Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Варя стала – Гюрзой, Егор – Аспидом, Вовка – Ужом, Света – Мамбой, Валера – Питоном, Аслан – Гадюкой, его брат Руслан – Коброй, а самый младший член отряда восемнадцатилетний Паша – Анакондой. Но, Степан называл их все равно на свой манер, поэтому: Егор был – Ушастым (его уши торчали намного больше, чем положено приличным ушам), Вовка – Толстым (парень проводил все свободное время в тренажерном зале и накачал такую «мышцу», что больше походил на рекламу стероидов и анаболиков чем на живого человека), Света – Серьга (из-за той самой серьги в языке, которая так сильно поразила Степана, в первую их встречу), Валеру – Пиндосом (парень бросил учебу в самом престижном университете Америке – Гарворде, ради Майдана), Аслана и Руслана – именовал соответственно: Абдулла и Абдулла-два, ну а Пашка, получил кличку – Паштет… и только Варя именовалась как Гюрза или Варя. Степан выделял девушки из числа остальных, но это никого не удивляло, скорее наоборот все восприняли это как само собой разумеющееся, ведь они спали вместе.

– Егор, я понимаю, что тебе хочется известности и показухи, но для общего дела важен результат, а не сам процесс, – нравоучительно произнес Степан. – А самое главное, это безопасность группы. Я не буду рисковать никем из вас. Понятно?

– Понятно, – кивнул головой Егор, соглашаясь со словами командира. – Но, хорошо бы, что-нибудь такое, как позавчера. А? Когда мы титушек поджарили! Я даже не ожидал, что так все получится. Как мы их, а?! Всемером против двух сотен! Жаль, что только в самом конце догадался камеру на «смарте» включить, хотя там все равно ничего не было бы видно, одно мельтешения, да пыхтение от бега, но зато какой финал! – восторженно закатив глаза, от удовольствия произнес парень: – Они как вломятся в проулок, а потом п-шшшш… и стена огня! Все-таки хорошо, что мы тебя выбрали своим командиром, так воевать намного веселее, чем эта непонятная толкучка на Майдане.

