Текст книги "Кассандра"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

16

Смерть Стаса вытеснила образ Эльвиры на задворки подсознания Леонида, словно даже появление ее в его мыслях было чем-то кощунственным по отношению к покойному другу. Яркие впечатления о проведенных с Эльвирой ночах, когда Эрос властвовал над ними, сняв все ограничения-предубеждения, постепенно потускнели, оставаясь в памяти лишь картинками, не подкрепленными чувственными ощущениями.

Леонид решил провести вечер дома, порыться в Интернете, чтобы получить ответы на интересующие его вопросы. Наскоро поужинав и кратко рассказав Богдане о подготовке к предстоящим похоронам, поспешил к компьютеру.

Мировая паутина помогла найти интересующую его информацию: Бхадра был соглядатаем мифического Рамы, царя Айодхьи, который совершил множество подвигов, чтобы Сита стала его женой. Но, доверившись словам Бхадры, сообщившего, что подданные сомневаются в невинности его жены до замужества, Рама изгнал беременную Ситу.

Что связывало Баку и Баху, воина-демона и доносчика, художника и работника крематория? Их совместное пребывание в Индии? Почему они выбрали такие имена, ведь есть множество индийских имен, несущих позитив? Вероятно, в этом заложен какой-то смысл, пока ему непонятный. Леонид почувствовал себя следователем-любителем, проводящим собственное расследование.

«Расследование чего? Расследуются преступления, а здесь ничего подобного нет. Смерть Смертолюбова была естественной, смерть Стаса – несчастным случаем… Стоп! В предпоследнем телефонном разговоре Стас упоминал о том, что раскопал нечто важное, пообещав рассказать при встрече, которая так и не произошла. А его слова «завтра может и не наступить»? Он был не уверен, что доживет до следующего дня, или это его признание в задуманном самоубийстве?»

Леонид припомнил последние встречи и разговоры со Стасом и понял, что в его словах часто проскальзывали недомолвки, будто он никак не мог решиться поделиться с ним какой-то информацией, и это началось задолго до того, как он занялся коллекцией Смертолюбова. Его стали донимать мысли: «Почему я не остался в ту ночь у Стаса, как собирался? Я даже не заглянул к нему в мастерскую, когда выбрался из подвала, а ведь, может быть, этим спас бы ему жизнь!» Леонид почувствовал, что есть и его доля вины в смерти друга.

От всех этих размышлений, а также прочитанных историй из индийской мифологии у него страшно разболелась голова, и, приняв таблетку болеутоляющего, он рано лег спать, проигнорировав пожелания Богданы наточить ножи, поменять лампочку в ванной, разобраться с электромясорубкой, которую заклинило. Как только его голова коснулась подушки, он почувствовал, что сон убежал от него, – хоть снова вставай, иди к компьютеру или выполняй задания жены.

Зовя сон, он уставился в натяжной потолок, блестевший в свете заглянувшей в окно луны, и начал счет баранов. У баранов были одинаковые вытянутые, худощавые морды с умными глазами, которые по мере счета все больше смахивали на человеческое лицо, и наконец он его узнал – Кузьма. Ему припомнился темный захламленный подвал и очередной странный сон, нашедший его и там…

17

Гулкая тишина царит в этом подземелье, прибежище летучих мышей, крыс и слизняков. Пошла третья неделя, как я здесь, и не знаю, когда покину это малоприятное, но относительно безопасное убежище и вернусь в мир простора и света.

Течение времени мы замечаем по смене событий, изменениям окружающей обстановки, а тут все постоянно: события, обстановка. Поэтому времени здесь нет, всегда непроницаемая тьма, не изменяющаяся температура воздуха, сырость, к чему я уже привык. Кузьма направил меня в это убежище в городской канализации, где обнаружился хитроумно замаскированный узкий лаз в древнюю пещеру, которая залегает на уровень ниже. Как ни странно, я ему благодарен не только за оказанную помощь, но и за то, что здесь вспомнил о своем дипломе историка, о мечтах заняться археологией. Тогда зачитывался статьями Антоновича, Эртеля, исследовавших городскую старину, и если бы не война, революция… Пути Господни неисповедимы!

