Текст книги "Голова с дыркой (СИ)"

Автор книги: Сергей Трищенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

После встречи с поездом Анатолий несколько воспрял духом и ожидал чего-то более современного, однако пригородные постройки разочаровывали. Но, собственно, облик домов не меняется столетиями. Отделка, да, может измениться. А что придумать другое вместо обычного одноэтажного дома?

Однако, по мере приближения к столице, начали появляться и более солидные здания. Некоторые выглядели просто шикарно, чтобы не сказать – помпезно. Отдельные вообще напоминали резиденции европейских средневековых королей – походили на Лувр, Виндзор, Гатчину...

Возле них красовались многолопастные роторы ветровых двигателей. Но погрубее, чем современные земные. Что они делали: качали воду, мололи зерно, приводили в действие станки – оставалось неизвестным.

И спросить не у кого: возничего полностью поглотил процесс езды, а допытываться у прохожих Анатолий опасался.

Часть оград украшали литые вензеля, которые не могли быть ничем иным, как сообщавшими о владельцах надписями.

"Так тут и письменность имеется! – подумал Анатолий. – Надо бы подучить..."

Прочитать он, разумеется, пока ничего не мог.

Но когда в поле зрения показалось двухэтажное здание с вывеской, Анатолий вспомнил, что подобное начертание знаков видел раньше – в том, первом посёлке, возле замка господина Шеаршенка.

И возничий неожиданно зашевелился, зашебаршил на месте, сглотнул и неожиданно произнёс:

– Перекусить бы надобно! Вот и трактир...

– Поворачивай! – кивнул Анатолий.

Коновязь у трактира присутствовала. И кони – скорее, пони – с ушами, как у Чебурашки, покачивали привязанными к ней поводьями. Но ничего схожего с той телегой, на которой приехали Анатолий с возничим, поблизости не замечалось.

"Что это означает? – подумал Анатолий. – Что такие повозки в столице не котируются? Вышли из моды? Ну, конечно, мы же приехали из глухой провинции!.. Тогда повозки – вчерашнее слово техники? А пони – обычные биороботы? Нет, это слишком круто! Я понимаю, что после паровоза следует ожидать чего угодно, но не до такой же степени!"

И действительно: кони мирно жевали местный эквивалент овса и сена – в разных кормушках вид корма различался, – и на жизнь ничуть не жаловались. Но, наверное, хорошо сделанных биороботов от настоящих животных не отличишь. А тогда возникает вопрос: стоит ли дублировать природу?

"Раз есть лошади, должен быть и овёс!" – глубокомысленно подумал Анатолий, глядя на жующих животных. Мирное хрупанье овсом успокаивало. Анатолий даже пожалел, что у них повозка самоходная. А то бы похлопал лошадку по шее.

Но он проделал то же самое с чужой, и успокоился. Лошадка не возражала.

Анатолий и возничий вошли в трактир.

"Просто поразительно, как подобные заведения – имея в виду предприятия общественного питания – похожи друг на друга!" – заметил Анатолий.

Нет, отличия, конечно, имелись: отсутствовала нержавеющая сталь, хром и пластик; не переливались разноцветные огоньки по углам, молчала музыкальная система – ввиду полного её отсутствия.

Но схоже группировались стулья вокруг столиков – то по два, то по четыре, то по шесть, а то и по восемь – в зависимости от размеров последних.

А сами стулья высились резными спинками со специальными боковыми упорами, не позволяющими пьяной голове накреняться вправо или влево.

Над барной стойкой висело то, чего Анатолий меньше всего мог представить в баре: в изящных проволочных захватах, местами чуть поржавевших, висела пирамида пипеток. От самых маленьких до таких, которыми уэллсовские марсиане высасывали из людей кровь. Но здесь пипетки применялись по прямому назначению: ими капали. Редкие посетители, задумчиво откинувшись на высокие спинки стульев, капали жидкостью из пипеток в непокрытые головы – себе или друг другу.

Впервые Анатолий видел столько мозговых отверстий, зияющих пушечными жерлами.

