Текст книги "Охота на Мясника"

Автор книги: Сергей Алов

Соавторы: Константин Алов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

– Как видишь, я. Ирина позвонила и предупредила, что ты в сильной депрессии. В такой ситуации аэробная нагрузка – лучшее средство. Кстати, колесо менять было необязательно. Я его не прокалывал, а просто спустил.

– Но Ирина мне звонила и сказала…

– Знаю, это я ее попросил. Ну ты как, отдышался?

– Более-менее. Ну ты и козел!

– Значит порядок?

Крюков достал трубку мобильника и набрал номер Ирины:

– Але, барышня! На связи? У нас полный порядок. Больной тяжело дышит и обзывается козлом. Нет, дышит тяжело, потому что толстый и ленивый. Мало тренируется. Это ему не в теннис с президентами играть. Не волнуйся, я его не брошу. Сейчас пойдем куда-нибудь и напьемся. К тебе? Спасибо, в другой раз. Сегодня без девчачьей компании обойдемся. Я это называю "провести ночь как мужчина с мужчиной". Как Маркс с Энгельсом. А ты не знала? Они, когда "Капитал" писали, любили иногда на ночь забуриться в какой-нибудь портовый кабак в Гамбурге и поставить его на уши. Они это называли "Заделать революционную ситуацию". Никогда не слыхала? Странно, об этом же Ленин писал. Том шишнадцатый страница сто шишнадцать. Шишнадцатая строчка снизу. Или сзади. Ну пока.

Пришелец ванюша не храпит? А? Нет, я ничего не говорил, это кто-то подсоединился. Я дурак? Почему? Ладно. спокойной ночи. Извинись за меня, что разбудил. Перед Ваней, конечно. От такой и слышу.

Крюков убрал трубку и повернулся к Зелинскому:

– Задание слышал? Мне тебя не бросать, остальное на наше усмотрение. Куда пойдем?

– Не знаю, – пожал плечами Семен. – Я кроме собственных презентаций и не бывал нигде. Может в какой-нибудь ночной клуб?

– Отпадает, мы с тобой не той расцветки. Не голубой и не кислотной. Пойдем поищем что-нибудь по-настоящему злачное. Место, где можно получить полный джентльменский набор: нажраться, подраться и подъ…баться. И никакой голубизны. Не будем же мы бить педиков. Ты когда-нибудь бил педиков? Я один раз попробовал. Давно.

– Ну и как? Понравилось?

– Никакого удовольствия. Он был мастером спорта по боксу в тяжелом весе. Боксер-тяж – это вообще человек специфический. Если он сумеет своим кулачком попасть в тебя один раз, можешь больше ни о чем не беспокоиться, потому что поднимать и тащить тебя придется кому-то другому. Он пытался приблизиться вплотную, но я ушел нырком и убежал.

Бр-р! Кстати, когда ты вообще дрался в последний раз?

– Да я вообще не любитель… – стушевался Семен.

– Напрасно. Много потерял. Начистить репу ближнему – вот истинный смысл существования и подлинный венец природы. А человек – лишь ступень к ее достижению.

– А если самому перепадет? – скептически улыбнулся Зелинский.

– Ну что же, – философски развел руками Крюков. – Иногда и без этого не обходится. Самому по соплям получить – тоже дело святое. Ну что банкир, поколбасили?

– Пошли, – во вздохе Зелинского не слышалось радости.

Но этот вздох не имел ничего общего с депрессией. Обычная грусть.

Они сели в рябуху Крюкова. Тот покрутил ручку настройки радио.

– Эхо криминальной Москвы, милицейская волна, – пояснил он Зелинскому.

"Внимание, ограбление ночного магазина, – сообщил голос из приемника. – Сообщаю адрес".

– Заглянем? Это совсем рядом, – предложил Крюков. – Какое-никакое а все развлечение. Глядишь – и ночку незаметно скоротаем.

Машину он предусмотрительно остановил за углом.

– Посиди пока, покури, – предложил он Зелинскому.

Магазин располагался в стеклянном павильоне. Возле дверей околачивался чахлый субъект – видимо стремщик. Крюков резко перешел на бег одновременно извлекая из-под куртки обрез.

Стремщик заметил его движение и, вместо того, чтобы дать сигнал хотя бы свистом, рванул в противоположную сторону.

