Текст книги "Литвиненко. Расследование"
Автор книги: Сэр Роберт Оуэн
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)
4.141 Луговой является ключевой фигурой в проблемах, которым посвящено Расследование. Хотя он не давал устных показаний, я слышал слышал много показаний о нем самом, и сейчас будет уместным немного представить его.
4.142 Я слышал, что Луговой родился в Баку (СССР на тот момент) в 1966 году, то есть он на 4 года моложе Литвиненко. Так же как и Литвиненко, он родился в семье, гордящейся своей военной историей и службой на благо России. На пресс-конференции в мае 2007 года Луговой так сказал о своей семье:
«Я родился в семье военного. Мой дед воевал в русско-японской войне 1904 года. Он был награжден Георгиевским крестом, высшей наградой Российской империи. Другой мой дед принимал участие во взятии Берлина. Отец прослужил в армии 39 лет. Мой брат служит штурманом на атомной подводной лодке, а сам я получил военное образование. Меня воспитывали в традициях русского офицерства. Я горжусь тем, что за последние несколько лет, как мне кажется, Россия стала возвращать свое место в мире как значимый участник геополитического процесса, который всегда влиял на политику, и, надеюсь, будет влиять на политику. Так было и до, и после Октябрьской революции. Был только десятилетний период, когда Россию никто не воспринимал серьезно. Теперь, джентльмены, вам нужно принимать Россию в расчет».
4.143 В дополнение к абзацу, где я цитировал слова Лугового о том, что он получил военное образование, я слышал дальнейшие свидетельства по этой теме. Я слышал, что он посещал военный колледж, и что затем он поступил на работу в 9-е управление КГБ, отвечавшее за обеспечение защиты высокопоставленных государственных чиновников. Как и Литвиненко после распада КГБ, Луговой продолжил заниматься той же работой, тем более что организация просто получила другое название. Но Луговой стал сотрудником Федеральной службы охраны (ФСО), предшественником которой стало 9-е Управление КГБ. Можно предположить, что Луговой никогда не служил в ФСБ.
4.144 Я слышал, что в 1996 году Луговой ушел в отставку из ФСО и получил пост руководителя службы безопасности ОРТ, телеканала, которым на тот момент владели Березовский и его деловой партнер Патаркацишвили. Луговой сохранял позицию до 2001 года, когда его попросили покинуть компанию. Вспоминается, что это произошло в то время, когда Березовский покинул Россию и передал контроль над ОРТ, так как разошелся во взглядах с президентом Путиным. Я слышал такое объяснение причин ухода Лугового с ОРТ: потому что его воспринимали как одного из людей Березовского.
4.145 В отличие от Березовского, Луговой не покинул Россию. Вместо этого он развил несколько успешных деловых предприятий, сюда входит основание компании «Девятый вал».
4.146 Я также слышал свидетельства о том, как складывалась жизнь Лугового после его ухода с ОРТ; возможно, это имеет важное значение для Расследования. Я слышал свидетельства о том, что Луговой был арестован и осужден в 2001 году за помощь в попытке побега из тюрьмы еще одного человека Березовского, Глушкова. Свидетельство сообщает, что он был выпущен в 2002 году после 15-месячного заключения.
4.147 Как мы увидим, по поводу этой главы из жизни Лугового возникают вопросы. В основе всех вопросов лежит вероятность того, что Луговой был или стал агентом ФСБ, которому было поручено действовать против Березовского и его людей. Выдвигалось предположение, что осуждение и заключение Лугового было сфабриковано с целью получить доверие Березовского. Глушков, к примеру, заявил, что Лугового никогда не видели в Лефортово, во то время как он, предположительно, находился там под заключением. Существует другое предположение, согласно которому Луговой мог быть завербован ФСБ в тюрьме. Один из тезисов этих рассуждений базируется на том, что после освобождения из тюрьмы деловая карьера Лугового резко пошла в гору, в особенности в области обеспечения безопасности, которая находилась под тщательным наблюдением ФСБ. Я слышал свидетельство, что редактор газеты «Коммерсантъ» Андрей Васильев так описывал тему:
«Есть такая пословица, что бывшего кагэбэшника не бывает… История Лугового по меньшей мере странная. Он был осужден, сидел в тюрьме и вдруг внезапно все в порядке, и ему опять можно иметь контакты с Березовским. Возникают вопросы».