Степан вспомнил события двухдневной давности и поежился, мысленно поблагодарив богов за чудесное спасение. На самом деле все произошло спонтанно и неожиданно, а закончиться могло все очень и очень трагично – порвали бы их как тузик грелку и все! Степан, Ушастый и Толстый сидели в засаде, выслеживая мужика, которого подозревали в шпионаже в пользу властей, этот гаденыш был несколько раз замечен среди баррикад, а потом в «сети» всплывали лица майдановцев неприкрытые балаклавами, он умудрялся поймать момент, когда кто-нибудь из борцов за свободу снимал на краткий миг маску, закрывающую лицо. Заметил его вездесущий и пронырливый Паштет, он же и прикинул примерный маршрут злодея, оставалось только поймать этого мерзавца и обыскать его, ну а если при нем бы нашлись доказательства вины… то, согласно закону революционного времени – судить на месте – переломать руки и ноги! Но вместо того, чтобы выследить и поймать добычу, охотники чуть сами не стали жертвой – нарвались на большую группу титушек, рыл в двести. Как это часто бывало, Левченко в моменты смертельной опасности соображал быстро и точно – отдав короткое распоряжение Ушастому, он отправил его одну сторону, а Степан и Толстый, побежали в другую. Это уже потом, Ушастый всем рассказывал, что командир и Вовка Уж бегали по улицам выигрывая время для него, а на самом деле, Левченко, просто заблудился и только в самый последний момент нашел нужный проулок. В этом проулке, стоял «Фольсцваген мультивэн» в котором привезли горючую смесь для «коктейлей Молотова» – два десятка пятилитровых пластиковых баклажек, а остальные члены отряда сейчас занимались тем, что переливали их содержимое в стеклянные бутылки. В спасительный проулок Толстый и Степан буквально залетели, убегая от преследовавших их разъяренный титушек, разрыв был минимальный – не больше десятка метров. Прошлепав подошвами ботинок по дурнопахнущей луже, которая разлилась поперек проулка, Левченко и Вовка Уж, с разбегу вскарабкались по двум доскам, прислоненным к забору и уже через мгновение оказались в относительной безопасности – в соседнем дворе, какого-то административного здания. Здесь уже были все свои – обе валькирии отряда: Света и Варя, братья Абдулаевы и Пиндос, не хватало только Ушастого, но если все было сделано так, как ему велел Степан значит, и он тоже должен быть где-то поблизости… он и оказался поблизости – сидел верхом на заборе и внимательно вглядывался в темноту. Когда по ту сторону забора раздался топот множества ног, тяжелое дыхание и шлепанье по лужам, Егор победно взревел и, чиркнув зажигалкой поджег тампон, которым было забито горло поллитровки, а уже через секунду бутылка улетела в темноту и громко звякнув об асфальт проулка взорвалась маленьким вулканом… а следом взметнулась огненная стена – почти сотня литров быстровоспламеняющейся смеси, приготовленной по технологии изготовления напалма. Внутренний дворик тут же наполнился криками паники и боли. Но «змеенышам», как себя именовали парни и девушки в группе Левченко этого показалось мало и через забор полетели бетонные плитки, целая полета, которых так удачно стояла поблизости. Кидали не глядя, лишь бы перекинуть через забор, но даже это, судя по звукам, принесло свои плоды. Уже потом, на следующий день, Паштет нашел сообщение в интернете, что в ходе ночного столкновения были госпитализированы восемнадцать человек – все с ожогами разной степени, а троих закрытые черепно-мозговые травмы… потом, кстати, один из этой троицы впал в кому и через сутки умер, так и не приходя в сознание. Эта смерть почему-то так обрадовала всех «змеенышей», что Удаву, стало как-то не по себе, даже женская половина отряда радовалась как дети, которым на Новый год дед Мороз принес по ошибке лишний подарок. Левченко же наоборот, расстроился из-за этого. Смерть не известного ему молодого парня, который приехал в Киев из Днепропетровской области, расстроила и зацепила его до глубины души. Одно дело биться против специально обученных бойцов милицейского спецназа и «внутряков», и совсем другое дело азартно кидать в темноту тротуарную плитку, а потом узнать, что одна из этих каменюк проломила голову молодому парню, который толком и пожить то не успел. Но эти моральные терзания прошли быстро – уже на следующий день ближе к вечеру один из «хозвзвода» – шестнадцатилетний толстяк Гена Харитонов нарвался на титушек, которые очень сильно избили его. Парень оказался в больнице с переломанными ногами, отбитыми почками и лопнувшей селезенкой. Тогда-то Левченко и свыкся с мыслью, что он теперь на войне и все, кто не с ними – враги, который не стоит щадить и жалеть. Война не прощает «нежностей и соплежуйства».

– В тот раз все произошло спонтанно и нам всем очень сильно повезло, что так все окончилось. Удача и везение, не больше! А надо, чтобы был трезвый расчет и планирование, – задумчиво разглядывая консистенцию получившийся смеси изрек Удав. – А, ну-ка заряди одну поллитровку, надо провести полевые испытания. Гюрза приготовь огнетушитель, как только я отдам команду – туши очаг возгорания.

Варя послушно кивнула головой и вытащила из багажника внедорожника ярко-красный баллон порошкового огнетушителя.

Ушастый зачерпнул ковшиком мутную белесую смесь и вылил её в горловину пластиковой воронки, которая торчала из бутылки шампанского. Когда бутылка наполнилась на две трети, Егор заткнул горловину бутылки ветошью и тщательно взболтал её. К боку бутылки Ушастый примотал прозрачным скотчем одноразовую зажигалку с пьезо-элементом и выжидательное уставился на Степана ожидая команды.

Левченко к этому времени уже «одел» в камуфляжный костюм ближайший ствол поваленного дерева, не забыв водрузить на верх строительную каску и прикрыть «тело» дешевым, китайским защитным жилетом.

– Файйя! – два пальца, запакованные в тонкую кожу перчаток, указывают цель.

