Текст книги "Охота на Мясника"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

2

В черной-черной комнате за черным-черным столом сидел Мясник и разговаривал по черному-черному телефону:

– Слушай, ты меня достал, – голос Мясника выдавал раздражение. Тебя твоя мама разве не учила не суетиться под клиентом? Плевал я на Крюкова, на эту бабу и на всех остальных. Я контролирую каждый их шаг.

Я и так среди них, ближе уже некуда. Остается только в койку залезть.

Все они живы до тех пор, пока я этого хочу. Нет, убивать их пока рано вы и без того сильно наследили. Ну хорошо, мы наследили. Если они нащупают что-нибудь важное, уберу сам. Всех. Сделаю генеральную мокрую уборку. Конец связи.

* * *

Поминки подходили к концу. Как это всегда и бывает на русских поминках, застольный разговор от скорбной темы перешел на насущные проблемы. Жизнь брала свое. Крюков выбрался на балкон, чтобы немного проветриться. Здесь стояла Ирина в накинутой на плечи дубленке.

– Ты что тут стоишь одна? – спросил Крюков.

– Так, думаю. А как у тебя? Надумал что-нибудь?

– Странно, что все так или иначе имеет отношение к Семену: Галина, Антон.

– К Семену или к его банку? Крюков, почувствуй разницу. Не мог же Семен сам убить Галину и нанять нас, чтобы мы искали убийцу!

– Почему? Теоретически мог.

– Ты что, не знаешь Семена?

– Я же говорю – теоретически. Может сейчас с нами общается не он а его двойник. Или он, но под гипнозом, – Крюков придирчиво поглядел сквозь стекло на печального Зелинского за столом и продолжал. – Может быть он на компьютере с какой-нибудь киллерной программой поработал и от нее заразился?

– Какой еще киллерной программой? Знаешь, Крюков, тебе пора книжки писать.

– Детективы?

– Нет, фэнтези. Лженаучную фантастику. Семен ведет себя совершенно нормально и на жертву инопланетян никак не тянет. Или ты не согласен?

– Согласен. Тогда самое простое – поговорить с ним откровенно.

Наверняка он знает больше, чем рассказывает.

– Хочешь сказать, что он от нас что-то скрывает? На фига ему это надо?

– Не скрывает, просто он не предполагает, что это важно. Мы и сами пока не представляем, что именно нам нужно. Но поговорить с ним нужно, причем основательно.

– Вот и займись этим.

– Почему я? – удивился Крюков.

– Во-первых у тебя это лучше получится. Я буду напоминать ему о Галине. А во-вторых, не забывай, с твоей подачи мне теперь нужно заниматься устройством дел моей фирмы.

– Ладно врать-то. Просто ты втюрилась в этого Ивана и ищешь повод с ним пообщаться. Флаг тебе в руки и коробку пирожных от Ленина.

– Кто бы говорил? А то я не видела как ты обхаживал там на кладбище какую-то мымру!

– Во-первых это не мымра, а подруга Галины, а во-вторых я перепутал ее с тобой. Так что насчет мымры ты, может быть и права…

Крюков замолчал на полуслове. До него только сейчас дошло, что ни Марии, ни Антона он больше не замечал.

– Ты Антона не видела? – спросил он Ирину.

– Нет. Вот, кстати, нужно срочно организовать охрану Антона и остальных, кто находился в квартире. А у меня еще общей лицензии нет.

Без Ивана я вряд ли со всем этим справлюсь – Ну, Антона, допустим, и без тебя охраняют, у него на хвосте милицейская наружка сидит. Я тоже в охране не нуждаюсь, а остальные…

Ладно, валяй. А все-таки признайся честно – тебе не терпится повидаться с твоим новым пенфрендом.

– Крюков, ты деревня! Пенфренд – это "друг по переписке". А то про что ты думаешь своей развратной головой, по-английски называется "бойфренд".

– Я имел в виду "пенфренд" от слова "пенис".

– Козел! Если завтра ты не представишь мне связную версию, я тебя уволю!

