Текст книги "Английские письма или история кавалера Грандисона"

Автор книги: Сэмюэл Ричардсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 69 страниц)

ПИСЬМО XXXIV.

Генріетта Биронъ к Люціи Сельби.

Въ Субботу, 4 Марта.

Сегоднишняго утра пришелъ Сиръ Гарграфъ Поллексфенъ видѣться съ Г. Ревсомъ, обьявя ему что сіе посещеніе касается единственно до него, но будучи по нещастію въ низу, я не могла бы избавиться, отъ него безъ неучтивости, естьлибъ не пожелала слушать того, что онъ желалъ сказать.

Онъ принялъ намѣреніе идти въ замокъ Сельби, дабы изпросить прощеніе у всей моей фамиліи; но Г. Ревсъ сдѣлалъ ему на то такія возраженія, кои принудили его оставить сіе предпріятіе. Онъ всячески старался, естьли должно тому вѣрить, видѣть меня у Гжи. Вилліамсъ, единственно въ томъ намѣреніи, дабы честнымъ образомъ обязаться оказывать мнѣ свои попеченія, по тому описанію, которое ему обо мнѣ учинили; и уже не въ первой разъ желаетъ онъ найти къ тому случай. Однажды онъ совершенно было рѣшился посѣтитъ дядю моего Сельби въ Нортгамптон-Ширѣ, и его екипажъ былъ уже въ готовности, какъ онъ освѣдомился что мой дядя пріѣхалъ въ Лондонъ съ Г. и Гжею Ревсъ. Тогда, онъ поѣхалъ въ Петерсборугъ, въ томъ намѣреніи дабы открыться въ своихъ чувствованіяхъ Г. Дину, къ которому онъ слыхалъ, что мы имѣемъ великую довѣренность; но тамъ увѣдомясь объ отъѣздѣ его въ Камбриджь, рѣшился испытать своего щастія у меня, и ѣхать въ Лондонъ тѣмъ съ большею довѣренностію, что увѣренъ былъ въ данномъ мнѣ моею фамиліею на мою волю выборѣ, и что почитая себя въ состояніи представить мнѣ такія предложенія, коихъ ни единой изъ моихъ домогателей учинить не можетъ; и изьявитъ мнѣ что его намѣренія не были безразсудны, и не отъ единаго того произсходили впечатлѣнія, которое я въ немъ произвела у Милади Вилиіамсъ, хотя онъ признается что его чувствованія толико въ немъ вдругъ воспламенились, что понудили его поспѣшишь мнѣ открыться.

Онъ почитаетъ, сказалъ онъ мнѣ, за величайшее свое нещастіе, что причинилъ мнѣ столь великое неудовольствіе; онъ повторилъ всѣ тѣ причины, кои выводилъ изъ своей любви, страданій и разскаяній, наипаче изъ того усилія, которое онъ учинилъ надъ самимъ собою, дабы изтребить изъ своей памяти самыя жестокія и личныя оскорбленія. Я ему отвѣчала, что я гораздо болѣе претерпѣла, нежели онъ, хотя и не видать на мнѣ тому знаковъ; что я во всемъ его прощаю по причинѣ того примиренія, которое воспослѣдовало между моимъ покровителемъ и имъ, [покровителемъ, прервалъ онъ рѣчь мою, кусая свои губы]; но поелику мои чувствованія были ему извѣстны еще и прежде варварскаго его поступка; то я его просила отрѣчься отъ меня навсегда. Онъ долженъ меня извинить, присовокупила я, естьли я ему обьявляю, что рѣшилась никогда вторично его не видать.

Сей разговоръ продолжался довольно долгое время. Г. и Гжа. Ревсъ находились въ глубокомъ молчаніи. Наконецъ онъ усильно меня просилъ по крайней мѣрѣ обѣщать ему, что Г. Гревиль и Г. Фенвичь не возмутъ надъ нимъ преимущества; и дабы склонить меня повидимому взирать впредь спокойнѣе на другія затрудненія, онъ клялся мнѣ, что отважный его поступокъ дѣйствительно произшелъ отъ того страха, что онъ видѣлъ Г. Гревилля заступающаго его мѣсто. Я ему сказала что ни за что въ свѣтъ не соглашусь дать такія обѣщанія. При семъ Г. Ревсъ увѣривъ его, дабы освободиться отъ неотступныхъ его просьбъ что онъ почиталъ сей страхъ не основательнымъ, и я нимало тому не противорѣчила.

Прежде нежели можно было отпуститъ сего докучливаго человѣка, лакей вошедши ему доложилъ, что Г. Багенгалль и Г. Іорданъ его спрашиваютъ. Сиръ Гарграфъ безъ всякаго затрудненія признался намъ, что они пришли сюда въ надеждѣ меня видѣть, и просить меня изъ милости остаться съ ними хотя на четверть часа. Я хотѣла было удалиться; но онъ, съ такою же дерзостію, приказалъ лакѣю сказать имъ, чтобъ они вошли сюда; а какъ Г. Ревсъ нимало тому не воспротивился, то они почти въ тужъ минуту и вошли.

