Текст книги "Охота на Мясника"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

Ведущему программы, практически, не давали вставить слова. Он привык диктаторски дирижировать своими гостями – попсовиками-тусовщиками, средней руки политиканами, визажистами-гомосексуалистами и лесбиянками-феминистками. Все они раболепно хохотали над его плоскими шутками и неплохо платили за предоставленную возможность показаться перед телезрителями. Но сейчас он совершенно не владел ситуацией. Он не мог подавить приглашенных ни властью, ни интеллектом. Ведущему оставалось только многозначительно улыбаться и рассеяно кивать в те редкие моменты, когда ему самому случайно удавалось попасть в поле зрения телекамеры. Вот и сейчас он неуверенно улыбнулся и без энтузиазма произнес:

– А теперь предоставим слово последнему участнику нашей дискуссии – православному священнику отцу Николаю.

На экране появился священник, молодой, с худым и утомленным, в отличие от большинства его коллег, лицом.

– Прошу простить за опоздание, – сказал он. – Много времени отнимают заботы мирские. Ко мне обратились сотрудники организации "Врачи мира". Их автобус медицинской помощи бомжам и наркоманам стоял возле храма у Павелецкого вокзала. Это не понравилось ни тамошним верующим ни святым отцам. Пришлось подыскать для него место возле храма, где я являюсь настоятелем.

Ведущий постарался вернуть гостя к основной теме разговора:

– Как вы считаете, конец света, Армагеддон, в двухтысячном году это реальность? Какова, так сказать, воля Бога?

Священник пожал плечами:

– Почему бы концу света и не наступить, если этого возжелают миллионы? Ведь мировые войны именно так и начинались. Тогда люди во всем мире хотели убивать и быть убитыми. Но только Бог здесь не при чем.

Это будет результат свободного выбора человека. К тому же Армагеддон это не конец света, а последняя решающая битва сил добра с силами зла.

И она уже происходит, как верно заметил писатель Достоевский, в сердцах людей. И если победит зло, мир рухнет. И это может случиться в двухтысячном, в две тысячи первом и в любом другом году. Точную же дату этого события знает только Отец Небесный.

– Что ж, спасибо всем, кто нас смотрел, – завладел наконец инициативой ведущий. – В заключение хочу поправить одного из наших гостей который сказал, что правительство не принимает никаких мер по решению проблемы компьютерного конца света в двухтысячном году. При правительстве России создана компетентная комиссия, которая, мы все уверены успешно справится с этой задачей. Это позволяет нам с оптимизмом смотреть в будущее! До новых встреч в новом году, в новом столетии, в новом тысячелетии, дорогие друзья!

* * *

7

Правительственную комиссию по решению проблемы наступления конца света в 2000-м году, а по-научному «Проблемы Y-2KAG» возглавлял вице-премьер Асташков. В правительстве он курировал направление безопасности.

Кроме него в комиссию входили: его заместитель, специалист в области средств связи, чиновник Министерства телекоммуникаций (бывшего Минсвязи) Биркин, представитель ФАПСИ генерал Павлов и представитель структур безопасности генерал ФСБ Лентулов. Лентулов привел на совещание своего нового помощника, полковника Спицына. Не так давно тот сменил на этом посту проштрафившегося в связи с неудачным захватом офиса "Ипсилоннефти" полковника Тюрина.

Асташков собрал комиссию на Лубянке, в старом здании КГБ, на седьмом этаже в бывшем резервном кабинете начальника Первого Главка (ныне Службы Внешней Разведки), который когда-то сам и занимал. Нынешние начальники отказались от этого кабинета, поскольку он был неудобен. Мешал шум с улицы, летом в нем было жарко, зимой холодно. Ни стеклопакеты, ни кондиционеры не помогали. Но Асташков любил этот кабинет. Здесь ему все нравилось. Мебель в стиле "сталинский ампир", карельская береза, зеленое сукно. Огромный глобус с довоенными границами государств – Восточная Пруссия, единая Индия (и никакого Пакистана) жюльверновская Африка с волнующими кровь названиями: Французское Конго, Бельгийское Конго. И Советский Союз без западных областей и Прибалтики.