Крюков наклонил голову и похлопал себя по макушке:

– Слушай, скажи честно. У меня кумпол как у всех нормальных людей, выпуклый? Или, как учил Лобачевский, вогнуто-седловидный? Иногда мне начинает казаться, будто форма моей головы такая удобная и привлекательная, что буквально каждый встречный начальник норовит усесться мне на плешь. Да еще и поелозить, чтобы поплотнее притереться. Мало мне на службе чуткого руководства, так еще ты туда же!

Выпалив эту тираду, Крюков с достоинством оставил поле битвы. Он ушел с балкона, простился с Семеном и поехал домой. Ему предстояло пахать как упрямым крестьянам Виллабаджо, которые, в отличие от умных соседей – крестьян Вилларибы, почему-то наотрез отказывались чистить сковородки прогрессивным моющим средством и предпочитали скоблить их по-старинке.

* * *

3

Группа Крюкова затаилась в засаде. Конец года, конец века, конец тысячелетия – управлению нужны «палки», то есть раскрытые уголовные дела, причем по профилю. Аргументы Крюкова, пытавшегося доказать, что двадцать первый век наступит только через год, не принимались. Ловлю Мясника, проблемы Зелинского и прочую самодеятельность пришлось временно отложить и заняться рутинной работой – отловом наркоторговцев.

Крюков давно собирался забить одного наглого диллера по кличке Дрянь. Тот обурел вконец – торговал в розницу прямо перед школой. Хитрый Дрянь не торопился. Получив от очередного клиента деньги, Дрянь удалялся в одному ему известном направлении и спустя минут десять появлялся с шариком из фольги за щекой. Он выплевывал шарик с порцией наркоты в растопыренную ладонь клиента и ждал следующего.

Дрянь был очень осторожен. Грека попытался пропасти диллера до самой нычки, где тот прятал свой товар, но тот все время "кусался" останавливался и проверялся на предмет слежки. Когда Дрянь скрылся в подъезде, Грека за ним не пошел, чтобы не проколоться.

Брать наркодиллера с одной дозой смысла не было. Хрен докажешь кто кому ее продавал. Крюков зарядил пятерых своих мелких стукачей.

Они должны были по очереди отовариться у Дряня, после чего Крюков вешал ему хомут, а они давали на наркоторговца показания. Дело несложное, но хлопотное и требующее некоторой организации.

Крюков выпустил первого покупателя и принялся ждать. Дрянь только что принес порцию отравы и разбирался с очередным клиентом. Неожиданно на тротуар возле них вылетела черная волга с мигалкой. Из распахнувшихся дверей выскочила "двойка нападения". Полковник Старшинов с видом победителя оглядел наркоторговца и его покупателя. Он возмущенно ткнул в их сторону пальцем и крикнул своему заместителю:

– Смотри, майор, среди белого дня торгуют наркотики!

Майор Майоров вылупил глаза и заметил на другой стороне улицы Птенчика, который безуспешно пытался спрятать тело крупное за маленькой хрущовской пятиэтажкой.

– А вон и наши орлы, – наябедничал майор. – Как всегда оказались не в том месте и не в то время.

Дрянь, подумав, выплюнул изобличающий его, лет этак на пять, шарик с товаром и поддал его ногой. Серебристый плевок отлетел в грязную снеговую лужу, по которой тут же прошлись колеса автобуса.

Птенчик, а за ним и Крюков с обескураженным видом приблизились к разгневанному начальнику.

– А вот и наша доблестная милиция! – поприветствовал их полковник. – Очень жаль, Крюков, что вы так безграмотно несете службу. Я был о вас лучшего мнения. К майору хотел представить. А теперь придется вам отпуск на зиму перенести.

– Который? Я еще за позапрошлый год не отгулял. У нас если не выборы, так государственный переворот, не понос, так золотуха. Я уже забыл, как выходные выглядят. Эври день на ремень.

– Да? Ну вот и отгуляйте. Отдохните, подумайте как следует – как нам с вами дальше работать. И мы подумаем. Через час жду вас в управлении.

И его машина, сверкнув проблесковыми огнями и окатив стоявших на остановке грязной водой из лужи, исчезла вдали.

Убедившись, что гроза миновала, из-за киоска с мороженым появился Грека:

– Он что, полный мудак? – кивнул он в сторону, куда скрылось руководство управления.