С обрезом наготове Крюков ворвался в магазин. Внутри был всего один бандит, такой же зачуханный, как и его приятель. Но в руке он сжимал облезлый "ТТ". Продавщица и хозяин, оба бледные, трясущимися руками выгребали из кассы выручку.

– Всем на пол! Кооператив СМЕРШ! – Крюков направил в лицо бандиту чудовищные жерла стволов, в глубине которых можно было различить блеск зарядов. – Вам картечь или пулю?

И выстрелил дуплетом. Два выстрела слились в один. Резко запахло порохом. На всклокоченной голове налетчика появился аккуратный пробор.

Он выронил пистолет и пулей вылетел на улицу. К запаху пороха примешался до боли знакомый резкий аромат кала.

– Одно слово – нечистая сила, – пояснил Крюков перепуганной продавщице. – Испортил воздух и исчез.

С улицы вбежал перепуганный Семен.

– Что тут у вас? Почему так говном воняет?

Крюков пожал плечами:

– Подумаешь, уж и пукнуть нельзя простому человеку.

– Это не тот ли простой человек сейчас на улице в фонарный столб лбом врезался? Что ты с ним сделал?

– Ничего особенного, просто выстрелил в наглую рожу, – Крюков помахал обрезом. – Впритирочку по макушке прошло. Думаю, клиент не только обосрался, но и кончил. Рекомендую – самый безопасный секс в мире.

– Ничего себе безопасный! – покачал головой Семен. – А если бы ты его убил?

– Исключено. Патроны шоковые, вместо пули или дроби заряжены водой. Меня их один старый браконьер научил делать. Он такими егерей пугает. Вода по листве бьет – один в один картечь.

Хозяин заведения наконец обрел утраченную было солидность и обратился к Крюкову:

– Послушай, уважаемый, а к тебе под крышу нельзя отойти?

– Нет проблем, – обрадовал его Крюков. – Вот мой банкир. Он тебе номер моего счета скажет. Можешь завтра же переводить бабки.

– Зачем завтра? Прямо сейчас переведу! Только с моей крышей разберись, очень прошу!

– Ты кому платишь? Почему он не охраняет?

– Раньше касьяновым платил. А теперь они куда-то подевались, так полный беспредел начался. Каждый день какой-нибудь козел свои услуги навязывает. А не соглашаешься – вот таких отморозков присылает.

– Нет проблем, если кто еще сунется, запиши его в книгу жалоб и передай привет от Крюкова. Проблем не будет.

Магазин озарился с улицы веселым светом синих мигалок. По лестнице затопали тяжелые подошвы. В распахнувшуюся дверь ворвались парни в сером камуфляже.

– Всем стоять! Не двигаться! Милиция! – заорали они.

– Если милиция, покажи документы. Чего орать-то? – спокойно ответил Крюков.

– Я тебе щас покажу документы!

Начал было один, но напарник хлопнул его по плечу:

– Расслабься, это же Крюков. Крюк, какого хрена ты здесь делаешь?

Ты зачем магазин ограбил? Чистосердечное будешь писать?

– Не докажешь, – Крюков изобразил коллегам неприличный жест. – У меня русских денег с собой – ни копейки. А у них касса от бабок ломится.

– Не успел, что ли? А показания потерпевших?

– Ничего не скажут. Я их запугал. Слушай мою версию. Сюда вошел грабитель, я шел мимо и потребовал, чтобы он прекратил. Он в страхе обосрался и убежал. Вонь чувствуешь? Еще не выветрилась. Можешь занести ее в протокол – это улика. И ничего другого ты не услышишь.

– А где же труп? Или ты хочешь сказать, что он ушел живым? – недоверчиво покачал головой патрульный.

– Я не стал его убивать. Подумал о его старушке-матери, малых детушках и все такое…

– Стареешь, – покачал головой патрульный. – Протокол будем составлять?

– Сам составишь. Запиши данные хозяина и займись работой. В Москве антитеррористическую операцию проводят, а вы болтаетесь тут без дела. Давайте, братцы, валите отсюда на фиг.

Крюков вытолкал патрульных на улицу и вернулся в магазин.

Хозяин ждал его с удвоенным почтением:

– Так вы из ментовки? В смысле из милиции?

