Текст книги "Охота на Мясника"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Это в "Красном" что ли?

Дом получил свое название из-за цвета балконов. Во всех соседних домах они были голубыми.

– В "Красном", – подтвердил дежурный. – Что там у тебя, притон?

Спецуха просто так носом крутить не станет. Или не владеешь информацией? Эх ты, пенсионер!

– Да знаю я, – махнул рукой Мурашов. – В десятом подъезде и на тринадцатом этаже. Там два пацана квартиру снимают. Хотя какие они пацаны – в армии уж отслужили. Семью заводить пора, а у них все гулянки на уме.

– Притон, что ли, держат? – сдвинул брови дежурный.

– Да какой притон. Так, пошумели пару раз, соседка заявление накатала. Проверил документы.

– Не черные?

– Да нет. Наши. Один москвич, другой из Питера. Регистрация в порядке.

– А то смотри, с черными построже, – напутствовал дежурный. – Про взрыв дома слышал? Говорят – чеченцы сработали. Поступила установка проверить бесхозные подвалы и чердаки. Выполняй!

Мурашов поспешно вышел на улицу.

"Ну вот, блин, нашел напоследок работенку на свою жопу. Может плюнуть? – подумал он. Но привычное чувство долга одержало верх. – А ладно, устрою дембельский аккорд. Схожу посмотрю. Лишь бы в конторе не торчать".

* * *

Напротив десятого подъезда «Красного» дома стояла синяя «копейка» с проржавевшими крыльями. В квартире шестьсот шестьдесят шесть на тринадцатом этаже, согнувшись над клавиатурой компьютера, сидел Бонза.

На экране компьютерного монитора засветилось название игры: "Армагеддон". Бонза нажал на "Еnter".

"У вас есть минута, чтобы подтвердить правомерность доступа"– сообщила надпись в углу экрана.

Бонза ввел пароль и надпись исчезла. Его пальцы забегали по клавиатуре. Это было проворство пианиста или карманного вора. На экране монитора замелькали картины Армагеддона – грядущей битвы, которая ознаменует собой конец света.

На Бонзу со всех сторон наседали чудовищные танки с башнями в форме черепа. Их поддерживала целая армия скелетов-роботов. С багрового неба на него со свистом пикировали самолеты-штурмовики, похожие на птеродактилей с перепончатыми крыльями и метали атомные ракеты.

Бонза двигался прихотливым маршрутом. Он уничтожал не всех врагов, а только некоторых, известных одному ему. При этом двигался он в строго определенной последовательности. Наконец на экране появилась надпись "Апекс. Вход в Малую пирамиду". Он удовлетворенно фыркнул:

– Слышь, Антоха, я за полторы минуты до "ворот" дошел. Мой личный рекорд. А тебе слабо? – сообщил он приятелю, развалившемуся позади него в глубоком кресле с беломориной в зубах.

– Отвянь, вислоухий. Достал своей игрой.

По особой манере держать беломорину, зажав между большим и указательным пальцами, горящим концом строго вверх, и по специфическому запаху нетрудно было догадаться, что Антон зашмалил косячок дури и помаленьку тащится. Поэтому Бонза не обиделся и не стал приставать к товарищу, а целиком погрузился в работу. При этом он бубнил вполголоса:

– Так, мы в Малой пирамиде. Что у них на входе? Защитная программочка "файрволл"? Обходим, вошли в "СУНФС". Так, имеем "юзерс френдли"– подсказочку для тупых. Теперь выбираем дичь пожирнее.

Сейчас картинка на экране монитора ничем не напоминала игру. Это были какие-то списки. Имена, цифры, малопонятная информация на английском языке. Наконец Бонза оторвался от блуждания среди компьютерных сетей:

– Секи, Антоха, вот подходящий кабан. Дэн Торнтон, сорок восемь лет, работает в аппарате президента Клинтона. Бабок – немерено. Думаю, если мы с его куста баксов немного сострижем, штук этак по десять на рыло, он даже не почешется. Как считаешь?

– А если почешется? – лениво поинтересовался Антон.

– Никаких проблем! – отозвался Бонза. – Перекидываем бабки, – он разговаривал сам с собой и при этом двигал курсором по очередному списку, – на счет посреднической фирмы… Вот! Эта подойдет. Теперь оттуда перебрасываем… Куда? А вот куда! На счет салона эротического массажа "Либидо-ленд". Есть! Теперь пусть чешется. Сейчас ребятам из аппарата Клинтона только еще одного скандала на сексуальной почве не хватает. Порядок. Теперь эти бабки можно брать.