Сіи два незнакомца обошлись съ нами съ великою учтивостію, и во все свое пребываніе вели себя весьма благопристойно. Но поелику они пришли съ намѣреніемъ дабы превозносить меня похвалами, то и не желали чтобъ въ своемъ ожиданіи обманулись. Дѣйствительно нельзя ни чего присовокупить такого, котороебъ превзошло тѣ похвалы, коими они выхваляли оба Сира Карла, и я признаюсь, что таковый предмѣтъ учинилъ мнѣ ихъ общество весьма пріятнымъ. Мнѣ кажется, что похвалы долженствовали бы привести въ замѣшательство и самую тщеславнѣйшую душу; но сколь на противъ тою пріятнѣйшее удовольствіе ощущается въ сердце, слыша, когда всенародно хвалятъ за глаза тѣхъ, къ коимъ предупреждены величайшимъ почтеніемъ, а особливо когда къ нимъ чувствуютъ такую благодарность, въ коей можно признаться безъ всякаго стыда. Наипаче понравилось мнѣ въ Г. Багенгаллѣ то, что онъ произносилъ весьма важнымъ голосомъ, что поведеніе Сира Карла, коего онъ неоднократно называлъ благороднымъ и безподобнымъ человѣкомъ, толикое произвело впечатлѣніе, не токмо надъ нимъ, но и надъ Г. Мерцедою, что они рѣшились оба обратишься на путь истинный, Хотя и весьма были отдалены, присовокупилъ онъ, быть самыми злѣйшими человѣками въ свѣтѣ.

Сіи четыре друга будутъ сего дня кушать у Сира Карла; но Сиръ Гарграфъ неощущаетъ отъ того столько радости, сколько прочіе, и равно сумнѣвается въ состояніили онъ будетъ туда идти. Г. Іорданъ поставллешъ себѣ за честь что Сиръ Карлъ пригласилъ его къ себѣ, и обьявляетъ, что всячески будетъ стараться не упустить ни единаго случая, дабы соединиться самою тѣснѣйшею дружбою съ такимъ человѣкомъ, коему онъ удивляется.

Прощаясь съ нами, Сиръ Гарграфъ великое изьявлялъ уныніе, и я въ самомъ дѣлѣ примѣтила, что онъ толико былъ пораженъ перемѣною своего лица, коимъ онъ сперва тщеславился съ великимъ удовольствиемъ, что я по истиннѣ возъимѣла бы о немъ нѣкое сожалѣніе, естьлибъ не сопротивлялось тому мое чувствіе. Препроводивъ съ нами болѣе часа, любезная моя, онъ ни единаго раза не смотрѣлся въ зеркало. Онъ сказалъ, что неотменно удалится въ одно изъ своихъ помѣстьевъ, или уѣдетъ на нѣсколько лѣтъ въ Иностранныя земли, естьли осужденъ, говоритъ онъ, лишишься всѣхъ своихъ надеждъ. Надеждъ! презрительной человѣкъ! но когда я о томъ помышляю, то мнѣ кажется, что его пораженіе есть для него самое благополучнѣйшее произшествіе; оно требуетъ токмо нѣсколько терпѣнія, чрезъ что онъ гораздо лучше будетъ думать о другихъ, и менѣе о самомъ себѣ…

Когда я разсматривала, съ задумчивымъ видомъ, не имѣю ли я сама довольно того тщеславія, въ коемъ укоряю прочихъ, то въ то время Милади Л… удостоила меня своимъ посѣщеніемъ, кое нимало не подала мнѣ худаго мнѣнія о самой себѣ. Она прямо вошла ко мнѣ въ кабинетъ. Гжа. Ревсъ вскорѣ за ней послѣдовала. Я пришла къ вамъ обѣдать, сказала она намъ, поелику Сиръ Гарграфъ Поллексфенъ и нѣкоторые подобные ему его друзья будутъ сего дня кушать у моего брата. Я отъ нихъ ушла по согласію Милорда, и оставила на попеченіе Шарлоттѣ ихъ угощать. Я не могу терпѣть того мерзавца, которой предпринималъ противъ васъ подлое намѣреніе, и покушался на жизнь моего брата.

Мы разговаривали весьма долгое время о поединкѣ, отъ коего по щастію не произошло ни какихъ пагубныхъ слѣдствій. Она увидѣвъ мои бумаги, кои лежали еще передо мною, весьма желала знать, что я писала. Вы иногда оказывали сію милость, сказала она мнѣ, моей сестрѣ. Я прочла ей первую часть моего письма. Довѣренность Сира Гарграфа привела ее внѣ себя. Она весьма удивляется, что онъ осмѣлился произнести слово надежда. Она похвалила всѣ мои отвѣты. Между тѣмъ, сказала она Г. Ревсу, что онъ долженъ запретить ему входъ въ свой домъ, наипаче когда я толикое въ нему имѣю отвращеніе. Я тебѣ признаюсь что равно думаю какъ и она, но Г. и Гжа. Ревсъ иногда весьма далеко простираютъ свое снисхожденіе.

