Текст книги "Кассандра"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

– С кем ты так грубо разговаривал? – поинтересовалась Богдана.

– Не суйся, если ничего не понимаешь, – окрысился Леонид, и Богдана, обиженная его грубостью, убежала в кухню.

С тяжелым сердцем, предчувствуя грядущие неприятности, Леонид после ужина отправился смотреть телевизор, желая немного отвлечься. Вскоре ему пришлось убедиться, что предчувствия его не обманули. Позвонил главный администратор интернет-аукциона и с глубоким сожалением сообщил, что лоты Леонида придется снять:

– Смертолюбов – художник неизвестный, уже было несколько звонков от искусствоведов, они возмущены, говорят о подрыве репутации самого аукциона.

– Что с тобой? Ты заболел? – спросила Богдана, увидев, как изменился в лице Леонид.

– Я сошел с ума! Завтра обязательно встречусь с этим экстрасенсом, хотя вряд ли он сможет теперь мне помочь. Пожалуй, после того, что я совершил, надо отправляться в психушку.

22

Этой ночью Леонид не увидел продолжения сна, к чему уже привык, что его крайне расстроило. «Вначале я только удивлялся этим снам, затем пытался разобраться, к чему они снятся, а теперь даже ожидаю их, как любимого сериала».

Утром позвонил по полученному у Богданы номеру телефона, и мужчина, назвавшись диковинным именем Седрах, назначил время приема – три часа дня. Леонид не выдержал и поинтересовался:

– У вас имя индийское?

– Нет, оно не имеет к Индии отношения, оно – древнехалдейское. История этого имени…

– Спасибо, при встрече расскажете, а то я спешу.

Очень не хотелось Леониду идти на поклон к Никодиму Павловичу, но другого выхода он не видел: иначе можно было поставить крест на затее с картинами, которая ему уже влетела в копеечку. Отказ выставить его картины на аукционе сводил на нет все предпринятые до этого усилия, делал бесполезными затраты, и было понятно, что Никодим Павлович только этим не ограничится.

Предпринятые попытки Леонида дозвониться к нему по мобильному заканчивались тем, что коллекционер сбрасывал его звонок.

Пришлось встретиться с Тимой, бегающим в «шестерках» у Никодима Павловича, и через него попытаться договориться о встрече с его шефом. Тима, не откладывая дело в долгий ящик, при Леониде позвонил Никодиму Павловичу. Но как только тот услышал о просьбе Леонида, сразу ответил категорическим отказом. Тима лишь пожал плечами, выражая свое недоумение:

– Видно, ты ему здорово насолил.

Снятие картин Смертолюбова с аукциона полностью рушило все планы Леонида, когда, казалось, удача уже близка. Новые переговоры с администрацией сайта «Аукцион» ни к чему не привели, но ему прозрачно намекнули, что следует найти общий язык с Никодимом Павловичем. Пришлось Леониду вновь встретиться с Тимой, напоить его, дать «в долг» сто баксов за домашний адрес коллекционера.

Никодим Павлович жил в центральной части города, на тихой улочке, в пятиэтажной «сталинке». Входная дверь подъезда оказалась на кодовом замке, и Леониду пришлось полчаса ожидать, пока кто-нибудь из жильцов выйдет или войдет. Его спасителем оказалась невысокая девушка с огромным нетерпеливым сенбернаром, но когда Леонид попытался проскользнуть внутрь, она заслонила ему проход и устроила допрос.

– Вы к кому идете? – строго спросила она, придерживая пса, рвавшегося погулять.

– К Никодиму Павловичу, на третий этаж, – признался Леонид, не сводя с пса глаз.

– Раз так – проходите, – смилостивилась девушка.

Мощная бронированная дверь с глазком видеонаблюдения подсказала Леониду, что он у цели.

– Что вам угодно? – отозвался домофон голосом Никодима Павловича на его звонок в дверь.

– Простите меня, Никодим Павлович, я вчера не совсем корректно вел себя, – Леонид виновато опустил голову. – На меня очень подействовала смерть Стаса Новицкого, и я был сам не свой.

– Бог простит. Зря пришел – я не обидчив. Обижаются слабые люди, которые не могут за себя постоять, а я к ним не отношусь.

– Я согласен на ваши условия относительно картин Смертолюбова.