Кузьма рассказал, что эту пещеру обнаружил при весьма странных обстоятельствах: возвращаясь с обхода, услышал шум со стороны туннеля, который, как ему было известно, заканчивался тупиком. Пошел на шум и ничего не обнаружил, двинулся обратно, и снова шум: ему показалось, что кто-то бьет в стенку. Вновь вернулся – шум прекратился, но он простучал стену и обнаружил по звуку пустоту. Снова стал уходить – шум возобновился. Тогда он поспешил к тому месту, где держал инструменты, вскоре вернулся, вооруженный ими, и начал бить стенку в том месте, где обнаружил пустоту, – в итоге обнаружил лаз, через который проник в лабиринт. Настоящая мистическая история, так как там ничего не было, что могло бы производить подобный шум.

По его мнению (и я с ним согласен), судя по кирпичикам-плинфам, которыми выложены ее своды и стены, пещера весьма почтенного возраста. Из таких кирпичиков построены в городе древние церкви, а им многие столетия. По его словам, нечто подобное было обнаружено под Софиевским собором, но исследования там не проводились, найденную пещеру замуровали. Свою находку он скрыл, решив о ней не заявлять, так как ни к чему хорошему это не привело бы, а по мере возможностей сам начал проводить исследования и в результате обнаружил на стене рунические письмена.

– Древнескандинавские письмена – руны? – удивился я, порывшись в памяти.

– Нет, ты ошибаешься, – усмехнулся Кузьма. – Письменные знаки – руны – существовали у наших предков задолго до того, как им подарили алфавит болгарские монахи Кирилл и Мефодий. Вот только таким письмом владели лишь избранные – жрецы-волхвы, так как рунические знаки имели, прежде всего, магическое значение. После принятия христианства жестоко преследовались волхвы – жрецы языческой веры и все, что с ней было связано. Руны, которые я обнаружил, имеют свои древнеславянские названия. – Он поднес свечу к стене пещеры, и я увидел какие-то черточки, палочки, ничего мне не говорящие.

– Этот знак в виде перевернутого дерева называется Чернобог, – торжественно, словно творя заклинание, произнес он.

– Черный бог – ведь это, другими словами, дьявол – по западнославянской мифологии? – Я доказал, что не все знания растерял после окончания университета почти тридцать лет тому назад.

– Правильно. Эта руна обозначает силы, стремящиеся к Хаосу. Ее значение – прорыв магического круга, крушение связей между миром живых и мертвых. Рядом с ней руна Нужда – голый ствол дерева с одинокой поникшей веткой. Она означает судьбу, которая неизбежна, как и смерть. Это магический запрет на совершение какого-то действия. И третья, последняя руна – Радуга, почти вылитая буква R латинского алфавита, однако в ней все линии прямые и нет закруглений. Означает связь между Порядком и Хаосом, смысл ее можно охарактеризовать так: «Делай что хочешь, и будь что будет». Попробуй все это соединить вместе, и тогда обретешь магическую силу.

– Получается какая-то белиберда, – не стал напрягаться я.

– Правильно – для того чтобы это правильно расшифровать, могут потребоваться годы.

– Ты хочешь сказать, что смог прочитать эту надпись?

– Полностью – нет. Пока понимаю, что эта пещера имела культовое значение, возможно, ее использовали со времен принятия христианства на Руси. В ней жрецы-волхвы тайно совершали священные обряды, так как за это можно было принять смерть от великокняжеских слуг. Предполагаю, эти руны указывали на то, что в этом месте связь между мирами живых и мертвых чрезвычайно тонка и может быть преодолена. Но на это имеется запрет– предупреждение в виде двух последующих рун.

