Текст книги "Тайна Спящей Охотницы (СИ)"

Автор книги: Сергей Смирнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

Кит подумал-подумал… и решил поверить.

– Между прочим, «Лебедя» я уже восстановил, – как бы между прочим, отхлебнув уже явно остывшего чаю из чашки и, наверно, потому поморщившись, сказал Вольф. – Я Везувий обжил, как подмосковную дачку. У меня там тайные доки давным-давно были устроены. Председатель об этом знать не знал… Считай, лишние хлопоты с тебя снял, чтобы ты на мелочи не отвлекался.

– Спасибо, – только и ответил Кит, почувствовав полную опустошенность. – Ну, и кто теперь на нем плавает… летает?..

В этот миг вдруг раздался удар колокола… вернее небольшого, но очень звучного колокольчика – удивительно приятный звон, проникающий в самую глубину сердца. Кит вспомнил старинное слово – «малиновый». Это был точно такой – «малиновый» миниатюрный звон… И тут же послышался знакомый голос – язык был древнегреческий, красивый, мягкий, но решительный, полководческий.

Вольф оцепенел с серебряной ложечкой в руке.

И очень решительно посмотрел на Кита.

– Никита! – сказал он таким тоном, каким будят человека, уже опаздывающего в школу. – Час пробил! Обед завершен!

Глава двенадцатая

_{с короткой, но жестокой битвой, со сквозным пулевым ранением, беспредельными муками души, с парадоксами времени, дружбы и любви и, наконец, с заключительным фейерверком, осветившим путь к новым приключениям}

– Всего два! Его высочество обнаружили всего два сторожевых геоскафа, – сообщил Вольф, когда они с Никитой спешили по переходам в рубку управления. – А я-то опасался, что пригонят весь флот… Эх, наделал я делов, напёк пирогов злодеям!

– Ничего, сейчас разгоним, – деловито пообещал Кит.

– Уж не сомневаюсь, – не без гордости заметил запыхавшийся Вольф: видно, в своих плаваниях он зарядки не делал, гиподинамия и всё такое. – Но раз на границе стоят всего два сторожевика, значит, есть надежда, что Председатель еще не опомнился и не уверен, окончательно я его предал или не совсем… По крайней мере, он попытается договориться со мною.

– «Не совсем предал» это как… Это все равно что «не совсем беременна», – заметил Кит без всякой подначки.

Его прапрапрадед, торопившийся впереди, аж запнулся на ходу – и Кит ткнулся ему в спину.

– Подумать только! Ну и детишки пошли! – только и пробурчал Вольф.

Всякие переборки раскрывались-разъезжались перед ними сами собой. Шипели. Из дырочек и щелей вылетали струйки пара.

Только сейчас Кит осознал, что жарковато ему стало не от серьезного разговора с предком в капитанской каюте и не от спешки, а от того, что вообще сильно потеплело в геоскафе.

– Мы уже глубоко? – с опаской спросил он.

– Уже подходим к слою имени меня, – весело ответил Вольф. – До ядра Земли уже гораздо ближе, чем до поверхности. Начали торможение.

Кит решил не думать о такой чудовищной глубине, а то неровен час – начнется клаустрофобия, которой он, правда, еще ни разу не страдал.

И вот раскрылась последняя диафрагма, впустившая их в рубку управления: это было самое просторное помещение геоскафа, величиной, пожалуй, со школьный класс.

Боясь признаться себе в том, что ему до боли сердечной любопытно, что там делали и делают Анна и принц Александр, Кит в нетерпении выскочил из-за спины дедушки Вольфа и… что?

Что-что?! Остолбенел, вот что!

– Фигассе! – только и сказал Кит.

– Привет, братишка! – развязно так спела Анна, помахала ему ручкой и пошла навстречу так… как?

Да вообще, не опишешь как! Так только супермодели ходить умеют.

Анну было не узнать. Во-первых, неуловимо, но впечатляюще изменились – вернее отредактировались ее черты. Она стала больше похожа на принцессу Амидалу, по которой Кит когда-то вздыхал в мечтах. Только не чернявенькая это была принцесса, а кристально-нордическая, с серебристо-платиновым ёжиком на красивой головке… ну, и со жгучими угольками-вишенками в глазах. Одёжка у нее была – полный отпад! Если начать снизу то – мюднючие и дорогущие разноцветные кроссовки с блеском-отливом, выше – синие, с потёртостями джинсы в обтяжечку… Потом – на ладонь выше – ничего, если не считать главного – пирсинга: серебряного колечка с кровавым камушком, зацепившемся за пупок… А выше – короткая футболка-топик с… чем? А с точной копией Чужого, что смотрел с постера на Кита в его московской квартирке!

