Текст книги "Архив комиссара Каина(ЛП)"

Автор книги: Сэнди Митчелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 148 (всего у книги 200 страниц)

Глава пятая

Мостик все еще выглядел скорее коллекцией хлама, чем функционирующим командным центром, но к этому времени еще несколько кафедр залатали и наспех укомплектовали, так что я сел настолько близко к командному трону Миреса, насколько мог. Мой стул казался достаточно прочным, приваренным к палубе за одним из разбитых постов экипажа, который еще не вернули к жизни. Что позволяло мне вцепиться хоть во что-то, если случится худшее, а я был патологический убежден, что так и произойдет. С того места где сидел, я ясно видел пикт-экран, который в данный момент показывал гораздо большую часть стремительно приближающейся планеты, чтобы оставить меня спокойным, и что более важно, отчетливо видел Миреса. Хотя это и было недостаточным утешением, я частным образом для себя решил, что, если все начнет вонять как тухлый плойн, он отправится к Золотому Трону на несколько минут раньше всех остальных.

– Как дела? – спросил я его, хватаясь руками за подлокотники, мои аугметические пальцы явно оставили вмятины на металле[733]733
  Абсолютно невероятно; они чуть сильнее, чем естественные, но не настолько.


[Закрыть]. В моем голосе сквозило легкомыслие, хотя я столь осторожно присел на изношенную и шероховатую обивку, что выглядел намного спокойнее, чем был на самом деле.

– Готовы, как всегда, – ответил он, его голос звучал как раз так, как я по-настоящему себя чувствовал.

– Тогда давайте это сделаем, – сказал я, осознав, что последние сказанные слова были достаточно прозаичными. Возможно, мне следовало сбежать к спасательным капсулам, сейчас охрана была снята, в ожидании, что на внешних палубах станет жарче чем в печке, пока у меня был такой шанс; но, если этот нелепый план сработает, несмотря на шансы, Комиссариат запихнет меня в штрафной легион за дезертирство почти сразу же, как только я приземлюсь. По крайней мере, если я умру сегодня, моя репутация не пострадает, хотя лучше чтобы это произошло со мной.

К этому времени пятнистая белая громада планеты выросла и заполнила почти весь экран: секундной позже линия горизонта совершенно исчезла, оставив перед нами только поверхность планеты, к которой мы стремительно падали. Даже в своих самых пессимистических представлениях я не думал, что столь близок к гибели.

– Выжмите все что можете! – Мирес рявкнул в переговорное устройство с машинариумом и, несмотря на компенсирующее, колеблющееся гравитационное поле корабля, я могу поклясться, что почувствовал внезапное сильное ускорение. Конечно же, это было маловероятным, так как двигатели и так работали на пределе с тех пор, как он предложил этот безумный маневр, но, возможно, его потеющие подчиненные умудрились выжать из них еще чуть-чуть, одной только силой воли.

– Кайафас, – передала по воксу Кастин, в ее голосе было затаенное напряжение, в данных обстоятельствах, я не мог ее винить за это, – что происходит?

– Мы почти попали в атмосферу, – ответил я, – все в безопасности?

Даже в такой экстремальной ситуации я не забыл выглядеть так, как будто заботился о благополучии солдат; в том маловероятном случае, если мы выберемся из этого бардака, мы очень быстро столкнемся с орками, и я хотел быть уверенным, что они прикроют меня, когда это произойдет.

– В безопасности, насколько это возможно, – ответила Кастин, – мы приварили "Химеры" к палубе и оббили их внутри матрасами и другой фигней, которую смогли найти. Мы упакованы как селедки в бочке, но должны пережить даже худшие удары.

– Рад это услышать, – ответил я, надеясь, что в этих обстоятельствах внешняя демонстрация уверенности сохранит высокий боевой дух. Постепенно, к моему невыразимому облегчению, изгиб горизонта вновь появился на пикт-экране, маленький кусочек черноты выплыл из нижнего левого угла.

– Давай! Давай! – понукал Мирес, словно "Огни Веры" был упрямым нагруженным мулом, которого нужно было умаслить.

– Кажется, все получается, – передал я Кастин, через несколько минут напряженного ожидания, я не сомневался, что в моем голосе явно ощущалось огромное чувство облегчения.