Широко размахнувшись, Егор метнул в ствол дерева «коломойку», как называли «коктейли Молотова» на Майдане. Бутылка, глухо ударившись о ствол дерева, разлетелась на части, и бревно тут же окуталось языками яркого, жгучего пламени, которое почти не давало дыма, а наоборот искрилось и «плевалось» в разные стороны «бенгальскими огоньками». Мгновение и одежда объята пламенем.

– Гюрза! – короткий приказ и девушка подскочив к бревну, обдает пламя из раструба порошкового огнетушителя.

Белая струя порошка, больше похожего на снег вырывается из короткого раструба и своим напором в одно мгновение сбивает пламя. Девушка торжествующе хмыкает и победно вскидывает руку вверх, но Степан тычет ей пальцем за спину, где только что сбитое пламя вновь начинает разгораться. Варя недоуменно жмет на рычаг и вновь тугая струя снежного порошка бьет по бревну… все! Пламя окончательно сбито и погашено… ан нет! Еще кое-где тлеет и вырываются маленькие язычки огня, которое по прежнему искриться и плюются. Гюрза с силой жмет на рычаг огнетушителя и не отпускает его до тех пор, пока порошок в баллоне не заканчивается. Теперь повалено бревно больше похоже на заснеженный сугроб – оно все в «инее» порошка.

– Ну, что господа хорошие посмотрим на результат, – довольно жмурясь, как сытый кот, произнес Удав, подходя к бревну. – Видите: одежда прожженна во многих местах и кора дерева здесь хорошенько подгорела. То же самое будет и с живым человеком. Эта смесь намного эффективней, чем обычный бензин, перемешанный с машинным маслом. Конечно, такую смесь готовить несколько дольше и тяжелее, да и дороже она получается, но зато результат превосходит все, что вы видели до этого.

– И откуда ты все знаешь? – восторженно спросила Варя.

– От верблюда! Я же, вроде как террорист, которого разыскивают за единоличную попытку захвата здания! Так, что мне по статусу положено все это знать! Да и вы бы знали, если бы учились на нормальные технические профессии, а то в кого не плюнь, то обязательно: либо в психолога, либо в юриста попадешь, ну или на худой конец в менеджера, а нормальных инженеров днем с огнем не сыщешь!

– Ну и как, по-твоему, я тогда буду жить, если мне придется работать руками? – недовольно пробурчал Егор. – На зарплату инженера, пусть очень хорошего и востребованного, квартиру в центре Киева не купишь и дом в Конче-Заспе не построишь. Да и когда ты станешь опытным и востребованным? Годам к сорока? А до этого времени как жить? Ютиться с семьей по съемным квартирам или купить жилье в кредит, а потом выплачивать его двадцать лет, во всем себе отказывая? На фиг надо, я на это не подписывался!

– Ну, а как ты предлагаешь жить? – заинтересованный таким поворотом разговора, спросил Степан. – Как, по-твоему, должна выглядеть жизнь «нормального» юноши?

– Как? – задумался на секунду Ушастый. – Ну, значит, окончил школу с золотой медалью, потому что твой отец «помог» лично директору школы, потом поступил в самый престижный ВУЗ страны, отучился и работаешь в фирме родителей, а лучше всего, купить место в каком-нибудь фонде, который «пилит» бюджет страны. Тогда ваще лафа – сидишь плюешь в потолок, а денежки капают, а ты только и думай, о том какую новую тачку купить, да куда съездить на выходные.

– А чего ж в Киеве учиться, почему не поехать заграницу? В Англию или США, вон, как Валера Питон, а? – язвительно усмехнулся Левченко.

– Да, ну на фиг эти заграницы! – Ушастый даже не заметил язвительного тона Степана. – Во-первых, там язык знать надо, а во-вторых, кем ты там будешь? Одним из тысячи таких же сынков? Лучше быть первым в деревне, чем последним в Риме! – блеснул эрудицией Егор.