Да, и еще одно колечко – с синим камушком – зацепилось на Анину ноздрю. Левую!

Анна подошла к Киту и чмокнула его в щеку, как это делают девчонки при встрече с мальчишками в школе – не подходя вплотную, а потому – изогнувшись пойманной рыбкой…

Впору было у самого Кита, как раньше у Анны, включать-активировать главные жизненные гены. Потому как он отключился полностью. Чмок в щеку не вызвал страшной аннигиляции и взрыва всего вокруг… но и Кита особо не оживил.

– Что-то не так, братишка? – обеспокоилась Анна и отступила на шаг. – Ты скажи… Я это… подчищу, где надо.

И речь у нее изменилась катастрофически! Голос стал вульгарным, а сама манера речи… ну, что-то среднее между Думом и Ленкой Пономарёвой.

– Где ты этого… ну, успела понабраться? – промямлил Кит.

Анна посмотрела куда-то в сторону – растерянно-вопросительно. Оказалось, на Вольфа.

– Я собрал здесь небольшую коллекцию… так сказать, изображений и звуков из вашего быта, – донесся из-за спины Кита полунасмешливый голос предка. – Теперь он весь у нее в памяти. Ты уж потрудись помочь сестренке. И поскорее. Скоро ее выход.

– Ну, для начала вот это как-то не того, – указал Кит на пупок, на свой.

Ему, вообще, пирсинг никогда и ни у кого не нравился.

– А это… тоже не того или можно оставить? – с опаской спросила Анна и указала на кольцо в носу.

Она стояла перед Китом – живее и настоящее некуда. Только с чудесными способностями изменять внешность. И Киту предлагалась счастливая возможность побыть Пигмалионом – скульптором, оживившим статую красавицы.

Кит ясно видел, что кольцо в носу Анне жутко нравится.

– Ну, оставь… А вот тут, – Кит рискнул ткнуть в пупок сестренке, – тут, честно говоря, не надо… Как-то это… вульгарно.

– Убираем, – приняла компромисс Анна.

И пирсинг на пупке испарился.

– Голос еще… – не вытерпел Кит.

– Тоже вульгарный?

Анна искренне огорчилась, что встретила Кита девчачьим голоском, общепринятым на караочных тусовках-вечеринках, которые Кит терпеть не мог.

– Типа того, – смущенно кивнул Кит.

– Может так? – предложила Анна. – Привет, братишка!

Кит вздрогнул и облился холодным потом. Анна заговорила чистым голосом Лены Пономарёвой! Все они подглядывали за ним, Китом, следили – Вольф, князья Веледницкие. Все кругом злодеи!

– Только не этот! – взмолился Кит.

Если бы дедушка Вольф не стал раздражаться, поторапливая, создали бы какой-нибудь свой, эксклюзивный голос, а так пока остановились на извлеченном из «архива» голосе Гермионы Грейнджер в русском дубляже.

Манеры и жесты Анны тоже изменились в мгновение ока. Она стала выглядеть очень воспитанной девочкой.

– Может, так подправим? – предложила Анна…

…и у нее на носу появились очки Самой-Гнусной-Отличницы, и сама она стала похожа на Самую-Гнусную-Вредную-Злую-Никому-Не-Подсказывающую-Всех-Ненавидящую-Зубрилку-Отличницу.

– Не, не надо, оставь, как было, – взмолился Кит.

Ему нравилось, что его дальняя-предальняя сестричка блещет слегка терминаторской внешностью.

Анна снова стала крутой и нордической – типа, стриженой дочкой викинга.

– А запах? – робко и даже опасливо спросила Анна. – Тоже «не того»? Ведь это твой любимый запах в детстве…

Вот откуда был этот черешневый «парфюм»! Значит, уже в берлинском подземелье она подсознательно сканировала его память и въезжала в доверие…

– Запах что надо… А это, если можешь, смени, – сказал Кит и ткнул в Чужого. – Это – портрет моей личной проблемы. Типа, одиночества… Не хочу её на тебе видеть.

