Текст книги "Английские письма или история кавалера Грандисона"
Автор книги: Сэмюэл Ричардсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 52 (всего у книги 69 страниц)
ПИСЬМО LXXIV.
Кавалеръ Грандиссонъ къ Доктору Барлету.
Изъ Флоренціи 5 и 16 Іюля.
Я не менѣе щитаю трехъ недѣль съ того времени какъ отправилъ послѣднее мое письмо. Я получилъ извѣстія о всѣхъ моихъ друзьяхъ изъ Англіи и Франціи; но тѣ, кои присланы мнѣ изъ Болоніи Прелатомъ отцемъ Марескотти и Г. Ловтеромъ были самыя щастливыя. Прелатъ означаетъ мнѣ особенно, что приписываютъ хорошимъ успѣхамъ братняго здоровья ту надежду, коею ласкаются, что теперь вскорѣ увидятъ сестру въ совершенномъ здравіи.
Я препроводилъ цѣлые двѣ недѣли въ Неаполѣ и Портичи. Генералъ и его супруга безпрестанно старались оказывать мнѣ свои услуги. По пріѣздѣ моемъ туда Генералъ вступалъ со мною въ изьясненіе о моихъ намѣреніяхъ: а я отвѣчалъ ему тоже самое что и его матери. Онъ казалось весьма былъ тѣмъ доволенъ. Разлучаясь со мною онъ принялъ меня въ свои обьятія, какъ своего брата и друга, прося прощенія въ самыхъ нѣжнѣйшихъ выраженіяхъ въ той злобѣ, которую онъ ко мнѣ сперва имѣлъ, обѣщаясь клятвенно поступить по выбору сестры своея, естьли Господь даруетъ ей облегченіе. Его супруга равномѣрно была чистосердечна въ засвидѣтельствованіяхъ своего почтенія. Она сказала мнѣ откровенно, что ничего столько въ свѣтѣ не желаетъ, какъ по совершенномъ выздоровленіи Клементины назвать меня своимъ братомъ.
И такъ какоежъ будетъ опредѣленіе судьбы моея, любезной Докторъ? Самое величайшее препятствіе изчезло; но Прелатъ, какъ вы легко могли примѣтить, обращаетъ со всѣмъ въ другую сторону ту заслугу, кою его братъ мнѣ приписываетъ и по видимому съ тѣмъ намѣреніемъ, дабы уничтожить мою надежду. Я полагаюсь въ томъ на произволъ судьбы; но я ничего не перемѣню въ своихъ поступкахъ.
Гжа. Бемонтъ, которая ѣздила въ Болонію, возвратилась назадъ вчерашняго вечера. Она подтвердила мнѣ все писанное ко мнѣ о щастливой перемѣнѣ брата и сестры а слѣдственно и всей фамиліи. Г. Ловтера осыпаютъ всѣ похвалами и ласками. Іеронимъ въ состояніи уже просиживать по нѣскольку часовъ съ другими; а Клементина посѣщаетъ его каждый день по два раза: она начала опять дѣйствовать своею иголкою и что почитаетъ себѣ за удовольствіе шить что ниесть въ горницѣ своего брата.
Заблужденія ея разума бываютъ уже рѣдки, и когда ея мысли начинаютъ смущаться, то она вскорѣ оное примѣчаетъ. Тогда она не говоритъ ни слова. Она проливаетъ слезы и тотчасъ принимаетъ намѣреніе, или удалиться въ свой кабинетъ, или хранить глубокое молчаніе. Она говоритъ иногда съ Г. Ловтеромъ, которой бываетъ въ горницѣ ея брата. Когдажъ разговоръ случится о мнѣ; то ея выраженія бываютъ весьма скрытны и продолжаются малое время о той матеріи; но она чрезвычайно любопытствуетъ о всемъ касающемся до Англіи, обыкновеніяхъ и поведеніяхъ нашихъ, особливо же о женщинахъ.