Биркин заканчивал доклад:

– Таким образом приходится признать, что просто заменить имеющийся на сегодня компьютерный парк невозможно. Американцы утверждают, что в зоне риска остаются даже аппараты девяносто седьмого и девяносто восьмого годов выпуска. Только замена компьютеров в системе "Сбербанка" потребует около тридцати миллионов долларов. Полная же замена программного обеспечения в масштабах страны требует фантастической суммы – шестисот миллиардов долларов США.

– И чем мы рискуем? – спросил Асташков.

– Из строя могут выйти не просто отдельные компьютеры, а целые компьютерные линии. Это особенно опасно для корпоративных систем, таких как управление движением поездов и самолетов, банки, связь, медицина, энергетика, в особенности атомная, и, наконец оборона. Самопроизвольный запуск наших ракет может привести к необратимым последствиям.

– Другими словами к началу Третьей мировой? – насупился Асташков.

– Не пори чушь, – оборвал докладчика генерал Павлов. – Без сигнала "красной кнопки" из президентского "ядерного чемоданчика" ни одна ракета не взорвется.

– Этого и не потребуется, – снисходительно пояснил Биркин. – Учитывая осложнившуюся политическую обстановку, ракетам достаточно просто взлететь. Дальше все пойдет своим ходом: американцы с испугу врежут нам, мы ответим… Исход ясен.

Представитель ФСБ генерал Лентулов заерзал в своем кресле:

– Дожили, умники. А все ваша западная зараза – генетика-кибернетика. То людей клоунируют, теперь, того гляди, весь мир угробят. Мало вас при Сталине расстреливали…

– Что предлагает рабочая группа? – спросил своего заместителя Асташков.

– На замену компьютеров нет ни времени, ни денег.

– Как всегда, дотянули до последнего, – снова не удержался Лентулов. Это понятно. Я другого понять не могу – с чего вдруг именно сейчас спохватились как ошпаренные? Что это вдруг все так засуетились?

Нашли проблему! Ну упадет пара самолетов или банки лимон-другой потеряют. У нас такие катаклизмы по восемь дней на неделю случаются. И без всякого двухтысячного года.

– А медицина? – парировал Биркин. – Искусственное сердце, почка легкие. Все это действует по компьютерной программе. Тысячи пациентов…

– Ты мне, старику, мозги не пудри. Срали вы на тысячи, и на десятки, и на сотни тысяч больных и здоровых. В чем дело-то?

– Вы неправы. У нас каждый больной…

– А, теперь понял! – презрительно усмехнулся генерал Лентулов. Все верно, больной. Больной номер один. Опять, что ли, злоупотребил? К тому же Новый год на носу. Как не вмазать? Обязательно вмажет. А как раз в этот момент вся медицинская электроника из строя выйдет! Ладно с этим разобрались. Раз надо, так надо. Только где же мы на все денег-то возьмем? Нет, всю эту халабуду заменить мы никак не сможем.

– Тогда что? Вы можете предложить что-нибудь конкретно? – председатель Асташков снял очки и принялся протирать их мягкой тряпочкой.

Этой нехитрой манипуляцией он обычно прикрывал свою растерянность.

Биркин прокашлялся и сделал глоток минералки.

– "Фонд Вагнера" предлагает свою помощь. Его учеными создана новая компьютерная сеть – "Юниверсл телевижен", сокращенно – "Юнител".

Уже сегодня она охватывает полмира. В основном это международные финансовые структуры, входящие в финансовую империю самого Вагнера. Из всех существующих в мире компьютерных систем она надежнее всего защищена от всяких неожиданностей, и эта защита постоянно совершенствуется. То есть не надо ничего изобретать, все давно работает. К тому же у нас с Юнителом уже заключен контракт на обслуживание выборов.

Генерал Лентулов заерзал в своем мягком кресле.

– Опять компьютерная сеть? Вам что, Интернета мало? На прошлой неделе какая-то зараза снова опубликовала там списки нелегальных доходов кандидатов в депутаты госдумы и перечень принадлежащей им собственности. И это перед самыми выборами!