– Может, его? – предложила Анна.

– Кто угодно, только не этот козёл! – ужаснулся Кит, увидев на месте Чужого… кого?

Кого-кого?! Гарри Поттера!

– Тогда выбирай быстрее.

И со скоростью чуть ли не 24 кадра в секунду на футболке-топике стали пролетать всякие принты-картинки – герои фильмов, аниме и прочей манги, герои сериалов, рок-группы, черепа, все подряд победители Евровидения, Джексон, Пресли, Цой…

– Ales caput! – не в шутку разозлился маркшейдер Вольф. – Довольно баловства!

Стоп-кадр: белый до рези в глазах, чистый от всяких идолов топик.

– Вот так лучше всего, – признал Кит.

– Да. Точно, – обрадовалась Анна, и глазки ее чудесно сверкнули. – Табула раса. «Чистая доска». У меня еще нет никакого характера. Я пока такая. Ты мне помоги.

– Будет у тебя характер, сестрёнка, – пообещал Кит, почувствовав в себе Большого Брата. – Нарисуем.

– Говорю вам, довольно! – снова прикрикнул на них Вольф. – Успеете еще красу навести! Что у нас, ваше высочество?

И повторил вопрос на древнегреческом.

И Кит с Анной, наконец, обратили внимание на Александра Македонского, про которого все совсем забыли. Да он и сам как будто про всех забыл и никого не видел… И как с облегчением понял Кит, вовсе не приударял тут за Анной в его отсутствие, а был с головой занят важнейшим делом полководца, одаренного талантом провидеть, откуда, как и какой силой движется на него враг.

Принц стоял перед «волшебным шаром», вперившись в него как бы не видящим, но на самом деле видящем не эту, а иную реальность, взором.

На вопрос капитана геоскафа он даже не повернул головы, а только эффектным – жреческим, ритуальным – жестом широко развел руки и приложил ладони к шару, будто готовя грандиозное волшебство.

Искры-молнии, вылетевшие из его ладоней, пронзили всю внутреннюю субстанцию, что наполняла шар.

На гелевом ядре, более светлом, чем окружавшее его вещество, тут же образовалась искрящаяся сеть-оболочка. В этой сети можно было приметить три ярких узелка величиной с маслину – один золотистого оттенка, а два других, меньших размеров, находившиеся вверху и внизу как бы над «полюсами» ядра, – более темного, бронзового оттенка.

Принц что-то сказал.

– «Смотрите», – перевела Анна.

– Прекрасно! – чем-то восхитился Вольф и подозвал Кита. – Вот это – «Лебедь», – указал он на более яркую «маслину». – Ты спрашивал, кто на нем летает. Молодой князь Веледницкий – его капитан, кто же еще! Там же и его батюшка… Так сказать, на правах старого мудрого советника.

Старшего князя Вольф упомянул не без дружеского сарказма.

– А княжна Лиза? – честно прокололся Кит.

Вольф сокрушенно, но снисходительно покачал головой.

– Не спеши. Всему свое время. Все участники большого заговора в эту важную минуту находятся на положенных местах, – сказал он. – Сейчас «Лебедь» создал защиту и не пропускает геоскафы Председателя в прошлое. Они не пройдут сквозь сеть. Ты должен их уничтожить. Потом ты перейдешь на «Лебедь» и велишь князю отключить защиту, чтобы я смог пройти в слой… да, увы, имени меня… и далее отправиться в нужное мне будущее, чтобы продолжить нашу тайную войну. А теперь о твоей новой главной миссии. Инструкция. Или, если тебе угодно, отеческое наставление…

Оказывается, главной задачей момента было временно укрыть Анну от возможных посягательств Председателя. И лучшее место для этого было… Не место, а время! Как раз родное время Никиты. В этом времени должен был вот-вот начаться период – протяженностью почти в два года, – в который невозможно было бы попасть ни из прошлого, ни из будущего. И не только с помощью «граммофона времени», но и – через глубинный слой Вольфа. В опасном будущем – в эпоху правления Председателя – тоже на целый год начинался «мертвый сезон» – сезон закрытых проходов в любое прошлое. За это время Максимилиан Вольф надеялся разобраться с Председателем и определенно выяснить его роль в тайной Истории Человечества.