На минуту повисло молчание, Леонид терпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу.

– Напомни, какие условия? – вновь возник голос.

– Передать вам на реализацию три картины сроком на три месяца за пятьдесят процентов от выставленной стоимости.

– У вас плохая память, молодой человек. На шесть месяцев за тридцать процентов!

У Леонида перехватило дыхание, и он еле сдержался. «Вот сволочь! Режет без ножа – хочет даром взять. Но делать нечего, не надо было вчера вести себя как осел».

– Похоже, у меня с памятью совсем плохо, позабыл – все так, как вы говорите. Мне крайне неудобно вас просить, но, может, все же сорок процентов?

– Поговорим, – смягчился голос в домофоне. – Проходи. – Дверь открылась.

На пороге его встретил Никодим Павлович в расшитом золотом красном атласном халате, его правая рука покоилась в кармане.

– Чаем угощать не буду – мы люди деловые. А ты молодец, умеешь вовремя исправлять ошибки. Только запомни, есть такие, которые невозможно исправить, – это как жизнь и смерть. Так что впредь вначале многократно подумай о возможных последствиях своих слов.

– Спасибо за совет и простите меня. Стас был моим ближайшим другом, и я еще не отошел после его нелепой смерти.

Весь коридор квартиры коллекционера был завален картинами, которые висели на стене плотными рядами, стояли стопками на полу, лицом к стене.

– В гостиной негде сесть: картин много, никак не приведу все в порядок, денег на более просторную квартиру не соберу, – пожаловался хозяин, останавливаясь перед закрытой дверью в комнату, служащую, по его словам, спальней. Здесь также все было увешано и заставлено картинами, стояло несколько больших напольных фарфоровых ваз, блиставших позолотой, и античные скульптуры. «Копии или оригиналы?» – заинтересовался Леонид. В скульптуре он не разбирался, а вот Стас был ходячей энциклопедией, специалистом по любому антиквариату.

Вся обстановка спальни состояла из узкой допотопной кровати, маленького столика и одного стула. Хозяин уселся на кровать и предложил стул гостю.

– У вас, наверное, здесь картин – тысяча, а то и больше! – с восхищением отметил Леонид, в уме умножая на число с пятью нулями – картину более дешевую такой уважаемый коллекционер не стал бы у себя держать, – и полученная цифра приятно вскружила голову.

– Более трех тысяч, ну и другого антиквариата хватает, – Никодим Павлович кивнул на вазы, скульптуры. – Не каждый художественный музей может похвастаться такой подборкой, как у меня. Всю сознательную жизнь собираю.

– Такое богатство… не боитесь? Ведь живете один! – не удержался от вопроса Леонид.

– Не один. – Никодим Павлович достал из кармана блестящий пистолет. – «Вальтер», именной, прекрасно умею с ним обращаться. Второе мое увлечение – это стрельба. Также в квартире имеется сигнализация и все прочее. Но мы отвлеклись… Хорошо, я соглашусь, уступлю в цене, но только одной картины, пусть будет сорок процентов, остальные две по тридцать.

– Вероятно, вы захотите взять те картины, которые выставлены на аукционе… Были выставлены. Вчера мне позвонил…

– Раз они стоят на аукционе, то пусть стоят. Я слышал, у тебя возникли небольшие трения с администрацией аукциона…

«Не с администрацией, а с тобой», – мысленно поправил Леонид.

– Я это улажу. А мне нужны такие картины… – Он достал из кармана бумажку и прочитал: – «Агхори», «Жук, терзающий девушку», «Кассандра».

Услышав последнее название, Леонид вздрогнул.

«Снова Кассандра! Откуда этот пенек знает названия картин, которые я никому не показывал? Он был до меня у Эльвиры или она ему дала список картин? Конечно, она, и никто другой. Похоже, что-то затевается за моей спиной, а я как слепой котенок».

– Первые две у меня есть, а что касается третьей, что-то не припомню такого названия – может, просмотрел. А что на ней изображено? – поинтересовался Леонид.

Коллекционер пожал плечами:

– Не знаю – у меня есть только названия. Приедешь домой, пересмотри картины – если вся коллекция у тебя, значит, и эта картина должна быть.

– Хорошо, я так и поступлю, – согласился Леонид.

