Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 3

– Словник, хватай своих орлов и бегом на выход! В здании исполкома чэпэ! – раздался громкий крик дежурного. – Попытка захвата здания! Полная боевая выкладка!

– Епать ту дусю! – откинув газету с неразгаданным сканвордом в строну, растерянно произнес Владимир. – Мужчины на выход! Леший, Гвоздь – дуйте в оружейку, получать автоматы. Всем надеть бронники и шлемы! Глаз, проверь, чтобы аккумуляторы в камере были заряженные, а то получиться как в прошлый раз – когда на мобильный телефон снимали захват нарков.

– Командир, так в прошлый раз, ты же сам камеру брал на днюху корефана! – застегивая липучки бронника, возразил молодой долговязый боец.

– Разговорчики! Запомни, Глаз, командир по определению не может быть виноватым! Раз камера на тебе числится, то ты и должен проверять уровень заряда аккумуляторов, а кто их разрядил, я или папа римский, это уже не важно, итог один – крайний всегда ты!

Грохот тяжелых ботинок на ребристой подошве, известил посетителей и сотрудников управления внутренних дел, что группа быстрого реагирования отряда милиции специального назначения «Беркут», укладываясь в положенные нормативы, в спешном порядке выдвигалась на экстренный вызов.

Темно-зеленый «УАЗ-хантер», с гербом «Беркута» на бортах, выскочил из внутреннего двора управы, через семь минут после получения вызова. Машине необходимо было проехать всего пару километров, чтобы добраться до здания исполкома.

– Притормозишь на перекрестке! Гвоздь на выход, держишь задний двор исполкома, – приказал Слон.

«УАЗ» взвизгнув тормозами, резко сбросив скорость, затормозил на перекрестке, Гвоздь, хлопнув дверью, резко выпрыгнул наружу и побежал вдоль улицы.

– Давай напрямки, по газонам! – злорадно улыбаясь, Слон вытащил из набедренной кобуры ПМ и передернул затвор. – Остановишься за пару метров до главных дверей – выпустишь нас, а сам дуй в конец улицы, станешь на перекрестке и смотри в оба, может, кто на тебя и выбежит!

– Яволь мой команданте! – водитель вскинул руку, в знаке приветствия кубинский барбудос.

Внедорожник, перескочив через высокий бордюр, помчался по газонам, на которых, не смотря на декабрь, еще сохранилась зеленная трава. Машина еще не успела остановиться до конца, а из дверей уже высыпалась тройка спецназовцев. Первым бежал Слон, чуть в стороне и немного слева, держа в руках АКМС, двигался Леший, самым последним, мчался Глаз, у него в правой руке была зажата небольшая цифровая камера. Словник собрал с бойцов своей группы деньги и купил видеокамеру, на которую теперь записывали все выезды. Проще лишиться пары сотен гривен, чем, после каждого задержания, доказывать, что это не ты подкинул задержанному пакет с «травой» или окровавленный нож.

Возле двухстворчатых дверей, ведущих в исполком, стояло несколько человек, и лениво пинали ногами стеклянное крошево, ковром, лежавшее перед зданием.

– Ну, наконец-то, и года не прошло! – сварливо произнес высокий мужчина с наголо обритой головой. Его шею украшали бинты, а на лице красовалось несколько полосок лейкопластыря. – Вы бы еще дольше ехали, а то террорист устал вас ждать и домой ушел.

– С момента поступления сигнала, прошло девять минут, – демонстративно вскинув руку с часами, строго произнес Слон. – Что здесь произошло?

– Неважно сколько прошло времени с момента вызова. Главное, что вы опоздали! – тоном, не требующим возражений, сказал бритоголовый. – Нападение на орган власти произошло! А вы где-то лазаете! Бегите террориста ловите! Объявляйте план-перехват, поднимайте людей, военных… действуйте!

– Первый, первый! – поднесся рацию ко рту, Слон вызвал Гвоздя, который в данный момент должен был быть в нескольких десятков метров, позади здания. – Как слышишь меня? Прием!

– Слышу, отлично! Прием!