В общем, Киту предстояло принять Анну в свой дом, в свою семью, как когда-то принял ее из рук таинственного незнакомца сам Максимилиан Вольф. Стать ей опекуном и вроде как гидом…

Киту, конечно, приятно и почетно было почувствовать себя эдаким «старшим братишкой» Анны-Торящей-Тропу-Спасенным-Мирам, но мозги у него не поворачивались назвать себя ее «защитником». Уж постоять и за себя, и за него, Кита, она могла в любом времени и в любой галактике.

И у него даже дух захватило… Ну, с папой проблем не будет: ему хоть самого Чужого домой приведи – он ему тут же подстилку в прихожей устроит, научит в унитаз какать и воду за собой сливать. А вот что делать с мамой?!

– А? – акнул Кит.

– Ты что, не слушаешь?! – снова полыхнул гневом дедушка Вольф. – Donner weter!

Но тут же спокойным немецким тоном продолжил инструкцию-наставление с повторения сказанного.

– Анна могла бы тебя забрать с «Лебедя» и доставить домой, в родное времечко, экспрессом. У нее свои, особые отношения с пространством и временем. Но ей нельзя показываться на глаза молодому князю… И княжне – тоже. Запомни: никто, кроме нас, не должен знать, что Спящая Охотница разбужена тобой. Вдруг кто-нибудь из Веледницких попадет-таки в лапы Председателя и проговорится…

– Только не Лиза! – выпалил Рыцарь-Прекрасной-Дамы-Кит-Демидов.

– Но под пытками… – сделав холодное лицо, заметил Вольф. – Ладно, промолчу… Между тем, заговором руковожу я, и приказ мой остается в силе: ты должен молчать, как рыба. Никому из Веледницких про Анну – ни-ни. Клянёшься?

– Ну… – пробурчал Кит.

– Тьфу! – в сердцах дернулся Вольф. – Что за потомки! Как ослы, право слово! Никакого воспитания чести и достоинства. Тпру да ну!

– Клянусь! – вдруг взорвался Кит.

Он сам обозлился на себя за свою бесчувственность. Показалось ему, что еще нет у него, Никиты Демидова, никакого характера человеческого характера, а он еще мечтает создать характер чудо-девчонке, которая теперь так надеется на него!

Вольф опешил и… улыбнулся.

– Итак, мы всей командой построили для тебя поистине изысканную «анфиладу времени». Сейчас свойства обратного прохода таковы, что тебе предстоит пройти через те узлы, в которых звучал «Последний рейс», услышанный тобою в твоем времени. С «Лебедя» князь Георгий отправит тебя в восемнадцатый год. Там тебя встретит… кто? Догадайся!

Кит покраснел.

– Предупреждаю, свидание будет коротким, как у арестанта с невестой, – сверкнул Вольф ехидной улыбкой и стеклышками своего пенсне. – Княжна отправит тебя дальше, так сказать, по этапу – прямо в твое время. А твоя дражайшая сестренка тебя там и догонит… И сейчас ты должен точно описать ей место и положение вещей в исходной точке. Твою локацию.

– Я был в самолете, – сказал Кит.

– Ей объясняй, не мне, – поправил азимут Вольф.

Кит повернулся к Анне:

– Я был в лайнере. Ну, аэробус такой. Мы с мамой возвращались домой из Греции.

– Классно! Никогда не летала на самолетах из Древней Греции! – искренне и даже наивно восхитилась Анна. – На большой высоте?

– Одиннадцать тысяч метров, – вспомнил Кит бортовую информацию. – Примерно…

– Вот это клёво! Легче легкого. А самолет большой?

– Ну… раз в три больше этого геоскафа.

– Ага… (Это дурацкое «ага» покоробило Кита, и он твердо решил покончить с ним в ближайшем будущем). У вас есть багаж?

– Есть.

– Мне нужен чемодан побольше, – с видом девчонки, предвкушающей классное приключение, потребовала Анна.

– Есть. Мамин, – сказал Кит…

…и пораженный молнией-откровением, впал в ступор.

Анна спросила еще что-то. Он не ответил. В ушах у него шумело, а крыша сползала.

– Что с тобой?! – всполошилась сестрёнка.

– …Ничего. Голова немного кружится, – бессознательно соврал Кит.