Ему очень не понравилось то, что Никодим Павлович конкретизировал свой выбор, – похоже у него имелся очень выгодный заказ, раз он так быстро согласился замять старую историю и даже проявил великодушие – пошел на некоторые уступки.

– А за какую картину вы дадите сорок процентов? – поинтересовался Леонид.

– За «Жук, терзающий девушку». Хорошо, что мы договорились. Завтра… нет, к сожалению, завтра буду в отъезде – послезавтра привези мне эти три картины домой.

– Хорошо, я предварительно позвоню.

– Надеюсь, ты правильно меня понял. А с Тимой поменьше общайся, выходи прямо на меня. Эта болтливая молодежь… Учишь их, учишь, а у них язык впереди мозгов.

Выйдя из подъезда, Леонид задумался: вся эта история с картинами его настораживала – в ней было что-то не так. Известный коллекционер вдруг заинтересовался тремя конкретными картинами неизвестного художника, предложил сделку на очень хороших условиях. Из этого можно сделать вывод, что у Никодима Павловича есть очень выгодный покупатель и этот покупатель дал ему названия картин. Слова о месяцах, требуемых для продажи, рассчитаны на дураков. И явно речь идет даже не о тех ценах, по которым он выставил на аукционе картины, а о гораздо более высоких, иначе не было бы такой заинтересованности у старого коллекционера. На аукционе выставлены совсем другие картины, в прессе упоминалась лишь картина «Агхори», а об остальных двух нигде не было сказано ни слова. Выходит, покупатель знает об их существовании. Почему же он тогда не купил их у художника, когда тот был жив? Или не вышел на вдову после его смерти?

Напрашивался вывод: Смертолюбов не хотел продавать эти картины, а благодаря усилиям Леонида, «засветившего» картины в прессе, заинтересованное лицо узнало о смерти художника и теперь хочет приобрести картины. Администратор аукциона проговорился, что были запросы из-за границы, интересовались владельцем картин. Понятно, почему в аукционных торгах покупатель не участвовал, – выставлены в качестве лотов не те картины, которые его интересуют. Почему же он не действовал через вдову художника, а прибег к услугам старого коллекционера? Ведь ему было известно об этих картинах, и не мог он не знать ближайшее окружение художника! Или картины Смертолюбова участвовали в каких-то выставках, поэтому покупатель узнал об их существовании? Логическая цепочка не выстраивалась, было пропущено какое-то звено. Загадки вокруг, одни загадки…

Леонид решил не спешить с передачей картин старому коллекционеру: кто знает, может, стоимость этих трех гораздо выше стоимости всей оставшейся коллекции? У него было полтора дня до оговоренной встречи с Никодимом Павловичем, которые он хотел потратить на самостоятельные поиски покупателя, и надеялся хотя бы приблизиться к пониманию истинной стоимости этих картин. Тут же возник вопрос: а почему они могут быть более ценными, чем остальные? Что прибавляло им стоимости? Ведь не имя же художника и не сюжеты. Тогда что?

Возможно, Эльвира не все ему рассказала о картинах своего покойного мужа?

Леонид набрал номер телефона Эльвиры, но та не отвечала, что было весьма странно. Ехать к ней домой днем без звонка рискованно – можно ее не застать и потерять драгоценное время, которое начало свой неумолимый отсчет до предстоящей встречи с коллекционером. Попробовал набрать Ксану – тот же результат. Он вспомнил о назначенной встрече с экстрасенсом с халдейским именем, и как бы ему ни хотелось не тратить на это время, он решил все-таки заехать и развлечься байками явного шарлатана.

По дороге он думал о Никодиме Павловиче: миллионер, а живет, как скотина в хлеву. Какой прок от того, что у него такая богатая коллекция антиквариата, если он не знает радостей жизни, а живет словно Гобсек или, скорее, Скупой рыцарь Пушкина? Денег у него нет на новую квартиру – разговор для идиота! Хочет меня оставить в дураках – посмотрим, кто окажется ловчее и хитрее.

23

Мужчина с халдейским именем Седрах оказался лишь помощником-секретарем экстрасенса, он составлял график приема и ведал финансовыми вопросами.

