Текст книги "Кассандра"

Автор книги: Сергей Пономаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Ваш муж, наверное, много рассказывал об Индии, стране чудес, факиров и обманщиков? Во многих его картинах присутствуют индийские мотивы, хотя сюжеты спорные, несмотря на оригинальность, так что работы не для массового покупателя. Скажу даже больше: они скорее отталкивают, чем привлекают. Они явно рассчитаны на эксклюзивного покупателя, – разоткровенничался он, – а значит, весьма денежного.

– Бака не так много рассказывал – по натуре он был молчун. Знаю, что в Индии он какое-то время провел в ашраме, расположенном в глубине джунглей, где приобщился к местным верованиям, и они наложили на него отпечаток на всю оставшуюся жизнь. Он привез оттуда много вещей, на первый взгляд обычных, но, по его мнению, имеющих магическую силу. – Эльвира, загадочно улыбаясь, стреляла глазками.

«Я все расскажу, если это тебе интересно. А должно быть интересно. Каждый ответ – приманка, в итоге подводящая глупую рыбку к крючку».

– Ашрам – это что-то вроде монастыря? – поинтересовался Леонид.

– Не совсем, но похоже. Монастыри, церкви – это прежде всего сооружения, монументальные, подавляющие размерами и убранством, а человек – как приложение. В ашраме же наоборот. Главное там – это учитель, вокруг него собираются ученики, а здания может и не быть вообще.

– Особой разницы не вижу, тем более что в Индии очень жарко и крыша над головой необязательна, хотя слышал, что зимой там наступает сезон дождей… Вы меня извините, но у вашего покойного мужа была болезненная фантазия. Вот посмотрите на эту картину. – Леонид вышел из-за стола и взял полотно.

На нем на фоне безлунной ночи, под развесистым, с узловатым ветвями деревом, был изображен обнаженный лысый мужчина с разрисованным лицом, словно ирокез. В правой руке он держал бубен, при этом сидел прямо на груди юной девушки с кожей бледно-красного цвета. У девушки были закрыты глаза и раскрыт рот, из которого вырывались языки синеватого пламени. И к этому пламени была протянута левая рука мужчины, а с ладони сыпались черные точки.

«Болезненная фантазия? Скорее, сумасшествие! Неужели ты не видишь? И все вокруг него становились сумасшедшими, и я не исключение… Лишь после его смерти словно пелена спала с глаз».

– В чем-то я с вами полностью согласна, но, по словам Баки, сюжеты всех его картин взяты из жизни. Посмотрите на обратной стороне ее название.

– «Агхори», – прочитал вслух Леонид. Это слово ему ни о чем не говорило.

– Агхора – это одно из древнейших, таинственных и жутких верований в Индии. На картине изображен ритуал приобщения к тайному знанию, которое, по мнению членов этой секты, доступно им. Девушка мертва, у нее во рту разведен огонь, который поддерживает агхори, питая его семенами кунжута. Агхори стремится достичь полного просветления, сжигая при этом частицы осквернения, приводящего в конце концов к смерти человека, которого затем кремируют. Дерево, изображенное здесь, тоже не простое – оно предназначено для исполнения желаний. По мнению Баки, эта картина наделена огромной силой, которая может раскрыть сущность человека и его место в цепи инкарнаций.

– Он что, писал ее волшебными красками? – усмехнулся Леонид. Подобный вздор из уст хорошенькой женщины его только развлекал.

– Она была написана во время ритуального действа, которое на ней изображено, поэтому взяла на себя часть той силы, – спокойно разъяснила женщина. Леонид вздрогнул от омерзения, представив себе, как художник рисует эту картину с натуры. – Кроме того, он добавлял в краски человеческую кровь, по его мнению, картины получали от этого дополнительную силу. Рисуя эту картину, он использовал свою кровь. А в краски вон той картины, – указала она на картину с жуком, терзающим девушку, – он добавил немного моей крови. Насколько я знаю, для каждой картины была взята чья-то кровь – разных людей.

– Он был не чудак, а явно сумасшедший, – вынес вердикт Леонид, – но это не плохо. Такие чудаковатости привлекают внимание публики, но, к сожалению, для настоящих коллекционеров мало что значат. Эти люди ценят более тонкие приемы.