Биркин поправил ногтем мизинца безукоризненный пробор.

– По нашим предварительным расчетам система Юнител способна по ряду технических параметров создать конкуренцию пресловутому Интернету. В отличие от Интернета Юнител жестко структурирован и надежно защищен. Опять же, Интернет не подчиняется правовому регулированию и контролю. Все попытки обязать интернетовских провайдеров устанавливать у себя системы обеспечения оперативно-розыскных мероприятий СОРМ и СОРМ-2 пока не увенчались успехом. Мы считаем, что развитие в нашей стране Юнитела позволит покончить с системой свободных провайдеров Интернета. Мы сделаем так, что в систему Интеренета можно будет входить только через Юнител. Через Юнител мы сможем контролировать любую подобную сеть. В нашей стране уже создана достаточно разветвленная система Юнитела. Здесь сыграла роль простота подключения – через телевизионную антенну – и пирамидальная структура охвата. Каждый пользователь, нашедший троих желающих, получает назад половину суммы, уплаченной им за подключение. Но Юнителу нужна государственная поддержка. И не просто поддержка, а карт-бланш.

– И запируем на просторе! – снова подколол Лентулов. – Предлагаете создать еще одну естественную монополию?

– Не совсем, – поправил Биркин. – Это будет совместное предприятие на базе уже существующей естественной монополии, скажем, "Россвязи".

– И, разумеется, под контролем ФАПСИ и ФСБ, – добавил генерал Павлов.

– Таким образом мы сможем продублировать все важнейшие информационные системы, а отдельные просто переведем в Юнител. Проблема компьютерного конца света решается легко и быстро. Заодно и с Интернетом разберемся.

– Ох, не верю я в легкие решения, – влил свою ложку дегтя Лентулов.

– Помимо всего прочего, создание такого предприятия сулит большую экономическую выгоду. Бюджет страны сможет получить доход, сравнимый с поступлениями от Газпрома, – закончил Биркин.

Последнее особенно понравилось председателю комиссии.

– И ведь это не торговля сырьем! – воодушевился Асташков. – Это же современные технологии! Что думает наша безопасность по поводу сети Юнител?

– Сетка-то, может, и ничего, а вот хозяин… Не нравится мне этот немец, – сдвинул брови Лентулов.

– Вагнер не немец, он еврей, – поправил Биркин.

– Тем более. Боюсь данайцев и кредиты приносящих. А уж этого проходимца… Но попробовать можно. Если будет рыпаться, придушим. Кстати и офшорные счета наших беглых миллионщиков может быть удастся отследить на разных Крокодильих островах.

– Каймановых, – снова поправил Биркин.

– Иди в жопу, совсем заучил, – проворчал Лентулов. – Добре, запускай своего козла Вагнера в наш огород.

– Ну хорошо, – согласился Асташков. – Думаю ни правительство, ни президент возражать не будут. Но необходимо проработать один вопрос.

Тридцать лет назад Интернет внедрялся по инициативе и при поддержке ЦРУ. Впоследствии он вышел из-под контроля американского правительства. Если нечто подобное ожидает нас с Юнителом, последствия будут куда серьезнее. За Вагнером, – Асташков повернулся к генералу Лентулову, нужен особый контроль. Поэтому вам придется работать в тандеме с внешней разведкой.

– По моим сведениям Вагнер давно сотрудничает и с Первым, и со Вторым Главком, – хмуро сообщил генерал Лентулов. – Как бы он сам нас под контроль не поставил.

– Вот вы этим и займитесь. Поручите это вашему бывшему заму полковнику Тюрину. Ему нужно дать возможность реабилитироваться после неудачи с "Ипсилоннефтью". Все могут быть свободны.

Встав, чтобы проводить собравшихся, Асташков уже в дверях снова обратился к Лентулову.

– Вы не помните, кто из наших генералов занимался реорганизацией Управления оперативной разработки преступных группировок?

– Я и занимался, – ответил Лентулов. – Что конкретно вас интересует?

– Что стало с группой "Активных действий"? Ее тоже реорганизовали?