– А не стремно? – Антон сделал глубокую затяжку.

– Ни в коем разе, – ухмыльнулся Бонза. – Я же их не сразу на твой счет положу, а пропущу сначала через банк на Каймановых островах, а потом через очень хитрую контору. А к тем ребятам лучше с вопросами не соваться. Могут нос прищемить по самые яйца.

– Мафия, что ли? – предположил Антон.

– Вроде того… Шабаш, Антоха, бабки на твоем счете, – Бонза потянулся и откинулся на спинку стула. – Можно идти обналичивать и пропивать. С наступающим!

– До него еще дожить надо, – хмуро проговорил Антон.

* * *

12

Ирина перехватила Крюкова прямо возле его конторы.

– Хорошо, что ты мне встретился, – сказала она. Есть дело. Семен просил заказать в церкви заочное отпевание.

– Как это заочное? – удивился Крюков, запуская двигатель рябухи и трогаясь с места. – Без Бога или без попа?

– Заочное – это когда без покойника.

– Понятно, – Крюков, из последних сил борясь со сном рулил в потоке Садового кольца. – То есть поп в таком случае говорит Богу: "Господи, прими душу раба Твоего такого-то, ибо за него уплачено. Я покойного, правда, и в глаза не видел, но видел кассовый чек. Аминь", – Крюков грустно вздохнул. – Воистину, берегитесь засолки фарисейской!

– Засолки? – удивилась Ирина.

– Ну закваски, какая разница. Кстати, ты в курсе, что самоубийц не отпевают?

– Это как попросить. Подумай об этом хорошенько, ибо просить будешь ты. Вот аргументы, – Ирина сунула в карман крюковской куртки пять стодолларовых бумажек.

– Предлагаешь Бога подкупить или слугу Божьего в соблазн ввести? – усмехнулся Крюков. – Ну-ну. Нам, комсомольцам, это как два пальца облизать. Одно слово – развеем религиозный дурман и посрамим ханжество церковников. Вон крестики светятся. Заглянем?

Войдя в церковь и перекрестившись, они оказались прямо перед витриной со всевозможной церковной атрибутикой и литературой.

– Театр начинается с вешалки, храм – с прилавка, – вполголоса заметил Крюков.

За прилавком маячила черная бабка весьма зловещей внешности.

"Ей бы не в церкви, а в избе на курьих ногах сидеть", – отметил про себя Крюков.

– Мы хотели бы заказать заочное отпевание, – сказала Ирина.

– Поздно, уже отпевают. Завтра приходите, – отрезала ведьма.

– Завтра нам будет некогда. Может быть сегодня оформим? – попросила Ирина.

Черная бабка как будто сжалилась, водрузила на нос очки и взяла замусоленную тетрадку.

– Свидетельство о смерти принесли? – сурово, как на допросе, спросила она.

– Мы не знали. А зачем?

– Зачем-зачем! Вас не спросили. Значит так надо! Имя усопшей.

– Галина.

– Возраст, – продолжала ведьма свой допрос.

– Лет тридцать пять…

– А что такая молодая? Какая причина смерти?

– От СПИДа, – сообщил Крюков.

– Самоубийство, – одновременно с ним выпалила Ирина.

– Да вы что, очумели? – зашипела старуха. – Самоубийцу пришли отпевать! Креста на вас нет! А ну пошли вон из храма!

– Это на вас креста нет, – сказала старой ведьме Ирина. – Вы же в церкви, Богу служите, а такая злая…

– Вам бы в мавзолее работать, – заметил Крюков и, игнорируя дальнейшие бабкины завывания, обратился к Ирине. – Кто тебя за язык тянул?

– Богу надо правду говорить, – возразила она.

– Во-первых где ты тут Бога увидела, – Крюков покрутил головой. А, во-вторых, я и сказал правду. Если бы не СПИД, Галина не умерла бы.

А в-третьих, – кто бы говорил! Пятнадцать минут назад ты сама меня уговаривала дать взятку священнослужителю! Ладно, поколбасили дальше.

Тем временем отпевание закончилось. Сладкогласный речитатив сменился вдруг диалогом на повышенных тонах. Из резких замечаний Крюков сумел понять, что попы по небрежности отпели не всех, кто был оплачен.

И теперь родственникам усопшего Михаила, накладная которого упала под прилавок, да так и осталась там лежать, настоятельно советовали воспользоваться невостребованными освященными материалами безвременно почивших Толяна и Коляна.