Леонид еще раз всмотрелся в картину с развлекающимся на мертвеце шаманом, и ему стало не по себе.

«А может, он изобразил на ней себя? И с этим помешанным художником, занимающимся всякими гнусностями, сидящая напротив молодая привлекательная женщина занималась сексом?! Может, мне не стоит брать картины этого психа, а извиниться и поскорее уйти?»

Эльвира, словно прочитав мысли мужчины, поднялась и попыталась его заинтересовать:

– Я покажу некоторые вещи, привезенные им оттуда. Он запрещал мне к ним даже притрагиваться, но сейчас, думаю, уже можно. – Она вышла в другую комнату и вернулась с большим чемоданом, который открыла на полу. – Это тришула, – показала предмет, отдаленно напоминающий трезубец, – предназначен для уничтожения своего эго, когда человек порывает с прежней жизнью. Это дамара, – указала на бубен, точную копию того, что был изображен на картине, – он пробуждает людей, которые всегда спят – пребывают в состоянии невежества. Можете ударить в него, не бойтесь. Это тот же барабан, только меньших размеров.

Леонид стукнул в бубен несколько раз, а потом, осмелев, даже отбил ритм популярной песенки.

– Эта морская раковина называется шанкха, о ней Бака мог говорить часами, но я мало что поняла из этого и не буду забивать вам голову. Вот это колесо символизирует чакру, это популярное слово вы неоднократно слышали. Колесо чакры не имеет ни начала ни конца. – Заметив, что Леонид стал им шутливо рулить, она воскликнула: – Осторожнее, оно может изменить вашу карму!.. Сами понимаете – это шутка. А это четки, джапамала, можно их перебирать– забавляться, когда делать нечего, чем Бака часто занимался. Вот это – мунда, – показала она гладкий человеческий череп, желтоватого цвета. – Он применяется при мундасане – ритуале «сидения на черепах», в ходе которого можно получить знания и опыт бывшего владельца черепа.

– Сидеть на черепе? Что может быть глупее! – возмутился Леонид. – Все это – обычные вещи, которые сам же человек наделил в воображении магической силой. Они могут действовать только на того, кто в эту чушь верит. Предполагаю, что после смерти их владельца они окажутся невостребованными и умрут на полке в кладовке. За исключением раковины – она красивая и может украсить вашу комнату.

– Вы правы: так оно и будет, они мне не нужны. А вот этой вещью мы с вами можем сейчас воспользоваться. – Эльвира достала длинную толстую трубку. – Она называется чилóм и также способствует просветлению, озарению. Помогите ее раскурить. – Она протянула трубку Леониду.

Тот ее взял, осмотрел, понюхал и заметил:

– Два года, как завязал с курением. Разве что иногда у приятеля кальяном балуюсь.

– Считайте, что это кальян, правда, в табак добавлено кое-что покрепче – гашиш.

– Ваш муж был наркоманом?

– Нет, но время от времени на черном рынке доставал эту гадость для медитаций – приучился к этому в Индии. Мне он категорически запрещал притрагиваться к чилому, но, как известно, запретный плод притягивает к себе – давно хотела попробовать, только сама боялась это сделать.

– Возможно, он с этой трубкой и отправился в свое последнее путешествие? – брезгливо спросил Леонид.

– Нет, что вы! Видите – она полностью набита, еще не использовалась. Он ее только приготовил, но не успел выкурить. Во избежание недоразумений с правоохранительными органами мне следует выбросить ее содержимое… а до этого пару раз курнуть, попробовать, что это такое. От нескольких затяжек наркоманами не становятся, а марихуана даже официально разрешена в Голландии. Как вы – не против?

– Попытка не пытка, – согласился Леонид. Идея попробовать покурить настоящую индийскую трубку – чилом – его привлекала.

Они перешли на диван, уселись перед журнальным столиком. Эльвира поставила на него блестящий металлический поднос, на котором в глиняной мисочке зажгла несколько таблеток сухого спирта – устроила небольшой костер. Разжечь и раскурить трубку оказалось непростым делом – это было все равно что одновременно закурить десяток сигарет. Удушающий дым заставил Леонида раскашляться, слезы полились из глаз, в горле запершило, но ему было стыдно остановиться на полпути.