– Нет. Это мы мудаки, потому что он нами руководит, – дал разъяснение Крюков. – слушай, Птенчик, будь другом, дай этому знайке в лоб, а то он сейчас еще что-нибудь спросит.

– И спрошу! – раскипятился Грека. – Какого хрена ты не объяснил этому идиоту, что он нам сорвал операцию?

– Вот сам и объясни. В конце концов это у тебя дядька в министерстве работает, а не у меня. Позвони ему и настучи. А я лучше пойду в народное хозяйство честным путем деньги зарабатывать.

– Во-первых теперь говорят не в "народное хозяйство", а в "частный сектор", – поправил Грека. – А во-вторых честным путем ты не умеешь.

И на роже у тебя "ноль-два" написано. Куда ты денешься?

– Сам не уйду, так начальство поможет, – резюмировал Крюков. – Ладно, пошли хоть напоследок пива в рабочее время попьем. Втыки на пиво легче ложатся. Меньше стресса.

* * *

Через час бригада Крюкова в полном составе подгребла к управлению. Крюков первым делом сунулся к дежурному:

– Распечатки из информационного центра, которые я заказывал пришли?

– Пришли и ушли, – проворчал дежурный. – Сам Старшинов забрал. А с ним какой-то хмырь с комитетской рожей приперся. Ух и навешают тебе!

Ты знаешь что? – дежурный поманил Крюкова пальцем.

– Что, – доверчиво наклонился к нему Крюков.

– Когда к начальству пойдешь, штаны переодень ширинкой назад.

Тогда их снимать не придется. И мыло захвати! Ха-ха-ха! За совет с тебя причитается! – залился он здоровым детским смехом.

Крюков разыскал в кармане монетку рублевого достоинства и ловко забросил ее в широко распахнутый рот сатирика.

– Получи. Сдачи не надо.

Рот дежурного рефлекторно захлопнулся, зубы щелкнули:

– Козел ты, Крюков! Я же чуть язык не откусил!

– Ничего бы не потерял. Собственный язык – первый враг дурака.

– Сам дурак! Она же грязная! – дежурный извлек изо рта монетку.

– По статистике только каждая вторая монета заражена стафилококками, – утешил его Крюков. – Ты что, сегодня до меня уже один рублишко за щеку принял? Нет? Значит тебе повезло – эта монетка только первая.

И он направился к себе в отдел, гнусаво напевая:

– Почему же почему все не любят тут меня?

Александр Абрамыч Галкин, начальник отдела оперативной разработки, в котором работал Крюков, встретил его хмуро:

– А, вот и вы, Крюков? Зайдите к Старшинову. Обзвонился.

– Вы в курсе относительно нашей сегодняшней работы? – поинтересовался у него Крюков.

– Начальники наши ниспосланы нам за грехи наши, – проворчал Галкин. – Вы, Крюков, видно, очень большой грешник.

По причине иудейского происхождения он был вечным майором, точно так же, как Крюков (правда по иным причинам) – вечным капитаном. Майор Галкин давно не имел иллюзий, хотя и считал себя оптимистом. На унылое пессимистическое "хуже некуда" он всегда бодро замечал: "Ну что вы, будет и хуже"!

В кабинете полковника Старшинова околачивались его заместитель майор Майоров и неизвестный с казенной рожей гебешника. Приглядевшись Крюков узнал в нем того самого типа, что приезжал на дачу генерала Лентулова. Либо всем троим было нечего делать, либо они ждали именно Крюкова. Он допускал и то, и другое.

– Полковник был суров:

– Это ваше?

Он потряс в воздухе стопкой листов с таким видом, словно это были крапленые доллары с голыми бабами или сатирический пасквиль на семью президента. Но это была всего лишь распечатка сведений по банку Зелинского, заказанная Крюковым в информационном центре.

– Наше.

– И как это понимать? Вместо того, чтобы бороться с распространением наркотиков, вы, Крюков, занимаетесь сбором компрометирующих материалов на финансовую группу "Ипсилон"! Это что, политический заказ?

– Вам полный отчет по оперативной разработке представить? При посторонних? – Крюков кивнул в сторону незнакомца.

