Текст книги "Охота на Мясника"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

13

Крюков остановился возле подъезда и окинул взглядом уходящие в высь ряды красных балконов. Других красных домов поблизости не было.

Он вошел в лифт, поднялся на тринадцатый этаж и нос к носу столкнулся с растрепанной старухой. Крюков в совершенстве владел искусством оперативной установки, которое, главным образом, сводилось к умению запудрить мозги объекту установки и его соседям. В голове Крюкова с компьютерной быстротой защелкали комбинации:

"Кем прикинуться на этот раз? Сантехником, бродячим фотографом или работником собеса? Главное, чтобы никто не догадался, что ты мент".

Старуха в упор посмотрела на Крюкова:

– Ты из милиции?

Хороший вопрос и, главное, вовремя. Типа: "Пал Андреич, вы шпион"?

– Ммм… – Крюков замялся. – Как вам сказать…

– Быстро примчался! Я же только что позвонила. А ты что, один?

Без автомата, без бронежилетки? Ну-ну, гляди, тебе жить, – и старуха исчезла за дверью соседней квартиры.

Дверь в шестьсот шестьдесят шестую была приоткрыта. Как в мышеловку. Интересно, что именно имела в виду бабка?

В квартире Крюков внимательно огляделся. В прихожей имело место легкая неразбериха. Эдакая картина Ван-Гогена "Дети, сбежавшие от грозы". Причем сбежали они весьма поспешно. Испугались? Значит было чего.

В комнате что-то мягко упало. Сбежали не все? Крюков проявил природное любопытство и пошел посмотреть – что там зашумело. Может люди?

Его ожидания оправдались, в комнате были люди. Их было трое. Из них двое мертвых и один живой. На полу в лужах крови лежали тела девушки и капитана милиции в форме. Человек в черной куртке как раз подтаскивал их поближе друг к другу, чтобы уложить покомпактнее.

"Не иначе – ждет еще кого-то и хочет, чтобы всем места хватило.

Хороший хозяйственник", – отметил про себя Крюков.

Человек в черном разогнулся и в лоб Крюкову уставился ствол пистолета. Неизвестный процедил сквозь зубы:

– Грабли в гору!

Крюков дисциплинированно поднял руки и спросил:

– Я только пописать зашел. Извини, но у тебя было не заперто. Ты не подскажешь, где тут можно отлить?

– Ща уссышься прямо здесь, – утешил его человек с пистолетом.

Его рука со стволом находилась от Крюкова удручающе далеко. Как город на Каме из фильма "Детство Горького": не достать руками, не достать ногами. Крюков рассмотрел оружие. Оно ему сильно не понравилось.

"Не "макаров". Похоже "гюрза", бронебойный, – определил он. – Хорошо, что я броник не надел. – Только зря бы парился".

– Ты кто? Мент? – спросил человек в плаще.

– Нет, я простой советский труженик. Такой же как и ты. Не мент не негр и не еврей. За что же ты хочешь меня убить? Я почти что твой брат. Неужели ты выстрелишь в брата?

– Еще как выстрелю, – заверил человек с пистолетом. – А могу и пером почикать, как этих. Выбирай, что больше нравится.

– И пальцы тянутся к перу… Нет уж, лучше мне умереть от переедания. Что скажешь?

– Веселый ты, – отметил убийца. – Прямо клоун. Тебя бы заместо Петросяна по ящику показывать!

По суженным зрачкам парня Крюков понял, что тот недавно укололся поэтому расположен немного поболтать. Но только ненадолго. Скоро кайф кончится.

В правой руке убийца сжимал пистолет, левой поигрывал длинным окровавленным ножом, усаженным по обуху крупными зубьями.

– Знаешь, сюда за вход – рупь, а за выход – жизнь. Эти уже заплатили. Теперь твоя очередь, – ухмыльнулся маньяк.

Крюков развел поднятыми руками:

– Это хорошо, что выход не за деньги. Мне, честно говоря, даже за вход платить нечем, я деньги дома забыл. Так что давай считать, что я и не входил.

– Я тебе сделаю исключение, – утешил его убийца. – День открытых дверей. Но только в одну сторону.

В этот момент его внимание привлек шум за окном. Он бросил быстрый взгляд на улицу. Крюков даже дергаться не стал, по скупым, но точным движениям убийцы он определил, что имеет дело с профессионалом.