Леониду пришлось подождать минут пятнадцать, в течение этого времени он несколько раз собирался уйти. Наконец Седрах, напыщенный сорокалетний толстячок, ввел его в полутемную комнату. Экстрасенсом оказалась женщина, точнее, молодая девушка, которая поднялась из-за стола и пошла к нему навстречу. Яркий электрический свет, проникший из приемной, осветил ее. Высокая, гибкая, со свободно ниспадающими на плечи черными волосами, с правильными чертами лица, выражающего удивительное спокойствие, но самым примечательным были ее глаза, отливающие зеленью змеиной кожи – они сразу поразили Леонида. Почему цвет ее глаз он сравнил с кожей зеленого пресмыкающегося, которого в жизни не видел, только по телевизору, а не с изумрудом или малахитом, он не мог бы объяснить, разве только тем, что ее глаза постоянно находились в движении, были неоднородны, по ним время от времени словно пробегала рябь.

– Есфирь, – представилась она, тревожа своим необычным взглядом, и сразу добавила: – В переводе с древнееврейского мое имя означает «звезда».

«Странно было бы, если бы оно оказалось менее диковинным, чем у твоего секретаря. Обычно шарлатанство скрывается за впечатляющими образами, именами и за неадекватными поступками – так его труднее распознать. Посмотрю, какая ты звезда. Теперь понятно хихиканье Богданы, отправившей меня к этой чудотворной девице».

Есфирь молча выслушала его рассказ о странных ночных сновидениях, не перебивая, не задавая наводящих вопросов, не спешила высказывать свою точку зрения, так что в конце рассказа повисла тишина. Девушка молча, не мигая, смотрела на Леонида, как ему показалось, отрешившись от всего, и он засомневался, слышала ли она его.

Ему стало скучно, и, ожидая, когда девушка начнет говорить, он взял с ее стола прозрачный шар, который оказался необычайно холодным, словно его перед этим держали в холодильнике.

– Не следует брать в руки незнакомые предметы, не зная, какой силой они заряжены, – проснулся голос девушки. Необычно низкий для ее хрупкой фигуры, он больше напоминал мужской.

Леонид сразу вспомнил вечер у Эльвиры, когда она давала ему посмотреть магические предметы, привезенные ее мужем из Индии.

– Думаю, вы пришли ко мне не для того, чтобы рассказывать свои сны, а поведать о том, что беспокоит.

– Как раз эти сны меня и беспокоят: они не просто снятся, а словно готовят к событиям, которые должны произойти или уже происходят, – возразил Леонид. – В последнее время я совершил много глупых, сумасбродных поступков, что мне не присуще, будто кто-то изнутри руководит мной. Не знаю, связано это со снами или нет.

– То, что вы мне рассказали, является следствием, а причин может быть много, и мне надо докопаться до истинной причины, чтобы вам помочь. Возможно, что-то происходило с вами необычное накануне или за несколько дней до того, как стали сниться эти сны? Само событие могло быть незначительным, но в нем имелись некие странности, обязательно оставившие след в вашей памяти. Постарайтесь вспомнить – я вам мешать не буду.

Предложение девушки-экстрасенса не понравилось Леониду: ему не хотелось рассказывать об Эльвире, о сумасшествии, овладевшем им после нескольких затяжек чиломом. А то, что все началось с того вечера, он был уверен на все сто процентов.

– Я вижу, что это было связано с женщиной, явно не вашей женой, – попыталась подтолкнуть к откровенности девушка.

«Много ума не требуется, чтобы догадаться об этом, учитывая мое затянувшееся молчание». И Леонид рассказал о картинах художника Смертолюбова, магических предметах, которые ему продемонстрировала Эльвира, превратив его в своего приятеля. Особенно Есфирь заинтересовал череп.

– По всей видимости, с этим черепом связана некая астральная сущность, оставшаяся после смерти человека, по неизвестной нам причине исключенная из цепи реинкарнаций. Это тот же призрак, привязанный к какому-то месту, обычно имеющему отношение к смерти: старый замок, дом, подземелье. Своими неразумными действиями вы его неким образом привязали к себе.

– Вы хотите сказать, что этот призрак ночами развлекает меня историями из своей жизни? – усмехнулся Леонид.

– Скорее всего, информирует, как вы ранее заметили. Астральная сущность – это не человек, она не подвержена эмоциям: любви, ненависти, симпатии, антипатии, гневу, ревности и прочим. Ее действия всегда связаны с информационным полем. Призраки, появляясь в местах своей «привязки», информируют о какой-то стороне своей предыдущей жизни, обычно об обстоятельствах смерти. С таким случаем, как у вас, я еще не сталкивалась, поэтому он мне кажется уникальным, хотя в мире все повторяется, и уникальность проистекает от нашей слабой информированности.