– Как ты угадал? – усмехнулся Крюков. – За это разрешаю перекрасить крышу на магазине в красный цвет, чтобы все знали. Слушай, Сеня, а не посидеть ли нам прямо тут? Что-то я сегодня устал, расхотелось мне куда-то пилить. Ара, у тебя подсобка с плитой есть? – спросил он у хозяина магазина.

– Э, зачем подсобка? У меня кафетерий вон за перегородкой! Проходи, садись, дорогим гостем будешь!

– Что-то меня сегодня все посадить обещают? Ну как, Семен, остаемся?

– Я не против, – согласился Зелинский. – Только мне что-то жрать захотелось. Чего-нибудь основательного. Пельмешек, что ли?

– Сейчас мигом сообразим, – заверил хозяин. – Имеются пельмени фирменные, итальянские. Мне их из соседнего ресторана возят. У них свой цех.

– А водка непаленая имеется? – поинтересовался Крюков.

– Обижаешь, начальник! На выбор пять сортов.

– Тащи любую, только чистую – без примесей и подкраски, – распорядился Крюков. – И музычку заряди. Что-нибудь томно-лирическое. Можно классику.

– Классику? – переспросил хозяин. – "Лед Зеппелин" подойдет?

– Лид Цепелин? – переспросил Крюков. – Самое то, что надо. Если можно, второй диск. "Ливинг Ловинг", "Моби Дик" – моя чистая детская любовь.

* * *

В процессе насыщения оба почувствовали, что депрессия окончательно отступила, даже из уголков подсознания. Когда в бутылке осталось совсем немного, Крюков спросил Зелинского:

– Слушай, а почему ты не требуешь у меня отчет по своему делу?

– Не хотел мешать. К тому же я не думал, что у тебя уже есть результат.

– Результат есть, – признался Крюков. – Но довольно расплывчатый.

Чего-то я не схватываю.

– Расскажи, – предложил Зелинский. – Может вместе разберемся.

– Механика дела мне ясна, – начал Крюков. – Но меня настораживает одно обстоятельство. Корни, сто пудов, уходят в твой банк. Когда я затребовал по официальным каналам самую безобидную информацию, на меня тут же наехали ребята из одной рядом стоящей конторы и больно надрали уши. Расскажи мне поподробнее о своем банке. Он что, секретный?

Семен помолчал, собираясь с мыслями. За это время Крюков разлил остатки водки и сходил еще за одной бутылкой.

– Отчасти ты прав, – подтвердил его подозрения Зелинский. – Мой банк работает под контролем. Эти ребята подгребли его под себя совсем недавно. Зажали намертво, но мягко. Как плоскогубцами через шелковый платок. Сказали – не пожалеешь. Но я сначала пытался вывернуться. Тогда они через компьютерную сеть влезли на счета моих клиентов и ополовинили их.

– И ты не мог на них заявить?

– Они не просто взяли эти деньги, они мне же их и подбросили. В мой банк на мой счет. Ловушка для полного идиота, но она сработала.

Потом мне сделали предложение, от которого я не мог отказаться. Или на меня заводят уголовное дело, или я отхожу под их крышу. В первом случае я пожалею, во втором нет. Посадить бы меня не посадили, дело было сфабриковано слишком грубо, но как банкир я бы кончился. Что мне оставалось делать?

– Выбрать второе. Надеюсь, ты действительно не пожалел?

– Как тебе сказать? С одной стороны у меня не стало никаких проблем. Мне вообще ничего делать не надо. Но когда я изредка заглядываю в бумаги, мне становится страшно.

– И что же тебя так пугает?

– Мой банк работает без маржи. Представляешь?

Крюков задумался:

– То есть ты берешь кредит под десять процентов и даешь кредит под десять процентов, покупаешь доллары по двадцать пять рублей и продаешь их тоже по двадцать пять рублей. Как тот еврей, который покупал яйца по десять копеек, варил и продавал по десять копеек. Так? Но у него оставался бульон и сам он был при деле. А что у тебя?

– Бульона нет, но я тоже при деле. И не я один. Мне платят больше, чем я получал, когда банк был моим. Мы все получаем очень хорошие бабки. Я бы даже сказал – слишком хорошие.

– А откуда доход? Как я понял, твои новые друзья живут еще лучше тебя, хотя и тебя содержат не в черном теле.