Каждой поставляетъ себѣ за правило, не выключая Іеронима и Камиллы не начинать никогда разговора о мнѣ. Она часто спрашиваетъ обо мнѣ и щитаетъ дни моего отсудствія. Нѣкогда случившись на единѣ съ Гжею. Бемонтъ, она ей сказала; не знаете ли вы, Сударыня, для чего всякой старается здѣсь не говорить о Кавалерѣ Грандиссонѣ, а перемѣняетъ мою речь, когда я сама о томъ заговорю? Я примѣчаю сіе притворство въ Камиллѣ какъ и въ другихъ. Но даже не льзя изключить изъ того и Іеронима и я многократно его въ томъ испытывала? Не ужели онъ, способенъ къ неблагодарности? Можетъ ли онъ быть равнодушенъ къ такому другу, отъ коего получалъ толико благодѣяній? Я ласкаюсь что не имѣютъ о мнѣ столь худаго мнѣнія, дабы страшиться произнести въ моемъ присудствіи имя такого человѣка, коему я должна оказывать толико же признательности какъ и почтенія. Скажите мнѣ, Сударыня, не оказала ли я въ нещастныхъ моихъ обстоятельствахъ, чего нибудь недостойнаго моего свойства, моея фамиліи, или скромности моего пола? Естьли я оказала сію погрѣшность, то мое сердце не имѣло въ томъ участія; а по сему должно судить, что мое нещастіе въ самомъ дѣлѣ было жестоко.
Гжа. Бемонтъ всячески старалась вывести ее изъ сего заблужденія. Очень хорошо, возразила она, и такъ я надѣюсь что скромность и признательность пребудутъ на всегда въ семъ сердцѣ въ одинакой степени. Пусть же позволятъ мнѣ признаться что я его почитаю; ибо я имѣю къ нему сіе чувствованіе, и никогда оно не принудитъ меня выдти изъ предѣловъ благоразумія. Позволите ли вы, Сударыня? Поговоримъ о немъ съ четверть часа… не болѣе. Вотъ мои часы. Ето Англинскія часы, кои я купила въ семъ намѣреніи, не давая о томъ никому знать. Не измѣните ли вы мнѣ? При семъ не довѣряясь сама себѣ, она испустила источникъ слезъ и вышла вонъ не говоря ни слова.
Я не скрою отъ васъ, любезной другъ, что Гжа. Бемонтъ совершенно знаетъ состояніе моего сердца и о немъ соболѣзнуетъ. Она желаетъ чтобъ разсудокъ любезной ея пріятельницы пришелъ въ прежнее состояніе; она страшится препятствія: но есть, говоритъ она, такой человѣкъ; коего она желаетъ Клементинѣ. Есть такая же и женщина… Великій Боже! тебѣ предаю я рѣшеніе моея участи.
Госпожа Бемонтъ разсказываетъ, что за два дни до ея отъѣзду Клементина начинала уже сумнѣваться о моемъ возаращеніи. Она прервала свое молчаніе, и пришла уже въ смущеніе: дватцать дней, Камилла! сказала она обратясь къ сей женщинѣ. Она стала безгласна на канунѣ отъѣзда Гжи. Бемонтъ. Во время ея упражненія съ Маркизою Камилла пришла съ торопливостію отъ Прелата, которой просилъ позволенія съ ними видѣться. Маркиза отвѣчала, что онъ можетъ придти; тогда Клементина слыша его идущаго, оставила свое упражненіе перемѣнилася въ лицѣ и приняла на себя почтительной видъ. Но какъ скоро увидѣла она Прелата одного; то печаль изобразилась на лицѣ ея какъ будто бы она обманулась въ своемъ ожиданіи.
Прощай, любезной другъ, я надѣюсь завтра около вечера быть въ Болоніи. Вы въ скоромъ времени получите отъ меня другое письмо.
ПИСЬМО LXXV.
