Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Хуже всего пришлось в Черкасской области, на одном из блок-постов, наотрез отказались пропускать колонну автобусов дальше. Бетонные блоки и наспех сваленные несколькими грудами покрышки надежно перекрыли дорогу, а у тех, кто прятался за баррикадой, было огнестрельное оружие – свет фар первого автобуса отчетливо выхватил из темноты мужской силуэт в камуфляже в чьих руках был СКС. Выпущенная из карабина пуля с легкостью пробила бы не только тонкое железо автобуса, но и любой из «бронников» милиционеров.

Время играло на руку «майданутым» – весть о том, что на «блоке» застряли автобусы с крымским «Беркутом» наверняка облетела ближайшие жилые кварталы, а это значит, что уже через считанные минуты набежит толпа агрессивно настроенных «громадян» из числа «свiдомых» и тогда прорыв будет стоить крови… большой крови!

Раздумывать было некогда! Короткая отрывистая команды и несколько автоматчиков, стреляя в воздух, буквально за мгновения захватывают баррикаду. Горе – защитников пинками загнали в канаву, а трофейный СКС навсегда вывели из строя, согнув ствол. Ну и на прощание, когда последний автобус проезжал мимо бетонных блоков, кто-то из беркутовцев бросил зажженный фальшфейер в стопку ящиков наполненных бутылками с бензином – полыхнуло знатно, столб огня взметнулся метров на десять и был виден еще долго. А где-то через час, когда колонна уже успела покинуть пределы Черкасской области по радио передали, что «злобные псы Януковича» совершили дерзкий налет на «мирных манифестантов» и, по словам «очевидцев», зверски убили и сожгли несколько десятков человек, большая часть из которых была еще совсем детьми. Что при этом делали «дети» в три часа ночи на окраине города «очевидцы» не сообщали, но сведения были «достоверны» так как их растиражировали в сотнях страничек на нескольких социальных сетях. В автобусах повисла тревожная тишина, так как все понимали, что нынешней власти дай только повод, чтобы не дать «беркуту» вернуться домой и в такой ситуации, даже двадцать восемь бойцов из спец. группы не помогут – перекроют дорогу парой БТРов и расхренячат из крупнокалиберных КПВТ. Неожиданно откуда-то сзади, с последних рядов, там где лежали на разложенных сидениях раненые раздался тихий голос Жбаницкого:

Наверх вы товарищи

Все по местам

Последний парад наступает

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»

Пощады никто не желает

Врагу не сдается наш гордый «Варяг»

Пощады никто не желает

Второй куплет пел уже весь автобус, Словник даже не ожидал от себя, что знает слова дальше первого куплета или припева, но нет… знал и пер вместе со всеми:

Из пристани верной на битву идем

Навстречу грозящей нам смерти

За Родину в море открытом умрем

Где ждут желтолицые черти

За Родину в море открытом умрем

Где ждут желтолицые черти

Свистит и гремит и грохочет кругом

Гром пушек, шипенье снарядов

И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»

Подобьем кромешного ада

И стал наш бесстрашный и гордый Варяг

Подобьем кромешного ада

В предсмертных мученьях трепещут тела

Гром, грохот и дым и стенанья

И судно охвачено морем огня

Настала минута прощанья

И судно охвачено морем огня

Настала минута прощанья

Кто-то из парней включил рацию и было слышно, что песню про бравый «Варяг» подхватили во всех автобусах, и от этого как то сразу стало легче и светло на душе, как будто действительно вокруг было не провонявшее запахом горелой резины нутро автобуса, а бескрайнее море. И пусть врагов больше и они сильнее, но все знали, что правда на их стороне и значит победа тоже будет за ними! Внутри клокотала бесшабашная злость, казалось, что если сейчас дорогу перегородят бронетранспортеры или танки, можно будет броситься на них с голыми руками и порвать как тузик грелку.

Прощайте, товарищи, с Богом, «ура!»