Орехов, как заметил Анатолий, в наличии не оказалось. Зато жареные черепашьи мозги, напротив, имелись. Но Анатолию они надоели ещё в "армии", хотя питаться пришлось всего один раз.

"А ведь я тут всего четыре дня и четыре ночи, – подумал Анатолий. – А уже сколько событий произошло! Да, лучше всего рассматривать случившееся как забавное приключение. Было бы хуже, наверное, если бы цивилизация оказалась более технологически развитая. Хотя, если у них уже есть паровозы..."

Официанты отсутствовали, и еду приходилось забирать самому – у стойки, скрывающей за собой шкварчащую огромнейшую плиту.

Зато все кушанья подавались с пылу, с жару. И проблем с называнием блюд не имелось: ткнул пальцем в то, что понравилось, показал два пальца – мол, две порции – и забирай, облизывайся. Не забывай только расплачиваться.

Но два пальца показывать не пришлось: возничий заказывал сам. Его вкусы оказались достаточно специфичны, хотя и предсказуемы: как и все люди на планете, он заказал мозги. Анатолий, кому издевательство над чужим разумом сидело в печёнках – будь то разум несмыслящей черепахи или ящерицы, – взял обычное жаркое. А чтобы запивать – вдруг окажется слишком переперчённым, хотя подобное и любил – прихватил кружечку пива. Или похожего напитка.

Расплачиваясь, Анатолий вынул кошелёк с деньгами. Работник – или за кассой стоял сам хозяин трактира? – судорожно глотнул, принимая деньги и косясь на кошель.

"Не стоило трясти перед чужими глазами полной мошной", – запоздало подумал Анатолий. Но человеку, давно привыкшему расплачиваться безналичным способом, приложив ладонь к кассовому сканеру, трудно понять, какое воздействие может оказывать вид золотых кругляшей на отдельных личностей. Даже если они не нумизматы...

"Но ничего, – успокоил сам себя Анатолий, – сейчас день, не ночь; и даже не вечер. Не время для грабителей. И потом: должны же хозяева блюсти репутацию заведения!"

Тщательно пережёвывая пищу, Анатолий размышлял о перспективах пребывания в столице.

"Может, поселиться прямо здесь, на втором этаже? Должна же при трактире быть гостиница? Или там одни комнаты хозяев? Ладно, найдём гостиницу, и поближе к центру, и поближе к императорскому дворцу. Читать я, правда, по-ихнему пока не умею, зато со мной возничий. Кстати, надо узнать, как его зовут. А то неудобно получается. Хоть он и молчит всё время".

– Хозяин, – наклонился к нему возничий, – нужно пойти на базар. Купить орехов. Повозка без них не сможет.

"Ты смотри, сглазил!", – быстро подумал Анатолий. И спросил:

– А ты сможешь?

– И я не смогу, – признался возничий. – Или у вас есть фонды? Вы ведь из столицы... Распорядитесь...

– Фонды неприкосновенны, – веско сказал Анатолий, возвращаясь в роль секретного агента, – а деньги имеются.

И похлопал себя по поясу.

Затем, вспомнил мучающую его мысль, спросил:

– Ты, часом, своё имя не забыл?

В глазах возничего мелькнул испуг.

– Кшек-сур... меня зовут. Нет, не забыл!

– Хорошо, Кшек-сур. Сейчас поедем и поищем базар.

– Да чего его искать: чуть дальше – и направо! А, вы проверяете мою память! Нет, господин, я всё помню!

– Молодец! – одобрил Анатолий, а сам подумал: "Мне бы твою память!" Но здесь эти слова прозвучали бы чересчур буквально, и Анатолий предпочёл от них отказаться. Вместо чего спросил:

– А ты тут бывал?

– Бывал! – с готовностью ответил возничий.

– Часто? – продолжал допытываться Анатолий.

– Не очень... – сознался возничий. – Когда господин Шеаршенк...

– Ладно, достаточно, – прервал Анатолий.

Вставая из-за стола, он обратил внимание на перешёптывающуюся компанию, сидящую в углу зала. Нет, если бы они не бросали украдкой взгляды на него с Кшек-суром (ну и имечко! Проще продолжать звать возничим), он бы не приметил их. Хотя на новом месте – а тем более в новом мире – всё интересно, и внимание обостряется самопроизвольно.