Кавалеръ Грандиссонъ къ тому же
Болонія, 7 и 18 Іюля.
Я прибылъ вчера въ сей городъ тогда, когда уже довольно было темно. Я послалъ въ самую ту минуту засвидѣтельствовать мое почтеніе фамиліи. Сего утра я пошелъ въ палаты делла Поррета и прошелъ прямо въ покой къ господину Іерониму. Онъ поднялся съ мѣста, дабы меня принять стоя и раздѣлить со иною радость щастливой сей перемѣны. Я видѣлъ самыя нѣжнѣйшія знаки любви его. Всѣ, сказалъ онъ мнѣ, начинаютъ имѣть бодрость и здравіе.
Камилла, пришедши вскорѣ къ намъ, поздравила меня съ пріѣздомъ отъ молодой своей госпожи и сказала мнѣ, что черезъ четверть часа, она будетъ въ готовности принять мое посѣщеніе. Чудеса! вскричала добрая сія женщина. Вы увидите здѣсь одну радость и надежду. Выходя же отъ насъ она сказала мнѣ на ухо: моя госпожа надѣваетъ цвѣтное платье для принятія васъ. Вы не увидите уже ее болѣе въ траурѣ. Время уже приближается; ибо Генералъ писалъ къ своему родителю, что онъ съ великимъ удовольствіемъ соглашается на выборъ сестры своея.
Въ сіе время пришелъ Прелатъ. Желаю вамъ всякаго благополучія, сказалъ онъ мнѣ довольно благосклонно. Торжествуйте, Г. Грандиссонъ, Климентина можетъ теперь располагать своимъ жребіемъ, тотъ, котораго сдѣлаетъ она надъ собою властелиномъ, кто бы таковъ ни былъ, дѣйствительно будетъ обладать сокровищемъ.
Маркизъ, Графъ и отецъ Марескотти, которые пришли одинъ за другимъ, оказали мнѣ самыя нѣжныя ласки. Маркиза, пришедши потомъ, предупредила меня своими поздравленіями. Ваше возвращеніе, сказала она мнѣ, соотвѣтствуетъ нашей нетерпѣливости. Мы щитали даже дни вашего отсудствія. Я надѣюсь что радость Клементины будетъ чрезвычайна. Вы знаете изящность добраго ея сердца.
Отецъ Марескотти отвѣчалъ за меня, что можно положиться на мое благоразуміе, и что увидѣвшись съ нею я безъ сомнѣнія буду имѣть вниманіе умѣришь свою радость, дабы тѣмъ удержать ее въ благопристойности. Не болѣе прошло четверти часа въ сихъ засвидѣтельствованіяхъ взаимнаго удовольствія и дружбы, какъ Камилла пришедши просила меня по приказанію своея госпожи пожаловать въ ея кабинетъ. Маркиза вышла напередъ. Я пошелъ за Камиллою, которая сказала мнѣ идучи, что она почитаетъ свою госпожу не только спокойною, какъ была за нѣсколько передъ симъ дней: а сіе безъ сомнѣнія происходитъ, присовокупила она, или отъ ея торопливости при одѣваньѣ, или отъ ея нетерпѣливости, съ какою она меня ожидаетъ. Въ то время, какъ Клементина была совершенно здорова, то представляла собою, такъ сказать, самую изящность безъ всякой принужденности. Я видѣлъ только одну такую женщину, которая бы съ сей стороны могла съ нею равняться. Миссъ Биронъ кажется чувствуетъ, что можетъ положишься на природныя свои прелести и не оказываетъ болѣе никакого тщеславія. Ктожъ будетъ думать о ея уборѣ, когда обратимъ свои взоры на лице ея? Что касается до достоинства и снисходительности въ видѣ и въ обхожденіяхъ; то я не знаю ничего подобнаго симъ двумъ молодымъ особамъ.