– Твоя мусорня прибыла, – сообщил тот Крюкову. – Но ты, легаш, не радуйся. Тебе уже никто не поможет. Лови пулю – стреляю!

– Замри! Последнее желание можно? – попросил Крюков.

– Валяй. Какое?

– Желаю в репу тебе дать. Один раз, но сильно.

– Наглеешь? Борзый ты, как я погляжу. Что, смерти не боишься?

– А что, прикажешь тебя, что ли бояться, сопля оборзевшая? Ты из этого шпалера хоть раз стрелял? У него отдача знаешь какая? Так что ты в меня попади сначала!

– Ща попробую!

По глазам убийцы Крюков определил, что период эйфории у того кончается. Первые признаки растущей тревоги и раздражения были налицо.

Это состояние следовало усугубить. Крюков продолжал:

– А сам застрелиться не хочешь? Один хрен тебе кранты. Через пять минут сюда войдет СОБР и начнет тебя мочить. А через пять с половиной – кончит.

– На хрена я буду лоб подставлять? – ухмыльнулся убийца. – Я же не дурак. Я дурак со справкой. Башка у меня контуженная. Так что сначала я тебя до кучи замочу, а потом янычарам сдамся. Мой дом – "Серпы"[3]3
  НИИ социальной и судебной психиатрии им. Сербского.


[Закрыть].

Подлечусь и выйду. Не в первый раз. Душевнобольной я, невменяемый. А _вас, мусоров, резал и буду резать. Как в книжке "Дембель режет ментов".

– Ладно, ментов ты не любишь. А девка в чем провинилась? – поинтересовался Крюков. – Песком в тебя бросалась? Нет, ты не душевнобольной а просто мудак по жизни. Таких в раннем детстве убивать надо, чтобы воздух не портили.

Убийца заводился прямо на глазах. Ему уже требовалась очередная доза. Его рука с пистолетом начала немного дрожать, глаза забегали.

– Попробуй! – прорычал он. – Может я и мудак, только я буду жить, а вы все подохнете! И ты первый.

* * *

Риф сидел в за рулем черного «лексуса». Машина стояла в пробке возле Белорусского вокзала, когда засигналил мобильник. Риф поднял трубку:

– Слушаю!

– Не узнал?

– Спицын, ты? – оживился Риф. – Ну что, морда КГБшная, все в полковниках бегаешь? Что поделаешь, это твой потолок. Шестеркам генеральских званий не присваивают. За помощь спасибо, выручил.

– Можно без фамилий?

– Не бзди. Моя линия защищена.

– А моя нет.

– Ты что звонишь? – поинтересовался Риф. – Надыбал ценной информации или просто бабки кончились?

– И информация для тебя есть, и бабки мне не помешают. Только что ОМОН с СОБРом обложили Мясника в квартире жилого дома. Оттуда ему не уйти. Он взял заложников. Двух ментов и девку. Кого-то из них уже убил.

Риф сделал вид, что сильно удивлен:

– А почему ты мне об этом сообщаешь? Что это вдруг тебя Мясник заинтересовал? Я слышал, ты в комиссию по проблеме двухтысячного года пристроился? Не пойму, какое отношение Мясник имеет к концу света? И причем здесь я? Или ты думал, что я и есть Мясник и хочешь проверить мою реакцию? Тут ты что-то спутал. Я к этому не имею ни малейшего отношения. Извини, я сейчас занят. Звони.

Риф отключил связь и заскрипел зубами:

"Проклятье, только этого не хватало!"

Полковник ФСБ Спицын тоже раздраженно бросил трубку. Он нервно прошелся взад-вперед по комнате и остановился перед книжным шкафом где на одной из полок в виде украшения лежал огромный нож с чудовищными зубьями по обуху.

* * *

В прихожей хлопнула дверь. Крюков оглянулся на шум. Дверь в комнату распахнулась и в нее вломилась пара молодых балбесов в камуфляже бронежилетах и с автоматами. Из тех, которые долго не живут, потому что это скучно.

– Всем лечь на пол! – заорали они, вместо того, чтобы сразу стрелять на поражение.