Кипящее море под нами

Не думали мы еще с вами вчера

Что нынче умрем под волнами

Не думали мы еще с вами вчера

Что нынче умрем под волнами

Не скажут ни камень ни крест где легли

Во славу мы русского флага

Лишь волны морские прославят вовек

Геройскую гибель «Варяга»

Лишь волны морские прославят вовек

Геройскую гибель «Варяга»

Песню допели, а потом, как-то сразу автобус потонул в грохоте хохота и смеха. Ржали как кони, совершенно не понятно с чего, то ли Жбаницкий, как всегда сморозил какую-то несусветную глупость, то ли Леший рассказал анекдот.

Прошел час, потом второй, а потом уже и рассвело – солнце по зимнему обычаю лениво поднялось из-за горизонта, освещая придорожные посадки не ярким светом. Ближе к обеду, когда уже все поняли, что никакой погони и расправы над крымскими милиционерами не будет, так и вовсе градус настроения в автобусе поднялся на небывалую высоту. Словник даже успел покемарить пару часов – ну, а что, солдат спит – служба идет!

К Крыму подъезжали в темноте, на часах было 19–30, когда автобус, в котором ехал Словник с товарищами неожиданно заглох и, прокатившись по инерции несколько десятков метров, остановился. Обидно, но до пропускного пункта при въезде в Крым осталось всего пара километров. Водитель попытался что-то там отремонтировать, но судя по тому, что двигатель так и не завелся, поломка была не из простых.

Раненых перегрузили в другие автобусы, а потом принялись толкать транспортное средство в сторону указателя «Крым». Можно было конечно бросить бедолагу и утрамбовавшись в другие автобусы доехать домой, но почему-то никому не захотелось бросать «Икарус» посреди пустынной ночной дороги, получилось бы, что бросили своего боевого товарища, который вывез их из объятого анархией Киева и почти довез до дома.

Когда все-таки автобус подкатил к кпп «Турецкий вал», все кто толкал автобус, восторженно заорали – «Ура!!!» Вроде еще минуту назад, обессилено охали и стонали, проклиная старый автобус, который не мог сломаться попозже, но как только увидели, что пересекли невидимую черту, извещавшую, что они уже в Крыму, дружно закричали от радости и стали поздравлять друг друга… и откуда только силы взялись?! Видимо и правда, дома и стены помогают.

– Все парни, больше не могу, давайте передохнем, – Панас уселся на бетонный блок разгораживающий дорогу и достал из нагрудного кармана смятую пачку сигарет. – Дома даже воздух другой!

– Дыши Пашка, дыши! – Гвоздь уселся рядом, бесцеремонно вытягивая сигарету из пачки друга. – Впрок дыши, а то с новой властью, глядишь, и бежать из Крыма придется, как белякам в гражданскую. Эти нам не простят, что мы до конца стояли. Простыми увольнениями из органов мы не отделаемся.

– Херня! Первый Майдан пережили и этот переживем, – беспечно отмахнулся Панас, но тут же зло сплюнул себе под ноги и выкинул не докуренную сигарету.

Было хорошо заметно, что Панас нервничает и злиться на окружающих. Гвоздь высказал вслух то, о чем многие думали, но боялись говорить.

– Пропусти, – Словник жестом разогнал курильщиков и пробрался внутрь салона.

– Слон ты чего там не видел? – спросил Леший, удивившись, что друг гремит железом внутри автобуса. – Зачем тебе щит и дубье?

– Надо, – Словник молча вышел из автобуса держа в руке щит.

– Ты чего задумал? – не унимался Леший.

– Правильно Гвоздь сказал, не дадут они нам спокойной жизни, травить будут, как бешеных псов.

– И, что?

– А, ничего! Не буду я от них прятаться. Надоело! Тем более, что я теперь не в Киеве. Я теперь дома, и здесь есть, кого мне защищать. Это там, в столице, мы были на фиг никому не нужны: ни властям, ни горожанам, а здесь все по-другому, здесь у меня жена и дочь, и ради них, я ни одну тварь в Крым не пущу.

– О, как! Я с тобой! – Леший стремглав бросился в автобус за своими вещами и амуницией. – У меня хоть жены с дочерью нет, но я полностью с вами согласен тарищ капитан.

– И, я! – закричал Глаз.

– Вы редкие психи, да вас через пару часов зачистят на фиг, – покрутив пальцем у виска, произнес Гвоздь, – но я тоже с вами. Панас, ты как, с нами?