– Мы сейчас имя перепишем, а Михаила вашего завтра отпоем, – предлагал благочинный. – Какая вам разница?

Но безутешные родственники Михаила почему-то не соглашались.

Шум послышался и со стороны церковного кануна. Там бдительный храмовый служка застукал прихожанку, совершившую тягчайшее по нынешним временам преступление пред Богом – грешница натыкала и зажгла свечки не купленные здесь же в лавке, а принесенные с собой.

Крюкову невольно припомнился главный лозунг развитого социализма:

"Приносить и распивать строго запрещается". Злодейка пыталась оправдаться тем, что свечки были куплены ею в церковном магазине "Софрино"

напротив храма Христа Спасителя.

– Вот и катись в храм Христа Спасителя! Они на бюджете сидят, им бабки девать некуда, а у нас каждая копейка на счету! – напутствовал злостную нарушительницу патриот местной святыни, выдергивая ее свечи из подсвечников.

– Смотри, как он добр к этой грешнице, – отметил Крюков. – А ведь мог и по шее надавать. Несомненно прав был Господь, изгнав из храма торгующих. Но времена поменялись. Торгующие вернулись в храм и поперли оттуда Его. Причем всерьез и надолго. Блаженны приватизировавшие Царство Небесное, ибо у них ключи от входа. И от дверей склада.

– Где деньги лежат?

– Где опиум для народа лежит. Аминь.

– Не "опиум для народа", темнота, а "опиум народа", – поправила Ирина. – Пошли отсюда. Здесь на дверях следует повесить табличку: "Бога нет, когда придет – неизвестно. До второго пришествия по всем вопросам обращаться к коммерческому директору".

– Ладно, сектантка, переговоры сорваны, едем дальше, – сказал Крюков, когда они сели в машину и двинулись дальше. – Только теперь я буду договариваться сам. Твоя дипломатия обойдется нам значительно дороже пятисот долларов. Так где тут дорога, ведущая к следующему храму?

– Не ищи, – Ирина захлопнула атлас московских достопримечательностей, по которому Крюков безуспешно пытался отыскать ближайшую церковь. – Я знаю одного священника, который отпоет бедную Галину без бюрократической волокиты.

– А что же ты сразу про него не вспомнила?

– Боюсь, что из-за своих принципов он давно расстрижен или валит лес в какой-нибудь отдаленной обители. Но попробовать поискать его можно. Поехали.

По дороге они, понятное дело, обсуждали вопросы веры и религии.

– Я думаю, если бы Иисус Христос пришел к нам сегодня, его снова казнили бы по приговору святейшего синода под аплодисменты публики, – убежденно заявил Крюков. – И единственные, кто заступились бы за него это наши всеми оплеванные правозащитники.

– А что бы ты хотел? – печально усмехнулась Ирина. – Ведь Он пришел бы к бомжам, проституткам, наркоманам. Ко всем тем, кого наша церковь в лучшем случае предпочитает не замечать. Когда священник взасос целуется с сильным мира сего, он перестает служить Царю Небесному и становится рабом князя тьмы. Третьего, к сожалению, не дано.

– Уж не хочешь ли и ты завести шарманку насчет конца света? – с опаской поинтересовался Крюков.

– Наоборот. Я уверена, что эта сатанинская, рабская конструкция размером в одну шестую часть земной поверхности не сегодня-завтра развалится и люди здесь смогут, наконец, жить как подобает людям, а не скотам. Все, приехали, заворачивай в этот переулок, – указала Ирина.

Первое, что они увидели, была не сама церковь, а нелепая постройка из шифера.

– Что это за дворец? – поинтересовался Крюков у бомжеватого на вид типа, который с весьма довольным видом вышел из дверей шиферной избушки.

– Дворец не дворец, а кормят нормально, – хмуро отозвался тот окинув машину и самого Крюкова неодобрительным взглядом. – Хочешь попробовать? Боюсь, ты от нашей шамовки рыло отворотишь. Рябчиков и икры тебе вряд ли подадут.

– И не надо, у меня диета – три раза в день сто грамм водки и огурец. До и вместо еды, – охотно пояснил Крюков.

Бомжеватый усмехнулся, на этот раз куда дружелюбнее.

– Этого здесь тоже не водится. А жаль. Столовка тут бесплатная.

От церкви, значит. Отец Николай тут руководит.

– Отец Николай? – переспросила Ирина. – Ну слава Богу, он на месте.

– Это точно, на своем месте, – поддержал ее собеседник. – Там он, в церкви.