"Ну, вот и дождались внимания местной мафии, – подумал Анатолий. – Но, полагаю, в трактире не нападут. Догонят, скорее, где-нибудь за пределами. Правда, кто знает, какие тут нравы... Надо бы порасспрашивать Кш... возничего".

Спиной (и ушами) ощущая, что компания сорвалась с места и двинулась вслед за ними, Анатолий поспешил к выходу. Ему очень не хотелось устраивать драку в трактире. Несмотря на внешний вид гуляки и франта. Но ведь не башибузука же!

А то вдруг станут взыскивать за поломанную мебель... А если пустить в ход разрядник, то и пожар может начаться. Нападающих много, все проспиртованные, даже на камзолы проливали от нетерпения. Любая искра – и огонь.

Столь громкого появления в столице Анатолию не хотелось. Но защищаться следовало.

Анатолий шёл, не оглядываясь, но внимательно наблюдая за тем, что творится за спиной. Отращивать на затылке третий глаз он не захотел – хотя делалось проще простого, – но оптикочувствительные клетки на шее вырастить согласился. Но пользоваться ими не любил: много хуже, чем ехать в автомобиле. Там хоть время от времени поглядываешь в зеркало заднего вида, а тут информация из третьего органа зрения приходит постоянно, когда они задействованы. И это немного путало. Но сейчас выбирать не приходилось.

Хорошо, что клетки включались исключительно по его желанию. Вроде как веки поднимаешь.

Может, именно поэтому – уделяя больше внимание настигающим сзади – он едва не столкнулся в дверях с крупным мужчиной. Тот как раз собирался войти, но, увидев выходящего Анатолия, отступил в сторону – и вдруг сделал подножку!

Одновременно сбивая с него шляпу.

На землю Анатолий не полетел – вестибулярный аппарат работал отменно, – но качнуло его здорово. И, чтобы удержаться, схватился за нападающего правой рукой. А поскольку левая оказалась снизу, то, распрямляясь, ею и ударил. По печени. Во всяком случае, в то место, где она находится у людей.

И не ошибся – или ему повезло: человек согнулся. И тогда, окончательно распрямляясь, Анатолий двинул его коленом в челюсть.

Брызнули мозги. Отлетела от затылка кокетливая шапочка – и брызнули мозги.

Анатолий оцепенел. Он никак не мог привыкнуть к тому, что голова у местных жителей постоянно оказывается слабым местом.

Зачем они тогда так рискуют? Имея дырку в голове, следует беречь её, как зеницу ока!

Но точно так же оцепенели и высыпавшие наружу преследователи. Они никак не ожидали подобного исхода. А ведь операцию, казалось, запланировали как по нотам: выходящего сбивают с ног на пороге, вышибают мозги, отбирают деньги – и дают дёру. А если не выгорит, всегда есть отговорка: случайно споткнулся.

Возничего они вытащили за собой и прижали к стенке. Видно, тут в заведениях и в самом деле драться не принято.

Первым пришёл в себя Анатолий.

Он наклонился, чтобы поднять шляпу... совершено забыв, что данное движение здесь по доброй воле никто сам не проделывает. Чем ещё дольше продлил ступор преследователей.

Затем потянул за собой возничего, к повозке.

Парни отпустили заложника без сопротивления.

И, уже застёгивая ремешок под подбородком, прошипел – совсем позабыв, что охотились они вовсе не за мозгами, а за золотом:

– Мозги надо свои иметь!

Анатолий посмотрел на нападавших, на узкие лобики, на плоские макушки без головных уборов: у всех поголовно (гы!) головы повязаны шейными платками узелками назад – на манер пиратов.

Но выглядело это скорее комично, а не страшно: как горшок со сметаной, замотанный пёстрой тряпочкой.

И ему вдруг стало жалко пацанов. Они выпадали из существующих в здешнем обществе традиций: если все стремились получить как можно больше мозгов, эти уроды хотели всего-навсего денег. Хотя не заметно, чтобы мозгов им хватало. Судя по бездарно проведённой операции.