– Дурак, ты Аспид! – подвела итог беседы Варя, грустно улыбнувшись. – Мы на Майдане за что воюем? За то, чтобы наша страна была свободна от Януковичей и коррупции! Я ты, что предлагаешь? «Пилить» бюджет! И чем ты тогда лучше Януковича?!

– Ой, Варька, только не надо тут святость включать! – отмахнулся от подруги парень. – Лично, я воюю за место под солнцем! Понятно?! Чтобы мой папик выбрался из периферии и влез в нормальные «темы»! Не, ну и за свободу и демократию, там и за все… ну, в общем, как все!

– Убивший дракона, сам становиться драконом! – хлопнув по плечу Егора, сказал Степан. – Запомни Ушастый: революция, всегда поедает своих детей!

– Чего?! – оторопело уставился на Степана Егор. – Это как?

– Очень просто, – Левченко подошел к машине и налил себе кофе из термоса. – Когда мы победим, то многие займут места и должности, которые им будут не по зубам, а самое главное не по мозгам. И тогда у таких новоиспеченных министров сорвет башню, и они начнут грести под себя с таким усердием, что переплюнут даже старую власть. Это касается драконов, которыми становятся герою их поразившие. Ну, а по поводу революции и её детей, тут вообще все просто: мировой опыт и история показывают, что сразу же после революционных потрясений идет волна кровавых разборок и репрессий, в которой гибнет вся первая волна революционеров.

– И ты, во все это веришь? – испуганным голосом спросила Варя.

– Конечно, – спокойно ответил Степан, выбирая себе бутерброд повкуснее.

– И зачем ты тогда во все это влез? Ведь, тогда получается, что мы все погибнем?

– Ну, во-первых, мы все рано или поздно погибнем… кто от старости, а кто и от пули в голову. А во-вторых, у меня есть конкретная цель, к которой я иду, и когда она будет достигнута, я уйду в сторону.

– И, что это за цель?

– Когда закончиться революция, и мы начнем громить старых чиновников и депутатов, я планирую убить их как можно больше. Вот моя цель – физическое устранение представителей власти!

– А как же страна? Как же светлое будущее? Зачем кого-то убивать? Надо строить новое общество свободное от коррупции и воровской власти, – Варя непонимающе смотрела на Степана, который как ни в чем не бывало уплетал бутерброд, рассуждая об убийствах людей.

– Варюха, ты плитку кидала, когда нас зажали титушки? Кидала! Откуда ты знаешь, может быть именно твой бросок стал роковым и убил того парня?

– Но он был врагом, – возразила девушка. – Если бы не забор и огонь, то они не задумываясь разорвали нас на части, как поступили с Генкой Харитоновым.

– Вот видишь, то есть для тебя, чтобы убить человека достаточно, чтобы он перешел в разряд врагов. Правильно? При этом ты не думаешь, права ты или нет. Если перед тобой враг, то его надо убить! Вот и у меня так же, только для меня слово – «враг» и слово – «представитель власти» – синонимы. Если ты у власти, значит ты – враг!

– Подожди! – опешил от такой логики Ушастый. – А как же «Свобода», «Батькившина» и «Удар»? Их депутаты, тоже представители власти. Правда они в оппозиции, но все равно, раз депутаты, значит представители власти. С ними как быть?

– Аналогично! Они – враги, – твердо сказал Степан. – Но, только, пока они для меня на втором плане. Вначале надо разобраться с нынешней властью, у меня к ней претензий намного больше, чем к оппозиционерам.

– Змей, да ты у нас анархист! – хлопнув в ладоши, радостно воскликнул Егор. – Точняк! Анархия – мать порядка!

– Нет, Ушастый, я не анархист, я просто, устал жить рабом. Надоело! Хочу увидеть последний миг каждого чиновника и депутата, до которого доберусь. Чтобы эти твари знали, что их убивает обычный человек, который в месяц зарабатывал в меньше, чем они проедали за один раз в ресторане и что все их деньги и связи не спасают от лезвия ножа, вспарывающего жирное брюхо.