Убийца перевел ствол на ближайшего из бойцов. Крюков почувствовал – сейчас пули "гюрзы" с бронебойным сердечником прошьют обоих спецназовцев навылет вместе с их бронежилетами и вдобавок попортят стену позади них. Придется ее штукатурить и переклеивать обои. А это нынче дорого. Допускать этого было нельзя.

Крюков нырком рванулся к убийце. Тот быстро поменял цель и выстрелил в него. Как и предвидел Крюков, пуля прошла выше и он сумел перехватить вооруженную пистолетом кисть. При этом ударом ноги он выбил нож из левой руки маньяка. И тут понял, что погорячился. Выкручивать или заламывать такую руку – с этим же успехом Крюков мог бы попытаться заломить лошадиную ногу или корень дуба. Палец убийцы потянул спусковой крючок. Крюков понял, что пацанам однозначно – кранты.

Предохранитель!

Дело в том, что пистолет "гюрза" снабжен не одним, а двумя предохранителями. Одна кнопка на спусковом крючке, другая – на задней стороне рукоятки. Такое оружие не выстрелит ни от удара о землю, ни в случае, если кто-то случайно зацепит спусковой крючок. Чтобы произвести выстрел, нужно плотно сжимать пистолет в руке.

Согнутой фалангой среднего пальца Крюков врезал по предплечью убийцы там, где проходил нерв мышцы-разгибателя большого пальца. Хватка мощной кисти с пистолетом сразу ослабла. Убийца снова и снова пытался нажать на спусковой крючок, но основание парализованного большого пальца не могло оказать на заднюю кнопку предохранителя необходимого давления. Крюков не остановился на достигнутом.

Он врубил убийце свой коронный апперкот в голову. Таким ударом он отправил в нокаут своего старого знакомого – чернокожего ФБРовца Роберта Мерфи в боксерском поединке на Всемирных играх полицейских и пожарных в Стокгольме. Тот Мерфи был очень похож на своего однофамильца актера Эдди Мерфи, загримированного под Майка Тайсона.

Затем Крюков одной рукой подхватил убийцу за ногу и рванул кверху, а локтем другой резко толкнул под нижнюю челюсть. Звон разбитого стекла смешался с криком удивленных СОБРовцев. Убийца перевалился через подоконник, взмахнул ногами и исчез.

– Надеюсь, оцепление внизу уже выставили, – с надеждой предположил Крюков. – А то рухнет как снег на голову. Эти засранцы-маньяки только и ищут, чтобы человек хороший попался. Ну что, будем считать, что теперь дело Мясника закрыто. Или опять "продолжение следует"?

* * *

С улицы послышался звук упавшего тела. СОБРовцы все еще в недоумении глядели на Крюкова.

– Это был Мясник? – спросил один из бойцов.

– Похоже он. Его перышко, – Крюков нагнулся над хорошо знакомым ножом с пилой по обуху и металлическим кольцом в основании рукоятки. А что, грифы-стервятники из убойного отдела уже прибыли?

– Внизу ждут, – ответил боец.

Крюков получил, наконец, возможность спокойно осмотреться. На тела, лежащие на полу, он старался не обращать внимания, с ними разберутся ребята Шабанова. Он подошел к столу, на котором стоял невыключенный компьютер и лежали некоторые интересные предметы.

– Эй, орлы! – позвал Крюков. – Гребите сюда. Вот, обратите внимание: видите шприц-тюбик? Это ваше внеочередное звание. Похоже, наш потрошитель им кололся. Шабанову обязательно покажите, он его очень заинтересует. Пусть разбирается. Сто пудов за то, что СПИДовый маньяк и Мясник – это два флакона в одной упаковке.

Крюков наклонился к компьютеру и засветил экран. На нем показалась уже знакомая картина – опять списки людей и какие-то данные на английском. Крюков собрался было просмотреть их, но как только прикоснулся к кнопке, в верхнем углу экрана появилась красная маска с предупреждением:

"Информация строго конфиденциальная. У вас есть минута для подтверждения права пользования".

– Снова "Минутка"!

Крюков плюнул и стал обреченно ждать, пока вирус закончит свое черное дело и экран снова засветился. Но этого не случилось.

"Бум! Армагеддон! Конец света! – сообщила надпись. – Вы проиграли.

Он снова проиграл. Компьютер безнадежно завис. Самое лучшее, что можно было теперь с ним сделать, это переформатировать винт или использовать прибор в качестве подставки под цветы.