– Ща, докурю, а потом тоже пойду мир спасать.

– Ну и с чего, вы капитан Словник предлагаете начать? Захватим местный сельсовет или будку гайцов? – спросил Леший, застегивая «липучки» бронежилета. – Нам бы оружия, автоматы, да хотя бы по паре магазинов на брата.

– И пожрать, – поддакнул Панас.

– И выпить! – тут же внес свое предложение Гвоздь.

– Парни, я обязан доложить обо всем начальству, – скрипучим от простуды голосом произнес боец из спец. группы, который сопровождал автобус. – Сами понимаете, я за вас отвечаю, не дай бог, вы сейчас во что-нибудь вляпаетесь, с меня же потом полковник шкуру сдерет.

– Вот и доложи, – усмехнулся Словник и обернувшись к своим подчиненным командирским голосом приказа: – Чё встали? А, ну бегом на КПП! Заступаем в наряд, для усиления охраны крымской границы! Все въезжающие на полуостров машины останавливать и досматривать! Тщательно потрошим всех кто въезжает, особое внимание уделяем машинам с не крымскими номерами. Действовать слаженно и четко!

Несколько экипажей стоявших на КПП гаишников, видя приближающихся к посту беркутовцев, спешно расселись по машинам и укатили прочь. Это вызвало общий смех и веселье. Так даже лучше, никому не хотелось, чтобы под ногами путались гайцы, они хоть и коллеги, но все это время жили совершенно мирной жизнью, совершенно не понимая, с какой опасностью они могут столкнуться.

По-хозяйски заняв помещение поста, спецназовцы вмиг съели оставленный коллегами провиант – коробку печенья, буханку хлеба и палку копченой колбасы. Еще к трофеям можно было отнести десяток светоотражающих жилетов, да пару светящихся полосатых жезлов. Жилеты напялили поверх бронежилетов, а жезлы взяли Гвоздь и Панас – они выглядели поприличней других, их форма не так сильно обгорела.

А уже минут через сорок после захвата кпп «Турецкий вал», к домику поста подъехал желтая маршрутная «ГАЗель» и белая «Нива» из которой выскочил полковник Обесов собственной персоной и майор Харченко, а из маршрутки выбрались восемь бойцов, вооруженных автоматами.

– Словник, и почему я не удивлен, тому, что увидел тебя здесь? Мне как сообщили, что какие-то обормоты захватили КПП, так я, почему то сразу же подумал, что капитан Словник обязательно среди них.

– Тарищ полковник, мы не захватывали КПП. Гайцы, просто, разбежались, а у нас автобус заглох, ну вы знаете, вот я и подумал, а почему бы, собственно говоря, не совместить приятное с полезным и немного не поработать за сбежавших гайцов.

– Ладно, капитан, хорош заливать мне здесь. Подумал он! Залезайте в «Газель», вас довезут до Симферополя, а там на первом утреннем автобуса отправляйтесь домой. Выполнять!

– Товарищ полковник, а вы что будете делать? – Словник кивнул на стоявших за спиной у Обесова автоматчиков. – Или это для нас конвой?

– Дурак?! Капитан не зли меня, я и так злой. Много чести, чтобы я вас еще и конвоировал. Это парни из севастопольского отряда, они заступают на пост, для охраны границ Крыма. Так что можешь спокойно ехать домой.

– А второй пропускник, на Чонгаре? – тревожно, спросил Словник. – Его перекрыли?

– Капитан, ну что ж ты такой нудный, а? Без тебя разберемся, – Обесов, раздраженно махнул рукой. – Сейчас разделимся и половина отправиться на Чонгар.

– Втроем держать блок?! – изумился стоящий, за спиной у Словника Леший. – Это как?!

– А вот так! – в разговор вступил, молчавший до этого командир севастопольского отряда «Беркут» майор Харченко. – А, что вы хотели, если у нас две трети состава ранены, а остальные либо простывшие, либо с легкими ожогами. А посылать кого-то из тех кто не был в Киеве нельзя. Вот и что делать? Завтра утром будет больше людей, а сейчас только эти.