4.148 Как я писал, Литвиненко и Луговой оба являлись людьми Березовского в Москве в 1990-е годы, и оба подтверждали то, что время от времени встречались с ним. Они также давали последовательные подтверждения тому, что у них не было никакого контакта друг с другом спустя какое-то время после отъезда Литвиненко из Москвы и до момента новой встречи в Лондоне в 2004 или 2005 году. Однако их подтверждения различаются, и эти различия могут быть значительными, особенно в том, что касается времени и обстоятельств их первой встречи в Лондоне.
4.149 Что до их первой встречи в Лондоне: во время интервью с Хайятом Литвиненко дважды сообщал, что их первая встреча имела место в 2004 году. Он сказал, что Луговой был в это время в Лондоне, чтобы присутствовать на матче ЦСКА-Москва или «Спартаком» с «Челси». Луговой подтвердил (в свидетельских показаниях во время судебного разбирательства по поводу Терлука), что встреча произошла в октябре 2005 года, но он также подтвердил, что поездка совпала с его посещением игры ЦСКА и «Челси» в Лондоне. Есть несколько разных дат предположительного судебного заключения Лугового. Вероятнее всего, это было в 2001–2002 годах, и тогда эти данные совпадают с показаниями Глушкова. В распоряжении Расследования есть информация о том, что ЦСКА-Москва играли с «Челси» 20 октября 2004 года, в то время как в 2005 году эти две команды не играли, равно как в 2005 году ни разу не играли «Челси» и «Спартак». Таким образом, можно сделать вывод, что показания Литвиненко были более точными и что они встретились вдвоем в Лондоне в октябре 2004 года.
4.150 Есть и расхождения в предоставлении информации о том, как именно была организована эта встреча. Литвиненко сообщил Хайяту, что Луговой вышел с ним на связь и предложил встречу. Луговой, в свою очередь, сообщил в свидетельских показаниях, которые я упоминал выше, что именно Литвиненко первым вышел на связь и предложил встречу. С момента которой отношения между этими двумя людьми возобновились. А вопрос о том, что именно инициировал встречу, имеет лишь опосредованное значение. Я вернусь к этому вопросу в Части 9.
4.151 После той встречи Литвиненко вовлек Лугового в свою деловую деятельность, часто ссылаясь на него как на свой «московский контакт». Из показаний, которые я слышал, первый раз Литвиненко взял Лугового на деловую встречу в Лондоне в конце октября 2005 года. Затем состоялась встреча с Квирке и Накли в апреле/мае 2006, затем встреча с Рейли и Квирке в этом же году. Позднее Марина Литвиненко дала показания о том, что она встретила Лугового на торжестве по случаю 60-летия Березовского во Дворце Бленхейм в январе 2006 года. Она также отметила, что Луговой и его супруга побывали дома у Литвиненко на севере Лондона в июле 2006 года, когда она и Анатолий были в отъезде на каникулах.
4.152 Как я объяснял выше, ни Накли, ни Квирке, ни Эттью не были впечатлены юридической экспертизой, проведенной Луговым. Эттью получил и негативное впечатление от Лугового, сразу после того, как встретил его в аэропорту Хитроу в июне 2006 года. По показаниям Эттью, в момент встречи с Луговым тот ему не понравился и не вызвал доверия. Он добавил: «Я встречал множество людей из разных стран, и время от времени встречаешь людей, которые тебя беспокоят, волнуют, и Лугового в такой момент я могу описать как холодного, ужасающе холодного человека. Я не чувствовал страха или опасности какого-либо вреда. Мне просто не понравились качества человека, который сидел прямо передо мной». Эттью сообщил, что после встречи с Луговым он вернулся в офисы Erinys/Titon и рассказал о своем опыте Холмсу и Рейли. Он посоветовал коллегами не пускать Лугового в офисы и, более того, не вести с ним никаких дел. Обе эти рекомендации были игнорированы Рейли, как я уже объяснял.
4.153 Поражает то, насколько противоположное мнение Литвиненко составил о Луговом. Эттью рассказал, что Литвиненко говорил о Луговом как о «хорошем друге». Квирке сообщает, что Литвиненко говорил о Луговом как о «человеке, который мог помочь нам», а впечатления Рейли об отношениях Литвиненко и Лугового было таким: они были «в достаточной степени честны и открыты друг с другом, и им друг с другом было комфортно».