Уверенный, что наше головокружительное падение в пасть забвения отложено, я начал изучать поверхность мира, к которому мы приближались, надеясь увидеть какие-то узнаваемые ориентиры. Но к этому времени наши брюшные пластины корпуса начали светиться тусклым акенберри-красным, дымка ионизированного воздуха заволокла все внешние имаджиферы, и все, что я мог различить на планете под нами, было несколькими пятнами серого, что возможно было облаками, сеющими свежий груз снега на уже заледенелый ландшафт под нами.

– Держитесь, – предупредил Мирес, – будет жестко.

Это я уже и так вывел для себя, несмотря на лучшие старания, что бы там ни поддерживало внутреннюю гравитацию стабильной, корабль начал вибрировать, когда слабый верхний слой атмосферы схватил его за киль.

Я снова с силой сжал подлокотники.

– Сколько еще? – спросил я, стараясь не выдать свою обеспокоенность.

– Еще несколько минут, – сказал Мирес, в его голосе была эйфория игрока, который только что поставил на слабый расклад и начал осознавать, что у остальных карты еще хуже, – мы почти выпрыгнули обратно в космос.

В этот момент над поверхностью ледяного шарика появилось темное пятнышко. Я потянулся вперед из своего сидения, дабы лучше разглядеть.

– Что это? – спросил я. Мирес стал выглядеть так, как будто кто-то из остальных игроков только что выкинул пару инквизиторов. Его лицо, по крайней мере, та часть, которую я мог видеть из-за бороды, побледнела.

– Орбитальные доки, – ответил он.

– Они ведь не такие большие, а? – спросил я, пока линия горизонта продолжила вползать на пикт-экран. Точка двигалась вместе с ней, входя в черноту космоса, где немедленно начала сверкать подобно яркой звезде, прямо по центру экрана.

– Достаточно большие, – мрачно ответил Мирес.

Я смотрел, как по мере нашего приближения раздувалось изображение доков на пикт-экране. Широкая структура, казалось, росла вместе с каждым ударом сердца, быстрого взгляда на ауспекс в стоящей рядом со мной кафедре было достаточно, чтобы подтвердить – мы мчимся к ним со скоростью, которая превратит нас в облако мусора при столкновении. Точка, отмечающая космическую станцию, намертво зависла перед нами, пара меньших, двигающихся рядом (вероятно, суда), спешно улепетывали, пытаясь убраться с дороги, пока еще могли. Они даже были видны на пикте, или я только умудрился убедить себя в этом, слабое свечение их двигателей медленно двигалось на фоне звездного неба.

– Так мы ударимся или нет? – потребовал я ответа, мой испуганный взгляд зафиксировался на орбитальной станции, которая к этому времени заполнила экран. Я уже мог различить отдельные шпили и доковые рукава, и горстку кораблей, как наш собственный, которые по каким-то причинам, вероятно, решили остаться, несмотря на опасность[734]734
  Или просто не смогли оторваться вовремя, эта процедура столь же длительна, как и сложна.


[Закрыть].

– Без понятия, – сказал Мирес, нервно жуя губу. Я ощутил, как мои пальцы снова обхватили подлокотник, словно я держал в руках его шею.

– Он очень близко.

Это, ну просто чертовски сильно помогло успокоиться.

– Мы можем использовать двигатели корветов обслуживания, чтобы столкнуть нас с курса? – спросил я.

– Если бы могли, мы бы уже так сделали, – отмахнулся Мирес, но тогда я был слишком напуган, чтобы обидеться, – они нам помогут не больше, чем, если мы все залезем в воздушный шлюз и начнем пердеть.

– Если, конечно, люки не приварит нашим прохождением через атмосферу, – добавил Колин, глядя на капитана поверх своего ауспекс поста.

– В любом случае вопрос риторический, – сказал Мирес, его взгляд был прикован к станции впереди нас. Когда изображение увеличилось, я начал осознавать к настолько огромной и сложной, размером с город, структуре мы неслись. Я разглядел отдельные детали, огромную центральную громаду и торчащие доковые рукава, делали ее похожей на огромную металлическую морскую звезду, каждая дополнительная структура была размером с жилой квартал. На них висело множество ауспекс и вокс-антен, подобно виноградной лозе на разрушенной цитадели, я начал различать бесчисленные маленькие корабли, шныряющие между ними, словно насекомые вокруг гнезда. Если бы наши вокс-антенны не сбрило недавним погружением в атмосферу, я не сомневаюсь, что по мостику к этому времени уже бы эхом разносилась волна панических передач.

