий в известном смысле верна, представляя собой зеркало, в котором отражается Реальность. „Американский след“ является прикрытием для „германского“, тот, в свою очередь, информационно маскирует „руку ФСБ“, которая отвлекает внимание от „японской версии“, и так далее. Особняком стоят „Аль-Каеда“ и чеченское руководство, которым достались главные роли в боевике, поставленном неизвестным режиссером по замыслу совсем уж неясного сценариста на деньги неочевидного происхождения.

Даже если в некой бесконечно удаленной от нас точке времени будут раскрыты и опубликованы архивы всех государств и окологосударственных структур, тщательное их изучение лишь увеличит количество взаимно-зеркальных версий. Выбрать же между ними будет по-прежнему невозможно.

В рамках физической картины мира принципиально ненаблюдаемый объект не существует. Если не существует возможности каким бы то ни было экспериментом установить "что есть истина?", следует принять, что истины нет. Или, что то же самое истина представляет собой суперпозицию альтернативных состояний, взятых с некоторым статистическим весом81.

Несколько странно сознавать, что мы живем теперь не в классическом, а в квантово-механическом мире, где не существует единственной Реальности и приходится оперировать многими Текущими Реальностями. В мире, где место достоверности заняла вероятность»82.

81 Можно проиллюстрировать это суждение романом А Кристи «Восточный экспресс», где каждый из пассажиров вагона имеет убедительный мотив и реальную возможность для убийства, в результате чего сделать осмысленный выбор между версиями оказывается невозможно.

82 Переслегин. С. Аналитический постскриптум к антитеррористической операции, или Вальс отражений // Аналитический портал «Конструирование Будущего». Октябрь. 2002.

4. «Быстрый мир»83

83 Материал подготовлен совместно с Е. Переслегиной.

Хотя говорить о счастливой голливудской концовке в «Паладинах...» не приходится – игра шла до полного опустошения «доски», «до голых королей», свою «битую ничью» Подполковник все-таки вытащил. Он, конечно говорил Чипу с Елкой, что «заговор – игра черными против существующего миропорядка», что «к числу неразрешимых задача не относится», но, понятно, это был треп с целью поднять настроение личного состава. Первоначально группа Сайрус–Сайд–Григорий («заговорщики») выигрывала по крайней мере два темпа. На их стороне очень долго – до вступления в Игру принца Турки-аль-Фейсала «в мятой камуфляжной куртке без погон» – огромное материальное преимущество. И решающее позиционное – команда Робин Гуда разбросана между Москвой и Эмиратами, причем ее главные ударные силы безнадежно блокированы в Абу-Дабийском «Хилтоне». Что же касается «существующего миропорядка», то за все время Игры он не успевает сделать ни одного собственного хода, исправно функционируя как шестеренка в машине заговора – в другом языке, – вспомогательная линия в сценарии Ассасина.

Но тогда правомочен вопрос, за счет чего вдребезги проигранная партия (строго говоря, игранная одной стороной, ибо вторую никто не приглашал к «доске» до самого кануна Рамадана) вдруг делается ничейной?

Прежде всего отметим: заговор был конструкцией очень сложной и многосторонней, подразумевающей запредельную координацию действий разнородных структур. Эта координация «в общем и целом» была обеспечена – немецкая школа штабной работы! – но на уровне «домашней заготовки». Быстро перестроить ее было невозможно. «Армия действительно не батальон»84. Соответственно, заговорщики были лишены возможности ускорить основную операцию.

Это, конечно, не относилось к задействованным в ходе операции группам прикрытия. Но – и это решающий элемент, обеспечивший успех Подполковнику и Робин Гуду, – «блиц» заговорщики играли не очень хорошо. При слишком быстрых действиях «вольных стрелков» штаб выходил из режима реального времени и уровень взаимодействия разнородных, многонациональных сил, вовлеченных в заговор, резко падал. Именно поэтому Александр Васильевич, трезво понимая, что проигранных стратегически темпов уже не вернуть, все время играет на опережение в тактике.

84 Галактионов М. Темпы операции. СПб.: Terra Fantastica; М. ACT, 2001.