При этом выражение лица Левченко стало настолько кровожадным и ожесточенным, что Варя и Егор увидев его, одновременно отпрянули назад и поежились… а уже через мгновение, Степан стал прежним спокойным и хладнокровным, таким каким его привыкли видеть окружающие – слегка меланхоличным и умиротворенным… как сытый удав.

– Молодежь, а что это вы такие грустные? – улыбнувшись, как ни в чем не бывало, спросил Степан. – Ешьте быстрее, а то вон наши едут, опять придется работать!

Варя и Егор никак не отреагировали на слова лидера, и к еде они больше не притронулись, видимо у них до сих пор перед глазами стояло свирепая гримаса их командира. Через несколько минут к внедорожнику подъехал огромных размеров пикам «Тайота тундра». Из его кузове вытащили несколько картонных коробок внутри которых стояли трехлитровые бутыли с тыквенным соком внутри.

Левченко коротко обрисовал план действий, и вокруг закипела работа:

Варя и Паштет открывали бутыли и выливали из них сок на землю. Уж и Ушастый добавили в молочный бидон бензин, и пока один старательно размешивал содержимое бидона, второй высыпал внутрь пакетики с желтой приправой куркумой. Ну, а когда смесь в бидоне была тщательно перемешана, и её цвет стал похож на тыквенный сок, содержимое бидона было перелито обратно в банки и Степан лично «закатал» банки крышками. Банки заняли свое место в коробках и теперь для всех окружающих со стороны это были обычные трехлитровые бутыли с тыквенным соком внутри.

– Ну и как смесь? Испытывали? – взбалтывая остатки в бидоне, спросил Паштет.

– Испытывали, – ответил Степан. – То, что надо и даже лучше. Закинь в бидон это тряпьем подожги, – Левченко указал рукой на обгорелую одежду возле поваленного дерева. – Все разъезжаемся, утром всех обзвоню и назначу место и время акции. Отдыхайте и смотрите не нажритесь и не проговоритесь никому, а то взяли моду: чуть что сразу же на своих страницах в соц. сетях статусы менять, да новостями делиться. Запомнили?

Молодежь дружно закивали головами в знак понимания, но глядя на их лица можно было понять, что уже через пару минут они забудут свои обещания.

Левченко не знал, что непоседливый Егор решил обхитрить его и провернуть свою собственную акцию. От своих друзей, которые примкнули в АвтоМайдану, он узнал, что вот уже два дня некоторые автобусы, перевозившие милиционеров, ездят другой дорогой, сокращая путь через промзону. И на их пути есть несколько мест идеально подходящих для засады. Все складывалось настолько удачно, что было жутко обидно отдавать продуманный план кому-то другому, пусть даже и Змею… тем более Змею! Ведь, Варя, должна была быть его, то есть Егора, а не этого мрачного типа, у которого нет даже собственного жилья. Вот и решил Аспид, подговорить Ужа, Гадюку и Кобру, чтобы вчетвером провернуть все самим и соответственно забрать всю славу себе.

Глава 9

Автобус опять барахлил. Словник дернулся, ударился головой о заледеневшее от мороза стекло и проснулся. В автобусе стоял жутких холод – печка не работала, сквозь щели в окнах и дверях внутрь проникал студеный ветер.

– Ну, что, похоже, мы приехали, – мрачно пробормотал Леший. – Как же задолбала эта столица! Ни хрена у них не работает. Ни автобусы, ни начальство… н и ч е г о! – вынес свой вердикт Алексей и плотнее укутался в клетчатый плед.

Таких пледов и одеял в автобусе хватало с избытком, вот только помогали они плохо, когда столбик термометра опустился ниже минус двадцати.

– Не бзди, пехота, сейчас наружу вылезем, и автобус будем толкать до самой части. Вот тогда и согреемся, – пытаясь разглядеть, сквозь заледеневшее окно, где они остановились, пробормотал Владимир.

– А вот фигушки! Не бывать такому, чтобы лейтенанты автобусы толкали! – Леший возмущенно фыркнул из-под одеяла.

– Мужики, надо бы подтолкнуть! – смущаясь, громко произнес водитель, глядя в салон автобуса. – Обещаю, это в последний раз. Больше, точно не заглохнем!