– Никак нет. Практически вся группа "АД" вместе с начальником подала в отставку. Кажется, они перешли в систему безопасности той самой финансово-промышленной группы "Ипсилон", на которой ожегся Тюрин.

– Это кое-что проясняет, – произнес Асташков. – Они все ушли в отставку?

– Не все, конечно. Несколько человек у меня в охране остались, в другие службы перевелись. Ребята надежные. Но основная часть ушла. Их группа была полностью укомплектована бывшими офицерами и сержантами Отдельной штурмовой бригады оперативного назначения воздушно-десантных войск КГБ СССР. ОШБОНа, как ее называли.

– Штурмовиками-десантниками? – уточнил Асташков.

– Так точно. Когда у КГБ десантников отобрали, бригаду расформировали. Мой теперешний зам полковник Спицын тогда их курировал. Их база дислоцировалась в Кургае. Они сперва и в Управление Охраны вместе пришли, а потом в УОРПГ перевелись. Так же вместе и ушли. Одно слово боевое братство. Они вас интересуют? Утечки боитесь?

– Сами же сказали – боевое братство, круговая порука. Наведите пожалуйста справки, – совсем не по-военному попросил Асташков. И без лишнего шума.

– Сделаем, не волнуйтесь. Спицын их курировал, ему и поручу.

– Не надо Спицыну. Пусть этим также занимается Тюрин. Я его хорошо помню по работе в Афганистане. Считайте это моей личной просьбой.

Заранее благодарен.

– Служим Советскому Союзу, – проворчал генерал и вышел из кабинета председателя комиссии.

* * *

Генерал Лентулов вернулся в свой кабинет. Несмотря на ночное время, работа в отделе не прекращалась. Генерал нажал кнопку селектора:

– Тюрин на месте? Пусть зайдет.

Полковник Тюрин вошел сразу, словно ждал за дверью.

– Разрешите?

– Проходи, садись, – генерал закурил. – Как на новом месте? Не обижают? Ладно, не расстраивайся. Асташков дал тебе шанс реабилитироваться. Займись Вагнером.

– Уже занялся, – полковник положил на стол перед генералом папку с меморандумом.

– Откуда ты знал, что мне понадобится именно Вагнер?

– Здесь не только Вагнер. В папке материалы по контактам наших богатейших финансово-промышленных групп с иностранными миллиардерами.

И в первую очередь господином Вагнером.

– Почему в первую очередь?

– По Вагнеру информация особенно настораживающая. Миллиардер владелец компании Голд Петролеум и благотворительного Фонда Вагнера.

Финансирует на территории России работу ряда предприятий. В основном химических заводов. Лауреат Нобелевской премии мира, большой друг Советского Союза, а теперь России. Передал в музейные фонды ряд картин русских художников и письма Ленина, купленные на европейских аукционах. Неоднократно разорялся и снова поднимался в число богатейших людей мира. Одним словом – авантюрист.

– Или аферист? – пробормотал Лентулов. – Ну-ка давай подробнее.

Полковник Тюрин взял из папки лист составленного им меморандума и стал читать:

– Арнольд Вагнер, гражданин США. Его дед эмигрировал в двадцатом году из Одессы. Отец сидел в тюрьме за мошенничество. Сам Арнольд женился на Голде Лейбовиц, дочери Айзека Лейбовица, основателя и владельца крупнейшей нефтяной компании "Айзек петролеум". В приданное получил дочернюю фирму Лейбовица "Голд петролеум", которая занимает четырнадцатое место в иерархии американских монополий. Он также является создателем и абсолютным распорядителем крупнейшего в мире благотворительного "Фонда Вагнера". Дружба с Советским Союзом переросла у него в дружбу с Россией. Имеет личные контакты с чиновниками высшего ранга, в том числе и с окружением президента. Заслужил признательность святейшего патриарха тем, что вернул церкви "Златовласый Спас" – список тринадцатого века с иконы двенадцатого века. Владеет в Москве коплексом зданий, так называемым "Вагнеровским центром". Инвестор, держит крупные пакеты акций нескольких российских химических заводов. Хозяин мировой компьютерной сети Юнител.