"Может, – подумал Анатолий, – у них так мало мозгов, что не хватает даже осознать их ценность? А если б имели больше разумения, то не занимались бы грабежами?"

Но тут его осенила совсем невероятная мысль:

"А может, они и не хотят иметь больше? Их устраивает существующее положение? Как Водилу? Но Водила не хотел неравенства из-за разного количества мозгов. И не стремился к деньгам..."

В повозку сели и уехали в совершеннейшем молчании.

– Хорошо, что поесть успели, – пробормотал Анатолий.

– Зря вы так, хозяин, – отозвался возничий.

– Что зря? Надо было дать себя ограбить? И остаться без денег?

– Ну, не знаю... – протянул возничий. – В спецслужбах знают всякие приёмы... Но вы не из спецслужбы.

– Почему? – растерялся Анатолий.

– Я, конечно, никому не скажу, это выше моего понимания. Но... люди без дырок в головах там не работают, – признался возничий.

– Спецслужбы разные бывают... – протянул Анатолий.

Возничий помотал головой:

– Но не у нас! Я, повторюсь, никому не скажу: вы спасли мне жизнь... и разум. Но бандиты... Они могут донести, что видели человека без дырки в голове. И вас начнут ловить. Я-то знаю, что вы прилетели со звёзд...

– Откуда? – поразился Анатолий. – Я ведь рассказывал об этом до того, как набил... как дал тебе орехов, – поправился он.

– Ну и что? Я всё запомнил. Пусть я и не понимал, что оно значит, но запомнил. Я и сейчас не понимаю, – признался возничий. – Как можно прилететь со звёзд?

– Ничего-ничего, – проговорил Анатолий. – Это и у нас не все понимают...

Затем вспомнил о более важной вещи.

– И место, где мы очутились, помнишь? – мрачно спросил Анатолий, думая, что всё-таки подставил Водилу. Тот, очевидно, не так уж не прав, убивая всех, кто мог навести стражиков на след.

– Место не запомнил, – помотал головой возничий. – Я ведь тогда как маленький ребёнок был... Тем более вы вели меня за руку. Зачем мне запоминать? Я всецело положился на вас.

– Так-так, – пробормотал Анатолий, немного повеселев.

Насколько он мог судить о мыслительной способности здешних жителей, ложь и обман не входили в их повседневную жизнь. Может, из-за того, что не содержались в мозгах, попросту не помещались там. А потому можно верить каждому слову.

– А теперь вас начнут искать, – печально повторил возничий. – Я-то никому ничего не скажу, а вот они...

– А они кому расскажут? – резко спросил Анатолий. – Полиции? Кто, мелкие воришки? И что они расскажут? Мы, дескать, хотели ограбить одного человека, а у него нет дырки в голове? Да их тут же заметут!

– Иногда полезная информация может перевесить вред, – заметил возничий.

– Ну, не знаю, – стушевался Анатолий. – У вас своя жизнь, довольно специфическая...

– Но слухи пойдут обязательно, – добавил возничий. – И будут искать двух людей на телеге... А таких здесь немного.

– А, вот ты к чему клонишь! – усмехнулся Анатолий. – Ладно, не бойся. Сейчас купим орехов, покажешь какую-нибудь гостиницу, чтобы мне пожить какое-то время – и езжай на все четыре стороны!

– Спасибо, хозяин, – помолчав, ответил возничий. – Я бы ни за что тебя не бросил, но я не смогу... не хочу чувствовать себя идиотом. Это очень неприятно. А из меня обязательно выкачают мозги, чтобы узнать всё...

– Понимаю, – проговорил Анатолий. – Чувствовать себя идиотом – это очень неприятно...

Он замолчал и принялся разглядывать прохожих и проезжих на улицах города.

Людей на повозках встречалось очень мало. Можно сказать, почти не встречалось. А те, что попадались, в основном, были стражиками. И Анатолий понял, как нелепо выглядит в своём наряде, сидя на повозке. Вот шёл бы он пешком, или ехал на конном экипаже – точнее, понном... или понином? – другое дело. Тут бы, пожалуй, никто на него не обратил внимания. Тут Водила прав: экстравагантных франтов на улицах хоть отбавляй.