– Они заявляют, что поскольку мы проводим бюджетные деньги, то государство просто платит нам зарплату, – пояснил Зелинский.

– Банкиры-бюджетники? Оригинально. К тому же миллионеры! – рассмеялся Крюков.

– Самое странное, что это так и есть, – кивнул Залинский.

Крюков постарался представить себе как это выглядит. Деньги отдельно, товар отдельно. Да, папаша Маркс безусловно устарел с его патриархально-общинной политэкономией. Получается, что сегодня товар это не более, чем отходы вращения денег. Деньги покупают за деньги и продают за еще большие деньги. Вот только жрать их еще не приспособились. Нет, видно, в мире совершенства.

– И какие же важные проекты финансировал твой банк? – поинтересовался Крюков.

– В последнее время через наш банк проходит финансирование проектов Вагнера, в частности создания сети Юнител.

"Тепло. Очень тепло, почти горячо. Неужели это совпадение"? – подумал Крюков и спросил:

– Слушай, Сема, а ты не мог бы покопаться в системе финансирования Юнитела? У меня имеется сильное подозрение, что смерть Галины напрямую увязана с этой программой.

Кулаки Зелинского сжались:

– Если ты прав, тогда я…

– Не горячись, – охладил его пыл Крюков. – Я пока сам не знаю, какой стороной пристроить к делу мои знания, а ты уже санкции заявляешь.

Предупреждаю – если ты начнешь партизанить, то никогда не выйдешь на след убийц Галины. А вот они тебя вычислят сразу. И уберут.

– У меня есть охрана…

– Именно охрана тебя и уберет. Не исключено, что смертельную инъекцию Галине сделал один из охранников. Получается, когда хозяину РИФа прищемили хвост, он не пристроился крышей к какому-нибудь банку, а пристроил твой банк под свою крышу. Формально он возглавил в нем службу безопасности, а фактически стал хозяином. Ты должен хорошо знать этого человека.

– Ты прав, – с удивлением отметил Зелинский. – Странно, почему я раньше не обращал на это внимания. Как-то я смотрел характеристики охранников. Оказалось, что практически у всех последним местом работы значилось охранное предприятие РИФ.

– А ты не видел у них татуировок на левом плече?

– Видел. У нас большой спортзал, приходилось вместе тренироваться. У них у всех одинаковые татуировки – череп с крылышками и буквы.

"ОШБОН", что ли? Армейская память.

– Точно, – подтвердил Крюков. – Стало быть охраной мы и займемся в первую очередь.

* * *

Бронированный банковский «КАМАЗ» с плохо закрашенной надписью «РИФ» ехал по ночной подмосковной трассе. Кроме водителя внутри него находились еще двое охранников. Одним из них был Драгун. Броневик мчался со скоростью, близкой к максимальной. На крыше его вращался оранжевый проблесковый фонарь.

– Мы что, опаздываем? – спросил Драгуна молодой напарник.

– Нет, но так безопаснее.

– А если кто-нибудь дорогу перекроет?

– Чем? – усмехнулся водитель. – Разве что танком или асфальтовым катком? Остальное нам не преграда. Сметем как пушинку.

Слушай, Драгун, – снова обратился к старшему напарник, – а ты не в курсе – что это мы такое ценное везем?

– Без понятия, – зевнул тот в ответ. – Какая тебе, хрен, разница?

Бабки, наркоту, оружие. Выбирай, что больше нравится?

– Не нравятся мне эти темные рейсы.

– Тогда возвращайся в армию. Иди штурмовать Грозный за рупь двадцать в месяц плюс бесплатные похороны. Там сейчас опять дураков набирают. Не хочешь? Тогда держи язык на привязи и не задавай детских вопросов. У меня вопросов не меньше, чем у тебя, но я сижу и помалкиваю в чистую портянку.

– И какие, например, вопросы?

Драгун переглянулся с водителем. Да, горбатого только могила исправит. Но ехать было скучно и он решил проявить снисходительность.

– А вопросы, например, такие, – начал он. – Почему Риф тасует нас в последнее время как бобиков?

– А ты у него не спрашивал?

– Спрашивал. Говорит – людей не хватает. Только у меня другое мнение. Крутит он, темнит. Мешаем мы ему, поэтому он нас и гоняет по разным объектам. Ориентацию сбивает, – убежденно проговорил Драгун.