Крюков плюнул еще раз и повернулся к бойцам:

– А теперь выходим, закрываем дверь, и вы начинаете ее ломать.

Скажете – вошли, а маньяка уже нет дома. Упорхнул, ведь ночью за окном темно, а она улетала все равно…

– А ты?

– А меня вообще здесь не было, – Крюков посмотрел на часы. – Я в настоящий момент встречаюсь со своим особо доверенным лицом в вестибюле "Театра имени трех хохлов" – Станиславского, Немировича и Данченко.

– Что это, блин? – один из бойцов ткнул пальцем в экран.

Крюков обернулся. На экране вроде бы намертво переклиненного компьютера засветилась надпись:

"Я еще вернусь. Я бессмертный. Мясник".

– Нет, это никогда не прекратится, – обреченно, – с тоской подумал Крюков и двинулся к выходу.

* * *

В окне одной из лабораторий «Центра крови» допоздна горел свет.

Телефонный звонок оторвал Марию от работы и заставил посмотреть на часы. Ничего себе, засиделась! Лидка в своем кабинете не брала трубку.

Наверно уже ушла. Мария неохотно оторвалась от микроскопа.

– Слушаю.

Голос был мужской, незнакомый. Вероятнее всего измененный.

– Запомни, сучка, разинешь пасть – на куски разрежу, – сказал он.

– Кто это? – Мария была в недоумении.

– Мясник.

Вслед за этим послышались короткие гудки. Мария тоже положила трубку. Она не могла понять, что имел в виду неизвестный. Скорее всего того больного, что лежал у них в платном отделении. Его палату охраняли неразговорчивые парни с автоматами, а лечил таинственного пациента приходящий врач из отделения хирургии.

Дверь в кабинет резко распахнулась. Мария вздрогнула от неожиданности. На пороге стояла Лидка. Ее покачивало. Мария с изумлением поняла, что ее подруга и коллега пьяна.

– Что с тобой? – спросила она. – Я думала, что ты уже ушла.

– А, ерунда, – Лидка отмахнулась. – Расслабилась немного. А ты что-то с лица сбледнула. Съела что-нибудь? На, запей.

Она протянула Марии бутылку мартини и громко икнула. Мария взяла у нее бутылку и поставила на стол.

– Мне сейчас звонил какой-то урод, – сообщила она подруге. – Назвался Мясником и велел молчать. Иначе обещал, что разрежет на куски. Ни фига себе, пионерская клятва!

– И молчи, – посоветовала Лидка и снова икнула. – А я не буду. Надоело!

– Успокойся, сядь! – Мария усадила Лидку на кушетку. – Говори, что ты знаешь! Кто этот Мясник?

Лидка дотянулась до стола, ухватила бутылку и сделала могучий глоток вермута.

– Помнишь того хмыря, что от Галины анализы привозил? Его Антоном звали. Зовут. У которого анализы на ВИЧ положительными оказались? Так вот. По-моему про друга он наврал, его это анализы.

– Я это знаю…

– Ну и не перебивай! – пьяно обиделась Лидка. – Так вот, я с ним пару раз встречалась. Нет, не трахалась. В кабаке посидели, потрепались. Очень он мне не понравился.

"Логично, – подумала Мария, – встречаться с человеком, который тебе очень не нравится".

– Он показался тебе странным? – спросила она.

– Нет. Он показался мне страшным. Когда в кабак забежали легавые и стали проверять документы, он протянул мне тяжеленный сверток и велел спрятать. Я его еле засунула в сумку рядом с зонтиком.

– И что это было?

– Никогда не догадаешься, – лидкина улыбка сияла торжеством. – Огромный нож! С одной стороны острый как бритва, я едва не порезалась, а с другой кошмарная такая пила. Я такой ножик видела потом в криминальной хронике, когда убитого Мясника показывали. Больше я с Антоном не встречалась. Только знаешь, что я думаю? – Лидка перешла на страшный шепот, каким дети рассказывают кошмарные истории. – Я думаю, что он и есть Мясник.

– Ты же говорила, что Мясника убили, – не поняла Мария.