– Поднимай полк внутренних войск, роту спецназа с собаками и вертолеты. Всех на облаву! – совершенно серьезным голосом, сказал Словник. – Как понял меня? Прием.

– Понял тебя. Сделаем! – таким же серьезным голосом, ответил Гвоздь.

– Облава начата. Теперь можете рассказать, что произошло? – капитан «Беркута» снова обратился к лысому.

– Некто, Степан Левченко, попытался совершить террористический акт в здании исполкома нашего города. Только благодаря личному вмешательству мэра города, удалось предотвратить трагедию. Есть раненые и пострадавшие.

– Как все происходило? – Словник, даже глазом не повел, услышав имя своего лучшего друга: – У него было оружие? С помощью чего он собирался совершить террористический акт?

– У него было оружие… огнестрельное! Револьвер! – с запалом выдал чиновник. – Да, да! Револьвер, вот с такой вот, здоровенной обоймой в рукояти, – бритоголовый широко развел руки в стороны, показывая размеры обоймы, которая судя по всему, могла поспорить с артиллерийским снарядом.

– Обойма в рукояти револьвера?! – хрюкнув от смеха, переспросил Леший. – А, он никакого газа при этом не распылял?

– Почему вы смеетесь? – гневно выкрикнул зам мэра. – Вы должны фиксировать мои показания!

– Сейчас группа следователей по особо важным делам приедет и все зафиксирует, – убедительно проговорил Слон, не заметно показав за спиной кулак Лешему. – А сейчас, давайте мы опросим нашего коллегу, – беркутовец, кивнул головой в сторону лопоухого милиционера.

Чиновник, гордо вздернув подбородок, отошел в сторону. Слон пальцем поманил к себе милиционера дежурившего в здании исполкома. Молодой парень нехотя подошел к спецназовцам, голова у милиционера была туго обмотана бинтами.

– Что с головой? – спросил Слон, отведя парня в сторону.

– Травма. Ушиб, возможно сотрясение.

– Слышь, убогий, хорош звиздеть, – резким тоном, обрубил лопоухого Владимир. – Колись, что здесь было на самом деле? Только правду, понял?

– Ну… я, как бы, не совсем уполномочен… Ай!

Договорить молодой парень не успел, Слон, схватив его за локоть, сильно нажал пальцами на болевую точку.

– Лопоухий, я больше повторять не буду. Говори правду или ты хочешь, чтобы злой и кровожадный «Беркут» записал тебя в личные враги?!

– Отпустите, больно! Я все скажу. Короче, к начальнику отдела коммунальной собственности еще утром пришел этот самый Степан Левченко, он просидел у неё целый день, а потом они поругались, и она хотела его ударить, но он подставил свою руку и у этой толстой жабы, что-то там в кисти хрустнуло. Потом она начала кричать как резанная, Степан это попытался спокойно выйти из здания, но его догнали двое, оба заместители городского головы. Вот! Ну, и, короче, они начали кричать, чтобы мы его задержали! А, он, ну, это парень, значит, стал сопротивляться, и всех побил.

– Как именно побил?

– Лихо так, как в фильмах со Стетхеном в главной роли. Вахтеру, ткнул пальцем в грудь, мне подставил подножку, от которой я поскользнулся и упал на пол, а замам мэра, просто отвесил пару оплеух, причем не особо и сильных, у тех, похоже, даже синяков не будет.

– А откуда бинты, лейкопластырь и разбитые стекла в дверях?

– Это уже потом… позже. На крики спустился мэр и приказал все выставить в таком свете, как будто на нас напал террорист.

– И зачем ему это?

– Не знаю, но Степаныч, это наш вахтер, сказал, что папа, таким образом, набивает себе политических очков, сами же понимаете, какие события в стране происходят!

– Охренеть! Ладно, боец, свободен. Запомни, если приедут прокурорские или СБУшники, то ничего не подписывай, пока не поговоришь со своим непосредственным начальством. Понял? А лучше всего, давай вали в «управу» и расскажешь, как все было полковнику Зайцеву.

Молодой милиционер радостно улыбнулся, и, зажав форменную фуражку подмышкой, быстрым шагом отправился прочь.