– Товарищ полковник, а разрешите нам отправиться на Чонгар, – Словник говорил твердо, видя, что Обесов колеблется не зная, что делать. – Мы не подведем. Нам бы только оружие – хотя бы один автомат на всех. А утром, как свежие силы прибудут, так и смените нас, ну если решите, что мы не нужны, отправите домой.

– Хорошо, уговорил, – совершенно спокойным голосом согласился Обесов. Казалось, что он ни капельки не сомневался, что Словник сам вызовется. – У тебя все добровольцы, или может, все-таки кого-то отправить в тыл.

Владимир вздрогнул услышав военное определение безопасного места – тыл. Как будто они сейчас были не возле контрольно-пропускного пункта расположенного на административной границы Крыма, а в прифронтовой зоне и где-то совсем по близости расположились порядки противника.

– Да, вы не ослышались, теперь этот КПП и второй «пропускник» на Чонгаре – это первая линия обороны. И задача тех, кто здесь будет нести службу не пропустить врага вглубь полуострова. Досматривать все без исключения машины, въезжающие на полуостров, проверять документы у водителей и пассажиров. Если пропустим хоть одну гниду вглубь, то в опасности окажутся в первую очередь ваши родные и близкие. Это понятно? Мы теперь здесь не за страну и правителей, не за депутатов и президентов. Мы стоим за своих родных и близких. Если того будет требовать обстановка, действовать жестко. Все помнят закон «о Милиции»? Когда необходимо применять оружие? Все помнят? Действовать без колебаний!

– Так как на счет оружия? – снова повторил свой вопрос Словник.

– Будет тебе оружие. Сколько вас? Пятеро? Отлично. Есть четыре «ксюхи» и два десятка снаряженных магазинов. Свои трофеи ты капитан, надеюсь, еще не выкинул. Нет? Ну, и отлично.

Быстро получив оружие Словник вместе со своими подчиненными разместился в маршрутной «Газеле», перед самым отправлением, в салон запрыгнул невысокий парень из числа тех автоматчиков, которые прибыли вместе с Обесовым и Харченко.

– Слон, я с вами, а то начальство боится, что ты без присмотра решишь пойти военным походом на Киев, – с ехидцей в голосе произнес вновь прибывший боец.

– Это они Семен правильно бояться, – ответил шуткой на шутку Словник. – Ты лучше расскажи как вас встречали дома. Все нормально, без провокаций, майданутых не было?

– Какие на фуй майданутые? – изумился Семен Кожанов. – В севасе, уже как пару месяцев собственные отряды самообороны и ополчения. Народ нас как героев встречал, а ты говоришь, майданутые, да их бы на британский флаг порвали бы. Так, что парни не бздеть, народ с нами, а это значит, что наше дело правое и победа будет за нами! Во, держите, это георгиевские ленточки, у меня есть пара метров, вы разрежьте и поделите между собой, будет вместо системы «свой – чужой», – Семен вытащил из кармана «разгрузки» моток оранжево-черной ленты и протянул его Слону.

– Правильно говорить не георгиевской, а гвардейской, – машинально беря моток ленты, произнес Владимир.

– Я и забыл, какой ты у нас начитанный и умный, капитан Словник, – хохотнул севастополец, – тебе бы не в «Беркуте» служить, а студентам лекции читать. Какая разница как она правильно называется – гвардейская или георгиевская? Главное, что майданутые на дух эти ленты не переносят, они на них, как ладан и святая вода на чертей действуют, так что парни, не сомневайтесь, цепляйте банты на пинжаки.

Дорога до «Чонгара» заняла меньше часа, и то можно было доехать быстрее, но старая и дребезжащая «Газель» и так казалось, ехала на последнем издыхании. Все это время Кожанов рассказывал последние новости о событиях происходящих в Украине и Крыму. Новости были не очень – в Киеве вовсю царила анархия, причем эта вакханалия с каждым часом захватывала все больше и больше населенных пунктов. Огнестрельное оружие стало появляться не только на улицах Киева и городов Западной Украины, но и в центральных и восточных районах страны. Так же стало известно, что майдановцы горят желание поквитаться с крымскими силовиками, которые играли одну из основных ролей в противостоянии на улицах Киева, тем более, оказалось, что многие из сотрудников «Беркута» и других специальных подразделений, забрав свои семьи бегут сейчас в Крым.