– Ну хорошо, – генерал встал и подошел к окну. – Держи это дело под личным контролем. Докладывай мне или Спицыну. Больше никому.

За окном тихо падал запоздавший в этом году первый снег.

* * *

На улице Биркин, скрипя подошвами по свежему снегу и оскальзываясь на каждом шагу, с трудом догнал генерала Павлова возле самой машины:

– Послушайте, нам необходимо обсудить одну проблему. Это касается нашего участия в программе Юнител.

Генерал встретил его суровым взглядом:

– Никак не могу. Завтра Конгресс гражданского мужества проводит геосеминар под названием "Нравственность – основа русской культуры". Я делаю доклад по проблеме нравственности в политике. Мне нужно еще раз поработать с тезисами.

Генерал нырнул в салон черного "ауди" и скомандовал водителю:

– Давай молнией в Боженовский гарнизон. Поди, баня уже остыла водку выжрали, а баб всех перетрахали, пока я тут с этими мудаками штаны просиживаю. А ведь жизнь дается только раз и прожить ее нужно так… Ох, е… твою мать, раз…ебай! Уволю на хер!

Водитель так резко рванул с места, что генерал едва не откусил себе язык. В дороге он успокоился и даже пришел в хорошее расположение духа. Он следил за вихрем снежинок, разбивающихся о лобовое стекло и верил, что если дождь к удаче, то снег, а тем более первый, и подавно.

Он мог надеяться только на чудо и сейчас вдруг подумал, что в этом нет ничего невозможного.

В жизни генералу Павлову фатально не везло. По крайней мере он сам так считал. Не успел он принять Отдельную штурмовую бригаду оперативного назначения ВДВ, в просторечье именуемую "ОШБОНом", как ее вывели из состава КГБ, а затем и упразднили сам всесильный комитет.

Служить в армии генерал не собирался. Он занял высокий пост в президентской охране, но в схватке за мозговую кость проиграл главному президентскому телохранителю и снова был вынужден уйти. На сей раз недалеко – в только что созданное при ФСБ Управление по разработке преступных группировок. Чтобы возглавить его, он принялся откровенно ва-банк, интриговать против своего начальника. Но бессовестный олигарх, на которого генерал Павлов сделал ставку и на чью помощь рассчитывал, не только устранил начальника Управления, но и ликвидировал всю опасную для него контору.

Генерал Павлов вынужденно принял оскорбительное для себя "предпенсионное" назначение в ФАПСИ и ударился в политику, когда на него наконец, снизошла удача – его пригласили в правительственную комиссию.

Тут как раз и случилось самое непоправимое в его жизни. И теперь ему хотелось одного – устроить грандиозный фейерверк. Фейерверк с большой буквы. Последний "Фейерверк".

* * *

Одинокий шестиэтажный дом, некогда задуманный как «домик друзей»

и построенный для президента и его свиты в Зимнем проезде, ныне пустовал. Из обитателей здесь осталось жить лишь двое – помощник президента Шнопак и недавно перебравшийся в престижный дом незаменимый лейб-цирюльник, по-нынешнему визажист, Марат Тоцкий.

Они сидели в новой квартире Марата, откуда недавно съехал бывший премьер. Причем отбыл он так стремительно, что забыл закрыть краны в ванной. Следы потопа и сейчас виднелись на вздувшемся паркете.

Помощник президента и парикмахер президента пили джин с тоником.

Разумеется не из банок. Это был старый добрый "Мясоед".

– Что скажешь? – уныло спросил Шнопак.

– Хватит ныть, противный, – грубо оборвал его Марат. – Эта комиссия не первая и не последняя. И я не затем сюда забрался, чтобы поднимать ручки и раздвигать ножки при первом же шухере.

– Но что мы завтра скажем президенту? – недоумевал Шнопак. – К тому же этот новый премьер, рожа кегебешная, все время за мной следит. Я это чувствую.

– А ты не чувствуй, ты ощущай. Приятнее будет, – посоветовал Марат. – Во-первых я увижу президента раньше, чем ты и уж тем более раньше, чем премьер. И все ему объясню.