– Это наш товарищ, полковник ФСБ Спицын.

– Даже если это ваш лучший друг или родственник, я не имею права разглашать в его присутствии секретную информацию.

– Я вам приказываю! – от напряжения в голосе полковника бронзовая чернильница на столе раскалилась докрасна.

– Приказывать – ваше право. Только в письменной форме, пожалуйста. С указанием звания и должности вашего лучшего товарища.

– Как вы смеете? Этот не мой товарищ, а товарищ из ФСБ!

– Да хоть сам товарищ Берия! Он что, непогрешим как папа римский или генеральный прокурор? Почему ФСБ может вести разработку наших служб, а мы ее нет? Или в ФСБ нет предателей-двурушников? В самых общих чертах могу доложить, что по моей информации, частично уже подтвержденной, группа наркоторговцев из-за рубежа отмывает деньги в наших банках. А кое-кто из ФСБ их покрывает. Надеюсь, ваш товарищ не из этой службы? Нет? Я так и подумал.

Спесь слетела со Старшинова, но лишь частично.

– Этот товарищ кристально честный, на этот счет можете не беспокоиться. А вас я попрошу представить материалы по разработке. Конкретные результаты есть?

– Так точно! Результат более, чем конкретный: в одном из обследованных мной банков обнаружено вакантное место начальника службы безопасности. Мне его уже предложили.

– Крюков, вы отдаете себе отчет? Это же самая настоящая коррупция! Вас купили с потрохами!

– Почему купили? Я же еще ответа не дал. Может быть я и не соглашусь. Разрешите отбыть в отпуск?

– Нет, задержитесь, – начальник посмотрел ему в глаза с недобрым прищуром. – С сегодняшнего дня Москва объявлена зоной проведения антиррерористической операции. При главке создан штаб операции. Вы откомандированы в его распоряжение.

– Вы серьезно? А отпуск? А если меня убьют террористы? – забеспокоился Крюков.

– Не волнуйтесь, мы поместим вашу фамилию на мемориальной доске в вестибюле. А за отпуск получите деньгами, – обнадежил его полковник.

– И шоколадку от министра. Посмертно.

– Что? – не расслышал полковник.

– Служу Советскому Союзу! – гаркнул Крюков. – Разрешите отбыть на подвиг?

– Разрешаю. Не забудьте про отчет о разработке! Я буду ждать.

– Ага, сейчас принесу. И пару голых девочек в придачу. Почему же почему все не любят тут меня? – бормотал Крюков, выходя из кабинета.

* * *

«Зато теперь до пятницы я совершенно свободен и могу спокойно заняться своими шкурными делами», – сказал себе Крюков.

Во время кабинетной бури он умудрился стянуть со стола начальника управления верхний листок. Может быть на остальных было интереснее, но этот информацией не баловал. Бумажка многословием не страдала.

"Зелинский Семен Маркович, "Грин-банк" – регистрационный номер 2159, лицензия на проведение банковских операций выдана 27.01.93 – на момент начала проведения операций в октябре 1993 года имел уставный капитал 120 млн. рублей. В феврале 1994 года уставный капитал был увеличен за счет прибыли до 316 млн. рублей. В январе 1999 года начался процесс слияния с "Ипсилон-банком".

Небогато.

Крюков пил пиво и думал. Из всех, кто вошел тогда в квартиру, где убили Бонзу, первым был толстый Стас. Он, судя по всему, первым вошел в прихожую, первым в комнату и первым оттуда выскочил блевать. Он везде оказался первым. Ненамного, но все-таки чуть раньше остальных. Значит и увидеть мог чуть больше.

А мог ли он кое-что сделать? Например накинуть замок на дверь в комнату Антона? Вряд ли. И по времени не выходит, да и замок нужно было бы с собой принести. Как сказал Нострадамус, чем сто раз гадать лучше один раз спросить. И Крюков решил навестить Стаса.

* * *

Но до этого Крюкову предстояла плановая встреча с агентом. Все с тем же Марафетом. На сей раз встречались они на Горбушке, среди толп потребителей аудио и видеопродукции, по большей части нелицензионной то есть пиратской.