– Как я понял, могу не волноваться? – вновь усмехнулся Леонид.

– Наоборот, подобная привязанность астральной сущности очень опасна – ведь это воздействие на уровне подсознания. Ваши, как вы рассказывали, нелепые поступки, вызваны ее растущим влиянием. Со временем оно может многократно усилиться и привести к разным психическим расстройствам, не исключен даже суицид.

– Предположим, я вам верю. Что мне следует предпринять, чтобы этого не случилось?

– Случай весьма сложный, и я пока не знаю. Думаю, через два дня смогу что-нибудь порекомендовать действенное, а пока вы раздобудьте тот череп и принесите его мне. Надеюсь, что случай не безнадежный.

– Вы так умеете успокаивать, обнадеживать, – ехидно заметил Леонид, поедая глазами девушку, мысленно раздевая: «Затащить бы тебя в постель и узнать, какая ты там мастерица, экстрасенсша».

– Я привыкла всегда говорить правду: с вами я заниматься сексом не буду – вы не мой партнер. Жду вас через два дня. – Она склонилась над столом, раскрыв книгу, хотя вряд ли могла что-нибудь в ней прочесть из-за царившего здесь полумрака.

– Пойдемте – ваше время вышло. – Леонид не заметил, как рядом оказался Седрах, который нетерпеливо потянул его за руку к выходу.

«Экстрасенсша – та еще штучка! А Эльвиру необходимо сегодня посетить, хотя бы для того, чтобы взять череп», – решил Леонид, выйдя на улицу.

24

Леонид нажимал и нажимал на кнопку дверного звонка, но хозяйка не спешила открывать, а о том, что она дома, информировала доносящаяся заунывная музыка. Он набрал ее номер на мобильном телефоне – тоже никакой реакции.

«Может, у нее гость и она вся в сексуальном процессе, не имеет желания отвлечься на что-либо постороннее?» – с раздражением подумал он, и сразу в голову полезли дразнящие воспоминания о проведенных с Эльвирой ночах. Это крайне не понравилось ему, принявшему окончательное решение не поддерживать с ней близких отношений, не ожидая от них ничего хорошего. По-видимому, и она в нем разочаровалась, так как в последнее время перестала звонить.

«Придется заехать за черепушкой попозже». Эта ситуация Леонида злила, нервировала. Он не любил попусту тратить время, к тому же, приехав к ней, в глубине души рассчитывал на большее, а не только расспросить и взять у нее череп-мунду, как себя ни убеждал, что близкие отношения с ней уже в прошлом.

Он в последний раз со злостью нажал на кнопку звонка – безрезультатно, из-за двери издевательски пела музыка, от которой даже кошки сошли бы с ума. От избытка чувств дернул за ручку, и… дверь поддалась. Сердце у него бешено забарабанило от неприятного предчувствия – он помнил, что Эльвира тщательно закрывала на все замки входную дверь, когда он гостил у нее. Вспомнились ее разговоры о том, что им обоим угрожает какая-то опасность, которую он счел мифической.

В подобных случаях киношные герои вынимали из кобуры под мышкой пистолет и храбро проникали в дом. Пистолета у него не было, да и героем себя не считал, но любопытство было сильнее здравого смысла, рекомендовавшего уйти. Стараясь не шуметь, он приоткрыл дверь чуть шире и проник в прихожую.

Музыка доносилась из гостиной, куда он и пошел на цыпочках, жалея, что не имеет с собой ничего тяжелого, что можно было бы использовать в качестве оружия. От избытка адреналина сердце выскакивало из груди, словно после кросса. Леонид буквально обливался потом, все более убеждаясь, что здравый смысл иногда бывает прав, и это именно тот случай. Он взялся за ручку двери, ведущей в гостиную, сосчитал до десяти и резко распахнул дверь.