– Что ты объяснишь? – наседал Шнопак. – Рекламный проспект Юнитела ему покажешь? Будешь советовать президенту встретиться с Вагнером самому и за стаканом разобраться?

– Шнопак – дурак. Один-ноль в мою пользу, – Марат поднялся и добавил в стакан джина.

– Хватит трепаться! – обиделся Шнопак. – А как ты собираешься объяснить, что интересы и безопасность государства, все его, блин, секреты мы должны доверить заморской импортной фирме?

– Во-первых не импортной, а совместной. Почти государственной монополии! – поднял палец Марат. – А во-вторых все наши государственные секреты и так давно находятся в руках импортных фирм. Какая, по-твоему, видео и телефонная аппаратура стоит в Кремле? В Думе? В Белом доме? Может быть наша? Завода "Пролетарская связь"? Нет, противный мой друг! "Филипсы" стоят, да "сименсы". И все телевизионные и телефонные сети, соответственно, тоже их. Так чего нам бояться? Пусть эти комиссии ежика голой жопой пугают!

– Если ежик увидит твою жопу, он умрет от инфаркта, – сказал Шнопак и залпом выпил свой стакан.

* * *

На ночные улицы тихо опускался снег. Черное небо было сплошь усеяно мелькающими белыми точками. В открытый ветровичок резко задувал ветер со свежим снежным запахом. Уличные фонари, казалось, горели особенно ярко. Хотелось стихов.

"Ну кто бы мог подумать? – негодовал Крюков. – Зима, вроде, только началась и вдруг на тебе – снег. Как снег на голову".

В соответствии с национальной традицией Крюков оказался абсолютно не готов к приходу зимы. "Дворники" с рябухи у него недавно поперли, а резина на колесах была совершенно лысой – на такой удобнее выделывать финты и кульбиты типа полицейского разворота. Зато сейчас, по легкому слегка подтаявшему снеговому покрытию, его рябуха катилась как корова по льду. Но выбора не было, приходилось торопиться.

Крюков спешил не напрасно. Над засадой нависла серьезная опасность. Ему позвонил дежурный и сообщил, что начальник управления вместе со своим замом по оперработе отправились в ночной рейд по Москве дабы со всей строгостью проинспектировать группы, работающие в ночную смену, и, в первую очередь, их смелую засаду.

Недавно переведенный с целью "укрепления руководства" из ФСБ и назначенный начальником Управления Специальной Службы полковник Старшинов привел с собой и зама по оперработе – майора Майорова. Должности у обоих были перспективные, на служебный вырост в генералы. В оперработе же ни тот, ни другой не смыслили ни бельмеса, поэтому с рвением принялись внедрять во вверенный им коллектив тезис: "Нам умные не нужны, нужны дисциплинированные".

И новый шеф, и его заместитель имели нездоровую тягу ко всякого рода секретным проверкам и прочим детским приколам. Чуть ли не каждый день они то подсылали к очередному дежурному по управлению "проверяющего из главка" с заведомо фальшивыми документами, то подбрасывали постовым коробку с кирпичом и будильником. Оперативный состав был им правда, не по зубам, но начальники не отчаивались и усиленно работали и в этом направлении. В основном занимались "вынюхиванием" и поиском пустых бутылок в столах сыщиков.

Коллектив управления моментально сплотился в борьбе с новым руководством, которое с легкой руки Крюкова получило прозвище "двойка нападения". И сейчас дежуривший в управлении Петрович, лишенный Старшиновым премии и летнего отпуска за сон на посту (во время ночной проверки у него были красные глаза – значит спал), старательно обзванивал все группы, которые могли подвергнуться налету руководства и злорадно ухмылялся:

"Мы еще поглядим – кто кого"!

Подобно молнии – не то, чтобы так быстро, но такими же зигзагами – Крюков достиг своего многоэтажного окопа и поднялся на лифте. Птенчик дремал напротив заветной двери, Грека – вероятно на своей бальзаковской подруге.

"А оргазм я им все-таки поломаю!" – с недостойной радостью отметил про себя Крюков, и возвестил:

– Аларм! Ахтунг! Увага!