Представьте себе огромную армию, миллиона так три солдат: огромную, неповоротливую, с артиллерией на конной тяге. Пусть эта армия развернута вдоль границы длиной три тысячи километров. При всей силе этой армии один танковый батальон в 30 боевых машин и три сотни солдат на бронетранспортерах пройдет сквозь нее, как нож сквозь масло, и примется мародерствовать в тылу. Однако этот батальон – при всей его относительной подвижности – бессилен против еще более быстрых сил – десятка спецназовцев с вертолетом транспортировки и огневой поддержки. Аналогия прозрачная: армия – существующий миропорядок, батальон – заговорщики, спецназовцы с вертолетом, понятно, шервудская братия с принцем Аль-Фейсалом.

С ростом количества управляющих элементов согласование позиций и интересов лиц, принимающих решения, поглощает все большую долю совокупного управленческого ресурса. В конце концов система теряет связь с реальным временем и, по сути, перестает функционировать как административная. Процессы идут сами по себе (и в одном темпе), система работает сама по себе (и совсем в ином, много меньшем темпе), а расплачиваться за возникающие административные диссонансы приходится за счет избыточной открытости системы. Проще говоря. золотом, железом и кровью.

«В конце концов, если уж совсем припрет, есть испытанные рецепты: создать, скажем. Оперативный штаб из представителей семнадцати ведомств, выдвинуть на исходные позиции тридцать восемь попугаев... тьфу! снайперов (непременно подчинив их при этом семи разным нянькам... тьфу! генералам) – а там, глядишь, и само рассосется, что так, что эдак... Так что Подполковник с Робин Гудом (вдосталь налюбовавшиеся в свое время на то, как в Советской Армии принимают минимально ответственные решения, и здраво рассудившие, что в армии Российской если чего по этой части и поменялось, то навряд ли к лучшему) порешили так: на сложные операции прикрытия сил и времени не тратить вовсе; пока те будут делить ответственность (а точнее – перепихивать ее друг на дружку), согласовывать и увязывать, мы уже – раз, и в дамках, сиречь на крыше Казачьего; тут чем проще, тем лучше».

Практически на уровне тактики современный цивилизованный мир уже не управляется, что воспринимается населением и элитами как лавинообразное возрастание угрозы безопасности жизнедеятельности(катастрофы, террористические акты разного уровня и т.п.).

Напомним, что ситуация, когда «верхи» не могут управлять (ни по-старому, ни по-новому), указывает в лучшем случае на революционную ситуацию, а в худшем – на социальную катастрофу.

Единственная разумная возможность – резко изменить характерные скорости принятия решений. Сначала на уровне элит, затем – на уровне масс. Перейти от неспешного индустриального существования к быстрой жизни в «быстром мире».

Мы уже живем в Реальности, где «скорость» относится к «силе», как сто к одному. Однако же «делать быстро» это означает «медленно, но без перерывов выполнять свою работу». Иначе говоря, концентрироваться и не производить лишнего. Особенно же – лишних сущностей. Такой вот, новый Оккам.

ОБЯЗАНА ЛИ ФЭНТЕЗИ БЫТЬ ГЛУПОЙ?

(РАССУЖДЕНИЯ В ТРЕХ ЧАСТЯХ)

«Воссоздать реальность заново» – так, кажется, я где-то когда-то написал: фраза, самоуверенная до безрассудства – ибо кто, как не реальность созидает нас, воссоздает по мере надобности заново на медленном своем гончарном круге.

Л. Даррелл

Реальность экономична; если она неэкономична, она – нереальна.

Антониетта Лилли

В первой части мы будем исходить из того, что знаем, что такое фэнтези. Во второй части – постараемся определить это понятие. В третьей, увы, мы поймем, почему сделать это невозможно.

Часть первая. Ошибки... Или опечатки

Специалисты по ТРИЗу85 оценивают качество литературного произведения прежде всего по критерию формальной новизны. Однако на практике этот критерий слишком субъективен. По высказыванию Бориса Стругацкого: «Любой текст кому-то покажется тривиальным, а для кого-то станет настоящим открытием». И разумеется, писатель не обязан считать своей референтной аудиторией адептов методики Г. Альтшуллера.

85 Альтшуллер Г. Творчество как точная наука. М.: Советское радио, 1979.

Поэтому мы будем связывать «глупость» произведения с количеством и качеством объективных ошибок допущенных автором. По идее, вся современная технология редактуры направлена на то, чтобы произведение не содержало ошибок. Увы, данная задача неразрешима даже теоретически.