Послѣ обѣда, мы весьма были рады, увидя Милорда Л… которой также ушелъ когда вышли изъ застола, и поѣхалъ къ намъ напиться чаю. Онъ намъ сказалъ, что все произходило въ семъ странномъ обществѣ весьма учтиво, и что онъ надѣется, что благородное обхожденіе его шурина произведетъ сильное впечатлѣніе надъ сердцами его гостей. Сиръ Карлъ хочетъ ѣхать въ будущей понедѣльникъ въ Конторбери, въ Конторбери, любезная моя! а Милордъ предложилъ своей супругѣ ѣхать для препровожденія нѣсколькихъ дней въ Колнеброкъ, и дожидаться. пока отдѣлаютъ новой домъ въ Лондонѣ. Онъ надѣется, присовокупилъ онъ, что она легко можетъ склонить съ собою Миссъ Грандиссонъ; и естьлибъ обѣ сестры подучили такую же милость и отъ Миссъ Биронъ, то онъ почелъ бы себя щастливейшимъ человѣкомъ. Онъ равномѣрно ласкается, что Сиръ Карлъ по своемъ возвращеніи конечно пріѣдетъ препроводить съ нами день или два… Милади столь мало сумнѣвалась о моихъ разположеніяхъ, что тотчасъ оборотясь къ Г. и Гжѣ. Ревсъ, спросила ихъ, не противно ли имъ такое предложеніе. Я также моимъ взглядомъ просила у нихъ совѣту. Они оба подали свое согласіе улыбкою.

Всѣ мои мысли занимаются симъ Конторбери. Вдругъ разговоръ обратился на оной. Гжа. Ревсъ весьма удивилась, что Сиръ Карлъ сохраняетъ тайну тѣхъ причинъ, кои столь часто понуждаютъ его ѣздить въ сей городъ. Не зная оныхъ, отвѣчалъ Милордъ Л… я сужу, что онъ находитъ тамъ болѣе скуки, нежели удовольствія. Миссъ Шарлотта обвиняетъ своего брата въ скрытности; но я совершенно не усматриваю, чтобъ онъ, когда ниесть заслуживалъ такую укоризну. Она весьма любопытна, но онъ ея любопытство почитаетъ себѣ за увеселеніе. Впрочемъ она также имѣетъ тайности, естьли я не обманываюсь. Нѣтъ, Нѣтъ, вы необманываетесь, возразила Милади, Шарлотта имѣетъ свои тайности; и можетъ быть вамъ ихъ по довѣренности откроютъ, какъ мы будемъ вмѣстѣ въ Колнеброкѣ.

Я тогда подумала, что могу спросить у Милади, одобрены ли Сиромъ Карломъ тѣ попеченія, кои Милордъ Ж… оказываетъ ея сестрицѣ; она мнѣ отвѣчала, что онъ чрезвычайно желаетъ выдать Шарлотту за мужъ; и что онъ весьма почитаетъ законное супружество, касательно наипаче нашего пола. Гжа. Ревсъ воспользовалась симъ случаемъ. Мнѣ весьма удивительно, сказала она, что Сиръ Карлъ самъ не помышляетъ о бракѣ. Милади отвѣчала, что ето такое дѣло, за которое ея фамилія весьма часто приннмалась, но и до сего времени никакого въ томъ успѣха не получила; не взирая на то у него есть на примѣтѣ одна особа… при семъ она остановилась, естьлибъ къ нещастію моему ея взоры обратились на меня; то я совершенно бы пропала.

И такъ скажи мнѣ, любезная Люція, ибо ты уже все испытала: не чувствовала ли ты когда ниесть нѣкоей нетерпѣливости, похожей на дерзость, и разположенія въ своемъ сердце къ ссорѣ, естьлибъ ты не опасалась подвергнуться посмѣянію, или по крайней мѣрѣ грубо отослать отъ себя всѣхъ тѣхъ, которые бы захотѣли прервать рѣчь твою, хотябъ ты не имѣла ничего столь важнаго, которое бы могло занимать твои мысли или пальцы? Въ сіи послѣднія времена, любезная моя, я весьма часто приходила въ смущеніе отъ сего страннаго предчувствованія. Но, по истиннѣ, мое сложеніе совершенно перемѣнилось. Я опасаюсь сдѣлаться печальною, задумчивою и развратною. О злой Гарграфъ.

Возвратимся къ пріятному разговору Милади. Особа, продолжала Гжа. Ревсъ, которую повидимому любитъ Сиръ Карлъ. Нѣтъ, возразила Милади Л… особа, которая любитъ Сира Карла; но изъ любви къ ней, я ничего не скажу болѣе… Впрочемъ, естьли какой ниесть женщинѣ простительно любить безъ всякой извѣстности любима ли она сама, то конечно простительно ето такой, которая возчувствовала любовь къ моему брату.