И зазвонил во вдовью дверь.

Птенчик флегматично приподнял голову. Если бы не красная штанцмарка у него на лбу, которым он во сне опирался на стену, никто бы и не подумал, что он спал. Грека появился из соседней квартиры как ни в чем ни бывало, застегивая ширинку.

– Вот пописал, – не без смущения пояснил он товарищам. – А что случилось? Индейцы напали?… Иль гонец появился наконец?

– Сейчас дорифмуешься. Будет тебе гонец на твой конец, – пообещал Крюков. – И потный индеец под длинный язык. К нам едет ревизор. Начальство с проверкой.

– Кто именно едет? Абрамыч или кто-то из "двойки"?…

– Угадал, приятель. Флаг тебе в руки и мешок семечек от президента. Едут, причем оба сразу в одной упаковке. Один трахает, другой сушит, потом первый снова трахает. И так по кругу. Технология апробированная минздравом. Приказываю занять места согласно боевому расчету, – распорядился Крюков.

– Встретим салютом и парадом?

– Отставить, – Крюков нахмурился. – Есть мнение инстанции, что проверка будет негласной. Враг подкрадется незаметно, на задних лапках чуть дыша. Ну и получит отпор. По рогам и в упор.

– Не понял. Мы их что, бить, что ли, будем? – недоумевал Птенчик.

– Можешь расцеловать в ягодицы, если это тебе доставит удовольствие, – предложил Крюков. – А я врежу. Один раз, но сильно. Когда еще такой случай представится? Все, шагом марш по норам! Грека, ты скроешься у вдовы. Глупый Птенчик робко спрячет тело жирное за мусоропроводом.

Нападаем по моему сигналу – один зеленый свисток.

Грека кивнул и исчез за дверью. Где-то внизу дернулся и пошел наверх лифт. Крюков прислушался. Лифт остановился этажом ниже, потом пошел дальше наверх.

– Ты врубился? – спросил Крюков своего помощника. – Ух и умные у нас начальники. Прямо как Маркс и Энгельс. Или Каменев и Зиновьев.

Один ниже вышел, второй наверх поехал. В клещи берут. Птенчик, ты вешаешь хомут тому, кто пойдет сверху. Бей наповал, не мучай. Повторяю другого такого случая не представится.

– А если убью? Посадят ведь.

– Не бзди! Я скажу на суде, что он первым на тебя напал и ты защищался. Но зато в управлении о тебе сложат песни и былины, а ради этого стоит жить. Даже в тюрьме. Стоп, замри!

Снизу осторожно поднимался человек. Сверху также послышались осторожные шаги. В ночном подъезде трудно пройти незамеченным. Крюков и Птенчик укрылись в непроницаемой тени мусоропроводного стояка. Гости один сверху, другой снизу – сошлись на площадке перед квартирой и майор зашептал на весь подъезд:

– Я же говорил, товарищ полковник, что их здесь не будет! Никого!

Я бы этого Крюкова!…

Полковник раздраженно пробасил:

– Утром всех ко мне, майор. Всю команду на ковер!

– Ты берешь стихоплета! – Крюков хлопнул Птенчика по плечу.

Ревизоры за разговором не расслышали приближения опасности. Крюков подкрался к майору Майорову, нагнулся, дернул его за ноги и уложил носом в пол. Затем пропустил под свое правое колено согнутую правую ногу противника и заломил ее на болевой. Ловкость ног и никакого рукоприкладства.

Птенчик тем временем поступил еще проще. Он прихватил полковника Старшинова за большой палец руки и небрежным движением, как бы легонько встряхнув, завел его за спину к полковничьему же затылку. Полковник, хрюкнув, уткнулся носом в резиновый коврик рядом со своим замом.

Крюков с трудом удержался от желания засветить начальнику по затылку рукояткой пистолета. Он громко и внятно произнес:

– Один зеленый свисток!

Грека тут же вынырнул из-за вдовьей двери, звеня наручниками.

– Младший лейтенант Папасраки, зачитайте задержанным их права! – торжественно, как слова пионерской клятвы, произнес Крюков.