– Ты считаешь, что здесь находится вход в ад? В тартарары? В подземное царство Аида? – рассмеялся я.

– Конечно нет. Но магическое знание, которое здесь откроется, может привести к смерти. Руна является священным знаком, обладает большим запасом магической силы и способна связать нас с высшей силой. А совокупность рун многократно усиливает их действие, в геометрической прогрессии.

– Что это за высшая сила – Бог?

– У разных народов, в разных верованиях она имеет свое имя, – ушел от ответа Кузьма. – Я с удовольствием еще пообщался бы с тобой, но мне пора. А у тебя есть время поразмыслить над секретами этой пещеры.

Вскоре затихли его шаги, и наступила полная тишина. К тишине я уже привык, труднее привыкнуть к звукам – здесь эхо со всех сторон сопровождает любое движение, и не можешь правильно определить, откуда именно исходит опасность.

Не знаю, для чего эта пещера служила пращурам, но явно не для слива отходов и нечистот – тогда канализации не существовало. Пещера небольшая, это, собственно, переплетения ходов – лабиринт, что создает иллюзию ее большей протяженности. Под этим древним городом существует множество пещер, убежищ, катакомб– захоронений, пещерных монастырей, прорытых в лессовой породе, благодаря которой они сохраняются многие сотни лет без дополнительного укрепления. Но это подземелье от них отличается, больше напоминает пещеру Минотавра на острове Крит, только во много раз уменьшенную. Ее стены были изначально укреплены плинфами – квадратными плоскими кирпичиками из обожженной глины – такие изготавливали в старину. В отличие от лабиринта Минотавра здесь не потребуется нить Ариадны, так как по какому ходу ни пойдешь, в итоге все равно выйдешь в зал, расположенный в центре. Пещера мне напоминает паука, раскинувшего паутину ходов, а зал этот на первый взгляд – главное помещение для совершения магических обрядов языческого святилища.

У меня, пробывшего здесь невообразимо долгое время, – не знаю, как соотносятся время под землей и на земле, но явно не один к одному, – сложилось мнение, что сам лабиринт с перекрещивающимися ходами, словно стремившимися запутать идущего, играл важную роль, был не просто проходом к расположенному в центре залу. Когда я начинал по нему идти, то создавалось впечатление, что я вычерчиваю какие-то геометрические фигуры и в них заключен главный смысл. Переплетения ходов создают бесчисленное множество вариантов, и, наверное, жизни не хватит испробовать их все, а хотелось бы проверить свою догадку.

Кузьма снабдил меня запасом свечей, которые я расходую экономно, и уже научился бродить по близлежащим ходам без света. Человек – удивительное существо, когда у него отключается какая-то функция, то задействуется другая, которая совершенствуется, восполняя недостающую. Вместо зрения пришел на помощь слух и… подсознание. Несколько раз столкнувшись в темноте со стеной и задев низкий свод пещеры, я научился ощущать препятствия и обходил их, пригибался, сворачивал в нужный проход. Все это происходит само собой, без включения логического аппарата мышления, который, как оказалось, мешает. Я проводил эксперименты: пытался сознательно обходить препятствия, двигаясь в темноте. Результат был весьма плачевный и болезненный. Другое дело, когда я шел не задумываясь, не пытаясь напрячь свою память.

Попав в подземелье, первоначально я предполагал отдохнуть дня три и отправиться в путь, правда, неведомо куда. Велика страна, бывшая Российская империя, да бежать некуда, разве что уйти в тайгу, найти затерявшееся поселение староверов и прожить там оставшуюся жизнь. Но от тайги меня отделяют многие тысячи километров, а поселение староверов не так просто найти в бескрайнем море лесов, да и новая власть, наверное, им жить по-старому не разрешит, разыщет и растопчет. А чем больше я живу в подземелье, тем больше привыкаю к новому укладу жизни, мне нравится здешняя тишина и покой. Начинаю понимать чернецов, удаляющихся в пещеры, отрешающихся от всего мирского, проводящих все время в молитвах. Но молитва не для меня, пролившего за свою жизнь достаточно крови и не чувствующего раскаяния в содеянном. Хищник, убивая, борется за свою жизнь, так как в нем заложено знание: или он меня, или я его. Я – такой же хищник и хочу жить.