– Все равно Риф командир правильный. Касьяна как пацана разделали, – не согласился напарник.

– Касьяна Бурый сделал, – возразил Драгун. – Если бы он опоздал Рифа замочили бы. Вот до Рифа у нас командир был – Волкодав – цены ему не было. Замочили его. Бурый говорил – кто-то из наших. Жалко он его так и не вычислил.

– И даже не подозревал никого?

– Были подозрения. Служил у нас один парень с мозгами набекрень…

– А у нас разве и нормальные есть? – поддел Драгуна водитель.

– Понятное дело, мы тут все со сдвигом. Но этот был полный шизоид. Ножом классно умел работать. Без тормозов. Сколько он в Первую Чеченскую накромсал! Мы его за это Мясником звали.

– Слышь, а это не он, часом, сейчас народ режет? – спросил напарник. – В газетах пишут про какого-то Мясника.

– Может и он. У нас он больше не служит – совсем крыша съехала.

Отбраковали.

– А куда деваются отбракованные?

– Списывают как боевые потери. И тут же замещают из резерва. Мы же подразделение бессмертных!

– Нет, куда они в натуре деваются? Убивают их, что ли?

– Думаю, лечат их, – предположил Драгун. – Я, в натуре, ни одного больше не встречал. Может в санаторий какой отправляют или в больницу.

– Ага, в больницу. Для опытов.

– Видел я твоего Мясника, – подал голос водитель. – Я тут возле Вагнеровского центра стоял, валютное подкрепление туда подбрасывали.

Так Риф из теннисного зала вместе с Мясником вышел. Он его почему-то Антоном называл.

– А как его в натуре звали? – спросил молодой напарник.

– Драгуна спроси, он этого Мясника лучше знал. Даже жизнь ему как-то спас…

Внезапно прямо в глаза водителю и сидевшему рядом с ним Драгуну ударила слепящая вспышка света. Водитель инстинктивно крутанул руль.

Многотонную махину на скорости под сотню километров в час вынесло с трассы и бросило в кювет. Последнее, что увидел Драгун, было бетонное основание трансформаторной подстанции, которая неслась прямо на него.

Драгун открыл глаза от нечеловеческой боли в голове и спине. В глаза бил все тот же яркий свет. Он был зажат среди обломков машины.

Его напарника в момент столкновения бросило вперед и буквально размазало о бронированное лобовое стекло. Водитель также не подавал признаков жизни.

Драгун застонал. Тут же свет, бьющий в глаза, ослаб. Над ним склонилась голова человека в шапке-маске. Тот сдернул ее с лица и Драгун узнал его.

– Мясник, ты?

– Кого я вижу? Драгун? Вот не думал, что Риф ветерана по таким пустякам пошлет. Жалко, что это оказался именно ты. А, впрочем, если бы я и знал, это ничего бы не изменило. Прощай, старик.

И Мясник дважды ударил Драгуна в голову коротким ломиком. Потом повернулся к своим помощникам:

– Ну что, взломали ящик? Тогда забирайте товар и пошли.

* * *

Наутро Риф вызвал к себе начальника отдела банковской перевозки.

– Как это могло случиться? – строго спросил он.

– Понятия не имею, – развел руками начальник отдела. – Информация была засекречена.

– Значит работал кто-то из своих, – Риф в ярости вскочил и прошелся по кабинету. – Но меня беспокоит не только кто это сделал, но и почему.

– Как почему? – начальник перевозки был удивлен. – С целью ограбления.

– Это было бы полбеды, – Риф скрипнул зубами так, что задрожали подвески на хрустальной люстре. – А если это целенаправленная война против нас? И ведет ее кто-то из наших?

– Но кто это может быть?

– Я знаю одного такого человека – это Бурый. – Риф снова сел в кресло. – Но Бурый мертв. Не бессмертный же он в самом деле!

* * *

4

Бурый натянул зимний бушлат с меховым воротником и вошел в кабинет Марии, чтобы попрощаться.

В Центр исследований крови его доставили Драгун и Сармат сразу после тяжелого ранения, полученного при штурме резиденции Касьяна.

Вопреки мнению Рифа Сармат применил свои глубокие медицинские познания и пришел к выводу, что пациент скорее жив, чем мертв.