А Сиръ Карлъ, [я не могла удержаться, чтобъ не прервать рѣчь ея] не ужели неспособенъ къ соотвѣтствованію ей любви? Гжа. Ревсъ сказала мнѣ того вечера, что въ то время она видѣла, какъ трепетали мои губы; я того совершенно не примѣтила, поелику не чувствовала никакого трепетанія въ моемъ сердце. Впрочемъ, мнѣ кажется, что губы не могутъ трепетать безъ того, чтобъ сердце онаго не чувствовало.

Милади Л… весьма пространно говорила о тѣхъ важныхъ упражненіяхъ своего брата, которыя очень мало оставляли ему времени къ удовольствію; и судя по внутренности столь благороднаго и благодѣтельнаго свойства, она предполагаетъ въ немъ весьма нѣжнѣйшія чувствія; она приписываетъ его равнодушіе какъ великому множеству его дѣлъ, такъ и затрудненію найти такую женщину, коеябъ совершенства точно соотвѣтствовали его мнѣніямъ. Потомъ начали говорить о похвалахъ его. Я не понимаю, любезная моя, въ какомъ намѣреніи каждый почитаетъ за удовольствіе хвалить при мнѣ Сира Карла. Должна ли я оставить Лондонъ дабы удалишься и не слыхать его похвалъ? Такъ, скажешь ты мнѣ. Но куда же должна я ѣхать? Конечно не въ замокъ Сельби. И такъ надлежитъ ѣхать въ Колнеброкъ; тамъ можетъ быть узнаю я причины общаго о немъ одобренія; ибо даже до сего времени я ничего не слыхала о его исторіи, сравнивая съ тѣми подробностями, кои обѣщались мнѣ разсказать.

Однако, я надѣюсь что меня не станутъ хулить за то, что я столь легко согласилась ѣхать въ Колнеброкъ. Сіе, по истиннѣ, должна я приписать моей склонности, которая учинила меня столь снисходительною, и я начинаю уже самой себѣ недовѣряться, когда оная толико имѣла силы привлечь меня; но для чегожъ подавать столь худое мнѣніе о самой себѣ? Я познаю въ себѣ доброе сердце, и въ семъ-то пунктѣ я не почитаю себя никого не нижѣе. Мнѣ кажется, что я не имѣю ничего подлаго въ душѣ моей; нѣтъ, я дѣйствительно не чувствую въ себѣ никакой подлости. Да сохранитъ меня Боже отъ всѣхъ тѣхъ пороковъ, кои не свойственны моему сердцу, и которые, унижая меня въ глазахъ дражайшихъ моихъ ближнихъ, учинили бы и недостойною любви ихъ!

Сего вечера, Миссъ Грандиссонъ увѣдомила меня, что она соглашается ѣхать въ Колнеброкъ съ тѣмъ договоромъ, чтобъ и я на оное согласилась. Миссъ Емилія Жервинсъ также туда ѣдетъ. Доктора Барлета еще задерживаютъ нѣкія обстоятельства. Сиръ Карлъ съ своимъ братомъ ѣдутъ вмѣстѣ въ Конторбери; обѣ любви достойныя его сестры весьма тому удивляются: онѣ совершенно не понимаютъ, для чего столько скрытности и тайности имъ оказывается.

ПИСЬМО ХXXV.

Госпожа Сельби, къ Генріеттѣ Биронъ.

Изъ замка Сельби, 4 Марта.

Твое состояніе, дражайшая моя племянница, безпрестанно терзаетъ насъ печалію. Сколь явное протиборствіе между естественнымъ твоимъ чистосердечіемъ и признательностію возраждающейся страсти… О любезная моя! удаляйся отъ всей притворной скрытности; она весьма худо приличествуетъ молодой особѣ, никогда незнающей притворства и лукавства.

По случаю Милади Д… ты приводишь насъ въ чрезвычайное замѣшательство; ибо она будетъ сюда въ наступающую Субботу. Я ничего къ ней не писала, хотя ты весьма того желала, поелику, мы судимъ всѣ, что ея предложенія заслуживаютъ гораздо большаго разсмотрѣнія, и поелику мы опасаемся, чтобъ какъ твое, такъ и наше благополучіе, не былибъ гораздо сумнительнѣе съ другой стороны. Совершенно невозможно, любезная моя, даже и вообразить, чтобъ такой человѣкъ, каковъ Сиръ Карлъ, не видалъ, прежде нежели спозналъ тебя, ни единой такой женщины, которуюбъ онъ могъ любить, или къ коей бы могъ возчувствовать склонность, по крайней мѣрѣ изъ благодарности къ той любви, которую она къ нему оказываетъ. Его сестра не сказала ли уже тебѣ, что естьли онъ жениться, то сдѣлаетъ великое число женщинъ нещастными? А сія то причина можетъ быть ему препятствуетъ и помышлять о бракѣ.