Только не голова у него закружилась, а само Время закружилось вокруг него, как торнадо, и… что? Замкнулось в петлю!

Так вот как пассажир-«заяц» проник в лайнер, чуть не развалив его и не свалив с небес, если бы не Кит! Это была она, Анна, бывшая великая и ужасная Спящая Охотница.

И в ту самую минуту Всё Началось! Причины – в будущем, а следствия – в прошлом. И наоборот!

– Тебе не хорошо, Никита? – всполошился тут и сам дедушка Вольф.

Анна решительно шагнула к братишке, обхватила его голову теплыми, добрыми руками прикрыла уши… И только ей известным, древним способом Охотников-За-Мирами, поймала и исправила весь покорёженный, внутренний мир братца Кита.

– Ничего. Наверно, укачало… Спасибо, сестрёнка, – выдал Кит короткий текст-«эсэмеску». – Слушай… Я не знаю как это… Но Жорж сядет тебе на хвост.

– Жорж? Какой Жорж? И у меня нет хвоста, я не рептилия, – отпустив брата, шепотом проговорила наивная Анна.

Она почувствовала особую тайну.

– Князь Георгий. Он откуда-то узнает о твоем плане. Выследит. Стрелять в тебя будет.

– Фиг с ним, – снова покоробила «сестренка» слух Кита, и он сам поклялся себе больше никогда не говорить «фигассе» и всё такое. – Ничего он не выследит. Просто пойдет за тобой по проходу, чтобы прикрыть в арьергарде. Я бы на его месте тоже так сделала.

– Ну, ты поосторожней там, у нас… Береги себя, – только и нашелся, что сказать Кит.

– Прорвемся, клянусь, – успокоила его «сестрёнка».

Да Кит и сам не сомневался, что она прорвётся…

Минуту спустя Кит пришел в себя. И был готов к новому путешествию. К свиданию с княжной. Всегда готов.

Только не был готов к тому, что от него снова потребовал дедушка Вольф. А именно – немедленно уничтожить сторожевики Председателя.

– Там что, команда есть? Ну, экипаж… – спросил Кит, чувствуя ниже сердца какое-то мутное и гнусное болото.

– По одному пилоту на геоскаф, – доложил капитан Вольф.

– Не могу…

– Прости, братишка. В Берлине ты замочил роту эсэсовцев и еще много кого, – напомнила Анна, вдруг ставшая в эту минуту чем-то похожей на маркшейдера Вольфа. – Коллектив лучших фашистских учёных… Один даже выдвигался на Нобелевскую премию… Хорошо, что до станции метро не достал. Там простые жители Берлина от обстрела спасались.

– Но эти даже не могут ответить. Драка не на равных, – искренне продавливал Кит тему благородства.

– А когда капитан Дмитрий Кравцов отдал за тебя жизнь, ты мог ответить врагу? – обезоружил его дедушка Вольф. – Это война, внук. И эта война только начинается. Если ты их не уничтожишь сейчас, они вызовут подкрепление и нападут на меня. Последствия для будущего и прошлого непредсказуемы… Одно гарантирую – много жертв и в прошлом, и в будущем. А эти пилоты – может, и хорошие ребята, но они приняли присягу воевать за Председателя. Им простится там… если не успеют натворить что-нибудь… как это у вас говорится… покруче, да? Например, безнаказанно разбомбить какой-нибудь город в далеком прошлом. Мохенджо Даро, к примеру. Как Хиросиму… Я правильно произнес название этого города в Японии?

Всего-то и нужно было – приложить левую, разрушительную руку к двум проводам, тянувшимся к северному и южному «полюсам» волшебного шара.

Маркшейдер Вольф с гордостью сообщил, что это «дистанционное оружие» подарил ему сам Никола Тесла.

Александр Македонский, стоявший тут на подхвате, что-то веско сказал.

– Его высочество завидует тебе, Никита, – почти с романтическим немецким пафосом перевел Вольф.

– Нечего завидовать, – огрызнулся Кит… и нашел последний способ, как бы увильнуть и переложить ответственность на кого-нибудь другого: – Я свою силу не контролирую. – Он помахал левой своей рукой, как чужой. – А вдруг и «Лебедь» того… грохну ненароком. Вместе с князем… И большим, и маленьким… Там еще Евсеичи. Механик… Прислуга еще. Женщина, между прочим.