И на Анатолия, в общем, не обращали особого внимания. Никто не прыгал от нетерпения, не кричал: "Смотри, смотри, что я вижу!" Хотя и провожали несколько удивлёнными взглядами. Но, мало ли: подвозит знакомый солдат знатного господина.

А в плаще из занавески появляться на улицах столицы действительно не следовало: то и дело взад-вперёд сновали патрули, проверяющие форму одежды и общее состояние военнослужащих.

– Да они тут что, на военном положении, что ли? – не выдержал Анатолий.

Возничий молча пожал плечами.

"Блюдут честь мундира", – решил для себя Анатолий.

Базар и в самом деле находился не очень далеко от трактира.

Однако орехов на нём практически не продавалось. Да что значит "практически"? Их просто не продавалось! Ни одного!

Напрасно Анатолий с возничим вышагивали по рядам, высматривая продавцов дефицитного товара: их нигде не находилось. И лишь исшагав полностью весь базар, познакомившись едва ли не со всеми торговками и продавцами – у возничего неожиданно оказалось немало знакомых – наткнулись, наконец, на только что приехавшего и едва-едва начавшего разгружаться мужика.

Но, несмотря на то, что мужичок не успел включиться в торги и не мог быть, теоретически, осведомлён о стоимости орехов на сегодня, цену он заломил несусветную (по словам возничего): по золотому за орех.

Деваться некуда, приходилось платить. Не за молчание возничего – за возможность тому добраться до родных мест. Анатолий решил взять над ним окончательное шефство.

Но возничий поскромничал.

– Мне... хватит четырёх, – нерешительно произнёс он, когда Анатолий купил у мужика весь десяток орехов.

– Да ну? – усомнился Анатолий, смерив глазами стоящую на телеге бочку. Прошлый раз туда вошло штук тридцать орехов. Пусть один пошёл на возничего. Но и оставшихся двадцати девяти едва хватило меньше чем на половину пути – от леса Водилы досюда. Или в бочке ещё много осталось? Всё равно: ещё ехать сколько, с ночёвкой! Возничий же вряд ли будет пополнять запасы по пути. И где, в лесу? – Бери хотя бы девять!

– Ну, хорошо, – сдался возничий, не сумевший устоять перед даровым соблазном.

Анатолий хотел отдать возничему все десять, но тот категорически отказался:

– Вы остаётесь в столице, вам он понадобится.

Для чего ему может понадобиться орех, пусть и в столице, Анатолий не знал. Заново ощутить вкус? Маловероятно: орех слишком переполнен маслом. И есть его можно лишь за неимением ничего другого, как тогда, в лесу Аш-шнара.

Вот разве потом, когда прибудут наши... Тогда можно отдать орех на анализ, синтезировать содержащиеся в нём вещества, и организовать поголовное поумнение жителей планеты путём бесплатной раздачи ореховой массы.

А сейчас что – проделать то же самое с одним орехом? Слишком мелко и на всех не хватит. Да и к чему? Всё равно не оценят.

Отъехав в сторонку, чтобы не мешали любопытные, возничий опростал девять с половиной орехов в бочку, а половину десятого, поднатужась, засадил в собственную голову и в собственную же каску.

– Прощай, хозяин, – нерешительно сказал он, глядя в сторону.

Анатолий отметил смену обращения возничего с "господин" на "хозяин", но не догадывался, чем это вызвано. А спросить постеснялся.

– До свиданья, – отозвался Анатолий. Он хотел дать возничему ещё и денег, но тот брать не стал.

– Зачем мне? – спросил он. – Два дня пути – и я у господина Шеаршенка. Поеду домой. Здесь я никому не нужен.

– Так ты его возчик? – решил уточнить Анатолий.

– Да. Нас мобилизовали, чтобы перевезти бочки из подвалов Блехшерка. А теперь, когда напали на караван...

– Кажется, это происходило так давно... – произнёс Анатолий. – Ладно, будь здоров.

– И вам не болеть, – отозвался возничий.