Постепенно он освоился, горьковатый дым конопли вначале закружил голову, а затем вызвал неописуемое веселье, и все вокруг заискрилось, заиграло красками, полилась невидимая музыка.

«Музыка сфер! – обрадовался он. – Я услышал музыку сфер!» Ему захотелось летать по комнате, и для этого не надо было даже вставать с удобного дивана, хватало лишь его желания. «Я всесилен! Я Творец! Все подвластно мне, все исполнимо!» – ликовал он, а вокруг него весело закружились, словно в новогоднем хороводе, разноцветные шарики, то и дело сталкиваясь с ним, вынуждая отмахиваться.

Сидящая рядом женщина перед тем, как взять трубку, аккуратно вытерла ему подбородок, по которому потекли слюни, но это его не смутило, а, наоборот, еще больше развеселило, и он стал энергично размахивать руками. Эльвира начала громко произносить слова чилом-мантр:

– Бом Шанкар! Бом Боленатх! Бом Шива!

Смеясь, он вторил ей и вскоре откинулся на спинку дивана, а рядом давилась дымом женщина, которая казалась ему всех прекраснее и желаннее в целом свете. Мир кружился вокруг него, так как он был центром мироздания. Ему захотелось вытворить что-нибудь необычное.

– Давай мунду – я тоже хочу посидеть на этой черепушке! – засмеялся он и вскоре устроился на выпуклом предмете, ощутив лишь неудобство из-за жесткости черепа, впившегося ему в зад. – Элла, жизнь – дерьмо, а смерть и того хуже! – весело закричал он женщине. – Сижу на черепе, как на горшке, а ведь он когда-то принадлежал человеку, вмещал-сохранял мозги, имел отношение к хорошим и дурным поступкам. А сейчас это просто черепушка, предмет для забавы! Твой муж был чокнутый – у меня весь зад будет в синяках от такого сидения! Или это ему помогало от геморроя?!

Леонид не дал женщине долго забавляться трубкой – притянул к себе. Эльвира, а теперь просто Элла, не сопротивлялась, наоборот, она помогала мужчине освобождать себя от одежды. Движения Леонида были неуклюжими, под его руками что-то рвалось, трещало, а женщина завораживающе, притягательно смеялась, оставив попытки помочь, полностью доверившись ему. Наконец, почувствовав под руками полностью обнаженное тело, он с силой вошел в нее, у женщины закатились глаза, так что стали видны белки, и она громко застонала…

Посреди ночи Леонид проснулся, что-то его беспокоило, скребло на душе, и он, отодвинувшись от лежащей рядом женщины, словно пылающей огнем, сел, опустив ноги на пол, приятно холодивший ступни. Эльвира, почувствовав, что из-под ее руки исчезло тело мужчины, сразу проснулась, приподняла голову:

– Прямо по коридору, вторая дверь направо, клавиши выключателей светятся – не заблудишься.

– Да нет, – хмуро буркнул Леонид, – просто я вспомнил, что мне надо будет написать статью о творчестве твоего мужа, а ты ничего о нем не рассказала. – Несмотря на то что все вроде неплохо складывалось, он чувствовал нарастающее беспокойство, словно что-то упустил или совершил ошибку.

– У нас еще будет на это время… и не только на разговоры! – Женщина жадно притянула мужчину к себе, и ее руки бесцеремонно прошлись по его телу.

Поддаваясь, он почувствовал, как желание заставляет все крепче прижимать к себе женщину, как соски ее грудей набухают, приятно пружиня.

– Ты ненасытная, как огонь, – прошептал он.

– А ты должен залить мой огонь! Возьми меня – сильно– сильно, – прерывисто выдохнула женщина. – Меня волнует твой запах – запах настоящего мужчины, который не испорчен запахами табака, духов, пота. Он естественен и притягателен, как красота – или она есть, или ее нет! Ты…

Мужчина мягко закрыл ее рот поцелуем и вошел в нее. Испытывая экстаз, она стала царапать ногтями его спину, но он чувствовал не боль, а, блаженство от вседозволенного обладания ее телом.