– Ха, деревня! Кантри! Ты свой ящик хоть иногда включаешь? После того случая Мясник еще четверых раскрошил. Убьешь его, как же! У этого Антона и глаза как у убийцы, зрачков совсем нет. А потом зачем, думаешь, его мент приходил искать? Сама же мне говорила. Я Антоше потом брякнула, он сильно обосрался. Тоже пугал насчет язык за зубами.

– Слушай, хватит, – Мария прервала поток буйной фантазии подруги. Мне домой пора. Ты идешь?

– Не, я попозже. Пойду к себе в кабинет. Вздремну часок. потом двинусь.

Мария подождала, пока дверь за Лидкой закрылась и сняла трубку телефона. Визитная карточка Крюкова лежала под стеклом. Он отозвался сразу же:

– Крюков на проводе.

– Это Мария. Вы были в нашем "Центре исследований крови". Помните? Вы интересовались одним человеком, фото его показывали. Только оно совсем непохоже. Я бы хотела вам кое-что рассказать.

– Готов встретиться хоть сейчас.

– Нет, сейчас уже поздно, – возразила Мария. Давайте завтра. Я вам сама позвоню.

* * *

Чтобы добраться от «Центра исследований крови» до остановки автобуса, нужно было пересечь довольно обширный, засыпанный строительным мусором и заросший бурьяном пустырь. Сейчас все препятствия прятались в сугробах, но между ними отчетливо извивалась утоптанная тропинка.

Через пустырь шла девушка в недорогой шубе. Фонарей вокруг не было, но снег отражал свет окон далеких домов. Где-то невдалеке отчетливо скрипнул снег. Девушка остановилась и прислушалась. Кругом, как ей показалось, не было ни души. Но так ей только показалось.

Две тени быстрым шагом двигались за ней следом. Девушка снова оглянулась и теперь разглядела преследователей. Она бросилась бежать ежесекундно проваливаясь в снег и оскальзываясь. Тени тоже прибавили шагу. Расстояние между преследователями и жертвой быстро сокращалось.

Они почти нагнали ее, когда впереди в белесом мраке вдруг резко обозначился силуэт. Девушка приняла его за одного из грабителей и без сил упала на снег. Но и преследователи замерли. Они явно были озадачены ничуть не меньше своей жертвы.

– Ты что за хрен? – поинтересовался у незнакомца один из них. – А ну сдристни по-быстрому!

– А ты что, газет не читаешь? – рассмеялся тот в ответ.

В его руке сверкнул длинный клинок ножа, усеянный по обуху острыми зубьями.

– Блин, Мясник, что ли?! – выдохнули грабители одновременно.

Незнакомец не ответил. Одним прыжком он приблизился к противникам. Тот, что стоял спереди, грязно выругался и потянул из кармана тулупа облезлый ТТ. Взмахом ножа Мясник перерубил ему высунувшуюся из рукава руку в запястье словно топором, вместе с суставом. Вторым ударом он практически отсек грабителю голову. Тот кулем рухнул на землю.

Его напарник тем временем отступил немного назад. В его руке раскрывшимся веером замелькал тусклый металл. Сначала половинка рукоятки, затем клинок. Длиной он лишь немного уступал ножу Мясника, но был значительно уже.

Это был нож-бабочка – болизонг. В умелых руках он представлял большую опасность, а грабитель, вне всякого сомнения, имел опыт работы с боевым ножом. Он вытянул вперед левую невооруженную руку. Нож он держал прижатым рукояткой к правому боку, острием вперед, в сторону противника. Позиция немудреная, но при хорошей реакции и отработанных навыках она обещала успех.

Мясник перехватил свой нож обратным, "иньским" или "испанским"

хватом. Он прижал клинок к предплечью и тот слился с его правой рукой причем острие доставало почти до локтя. Грабитель сделал обманное движение и нанес молниеносный прямой укол в корпус. Мясник сблокировал удар предплечьем с прижатым к нему клинком. Ножи встретились с лязгом.

Острие болизонга грабителя пропахало рукав куртки на плече Мясника. Сам Мясник неуловимым движением кисти полоснул лезвием своего ножа по его руке, рассекая мышцы волнообразным разрезом от запястья до локтя и дальше по плечу. Тем же движением, завершая выписывать прихотливую кривую, Мясник концом лезвия располосовал горло противника. Через секунду тот упал на тело своего сообщника, заливая его и себя собственной кровью.

Мясник повернулся к девушке. Она уже пришла в себя, но сидела неподвижно в ужасе от происходящего. Казалось, она навеки утратила дар речи.