Когда возничий уехал, Анатолий, перебрасывая орех с руки на руку, пошёл потихоньку по улице, в конце которой, по словам возничего, находилась гостиница.

"И зачем я оставил себе это пушечное ядро?" – подумал он после триста сорок четвёртого броска, когда надоело подкидывать орех, и пришлось нести, прижав к груди.

– Молодой человек! – услышал он позади. – Молодой человек!

"Неужели меня?" – подумал Анатолий. Но улица впереди оставалась пустынна. И он обернулся.

Его догонял старичок в очках и с длинной бородой "а ля" старик Хоттабыч, но пониже ростом и более полной комплекции. На голове у старичка красовался высокий жёлтый цилиндр.

– Молодой человек! – в третий раз повторил старичок, отдуваясь и хватая Анатолия за рукав. – Не соблаговолите ли вы продать мне орех? Я дам вам за него любые деньги! Мне он крайне необходим для важных научных экспериментов!

"Неужели мне повезло?" – подумал Анатолий, широко улыбаясь.

В СЕКРЕТНОЙ ЛАБОРАТОРИИ НАСТЕЖЬ

Всю дорогу старичок подпрыгивал, стараясь забежать вперёд, ревностно следил за орехом, постоянно порываясь выхватить его из рук; и тихонько охал, когда Анатолий менял позу, перенося орех прижимая то к правому боку, то к левому, а то и неся перед собой.

– Осторожнее! – вскрикивал он. – Осторожнее!

Анатолию давно хотелось сказать:

– Если бы ты его нёс, старый хрыч, уже бы два раза уронил!

Но он сдерживался. Хотя становилось интересно: не потому ли старичок его чрезмерно опекает, что сам неоднократно ронял орехи?

Но, судя по внешнему виду, представлялось, что едва старичок вцеплялся в орех, как его хватка приобретала характер мёртвой, и он пёр домой с нечеловеческой силой, безостановочно, и успокаивался лишь оказываясь под крышей лаборатории.

Тут физическая выносливость значения не имела, тут работала психическая энергия, сила духа, а её у старичка, судя по всему, достаточно. А может, немерено.

Но проверять Анатолий не стал: зачем нагружать старого человека?

Идти пришлось довольно далеко, и Анатолий уже вознамерился проклясть свой альтруизм. Он порядком взмок, но выйти из роли благородного рыцаря, согласившегося совершено бесплатно уступить старичку орех, да ещё и донести до дома, не успел.

Да и не стал бы. Ведь старичок, судя по всему, и являлся тем самым чудотворцем, о котором упоминал агент спецслужбы в подвалах Блехшерка.

Анатолий не задавался вопросом: почему, если исследования старичка-чудотворца представляют действительную ценность, к нему не приставили охрану, и не заглядывают в рот, стремясь выполнить любое желание? Тут, скорее, имело место иное: получив информацию о том, что некто проводит соответствующие эксперименты, интересующие спецслужбу, её работники просто-напросто взяли старичка на крючок. То есть организовали постоянный надзор, контроль, и всё, что с этим связано. Не рискуя абсолютно ничем, а тем более финансированием. Получится – прекрасно: лавры можно пожать самостоятельно, задним числом включив исследователя в штат. Кстати, включить в штат могли и раньше, причём не ставя его в известность! А нет – так на нет и суда нет.

Главное, подобный финт позволял сэкономить средства, обычно выделяемые спецслужбам в недостаточном количестве.

Поэтому Анатолий нисколько не сомневался, что всю дорогу их "пасут", хотя и не замечал слежки. Что могло говорить или о полном отсутствии оной, или же о высоком профессионализме следящих.

Но он согласился бы на всё, даже на слежку. Ну что могли ему инкриминировать? Ну, помог молодой хлыщ старикану, сжалился над сединами, пошёл навстречу... то есть по пути. Помог донести ценный груз. Не взял ни копейки – и что? Что здесь криминального и запретного? Ну а впоследствии – как повезёт. Заинтересуется разговорами старичка – станет помогать дальше. Нет – расстанутся навсегда, полюбовно. И никаких задних мыслей.