4.154 Швец сообщил мне, что Литвиненко доверял Луговому. Он вспоминает, что когда они обсуждали, доверять ли Луговому, Литвиненко сказал, что он передал Луговому копию первой версии отчета об Иванове, который составил Швец. Разговор, в том виде, как его запомнил Швец, говорит сам за себя:
«В тот момент это было опасно, потому что я знал, что это за тип, этот руский, и, главное, это было опасно, могло быть опасно, для моей сети контактов. Поэтому я сказал: ''Саша, ты понимаешь, что ты делаешь? Это может быть опасно для нас обоих'. Затем я начал задавать вопросы: а, мол, ты действительно хорошо знаешь этого парня? И он отвечал мне так подробно, как мог. В целом, сказал он мне, что знает его гораздо дольше, чем меня. Он просил не волноваться, сказал, что полностью доверяет ему, и назвал четыре критерия своего доверия. Первый: этот русский, сказал Саша, работал на КГБ, как и все мы, это хорошо, то есть мы из одной команды. Затем он сказал: я (то есть Саша сам) работал с этим парнем в русских спецслужбах. Ну окей. Третьим критерием он назвал то, что этот парень, как Саша, работал на Бориса Березовского. Четвертым критерием было то, что этот парень попал в тюрьму по делу в интересах Березовского, то есть, как и Саша, пострадал за него. Так что для Саши эти два последних критерия были решающими и побудили его полностью доверять Луговому. Саша сказал: ты знаешь, этот парень, как я, пострадал за Березовского в тюрьме, и я ему полностью доверяю. Я сказал: окей, это твой выбор, давай посмотрим, что дальше будет».
4.155 Верным ли решением Литвиненко было доверять Луговому? Был ли связан Луговой с тем, что «дальше было» с Литвиненко? Вот центральные вопросы Расследования.
Часть 5. Последние месяцы Александра Литвиненко
Глава 1. Введение
5.1 Летом и в начале осени 2006 года несколько серьезных факторов добавились к вышеописанной ситуации, и я опишу их перед тем, как перейти к следующей части, в которой я изложу события, непосредственно предшествовавшие смерти Литвиненко.
Глава 2. Российские законы 2006 года
5.2 В первой половине 2006 года через законодательные процедуры Российской Федерации прошли два закона, которые я в дальнейшем буду называть законами 2006 года. В это время многие восприняли законы 2006 года как средство президента Путина для принятия мер против диссидентов за пределами Российской Федерации, включая Великобританию. Необходимо определить, небезосновательны ли эти опасения, а также имеет ли принятие этих законов какое-то значение для расследования убийства Литвиненко.
5.3 Несколько свидетелей дали мне показания по этому вопросу. Сделав выводы на основании услышанного, я дал указание Дрю Холинеру, эксперту по российскому законодательству, подготовить доклад о значении и содержании законов 2006 года. Его доклад, датируемый 4 августа 2015 года, я присовокупил к материалам дела.
Законы 2006 года5.4 Первый из законов 2006 года – федеральный закон от 06.03.2006 N 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (далее везде – Закон о терроризме). Закон был принят Государственной думой 26 февраля 2006 года, утвержден Советом федерации 1 марта 2006 года, подписан и тем самым введен в действие президентом Путиным 6 марта 2006 года. Закон о терроризме изложен на 17 страницах и включает в себя список антитеррористических мер, которые должны быть приняты российскими правоохранительными органами. Характерной особенностью Закона о терроризме является то, что, согласно ему, вооруженные силы могут принимать меры против терроризма за пределами Российской Федерации.
5.5 В Законе о терроризме антитеррористическая деятельность – это в том числе действия российских вооруженных сил и ФСБ. Ниже я вернусь к вопросу о том, какие функции должна была исполнять каждая из этих служб согласно законодательству, а также к ограничениям уставных обязанностей.
5.6 Второй закон 2006 года – не самостоятельный закон, а поправка к федеральному закону от 25 июля 2002 года «О противодействии экстремистской деятельности». Законопроект, содержащий поправку, был принят Государственной думой 8 июля 2006 года и Советом федерации 14 июля 2006 года. 27 июля 2006 года он был утвержден президентом. В дальнейшем я буду называть эту поправку Закон об экстремизме.