Заодно Крюков собирался предупредить кое-кого из своих приятелей-пиратов об очередной облаве в пользу защитников авторских прав.

Сам Крюков не имел ничего против творцов интеллектуальной продукции но в то же время отдавал себе отчет в том, что защита их прав – это их проблемы. Как потребитель он не мог радоваться успехам борьбы с пиратами.

По настоящему бороться с пиратской продукцией можно было единственным способом – выпуская товар отличного качества по разумной цене.

Вместо этого "законники", представленные исключительно бизнесменами и лоббирующими их финансовые интересы чиновниками, огнем и мечом пытались истребить саму пиратскую продукцию. Авторов это не касалось – они в любом случае получали шиш, но для них пиратская продукция, по крайней мере, означала раскруткой и бесплатной рекламой.

В результате одержанных чиновниками побед потребитель видеопродукции вынужден был теперь покупать все те же пиратские кассеты, но по двойной цене, и в дурацком оформлении. То же касалось меломанов и компьютерщиков. Это было закономерно, ибо борьба с пиратством, браконьерством и прочей нелицензионщиной – забота государства. А из курса марксовой политэкономии и ленинской теории государства и права Крюков хорошо запомнил – чем лучше государству, тем хуже гражданам. И наоборот.

Поэтому когда чиновники разного калибра, проникновенно заглядывая в объектив телекамеры, заклинали население как проказы чураться пиратской продукции, Крюков видел здесь одно желание: драть с обывателя втридорога и показывать ему только то, что сами власти сами сочтут подходяшим. Дай им волю – всю страну заставят смотреть только "Цирюльника" и "Хрусталева", а безыдейного Джеймса Бонда оставят себе. Плавали – знаем. Семьдесят лет это проходили.

Сделав свое черное предательское дело и выпив по бутылке пива со промерзшими на сквозняке пиратами, Крюков направился на поиски осведомителя.

Марафета он нашел возле прилавка с видеодраматургией. Тот пытался обнаружить в предлагаемом продавцом списке "Пиквикский клуб" в постановке МХАТа с Калягиным в главной роли.

Крюков оттащил его от прилавка.

– Хватит умничать, – урезонил он негра. – Ты бы еще "Гамлета" с Шекспиром в роли призрака потребовал, гурман хренов. Давай к делу. Что нового о ребятах, которые приватизировали дело Касьяна. Кстати, он сам пока так и не нашелся?

– И не найдется, – сообщил Марафет. – Нет больше Касьяна. А предприятие его люди из "РИФа" забрали. Они теперь совсем на дно ушли.

– А где их кайф-база?

– Э, даже не спрашивай! – замахал руками Марафет. – За парком Боженово, сразу за окружной дорогой, – добавил он еле слышно.

– Ладно, спасибо, товарищ… Как тебя по паспорту? Сидоров? Кстати, ты Эллку-целку помнишь? Которая в жопу долбилась, чтобы девственность сохранить?

– Помню, конечно, – расплылся в улыбке Марафет. – Лучше нее минет только моя жена делает.

– Это ты сам так думаешь или тебе еще кто-то говорил? – с наивным видом поинтересовался Крюков.

– Фильтруй базар, легавый, – зашипел Марафет.

– Не брызгай слюнями, товарищ Сидоров, – попросил Крюков. – Лучше вспомни, она в последнее время товар брала?

– Сама не брала – большим человеком стала. Добилась своего, за генерала замуж вышла. Охранник ее подъезжал, Вадик, что ли? Брал понемножку. Еще что-нибудь интересно?

– Нет, в общем все. А как твой непутевый племянник?

– Плохо, – с укором покачал головой Марафет. – Он связался с черными братьями, которые возят товар большому белому отцу с крутой-прекрутой крышей.

– Насколько крутой?

– Круче всех крыш.

– Самые крутые крыши – на кремлевских башнях.

– Значит это они и есть. Рули на них, брат, не ошибешься. Там найдешь всех, кто тебя интересуют.

– Кстати, – Крюков поймал за рукав Марафета, когда тот уже собирался уйти. – А что это у тебя за имя такое – Окике? Оно разве не женское?

