Текст книги "Противостояние"

Автор книги: Семен Кожанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава 12

Еле сдерживаясь, чтобы громко не заматериться, Степан перебинтовал себе кисть левой руки. Кричать было нельзя, совсем рядом были подчиненные, которые свято уверенны, что их командир – Великий Змей, сделан из стали и огня, он ничего не боится и не знает боли и усталости. Фигня, конечно, но лучше поддерживать перед бойцами своего отряда имидж крутого парня, которому сам черт не сват… так оно проще и безопасней. Когда вокруг тебя столько врагов, называющих себя друзьями, расслабляться нельзя ни на минуту. Зазеваешься и все….схарчили, только косточки остались.

Будучи рядовым сторонником Майдана, Степан даже не представлял себе, какие грозы и вихри бушуют среди высшего командования сторонников евроинтеграции. Даже пауки в банке и то ведут себя более прилично и вежливо. Нет, конечно, он и раньше догадывался, что все не так мило и красиво, как показывают в роликах на «5 канале» и в «ю-тубе». Понятное дело, что большие деньги, вливаемые в Майдан вызывают у многих желание ухватить себе кусочек побольше, но деньги не шли ни в какое сравнение с властью. Возможность повелевать толпой, направляя её куда тебе хочется – вот самый сильный наркотик и магнит, который манит к себе со страшной силой. Только став командиром Змеиной Сотни, Левченко начал понимать, сущность Майдана и цель, для которой он был создан – смена власти. И не просто смена власти, а смена страны. Когда победит Майдан Украина станет совершенно другой страной… и не факт, что лучшей, чем она была прежде… ой, не факт! А еще Степан понял, что будет со всеми сторонниками Майдана, когда они победят… их выкинут на помойку, как отработанный материал, потому что ничего в этом мире не меняется и победивший дракона, сам становится драконом, только еще более злым и свирепым. Так было и так будет! И все те, кто сейчас с криками ярости бросается на милиционеров и солдат Внутренних Войск, после победы станут неугодны, потому что новой власти не нужны революционеры… новой власти нужны покорные граждане, живущие согласно европейским ценностям.

Удав видел, что среди руководства Майдана царит полная неразбериха… да, что там, надо быть откровенным – нет никакого руководства Майдана, есть вооруженная и агрессивно настроенная толпа, которую нужно лишь толкать в нужном направлении. А кто стоит на вершине этой толпы до сих пор не понятно… вроде и никто там и не стоит, потому что многие действия происходят стихийно и вызывают недоумение даже у триумвирата Майдана «кролика, боксера и фашиста». Даже эти трое не могут контролировать толпу, они лишь изредка появляются на сцене и что-то там кричат с неё, причем очень часто при этом их поведение вызывает желание потребовать от них справку из наркодиспансера, уж больно речь бессвязна и движения заторможены. До недавнего времени Степан думал, что Майданов заправляют командиры боевых отрядов – сотен, но став командиром одной из таких сотен, Левченко понял, что это не так. Большинство «сотников» были обеспокоены лишь тем сколько денег было собранно в конце дня в коробках для пожертвований… ну и опять же надо думать, как разрекламировать именно свою сотню, чтобы все больше и больше желающих хотело принести пожертвования именно для твоей сотни. При этом рядовым бойцам доставались лишь крохи и объедки. В этом плане очень хорошо работала пропаганда «Свободы» и «Правого сектора». У этих организаций были лучше всех экипированные бойцы, именно их чаще всего показывали по телевизору и именно им больше всего несли пожертвований. Видимо из-за этого свободовцы и правосеки не сошлись характерами и при каждой возможности их бойцы ввязывались в потасовки друг с другом.

А еще были координаторы – это специально нанятые специалисты, которые координировали действия командиров отрядов Майдана. Координаторы были разные, от обычных инструкторов, которые обучали как вести себя в потасовке с «Беркутом», до совершено странных и засекреченных личностей, как отец Вари. Виктор Петрович Обухов – был настолько влиятельной фигурой, что одно его присутствие снимало множество вопросов. Именно покровительство Обухова позволило Степану занять достоянное место среди командиров и сотников Майдана. Правда, помогало это только на первых порах, потому что не будешь каждому встречному объяснять, что здесь да как. Обухова в лицо знало, только высшее руководство отрядов – сотники, а среднее и низшее звено командиров ничего о Викторе Петровиче не слышало, вот поэтому и приходилось на деле доказывать, что Змеиная Сотня – это вам не хухры-мухры! Ну, это сейчас уже к «змеенышам» относятся с уважением и опаской, а поначалу все было не так ровно и гладко. Поначалу… да, что там говорить, даже сейчас могут и ржавую железяку в бочину вогнать. Поэтому-то Удав и бинтовал себе руку, шипя сквозь плотно стиснутые зубы, чтобы никто не знал, что он ранен.