Увиденное удивило его больше, чем если бы он обнаружил там расчлененный труп хозяйки квартиры. В комнате все было так, как при первом их знакомстве, точнее, на следующее утро! На стеклянной столешнице лежали магические предметы в той же последовательности, в какой их показывала Эльвира. На полу стоял раскрытый чемодан. Журнальный столик был придвинут к дивану, на нем лежала трубка чилом, стояли бутылка с недопитым коньяком, тарелочка с нарезанными лимонами и нетронутой сахарной горкой посредине. Одежда хозяйки была разбросана по полу, а сама она в полуобнаженном виде – если одеждой считать нитки трусиков «танга» – сидела на диване в позе лотоса, покачиваясь в такт музыке и что-то бормоча. Ее большие груди с напряженно торчащими сосками то и дело нервно подергивались, словно, как и Леонид, не переносили скребущей по душе унылой музыки. Эльвира, сидя с полузакрытыми глазами, на неожиданное появление Леонида никак не отреагировала, увлеченная своим занятием.

Леонид первым делом нашел источник ужасного звука – DVD-проигрыватель – и выключил его. Эльвира стала понемногу приходить в себя и, обнаружив присутствие Леонида, нашла халат, накинула на себя и устроилась с ногами на диване. Ее блуждающий мутный взгляд говорил, что мыслями она еще далеко отсюда.

Леонид подошел к столу, взял в руки желтоватый череп.

– Элла, ты не против, если я возьму его на несколько дней? Сохранность гарантирую.

– Ты пришел?! Только уже поздно – совсем поздно. Уходи! – произнесла Эльвира, светя голыми коленками из-под короткого халатика, и вновь стала раскачиваться, словно у нее в ушах зазвучала неслышная музыка. – Учись принимать мир, принимать грязь, принимать тьму, так же как и свет, ибо это, в сущности, разные проявления одной реальности!

– Я не вовремя? – рассеянно произнес Леонид, раздумывая, куда бы засунуть череп, – не нести же его в руках по улице!

– Медитируй на пустоши, на разрушенные дома, на поломанные вещи, на больных, на мертвые тела. Сопрягая это с мудростью и наставлениями учителей, ты поймешь суть и освободишься от всего, что мучает и порабощает. Чтобы постигнуть тайну потоков Шакти, образующих узоры, вначале утвердись в понимании неизбежности смерти.

– Что это за бред?! – поразился Леонид,

– Это слова Бхайравананда, вникни в их магическую суть. Ты поймешь…

– Бред сумасшедшего – их суть. Помогу тебе не словом, а делом! – Леонид сгреб в охапку Эльвиру и, отнеся в ванную, включил холодный душ.

Женщина брыкалась, визжала, даже раз попыталась укусить за руку, но Леонид был настороже и предотвратил все ее посягательства. В конце концов она сдалась и дрожала от холода под душем.

– Как, говоришь, имя этого мудреца? – поинтересовался он.

– Бхай-рава-нанда, – произнесла она, стуча зубами.

– Пока не разучишься произносить его имя, из ванной не выпущу, – серьезно пообещал Леонид.

– Мне холодно, я очень быстро простужаюсь, – взмолилась Эльвира, посинев от холода, напоминая пупырышками на коже курицу из холодильника, и Леонид сжалился:

– Вылезай и марш в постель.

Он помог дрожащей женщине выбраться из ванны. Эльвира едва стояла на ногах, все время норовя упасть, и он, придерживая за талию, отвел ее в спальню. Она стянула мокрые трусики и нырнула в расстеленную постель.

– Ты что, на работу уже не ходишь, в неглиже разгуливаешь целыми днями? Похоже, у тебя недавно было довольно весело, – произнес Леонид и, видя, что она никак не может согреться, предложил: – Горячий чай будешь?

– Бу-ду, – трясясь, проигнорировала два первых вопроса Эльвира. – Вста-вать не бу-у-ду – за-мерз-ла-а, слов-но-о по-о-бывала на лед-ни-ке-е в мо-о-рге.

– Ну у тебя и сравнения! Совсем чокнулась. Так кто у тебя был в гостях?

– Мне очень плохо, – посиневшими губами прошептала женщина, но и без того было видно, что ее бьет озноб.

Леонид мысленно обругал себя за холодный душ, который организовал для нее, поспешил в кухню, включил электрочайник. Затем, решив, что коньяк и лимон не испортят чай, вернулся в гостиную, забрал тарелку и бутылку, вернулся в кухню. Ему показалось, что он пропустил что-то очень важное, но он не стал над этим задумываться, а, приготовив чай с лимоном, щедро плеснул в чашку коньяку и вернулся к Эльвире. То, что он увидел, изрядно испугало: ее, закутанную в одеяло, сотрясали судороги, дергало в разные стороны.