– Ну, что перекроем мост или займем здание поста? – спросил Семен.

– Нет, в поселок заходить не будем. На фиг! Пожалуй лучше перекрыть мост. Хотя, позиция так себе – всегда можно обойти стороной по железнодорожному мосту, – размышлял вслух Словник.

Слон и Кожанов стояли возле въезда на мост, который пересекал Чонгарский пролив – неглубокую мутную «реку» соленой воды, являющеюся по своей сути всего лишь ответвлением Сиваша. Именно здесь проходила административная граница между Херсонской областью и Автономной республикой Крым.

– Думаешь, могут и вправду гости пожаловать? Нам только до утра продержаться, а там парни из моего отряда подтянуться, да и Обесов обещал БТРы прислать.

– Если никто в гости не пожалует, то я лично, этому только рад буду, а если не дай бог, кто-то сунется, то мы должны быть готовы, как те пионеры. Поняв?

– Поняв, как тут не понять. Только мост, тоже вариант так себе – во-первых, он возвышается над местностью, и укрыться на нем негде, а во-вторых, у нас совсем не остается места для маневра. Разойдутся стрелки на той стороне в разные стороны и прижмут нас к земле перекрестным огнем, а мы и высунуться не сможем, и тогда нас можно брать голыми руками. А если мост захватят, то нам и отойти некуда будет.

– Что предлагаешь?

– Давай отойдем назад, до той узкой перемычки, где сходятся дорога и железнодорожное полотно. Справа вода, слева вода. Нас никто не обойдет, тем более, что там, на расширение дороги, были какие-то постройки – будет где организовать долговременные огневые точки.

– А нас точно не обойдут?

– Точнее не бывает, вот посмотри, – Кожанов достал несколько листов формата А4, на которых было изображение той местности где они сейчас находились. – Видишь, вот мост, где мы сейчас стоим, а вот эта та самая перемычка, куда я предлагаю отойти. Здесь со всех сторон вода, что здесь, что здесь. И даже если они решат обойти по суши, то все равно упрутся в воду.

– Ну, вот эта узкая полоска, вот здесь видишь? – Словник ткнул пальцем в карту. – По ней вполне можно зайти нам в тыл.

– Вовка, ты чего? – Кожанов небрежно отмахнулся рукой. – Да, чтобы на эту тропку попасть надо такого круголя дать, что даже если очень сильно захочешь, хрен попадешь. Это же целый лабиринт, причем без всяких указателей и асфальтовых дорожек, я более чем уверен, что эта узкая тропка, просто заболоченный участок солончака, по которому никуда не дойдешь.

– Да, а как же в Гражданскую красные взяли Крым, обойдя укрепленную оборону на Перекопе, тебе напомнить? Врангель тоже считал, что никто не полезет через Сиваш. А оно вон как вышло!

– Нет, Словник, тебе и вправду, надо тикать из милиции, уж больно ты умный. Какие на фиг красные и белые! Тогда люди были совершенно другие, ни чета нынешним!

Владимир ничего не успел ответить, потому что они с Кожановым одновременно дернулись, услышав грозную перебранку. Спорили Леший и водитель остановленной им легковушки – довольно свежей «японки» с черкасскими номерами.

– Я сказал, всем выйти из машины! – орал Леший, грозно вскинув автомат. – Иначе открою огонь на поражение!

– Чо ты на меня ореш, старлей?! Я – майор милиции, в машине моя семья, – высунув в приоткрытое окошко голову, кричал в ответ красномордый мужик. – Пропускай быстрее!

– Да, мне пох кто ты! У меня приказ! Всем из машины!

– Тихо! Чего орем?! – Словник достал из кобуры ПМ и снял его с предохранителя.

– Тарищ капитан, вот остановили машину, а в ней, вон видите ружье, – Леший ткнул пальцем в лобовое стекло, за которым было, что на сидение рядом с водителем лежит обрез охотничьего двуствольного ружья. – Гражданин мне документы на ружье предъявил, но ведь понятно, что обрез надо изымать.