Потому что в них Анатолий не мог признаться и самому себе.

Ведь, если вышеприведённая схема имеет место, то есть спецслужбы "ведут" старичка, но тщательно засекретили, то никаких выходов на Императора старичок наверняка не имеет.

Да имеет ли их и сама спецслужба? Её задача – обеспечивать безопасность государства, пусть и в лице Императора. То есть не допускать нежелательных и лишних контактов. А это может означать только одно: лишних контактов с Императором и она не имеет.

"Ну, что ж, – решил Анатолий. – В любом случае, поговорить с умным человеком всегда приятно и полезно. Да, может, он и переночевать предложит. А нет – я и сам напрошусь. Потому что деньжат после дорогостоящей покупки осталось до обидного мало. А там посмотрим..."

Дотащив орех до дома старичка – им, слава богу, не оказался какой-нибудь офис с официальной вывеской на стене – Анатолий остановился, вытирая пот. Пока хозяин разыскивал ключи в многочисленных карманах и отпирал дверь.

– Так вы категорически отказываетесь от платы? – прищурив один глаз, переспросил старичок.

– Угу, – угрюмо ответил Анатолий. – Вот выпить чего-нибудь я бы выпил.

Его вдруг охватило нехорошее предчувствие – подобное тому, которое возникало, когда дорога углубилась в позже взорванные холмы. Тогда он подумал: "Ну, вот и хорошее место для засады!". Так и получилось.

Теперь же ему подумалось: "А если старичок – сам по себе? Незадачливый алхимик? И никаких спецслужб, выходов на Императора и возможности связаться со своими. И к Императору он (старичок) попадёт только в том случае, если сделает великое открытие. А великие открытия на дороге не валяются. Да и малые тоже. Тем более что малые труднее заметить..."

Да нет, на самом деле труднее заметить великое. Вообще-то оно лучше видится на расстояньи. Анатолий это знал, но захотел скаламбурить – от скуки и от усталости.

И тут же пессимистическая мысль сменилась оптимистической: "Ну, что ж, тогда я помогу сделать ему великое открытие! Хотя бы открытие меня!"

Но её вновь сменила мрачная: "А если он не воспримет того, что я скажу? Или не воспримет Император?"

И вновь возразил: "Тогда я расскажу что-нибудь другое!"

Так, попеременно переходя от пессимизма к оптимизму и обратно, Анатолий перешагнул порог дома-лаборатории.

Любопытство помогло ему сделать этот шаг. И не подвело, хотя нечто подобное он и ожидал увидеть.

Повсюду стояли скопища колбочек, баночек, мензурочек, реторт, витых трубок холодильников и испарителей, сушильных шкафов, термостатов, ручных мешалок и центрифуг – и прочего, что составляет необходимую атрибутику любой современной лаборатории.

И никаких электронных и оптронных приборов, а также компьютеров.

Но их Анатолий и не ожидал увидеть.

А вот чего он также не ожидал увидеть, и что явилось для него полнейшей неожиданностью, так это вполне функционирующая средневековая дыба, и давно намозолившая глаза "пожарная помпа". Хотя, по логике вещей, предположить подобное следовало.

"Оп-па! – подумал Анатолий. – Да старичок вовсе не так прост и смирен, каким выглядит!"

Старичок-чудотворец (это имя, скорее всего, могло за ним закрепиться, в понимании Анатолия), перешагнув порог дома и превратившись в радушного хозяина, болтал без умолку.

Он и по дороге допекал Анатолия бесконечными рассказами о важности проводимых экспериментов, сетовал на недостаточность экспериментального материала (интересно, какой материал он имел в виду, принимая во внимание дыбу?), намекал на неограниченные интеллектуальные возможности, которые раскроются перед тем, кто воспользуется плодами экспериментов...

Не обошёл стороной и материальную выгоду:

– Едва Император узнает о моих успехах, – закатив глаза, вещал он, – как осыплет меня золотом!

"Ну вот, – брезгливо подумал Анатолий, – и здесь золото! Вместо того, чтобы стремиться стать исполином духа и корифеем мысли, вновь в конечном счёте – презренный металл! Ну и занимался бы трансмутацией элементов в золото, как примитивные алхимики!"