Ты видишь, съ коль любви достойною искренностію открылась намъ Графиня Д…. Видишь также и то, что твоя откровенность заслуживаетъ отъ ней особеннаго уваженія. Я ей сказала, что твое сердце свободно. Но отвергая ея предложенія, ты подаешь причину столь благоразумной женщинѣ судить о томъ иначе, или почитать тебя болѣе приверженною къ притворствамъ, нежели сколько она себѣ то представляла; и хотя мы читали не безъ прискорбія писанное тобою письмо отъ… до какой степени Миссъ Грандиссонъ угнѣтала тебя своими рѣчьми; то не сумнѣваемся, чтобъ Милади Д…… не учинила равномѣрныхъ замѣчаній, и не вывела бы изъ того таковыхъ же доводовъ. Чегожъ ты отъ меня желаешь, когда отказъ учиненный на ея предложенія, не зная, и равно никогда не видя ея сына, есть весьма сильнымъ доказательствомъ, что твое сердце уже занято? Единозначущія слова, и все то что поражаетъ справедливость, не достойна, любезная моя дочь, какъ твоего, такъ и моего свойства.

Милади Л… дала выразумѣть, говоришь ты, Графинѣ, что Сиръ Карлъ ни мало не препятствуетъ намѣрениямъ ея сына. И такъ, я не усматриваю нималѣйшей ради тебя надежды съ той стороны. Конечно судятъ, что твое богатство не весьма знатно. Сиръ Карлъ человѣкъ весьма великодушной. Но поелику его сердце нимало не прилеплено къ любви, то и не сумнѣвайся, чтобъ онъ по своему благоразумію не считалъ за нужное богатство. Сіе-то по крайней мѣрѣ должны мы предполагать съ нашей стороны, и мы находились бы принужденными принять такія мѣры, естьлибъ долженствовало имѣть съ нимъ дѣло.

Твоя бабушка желала писать къ тебѣ собственною своею рукою, но я совершенно въ томъ отношусь къ ней. Намъ извѣстно всѣмъ ея благоразуміе, и нѣжность, коею она къ тебѣ исполнена. Дядя твой обѣщается неупотреблять болѣе тѣхъ шутливыхъ изреченій, кои тебя оскорбляютъ. Мы уже всѣ рѣшились не приводить твоихъ склонностей въ безпокойствіе; и по сей-то причинѣ опасаемся подавать тебѣ совѣты о новыхъ предложеніяхъ. Но твоя бабушка весьма довольна тѣмъ, что я не учинила, какъ ты того желала, рѣшительнаго отказа Графинѣ.

Твой дядя освѣдомился о всѣхъ обстоятельствахъ Сира Карла. Все то, что онъ открылъ столь совершенно соотвѣтствуетъ нашимъ мнѣніямъ, что я его просила оставить таковый розыскъ, по крайней мѣрѣ для того, дабы не было вѣроятно, чтобъ ты принимала въ томъ участіе. Но ты, любезная моя, продолжай увѣдомлять насъ о всемъ томъ, что токмо можетъ увеличить наше почтеніе и уваженіе къ сему изящному человѣку. Превосходство души, побудившей его отвергнуть поединокъ, и сей знаменитой поступокъ, не могущій подать ни малѣйшаго сумнѣнія о его храбрости, суть примѣры благоразумія и честности, превозносящія его превыше человѣческаго понятія. Мы всѣ исполнены къ нему и удивленіемъ и уваженіемъ; и поздравляемъ его и сестръ его, съ благополучнымъ окончаніемъ такого дѣла, въ коемъ никто не долженствовалъ толико принимать участія, сколько мы.

Я надѣюсь, что ты не замѣдлишь увѣдомить меня о томъ, что дѣйствительно думаешь о новыхъ предложеніяхъ. Разсуди объ оныхъ обстоятельнѣе. Не торопись нимало. Я сожалѣю, что весьма мало щадила тебя въ послѣднемъ моемъ письмѣ. Твой дядя думаетъ, что уже не познаетъ въ тебѣ обыкновенной твоей искренности, изъ того признанія страсти, коего предмѣтъ кажется намъ тебя достоинъ, и я иногда вижу его торжествующаго своимъ мнѣніемъ, что онъ наконецъ открываетъ въ любезной своей племянницѣ нѣкую небольшую степень притворства. Мы всѣ весьма ясно усматриваемъ, во многихъ мѣстахъ твоихъ писемъ, то противоборствіе, о коемъ я говорила, между скромностію и откровенностію сердца; и мы приписываемъ нѣкую часть твоей скрытности той опасности, коей ты страшишься отъ шутливыхъ его изреченій. Но обьявивъ, что единый часъ въ недѣлю обращенія съ Сиромъ Карломъ и его сестрами [сестры не безполезны въ началѣ любви], предпочитаешь ты самымъ знатнымъ выгодамъ, къ коимъ ты не всегда имѣла такое отвращеніе; написавъ къ намъ, любезная моя, что сколъ ни унижено есть слово сожалѣніе, но ты предпочла бы его сожалѣніе любви всякаго другаго человѣка, по истиннѣ, а совершенно не понимаю, откуда бы могло произсходить толико замѣшательства, дабы намъ изьясниться. Прости меня, любезная племянница.