5.7 Закон об экстремизме содержал обширный список видов деятельности, которая рассматривалась как экстремистская в рамках законодательства. Список полностью приведен в Приложении C к докладу Холинера (краткая версия включена в текст первого доклада профессора Сервиса). Список включает в себя:
«(а) деятельность общественных и религиозных объединений, либо иных организаций, либо средств массовой информации, либо физических лиц по планированию, организации, подготовке и совершению действий, направленных на:
насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации;
подрыв безопасности Российской Федерации;
захват или присвоение властных полномочий;
создание незаконных вооруженных формирований;
осуществление террористической деятельности;
возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию;
унижение национального достоинства;
осуществление массовых беспорядков, хулиганских действий и актов вандализма по мотивам идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно по мотивам ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной группы;
пропаганду исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности;
воспрепятствование законной деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, избирательных комиссий, общественных и религиозных объединений или иных организаций, соединенное с насилием либо угрозой его применения;
публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
<…>
публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
(b) <…>
(c) публичные призывы к осуществлению указанной деятельности или совершению указанных действий;
(d) финансирование указанной деятельности либо иное содействие ее осуществлению или совершению указанных действий, в том числе путем предоставления для осуществления указанной деятельности финансовых средств, недвижимости, учебной, полиграфической и материально-технической базы, телефонной, факсимильной и иных видов связи, информационных услуг, иных материально-технических средств».
5.8 Профессор Сервис резко прокомментировал это постановление. Он заключил следующее:
«Поправка скорее напоминает список категорий, а не законодательное определение. Этот документ написан крайне туманным языком, и несколько категорий допускают беспрепятственные репрессии со стороны властей. Особенно примечателен пункт “заведомо ложное обвинение лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации“, поскольку он дает возможность приравнять любую резкую критику в адрес президента или других руководящих лиц к экстремизму. Формулировка настолько размыта, что власти, если они того желают, могут предпринимать действия против любой критики – или той критики, которую они сочтут несправедливой».
Представляемая угроза5.9 Без сомнения, Литвиненко и его окружение восприняли законы 2006 года как угрозу своей безопасности. 11 июля 2006 года (через три дня после того, как второй закон был принят Государственной думой), в The Times было опубликовано письмо Владимира Буковского и Олега Гордиевского. Письмо было кратким и по существу.
Письмо гласило:
«Сэр, в те дни, когда лидеры ведущих промышленно развитых демократических стран мира пакуют чемоданы, собираясь в Петербург на саммит «Группы восьми», бывший подполковник КГБ Владимир Путин, выступающий на встрече в роли хозяина, в спешном порядке провел через Государственную думу два новых законодательных акта.
Во-первых, речь идет о законе, позволяющем ему использовать спецслужбы в качестве ''эскадронов смерти'' для ликвидации ''экстремистов'' за рубежом (в том числе и в нашей стране).
Во-вторых, принята поправка к действующему закону о борьбе с ''экстремизмом', сильно расширяющая определение этой ''преступной деятельности'': теперь, среди прочего, проявлениями экстремизма считаются ''клеветнические'' высказывания о путинской администрации.
Таким образом, созданы все условия для того, чтобы любой критик путинского режима, живущий в Великобритании, в особенности, если он участвует в кампании против геноцида, развязанного Россией в Чечне, мог непосредственно познакомиться с отравленным зонтиком. Как заявил российский министр обороны Сергей Иванов, ''черный список'' людей, подлежащих ликвидации, уже составлен.
Этот законодательный шедевр, в лучших традициях внешней политики СССР, всегда стремившегося превратить другие страны в невольных соучастников своих преступлений, приурочен к встрече «Группы восьми», чтобы создать видимость одобрения или, по крайней мере, согласия остального мира с этим новым поворотом в ''общей борьбе с террором''.
Разумеется, подобное развитие событий чрезвычайно опасно. Если лидеры Запада не желают разделить ответственность за убийства вроде того, что совершили российские агенты в Катаре, им следует отменить встречу или хотя бы во всеуслышание выразить протест против подобного злоупотребления полномочиями председателя ''восьмерки''».
5.10 В интервью Metropolitan Police Service в марте 2007 года Борис Березовский заявил, что Литвиненко был крайне обеспокоен новым законодательством. Он сказал:
«И, конечно, его постоянно беспокоила безопасность, особенно после того, как в июле 2006 года Путин подписал закон, который позволял российским спецслужбам без суда и следствия убивать тех, кого российская власть считает врагами государства. И Саша много раз говорил мне, что этот закон, безусловно, сделан для того, чтобы прежде всего расправиться с нами: с ним, Ахмедом Закаевым и со мной. Более того, он говорил, что скорее всего нас будут пытаться отравить. Это действительно сегодня звучит удивительно, но это оказались пророческие слова».
5.11 Марина Литвиненко свидетельствует о том же: она говорит, что Литвиненко «рассматривал эти законы как угрозу своей личной безопасности».
Представляют ли законы 2006 года настоящую угрозу?5.12 К этому вопросу необходимо подойти в два этапа.