– Уменьшить мощность до трех, пяти и семи, – рявкнул Мирес и я почувствовал внезапный, головокружительный крен, когда невидимые труженики машинариума выполнили его приказ, – и разберитесь с этой проклятой гравитацией!

Внушительная громада космической станции начала уплывать с центра экрана, и я ощутил вновь вспыхнувшую надежду.

– Что бы вы только что ни сделали, кажется, это сработало[735]735
  Если в одной части двигателей убрать мощность, асимметричный толчок немного подтолкнет корабль в другую сторону.


[Закрыть], – сказал я, хотя, на мой взгляд, он, кажется, сделал это поздновато[736]736
  Миресу пришлось ждать, пока он не был уверен насчет угла, под которым приближалась станция, прежде чем отдать приказ, в противном случае все бы просто стало намного хуже.


[Закрыть].

– Мы еще не пролетели, – сказал Мирес, так же крепко хватаясь за подлокотник, как и я.

У меня перехватило дыхание, когда один из доковых рукавов понесся из угла экрана к нашему носу.

– У нас не получится!

– Держитесь! – передал я по воксу за мгновение до того, как мы получили скользящий удар, от которого старый корабль зазвенел как кафедральный колокол.

Палуба подо мной сильно завибрировала, половину люминаторов в потолке оторвало, оросив нас битым стеклом; секундой позже грубый красный, аварийный свет заменил их, словно окунув нас в ванную с кровью. Сверкающие облака улетающей атмосферы прорывались из докового рукава, так как мы пропахали длинную борозду вдоль него и обломки начали подобно крови истекать в космос из причиненных нами ран.

Куски металла, грузовые контейнеры и что-то, неприятно напоминающее тела, пургой пронеслись мимо имаджифера, затем все исчезло.

– Что это было? – спросила по воксу Кастин, слишком дисциплинированная, чтобы добавить ругательство, к тем, что эхом проносились по мостику. Лично я на ее месте не сдержался бы.

– Мы ударились об орбитальную постройку, – ответил я, – но, кажется, все еще целы.

– Разрыв корпуса в секциях гамма два и бета три, – секундой позже отчитался Колин, – аварийные переборки держаться.

– В любом случае, у нас еще есть воздух, – сказал Мирес, его глаза были прикованы к пикт-экрану. Звезды превратились в кружащийся калейдоскоп, и зловещая громада планеты регулярно вращалась вокруг экрана. Я видел точно такую же стремительную картинку в спасательной капсуле, когда покидал "Длань Мщения", так что не стал спрашивать, что происходит; нас вращало, мы не могли скорректировать курс или стабилизироваться без маневровых ускорителей.

– Есть потери?

– Отнюдь, – ответил Колин, – внешние палубы еще слишком раскалены, чтобы там кто-то находился.

Он пожал плечами и указал на смутные очертания планеты. Корпус уже снова стал светиться красным и такая же слабая дымка ионизированной атмосферы, которую я видел прежде, начала клубиться.

– Не так уж важно. Мы умрем все вместе, когда ударимся.

Глава шестая

Конечно же, я не в первый раз прилетал на планету с жесткой посадкой. Наша спасательная капсула прибыли на Перлию с большей частью неработающих систем торможения, после того как орочий пилот истребителя использовал нас в качестве тренировочной цели, когда мы входили в атмосферу. В последний раз, когда я ступил на ледяной мир, шаттл, на котором я находился, по пути вниз пал жертвой удачного, предположительно, противовоздушного огня. Но я никогда не разбивался в чем-то в десятки раз тяжелее, как космический корабль. Мне хотелось бы утверждать, что этот опыт был менее травматичен, но по правде, он был столь же ужасающим, как и предыдущие случаи, когда я впервые приземлялся на планету, проделав в ней вмятину.

И снова спасательная капсула, которую я заметил, пришла мне в голову как потенциальная альтернатива тому, чтобы остаться на борту. Но к этому времени мы были уже в верхних слоях атмосферы, что делало запуск в лучшем случае рискованным; не говоря уже о том факте, что я, скорее всего, поджарюсь до того, как достаточно близко подберусь для посадки в эту штуковину. Я на секунду поднялся со своего сидения, расстегнул пояс, и перестегнул его, обхватив спинку, на манер импровизированного ремня безопасности. Нет смысла вылетать от удара, если я мог обезопасить себя. Как только я закончил операцию, то ощутил дрожь по всему корпусу.

– Это что такое? – спросил я, стараясь сдержать нотку тревоги в голосе.