Я теперь лишь прочла письмо за симъ слѣдующее. Естьлибъ я предвидѣла что оно будетъ продолжительно, то я менѣе бы разпространялась въ моемъ. Все, что моя матушка къ тебѣ ни пишетъ, ея достойно; мы всѣ къ нему подпишемся. Между тѣмъ мы будемъ дожидаться твоего рѣшенія, дабы намъ согласиться какой должны учинить Графинѣ отвѣтъ. Естьли ты его любишь, то безъ всякой скрытности намъ въ томъ признайся: дѣло идетъ о Сирѣ Карлѣ.

Всѣ посылаютъ къ тебѣ свое благословеніе, а особливо твоя искреннѣйшая и паче всѣхъ тебя любящая

Маріанна Сельби.

ПИСЬМО XXXVI.

Госпожа Шерлей, къ Генріеттѣ Биронъ.

5 Марта.

Открой намъ свое сердце, возлюбленнѣйшая моя, безъ всякаго затрудненія и стыда. Ты конечно увѣрена въ нашей къ тебѣ нѣжности. Молодая особа не должна почитать себѣ за нещастіе то, что любитъ добродѣтельнаго человѣка. Любовь есть естественная и пылкая страсть, Ты изьявила отличнѣйшими засвидѣтельствованіями, что неблагоразуміе и легкомысленность суть пороки неприличные твоему свойству. Г. Гревилль, со всею своею веселостію, Г. Фенвичь, со всѣми своими ласкательствами, Г. Ормъ, коего я гораздо болѣе почитаю, съ своимъ уваженіемъ и преданностію, ни покорный Фулеръ, ниже лютой и злой Поллексфенъ, не могли открыть въ тебѣ даже нималѣйшей тѣни слабости или тщеславія. Сколь благополучно избѣгла ты всѣхъ тѣхъ опасностей, въ кои удивительная сія страсть часто вовлекаетъ другаго свойства душъ. Съ какою учтивостію и достоинствомъ ни обрѣла ты правъ надъ почтеніемъ и уваженіемъ даже отъ самихъ тѣхъ, коихъ предложенія ты отвергла? И какія же были побудительныя твои причины къ отверженію оныхъ? Конечно сіе произсходило не отъ гордости, но отъ превосходства главныхъ твоихъ причинъ, то есть: что ты не почитала за долгъ слушать тѣхъ, къ которымъ чувствовала, что не можетъ никогда ощущать такой любви, какую необходимо должна оказывать честная супруга своему мужу. Наконецъ, когда ты повстрѣчалась с такимъ человѣкомъ, которой достоинъ твоей любви, которой могущественно защищалъ тебя отъ презрительнаго и подлаго злодѣянія, которой есть превосходнѣйшій изъ братьевъ, друзей и господъ, самый храбрѣйшій и добродѣтельнѣйшій изъ всѣхъ человѣковъ; то удивительно ли что сердце, даже до сего времени непоколебимое, изьявляетъ чувствительность признательность такому сердцу, которое ему уподобляется? Какую же причину имѣла бы ты отъ того краснѣть? И для чегожъ, любезная моя Генріетта, скрываешь ты внутренное свое чувствіе отъ такихъ ближнихъ, коихъ склонности совершенно сообразны съ твоими? Ты видишь, любезная моя внука, что неизвѣстность, въ коей мы находимся, ни мало намъ не препятствуетъ говорить съ удивленіемъ о такомъ человѣкѣ, коему весь свѣтъ отдаетъ сію справедливость. Мы не усматриваемъ въ себѣ нималѣйшаго лукавства; и ты не имѣешь необходимости быть руководимою столь презрительнымъ учтивствомъ. Твое воспитаніе, любезная моя, не позволяетъ тебѣ имѣть никакого лукавства. Притворство совершенно тебѣ не прилично. Кажется и самое малое дитя, познаетъ изъ большей части послѣднихъ твоихъ писемъ, что ты чувствуешь любовь. Но хотябъ твоя склонность была щастлива или нѣтъ, когда ты почитаешь за славу ощущать оную къ такому предмѣту, которой исполненъ нѣжными чувствованіями, имѣетъ хорошіе нравы, и произходитъ отъ знатной породы, и коего всѣ твои ближнія равно какъ и ты любятъ; то предмѣтъ нѣжности моея, дражайшая Генріетта, украшеніе моея жизни, и утѣшеніе моея старости, старайся, изъ любви ко мнѣ и всей твоей фамиліи, возъимѣть надъ своимъ сердцемъ столько власти, что естьли успѣхъ не будетъ соотвѣтствовать общимъ нашимъ желаніямъ, чтобъ твое здравіе нимало чрезъ то не пострадало; здравіе толико намъ драгоцѣнное! и чтобъ ты не причислена была къ тѣмъ нещастнымъ дѣвицамъ, которыя предаются во власть слѣпой страсти. Чѣмъ болѣе предмѣтъ возъимѣетъ силы воспламѣнить твои желанія, тѣмъ побѣда будетъ славнѣе, естьли ты оную одержишь. Однако, любезная моя дочь, рѣшись открыть намъ свое сердце, дабы мы были въ состояніи вспомоществовать тебѣ нашими совѣтами, и нимало не опасайся шутливыхъ изрѣченій твоего дяди; онъ составляетъ себѣ изъ оныхъ увѣселеніе, которое иногда и насъ развѣселяетъ; но вѣрь, что его разсужденія не произведутъ надъ вами никакого впечатлѣнія. Тебѣ небезъизвѣстно, что честное его сердце равно соединено какъ и наши, съ сердцемъ любезной нашей дочери; онъ такое же будетъ принимать участіе какъ и мы въ ея скорьби, естьли случиться какое ниесть нещастіе его племянницѣ.