– Эй, а куда это ушел наш охранник? – закричал лысый заместитель мэра.

– В больницу, возможно у него сотрясение мозга, – отмахнулся от назойливого чиновника Слон.

Заместитель мэра обиженно фыркнул и вернулся в здание исполкома, откуда ему призывно махал рукой невысокий молодой парень уже успевший наесть себе пузень вполне приличных размеров.

Словник, достал из кармана куртки мобильный телефон и несколько раз попытался дозвониться до Левченко. Не удалось, телефон друга был выключен. Потом капитан «Беркута» связался с «управой» и доложил дежурному обстоятельства вызова. В ходе переговоров решили, что наряд спецназовцев вернется обратно, а их место займут дознаватели.

Собрав своих подчиненных Слон, приказал возвращаться обратно в отдел. Примерно через час, вернулись опера и следак, которые ездили на вызов в исполком… вернулись с не слишком хорошими новостями – один из сотрудников мэрии, каким-то образом нашел в интернете фотографии с изображением Левченко, где он был изображен в камуфлированной форме, черном берете и на фоне черного флага, с изображением черепа и костей, вокруг, который вилась надпись – «Свобода или смерть!» А, еще в руках Степана был автомат Калашникова. Эти фотографии послужили еще одним доказательством, что Левченко – террорист.

Слон помнил: где и когда были сделаны эти снимки, кстати, на одном из них, вполне, мог быть и он сам, слава богу, что его лицо тогда было закрыто маской. Фотогравировал их парень из России, их группа, в которой были сербы, приехали в Крым, на какой-то там патриотический сбор, ну и немного «погоняли» в страйкбол. Автомат в руках Степана – был обычной игрушкой, а точнее моделью масштабно-габаритной, которая в точности копировала АКМ.

Словник понимал, что друга надо спасать, вот только как это сделать он не знал. Действительно, что-то у Левченко, в последние годы было, что-то не то с везеньем, а точнее удача решила обходить его дальней дорогой, иначе и не объяснишь, как можно было обычную словесную перепалку и пару оплеух, перевернуть так, чтобы в итоге получилось обвинение в терроризме, да еще и с такими железобетонными доказательствами.

А еще через час раздался звонок… номер Слону был не известен.

– У аппарата! – произнес Словник, принимая вызов.

– Здорово, хоботообразный! Как дела? – услышал Слон, знакомый голос друга.

Глава 4

Киев встретил Степана морозом и сильным, пронизывающим до самых костей ветром. Повсюду был лед. Как будто происходили съемки фильма «Послезавтра», в котором, неожиданно наступило резкое похолодание и все замерзло. Так и в Киеве, лед был везде! На столбах, деревьях, асфальте улиц и даже витринах магазинов. Видимо недавно прошел дождь, который тут же замерз.

Степан выходил из вагона самым последним, сделал он это специально, чтобы можно было легко определить, кто его встречает.

Встречающих было двое: молодые парни лет двадцати – двадцати трех, одетые в темно-зеленные куртки а-ля «миллитари», такого же покроя штаны черного цвета и вязаные шапки – «питерки», судя во внешнему виду, легко раскатывающиеся в маски, с прорезями для глаз. Обычно такие шапки-маски носят сотрудники спецподразделений, и правильно их называть – «балаклавы». Как не трудно догадаться из названия, придумана была это шапка-маска в годы Крымской войны. Правда, тогда её главной задачей было – обезопасить лицо от обморожения, это уже потом, в лихие девяностые, эта шапка-маска стала главным атрибутом спецназа, действия, который так и называли – «маски-шоу», ну еще, и вояки на Северном Кавказе, часто такими пользовались, потому что злобные чечены придерживались законов кровной мести и российским военным приходилось скрывать свои лица, во время проведения «зачисток» в «мирных» селах и аулах.

– Ты, что ли – Степан, по кличке – Удав? – спросил один из встречающих.

– Я, что ли, – коротко ответил Степан, закидывая одну из сумок на плечо. Как он понял, ему никто не собирался помогать с переносом вещей.