К формированию своего отряда Степан подошел с известной долей прагматизма и брал в отряд только приезжих. Левченко хватило одного раза, когда его подчиненные – киевские мажоры решили проявить самостоятельность и, ослушавшись приказа «сгорели» на работе… в буквальном смысле этого слова.

Первых тридцать бойцов Степан отобрал лично, это уже потом отбор кандидатов в новый отряд был поставлен на поток, для этого дела даже привлекли психологов и инструкторов по физической и боевой подготовки. Когда была сформирована первая сотня, Левченко решил вывести людей из тренировочного лагеря «в поле» – на улицы Киева.

Первое боевое крещение «змеиная сотня» получила восемнадцатого сентября возле Мариинского парка. Сшибка с «беркутом» вышла знатная со стороны майдановцев было больше тысячи бойцов, ментов и «внутряков» в разы меньше, но как всегда их лучшая подготовка и сплоченность не дала «сотням» Майдана одержать победу.

Стычки, драки, столкновения продолжались до обеда, потом постепенно сошли на нет, так как командиры сотен отвели часть своих людей на Грушевского и Институтскую. К тому же еще и сумасшедшая контратака «Беркута» напугала часть митингующих до такой степени, что они бежали до самого Майдана. Хорошо, что милиционеры на развили свой успех, их как всегда остановило собственное начальство, а так глядишь могли бы гнать протестантов до их палаток и биотуалетов на площади Независимости.

Степан отвел своих людей назад, отвел не всех, примерно треть сотни оставил в подворотнях следить за перемещениями беркутов и титушек. Задачей этого отряда был отлов отбившихся «от стаи» титушек. Одетые в гражданку «спортсмены», иногда позволяли себе, отойди от «старших братьев» в сером камуфляже, чтобы прогуляться по окрестностям. Вот таких вот одиночек, а иногда и небольшие группы до пяти-шести «рыл» и отлавливали «змееныши»… отлавливали и тут же, на месте «учили жизни».

Основная часть Змеиной сотни под непосредственным командованием Степана вернулась на Европейскую площадь, где сменила большой отряд «правого сектора», на одной из баррикад. На хрена нужна была такая ротация Левченко понял только ближе к ночи, когда «Беркут» под прикрытием БТРов приступил к зачистке Майдана.

– Через час начнется зачистка, – спокойный голос Обухова в динамике сотового, как всегда раздражал, – твоя задача продержаться как можно дольше и навести шороху, людей не жалей, этого добра у нас с избытком.

Честно признаться, Левченко не особо и удивился тому, что услышал от отца Веры, чего-то подобно он и ожидал. Не маленький, давно понял в какую авантюру ввязался.

То, что Майдан будут зачищать, было понятно всем, но вот чтобы это делали так нагло… и безграмотно, это было просто подарком судьбы. «Беркут» полез вперед без всякой предварительной подготовки, лишь нестройные залпы специальных карабинов, стреляющих резиновыми пулями, да дымные росчерки, оставляемые газовыми гранатами – вот и вся артподготовка. Было несколько водометных машин и БТРов, но они действовали на других направлениях.

«Беркут» подходил к баррикаде, ведя непрерывный огонь резиновыми пулями и гранатами со слезоточивым газом. Спец. карабины выплевывали гранаты с непрерывным упорством механического конвейера.

Со стороны силовиков, кто-то осипшим голосом, монотонно орал в громкоговоритель, предлагая сдаться и не оказывать сопротивление.

Наверху, у самой вершины самодельной баррикады, среди запечатанных в грязный лед автомобильных шин, кусков железа и деревянных досок пряталось четыре человека: Левченко, два молодых пацана из Львова – Зига и Дрон, и пятидесятилетний «афганец» Глебыч. Этих троих Змей выбрал не случайно, по его мнению, только эти трое (считая его самого) могли выдержать приближение силовиков и дать достоянный отпор. Может, кто в отряде еще бы сгодился на эту роль, но времени на выбор других кандидатов не было. Да, и безопасного места на баррикаде для большего числа людей попросту не было.

Этой четверки надо было нанести как можно больший урон противнику, Степан понимал, что хорошенько «укусить» силовиком они смогут только раз, поэтому надо сделать это как можно эффективней. Самое важное – это разорвать дистанцию, не дать силовикам приблизиться, надо медленно отступать назад, сдерживая напор милиционеров.

Стекляшки противогаза запотели, и было совершенно не видно, что происходит снаружи, Степан видел лишь небольшой участок перекрытой баррикадой улицы, каких-то двадцать метров прочь от баррикады, если прозевать подход силовиков, то можно не успеть скрыться и попасть в «теплые объятья» милицейского спецназа. А это край как не хотелось!

Ждать дальше было уже невмоготу, казалось, что «Беркут» обошел их баррикаду и уже заходит с тыла. Несколько раз шумно выдохнув, Степан попытался успокоить себя, получалось из рук вон плохо – ранение, недосып последних дней и напряженная обстановка вокруг, когда совершенно не на кого положиться сказывалась на его, некогда стальных нервах.