– Пожалуй, в этом виноват не только холодный душ! – выразил сомнение Леонид, не зная, что делать. – Надо вызывать «скорую».

– Не надо врачей! – прохрипела извивающаяся женщина, до крови кусая губы, чтобы не кричать, лишь иногда испуская громкие стоны. – Это пройдет… Дай лекарство – в пузырьке без этикетки, во втором ящике снизу, – протянула она руку по направлению к трюмо.

Леонид последовал ее указаниям, обнаружил небольшой пузырек с бесцветной жидкостью и совсем неожиданную вещь – наручники с небольшим ключиком, вставленным в замок.

– Похоже, мы поклонники садомазо, – пробормотал тихо и вернулся к Эльвире.

– Я так понял, это надо развести в воде? Сколько капель на чайную чашечку?

– Двадцать… нет, тридцать, – прошептала она.

– А что это? – спросил, протягивая чашку с накапанным в воду снадобьем.

– Болеутоляющее, успокоительное. – Приподнявшись, она буквально выхватила чашку из его рук и быстро выпила. – Скоро станет легче, – произнесла она, падая на спину.

– Я у тебя возьму на время череп-мунду, – напомнил Леонид, заметив, что она начала успокаиваться и свернулась калачиком. – На время.

– Ничего не трогай, – попросила она.

– Не волнуйся – мунда останется в целости и сохранности, а через несколько дней я тебе ее верну.

Больше не слушая Эльвиру, он вернулся в гостиную и тут понял, что его встревожило, когда возвращался за коньяком и лимоном: все магические предметы, которые были разложены на столе, исчезли. В том числе и череп. Бегом вернулся в спальню и увидел, что Эльвира заснула. Начал тормошить за плечо.

– Кто у тебя был? Кому ты показывала магическую рухлядь своего мужа?

– Не знаю… Я хочу спать…. Дай мне поспать, – бормотала она сонным голосом и вдруг, широко открыв глаза, истерически закричала: – Уходи! Пошел вон! Тебе здесь нечего делать!

– Успокойся. Тебя обокрали, и я хочу выяснить, кто это сделал. По всей видимости, это тот, кто был у тебя до моего прихода.

Леонид вспомнил, что, заходя в квартиру, не закрыл за собой дверь, так как не знал, что его здесь ожидает. По всей видимости, вор затаился в спальне или зашел в квартиру, когда он был с Эльвирой в ванной. Беглый осмотр спальни ничего не дал.

– Никого не было, – вновь успокоилась и стала засыпать женщина, – и никого уже не будет.

– Не говори глупостей – проспишься и завтра будешь совсем здоровой, только не кури чилом – от него мозги едут набекрень, – старался успокоить ее Леонид, поняв, что сегодня ничего от нее не добьется.

– И завтра тоже не будет, – пробормотала женщина и провалилась в крепкий сон.

Выходя из квартиры, Леонид захлопнул за собой дверь и поехал домой. Уже в пути вспомнил, что не спросил у Эльвиры: были ли попытки купить картины при жизни ее мужа и не выставлялись ли они где-либо. Не успел он зайти к себе в квартиру, как позвонила Эльвира на мобильный:

– Верни картины! – истерически закричала она в трубку.

– Успокойся, завтра буду у тебя и обо всем поговорим, – раздраженно ответил Леонид. «Я думал, что она до утра будет спать беспробудным сном, а тут такая бодренькая. Неужели Никодим Павлович не теряет времени и вышел на нее?»

– Я хочу картины немедленно!

– А я хочу спать, и тебе тоже пора укладываться.

– Привези сюда картины немедленно, а то я не знаю, что сделаю! – прокричала Эльвира. – Буду звонить до тех пор, пока не привезешь!

– А я отключу телефон, завтра при встрече поговорим.

– Ты об этом пожалеешь! – зловеще пообещала Эльвира, но Леонид тут же отключил мобильный – не хватало еще, чтобы она трезвонила ночью. В том невменяемом состоянии, в каком ее застал, она может наговорить что угодно, спровоцировав очередной скандал с Богданой.