– Иди за нами и не отставай.

– Договорились.

Со спины оба парня выглядели как близнецы: одинаково одеты и обуты, даже телосложение и рост схожи. Братьями, они, конечно, не были – черты лица разнились. Про себя, Степан их окрестил как – Лелик и Болик.

Пройдя сквозь здание железнодорожного вокзала, троица вышла на привокзальную площадь, где на парковке стояла раздолбаная в хлам «десятка» цвета зеленый «металлик». Закидывая в багажник ВАЗа сумки, Степан с удивлением обнаружил там несколько деревянных бейсбольных бит, пару кусков арматуры «двадцатки» и три армейских ЗШ. Ладно, еще бейсбольные биты… судя по объему продаж этого девайса, в нашей стране проживает огромное количество фанатов бейсбола, ибо, бит продается с каждым годом все больше и больше, правда следует сказать, что при этом бейсбольных мячей и перчаток не продается вообще, но у украинцев, видимо, особый вид бейсбола в почете – тот, в котором не нужны мячи и перчатки, а только биты! Большее удивление вызвали армейские стальные защитные шлемы, которые в простонародье называют – каски. Но, каски, они у строителей, а у военных – защитные шлемы.

Лелик и Болик расположились на передних сидениях, а Степан устроился на заднем, удобно развалившись и вытянув ноги вперед. За окном проплывали пейзажи зимнего Киева. Как ни странно, но город совсем не выглядел революционным, таким как его, показывали с экранов телевизора. Нет ни баррикад, ни толп людей, на зарева пожарищ, от горящих покрышек и автомобилей, нет даже усиленных милицейских патрулей. Тишь, да благодать! Может, и нет никакого Майдана, где, по словам очевидцев, ежедневно стоит десятитысячная толпа. Возможно ближе к центру города, что-то изменится?

Действительно, когда «десятка» приблизилась к Хрещатику, вид за окном немного изменился – стали попадаться одиночки и группы людей, одетых по-военному: камуфляж, тяжелые «берцы», защитные щитки на локтях и коленях, «разгрузки» и бронежилеты разной конфигурации. Отдельно следует упомянуть головные уборы: армейские ЗШ-68, известные всем, кто служил в армии, более современные защитные шлема, изготовленные из кевлара, строительные пластиковые каски, белого, оранжевого и красного цвета, велошлемы, мотошлемы, пентбольные маски и даже некогда секретные специальные титановые шлемы «Сферы» и СТШ-81.

Люди за окном целеустремленно шли в одном направлении – в сторону площади Независимости. Шли поодиночке, парами, группами и даже выстроенными попарно колоннами. Одни несли в руках доски, брус, автомобильные покрышки, трубы, перила, куски листового железа, мешки с кирпичами, брусчаткой и прочий строительный хлам, другие тащили сумки и пакеты с едой, пластиковые бутыля с водой, баулы с одеждой, смотанные в тюки одеяла, ну, а третьи несли канистры с бензином и авоськи, наполненные стеклянными полулитровками. При этом была еще отдельная категория граждан – флагоносцы, эти перемещались хаотично, как им вздумается, единственное, что их объединяло это активное регулярное махание стягами, как будто им шла оплата за каждый отдельный мах. Полотнищ над головами людей было много: государственные желто-голубые флаги Украины, «Свобода», «Батькивщина», «Удар», «Правый сектор», «Самооборона Майдана», голубые флаги крымских татар, красно-черные «УНА-УНСО», флаги Евросоюза, а уж сколько было самодельных стягов, на которых красовались кривые надписи.

Чем ближе машина подъезжала к площади Независимости, тем медленнее она ехала – пешеходы чувствовали себя хозяевами на дороге и мешали движению транспорта, а уже через пару минут «десятка» остановилась, криво припарковавшись к бордюру.

– Мля! Всего полквартала не доехали, – пробурчал Лелик, себе под нос.

– Ничого страшного, не бильше пьяты хвылын и мы будэмо на мисци – ответил ему Болик.

– Ага, только придется идти через ряды «семерок», а оно нам надо?