Въ сію минуту твоя тетушка показала мнѣ письмо, которое ты къ ней писала. Она повторяетъ изъ онаго нѣкоторыя твои изрѣченія, кои показались ей весьма чрезвычайными. Чтожъ касается до меня, то я думаю что они приносятъ тебѣ великую честь, поелику доказываютъ мнѣ, что твоя любовь не столько стремится къ наружностямъ, сколько къ качествамъ души. Я увѣрена, что естьли ты никогда не чувствовала любви, то твоя страсть будетъ самой непорочнѣйшею. И такъ когда она не основана еще на чувствіяхъ; то старайся чтобъ оная не восторжествовала надъ твоимъ разсудкомъ, и чтобъ невозможность обладать тѣмъ человѣкомъ, коего ты любишь, не принудила тебя отрѣчься отъ всѣхъ прочихъ человѣковъ. Не говорила ли я тебѣ, что законной бракъ есть весьма священной долгъ, когда вступаютъ въ оный съ благоразуміемъ? Какоежъ должно имѣть мнѣніе, въ первомъ или во второмъ полѣ о тѣхъ, которые чувствуютъ отвращеніе въ сему состоянію, поелику оно имѣетъ свои затрудненія, утомленія и неудобства? Испытай по сему правилу Сира Карла. Естьли таковы суть тѣ побудительныя причины, кои отвращаютъ его отъ брака, то почитай ихъ за самыя величайшія несовершенства въ его свойствѣ. Не опасайся подвергнуть его искушенію. Нѣтъ ни единаго на свѣтѣ человѣка совершеннаго.

Но можетъ быть Сиръ Карлъ имѣетъ такія обязательства, кои уже онъ не въ состояніи прервать, естьли въ самомъ дѣлѣ таково его состояніе, то я ласкаюсь, что дочь моя нимало не предасться такимъ чувствованіямъ отъ коихъ она не можетъ надѣеться взаимнаго соотвѣтствованія. Ты надѣешься, говоришь ты пріятнымъ образомъ въ одномъ изъ своихъ писемъ, что твоя гибель никогда не произойдетъ отъ добродѣтельнаго человѣка. Избавясь благополучно отъ Сира Гарграфа, ничего уже не опасаюсь ради тебя отъ честнаго человѣка. Но естьли твое нещастіе произойдетъ отъ честнаго человѣка, то ето будетъ твоя погрѣшность, любезная моя, поелику ни они ни его сестры не подадутъ уже тебѣ никакого ободренія. Я знаю, колико всѣ его предположенія могутъ поразить твою разборчивость, но тогда ты сугубую должна взять предосторожность противъ самой себя; и дѣйствительность гораздо будетъ жесточѣе, нежели предположенія. Когда уже нѣтъ ни единаго въ свѣтѣ человѣка, отъ коего бы ты опасалась своей гибели, то не должна ли ты остерегаться его?