– Вставай, – он похлопал девушку по щекам. – Эй, примерзла, что ли?

Поднимайся!

– Кто это? Антон? – она наконец отвела глаза от трупов и едва слышно проговорила. – Ты их… убил?

– А ты что, сама не видишь? Или тебе справка о смерти требуется?

– Спа… Спасибо… – еле слышно произнесла она.

– Не за что, – Мясник схватил ее за воротник и погрузил клинок в тело. Потом снова и снова.

При этом края его располосованного ножом противника рукава разошлись и в разрезе мелькнуло плечо с татуировкой – весело оскаленный череп с крылышками по бокам и буквы: "ОШБОН…"

* * *

14

Крюков очень расстроился из-за того, что Мария перенесла встречу на завтра. От ее информации могло зависеть очень многое. Но при этом он не пренебрегал и менее ценными источниками, поэтому, как и обещал бойцам СОБРа, двинул по театрам, в одном из которых рассчитывал перехватить одного знакомого говоруна.

Став коренным москвичом, Окике Марафет пристрастился к худшим порокам столичных жителей, в частности к театру, завел кучу знакомых среди сценической богемы и таскался по премьерам. Не у "Трех хохлов" и не сразу, но Крюкову удалось поймать Марафета на выходе из небольшого но очень модного театра-студии и привлечь его внимание сигналом клаксона. Марафет сел к нему в рябуху и оскалил все свои сорок четыре зуба.

– А, масса капитан! Давно не виделись!

– Что скажешь? – спросил Крюков вечного студента.

– Не знаю-не знаю, – Марафет сделал в воздухе пальцами неопределенный жест. – Не люблю я этой современной драматургии и не понимаю.

Инвалид войны и его больная мать три часа выясняли отношения. Исключительно матом. В конце все блюют в оркестровую яму и умирают. Кошмарная трагедия.

– А имя автора не Шекпир? – поинтересовался Крюков. – Сюжет на "Гамлета" смахивает, когда его Сантя и Мантя смотрели.

– Нет, автора зовут Сергей Федоров. Талантлив как Мольер и работоспособен как Лопе де Вега.

Не знаю, никого из них не сажал. А теперь разъясни: кого ты нам подсунул? Что это за землячок твой такой там сидел и кто к нему в гости заходил? На редкость скромные ребята. Но что самое интересное – кто же, все-таки дом взорвал?

– Я сам ничего не понимаю, – покачал головой Марафет. – Раньше поставки героина контролировал Касьян. Но недавно, где-то с месяц назад появились эти, новые. Касьяна с тех пор никто не видел и ничего о нем не слышал. Новые пока ведут себя тихо, но подгребли под себя касьяновский бизнес. Наши нигерийцы уже вовсю на них работают.

– Твои люди среди них есть?

– Есть, – печально вздохнул Марафет. – Мой племянник Абдулла. Молодой, глупый. Говорит – хорошие бабки платят. Больше, чем при Касьяне.

Он в Америке жил, пока его не выслали.

– За что?

– Он в банк уборщиком устроился, чтобы секретные банковские коды узнать. Его поймали, когда он залез в главный компьютер банка. Мы, нигерийцы, лучше всех в мире делаем две вещи: торгуем наркотиками и взламываем компьютерные программы.

– А я думал, что в этих делах самые лучшие – это мы, русские, – удивленно пожал плечами Крюков.

– Ты ошибался, но теперь ты знаешь правду, – заверил его Окике. Хочешь докажу?

– Я тебе и так верю, давай к делу. Что это за новая группировка?

– Пока не знаю.

– Узнай. Я буду ждать. Куда тебя подбросить?

– Давай в центр, – распорядился Марафет. – Там разберемся.

"Неужели снова передел сфер?" – думал Крюков. – Снова война? С чего бы"?

Причин могло быть три: первая – на рынке труда появилась новая сила, вторая – на рынке предложения появился жирный кусок, ради которого стоит повоевать, и, наконец, третья – появилось и то и другое.

* * *

Высадив Марафета, Крюков принял твердое и неуклонное решение ехать домой и как следует выспаться. Но тут, как всегда не вовремя запищал его мобильник. Звонила Ирина:

– Ты где? Не забыл, что взял халтуру на дом? Семен уже выдал первую пачку денег.