– Да, ладно, тоби, нацэпымо шоломы та повьязки, та як нибудь пройдэмо!

Степан сидел молча, не вмешиваясь в разговор, он и так понял, что пани бояться каких-то загадочных «семерок» и очень надеются, что смогут пройти незамеченными, спрятав лица под масками и защитными шлемами.

– Приехали, на выход! – повернувшись, приказал, сидевший за рулем Лелик.

Степан выбрался из машины и достал из багажника свои сумки, помня, что ему никто не помогал, он сразу же закинул одну, а плечо, а другую взял в правую руку.

Сопровождающие Левченко парни, достали из багажника армейские шлемы и раскатав «балаклавы» нацепили их поверх масок. Ремешки, призванные фиксировать шлем, парни не стали затягивать, поэтому они сиротливо свисали по бокам.

– Есть, какая-нибудь тряпка, чтобы закрыть лицо?

Степан скинул с плеча сумку и, порывшись в ней, достал клетчатый платок – шемах, который очень часто называют – «арафаткой». Он тут же повязал её поверх головы, замотав свободными концами низ лица, оставив только узкую щель для глаз.

Лелик довольно кивнул головой и, повернувшись, повел их троицу вдоль улицы, уже через пару метров, они влились в общий поток людей идущих в сторону Майдана.

Главная площадь страны – майдан Незалежности была видна издалека. Поднимавшиеся вертикально верх многочисленные столбы дыма, вьющиеся из труб печей, создавали впечатление, что Степан подходил не к сердцу столицы страны находящийся в географическом центре Европы, а стану дикарей – кочевников. Трудно было поверить, что все эти люди, которые сновали, вокруг неся в руках камни, палки, доски и куски железа, не повстанцы из какого-нибудь африканского фронта сопротивления, а вполне цивилизованные европейцы, многие из которых имеют несколько высших образований. Что могло заставить этих людей, сменить удобство благоустроенных квартир на холод и вши армейских палаток и самодельных домиков?

Первое, что почувствовал Степан, подходя к границам Майдана – запах… и не просто запах, а ВОНЬ!!! Как будто где-то поблизости прорвало, переполненный фекальными водами канализационный коллектор. А, ведь до первых рядов палаток надо было еще пройти не меньше сотни метров, а уже в нос шибало так, будто на дворе не морозная погода, а был жаркий полдень, где-нибудь вблизи общественного туалета.

– Ну, шо зразумив чым свобода тхнэ? – заметив скривившееся лицо Степана, спросил Болик. – Нэ пэрэймайся, за декалька хвылын звыкнешь.

Степан ничего не ответил, лишь сильнее надвинул клетчатую ткань платка на лицо. Впору подумать о респираторе, хотя, толку от этого, одежда так пропитается «запахом свободы», что в маршрутках люди будут брезгливо воротить нос.

Когда троица пересекла невидимую черту – границу Майдана, людей вокруг стало настолько много, что возникло ощущение толчеи, присущей общественному транспорту в час-пик.

– Тримайся ближе, та за торбынамы слидкуй, инакшэ видирвуть чы порежуть, – оказавшись рядом со Степаном, посоветовал Болик.

Левченко прижал сумки плотнее к телу и шагал быстрее. Палатки, навесы, зонты и самодельные павильончики сменяли друг друга, железные бочки, вокруг, которых грелись, разномастно одетые люди, груды поленьев и дров, накиданные кучи тряпья, как на торговых развалах сэкенд-хэнда.

– Стоять, бояться! – зычный окрик заставил вздрогнуть и обернуться.

Обернувшись, Степан увидел, что отставший на пару метров Лелик, пытается вырваться из крепких объятий высокого мужчины одетого в натовский камуфляж с черным беретом на голове. Неожиданно, вокруг вдруг образовалось пустое пространство, которое еще несколько секунд назад было заполнено людьми.

– От курва матка! Тикай звидци, Степан, – Болик, отстранил в сторону Степан и воинственно вскинул бейсбольную биту.