– Слушай, брат, – с обидой в голосе произнес нигериец, – я же не спрашиваю, откуда у тебя твое имя.

– Блин! И ты уже знаешь?! – возмутился Крюков. – Кто настучал?

– Я обязан знать тех, с кем работаю. Для меня это вопрос жизни, – пожал плечами Марафет.

Крюков ничего не ответил и в ярости удалился.

* * *

Согласно приказу в семнадцать ноль-ноль Крюков прибыл в распоряжение штаба по проведению антитеррористической операции. Толкучка здесь была похлеще, чем на Горбушке. Штаб напоминал Смольный и Зимний вместе взятые в ночь революции. Правда бушлаты на снующих кругом людях были не черные, матросские, а серые и пятнистые. Хотя тельняшек хватало. Все толкались, суетились и мешали друг другу.

Из обрывочных фраз Крюков понял, что у всех на слуху подвиг неизвестной старушки, обнаружившей в подвале дома тринадцать склад аммонала. Крюков покраснел и протолкался к окошку с надписью "Дежурный". Искать кого-то более руководящего было бесполезно, да и ни к чему. Себе дороже.

– Капитан Крюков, прибыл в распоряжение штаба, – сунул он в окошко свою ксиву.

Дежурный даже не взглянул в документ и раздраженно буркнул:

– Иди в семнадцатую комнату.

В семнадцатой Крюкова послали на второй этаж к сыщикам, а те послали его еще дальше. Он снова спустился к дежурному тот ткнул пальцем в толстого майора, который в растерянности топтался у дверей:

– Съезди с ним на патрулирование. Проверьте готовность жилого сектора.

Крюков не был занудой и не стал выяснять, кто и к чему должен быть готов и как эта готовность должна выглядеть. Вдвоем с майором они забрались в милицейский "УАЗик" и поехали по городу.

Город также напоминал о революционных событиях. Чуть ли не в каждом дворе толпились люди, собравшиеся на митинги по поводу взрывов.

Повестка дня у всех была одна и та же – "Спасение утопающих как дело рук самих утопающих". Вопрос "За что мы платим налоги?" почему-то ни у кого не возникал. Возможно потому, что налогов никто и не платил.

За исключением отдельных саботажников и пособников террористов все готовы были торчать по ночам возле своих подъездов и охранять покой мирных жителей. Крюков с майором потолкались среди собравшихся.

Они похвалили граждан за самодеятельность и поблагодарили за помощь милиции. О том, что эту помощь граждане должны будут оказывать впредь до скончания века, Крюков предпочел умолчать. Также не стал он упоминать и о том, что ждет счастливчика, которому действительно повезет столкнуться с настоящим террористом.

– Скажите, а как проверить, что там за дверями в подвале или в закрытом грузовике лежит? – задал вдруг кто-то детский вопрос. – А вдруг там бомба?

– Очень даже просто. Сломайте замок, зайдите и посмотрите, – предложил Крюков.

– А разве можно? – робко поинтересовался кто-то из толпы.

– В городе введено чрезвычайное положение, значит все можно. Ломайте, проверяйте, обыскивайте. Подозрительных можете расстреливать на месте, – учил Крюков.

– И закон такой есть? – не унимался зануда-умник.

– Есть совместное распоряжение министра внутренних дел и Московского правительства за номером три тыщи два нуля дробь шишнадцать. От пятого-десятого-девяносто пятого, – без запинки отбарабанил Крюков.

– Почему девяносто пятого? – снова удивился дотошный.

– А какого надо?

– Девяносто девятого.

– Пусть будет девяносто девятого. Сами лучше меня знаете, а спрашиваете что делать! Вам жить. Вот стоит грузовой фургон. Если вас заботит соблюдение законности, можете идти домой спать, пускай он ночью взорвется. Но если вам любопытно, проснетесь ли вы в своей постели или под обломками вашего дома, вы собьете замок и посмотрите что там пустые ящики из-под мороженых цыплят или коробочки с гексогеном.

– А что хозяин скажет?

– Чей, ваш?

– Нет, хозяин машины.

– Скажет спасибо за то, что вы его имущество всю ночь караулили.