Анатолий решил прервать словесные излияния старичка, нелицеприятно но образно охарактеризованные кем-то как "словесный понос". Понятно, что, не имея благодарных слушателей, а лишь "экспериментальный материал", старичок – ещё и в силу возраста – имел необходимость выговориться. Так не лучше ли направить разговор в более правильное русло?

– Прошу прощения, профессор, – Анатолий долго колебался, не зная, как обращаться к старичку, и постарался выбрать, на его взгляд, самое неотразимое. Слово "академик", хоть и являющееся более весомым, звучит менее напыщенно, нежели "профессор". – Меня давно занимают вопросы человеческого мышления. Не могли бы вы немного просветить неуча? А именно: почему одни люди, стоит им упасть, полностью утрачивают человеческую личность, превращаясь в несмысленных младенцев, а другие умудряются и спать лёжа!

Говоря так, Анатолий имел в виду разбойников Водилы. Среди них находилось много "обычных" людей, в местном понимании, то есть с дырками в голове. Однако они спокойно спали и лежали у костра, и никакие мозги ниоткуда не сочились. Более того, по разговору и поведению они ничем не отличались от таких же, кто до жути боялся расплескать содержимое своей башки. И не без основания: Анатолий вспомнил возничего. Стоило тому опростать каску в бочку на телеге – пусть он наклонил голову и мозгов вылилось больше – как превратился в лучшем случае в полуторагодовалого ребёнка.

– Это элементарно, – поморщился старичок. Анатолию так и захотелось добавить "Ватсон", но он удержался. Однако про себя добавил. – Всё дело в анатомических особенностях черепа. У одних череп сплошной, без внутренней полости, а открыт лишь снаружи. Такие черепа очень прочны, но, к сожалению, вмещают очень мало мозга. И людям с такими черепами приходится основную часть мозгов держать в наружных ёмкостях. Я классифицировал бы этих индивидуумов как людей с внешним мышлением. Говоря другими словами, все мозги у них находятся в ямке, в углублении черепа, и поэтому им необходимо прибегать ко всякого рода надстройкам, увеличивающим вместимость черепной коробки.

– Понятно, – протянул Анатолий. И на всякий случай пощупал свой головной убор. "Пусть старичок думает, что я беспокоюсь из-за себя".

– У других индивидуумов коническая верхняя крышка является перегородкой, скрывающей под собой довольно обширную полость, в которой и размещается основная часть мозга. Их кости тонкие, хрупкие, ранимые... – старичок непроизвольно прикоснулся к застарелому шраму у виска. – Но зато вместимость черепа несравнима с рассмотренными в первом примере! Они и так достаточно умны – за счёт большей вместимости черепной коробки. И мало того! Их череп в сечении можно изобразить следующим образом, в виде обратного ведра, – старичок схватил со стола лист бумаги и нарисовал странную конструкцию, на первый взгляд напоминающую перевёрнутое ведро с сильно вдавленным внутрь днищем – до половины.

Анатолий рассматривал сделанный "профессором" рисунок, и ему пришло в голову лучшее сравнение. Когда-то он гостил у прадедушки, и тот показывал ему то, с чем его собственный дедушка ходил в школу. Чернильница-непроливайка!

"Цивилизация чернильниц-непроливаек!" – подумал Анатолий.

Прежде Анатолий видел головы, наполненные мозгами доверху. Тогда они казались похожими на вёдра с тестом. Если же мозгов становилось значительно меньше, обнажалась внутренняя часть головы, имеющая вид усечённого конуса. А центральное отверстие в нём показывалось совсем редко. И размеры имело различные.

– Имея такое строение головы, – продолжал "профессор", – данным индивидуумам можно практически не беспокоиться о наклонах, поклонах, и даже о лежании!

И он победоносно посмотрел на Анатолия:

– Их мозги не выльются ни в коем случае! Исключения составляют, пожалуй, особо резкие движения, толчки, удары... да ещё вот эта штука, – он ткнул рукой в сторону "пожарной помпы" и зябко передёрнул плечами.