Церковь была небольшая и явно нуждалась в ремонте. В притворе были сложены трубы строительных лесов, в левом приделе стоял массивный металлорежущий станок, так и не вывезенный предыдущими владельцами помещения. И хотя икон в храме было немного, а стены и потолок не сверкали золотом и яркой росписью, Крюков испытал вдруг необъяснимое чувство присутствия Бога. Причем не только в храме, но и в себе самом.

В храме пели. Певчих было только двое, мужчина и женщина, но они стоили целого хора. Никогда в жизни Крюков не слышал ничего подобного.

Это пение переворачивало все внутри его сознания, убирая из него темное и вынося на свет Божий все лучшее. Еще чуть-чуть, почувствовал Крюков, и он будет не в состоянии выстрелить даже в самого отвратительного ублюдка.

Он не выдержал и вышел на улицу. Посмотрел на милые сердцу морды сограждан, послушал их лай, втянул носом привычный запах испражнений организма большого города. И ему полегчало.

Когда он вернулся в церковь, служба уже закончилась. Ирина разговаривала со священником. Тем самым, что выступал по телевизору в дискуссии по проблеме двухтысячного года.

– Мы хотим заочно отпеть мою подругу, отче, – сказала она.

– Сказать вам, что я думаю о заочном отпевании? – спросил священник.

– Не стоит, мы и сами догадываемся. Что-то вроде коллективной исповеди. Вы знаете, отче, она покончила жизнь самоубийством. Некоторые считают этот грех смертным.

– Самоубийство есть следствие смертного греха – уныния, – пояснил отец Николай. – Но тот, кто смеет осуждать за это, сам впадает в другой смертный грех – гордыню. Судить – прерогатива Господа. Я не вижу причин отказать вам.

– Но это может не понравиться вашему начальству, – вставил реплику Крюков.

– Я служу не начальству, но Богу, – ответил священник.

– Странно, что вас еще терпят. Впрочем, у меня похожая ситуация.

Сколько это будет стоить? – поинтересовался Крюков.

– У меня не магазин по продаже таинств, прейскуранта нет. Вон стоит банка для пожертвований. Положите сколько сможете. К сожалению по причине моей строптивости наш храм финансируют по остаточному принципу. Не подумайте, что я жалуюсь. И спонсоры у нас есть, только специфические. Слишком часто их отпевать приходится.

– А я и не подумал, – Крюков переглянулся с Ириной и опустил в банку пятьсот долларов. Потом подумал и добавил сто рублей от себя.

На улице он едва не прослезился от сознания собственной праведности, но вовремя вспомнил, что праведник не может манкировать служебными обязанностями. А он так и не провел оперативную установку по адресу, откуда кто-то звонил прошлой ночью на квартиру наркоторговца.

Крюков развернул бумажку с адресом:

"Дом тринадцать, квартира шестьсот шестьдесят шесть. Это называется ирония судьбы", – подумал он и не поленился трижды плюнуть через левое плечо.

* * *

Риф по-хозяйски расположился в кресле Касьяна в его особняке.

Вместе с усадьбой он унаследовал и наркобизнес покойного авторитета.

И до сих пор прав на касьяновское наследство у него никто не оспаривал.

В дверь сунулась лохматая яйцеобразная голова одного из ипсилоновских гениев-программистов. Вчера Риф дал ему задание вычислить канал утечки денег с касьяновских счетов.

– Есть, шеф, я его засек! Снял тридцать штук. У нас пока недостача не замечена. Но даже если это не наши бабки, то дело еще хуже – нас подставляют. Тот, у кого их увели, обязательно будет их искать и придет за ними к нам.

– Вора вычислили? – спросил Риф.

– Да, вот его адрес. Это в районе Годуново. Я рядом живу, это место хорошо знаю. Такой дом с красными балконами. Дом тринадцать квартира шестьсот шестьдесят шесть.

– Как ты сказал? – Риф встревожился не на шутку. – Ладно, все равно молодец. Получи почетную грамоту, – Риф отсчитал несколько стодолларовых купюр.

Когда дверь за лохматым гением закрылась, Риф встал и нервно прошелся по комнате. Дело принимало очень неприятный оборот. Внезапно он остановился Его взгляд замер на лежавшем на столе огромном ноже, украшенном мощной пилой по обуху клинка.

"Неужели придется лезть в эту грязь самому"? – с неудовольствием подумал он.

* * *

Участковый инспектор Мурашов вошел в десятый подъезд тринадцатого дома и спустился в подвал. Металлическая дверь была закрыта на большой амбарный замок. Женщина из домоуправления осталась стоять на верхней ступеньке.