– Шумахер, вы это обещали в прошлый раз….и в позапрошлый! – на миг оторвавший от экрана планшетника, крикнул с заднего сидения Глаз. – А в итоге: элита украинской милиции толкает автобус, как ездовые собаки в упряжке!

– Разговорчики! – строго прикрикнул Словник. – Все на выход! Кто останется в салоне, завтра днем будет стоять в первом ряду!

– Да, вы батенька фашист! – протискиваясь мимо Слона, пробасил Жбан. – Как по мне лучше с «майданутыми» биться, чем слушать женский плач.

Словник мысленно согласился с товарищем и вышел из автобуса вслед за ним. Противостояние между правоохранительными органами и сторонниками ЕвроМайдана перешло в пассивную стадию – крупных столкновений и драк не было уже неделю, то ли сильный мороз был всему виной, то ли «лидеры» тех и других смогли договориться о «перемирии», но пока на фронте царило затишье… которое, как известно, выматывает и забирает сил больше, чем открытая война. Противник сменил тактику: теперь со стороны баррикад не сыпались угрозы и проклятья, вперемешку с националистическими речевками и бранью, теперь, каждый день к цепи милиционеров приходили десятки женщин и девушек, которые стоя на коленях умоляли беркутовцев и ВоВанов не бить их сынов и мужей, а еще лучше бросить щиты и разойтись по домам. Глупость несусветная, ведь как может служивый человек бросить своих и уйти?! Прогнать баб рука не поднималась, а логических доводов они слушать не хотели. Вот и приходилось – стоять солеными столбами и, отводя взгляд в сторону, выслушивать женский плач. Видимо, все-таки на той стороне работали настоящие профессионалы, нечета киевскому милицейскому начальству, потому что такая тактика работала. Нет, никто не собирался бросать оружие и расходиться по домам, просто, когда тебя оскорбляют и угрожают убить, то это озлобляет и придает сил в драке, а когда перед тобой стоит на коленях пожилая женщина и ревет как белуга, то это изматывает и забирает сил больше, чем многокилометровый марш-бросок в полной боевой выкладке.

– Ну, что?! На счет три! И раз, и два….и три! – громко выкрикнув команду, Словник уперся плечом в борт автобуса, и сильно оттолкнувшись ногами, навалился, пытаясь сдвинуть «Богдан» с места. – Давай… поднажми! И еще раз!

Автобус дернулся и медленно поехал вперед, постепенно набирая скорость. Несколько раз фыркнув двигателем он завелся и дальше уже поехал сам. Это вызвало волну восторга и криков радости.

Мимо проехал темно-синий автобус близнец «Богдана», который был закреплен за крымским спецназом. Вот только судя по внешнему виду этот автобус, был намного новее, а самое главное на его содержании не экономили. Проезжая мимо стоявших плотной толпой беркутовцев, клаксон автобуса выдал пронзительный рев, а из окон торчали счастливые лица коллег, которые махали руками и корчили рожи. Судя по номерам, автобус был приписан к одной из восточных областей Украины.

– И не остановились, суки! Видят же, что свои. Трудно, что ли было остановиться и узнать, не нужна ли нам помощь? – мрачно глядя в сторону скрывшегося за поворотом автобуса, произнес Леший. – С западенцами и то легче общаться, чем с этими зазнайками.

Леший был прав, парадоксально, но парни из крымского «Беркута» сошлись и нашли общий язык с коллегами из западных областей. Так получалось, что их отряды стояли рядом и бойцы замечательно общались между собой: делились посылками из дома и помогали друг другу. Даже тот факт, что парни из Крыма говорили на русском, а их коллеги на украинском языке никого не напрягал – все замечательно понимали друг друга.