– Термический удар, – резко ответил Колин, – внешний корпус нагревается быстрее, чем внутренности, так что расширяется неравномерно. Вскоре мы получим некоторые повреждения от нагрузки.

– Ты имеешь ввиду, развалимся на части? – спросил я, ощутив вспыхнувшую панику. Мою грудь сжало, стало трудно дышать, и через секунду, после того как осознал, что это происходит из-за того, что температура на мостике начала повышаться, а не просто в ответ на стресс, я испытал небольшое облегчение.

– Надеюсь, нет, – мрачно ответил Мирес, – только незначительно.

– Это воодушевляет, – саркастически ответил я, когда удары усилились, несмотря на все усилия окружающих технопровидцев, удержать гравитацию постоянной. Если не получится, наше кувыркающееся падение через атмосферу шлепнет нас о землю, словно кусок стейка из грокса в блендер, и практически с тем же результатом. Несомненно, что нежный желудок Юргена к этому моменту значительно опустел, ассоциация напомнила мне, что тысяча или около того бойцов делает то же самое, и я передал в вокс подходящие банальности, вместе с соответственно отредактированным отчетом о нашем текущем положении.

– Мы все еще целы, – сказал я им, – и медленно снижаемся. Если будем беречь головы, то все будет хорошо.

Даже для меня это было несколько преувеличено. Вместе с темно-красным светом аварийных люминаторов и постоянно повышающейся температурой, к этому времени мостик стал напоминать внутренности микроволновки. Я сморгнул несколько капель пота с глаз и постарался сфокусироваться на пикт-экране, хотя передаваемая картинка снаружи была далеко не успокаивающей. Надпалубные надстройки корабля плавились как свечной воск, шпили и башенки, торчащие из корпуса, размягчились под действием невероятного жара при атмосферном трении или просто отлетали, чтобы присоединиться к кометному хвосту из обломков, который спиралью закручивался за нами. Я осознал, что благословляю предвидение всех флотских конструкторов, которые сочли подходящим разместить мостик и машинариум так близко к центру корабля[737]737
  Распространенная практика, особенно на торговых судах и боевых кораблях легкого типа, поскольку слои корпуса предоставляют дополнительную защиту от вражеских попаданий.


[Закрыть]. Наш кувыркающийся полет через атмосферу и ореол окружающей плазмы, мешал различить что-либо за корпусом, но мне показалось, что линия горизонта на пикт-экране, больше не изгибалась дугой. По правде, она была явно зазубренной и мои кишки сжались, когда я предугадал почему.

– Там горы! – воскликнул я. – Мы можем пролететь над ними?

– Один Трон знает, – ответил Мирес, так сильно сжимая медальон в форме аквилы, что я увидел сочащуюся из кулака кровь. Огромная громада корабля стонала, и нас дико накренило, бросив меня на рукотворный ремень безопасности.

– Какого черта это было? – не подумав, спросил я, и только когда Колин ответил, осознал, что озвучил свою мысль.

– Первичные силовые реле закоротило, – доложил он, – все было направлено в гравитики.

Это было единственной причиной, почему я еще не был мертв.

Я еще раз взглянул на экран, и был столь испуган, что отвел взгляд. К этому времени мы были уже достаточно низко, чтобы создать по пути гиперзвуковую пургу, разрывая глубокую рану в метрах льда и вечной мерзлоте, когда атмосферная волна впереди нас распыляла ландшафт. Несколько дохлых елок, с надеждой цепляющихся за занесенные снегом склоны, водоворотом мгновенно унесло в стороны, месиво воспламенилось и затем, с громоподобным грохотом, словно гнев Самого Императора, воздух, как кувалдой, ударил в стену скал перед нами.

Казалось, вся скала пошатнулась от удара, за одно мгновение, со склонов поблизости сдуло покрывало изо льда и снега, и через еще одно мгновение после этого, валуны размазало в гравий. Подброшенные в воздух, огромные обломки стучали по корпусу, словно зловещий перезвон колоколов.

– Мы почти приземлились, – передал я по воксу потеющим солдатам на палубах ниже, слишком хорошо знавший, насколько тревожно это звучит для них, – и пробиваемся через гальку, подброшенную нашим воздушным потоком. Держитесь и хватайтесь, будет удар.