Я прожил бурную жизнь, у многих отнял жизнь, но это была борьба за выживание – или я их, или они меня… Воспоминания не тревожат меня, духи умерших в темноте не появляются; события прошлого призрачны в моей памяти, словно их и не было. Единственная, о ком жалею, – девчушка Машенька, чью жизнь отнял тогда в общежитии, а тело затолкал под койку. Ее тело… горячее, молодое, упругое – и вдруг обмякшее под моими руками… навсегда. Была ли у меня возможность сделать по-другому? Слегка придушить, связать… Не знаю, может быть, но прошлого уже не вернешь, и эти воспоминания гоню прочь.

Прошлое – словно змея в траве, на которую можно наступить, и тогда она ужалит, или пройти мимо. Предпочитаю проходить мимо, ее не трогать. Кузьма несколько раз лез со своими воспоминаниями о студенческой жизни, особенно часто вспоминал Петра, этим подводил меня к траве, где ожидает своего часа змея-прошлое, но я всякий раз переводил разговор на подземный лабиринт, и он, одержимый горячкой исследователя, оставлял в покое прошлое.

Единственная моя связь с внешним миром – Кузьма. Он появляется раз в три дня, приносит провизию – воду я научился запасать во время дождей. Сегодня пошел пятый день, как не появляется Кузьма, продукты, несмотря на экономию, уже на исходе. Почему он не идет? Что у него произошло? Что мне дальше делать?

Пока могу лишь строить предположения, в очередной раз обходя подземные владения.

* * *

Леонид открыл глаза – лучи только проснувшегося, раннего солнца обстреливали спальню, воспользовавшись тем, что с вечера Богдана забыла опустить жалюзи. Защищаясь от солнечных зайчиков, она плотно закуталась в простыню, прикрыла голову подушкой и теперь тяжело дышала под ней.

Леонид сел на кровати, потянулся и стащил с жены подушку. Ночное видение под действием яркого солнечного утра поспешило поблекнуть, стать призрачным, словно его и не было.

– Придумала с подушкой – еще задохнешься! Да и закуталась, будто… – Леонид замолчал на полуслове, заметив, что Богдана плачет.

– Что случилось? По ком звонят колокола и льются реки слез? – Хорошее настроение его не покидало, и тут он вспомнил, что сегодня похороны Стаса, – сердце уколола булавка.

– Ты… ты… сволочь! Потаскуха в штанах! – выдавила сквозь слезы Богдана.

Леонид опешил:

– Объясни толком, что произошло?!

– Ты гадина пресмыкающаяся!

– Перед кем я пресмыкаюсь?!

– Змей подколодный! Ухожу к маме!

– Собирайся и уходи, если толком не можешь объяснить! – начал заводиться Леонид. – Сегодня похороны моего друга, а ты тут истерику заводишь!

Мелькнула мысль: а почему эти два события должны исключать друг друга?

– Ты только и ждешь, чтобы я ушла! – И плач перешел в громкие рыдания.

Леониду стало жаль жену, он, как мог, стал ее успокаивать и наконец узнал о своей провинности. По ее словам, ночью он «полез» к ней, что было, в общем, неплохо, но при этом называл Эллой, а когда она возмутилась и попыталась повернуться к нему спиной, грубо взял ее силой.

– Кто такая Элла? – требовательно спросила Богдана, вытирая слезы.

– Я ночью занимался с тобой любовью?! – удивился Леонид.

– Это была не любовь, а… – Она старательно подбирала слово, вспоминая о событиях прошлой ночи. Видимо, все было не так плохо, поскольку закончила так: – Секс. Просто грубый секс! Кто такая Элла?