– Капитан, ты у них за старшего? – красномордый мужик высунул голову еще дальше и стал похож на черепаху, которая тянет шею из панциря. – Капитан, слышь, у меня семья в машине, мы в Симферополь к родственникам едем – он кивнул за спину, и Словник увидел сидящих на заднем сидении женщину и девочку лет двенадцати. – А на ружье у меня документы есть, я сам стволы спилил, чтобы удобней было в машине вертеться. Пропусти, капитан.

– Ружье сдать придется, – твердо произнес Слон. – На полуострове безопасно, так, что оно вам без надобности.

– Точно безопасно? – недоверчиво спросил майор. – А может, как-нибудь договоримся, чтобы ты меня с ружьем пропустил? – красномордый, небрежно достал пухлый кожаный бумажник, который был битком набит банкнотами.

– Варианта только два: либо сдаешь обрез и патроны и проезжаешь дальше, либо поворачиваешь обратно и валишь на все четыре стороны. Вглубь полуострова я тебя с огнестрелом не пущу. Начнешь предлагать деньги – в морду дам. Понял?! – Словника буквально скривило от презрения к красномордому типу.

Подобный тип людишек он на дух не переваривал – средней руки чиновники при власти, которые портили кровь не только обычным людям, но и своим же коллегам по погонам.

– Ладно, капитан не злись, – присмирел майор. – Должен же был я убедиться, что вы и несете свою службу верно, – он передал обрез через открытое окно, а следом и набитый пластиковыми патронами патронташ. – Все, могу ехать?

– Багажник открой, а потом езжай куда хочешь, – Словник повесил патронташ на плечо, а обрез оставил в руке.

Майор горестно вздохнул и, нажав на кнопку, открыл багажник.

– Здесь у него только тряпье и пара ноутбуков в коробках, – крикнул Леший, осветив нутро багажника фонарем.

– Свободен! – махнул рукой Слон.

– Слышь, капитан, я километрах в тридцати, обогнал колонну в десяток автобусов. Похоже было, что это майдановцы к вам в гости едут, – последние слова майор уже произнес отъезжая прочь.

– Как думаешь, правду сказал или соврал? – Леший посмотрел вдаль, в надежде разглядеть приближающегося врага.

– Не знаю, но нам лучше сменить позицию. Так, парни, надо отойти назад, примерно на километр.

– Как это отойти?! – удивился Панас. – «Газелоид» то, того, укатил за провизией, как же мы отойдем без машины?

– Ножками Паша, ножками! – хлопнув Панаса по плечу, хохотнул Леший.

– Нечего стоять, бегом марш! Кожанов первый, я – замыкающий. Вперед, погнали наши городских!

Шесть мужиков, сорвались с места практически одновременно. Уже через несколько метров они выстроились в колонну и побежали прочь от моста. Постепенно темп бега только нарастал, так как бежавший впереди Кожанов все прибавлял и прибавлял.

– Ну, чё дальше бежать будем или здесь в войнушку поиграем? – переводя сбившееся дыхание, спросил Кожанов.

– Здесь. Чего запыхался? Куришь много?

– Ребра болят, видимо, есть трещины. Прилетел с той стороны заряд дроби в бронник, по началу дышал через раз, а потом как-то свыкся.

– Дурик, ты Сёма. Нельзя так со здоровьем шутить, опасно это.

– Вова, иди ты знаешь куда?

– Знаю.

– Ну, вот и отлично!

– Так, парни, рассредоточились: Леший – направо, Гвоздь – налево, Панас – ты метров на двадцать в тыл отойди и превратись там в камень, и чтоб тихо сидел, как мышь под веником. Нет, стоп! В тыл пойдет Глаз. Всем понятно?! Отлично! И, это парни….смотрите мне, чтобы ни шагу назад! Я серьезно, если и правда гости пожалуют, то надо сделать все, чтобы они не прошли. Понятно?

– Словник, ты это серьезно? – Сипов посмотрел на Слона как на слабоумного. – Нас же всех потом вздернут на ближайшей березе. Даже если они будут все при валынах, да с мешком герыча за плечами, нам же все равно потом пожизненный срок мотать.