Детей на борту Кит не припомнил… а Лизу поостерегся упомнить.

– Продумано и учтено, – был готов и к такому ходу дедушка Вольф. – Я установил на «Лебеде» приемник энергии, который можно назвать «громоотводом». – И указав на разрушительную руку прапраправнука, добавил внушительно: – Из того же материала, что и твой браслет.

Деваться было некуда.

Глядя на своего предка – прямого и острого умом, холодного и уверенного в себе, как тот же громоотвод, готовый принять удар любой молнии, – Кит вдруг подумал: вот такие уверенные в себе гении и создавали когда-то атомную бомбу, ломая голову над высокой физикой расщепления ядра и не беря в голову, кто и куда эту их смертоносную болванку сбросит… И вдруг почувствовал себя виноватым за весь свой род… и даже за всё человечество!

– Прости, – услышал Кит совершенно неузнаваемый голос «сестренки».

Он повернулся к ней и не поверил не только своим, но и ее глазам: в них стояли настоящие слезы. И сквозь сапфирики слез так и искрили ее жгучие угольки.

– За что?! – опешил Кит.

– Не знаю… За то, что тебе, наверно, сейчас ужасно и больно на душе, да? – проговорила она тихо. – За весь этот мир. Мы когда-то приложили руку к тому, что в нем произошло… Мы, Охотники За Мирами.

– Еще минута высоких сантиментов – и мы рискуем потерять выстроенную анфиладу, – сдерживая гнев, тихо констатировал Вольф. – Её перекосит! Никита, делай выбор. Или – мы. Или – нас.

И вдруг заговорил принц Александр, который тут, несмотря на то, что был самим Александром Македонским, всё ошивался на вторых ролях, в подпевке.

И говорил удивительно долго – секунды четыре.

– Аннушка, переведи, – взмолился Вольф. – А то мне, злодею, внучек, чего доброго, не поверит.

– Его высочество сказали, что, если ты… упираешься, как осёл, – проговорила Анна, не вкладывая в перевод ни йоты эмоций, – то у тебя должна быть очень веская причина пожертвовать своим дедом и великим делом.

– Правда, определение «великий» стояло при другом слове, – скромно уточнил Вольф, – по суть верна. Принц всё понял без перевода, глядя на тебя, дорогой внук.

– Да я, вообще, пофигист. Мне, вообще, по фигу! – разозлился Кит…

Тут-то наблюдательный принц и всунул ему в руку концы проводов, тянувшихся к полюсам шара.

Кит взялся за них, не успев остыть. И все произошло в один миг. Бронзовые «оливки» вспыхнули и распались искорками.

– Двумя врагами меньше, – удовлетворенно кивнул Вольф. – Они даже ничего не успели почувствовать.

Зато Кит успел почувствовать – будто из него вынули все внутренности, а на их место стали заливать тяжелый ледяной свинец.

– Лучше бы не говорили, – пробормотал Кит, сглатывая тошноту.

А Вольф шумно и очень часто захлопал в ладоши. Но это были не аплодисменты внуку, одним махом – даже без всякого маха! – уничтожившего два сторожевых геоскафа… Просто он отвлекал его от всяких угрызений совести.

– Время! Время! У нас его с гулькин нос! – покрикивал он. – Аннушка, готовься. Пока князя Георгия отвлекли вспышки, ныряй. Включаю защиту! Открываю шлюз!

Было мановение руки фокусника. Никаких старинных кнопок и рычагов!

И по чудодейственному мановению руки фокусника в стене стала раскрывать большая – в человеческий рост – диафрагма.

– Никаких кнопок! – с гордостью заметил Вольф. – Фотоэлементы. У вас позаимствовал технологию дистанционного управления.

Открылось окно прямо в ад. Магма слепила и жгла подземным огнем – густым, вязким, плавленым, текучим, напоминающим поверхность Солнца… Если только не думать, что это была преисподняя.

– Пока, братишка!

Анна подошла к Киту. Такого его, ослепленного адской магмой, она воздушно обняла, жгуче поцеловала в щеку.

– Увидимся у тебя.

– Будь, как дома, – тупо пробормотал Кит.

– Еще как буду! – задорно пообещала-пригрозила сестренка.