Если ему это не нравится, значит в следующий раз оставит машину в другом месте. А в случае чего – поступайте, как положено со всеми хозяевами. Волоките его за угол и перо в бок. В смысле пулю в лоб. Все как учил великий Ленин. Вы что, в пионерах не состояли? Но это только в самом крайнем случае.

– Ура! Ломай! – воодушевленный народ отправился сбивать замки. Такой подлинно революционный подъем не мог не радовать.

Крюков ощутил приятный зуд вождя, управляющего подвластными массами. Поначалу это забавляло, но быстро наскучило.

Майор раздал народу бумажки с дежурными телефонами и велел расклеить по подъездам. После этого они погрузились в "УАЗик" и отправились дальше. В штаб они вернулись через несколько часов.

* * *

В штабе по-прежнему царила суматоха. Крюкову показалось, что без него здесь будет немного свободнее. Он уже собрался плюнуть и уйти домой спать, когда услышал:

– Срочно бригаду на разминирование. Бомба в Вагнеровском Центре крови.

Из дальнейших криков и перебранки штабных чинов он понял, что бригады нет. Был один специалист по разминированию, но ему требовался хотя бы один помощник. Среди штабистов такого не находилось. Вернее все они были до зарезу нужны здесь, в штабе.

Крюков подошел к спорящим.

– Давай я съезжу.

В машине его уже ждал немолодой мужик в офицерском бушлате. Это и был специалист по разминированию. У специалиста были красные от невысыпания глаза.

– Третью ночь поспать не удается, – пожаловался он.

– Что там? – спросил его Крюков.

– Тротиловые или динамитные шашки в подвале. Случайно обнаружили.

– Не гексоген? – спросил Крюков.

– Нет, тут, видно, кто-то другой поработал. Как теперь принято говорить – в связи с коммерческой деятельностью.

"Вот именно, – прикидывал в уме Крюков. – Все верно. Мясник не хочет, чтобы между бомбами в жилых домах и Центром крови обнаружилась связь. Там – чеченцы, здесь – конкуренты".

Когда они подъехали к зданию Центра крови, оттуда были эвакуированы все люди.

"Все ли"? – отметил про себя Крюков.

Но выяснять это было некогда. Они прошли в подвал, где была обнаружена бомба. Возле силового щита прямо на проложенных по стене подвала проводах как елочные бусы были нанизаны длинные цилиндрики, обернутые грубой коричневой бумагой. Гирлянда уходила в даль.

– Видишь? – радостно показал ему минер. – Я был прав. Динамитные шашки. Тут их килограммов на десять, если не больше. Этот подонок пропустил через них оголенный провод. Систему я обесточил, но вдруг у него где-то аккумулятор припрятан? Придется их соскребать с проводов.

Крюков без всякого энтузиазма разглядывал фронт работ. Пострелять или подраться – это было в его духе. Но гробить себя в душном темном подвале в компании с трудоголиком взрывного дела было удовольствием ниже среднего.

– А теперь все лишние марш отсюда, – рапорядился специалист по минам. – У тебя как с давлением? – поинтересовался он у Крюкова.

– А что это такое?

– Не знаешь? Счастливый. Тогда останься, если не бздишь. Поможешь.

– Крюков с большой радостью приписал бы себя к лишним, но выбирать не приходилось.

Минер аккуратно надрезал одну из шашек и отщипнул темную массу.

Осторожно пощупал пальцами, понюхал.

– Так я и думал, это гурдинамит, – сообщил он. – На двадцать пять процентов кизельгур, пористая горная порода, а на семьдесят пять нитроглицерин. Всасывается через кожу пальцев. Эффект – как от клофелина. Так что, парень, придется тебе этим заняться. У меня с этим недосыпом давление скачет, могу вырубиться. Ты не волнуйся, я рядом буду стоять. И вот что – если все нормально кончится, выпей кофе. Чашек двадцать, не меньше.

Работа закипела. Минер резал оболочку шашек, а Крюков осторожно счищал с проводов взрывчатую смесь и ворчал:

– Слушай, ну почему в американских боевиках все так просто и красиво? Всех делов – выбрать проводок и перерезать. Красненький или синенький. Перерезал – чик – и готово! А тут ковыряйся в этой полужидкой говнообразной массе.