– Что там? – грозно спросил Мурашов.

– Откуда я знаю? – сотрудница домоуправления замахала руками. – Ну тебя, Петрович. Я что теперь, за каждого арендатора должна отчитываться? Склад там. От магазина запчастей.

– Проверить бы надо, – неуверенно проговорил Мурашов.

– Как ты проверишь? Соображаешь, что ты говоришь? Ну сиди и жди здесь, когда хозяин придет. Может он неделю не появится.

– А если открыть и посмотреть? – настаивал Мурашов.

– С ума сошел? Под суд захотел? У меня ключа нет. Давай, ломай замок.

– Но я же должен проверить! – Мурашов давно не попадал в такую идиотскую ситуацию. Он и сам не понимал, чего от него хочет начальство.

– Тебе велели проверить бесхозные подвалы и чердаки, – втолковывала ему дама из домоуправления. – А здесь все в порядке. Хозяин имеется.

Не будет же он свой собственный склад взрывать.

– А что я в рапорте укажу?

– То и укажешь, что бесхозных помещений на твоем участке нет. Все при деле. Никаких бомжей и наркоманов, – женщина тяжело вздохнула. Петрович, скажи честно, это точно бомбы ищут? А то, может, опять налоговая под нас копает на предмет – кто за аренду сколько получает? Так у меня все честно, я же всегда вовремя плачу. Ты меня знаешь.

– А, катитесь вы все, – Мурашов без особого энтузиазма подергал замок и двинулся на выход. – Ладно Зинаида, возвращайся в свой ЖЭК. А мне еще тут квартиру на тринадцатом проверить нужно.

* * *

В квартире на тринадцатом этаже кипели страсти.

– Не тяни! Иди обналичивай бабки! – наседал на Антона Бонза. – Я свое дело сделал!

Антон наконец докурил травку, неохотно поднялся и стал обуваться.

– Слушай, а что стесняться? – вдруг замер он с одним ботинком в руках. – Чего мелочиться по дичке на рыло, если все равно не найдут?

Давай по полтинничку снимем!

– Нельзя, – покрутил головой Бонза. – Те крутые ребята, через чью фирму я бабки прогнал, не должны ничего заподозрить. Тридцать штук баксов – это мелочь, они на нее и внимания не обратят, если это не из их кармана утекло. Проверено. А если у них мимо носа полторы "кати"

проедут, точно заинтересуются, вычислят и хвост прищемят. А уж тогда придут сюда и горло перережут.

Бонза за компьютером не заметил, что Антон ушел и продолжал свои пространные разъяснения:

– Если бы не этот отдельный, но неприятный недостаток, я бы уже на мерсе раскатывал. Но – никак нельзя. Заметят, вычислют, придут и попишут, причем так, что ты и сам не заметишь. Вот так ты сидишь, ничего не подозреваешь, а дверь распахивается и врывается…

Дверь резко распахнулась и в комнату ворвался взъерошенный сосед Бонзы, с которым тот делил снимаемую площадь, питерский хакер Питер.

– Где Антон? – с порога спросил он.

– Только что тут был, – отозвался Бонза. – Видно только что свалил.

Странно, что ты его не встретил.

– Сам ушел, а тачку оставил?

– А он недалеко. Тут рядом, за углом. Бабки пошел обналичивать.

– Какие бабки? – глаза Питера сузились. – Ты что, опять, сука, в "Армагеддон" лазил? Я же тебя предупреждал. Нас всех из-за твоих копеек перережут! Брать надо один раз и много! И сваливать. А ты, козел нас под нож подставляешь! Считай допрыгался!

– Да ладно, кончай, Питер, – вытаращился на него Бонза. – Перепугал до смерти! Я же немножко! Я больше не буду!

– Поздно! Сматываться надо, зажопили нас! Информация стопроцентная. Через пять минут здесь будет море крови. Хочешь убедиться? Тогда оставайся.

При этом Питер лихорадочно бросал в спортивную сумку свои вещи.

– Ну ни хрена себе! – расстроился Бонза. – А я телку пригласил!

Скоро прийти должна. И бабки за квартиру за три месяца вперед уплатил а теперь отсюда сваливать?

– Ты что, не понял? – Питер даже растерялся от такой непосредственности. – У нас минута на сборы! А ты о какой-то телке болтаешь! И бабки, между прочим, за квартиру отстегнул мои. Лучше подумай, куда двинем? К Антону?