Тишину нарушали только вздохи женщины, которые становились все громче, и тяжелое дыхание мужчины. Вдруг женщина закричала, ощутив взрыв неземного блаженства, пронзившего ее существо, полностью парализовавшего рассудок, и ее тело затряслось крупной дрожью, словно в лихорадке. Она одной рукой вцепилась в шевелюру не сопротивлявшегося, обессиленного извержением мужчины, а другой царапала его грудь. Ее глаза закатились, а зубы стали отбивать дробь. Через несколько минут ее тело обмякло, она успокоилась и, прижимаясь к мужчине, сквозь неизвестно почему появившиеся слезы проговорила с чувством:

– Ты мой! Ты только мой!

Мужчина не стал возражать, его мысли были теперь более приземленными – он уже заглядывал в завтрашний день: «Вот чертовка! Всего исцарапала – надо будет придумать какую-нибудь версию для жены. Впрочем, лучше несколько дней не показываться ей на глаза. Утром позвоню, скажу, что срочно выехал за картинами в провинцию. Пожалуй, можно будет на это время задержаться здесь, у Эльвиры. В ней столько страсти… Я не удивлюсь, если окажется, что она своего мужа убила во время оргазма».

Темнота ночи скрыла от любовников некую странность – плотная штора на окне задрожала, словно от сквозняка, которого не было.

2

После завтрака, когда Леонид уже собирался уходить по своим делам, он вновь вспомнил, что у него нет материала для будущей статьи о художнике Смертолюбове.

– Элла, я очень спешу, но мне нужна его биография и несколько фотографий – и без официоза. Ты рассказывала, что он много путешествовал, было бы неплохо найти его фото, где он запечатлен возле каких-нибудь достопримечательностей: пирамид, храмов, что ли.

– Бака был со странностями, и что касается фотографий, в этом я не смогу помочь – он категорически отказывался фотографироваться. По его мнению, фотография крадет частицу души человека и делает его беззащитным перед вредоносной магией. Поэтому фотографий много, но все без него. Биографию поищу, вроде видела среди его бумаг – для чего-то готовил. – Эльвира приняла озабоченный, деловой вид, который ей очень шел, особенно учитывая, что она была в короткой, почти прозрачной ночнушке, сквозь которую хорошо просматривалось ее загорелое тело.

– Ладно, не захотел он сохранить свой знаменитый лик для потомков – и не надо. Обойдемся. Обыграем в статье эту фобию. Может, так даже лучше – зачем нужна его унылая физия на фоне Эйфелевой башни?

– Во Франции он не был, только в Индии. – Эльвира, гипнотизируя, уставилась на Леонида, манила свежей зеленью глаз, и ему расхотелось куда-либо идти. Ее тело притягивало, словно магнит, обещало наслаждение.

– А как твоего мужа по-настоящему звали? Бака – это ведь сокращение от какого-то имени? – Внутри у Леонида боролись два противоположных желания: уйти и посвятить себя деловому дню или остаться, вернуться в постель с этой рыжеволосой кудесницей, послав на время все дела к черту.

– Нет, не сокращение. После возвращения из Индии он принял это имя и потратил массу нервов и денег, чтобы оно появилось в его паспорте. – Эльвира приблизилась к нему вплотную и, обхватив руками за плечи, прижалась, словно желая поделиться огнем, бушевавшим в ней.

Леонид понял, что еще немного, и он сдастся, но, пересилив себя, решительно от нее отодвинулся.

– Да уж, он был тот еще оригинал. Но этим он мне симпатичен: мы живем во времена стереотипов, и нам нравится, когда что-то выделяется из серой повседневности, при условии, что не мешает жить, – чуть задыхаясь от накатывающего желания, произнес Леонид и стал отступать к входной двери.

– Имя Бака – из «Махабхараты». Это был асур, брат Путаны, воин Кансы, – не без торжественности пояснила Эльвира, раздумывая, как произвести следующую атаку.

– Из того, что ты сейчас сказала, мне понятно лишь слово «путана» – это из тех, которые промышляют на Большой окружной дороге? – Леонид сделал выбор и демонстративно посмотрел на часы, выставив руку, словно возводя преграду между ними.