– Панас, мне пох, что будет потом, и тебе должно быть пох. Понял? Они не должны пройти через нас. НЕ ДОЛЖНЫ!!! Это самое главное! Или ты против, и хочешь включить заднюю?

– Нет, конечно. Я как все, я с вами, – Панас неуверенно замялся, накручивая брезентовый ремень на рамочный приклад «ксюхи».

– Ну, раз ты с нами, то не фиг тут сиськи мять, разбежались по номерам, и… это мужики… того… ну, сами понимаете, да? Нам никак нельзя их пропустить.

– Да, поняли мы уже, поняли. Чего ты нас уговариваешь, как пионерок на сеновале, – Кожанов болезненно сморщился, теребя куртку под бронежилетом. Треснувшие ребра болели. – Не пройдут они, не пройдут.

За те двадцать минут, что прошли с момента отступления бойцов «Беркута», Словник со своей командой успел многое сделать: обустроить две огневые точки, укрепленные невысокими брустверами из обломков камня, и перегородить дорогу двумя бетонными блоками, которые вчетвером еле-еле протащили двадцать метров. Весь этот строительный мусор остался валялся на обочине дороги, от нерадивого водителя, чей «КамАЗ» переломился пополам, высыпав не довезенные до заказчика стройматериалы.

Пока взводили все эти баррикады, на дороге не появилось ни одной машины, ночная трасса была совершенно пуста. Поэтому, когда вдали появился свет от множества автомобильных фар, спецназовцы встревожено замерли, перестав работать.

– Все по местам! – громко сказал Слон. – Кожанов двигай на железнодорожную насыпь и прячься там за рельсами.

– Чёго это я должен за рельсами прятаться?

– А, того! У тебя же единственного в руках нормальный ствол, нечета нашим трещоткам, – Слон кивнул на АКМ с пристегнутым подствольным гранатометом, который держал в руках Семен. – Будешь у нас за ДОТ. Твоя задача – обездвижить несколько их гравицап, чтобы они здесь застряли на веки вечные.

– Окей, – Кожанов не стал спорить и, перехватив поудобней автомат, побежал в сторону железнодорожной насыпи.

Приближающаяся колонна растянулась на несколько сотен метров, первыми двигались десяток легковушек – авангард «автомайдана», а следом за ними шли три автобуса «Неоплана». Из окон первых двух легковушек торчали флаги: Евросоюза, Украины, Грузии… и черно-красный флаг украинских националистов.

Первой шла ярко-красная «Мазда 6» купэ. Дорогая иномарка вырвалась далеко вперед, опережая идущие позади машины. Какой-то варвар разрисовал капот из аэрозольного баллончика в желто-синие цвета. Японка остановилась там где и должна была – в нескольких метрах от разбросанных по дороге камней. Битого кирпича и камня вокруг было много, машинам никак нельзя было дальше проехать, разве только на танке или БТРе.

Слон стоял в свете автомобильных фар, меланхолично щелкая семечки, сплевывая шелуху на треснувший асфальт. Яркий свет мощных фар слепил глаза, но Владимир продолжал щелкать семки.

– Эй, животное, уйди с дороги, – раздался визгливый женский крик, – и камни свои забери!

Словник равнодушно пожал плечами и, сделав несколько шагов в сторону, ушел с дороги на обочину.

– Я сказала, камни с дороги убрал!

Владимир никак не прокомментировал женские визги, продолжая щелкать семечки.

– Эй, мусор, ты глухой или тупой?!

Захлопали дверцы подъехавших машин и, пустое пространство перед красной «маздой» наполнилось людьми. Человек пятнадцать, разного возраста и пола, да и одеты все были по-разному: от дорогих шмоток, до штопанных, вонючих камуфляжей. Да и возраст разнился порядком: от еще совсем юных, пятнадцатилетних соплячек, до седовласых стариков.

– Я, капитан милиции, приказываю вам остановиться и не подходить ближе! – голос Словника звенел от гнева. – Кто сделает еще шаг, будет застрелен!

Бах! Бах! – два выстрела в воздух, заставили людей остановиться и попятиться назад.