– Куда же еще? Но его надо подождать… И Валька приканает.

– Нет, у тебя совсем крыша течет, – тяжело вздохнул Питер. – И как долго ты здесь светиться собираешься? Звони Антохе на пейджер и давай ключи от его тачки. А из-за бабы твоей нас точно заметут.

Уже в машине Питер спохватился:

– Ты компьютер выключил? Или так в "Армагеддоне" и оставил?

– Да, в малой пирамиде, – уныло протянул Бонза. – Но я не пойду!

Хочешь – сам иди выключай. Да ты не ссы, Пит. Там же "Минуткой" заминировано. А кода кроме меня никто не знает. Я от Антохи через Юнител попробую войти в свой аппарат и замкнуть информацию.

Питер сплюнул в окно и дал газу. Он едва не задел человека в черной куртке и вязаной шапке, лица которого нельзя было рассмотреть за поднятым воротником.

И уж конечно никто не смог бы рассмотреть длинного ножа с пилой по обуху, который тот скрывал под курткой.

* * *

Участковый инспектор Мурашов поднялся на тринадцатый этаж дома номер тринадцать и остановился возле квартиры с шестьсот шестьдесят шесть. Дверь была приоткрыта. Это показалось участковому странным. В Москве, несмотря на всем известное столичное гостеприимство, не принято оставлять дверь нараспашку. Он покашлял и заглянул в прихожую.

– Есть кто дома? – культурно поинтересовался он.

Никто не ответил. Мурашов позвонил в соседнюю квартиру. Ему открыла чем-то сильно недовольная старуха в фартуке. Инспектор поздоровался и представился.

– Скажите, а где ваш сосед слева? – спросил он.

– Что он мне, брат или сват? Я его сторожить не нанималась, – в ворчании старухи отчетливо прозвучала ветхозаветная тема. – Сдал он свою квартиру, а сам у бабы живет. В Кузьминках где-то. Мне не докладывает.

– И кто сейчас здесь проживает? – продолжал инспектор.

– А я почем знаю? Молодые какие-то. Может бандиты, а может эти челноки какие. Кто их разберет? Шумят, таскаются туда-сюда. Зайди к ним сам, да спроси!

С этими словами она захлопнула дверь перед самым носом инспектора и припала к дверному глазку в ожидании продолжения. Участковый обзвонил остальные квартиры на этаже, но там то ли никого не было, то ли открывать не решались. Милицейскую форму сегодня любой бандит надеть может.

У Мурашова была альтернатива. Он мог оставить дверь открытой и сходить за понятыми на другой этаж или войти в квартиру один, без понятых. Поиски понятых могли затянуться на неопределенно долгое время поэтому он толкнул дверь и вошел. За спиной послышался тихий шорох любопытство заставило соседку выйти из квартиры и на приличной дистанции последовать за участковым. Он не стал закрывать дверь в квартиру.

"Пусть хоть издалека наблюдает, – подумал Мурашов– какой-никакой а свидетель".

Он вошел в прихожую. В квартире было тихо. Упавший на пол мужской зонт и сдвинутый половик свидетельствовали об экстренной эвакуации здешних жителей. Похоже, в квартире действительно никого не было. Но что-то сильно тревожило участкового. Что? Соседка замерла за входной дверью, входить она побоялась. Мурашов напряг слух, но ничего не услышал. Что же ему не нравилось? Запах!

В затхлом и прокуренном воздухе квартиры ощущался специфический запах "травки". Но не это встревожило участкового. Что-то примешивалось к нему такое, что заставило его нервы собраться в комок. Терпкий запах свежей убоины! Мурашову уже приходилось ощущать такой запах на скотобойне, а также на человеческой бойне в Грозном и Самашках.

Инспектор шагнул в комнату. Здесь также царил беспорядок. На столе в углу стоял включенный компьютер. А в центре комнаты лежало тело женщины, судя по одежде, скорее девушки. Пол вокруг нее был залит кровью.

Мурашов поспешно рванулся вперед. В этот момент скрип за спиной заставил его напрячься. Еще не повернув головы, он понял, что убийца сзади. Участковому необходимо было сделать немногое: открыть кобуру извлечь из нее пистолет, снять его с предохранителя, передернуть затвор, направить оружие в сторону подозреваемого, предупредить его голосом о применении оружия, в случае неповиновения сделать контрольный выстрел, а там можно и стрелять. Лучше по ногам, на худой конец – на поражение. И на все эти процедуры у него оставалось ровно полсекунды.

* * *