Левченко скинул с плеча сумку и, поставив её на землю, вторая сумка, по прежнему оставалась в руках. Позади долговязого мужика в берете, собралась небольшая группа вооруженных битами и палками парней, упакованных в точно такой же натовский камуфляж. Получалось, что Степану, Лелику и Болику, противостояли семь человек. Из-за того, что у противников лица были закрыты масками, Степан не мог определить их возраст. Долговязому на вид было чуть больше сорока, лицо худое, хищное и злобный взгляд из-под тонких бровей.

– Где ваш сотник? А? Почему его не было на совете? – строго спросил долговязый, не выпуская из захвата рукав Лелика.

– Я откуда знаю? – пожал плечами Лелик. – Найди его и сам спроси!

– Слышь, ты? – долговязый подтянул к себе Лелика и выдохнул ему в лицо: – Я тебе сейчас ногу сломаю и ты уменя на пузе поползешь, ища своего пидора сотника, который фуй забил на совет старшин!

– Видчипысь вид нас. Тильки спробуй нас чыпаты, и цэ будэ вийна миж нашымы сотнями, – Болик сделал маленьких шажок вперед.

– ЧТО?! – надменно усмехнулся долговязый. – Ты мне угрожаешь? Что у вас есть? Три калеки и десяток малолеток? Все, вы мне надоели! – долговязый повернув голову вбок, бросил через плечо: – Бей, их!

Степан прыгнул вперед за мгновение до того, как долговязый повернул голову обратно. Используя импульс своего тела, Левченко метнул вперед сумку, ручки которой, так и держал в правой руке. Плотно набитый вещами десятикилограммовый баул, стенобитным тараном ударил долговязого в корпус… и опрокинул его назад.

Шестеро бойцов, которые были уже готовы ринуться в бой, замерли от неожиданности – их командир, получив удар сумкой, повалился на землю вместе с Леликом, чей рукав, он так и не выпустил из захвата. Заминка продлилась всего мгновение, но его было достаточно, чтобы Степан приблизился к врагу на расстояние удара. Левченко наносил стремительный удары, бил обеими руками, пытаясь достать сразу всех. Несколько секунд и на земле уже лежат двое бойцов, зажимая руками, разбитые в кровь лица… еще секунда и противник дрогнул и отпрянул назад, разрывая расстояние и прикрываясь фанерными щитами.

– Ну, шо, ты щэ хочешь воюваты? – гневно кричал Болик, избивая ногами катавшегося по земле долговязого.

Долговязый попытался встать, но удар Лелика битой, опрокинул его обратно.

– РАЗОШЛИСЬ! – раздался, усиленный громкоговорителем крик. – Разошлись, бляди, а то сейчас всех в асфальт закатаем!

Вдруг, как-то сразу стало многолюдно, Степан окружили несколько парней мощного телосложения, блокируя его действия, а уже через секунду, правая рука Левченко, оказалось вывернута и зафиксирована в болевом захвате. Вновь прибывшие были одеты в стандартный армейский камуфляж украинской армии, а на рукавах у них были желтые повязки «самообороны Майдана».

– Ось, шо знайшов? – произнес один из бойцов, протягивая своему командиру связку ключей, которая была зажата в правом кулаке Степана. – Ты, бач, яка хитра зверюга!

Командир группы быстрого реагирования, призванной гасить конфликты среди бойцов Майдана, зажав подмышкой мегафон, взял в руку, протянутую ему связку ключей, и с интересом рассмотрел её. Связка, как связка – шесть ключей и брелок. Вот только брелок был необычный – немецкий винтовочный патрон, гильзу, которого просверлили и, высыпав весь порох, повесили на кольцо, удерживающее ключи. Пуля, гильза и часть ключей на связке, были густо залиты кровью.

– Сам придумал или кто подсказал? – спросил старший «самообонцев» у Степана.

– Мать природа подсказала, – пробурчал себе под нос Степан. – Эти, первыми начали, мы всего лишь оборонялись.

– Ну, да, вижу, как вы оборонялись – у вас нет ни единой царапины, а у этих, трое легкораненых. При этом у вас даже щитов не было.