– Эй, ты чего? Совсем с ума сошел, мусор? – вышедший вперед невысокий кряжистый мужик, говорил спокойным тоном, но голос при этом его немного дрожал, выдавая волнение. – Иди домой, мужик. Все! «Беркут» разогнали, понял?

– Еще шаг, и я прострелю тебе ляшку! – Словник сделал еще шаг назад, чтобы уйти в темноту. – НАЗАД!

– Стой, стой! – переговорщик выставил руки перед собой в знак примирения и сделал пару шагов вперед. – Не стреляй! Подожди. Давай поговорим.

Бах! – ПМ в руке Слона выстрелил, и пуля выбила асфальтовое крошево в нескольких сантиметрах от ног кряжистого мужика.

– Назад! – крикнул Слон. – Все назад! Убирайтесь в свой гадюшник, твари!

– Чего вы его слушаете?! Он один! ВПЕРЕД! – женский крик, откуда-то сзади подстегнул толпу. Кричала та же самая девушка, что прибыла в красной «японке». – Слава Украине!

– Героям Слава! – нестройным хором отозвались десяток глоток, и мятежники ринулись вперед.

Бах! Бах! Бах! Бах! Бах! – пять выстрелов слились в одну длинную скороговорку.

Владимир, отточенным на тысячи тренировках движением, упрятал ПМ в кобуру и перекинул из-за спины АКСУ.

– Назад, бандерлоги! Назад! – Слон выпустил несколько коротких очередей под ноги наступающих людей и тут же отпрыгнул назад, падая на землю.

Автоматы спецназовцев забили короткими очередями, стреляя поверх голов мятежников. Бандерлоги уже никуда не бежали, они упали на землю, вжимаясь в неё как страстные любовники. Автоматные пули дырявили лобовые стекла машин, высекали искры, уходя в рикошет. Через несколько секунд плотного автоматного обстрела погасли фары на всех легковых машинах.

Пользуясь наступившей темнотой, Слон отполз назад, поднялся и перебежал к своим, где и спрятался за невысоким бруствером. Заменив обойму в ПМе на полную, Слон выщелкнул автоматный магазин и тоже заменил его на новый.

Майдановцы отползли назад, под прикрытие автобусов, несколько из них были ранены, их уволокли с собой. Действовали мятежники слажено и деловито, и не скажешь, что это были не подготовленные мирные граждане.

Ба-бах! – сдвоенный выстрел с той стороны прогремел совершенно неожиданно и оказался сигналом к атаке. Выстрелы загремели один за другим – трещали «укороты», бахали пистолеты, хлопали охотничьи ружья и гремели разрывы фейерверков. Атакующие попытались рассыпаться по фронту, но у них это получилось не очень хорошо – узкая дорога и не менее узкая обочина, переходящая в соленую воду Сиваша, никак не располагала к маневрам.

– Не высовываться, вжаться в землю! – прокричал Слон.

Милиционеры не сделали ни одного ответного выстрела – незачем лишний раз вскрывать свои позиции врагу.

– А если они под прикрытием пуль подкрадутся ближе? – лежащий рядом Панас, попытался осторожно высунуться наружу.

– Не подойдут, если, что нас Сёма прикроет, – ответил Слон, отряхивая каменное крошево с куртки. – Мля, и откуда у них столько оружия?

– А-а! – раздался воинственный крик.

Сквозь щель в камнях Словник увидел бегущего в их сторону молодого парня с голым торсом, в обеих руках у него были «коломойки» – стеклянные поллитровки, наполненные горючей смесью.

Оттолкнувшись ногой Слон, выкатился из-за укрытия – Бах! Бах! Бах! – Владимир стрелял по ногам, девятимиллиметровые пули взорвали асфальт перед бегущим, одна из пуль ударила слишком близко – попала в каблук ботинка, оторвав его. Парень споткнулся, пробежав еще несколько шагов вперед и, упал лицом вниз, выронив обе «зажигалки». Ударившись об камни, бутылки разбились и, огненный вихрь взметнулся вверх, поглотив лежавшего человека.

– Да, гребаный твой вини-пух! – Слон подскочил с земли и бросился вперед, скидывая на ходу бронежилет. – НЕ СТРЕЛЯЙТЕ!