– Асур, если кратко, – это воин-демон. Путана – тоже демон, женского рода, дочь царя, пыталась умертвить Кришну, кормя его грудью, но тот сам ее засосал до смерти, – произнесла слегка обиженным тоном Эльвира, но тут же взяла себя в руки и успокоилась.

– Древние времена – дикие нравы. Как я понимаю, Канса тоже не был положительной личностью?

– Царь-узурпатор, восстал против своего отца и много бед сотворил, пока его самого не отправили на небеса.

– Короче, компания – лучше не придумаешь! А вот какие были мотивы у твоего мужа, когда принимал это имя? Наверное, была тому причина?

– Возможно, была, но я ее не знаю. Как-то не интересовалась: Бака так Бака.

– А какое у него было настоящее имя?

– Артем.

– По-моему, оно звучит лучше, чем Бака, это что-то из глубокого детства и похоже на слово «бяка». Я убежал по делам, а вечером приду за биографией.

– Ты останешься на ночь?

– Будет видно, но скорее да, чем нет. Если ты пообещаешь обойтись без своих художеств: исполосовала мне всю спину, грудь, как будто я дрался с диким зверем.

– Извини – мне было так хорошо, и я не соображала, что делаю.

– Кстати, от чего умер Бака? Надеюсь не от твоих супружеских ласк?

– Лёнчик, не делай из меня исчадие ада… Бака просто не вернулся.

– Не вернулся? Откуда?

– Оттуда…. Утром он сидел у мольберта перед только что законченной картиной, и глаза у него были открыты. Так часто бывало – через некоторое время он приходил в себя, и я не придала этому значения. Ушла на целый день… Вечером пришла, а он по-прежнему сидит и совершенно холодный… Вызвала «скорую» – врач констатировал смерть и вызвал труповозку.

– А может, он был живой, только в коме? – пофантазировал Леонид. – Или, может, он занимался йогой и вошел в глубокий транс? Где его похоронили?

– Как он хотел: тело сожгли, а пепел я развеяла.

– Кошмар! – Леонида бросило в пот. – А если это в самом деле был транс, и он пришел в себя в гробу, который уже находился в печи крематория? – Он живо себе представил, как в огне корчится, кричит очнувшийся человек, как побелел от ужаса истопник, понимая, что уже ничем не может помочь.

– Делали вскрытие, чтобы установить причину смерти, так что если это был транс, то он умер раньше, на прозекторском столе. – Эльвира была спокойна, лицо безмятежно, словно это ужасное предположение ее совсем не тронуло.

– Какая причина записана в его свидетельстве о смерти?

– Сердечная недостаточность. Пятьдесят лет – в наше время для мужчин это возраст.

– А я думал, что он постарше был. Вечером нужна будет его биография: найди готовую или сама напиши, что вспомнишь.

«Жаль, что нет его фотографий, – было бы любопытно посмотреть на этого чудака со странностями, рисовавшего сюрреалистические картины на индийские мотивы и верившего, что его работы могут кого-то вылечить, – подумал Леонид, проигнорировал лифт и бегом спустился по лестнице с четвертого этажа. – Но ведь паспорт у него был, и фотография в нем была – выходит, все же фотографировался. И заграничный паспорт у него был – без него бы в Индию не попал. Пусть Элла поищет его заграничный паспорт, карточки на документы. Умер он в пятьдесят, а фотографию в паспорт должен был вклеить в сорок пять, не исключено, что они где-то у него валяются».

3

Время нахождения в «командировке» Леонид использовал, занимаясь материализацией своей идеи – продвижением картин художника Смертолюбова. Ночи он проводил с его вдовой, которая оказалась неистощимой выдумщицей в плане секса и получения удовольствия.

А вот автобиографию мужа Эльвира не нашла и сама написала, что знала. Оказалось, что знала она совсем немного, хотя они вместе прожили шесть лет. Но и то, что она поведала, удивило Леонида. Оказывается, Смертолюбов происходил из семьи обрусевших немцев и являлся одним из непрямых потомков знаменитого генерала Тотлебена, создавшего многие известные фортификации, героя обороны Севастополя. А чудная фамилия – Смертолюбов – это не что иное, как перевод фамилии Тотлебен.