А потом она легко разбежалась, оторвалась от земли… то есть от пола рубки управления – и чудесной ласточкой, несгораемым стрижом, раскинув руки, вошла в пике – прямо в магму! И пропала в ослепительном огне!

– Красота! – восхитился Вольф. – Теперь твой выход, внук!

Когда Кит, отвернувшись от пекла, прослезился и справился с ослеплением, он увидел перед собой всплывший из-под пола постамент с… чем?! Со знакомым до боли дивайсом!

– Заводи пластинку сам, – была команда. – Ты уже умеешь.

Пластинка напомнила Киту о белке в колесе. Смириться, что ли, с ролью белки?

Принц Александр шагнул к соратнику по войне-борьбе со вселенским Злом, как всегда властно и крепко приобнял, дохнул в ноздри Кита ароматом бескрайних, завоеванных им в будущем прошлом просторов, пожелал помощи языческих богов – Зевса и почему-то Гермеса.

Кит заметил краем взора, как дедушка Вольф снисходительно поморщился.

– Ставь пластинку. Нашего времени – уже совсем на донышке.

Кит поставил. Завел. Опустил иглу. Ту самую. Типа, волшебную. Выкованную одноногим прапрадедом… Все сделал без чувств, как отстойный киборг старой модели.

– А вот теперь Ангела-хранителя в дорожку – сказал дедушка Вольф. – С Богом! Хоть и не крещеный ты…

Обнимать внука и целовать его, отправляя далеко – в его родное неведомое, – он, как истинный немец, даже не собирался. Только перекрестил – на дорожку. Движение его могущественной руки, увиденное Никитой уже из тормозящего времени, было очень плавным, весомым, поистине торжественным – по-настоящему священным. Кит вдруг впервые в жизни подумал, что крестное знамение, оберегающее человеческую душу во Вселенной, таким и должно быть – грозно входящим в реальность не из времени, а из Вечности.

Он даже сказал «спасибо» деду. Но, наверно, поздно.

– Рад тебя видеть.

– Я тоже.

Кит огляделся. Пижонский, аристократический кабинет князя Георгия, он же капитанская каюта «Лебедя», выглядел безупречно. Все дорогие и изысканные штучки-дрючки – настольные бронзовые часы с императором Наполеоном при сабле и его конем под ним, бивень любимого мамонта и все такое – были на месте. Даже модель «Лебедя» в огромной стеклянной колбе – сверкала новизной.

– Как новенький, – заценил Кит.

– Кто бы знал, что маркшейдер Вольф раскается и станет нашим союзником, – признательно заметил князь Георгий.

Однако же князь сказал о дедушке Вольфе так, будто собственноручно проводил его вербовку. Сам он в своем новеньком мундире и немыслимой адмиральской фуражке с кокардой в виде лебедя, грациозно раскинувшего крылья, выглядел так, как и полагалось выглядеть славному адмиралу при Трафальгаре, Саламине, Синопе и прочих великих морских сражениях в Истории Человечества.

– Ага, – искренне согласился Кит.

– Он сказал, что удастся отправить тебя, минуя сороковые годы. Самую большую войну… При случае выскажи ему мое признание за вооружение. О таком я даже не мечтал.

– Дед знает, что делать.

– Кто?!

Кит спохватился. И ужаснулся.

– Мороз… – нашелся он. – Он же как Дед Мороз. Вот подарил тебе новенький геоскаф. На Новый Год.

Князь уже заводил пластинку на своем экземпляре граммофона времени. И от удивления весь замедлился, будто уже поддался трансформациям времени.

– Подарок соответствует перспективам нового, одна тысяча восемнадцатого года от Рождества Христова, – аристократически высокомерно, но все же искренне признал он. – По крайней мере, компенсирует… Мне нечем ответить. Признаю.

Старая пластинка завертелась.

– Будь осторожен, Никита, – предупредил князь. – Эта ведьма идет по твоему следу. Но теперь у меня есть вооружение.

– Она – человек! – не сдержался Кит. – У нее есть душа. И она… она тоже будет на нашей стороне.

– Милые сказки моей доброй сестрёнки, – величественно, как памятник великому полководцу, усмехнулся князь Георгий и опустил иглу. – С Богом, соратник! Я тебя прикрою.