В это время с обеих сторон смутно прорисовывались возвышавшиеся над нами пики, хотя было сложно разобрать топографические детали, поскольку мы столь основательно перестраивали окружающий ландшафт. По крайней мере, мы вряд ли в кого-то врежемся, насколько я помнил, большинство нускуамцев удобно прятались в своих пещерных городах, так долго как могли, и высовывали наружу нос только при безотлагательной необходимости. Конечно, вокруг могли быть орки, если горы, по которым мы скользили, были Большой Хребтовой Грядой, где окопалось большинство зеленокожих, но если мы причиним им вред, насколько я знаю, это послужит им в первую очередь хорошим уроком за право находиться на чужой планете.

Мы срикошетили от низкой гряды, разрезав еще одну рану в избитом корпусе, затем, милостью Императора, на нашем пути пики больше не появлялись. Пикт-экран был ослеплен пролетающими обломками и водоворотом снега, мы были не более чем в нескольких десятках метров над землей и, хвала Императору, перед нами из мрака внезапно открылось огромное пространство чистого льда. У меня хватило времени, чтобы передать по воксу финальное предупреждение бойцам, состоящее из: "Всем держаться! Мы почти…", когда это произошло. Удар сотряс мой хребет, словно пинок дредноута и заставил грохотать пломбы в зубах.

Секундой или двумя позже, я почувствовал второй удар, затем третий и четвертый, каждый пропахивал каньон в вечной мерзлоте длинною в несколько километров; я не могу сказать, сколько раз мы подпрыгивали, но каждый чуть сильнее нас замедлял, и через некоторое время последовательность ударов кувалдой в мой крестец сменилась на продолжительную вибрацию, которая, несомненно, намного меньше огорчала меня, поскольку за долгие годы я стал привычным к езде на "Саламандре" под управлением Юргена. Сложно было что-то разобрать на залепленном снегом пикт-экране. Но насколько я мог судить, мы скользили в облаке пара, проплавляя тоннель во льду глубиной около трех четвертей высоты корпуса, к этому моменту температура ощутимо упала, окружающий нас холод вытягивал иссушающий жар от входа в атмосферу. Вместе с этим мы наконец-то достигли стабильного положения в пространстве, более-менее нужной стороной вверх, за что я был преблагодарен, когда наши измученные системы гравитации наконец-то отказали, то расшвыряли членов экипажа, которые подобно мне не привязались, по углам мостика, словно мешки с мясом.

В конечном счете, тряска спала, пока я окончательно не осознал, что остаточные сотрясения, ощущаемые мной, были всего лишь напряжением моих измученных мышц, после чего я освободился от импровизированного ремня безопасности. Пол был наклонен под углом, я на мгновение потерял равновесие и для поддержки повис на своем стуле.

– Мы приземлились, – передал я по воксу, хотя считал, что это и так очевидно, – много потерь?

– Достаточно, – резковато ответила Кастин, так что я не стал выдавливать из нее детали, удовлетворившись неожиданным ликованием по поводу своего собственного выживания.

– Медика на мостик, – приказал Колин по какой-то внутренней вокс-системе. Трон видит, они были нужны; хотя шансы, что любой выживший медик из экипажа ответит достаточно быстро, были достаточно малы. Его лицо было бледным и, кажется, он нянчил сломанную руку; что делало его самым здоровым из гражданских, насколько я мог видеть.

– К счастью, ты увольняешься пока дела идут хорошо, – сказал я, глядя на окружающее нас разрушение. Мирес все еще горбился в своем командном троне и я, шатаясь, пошел к нему по наклонной палубе; не могу сказать точно, в тот день мне хотелось сначала поздравить его или прикончить за то, что втянул нас в этот бардак. Но получилось, что меня избавили от выбора; его глаза были широко открыты и слепо смотрели в одну точку. Когда-то в серии потрясающих кости ударов, он сломал свою никчемную шею.

Палуба резко сместилась, и я обратил свое внимание на пикт-экран, стараясь понять, где мы очутились. Картинку, которая предстала перед моими глазами, было сложно интерпретировать. Все было окутано саваном дымки, но вместо иззубренных ледяных полей и летающего снега, которые я запомнил с прошлого визита в этот отсталый мир, мы, кажется, были окружены низкой, плоской поверхностью, которая мягко колыхалась вокруг нас во всех направлениях. Теперь, когда мы прекратили движение, жар от обшивки уходил в лед, плавя его.

Несмотря на мой изначальный скептицизм, абсолютно не было сомнений – мы в центре озера. И это означало…

– Кости Императора! – посетовал я. – Да мы же тонем!