Клементина показалась мнѣ прелестною. Но нѣсколько странное разположеніе ея украшеній и нѣчто гораздо блестящаго, чего я никогда не видалъ въ глазахъ ея, гдѣ обыкновенно удивляются не инному чему какъ пріятному блеску, принудило меня страшиться, что ея воображеніе гораздо болѣе растроилось, нежели я опасался. Сія мысль причинила мнѣ нѣкое прискорбіе при моемъ входѣ.
Кавалеръ! любезная моя, сказала ей Маркиза. Клементина, примите вашего друга.
Она встала съ видомъ изьявляющимъ достоинство и пріятность. Я подошелъ къ ней. Она подала мнѣ свою руку. Генералъ, Сударыня, и его супруга, поручили мнѣ засвидѣтельствовать вамъ нѣжнѣйшее свое почтеніе.
Они конечно приняли васъ какъ друга сей фамиліи? Но, скажите мнѣ, Г. мой [улыбаясь,] ваше путешествіе не продолжилось ли долѣе, нежели вы обѣщали?
Только двумя или тремя днями, Сударыня.
Только? Г. мой. Очень хорошо. Я васъ за то не укоряю. Нимало не удивительно, чтобъ человѣкъ толико ожидаемой, не былъ всегда властенъ въ разположеніи своего времени.
Она запиналась. Она смотрѣла на на мать свою, то на меня, то въ низъ съ очевиднымъ замѣшательствомъ. Потамъ, какъ будто бы сумнѣваясь о своемъ состояніи, она обратилась назадъ прикладывая платокъ къ головѣ своей,
Гжа. Бемонтъ, возразилъ я, дабы уменшить ея прискорбіе, свидѣтельствуетъ вамъ всю свою нѣжность.
Развѣ вы были во Флоренціи? Гжа. Бемонтъ, говорите вы? Во Флоренціи! и подбѣжавши къ своей матери она обняла ее обѣими своими руками. Она старалась скрыть лице свое въ грудяхъ ея… О Сударыня! Избавьте меня, избавьте меня отъ меня самой. Я не знаю болѣе, гдѣ я нахожусь.
Маркиза цѣлуя ее прижимала ее въ матернихъ своихъ обьятияхъ усиливаясь ее утѣшить, и многократно повторяя ей, что она въ одну минуту почувствуетъ облегченіе. Я сдѣлалъ движеніе дабы выдти вонъ; а какъ Маркиза подала мнѣ на то согласіе знакомъ, то я вышелъ въ боковую горницу.
Вскорѣ потомъ Камилла увѣдомила меня, чтобъ я туда возвратился. Я увидѣлъ госпожу ея сидящую и наклонившуюся на плечо своея матери. Прошу прощенія, Кавалеръ, сказала она мнѣ. Здравіе мое худо поправляется, я ето ясно вижу. Но нѣтъ нужды. Мнѣ теперь лучше, а вдвое еще хуже нежели было: хуже по тому, что я чувствую свое нещастіе. Во взорахъ ея изчезъ уже тотъ блескъ, которой произходилъ отъ ея воображенія. Они были томны, мрачны и омочены слезами.
Я взялъ ея за руку. Не печальтесь, Сударыня; востановленіе прежняго вашего здравія приближается. Сіи небольшіе припадки, на кои вы жалуетесь, доказываютъ что они приближаются уже къ концу.
Дай Боже! Ахъ! Кавалеръ, какія нещастія причинила я нашимъ друзьямъ, моей матери, вамъ и всей вообще фамиліи! О жестокая Даурана. Но для чегожъ упоминать объ ней? Скажите мнѣ, правда ли ето, что она умерла?
Развѣ ты желаешь, любезная моя, чтобъ ето была правда? спросила ее мать ея.
О! нѣтъ, нѣтъ. Я желаю чтобъ она была жива и чтобъ разскаевалась въ причиненномъ ею мнѣ злѣ. Не была ли она моею подругою въ младенчествѣ? Она меня нѣкогда любила. Скажите, Кавалеръ, жива ли она еще.