Из замедленного времени Кит мог вглядываться в замиравшего по ту сторону реки времени князя, смотреть в его благородные глаза и с острой болью осознавать – вот перед ним стоит друг, готовый отдать за него жизнь, соратник, брат девчонки, которую он, Кит… да-да-да! И одновременно – в эту эпоху – главный враг! Личный враг. Практически кровник! Удивительная штука – жизнь!

Тьма! Дикий холод, мгновенно пробирающий до костей! Запах кислой, гниющей древесины, керосина и мазута.

Добро пожаловать в черную полынью восемнадцатого года!.. Свалить бы, выплыть отсюда поскорее.

– Слава Богу! Кит, заводи пластинку. Я тебя прикрою.

Голос княжны Лизы. Рядом. Во тьме. Но такой голос, от которого мерзнет не позвоночник, а само сердце.

– Лиза… – Взрываешься весь от одного имени. – Здравствуй хоть…

– Здравствуй, Киток!

Ничего себе, придумала нежности!

Порывистое, во тьме прошлого, пожатие руки, порывистый чмок в щеку… Дуновение уже родного старинного парфюма – какая-то княжеская, нежненькая роза-мимоза… Первая в жизни Кита вспышка ностальгии, которую он даже не заметил… Нет, надо здесь задержаться – растопить всю эту чертову тьму, растопить весь этот холод. Он же может, он на всё способен!

– Лиз…

– Милый! – Такое слово, а родной голос такой тревожный и нетерпеливый. – Не стой столбом! Скорее заводи и убирайся отсюда! Они же выслеживают тебя. Они наверняка видели свечение контура. Сейчас, наверно, попрут на нас.

Такое дурацкое слово в устах княжны – «попрут».

– Кто попрёт? Да я их всех…

Пока она говорила, Кит сориентировался в обстановке, хотя еще не успел привыкнуть к мраку и не видел ни зги.

Здесь, несомненно, был тот самый сарай на той самой почерневшей от былых времен даче, где их с князем уже один раз позорно накрыли. Не могли найти места побезопасней!.. Значит, не могли – технология не позволяла: анфилада времени проходила через те же точки прибытия.

Ночь… Зимняя ночь – возможно и наверняка как раз после того яркого зимнего дня… та самая ночь, когда его собирались утопить в черной полынье… только чуть позже чудесного спасения… после того, как его коммуникатор чудесным образом помог им с князем удрать с Софийской набережной в Москве… Секундой позже.

Кит невольно схватился за карман на груди, как за сердце, – коммуникатор был на месте.

Снаружи послышался злобный, напирающий на душу хруст снега.

Порыв воздуха, дуновение духов…

– Стойте! – звонкий, властный и бесстрашный голосок княжны, подавшейся к открытой двери сарая. – Еще шаг – и я буду стрелять! – И такой же звонкий и властный приказ ему, Никите: – Заводи же! Убирайся отсюда живо!

Граммофон, надо полагать, стоял где-то рядом… И вот незадача, Кит его не видел… И вообще, не может он бросить княжну в опасности!

– Лиз… Подожди чуть-чуть… Я их всех…

Снег наружи мутно белел в ночи. Значит, княжна стояла и прикрывала его не в дверях, а разумно встав у косяка… Но ему то можно! Ему все тут нипочем!

Он и вышел из сарая, как Терминатор, который уже «бэк».

– Эй, чуваки! Вы бы все валили отсюда на хрен, а?

– Боже! Что ты делаешь?!

Такого рывка Кит никак не ожидал. Княжна схватила его за плечо, дернула назад, так что Кит едва не упал на спину.

Бах! Бах! Выстрелы-удары в ночи… Вскрик княжны, падающей навзничь… на хрустящий снег… Отчаянный стон…

– Ники-и-ита! Уходи-и-и!

Ярость! Настоящая ярость рождается не в сердце, не в душе, не в желудке, который в этот миг сжимается, как боксерский кулак. И уж точно – не в голове, не в жалкой и жидковатой толпе нейронов-крокозябр. Настоящая ярость рождается где-то вовне и очень глубоко внизу – может быть, в самом аду. А ты просто, как вулкан Везувий, пропускаешь сквозь себя адскую струю магмы, подпирающей снизу и вырывающейся из огромного, жгучего, испепеляющего все живое океана ярости.

Вот и превратился Никита в такой яростный вулкан Везувий.