– Не знаю, – удивился Леонид, вспомнив, что Эльвиру он называл сокращенно Элла. – Если ты сказала правду о ночи…

– Я всегда говорю правду, а вот ты юлишь! – возмутилась Богдана.

– Меня уже почти неделю тревожат непонятные кошмары, которые снятся с постоянством ночного сериала. Вот послушай… – И Леонид рассказал ей о сновидениях, но не о своих предположениях, чем они могли быть вызваны.

– Но в них нет никакой Эллы, а ночью ты меня называл этим гадким именем!

– Откуда я могу знать, почему это имя возникло из моего подсознания, если даже не помню, что занимался с тобой любовью… или сексом! – возмутился Леонид.

– Тебе надо к врачу, – загорелась идеей Богдана. – Танюша знает психоаналитика. Говорит, такой представительный мужчина…

– Представительному представляли простату, – пробормотал Леонид.

– Не путай – то уролог, а тебе требуется психиатр. Тебе следует подлечить свою ауру!

– Латанием ауры занимаются шарлатаны-экстрасенсы, – поправил ее Леонид.

– Абсолютно верно! Катюша ходит к одному симпатичному экстрасенсу, он такое вытворяет! Звоню ей.

– Не хочу к экстрасенсу, – заныл Леонид. – Он явно шарлатан.

– Тогда я собираюсь к маме и завтрак не готовлю. К маме – или экстрасенс! – поставила ультиматум Богдана.

– Выбираю меньшее зло, – вздохнул Леонид, но так и не закончил мысль.

– Молодец. Сейчас набираю Катюшу и договариваюсь о твоей встрече с экстрасенсом, – определилась Богдана.

– Сегодня похороны Стаса, так что лучше на завтра, послезавтра или даже позже. Лучше со следующей недели.

– Разберемся, – строго произнесла Богдана и позвонила подруге.

Леонид вздохнул – это надолго, и завтрак придется готовить самому, потому что, когда жена закончит разговор, вспомнит, что нужно спешить на работу.

18

Несмотря на жару, Леонид приехал на похороны Стаса в черном костюме и в такого же цвета галстуке на фоне белоснежной рубашки. Пока он находился в салоне автомобиля, при работающем на полную мощность кондиционере, чувствовал себя прекрасно, а когда вышел на тридцатиградусную жару, то сразу «растаял». Бегство в траурный зал чуть помогло, но не очень. Он чувствовал себя ужасно в прилипшей к телу рубашке, насквозь мокром пиджаке, а больше всего его нервировал собственный запах пота. Забиться на весь период ожидания в автомобиль, под кондиционер, было неловко. Снять пиджак тоже было нельзя – пропитавшуюся потом рубашку лучше было не демонстрировать. Помучившись пять минут, Леонид все же вернулся в автомобиль, снял пиджак, а с прохладой пришло блаженство. Теперь он мог более внимательно осмотреться.

На площадке, в тени деревьев, вокруг Норы стал собираться народ, прибывший на похороны Стаса. С каждой минутой людей становилось все больше. Большинство присутствующих Леонид знал: это были художники, коллекционеры, просто приятели-собутыльники, некоторые даже прихватили с собой жен, любовниц. Было немало женщин, которые не вступали в общий разговор, а с тоской во взгляде смотрели на дорогу, по которой должен был подъехать автомобиль с телом Стаса. Устав от ожидания, они, отвлекаясь, критически, оценивающе рассматривали наряды соседок. Среди пришедших проводить Стаса в последний путь женщины преобладали, радуя глаз разнообразием возрастов, цветов волос, конституций.

Леонид вспомнил слова Стаса: «Олигархи – несчастные люди. Женщины любят их деньги, но не их самих. У меня нет денег, приличной квартиры, даже автомобиля нет, я бодро перешагнул сороковник, но вниманием женщин не обижен. Если у меня ничего нет, то им остается любить только меня. Хоть в этом олигархам со мной не тягаться».