Центр крови был выбран, поскольку, с одной стороны, его охраняли сами РИФовцы, а с другой ввиду его удаленности от центра и связанных с ним интриг, поскольку Сармат не забыл обрывок цепочки в кулаке Бурого и золотой череп на полу каминного зала.

Дальнейшее было делом техники. И хотя у Бурого почти не было шансов выжить, он выкарабкался, благодаря квалификации врачей и собственному могучему организму.

Мария сидела за столом. Она подняла голову от бумаг.

– Кто вам разрешил вставать?

– Не беспокойся, я уже здоров, – движением руки остановил ее Бурый. – Я знаю, что докторам спасибо не говорят, но ты имей в виду – я твой должник. Дольше оставаться здесь мне никак нельзя. Бомба в подвале была заложена для меня, значит они знают, где меня искать.

– Кто, милиция?

– Если бы. Видела череп с крылышками на моем плече? Меня будут разыскивать ребята с такой же татуировкой. Одного я видел вчера. Кто это был?

Мария постаралась вспомнить.

– Антон? Это знакомый Галины, моей старой подруги.

– Будь с ним осторожна. И подругу предупреди.

– Поздно, – вздохнула Мария. – Она умерла.

Бурый кивнул:

– Да, так и должно было случиться. Запомни – этот человек опасен как ядовитая змея. Смертельно опасен. А больше он ни с кем из твоих подруг не общался?

– С Лидкой… Но она тоже погибла.

– Я так и знал. Постарайся не оказаться третьей, – сказал Бурый и вышел из кабинета.

Мария задумалась. Потом она взяла телефонную трубку и набрала номер Ирины. Та была дома.

– Алло, Ира? Это Маша, галина подруга. Узнала? Слушай, мне очень нужно поговорить с твоим племянником Антоном. Да, я видела его тогда возле машины, а потом он заходил ко мне на работу. Да так, ерунда. Ты не могла бы дать мне его телефон или передать, чтобы он сам мне позвонил?

* * *

Наутро Крюков покрутился в штабе и, так и не найдя себе применения, отправился в новый офис Ирины.

– Нам утвердили твое название, – с порога обрадовала она его. – Мы будем называться "Охранно-сыскной кооператив по оказанию гражданам правовых услуг". Что исключает из нашего прейскуранта наезды на конкурентов заказчика и выбивание долгов. Кстати, познакомься. Это Иона. Он привез наши лицензии и учредительные документы. Все подписано.

Из кресла в углу поднялся молодой крепкий мужик с приятным открытым лицом. Впрочем, Крюкову он все равно не понравился.

– Иона, – представился он.

– Э-э… для друзей просто Крюков.

– А официально? – попробовал пошутить Иван.

– Капитан Крюков.

– А по имени?

– Не надо по имени. По фамилии как-то интимнее. Значит, приступаем к работе? Нужно обеспечить охраной всех свидетелей по убийству Бонзы. Это пять человек. Я, так и быть, перебьюсь. Кто вооружен – тот вооружен, как говорили римляне.

– Ты уверен, что они именно так говорили? Мне казалось, что это звучит иначе, – вставил Иона.

– Нет, именно так, – отрезал Крюков. – Не придирайся к словам.

– Кстати, о вооружении, – перебила его Ирина. – Пора подумать о закупке оружия для кооператива. Крюков, ты каким пистолетом предпочитаешь пользоваться?

– Я предпочитаю пистолетом не пользоваться, а хранить его в сейфе начальника. Им обоим так спокойнее.

– А как же ты?

– Ох, не люблю я этих пистолетов. Помнишь, как у этой поэтессы-наркоманки: "Мы курим злые сигареты…. Мы купим злые пистолеты…"

Нет, мне определенно злые пистолеты не нравятся.

– А что же тебе нравится?

– Добрый старый двуствольный обрез двенадцатого калибра фирмы "Джеймс Пердей и сыновья" с полупистолетной шейкой приклада, заряженный жаканами или картечью. Бескурковый и с неавтоматическим предохранителем. В хозяйстве вещь совершенно незаменимая. Вот такой!

С этими словами он извлек из-под куртки и продемонстрировал собравшимся обрез.