Я взглянулъ на Маркизу, прося отъ нее совѣта, что отвѣчать и ея взоры изьяснили мнѣ ея мнѣніе: тогда я отвѣчалъ что сестра ея Даурана еще жива. О! возразила съ живостію благородная Клементина, ето для меня великое торжество; ибо небо свидѣтельствуетъ мнѣ, что я ее простила! И взирая на меня сказала, и такъ вы говорите, Г. мой, что вы надѣетесь видѣть меня въ совершенномъ здравіи и что болѣзнь приближается къ концу! Сколь сія надежда для меня утѣшительна! По окончаніи сихъ словъ она упала на колѣни подлѣ своея матери: Всемогущій Боже! возопила она, возведя руки и очи свои къ небесамъ, ниспошли на меня всемогущую свою помощь, я со слезами прошу твоея щедроты, въ томъ единомъ намѣреніи, ты видишь всю внутренность моего сердца, дабы возвратить любезнѣйшимъ моимъ родителямъ благополучіе, кое я у нихъ похитила. Присоедините ваши усердныя моленія къ моимъ, вы, Г. мой, другъ моей фамиліи, вы, Сударыня, которая нѣжностію превосходитъ и самую снисходительнѣйншую мать! Маркиза толико была симъ тронута, что я опасался дабы она не имѣла нужды въ помощи, но къ щастію моему потоки слезъ протекшія изъ очей ея принесли ей облегченіе. Камилла, плачущая также въ углу кабинета, приближалась по моей прозьбѣ; и Клементина попросила у ней руку. Я пойду, сказала она намъ, но вы останьтесь здѣсь, Г. мой; я въ минуту возвращусь назадъ. Извините, Сударыня [прикладывая руку къ головѣ своей]; а несовершенно еще здорова; я имѣю нужду выдти на минуту.
Мы остались съ Маркизою въ пріятномъ удивленіи отъ всего нами увидѣннаго и слышаннаго, и хотя оно сопровождаемо было великимъ прискорбіемъ, но мы находили утешеніе въ томъ, что могли поздравлять другъ друга скорымъ ея выздоровленіемъ. Клементина не замѣдлила придти къ намъ поддерживаема будучи Камиллою, которая дабы обласкать ее спросила у меня, надѣюсь ли я что ея госпожа вскорѣ будетъ наслаждаться совершеннымъ здравіемъ? Я отвѣчалъ, что ни малейшаго не имѣю въ томъ сумнѣнія. Маркиза подтвердила мой отвѣтъ старалась самыми пріятнѣйшими обѣщаніями ободрить тронутое ея сердце.
Но въ то время, когда она предавалась ея нѣжности, примѣтила она по положенію, своея дочери, которая смотрѣла въ низъ потупивши глаза, и коей лице покрылось пленительнымъ румянцемъ, что въ ея мысляхъ происходило нѣчто новое. Она спросила ее взявши ее за руку, чѣмъ она занимается и отъ чего происходитъ сія задумчивость? Я отъ васъ того не скрою, Сударыня, отвѣчала Клементина тихимъ и робкимъ голосомъ, но могу ли я сего надѣяться. Я весьма бы желала поговорить съ Кавалероліъ съ минуту на единѣ. Онъ исполненъ благодушія и чести. Впрочемъ, естьли вамъ покажется сіе не хорошо, то я не стану того желать. Я желаю поступать по вашимъ приказаніямъ. Однако я стыжусь; ибо имѣю ли я сказать что нибудь такого, чего бы мать не могла слышать? Нѣтъ, нѣтъ, Сударыня. Сердце мое желаетъ, чтобъ вы принимали во всемъ участіе.
Любовь моя ни въ чемъ не можетъ тебѣ пртивурѣчить. Камилла, пойдемъ со мною. Онѣ вышли обѣ.