«Бедный наивный Стас, так до своего «полтинника» и не дотянул. В целом был неплохим человеком: доверчивым и импульсивным, не всегда обязательным, но честным, любил веселые компании, женщин и застолье. У него будет возможность на небесах узнать, за что его любили женщины. Я не слишком доверял его рассказам о том, какой он Казанова, но, судя по количеству присутствующих на похоронах дам, доля истины в его словах была».

Подъехал автобус с телом Стаса, и провожающие направились в траурный зал, спеша быстрым шагом перейти солнцепек. Проклиная собственную дурость, заставившую напялить костюм в столь жаркий день, Леонид вновь надел пиджак и из приятной прохлады автомобиля нырнул в августовский полуденный зной. Два десятка шагов, которые он преодолел до входа, показались ему вечностью. В голове стучала лишь одна мысль: «Только бы процедура прощания не затянулась». Но когда вошел в зал и увидел гроб с телом Стаса, стоящий на черном постаменте, ощущение дискомфорта отошло на задний план.

Стаса одели в новый костюм, который он ненавидел при жизни, подстригли ему бороду, что он делал всегда сам, не доверяя парикмахерам. Его крупное тело поместили в длинный узкий гроб, казалось, еще мгновение – и он пожалуется, что тесно в плечах. У изголовья гроба стоял священник и надевал покойному на лоб бумажную ленту. Леонид не знал, был ли Стас крещеным, вспомнил только, что тот посещал церковь лишь для того, чтобы вблизи рассмотреть древние иконы и фрески на стенах. Он подошел к гробу и положил на ноги покойному букет красных роз. Издалека лицо Стаса было как живое, однако исключительно спокойное, а вблизи было видно, что от жары потек грим, проявляя участки серой кожи.

На время панихиды Леонид отключился от всего происходящего, наблюдая лишь за лицом Стаса, с которого все больше стекал грим, открывая маску смерти. «Стаса больше нет, есть только это тело, которое через несколько минут сгорит в огне, и останется от него лишь кучка пепла. Как происходит переход от жизни к смерти? Неужели рядом с нами находится его душа, которая незримо летает от одного к другому, заглядывает в мысли находящимся здесь? Это предположение гораздо лучше, чем знание, что после смерти ничего нет. – И неожиданно для себя он перекрестился. – Стас, дружбан, приятель старый! Сделай что-нибудь такое, чтобы я знал, что твое эфирное тело парит рядом. Ведь ты всегда был такой выдумщик! Стас, подай знак!»

– Отпустите мою руку – мне больно! – прошептала стоящая рядом молодая женщина лет тридцати, одетая во все темное, но полупрозрачное, позволяющее обозреть ее идеальную фигуру, какая бывает лишь у профессионально занимающихся танцами или спортом. Лицо было довольно миловидное: округлое, с маленьким носиком изящной формы, блестящими пухлыми губками и большими, темными, печальными глазами. Ее волосы скрывала плотно повязанная черная косынка.

Леонид пришел в себя: он в самом деле крепко сжимал руку женщины, но тут же ее отпустил. Женщина, изобразив на лице гримасу боли, повернулась к нему спиной и подошла к гробу. Наклонившись к лицу покойника, она слегка коснулась губами бумажной ленты на лбу, оставив след помады, положила свою руку на руку Стаса, сжимающую крестик, внезапно расплакалась и отошла в сторону, освобождая место следующему. Леонид попрощался со Стасом, ничего не чувствуя при этом, – уже привык к тому, что безмолвный приятель находился в неудобном гробу. А скорее всего, в его сознании веселый, громкоголосый Стас не ассоциировался с манекеном, лежащим в гробу. Он поискал взглядом молодую женщину, руку которой только что сжимал, до сих пор чувствуя ее тепло и легкую дрожь. Вовремя заметил – она как раз выходила из траурного зала, не желая видеть завершающий акт.