Я горю нетерпѣливостью паки видѣть любезную мою Генріетту въ моихъ обьятіяхъ. Но вотъ совѣтъ, которой я почитаю приличнымъ ея состоянію: не упущай, любезная моя, ни единаго случая утверждать дружбу, двухъ любезныхъ сестеръ, поелику, говоря мимоходомъ, естьли Миссъ Грандиссонъ проникнетъ въ состояніе твоего сердца, то я не думаю, чтобы ея насмѣшки сообразовались съ прочими любвидостойными ея свойствами. Никогда не удаляйся отъ ихъ сообщества, когда онѣ отъ тебя того потребуютъ. Миссъ Грандиссонъ обѣщалась тебѣ разсказать исторію своей фамиліи. Напомни ей о ея обѣщаніи; можетъ быть ты получишь изъ того такія освѣдомленія, кои могутъ послужить тебѣ нѣкіимъ въ дѣлахъ твоихъ руководителемъ. Ты особливо узнаешь, не имѣютъ ли обѣ сестры склонности къ какой ни есть другой женщинѣ, хотя скрытность, въ коей укоряютъ онѣ Сира Карла, можетъ быть не допущаетъ ихъ знать тайны его сердца. Естьли же онѣ не имѣютъ ни къ кому склонности, то развѣ оная не можетъ обратиться къ тебѣ? Что касается до богатства, естьли можно будетъ познать ихъ о томъ мнѣніи, то мы постараемся не остаться въ послѣднихъ.

Но поелику я одобряю то намѣреніе твоей тетки дабы отсрочить отвѣтъ, которой она должна писать къ Графинѣ Д… то какъ же поступить намъ въ семъ обстоятельствѣ? Вотъ какія о томъ мои мнѣнія. Сія Гжа. поставляетъ главнымъ правиломъ то, что твои склонности на кѣмъ не заняты: тетка, твоя совершенно ее въ томъ увѣрила. По крайней мѣрѣ ты говорила ей въ такихъ выраженіяхъ, кои долженствуютъ возрадить въ ней нѣкое сумнѣніе. Она дала намъ знать, что намѣрена посетить насъ въ наступающую субботу. Конечно должно ожидать, что она потребуетъ изьясненій, и мы должны удовлѣтворить ея чистосердечіе, тѣмъ вяще, что для собственнаго нашего свойства, мы обязаны учинить оное честнымъ образомъ. Я хочу искренно увѣдомить ее о томъ предпріятіи Сира Гарграфа Поллексфена, о коемъ, какъ кажется, ты уже ей нѣчто сказала, и о великодушномъ покровительствѣ полученномъ тобою отъ Сира Карла: справедливость никогда не навлекаетъ на себя укоризны. Твоя тетка признается, что ты къ ней писала, и что отказывалась, съ почтительнѣйшеію благодарностію, отъ чести тебѣ предлагаемой, что она не иначе можетъ изъясниться какъ увѣрительно предполагая, что, то побудительнымъ причинамъ благодарности, ты предпочтешь Сира Карла всякому другому человѣку, но что ты неизвѣстна о его обязательствахъ; что ты не имѣешь причинъ предлагать въ немъ къ себѣ другихъ чувствованій, кромѣ тѣхъ, кои произсходятъ отъ учтивости, кою мужчины почитаютъ себѣ за честь оказывать нашему полу, и что госпожи Грандиссонъ, называя тебя сестрою, разумѣютъ подъ симъ именемъ какъ сестру ихъ брата, такъ и свою.

Сіе будетъ сказано Графинѣ, подъ величайшими клятвами, дабы она сохранила оное въ тайнѣ. Тогда познаетъ она сущую истинну. Она о томъ будетъ судить такъ, какъ должна, для самой себя. Ты не будешь казаться передъ ея глазами виновною ни въ малѣйшемъ притворствѣ. Мы подтвердимъ всѣ наше свойство. Естьли Милади Л… и Миссъ Грандиссонъ, какъ ты то предполагаешь, обьявили Графинѣ, что намѣренія ихъ брата нимало не обращены къ тебѣ, то найдется что они говорили правду, и ты знаешь, любезная моя, что мы должны отдать справедливость искренности другаго такъ какъ и своей. Она увидитъ что твое уваженіе къ Сиру Карлу, естьли токмо сіе чувствіе кажется ей препятствіемъ ея намѣренію, произходитъ отъ похвалы достойной признательности за то покровительство, которое онъ великодушно подалъ, такой молодой дѣвицѣ, коея сердце до того приключенія совершенно было свободно.

Я не знаю, довольно ли ясно я изьявила свое мнѣніе. Я теперь совершенно уже не такова, какова была прежде; но благодарю Небо и за нынѣшнее мое состояніе; я совершенно не почитала себя въ состояніи написать столь продолжительное письмо и въ толь короткое время. И такъ, любезная моя Генріетта есть тому причиною, а ея благополучіе завсегда составляло единое мое попеченіе, съ того времени какъ я лишилась товарища моей молодости, дражайшаго супруга раздѣлявшаго со мною какъ свои такъ всѣ другія попеченія, которой изьявлялъ тебѣ столько нѣжности, какъ мнѣ, и подалъ тебѣ такіе же совѣты. Что должно думать о Г. Шерлей? Какимъ бы образомъ поступилъ онъ въ семъ случаѣ? Сіи то суть тѣ вопросы, которые я всегда себѣ предлагала прежде, нежели изьяснила мое мнѣніе о какомъ ниесть важномъ дѣлѣ, а особливо когда дѣло шло о тебѣ.