– В таком случае конвертируй их как можно быстрее и жди меня.

– Конвертировать доллары? – удивилась она. – Во что?

– Во что хочешь. В коньяк, водку, джин, лосьон "Свежесть"! Хорошему человеку все на пользу.

Через полчаса Крюков вошел в знакомую квартиру. Башенные часы украшавшие когда-то кабинет Геббельса, встретили его звоном курантов.

Крюков устроился в любимом кожаном кресле с низкой спинкой в стиле "сталинский ампир".

– Я уже почти жалею, что втравил тебя в эту историю, – признался он.

– С чего бы ты так быстро изменил свое мнение? – Ирина налила ему крепчайшего кофе-эспрессо темной французской обжарки с привкусом дыма.

Крюков потянул носом горячий аромат.

– Это дело воняет политикой. А я не Штирлиц, политикой не занимаюсь.

– С чего ты взял?

– Что я не Штирлиц?

– Что здесь замешана политика.

– Как сказал бы Глеб Жеглов, мафия – это дракон о трех головах:

преступность, большие деньги и политика.

– А мафия-то здесь причем?

– Не так давно я передал компетентным органам маньяка-потрошителя, условно именуемого Мясником. Он обещал, что вернется. И вернулся.

– И что здесь странного? – не поняла Ирина. – Обычное дело – дал взятку, его и отпустили.

– С того света не отпускают даже за очень большую взятку. Сегодня я передал тем же компетентным органам второго потрошителя-Мясника.

Этот пообещал то же самое. И я ему почему-то верю и не удивлюсь, если он снова появится. Альтернатива – проще некуда. Либо нужно поверить в зомби, вурдалаков и прочую сверхъестественную чушь, либо здесь имеют место мафиозные дела, и маньяк – только верхушка айсберга. Боюсь, мы сами не поняли, с чем столкнулись. А когда поймем, поздно будет.

– Хорошо, допустим это так. Но давай по порядку, – Ирина села напротив него.

Крюков одним глотком выпил обжигающий напиток.

– Во-первых подтвердилась информация относительно СПИДового террориста. Все так и было, как предполагал Семен. Ходит какой-то недоносок и колет в толпе шприцом с зараженной кровью. Предположительно своей собственной.

– А причем тогда Мясник?

– У второго Мясника я нашел шприц-тюбик.

– И тоже с кровью?

– Нет, с дозой героина. Но он из той же партии. Можно сказать рядом лежали. В одном кармане.

– Хорошо, дальше.

– У обоих Мясников на левом плече была татуировка. Череп с крылышками и надпись "ОШБОН-Кургай".

– Что это значит? Название банды или секты?

– Вроде того. Это значит Отдельная штурмовая бригада оперативного назначения ВДВ. Раньше говорили: "особого назначения". В недалеком прошлом – элитный спецназ войск КГБ. Кургай – место их дислокации. Я чисто случайно узнал, что в службе безопасности семенова банка служат бывшие бойцы этого подразделения. И в банке же на презентации Галине была сделана смертельная инъекция. Круг замкнулся.

– Значит Мясник работает в охране банка. – Закончила за него Ирина. – К тому же вероятно он болен СПИДом.

– Молодец, – похвалил ее Крюков. – Мешок урюка тебе от Ленина. Остается поднять результаты анализов крови сотрудников "Ипсилона" и Мясник у нас в кармане. Особенно если учесть его редкую группу крови.

Нормально, Холмс? Элементарно, Ватсон!

– Это ты так думаешь. А мне кажется, все несколько сложнее.

Во-первых в "Ипсилоне" сотни, если не тысячи, сотрудников. Во-вторых забраться в их файлы не так просто. А в-третьих Мясник мог принять меры и сам поработал над файлами. Ты же не будешь в принудительном порядке брать у всех сотрудников "Ипсилона" анализ крови?

– Да, – мечтательно завел глаза к потолку Крюков. – Человечка бы к ним внедрить.

– Эврика! – Ирина радостно вскочила с дивана. – Антон, мой племянник, служил в этом самом Кургае. Я ему несколько раз деньги отправляла ко дню рождения и на Новый год.

– А сейчас где он работает? Случайно не у Семена в банке?

– Случайно у него.

– В охране?