Через десять минут автобус, вновь громко тарахтя, отправился в путь. Словник укутавшись в одеяло уснул прислонившись головой к стеклу. Проснулся он от того, что в автобусе раздалось несколько встревоженных криков и возгласов. Завертев спросонья головой в разные стороны, Владимир не сразу понял, что происходи вокруг, вначале показалось, что сейчас неожиданно наступил рассвет – сквозь окна автобуса внутрь салоны бил розовый свет, как бывает ранним утром, когда встает солнце. И только приглядевшись, Слон понял, что это горит – впереди, по ходу движения их «Богдана» стоял остов автобуса, который пылал как пионерский костер – высокие языки огня понимались вверх, стараясь достать до звезд.

– Тормози! – что есть мочи заорал Словник. – Кто-нибудь вызовите пожарных и скорую! Все наружу!

Водитель открыл дверцу раньше, чем успел остановить автобус. Владимир вырвал из креплений небольшой огнетушитель, который был закреплен в скобах рядом с дверью автобуса, и на ходу выпрыгнул из дверного проема. Приземлился удачно – устоял на ногах и даже продолжил бег, не останавливаясь ни на секунду. До огромного костра было всего каких-то двадцать метров. Автобус полыхал, как ярким пламенем сверкая и плюясь в разные стороны брызгами, наподобие бенгальского огня. Вокруг автобуса лежало несколько обгорелых тел. Словник подбежал к ближайшему, слабошевелящемуся телу и, нажав на рычаг огнетушителя, обдал его струей порошка… огнетушитель издал протяжный свист, пукнул, выпустил из раструба небольшое облачко… и перестал работать.

– Да, ёп твою в бога, в душу, в мать! – в сердцах выкрикнул Слон, и, откинув ненужный баллон в сторону, подхватил тело подмышки, перевернув его. – Аптечку!!! – дурным голосом заорал Словник: – Противошоковое!

Молодой парень: форменный бушлат выгорел полностью, куртка под ним тоже зияла огромными прожженными пятнами, вокруг разносился сильный запах горелой плоти, как будто кто-то сжег большую перьевую подушку. Знакомый запах! Так пахнет горелая человечина! Уж чего-чего, а этого за последние недели Словник нанюхался вдоволь – «коктейли Молотова» собирали свой урожай, во время каждого столкновения с митингующими.

Бум! – совсем рядом, неожиданно упала трехлитровая банка, которая неизвестно откуда вылетела. Инстинктивно Словник прикрыл своим телом раненного от разлетевшихся в разные стороны осколков стекла. Тягучая мутноватая жидкость, отдающая химическим запахом, брызнула в разные стороны… и вспыхнула стеной огня. Несколько крупных капель попали на правый рукав куртки Владимира, и когда вокруг разверзся огненный ад, одежда занялась ярким, светящимся пламенем.

Дальше Словник действовал как во сне – подхватив раненного, он поднял его высоко над головой, как будто тот был невесомой пушинкой, и, не обращая внимания на горящую одежду, шагнул прочь из огненного круга.

Шаг… еще один… огонь обжигает кожу под разорванной штаниной… еще шаг… правая рука, налилась болью – едкое пламя прожгло многослойную ткань неожиданно быстро и добралось до плоти… шаг… еще один!

Все!

Вышел!

В лицо бьет струя ледяной пыли – Леший не жалея, поливает из огнетушителя, Жбан подхватывает тело раненного, которое вдруг стало настолько тяжелым, что Владимир не смог его удержать на руках.

– Из-за того забора прилетела банка! – громко закричал Глаз, указывая рукой в сторону бетонной ограды, которая тянулась вдоль дороги.

– Жбан, Леший, Гвоздь! За мной! Остальные тушите пожар! – скидывая обгоревший бушлат, крикнул Словник, – Надо найти этих сук!

Не обращая внимания на предостерегающий крики друзей, Слон побежал к забору. Следом за ним увязались все, кого он назвал. Перепрыгнув несколько раз через невысокие очаги пламени, Владимир через мгновение оказался возле забора. Ухватившись руками за верхний край, милиционер подтянулся и перекинул свое тело через препятствие. Приземлившись он понял, что сжимает в правой руке балаклаву того парня, которого вытащил из огня, не зная куда её деть он засунул её в карман куртки.