– Но это же цинизм! – возмутился Иона. – Разве можно обкарнать на обрез коллекционное ружье? Это все равно, что из шапки Мономаха тюбетейку сделать!

– Во-первых шапка Мономаха и была когда-то просто золотой тюбетейкой, крест и опушку к ней позже присобачили, – возразил Крюков. – А во-вторых от этого коллекционного ружья мало что осталось, после того как оно попало под поезд. Вот какие ты, к примеру, знаешь дульные сужения?

– Чок и получок, – ответил Иона.

– А здесь получились "китайские глаза". Такие узенькие щелочки. А приклад будто саблезубые мыши сгрызли. Пришлось все это ампутировать и пользоваться тем, что осталось боеспособным. Оружие универсальное, на все случаи жизни.

– Ну это ты, допустим, перегнул, – не согласился Иона.

– Ни фига. Все дело в патронах. Если нужно тормознуть машину или паренька в бронежилете, я стреляю жаканом. Когда стреляют непосредственно в меня, чего я терпеть не могу, то я отвечаю картечью. В помещении, чтобы не портить полировку шкафов и обивку мягкой мебели, луплю дробью. Но последнее время я предпочитаю использовать шоковые патроны с водой. Старость делает сентиментальным. Толстой, непротивление злу насилием и все такое…

– Не слушай его, прервала крюковские излияния Ирина. – Этот толстовец заснуть не может, если за целый день кого-нибудь не убьет.

– Гнусная клевета и инсинуации, – ответил Крюков. – Если нападки будут продолжаться, я уволюсь на хрен и пойду в баптисты.

– Если ты думаешь, что это место, где баб тискают, то тебя ждет разочарование, – огорчила его Ирина.

– Тогда в хиппи. Секс, наркотики, никого убивать не надо. Цветы буду нюхать. Мечта!

– Так я тебе и поверила! А, впрочем, может и правда не нужно боевого оружия? Может обойдемся газовым?

– Что?

В этот момент уничтожающий взгляд Крюкова мог поспорить в испепеляющей энергии с взглядом горгоны Медузы.

– Иона также лишь снисходительно усмехнулся:

– Ерунда. Газовое оружие может пригодиться только в одном случае – если ты хочешь снять с прохожего шапку или вырвать у него сумку.

Применять его в целях самозащиты может только полный идиот. К тому же хлорацетофенон, которым обычно снаряжаются газовые патроны, называют "Моя вторая мама", так как кроме слез он ничего не вызывает. Причем рыдают оба – и стрелок, и жертва. На алкашей и собак он вообще не действует. Можно, конечно, купить газовый "ИЖ-79" под девятимиллиметровый патрон – он легко переделывается для стрельбы боевыми. Только зачем?

– Значит решили – берем боевое?

– Нет, только служебное, – поправил Ирину Иона.

– А в чем разница?

– Оно не должно стрелять очередями, а должно уступать боевому по мощности на двадцать процентов и иметь калибр не более двадцати пяти миллиметров.

– У меня в детстве такой пугач был. Пробками стрелял. Он как раз имел все характеристики, которые ты перечислил, – не смог скрыть сарказма Крюков.

Иона не обиделся, только пожал плечами:

– Законы не я устанавливаю, а жаль. Я бы тоже предпочел из "беретты" стрелять, чем из "макарова". Но выбирать не приходится, – он повернулся к Ирине. – Вот, посмотри проспект, его тоже наша ассоциация выпускает. Кстати, оружие мы поставляем с минимальной наценкой, почти по заводским ценам. А это раза в полтора дешевле, чем в магазине.

Ирина взяла каталог и стала листать. Иона принялся знакомить ее со своими выкладками:

– Для охраны пятерых свидетелей вам понадобятся как минимум десять штатных единиц. Могу подбросить прямо сегодня своих бойцов, – предложил Иона. – Значит можешь рассчитывать на пять коротких стволов.

Есть у меня заявка на охрану склада. Там два наружных поста, значит можешь приобрести и пару длинных. Я думаю этого пока хватит.

Ирина взглянула на Крюкова. Тот молча кивнул:

"Не возражаю".

– Переходим к делу, – продолжал Иона. – При выборе оружия будем исходить из интересов хозяйки как основного пользователя. Видишь ли Ирина, при своей новой работе ты вполне можешь оказаться для преступников мишенью. Чем-то вроде шведского стола. Начнем с длинноствольного оружия. Так что бы ты хотела лично для себя?