– Я не Папасраки, а Папастраки! – Грека растерянно замычал, соображая, что именно надо говорить. В основном в голову ему лезли сцены из американских боевиков и попурри на темы родной Конституции. – Вы имеете право на труд, право на отдых и право… на самоопределение! – выпалил он наконец.

– Вплоть до отделения. Аминь! – подтвердил Крюков. – Теперь можете подняться. Но что это? Кого я вижу? Товарищ майор? Вот так встреча!

Товарищ полковник? Быть не может! Ай, как нехорошо получилось! От лица вверенного мне подразделения прошу прощения за причиненные телесные повреждения! Как менее, так и более тяжкие.

– Ничего-ничего, – полковник Старшинов вовсе не обиделся. Он с кряхтением поднялся и принялся отряхивать пальто и брюки. – Это мы, с проверкой. Вижу, службу несете бдительно, ничем, так сказать, не отвлекаясь. Отмечу в приказе. Что, не ждали?

– Ну прямо как снег на голову! – лживые глаза Крюкова выражали неподдельное изумление.

– Как ты меня заломал? – спросил его майор Майоров. – Что за приемчик?

– Секретный, – таинственно сообщил Крюков. – Из арсенала ниндзей.

Называется "Падение спелой сливы на опавшую листву сакуры".

– Спелой сливы? Красиво, блин! Надо запомнить. Молодец. Ладно имей в виду – мы больше не приедем, так что если еще кто в квартиру полезет – бей на поражение. Как меня. Хе-хе. Шучу. Хвалю от лица службы. Можете проздравиться от имени руководства.

Начальство вызвало лифт и отбыло восвояси донельзя довольное результатами проверки.

– Я знаешь, о чем думаю? – поигрывая ненужными кандалами задумчиво протянул Грека. – Если Майорову подполковника дадут, фамилию он тоже менять будет?

– А ты свою поменять не хочешь? Тебе бы больше подошла простая русская фамилия Какашкин, – осадил подчиненного Крюков.

– Во-первых лучше иметь фамилию Какашкин, чем такое имя, как у тебя! – с обидой воскликнул Грека. – А во-вторых за мою фамилию большие бабки платить надо. Меня в школе за десять лет учебы всего три раза к доске вызывали. И каждый раз весь класс полчаса от хохота лежал. И в армии лишний раз ни в наряд, ни в караул не ставили. Конечно, заделаться депутатом или президентом с такой фамилией мне не светит. Зато так жить спокойнее.

– Хорош умничать, Шопенгауер. Вали к своей безутешной вдове, – напутствовал его Крюков. – Двигай, Грека, раком в реку.

– Она не моя вдова. Я во-первых живой, а во-вторых неженатый, – Грека с обиженным видом скрылся за дверью.

– Вот так всегда. Кто по бабам, а мне опять всю ночь под дверью торчать, – посетовал Птенчик.

– Вот хрен-то, – принял непростое решение Крюков. – Поехали ко мне.

Назло начальству и всем бабам в мире проведем ночь как мужчина с мужчиной. Ну, чего ждем, противный? Поколбасили!

В скромной однокомнатной квартире Крюкова они уселись на кухне и откупорили принесенный с собой пузырь. Крюков достал из холодильника НЗ в виде банки соленых огурцов и окаменелого от древности фаллического фрагмента копченой колбасы, похожего на уменьшенную модель памятника русско-грузинской дружбы на Тишинке.

– Ну что, помянем Лешку? – предложил Птенчик, – разливая водку по стаканам.

– Я сегодня только и делаю, что поминаю, – посетовал на судьбу Крюков, но стакан взял.

По старинному обычаю воинов они бесшумно чокнулись костяшками кулаков с зажатыми в них стаканами. Выпили, похрустели огурцами и надолго замолчали, перемалывая зубами каменно-твердокопченые куски колбасы.

– И, все-таки, кто же мог убить Лешку? – Птенчик первым смолол свою порцию и закурил. – Я же этого Мясника сам мертвым видел, вот как тебя.

– Он же обещал, что вернется, – буркнул Крюков. – Вот и вернулся.