– Панас, что за дела?! – размазывая кровавые сопли по лицу, возмутился, поднявшийся с земли долговязый. – Ты же сам в курсе, что на сегодняшнем совете не было их сотника. И совет постановил: найти его и спросить, где он шляется!

– Ну, а пацаны здесь причем? Или ты видишь среди них их сотника? – спросил «самооборонщик», возвращая связку ключей Степану. – Свободны! Если увидите своего сотника, то передайте ему, что его немедленно ждут в штабе. Если сотника не будет, пусть его заместитель придет или кто-нибудь из десятников. Если в течение часа никто из вашей сотни не появиться в штабе, то вас разгонят!

Лелик подхватил с земли сумку Степана, и стремительно шагнул в толпу, плотным кольцом окружавшую спорщиков. Левченко хотел было обернуться, чтобы подобрать вторую сумку, но увидев, что её уже держит в руках Болик, направился вслед за Лёликом.

– Мля, Удав, но ты крут! – восторженно, произнес Лелик, когда их троица отошла на безопасное расстояние: – С зажатым в кулаке патроном кинуться на шестерых парней, вооруженных щитами и палками.

– Дисно, Стэпанэ, ты кремезный чоловька! Чым займався? Бокс, борьба! – Болик догнал Степана и протянул ему руку: – До речи, мэнэ зваты – Игор.

– А, меня – Василий, – представился Лёлик.

– Ну, а как меня зовут, вы и так знаете, – сказал Левченко. – Занимался: боксом, борьбой и рукопашным боем.

– А, за что тебя окрестили Удавом? – спросил Вася Лёлик.

– Не дай бог, тебе когда-нибудь увидеть, за что меня называют Удавом, – пробурчал себе под нос Степан.

– Не хочешь говорить, не говори, – легкомысленно пожав плечами, сказал Лелик. – Тем более, что мы уже пришли.

Лёлик поставил сумку перед входом в тамбур большой армейской палатки, рассчитанной на двадцать койко-мест. Выцветший от времени зеленый брезент, уныло обвес под тяжестью снежной шапки. Рядом с палаткой стоял деревянный поддон, на котором разместился мирно тарахтящий дизельный генератор. Большой пожарный щит, на котором висел ржавый багор и сломанная совковая лопата. Из прорехи в крыше, торчала длинная железная труба, из которой лениво вился белесый дымок. Чтобы брезент не загорелся, место прилегания трубы, было обложено кусками листового асбеста. Все свободное пространство, между палатками было завалено пустыми картонными коробками, деревянными и пластиковыми ящиками, вперемешку с грязным тряпьем и обрывками бумаги. Честно говоря, первое впечатление о Майдане у Степана сложилось очень гнетущее и печальное. Майдан напоминал гетто в Мексике, где проживали самые бедные и нищие слои населения. Да и внешний вид, а особенно запах, многих жителей Майдана, выдавал в них бомжей и бездомных. Причем, очень четко прослеживалась социальное неравенство участников Майдана – боевые и вооруженные отряды самообороны, имели намного лучшие жилищные условия, чем обычные протестанты, чья задача и призвание, заключалось, только в том, чтобы выходить на площадь, во время проведения массовых акций, концертов и Вече.

Пройдя внутрь палатки, Степан задумчиво оглядел обстановку. Двенадцать панцирных кроватей, несколько самодельных столов, восемь ярко-красных пластиковых стульев с логотипом известной торговой марки производящей пиво, рядом с входом конструкция, сбитая из досок, призванная служить гардеробной. Посередине палатки, на возвышении из кирпичей, стояла железная печь-буржуйка. К спинкам кроватей были прикручены листы влагостойкого OSB, сделано это было, длят ого, чтобы хоть как-то отделить спящего от холодной ткани палатки. Восемь из двенадцати кроватей были завалены вещами, остальные четыре свободны, на них лежали смотанные матрацы.

В палатке находился только один человек – молодой парень, лет восемнадцати, который полулежал на кровати и смотрел на экране ноутбука какой-то боевик.

– Лещ, ну и какого буя, ты не валяешься на кровати? – таща сумку впереди себя, спросил Лёлик.