– Я в этом совершенно не компетентна, усмехнулась Ирина. – Главное, чтобы не полнило и цвет веселенький был. Наверно стоит обзавестись помповыми ружьями?

– Тебе, как женщине, рекомендую не "помпу", а автоматический дробовик. Тем более, что в стрессовых условиях некоторые передергивают помповое цевье не до конца. Отсюда задержки в стрельбе. А это чревато потерей жизни. Кроме того у автоматического ружья отдача меньше. Как ты вообще переносишь отдачу?

– Нормально. Я когда-то стреляла из того самого "пердея", от которого у Крюкова рожки и ножки остались. Правда только по бутылкам.

– Тогда могу порекомендовать тебе гладкоствольную "сайгу" двенадцатого калибра. Отличная машинка, сделана на базе "калашника". Но можно подобрать калибр полегче. Например двадцатый.

– Сойдет и двенадцатый. Заверни парочку.

– Договорились. Переходим к короткоствольному оружию. Ты что предпочитаешь: пистолет или револьвер?

– А нельзя и то, и другое?

– Не советую. Надо привыкать к чему-то одному. Или к пистолету или к револьверу. Разница в применении между ними небольшая, но она есть. И в один прекрасный критический момент это может тебе дорого обойтись.

– Тогда что лучше?

– О, это вопрос вопросов! – усмехнулся Иона. – Пусть Крюков меня поправит, если я ошибаюсь, но единого ответа ты не услышишь. Каждому свое. Вообще-то для начинающих предпочтительнее револьвер. Он прост как грабли и надежен как немецкий презерватив. К тому же если ты забудешь его почистить или смазать, он не обидится и не откажет, как это обязательно сделает пистолет. И самое главное – если тебе попался бракованный патрон, в револьвере ты просто еще раз нажимаешь на спусковой крючок и стрельба продолжается. В пистолете же осечка всегда превращается в задержку и приходится передергивать затвор другой рукой.

– А это что, очень трудно или очень долго делать? – саркастически улыбнулась Ирина.

– Нет, не очень. Просто в такой ситуации у тебя может не оказаться второй руки. Во всяком случае свободной и работоспособной.

– Но в пистолет входят, – Ирина заглянула в каталог, – десять патронов, а в револьвер только шесть, а то и пять.

Это утешение для детей. При скоротечном огневом контакте решающую роль играют первые один-два, максимум – три, выстрела.

– Зато пистолет выглядит внушительнее.

– Не скажи. В меня целились и из пистолета и из револьвера. Когда отчетливо видишь головки пуль в барабане и представляешь, что скоро они могут оказаться в твоей голове, становится очень не по себе. В пистолете такой эффект отсутствует. Короче, я рекомендую тебе револьвер.

– И все-таки покажи весь ассортимент своей короткостовольной продукции, – попросила Ирина.

– Из пистолетов – только "ИЖ-71". Девять миллиметров под короткий служебный патрон. Выбор револьверов гораздо больше. Вот, смотри.

– Какой кошмар! – ужаснулась Ирина, взглянув на страницу с образцами отечественных револьверов. Изображенные на ней "Р-92" и "ДОГ-1" в самом деле поражали уродством форм.

– Никогда не смогу взять в руки такого крокодила, не то что из него выстрелить!

– Ты права, культуры конструирования, традиций, эстетики нам не хватает, – согласился Иона. – А вот, посмотри, разработки Стечкина. Шестизарядный "РСА" и пятизарядный "РСЛ". На вид – те же "смит-вессоны".

Говорят, даже лучше, – он не выдержал, стыдливо опустил взгляд и пояснил. – Потому что дешевле.

– А просто "смит-вессона" у тебя нет? Самого обыкновенного? Пускай и дороже.

– Пока только планируются поставки "смит-вессонов" ижевской сборки. Ждем-с.

– Нет, мне нужно сейчас.

Ирина выбрала три шестизарядных револьвера Стечкина-Авраамова.

– А у тебя-то самого что? – поинтересовался у Ионы молчавший до тех пор Крюков.

– ИЖ-семьдесят первый, – тот приоткрыл полу пиджака и продемонстрировал пистолет в плечевой кобуре.