* * *

Спустя час к центру подъехала бригада разминирования ФСБ. Крюков как раз закончил отскребать от провода содержимое последней динамитной шашки. У него жутко ломило голову. Напарник заметил это.

– Голова болит? Я же говорил. Двигай домой, выпей полбанки растворимого кофе и ложись. Пару дней тебе на восстановление. Звезду Героя на дом доставят. Может тебя подбросить?

– Сам доберусь. Шоколадку от президента не забудьте.

Крюков отметил в книге дежурного свой подвиг, сообщил, что сам он погиб смертью храбрых и отправился отдыхать. Оказанная ему медицинская помощь свелась к выписыванию больничного сроком на три дня.

Он потихоньку ехал в правом ряду и размышлял о смысле жизни. Он вдруг вспомнил, что ему уже четвертый десяток, что его одноклассники уже управляют пароходами, банками и правительствами, а он не имеет ни нормальной профессии, ни семьи, ни даже приличной кубышки на черный день. Видимо падение давления компенсировалось ростом депрессии.

От мыслей его отвлек писк мобильника. Он взял трубку. Звонила Ирина.

– Алло, Крюков! У Семена проблемы. У него жуткая депрессия.

– Как, и у него тоже?

– Не остри. Он в таком виде способен на что угодно. Он только что звонил мне в совершенно невменяемом состоянии. Придумай что-нибудь!

– Перезвони через три минуты. Попробую придумать.

Крюков грустно вздохнул. Даже похандрить спокойно не дадут, не то что помереть. Депрессия – это удовольствие для других.

Он остановился у бордюра, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Экстренная прокачка энергии – несколько ударов воображаемой молнии, затем несколько сильных надавливаний на точку "проекции лямки рюкзака" – между плечом и ключицей, на полтора цуня вниз.

После этого он не без труда вычислил азимут, сверил стороны света и определился на местности. Он находился недалеко от дома Зелинского.

Крюков перезвонил Ирине:

– Звони срочно Семену и умоляй его приехать. Причем говори таким голосом, как будто тебя режут или душат.

– Зачем?

– Так надо, – он отключился и дал газу.

Через пару минут Крюков был возле дома Зелинского. Как и полагается солидному банкиру, Семен не признавал другой марки кроме "мерседеса". Для парада у него был служебный "пятисотый", для выездов в булочную – что-то среднее между домашними тапочками и калькулятором скромненький "сто девяностый".

Малолитражка стояла на стоянке, Крюков знал где. Сторож мирно спал, будить его Крюков не собирался. Сделать черное дело не составило для него труда и не заняло много времени.

Спустя еще пару минут, в соответствии с прикидками Крюкова, из подъезда появился Семен. Движения его были суетливы и порывисты. Он неловко ткнулся лбом в дверь, потом споткнулся на ступеньках и выругался. В таком виде садиться за руль было совершенно противопоказано.

Сидеть одному дома – тем более.

Семен подбежал к своей машине, уронил ключи, наклонился, чтобы их поднять и тут заметил, что колесо спущено. Спустить само оно не могло оставалось предположить прокол. Семен оглянулся в поисках такси или любой другой машины, но и стоянка, и улица были словно вымершими.

Скрипя зубами и матерясь, Зелинский полез в багажник за домкратом.

Отсутствие сноровки дало себя знать. Замена колеса отняла у него немало времени и заставила слегка пропотеть. Когда он перевел, наконец, дух и потащил спущеное колесо к багажнику, какой-то хам вдруг вырвал из замка багажника семеновы ключи и был таков.

Матерясь и охая, Зелинский бросился за ним. Они выскочили со стоянки и побежали вдоль темных домов. Семен с трудом семенил за похитителем. Он попытался крикнуть, но едва не задохнулся. Похититель снизил темп, и вовремя. Банкир, убежав от депрессии, вполне мог прибежать к инфаркту. Так они промчались метров триста. Наконец вор остановился и обернулся к преследователю:

– Ну как, согрелся?

– Крюков, это ты? – Семен замер каменным изваянием.