– Нет. Семен устроил его пусконаладчиком в фирму "Росюнител". А его банк с ней крепко завязан.

– Юнител – это наш ответ Чемберлену? В смысле Интернету?

– Юнител лучше. У меня он уже установлен. Кайф. Телевизор и компьютер в одном флаконе. Причем телевидение интерактивное. Выбираешь в меню то, что хочешь смотреть и нажимаешь кнопку. И занимает всего один канал.

– Все что хочешь можно смотреть? – с сомнением спросил Крюков.

– Абсолютно все.

– И "Ленин в октябре"?

– И в декабре, и в марте, и в Польше.

– А "Гений дзю-до" можно заказать?

– Думаю можно. Хочешь попробовать? Давай пульт, – Ирина протянула руку.

– Не надо. Ты же все равно не дашь спокойно посмотреть. Потом как-нибудь.

– Ладно, посмотри пока просто телевизор. Я пойду соображу что-нибудь на стол. И подтяни гири в часах, если не трудно, а то призрак старикашки Геббельса заявится. Говорят, он всегда подтягивал их сам никому не доверял. Он ужасно не любит, когда часы встают.

– Ну что ж, продолжим дело дедушки Геббельса, – Крюков встал с кресла и направился к часам. – Не тревожьте старика, хватит с нас и Мясника.

Ирина включила телевизор.

– У тебя случайно нет кассеты "Русский Плейбой"? – поинтересовался Крюков.

– Нет. А что там?

– Ну как же, прокурор и министр юстиции трахают девочек в сауне министр дошкольного образования – мальчиков в лифте, а министр культуры писает в подъезде.

– Посмотри-ка лучше новости, – Ирина вышла из комнаты.

Новости Крюков смотреть не стал, а бесцельно пощелкал по разным каналам. Большая часть из них уже закончила работу. На кабельном выступал все тот же сектант. Он снова пугал народ концом света и приглашал в свою пирамиду вместе с вещами. В основном с недвижимостью.

По коммерческому каналу передавали интервью с генералом Павловым.

Крюков органически не переносил высокомерных идиотов, постоянно имитирующих состояние тлеющего гнева. Генерал делал вид, что его оскорбляет буквально все: реклама на улицах, порнография в детских передачах, наличие денег в чьих бы то ни было карманах, кроме его собственных.

Вперив тяжелый немигающий взгляд в экран "а-ля Кашпировский", генерал требовал от каждого честного человека немедленно вступать в "Конгресс гражданского мужества".

Время от времени генерал подбивал ведущего спеть на два голоса то "Боже, царя храни", то "Отче наш". А на вопрос о причинах его глубокого рейда в политику он ответил просто:

– В сорок первом, чтобы спасти родину, лучшие люди шли добровольцами на фронт. Сегодня я с той же целью иду в политику.

Крюкову захотелось дать генералу в рожу. Один раз, но очень сильно. Он потянулся, чтобы выключить телевизор, но интервью было прервано экстренным выпуском новостей.

– Сегодня ночью в Москве взорван еще один дом, – сообщил ведущий.

Крюков понял, что знает номер этого дома. И не ошибся. Второй дом, второй нож, второй компьютер с игрой "Армагеддон" и второй взрыв.

Сначала на экране, потом наяву.

* * *

В черной комнате черный человек с татуировкой на плече снова разговаривал по телефону. Его аппарат был защищен скремблером, поэтому он и его абонент говорили свободно.

– Ты соображаешь, что ты натворил? – орал в трубку собеседник.

– А что особенного? Убрал следы пребывания наших людей. У меня было указание сделать это любой ценой.

– Но зачем было дома взрывать? Ты и в самом деле мясник! Тебя теперь вся контора ищет! И менты, и ФСБшники.

– Меня? – Мясник усмехнулся. – Включи телевизор или радио. Они ищут чеченских боевиков с кавказской внешностью. Пусть правительство мне спасибо скажет. Им нужен был повод для войны с чеченцами – я его дал.

Учись, как надо работать. Свои дела устраиваю, при этом мимоходом и государственные проблемы решаю.

– Почему ты так ненавидишь людей?

– Скажу – не поверишь. Поэтому промолчу. Твою благодарность я уже выслушал. Что еще скажешь?

– Не вздумай повторить свой фейерверк! – вышел из себя собеседник.