5.13 Во-первых, необходимо установить, действительно ли сами принятые законодательные нормы вызывают вышеописанные опасения. Для этого мне необходимо определить значение и содержание законов 2006 года. Хотя профессор Холинер занимался этим вопросом, в его экспертном заключении не содержится ответа на этот вопрос. Однако, поскольку Холинер является экспертом по российскому законодательству, я буду принципиально опираться на его заключение, отвечая на первый вопрос.
5.14 Во-вторых, необходимо установить, могли ли эти законы воздействовать на более общем уровне, тем самым представляя серьезную угрозу для Литвиненко и его окружения. Ответ на этот вопрос содержится в экспертном заключении профессора Сервиса, и в этом отношении я буду опираться на его свидетельство.
Действительное значение законов 2006 года5.15 Вопрос состоит в том, содержится ли в тексте законов 2006 года то, что может вызвать опасения, выраженные Буковским, Гордиевским и Литвиненко, а также разделяемые другими.
5.16 Как я говорил выше, профессор Сервис и Холинер занимались этими вопросами. Также я получил полезные сведения в этом отношении в марте 2013 года от поверенного лица расследования (а впоследствии – поверенного следствия) Андрея Батманова, в дальнейшем – руководителя консульского отдела посольства РФ в Лондоне.
5.17 Я согласен с выводами, представленными профессором Сервисом в его докладе: существует «неопределенность» в значении и содержании двух законов, «даже во вспомогательной литературе с надежными источниками».
5.18 Касательно содержания и точного значения двух законов я отмечу следующие тезисы:
a. Мне кажется, что задача Закона об экстремизме состояла в том, чтобы создать очень размытое определения термина «экстремизм». Более того, новое определение включало в себя осуществление экстремистской деятельности, в котором могли обвинить Литвиненко и его окружающих, – наиболее очевидно, в «публичном заведомо ложном обвинении лица, замещающего государственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта Российской Федерации». Я хочу отметить необходимое законодательное требование для этого аспекта законодательного определения: «Обвинение было установлено в ходе судебных разбирательств».
b. Похоже, что если бы Литвиненко находился в России в 2006 году, против него могли бы возбудить дело по закону о противодействии экстремистской деятельности с поправкой. Впрочем, в то время он, конечно, не находился под юрисдикцией Российской Федерации, и антиэкстремистский закон не содержал никаких указаний относительно экстерриториального действия закона.
c. Напротив, в Законе о терроризме эти указания значились.
d. Холинер подтвердил это различие в пункте 25 своего доклада:
«В целом, антитеррористический закон позволяет ФСБ, под властью президента Российской Федерации, производить антитеррористическую деятельность за рубежом, направленную на обнаружение террористической угрозы, и в том числе применять силу на поражение.<…> Антиэкстремистский закон не дает таких полномочий в отношении людей, которые рассматриваются как экстремисты».
e. То же наблюдение делает профессор Сервис в пункте 68 своего доклада: он отмечает, что антиэкстремистская поправка 2006 года «не содержала в себе разрешения убивать ''экстремистов'', которые не были террористами».
f. Единственным законным основанием для экстерриториальных действий по отношению к Литвиненко был Закон о терроризме. Однако по этому закону к нему могли применить какие-либо действия только в случае подтвержденного участия или подозрения в террористической деятельности. В статье 3 Закона о терроризме содержится общепринятое определение терроризма и террористической деятельности – не такое размытое, как определение «экстремизма» во втором из законов 2006 года. В письме Батманова (см. выше) значится, что «Александр Литвиненко не состоял ни в одной террористической организации и не обвинялся в совершении террористических преступлений российскими правоохранительными органами». Это согласуется с моим пониманием очевидного.
5.19 В свете имеющихся свидетельств и вышеуказанных соображений я не уверен, что ФСБ могла предпринять какие-либо действия в отношении Литвиненко в соответствии с законами 2006 года.
5.20 Для полноты картины я должен добавить следующее: в своем письме Батманов высказал предположение, что Закон о терроризме позволил российским вооруженным силам на легальной основе принимать участие в антитеррористической деятельности за рубежом, но подобного разрешения для ФСБ он не дает. Холинер оспорил это утверждение. Он считает, что Закон о терроризме действительно дает ФСБ международные полномочия подобного рода, к тому же это ясно изложено и в Законе о Федеральной службе безопасности.
5.21 Я нахожу аргументацию Холинера в этом случае убедительной, но в конечном счете мне необязательно выносить суждение об этом. Есть простая фактическая причина, по которой буква законов 2006 года не позволяла никаких российским органам предпринять что-либо в отношении Литвиненко: он не занимался террористической деятельностью.