В двадцатых годах ХХ столетия прадед художника предчувствовал, что знаменитая фамилия может сыграть роковую роль в судьбе близких людей после победы пролетариата, но все же был не в силах расстаться с ней – в их роду генеральский мундир носил каждый второй по мужской линии. Возможно, не будь революции, и он дослужился бы до этого чина. И он сделал ее перевод, но только в несколько искаженном варианте: «тот» – смерть – осталась, а «лебен» – жизнь – трансформировалась в «любить».

Он не предполагал, что столь мрачной выдумкой вызовет гнев Судьбы – фамилия оказалась пророческой: прадеда расстреляли в начале тридцатых, дед погиб на фронте в Великую Отечественную, отец сгинул в лагерях в пятидесятых, уже перед самой смертью Сталина, но перед этим успел осчастливить свою жену ребенком – Артемом. Даже бронзовый бюст самого генерала, графа Тотлебена, установленный в Севастополе, не избежал фатальной участи – во время боевых действий ему оторвало голову германским снарядом, правда, впоследствии памятник восстановили и неоднократно реставрировали.

Теперь, вместе со смертью Баки-Артема, полностью оборвалась эта ветвь рода Смертолюбовых, так как художник за свою жизнь был трижды женат, но детей не имел. Во всяком случае, Эльвира о них не слышала, а за время замужества не замечала у него тяги к обзаведению наследниками. У нее самой была дочь от первого брака, которая жила с ее родителями, и она считала, что свой материнский долг выполнила.

Биография художника была полна загадок, хитроумных ребусов: в комсомол Артемку не приняли как сына репрессированного, но художественный институт он сумел закончить, что в те времена было равносильно чуду. Еще более странным было то, что он каким-то образом оказался в Индии, где прожил семь лет, хотя с его же слов Эльвира знала, что он считался невыездным из-за биографии отца. В те времена попасть в чуждую, капиталистическую страну, не пройдя проверку странами соцлагеря, было невозможно, а тут – сразу в «развивающуюся» Индию на семь лет! Информация, которую поведала Эльвира, была скудной, но Леонид не растерялся, и вместо того, чтобы безнадежно пытать молодую женщину, сам придумал художнику биографию.

Он дал волю фантазии, и потомок генеральского рода стал искателем приключений, ради которых слонялся по белу свету, но, снова вспомнив, что тот был только (!) в Индии, сделал акцент на упрятанных в джунглях храмах-ашрамах, тайнах йогов и несчастной любви к девушке из внекастовых, неприкасаемых. Статья получилась большая, громоздкая, с обилием эмоций, фантазий и минимумом конкретной информации, но Леонид остался доволен. Единственное, что его огорчало, – Эльвира так и не разыскала ни одной фотографии художника, взамен дала кучу цветных фотографий с разными видами, в том числе и с индийскими храмами. Среди этой массы фотографий его внимание привлекли несколько особенно ярких, поражающих гаммой красок. На них были запечатлены фантасмагорические фигуры, но он никак не мог понять, что именно изображено.

– Что это? – спросил он у Эльвиры, а та, откинувшись на спинку дивана, неожиданно разразилась диким хохотом, до слез.

Такой смех заразителен, и вскоре сам Леонид хохотал вместе с ней, не зная почему. Но смех сразу оборвался, как только он представил, насколько глупо это выглядит со стороны. Он встал, пошел в кухню и, вернувшись с чашкой воды, принялся брызгать в лицо истерически смеющейся женщине.

– Хватит! Хватит! Прекрати, а то всю красоту смоешь, – стала приходить в себя Эльвира.

– Успокоилась? А теперь объясни, что на них изображено. – Он придвинул фотографии поближе к ней, словно та была крайне близорукой.

– Не догадываешься? – Эльвира стала подозрительно морщить нос, словно готовясь к новому приступу смеха.

– Нет, если бы догадывался, то не спрашивал бы, – сказал Леонид раздраженно. «Взрослая женщина, а ведет себя как дурочка с переулочка».

– Это из канализации, – выдохнула она, чтобы снова не рассмеяться.

– Откуда-откуда?!