Климентина приказала мнѣ сѣсть подлѣ себя. Я повиновался: въ тогдашнемъ моемъ состояніи мнѣ со всѣмъ было неприлично начать первому говорить. Я ожидалъ ея приказаній въ молчаніи.
Она находилась въ нѣкоемъ замѣшательствѣ. Ея взоры обращаясь на всѣ стороны устремлялись нѣсколько минутъ на меня, потомъ въ низъ, или на самое ее. Я разсудилъ что конечно не принужу ее моимъ молчаніемъ къ разговору. Мнѣ кажется, сказалъ я ей, что любьви достойная Клементина нѣчто думаетъ такое, кое она желаетъ сообщить мнѣ. Вы не имѣете, Сударыня, друга которой бы былъ искреннѣе и вѣрнѣе меня. Ваше благополучіе и любезнаго моего Іеронима занимаютъ единственно мои мысли. Почтите меня, Сударыня, вашею довѣренностію.
Я имѣю нѣчто сказать вамъ. Я хочу о многомъ вамъ предложить. Но пожалѣйте о мнѣ, Кавалеръ: у меня не остается болѣе памяти. Я совершенно оной лишилась! но наиболѣе представляется мнѣ то, что мы обязаны вамъ такъ много, что не можемъ достаточно возблагодарить васъ, и сіе чувствованіе весьма меня трогаетъ.
Чтожъ надлежало мнѣ сдѣлать, Сударыня, дабы соотвѣтствовать таковой дружбѣ; поелику я увѣренъ что каждая особа изъ вашей фамиліи тоже бы сдѣлала будучи на моемъ мѣстѣ?
Такое великодушное разсужденіе увеличиваетъ мои обязанности. Скажите мнѣ, Г. мой, какимъ образомъ можемъ мы засвидѣтельствовать нашу благодарность, а особливо я; тогда буду я гораздо спокойнѣе. Иначе мнѣ невозможно никогда быть спокойною.
Какъ! Сударыня, не ужели вы почитаете меня не довольно награжденнымъ приближеніемъ того успѣха, коего всѣ признаки соотвѣтствуютъ нашимъ желаніямъ?
Такое можетъ быть ваше мнѣніе: но долгъ еще сильнѣе отъ того надъ нами дѣйствуетъ.
Разсуди, любезной Докторъ, не изьяснилъ ли я сіе открытіе въ мою пользу какъ будто бы принужденно. Впрочемъ естьлибъ любезная Клементина не имѣла родителей, естьли бы она зависѣла отъ самой себя, то я не почелъ бы ее способною рѣшиться къ тому въ столь разборчивомъ случаѣ. И такъ, хотя вся ея фамилія обьявила мнѣ, что намѣрена поступать по собственнымъ ея желаніямъ, но честь позволяла ли мнѣ воспользоваться благороднымъ чувствіемъ той признательности, коею она была исполнена?
Естьли вы предполагаете, Сударыня, отвѣчалъ я, что ваша фамилія одолжена такими услугами, за кои ей трудно меня возблагодарить; то взаимное оное дѣйствіе должно произойти отъ фамиліи. Позвольте мнѣ отнестись въ томъ къ вашему родителю, вашей родительницѣ, къ вашимъ братцамъ и къ вамъ самимъ. Такимъ образомъ купное ваше рѣшеніе дѣйствительно получитъ отъ меня совершенное одобреніе.