Есть! Впереди, метрах в двадцати прочь от забора, бежал, одетый в черный комбинезон парень, фигурой напоминающей тяжелоатлета.

– Ату, его! Взять тварь! – крикнул Словник, указывая рукой на убегавшего. – Гвоздь, Жбан за ним! Леший – за мной!

Сорвавшись с места, как заправский спринтер, Словник побежал в левую сторону, Леший, не отрываясь бежал за ним, держась в паре метров чуть поодаль. Владимир понимал, что поджигатель вряд ли пришел сюда на своих двоих, скорее всего, где-то должна быть машина, на которой он приехал. А на многих предприятиях внутрицеховые дороги располагались как раз вдоль заборов.

Бежал Владимир недолго – не больше пяти минут, он как раз успел пересечь большой, захламленный строительным мусором пустырь, когда впереди показалась тонкая «нитка» бетонки. Попав на дорогу, Слон свернул направо и побежал еще быстрее. Видно было, что по дороге совсем недавно проехала легковая машина, с высоким клиренсом – на снегу стались следы, с глубокой колеей. Неожиданно где-то впереди прогремели несколько хлопков, очень сильно напоминающих выстрелы из гладкоствольного оружия. Нехорошие предчувствия заставили Владимира бежать еще быстрее.

– Командир, стой! Впереди машина! – торопливо прокричал сзади Леший. – Похоже, это наши клиенты!

– На обочину! – приказал Словник, прыгая в большой сугроб, переметом застывший на обочине.

Позади сугроба застыли «огрызки» кирпичного забора. То тут, то там были видны обломки кирпича, штукатурки и даже целых фрагментов.

– Помогай! – тяжело прохрипел Словник, пытаясь расшатать и вырвать из ледяного плена фрагмент кирпичной колонны.

Леший навалился с другой стороны и вместе, они смогли вытащить из снега «спайку» кирпичей весом килограмм сорок.

– Найди себе что-нибудь, – Владимир указал другу на ржавые «зубья» арматуры, торчащие из снега, – как только машина остановиться, будь готов «гасить» их всех!

– Сделаем! – Леший низко пригнулся и скрылся в темноте.

Словник поднатужился, взвалил кирпичную глыбу на руки и присел позади сугроба, так, чтобы его было, как можно труднее разглядеть из окна подъезжающей машины.

Бах! Бах! – из заднего окна большого внедорожника высунулась короткая морда помпового ружья и выстрелила несколько раз куда-то в темноту. Внедорожник затравленно петляя из стороны в сторону несся по бетонке постоянно хватая колесами обочину и взметая к небу фонтаны снега. Если еще минуту назад Владимир еще сомневался в правильности своих действий, то сейчас он отбросил прочь все сомнения – не будут благонадежные граждане стрелять из окон машины почем зря.

– Хек! – с натугой выпрямившись и используя инерцию своего тела для увеличения силы броска, Словник, как настоящий толкатель ядра, отправил сорока килограммовый «сюрприз» навстречу быстро приближающейся машине.

Хрясь! – «спайка» кирпичей со всего размаху впечаталась точно в середину радиаторной решетки «Ниссана патруль». От удара машина «клюнула» мордой вниз, капот зарылся в снегу, и внедорожник перекувырнулся через себя, застыв на дороге лежа на крыше.

– Ни хуха себе! – восторженно прошептал Леший, выглядывая из-за своего укрытия, при этом в его руках было бетонное весло.

– Откуда такой девайс? – кивнув на весло в руках друга, спросил Словник.

– Не знаю, наверное от памятника отвалилось, тут в снегу баба бетонная валяется… сисястая такая, скорее всего её весло, – выходя на дорогу, вслед за Владимиром, ответил Леший. – Похоже этих гавриков подушками заблокировало.

Действительно сквозь лобовое и боковые стекла «Ниссана» было видно, что в салоне машины сработали подушки безопасности – их белые «пузыри» были хорошо различимы.

– Осторожней у них был помповик, – предупредил друга Словник.

– Вон он на снегу валяется, – указав веслом на дорогу, произнес Леший. – Подобрать?