– Из городской канализационной системы. В последние годы он стал водиться с какими-то пацанами, совсем молоденькими, и спускался с ними в канализационные люки, там и сделал эти фотки. В жизни все эти сталагмитики, слизь, дерьмо и прочие отложения выглядят гораздо прозаичнее, а он использовал подсветку с разными цветными фильтрами: красным, голубым, зеленым. Получилось недурственно, но как представишь, что это в основном всякие гнусные отложения… – Эльвира брезгливо скривилась.

– Все равно красиво. Дали в своих ранних работах использовал много скатологических [4]4
  Скатологический ( греч.) – связанный с экскрементами.


[Закрыть]элементов. А почему ты так смеялась? Я вроде ничего смешного не сделал.

– Прости, милый, но поверь – не над тобой. Бака – взрослый мужчина, а вместе с пацанами лазил по канализациям и фотографировал всякую дрянь, стараясь сделать ее красивой. Как он говорил, красота определяется цветом и формой, но никак не содержанием.

– Выходит, он, ко всему, еще увлекался диггерством – возможно, Фрейд обозвал бы это проявлением инфантилизма в зрелом возрасте и связал бы с либидо. Об этом я в статье упоминать не буду, это явное сумасшествие. Лучше бы он отрезал себе ухо, как Ван Гог – для будущих ценителей его произведений было бы интереснее.

* * *

Подготовив статью, Леонид обзвонил знакомых журналистов и собрал их всех вместе в кафе-подвальчике, где обычно тусовался небогатый творческий народ.

– Вечно тебя тянет в этот каменный мешок, на открытой площадке было бы лучше – ведь лето! А тут, как обычно, накурено, – недовольно пробурчал, морщась, Вадим, журналист солидной ежедневной газеты.

Присаживаясь, он по привычке поправил косичку, заплетенную из стянутых на затылке резинкой длинных волос. В нем ощущалось, при нормальной мужской внешности, что-то женственное – в движениях рук, тела, повороте головы. Ходили непроверенные слухи о его нетрадиционных сексуальных увлечениях. Он даже заслужил прозвище Томас Андерсон, которое ему ужасно не нравилось, хотя в свое время он был фанатом группы «Моден Токинг».

– Мотивы Лёнчика понятны – здесь пиво и кофе в два раза дешевле, чем на той площадке, на которую ты намекаешь. Я буду пить с кофе коньяк! – пробасил журналист Игнат. Газетенка его была совсем слабенькой, но кроме работы в ней он вел на радио культурологическую программу.

– Ошибаешься, в полтора раза, – не согласился Леонид, пожав руку третьему участнику круглого стола – Вене Муравскому, заместителю главного редактора журнала по искусству. Это был вечно спешащий человек, никуда не успевающий, но и никогда не задерживающийся после работы выпить с друзьями пивка вследствие строгости супруги.

– Дармового кофе вы напьетесь на работе, предложение по поводу коньяка я пока пропускаю мимо ушей, но пивом напою – до не хочу. Для вас есть халтура. – Он протянул каждому распечатанную статью. – Я здесь поморщил мозги, кое-что сочинил, понимаю, что не фонтан, но вы из этого можете сделать лялю.

– Скрытая реклама – главред не пропустит, – пробасил Игнат, мгновенно охватив взглядом статью.

– Сочтемся и с редактором, – широко улыбнулся Леонид. – А к тебе на передачу я рассчитываю попасть в ближайшее время, и не один раз.

– Понятно, договоримся, – пробасил Игнат, беря пиво, принесенное официанткой.

– Слова какие-то есть, а вот изображение… – скривился Веня, дочитывая статью.

– На этом диске фото его картин и некоторых мест, где он бывал. Его фотки нет – могу предложить свою. Или вместо его фото вставь черный квадрат Малевича – оригинально будет.

– Идея не свежая. Ладно, посмотрю, а там решим. – Веня сунул статью и диск в сумку.

– Материал совсем сырой, Игнат прав – редактор не пропустит его, – развел руками Вадим.

– Томас, ты умный мальчик и знаешь, как преподнести статью, чтобы он ее отдал в работу. Если хочешь, я возьму тебя за руку, а ты отведешь меня к редактору, и мы с ним договоримся. Не прошибай стену, которой нет!

– Хорошо, попробую. – Вадим тряхнул головой и поправил косичку.

– Все удовлетворены? Тогда пьем пиво и говорим только о женщинах.