[Она помолчавши нѣсколько минутъ говорила.] Такъ, Г. мой, я думаю что вы оное примите съ благодарностію. Но вотъ въ чѣмъ состоитъ мое затрудненіе: награда во все невозможна. Я не въ состояніи васъ наградитъ. Къ великому моему нещастію сіе самое начинаетъ превосходить мои силы. Я высокія имѣю понятія, Г. мой, о томъ чѣмъ обязана Создателю, моимъ родителямъ, вамъ… Но я изьясню на бумагѣ все то, что могу изобрѣсти касательно важнаго сего предмета. Я желаю произвесть сіе въ дѣйство съ благородствомъ. Вы подали мнѣ къ тому примѣръ. Долгъ требуетъ, чтобъ я изьяснила на бумагѣ мои мысли; я не могу положиться на мою память; нѣтъ, ниже на собственное мое сердце, Но оставимъ такой предметъ, которой приводитъ меня въ недоумѣніе. Я поговорю о томъ прежде съ моею тетушкою; но сіе оставимъ до другаго времени, а теперь я хочу ее позвать сюда.
При семъ она тотчасъ пошла въ боковую комнату, откуда возвратилась съ Маркизою которую она вела за руку. Я надѣюсь что вы по своему великодушію меня за сіе простите, сказала она ей входя ко мнѣ. Я хотѣла говорить съ Кавалеромъ о многихъ обстоятельствахъ, въ то время которое я съ нимъ препроводила, но ничего не могла привести себѣ на память. Мнѣ не должно было въ самомъ дѣлѣ воспоминать о всемъ томъ, чего я не могла сказать при моей матери. Маркиза старалась ее утѣшить самыми снисходительнѣйшими ласками. Но поелику всѣ прилагаемыя ею усилія начинали приводить ее въ слабость; то она съ тропливостію удалилась. Камилла послѣдовала за нею. Не прошло еще минуты, какъ она возвратившись просила Маркизу также въ кабинетъ; и я нимало не сомнѣвался, чтобъ не случилось какого нибудь чрезвычайнаго съ нею припадка. Въ самомъ дѣлѣ Маркиза оставивши меня одного, пришла опять черезъ четверть часа съ видомъ изьявляющимъ уныніе. Что намъ дѣлать, Кавалеръ? Она еще никогда столь больна не бывала. Я примѣтила такія знаки, коихъ въ ней никогда не видала.
Мнѣ кажется, Сударыня, что ея мысли отягчены нѣкіимъ бременемъ, отъ коего она съ трудомъ можетъ освободиться. Она гораздо будетъ спокойнѣе, когда откроетъ свою тайну. Ваши нѣжныя и усильныя прозьбы склонятъ ее сообщить вамъ оную. Я пойду къ господину Іерониму; но вы узнаете отъ самой ее, когда ей будетъ нѣсколько легчѣ, о всемъ между нами произшедшемъ.
Я все слышала, Кавалеръ, и почитаю васъ благороднѣйшимъ изъ человѣковъ. Нѣтъ въ свѣтѣ другаго человѣка, которой бы способенъ былъ вдругъ оказать толико благодушія и некорыстолюбія. Дѣло фамильное! По истиннѣ, такъ должно. И вѣрьте что сіе вскорѣ воспослѣдуетъ. Обѣщайтесь только мнѣ, что болѣзнь моея дочери не уменьшитъ вашей любви и что ей позволено будетъ остаться въ Католическомъ законѣ. Съ моей стороны сіи два условія суть единыя, коихъ я требую. Вся фамилія можетъ быть будетъ принуждать васъ вступить въ нашу вѣру, но изъ единой токмо чести, дабы уничтожить всякіе виды. Приходъ Маркиза и Прелата перервалъ сердечное сіе изліяніе: я оставляя ихъ просилъ Маркизу увѣдомить ихъ о новыхъ ея опасностяхъ, о коихъ она меня не со всемъ извѣстила. Камилла, съ которою я повстрѣчался на дорогѣ, сказала мнѣ, что ея госпожѣ стало легчѣ; но весьма очевидно, присовокупила она, что ея госпожа не прежде получитъ совершенное здравіе какъ по бракосочетаніи. А какъ тогда Іеронимъ спалъ, то я возвратился на мою квартиру, приказавъ сказать Маркизѣ что я въ вечеру опять буду.