– Между прочим, я дежурный. И сейчас не валяюсь на кровати, а охраняю имущество братьев, – даже не оторвавшись от просмотра фильма, произнес парень.

– Ну, а на кой ляд, генератор гоняешь? Топливо экономить надо!

– А, как я по твоему кино смотреть буду? Аккумулятор на «буке» совсем сдох и теперь работает только от сети.

– Лещ, ёкарный ты бабай! – возмутился Лёлик. – Оторвал свою задницу от кровати и бегом выключать генератор! Совсем уху ел, средь бела дня горючку жечь?! – звонкий подзатыльник скинул молодого парня с кровати.

– Ты чего? – потирая макушку, возмутился Лещ. – Сами и сидите тогда! Делать мне больше нечего, как тупить весь день одному в палатке. Да, я можно сказать, только ради того, чтобы погонять в «контру» на «буке» и согласился дежурить!

Выдернув из переноски штекер ноутбука, парень накинул на себя армейский камуфлированный бушлат вышел вон из палатки.

Степан не обращая внимания на словесную перепалку, разбирал свои вещи. Первым делом он достал из сумки утепленные штаны, куртку и комплект термобелья. Все-таки погода в Крыму стояла намного теплее чем в Киеве, и пока он дошел от машины до этой палатки, то порядком продрог, хорошо, что в палатке было натоплено. После верхней одежды, Степан извлек из сумки модульную ременно-поясную систему. Светло-зеленная РПС, была приобретена Степаном, несколько лет назад и до сих пор служила ему верой и правдой, хотя следует уточнить, что накладные карманы, отсеки и сумки, менялись каждый раз, в зависимости от того, что от них требовалось. Если ехать на рыбалку надо одно, а если «играть» в страйкбол, то совершенно другое, ну, а если бегать с «маркером», то там, только и нужно, что два длинный отсека, для запасных тубусов с шариками.

Видя, что Степан занят делом, Лёлик и Болик вышли из палатки, оставив Левченко одного. Степан только с облегчением перевел дух – теперь можно спокойной обстановке вооружиться. Удав извлек со дна сумки, чехол спального мешка, развязав шнурки завязок, Степан вытащил длинный кожаный сверток. Бережно развернув сверток, Левченко явил свету его содержимое: два длинных обоюдоострых кинжала, с длинной клинка двадцать сантиметров, два коротких ножа, с длинной лезвия двенадцать сантиметра, один швейцарский нож – «мультик», тычковый нож, два кастета и телескопическая раскладная дубинка, внешне похожая на длинный «полицейский» фонарик. Ножи Степан упрятал под куртку, кастеты разместились в карманах «разгрузки», а дубинку-фонарик, повесил на пояс. Тычковый нож и «мультик» нашли свое место в наплечных карманах куртки. Последней из недр сумки, Степан достал «балаклаву». Левченко не собирался постоянно носить весь этот арсенал на себе, но вначале надо было разобраться с окружающей обстановкой, так как, все, что он видел до этого, наводило на тягостные думы. Уж, больно все окружающее не было похоже на ситуацию, которую держат под контролем. На Майдане царит разброд и анархия. Балом правят не лидеры оппозиции, а совет сотников. А, ведь еще есть и отдельные отряды ультроправых националистов, которые класть хотели на совет сотников. У красно-черных, совершенно другие планы на будущие, они не хотят вести страну в ЕС, им нужна Украина для «украинцев», под предводительством «белого вождя». Единственное, что все эти разномастные силы объединяло вместе – это ненависть к существующей власти, во главе с президентом Януковичем. Трудно даже представить, что будет со страной, если не дай бог, Янука скинут, оппозиция долго не удержится… и тогда, только гражданская война, как в Ливии, Египте и Сирии.

Левченко закрыл сумки и дополнительно обмотал их скотчем. Сумки Степан задвинул под кровать, а матрас размотал и поверх него бросил старую куртку и штаны.

– Ну, что готов? – заглянув внутрь палатки, спросил Лёлик. – Есть хочешь? Ну и отлично, пошли похаваем, а там, глядишь и Иванеж появится.