Гроб закрыли, заиграла музыка, и он стал медленно опускаться вниз, где, как Леонид помнил, его поджидала странная парочка Харонов, помешанных на индийских верованиях, готовая тут же транспортировать тело к огненному ложу.

– Леня, ты помнишь – поминки у меня дома? – Рядом с ним оказалась расстроенная Нора, на ее щеках виднелись следы слез.

Плачущую Нору Леониду было странно видеть, это было то же самое, как если бы летом пошел снег. Но Нора, похоже, искренне оплакивала Стаса – видно, вспомнила, что в их прошлой совместной жизни было немало хорошего, а не только негатив, о котором она обычно упоминала при встречах с бывшим мужем и его приятелями.

– Ты, как обычно, за рулем? Что хочешь делай, но три рюмки за упокой души Стаса обязан выпить, остальные – на твое усмотрение!

– Переоденусь и приеду на такси, – пообещал Леонид и поспешил к выходу.

Женщину в темном на площадке он не нашел, мимоходом подытожив: «А зачем она мне нужна? Правда, эта красотка затмевает всех присутствующих здесь женщин!» – и сел в автомобиль.

Незнакомка в темном обнаружилась метров за триста от крематория. Несмотря на жару, она шла прогулочным шагом, особенно не прячась от солнца в тень редких деревьев. Косынку она теперь использовала как шейный платок, открыв обозрению длинные белые крашеные волосы. Если раньше по пятибалльной шкале, с точки зрения Леонида, она набрала твердые четыре балла, то теперь он дал ей все пять с плюсом. Притормозив рядом с ней, Леонид опустил окно правой дверцы и крикнул:

– Хотел еще раз извиниться за свой нелепое поведение. Присаживайтесь, подвезу вас, куда пожелаете.

Женщина, не поворачивая головы, на мгновение молча скосила глаза в его сторону, продолжая двигаться, не сбавляя темпа, но и не убыстряя его.

– А это уже некрасиво с вашей стороны – игнорировать меня, как пустое место. Неужели вам не облом тащиться пешком по такой жаре? А у меня кондиционер работает.

– А это красиво – на ходу «клеить», или как у вас это называется? Спасибо, я и пешком постою, без кондиционера! – В ее голосе не чувствовалось ни злости, ни раздражения, просто реплика на ходу.

Леонид обогнал ее, вышел из автомобиля и, идя ей навстречу, представился:

– Меня зовут Леонид – лучший друг Стаса. Не отказывайтесь, я вас подвезу, куда только скажете. И никаких возражений!

– А если я скажу, что вон та «хонда» – моя собственность и я сама доберусь туда, куда мне потребуется? – Она вновь улыбнулась, достала из сумочки ключи, и небольшой красный автомобиль отозвался на электронную команду.

– Тогда не понимаю: зачем надо было идти полкилометра пешком по жаре, да еще в гору? Можно ведь было подъехать прямо к крематорию, – недоумевал Леонид.

– Каждый сам выбирает свою Голгофу и несет свой крест… – туманно пояснила женщина в темном и, обойдя мужчину, села в свой автомобиль.

Леонид продолжал стоять, окончательно сраженный. Стекло в красном автомобиле поползло вниз, и раздался голос незнакомки:

– Леонид, думаю, вы можете мне понадобиться в будущем.

– Мой номер телефона… – оживился Леонид и протянул визитку.

– Меня зовут Мари. – Стекло вновь поднялось, и красный автомобиль быстро сорвался с места, набирая скорость.

«Может, она решила, что я за ней помчусь? – немного раздраженно подумал Леонид. Такая таинственность его насторожила. – Сама сказала, что позвонит, когда понадоблюсь». Он сел в автомобиль, тронулся и на ходу стал поспешно стаскивать с себя опостылевший пиджак.

«А в это время Стас корчится в огне при температуре в несколько сот градусов», – эта мысль его ужаснула, на лбу выступил холодный пот.