Увидев сквозь запотевшую муть стекла, метнувшуюся тень, Степан понял, что пора! Сильно дернув рукой за конец обледеневшего шнура, Левченко активировал подрывной заряд самодельной сигнальной ракеты… а по сути многоствольной ракетной установки.

Взиу-взиу!!! Ба-бах!!! – серия взрывов стрясла воздух, раскатистый бас, усиливаясь и отражаясь от стен домов, унесся куда-то вверх. Самодельные ракеты, изготовленные из неизвестно откуда взявшегося тротила сработали как надо – взрывы, снопы огня и кустистые клубы дыма разукрасили улицы и поглотили приближающихся силовиков.

Степан медленно попятился назад, обдирая одежду об острые края листа профнастила. Хоть и счет сейчас шел на секунды, спешить нельзя – заметят силовики движение, откроют прицельный огонь… и тогда, все!

Где-то справа, с той стороны, где спрятались Зига и Дрон раздались громкие крики, дебильные возгласы «Зиг Хайль», а потом, совсем близкий взрыв, породил совершенно жуткий вопль, полный животной боли и отчаяния.

– Старшой, старшой, подь сюдой! Зигу ногу вiдiрвало, шо робыты? – Дрон бешено пучил глаза и орал, что есть мочи. Белки глаз налились кровью и стали практически не различимы на фоне испачканного сажей лица. Видимо оглох от близкого разрыва, потому что орал, как сумасшедший.

Шмяк! – пуля клюнула парня в незащищенный строительной каской висок, и он тряпичной куклой повалился навзничь.

– Дебилы! – сокрушенно прошипел Змей, подхватывая Дрона подмышки, а потом громко закричал: – Глебыч, бегом сюда, у нас два трехсотых.

Толстый мужик выскочив, как чертик из табакерки, откуда-то справа, где баррикада уже вовсю пылала ярким пламенем. Повернувшись назад, он не глядя выстрелил несколько раз из гладкоствольной «Сайги», а уже через секунду с той стороны, откуда вылез Глебыч, раздалось шипение ядовитой змеи и небо озарила яркая вспышка – полыхнули несколько двадцатилитровых канистр, спрятанных на внешнем склоне баррикаде.

– Командир, «мусора» сзади, совсем близко, ты хватай этого и тащи к нашим, а я прикрою.

– Куда? А второй? У Зиги ногу оторвало, его тоже надо вытаскивать.

– Двоих не вытащим, сил не хватит, да и хрен он выживет с такой раной.

– На, – Удав подтолкнул безвольное тело Дрона в сторону Глебыча, – тащи его, а я вас догоню.

Чтобы говорить приходилось поднимать низ противогаза, от этого начинало щипать глаза и драть горло.

Глебыч кивнул и, ухватив Дрона за воротник куртки, потащил его прочь от баррикады, при этом он вовсе не беспокоился о самочувствии раненного, волок его, как мешок с картошкой.

Метнувшись наверх баррикады, Степан нашел валявшегося на автомобильных покрышках Зига. Парень был совсем плох – правой ноги, ниже колена не было, лишь окровавленное тряпье, да торчащая в сторону белая кость. Зига уже не кричал, только что-то мычал, иногда переходя на скулеж. Перетянув обрубок ноги жгутом, которых как браслет был намотан на запястье правой руки.

Затравленно оглянувшись вокруг Левченко понял, что путь к отступлению отрезан – бойцы в сером камуфляже втягивались длиной «многоножкой» в разрыв между двух баррикад.

Врыв. пакеты сделанные из пороха так и валялись на земле, разбросанные вокруг. Скорее всего, кто-то из этих двоих, не успел отбросить самодельную бомбу, которая взорвавшись, оторвала ногу Зигу. Левченко сложил все взрыв. пакеты в одну кучу и поставил рядом несколько бутылок с бензином, благо этого добра вокруг было навалом.

– Держишь фашик, выносить тебя буду, – поднатужившись Левченко закинул раненого себе на плечо. Зига – щуплый паренек, весом не больше в полста килограмм, а сейчас Степану он казался совсем невесомым, видимо сказывалась адреналиновая накачка в крови.

Идти было тяжело – дым, слезоточивый газ и копоть от горевших покрышек заволокло все вокруг. Степан шел вдоль склона баррикады, тяжело ступая, и молясь только об одном – не оступиться, если сейчас упасть, то в лучшем случае сломаю ногу, а в худшем… об этом думать не хотелось, думать вообще ни о чем не хотелось, в голове был туман, мешавший думать. Поллитровка из которой Змей расплескивал бензин опустела метров через десять. Степан выпустил из пальцев пустую бутылку, а следом бросил зажженную бензиновую зажигалку. Пройдя еще пару метров, Степан устало опустил тело раненого на землю, и сам рухнул рядом. Огненная змея вспыхнувшего бензина метнулась вверх по баррикаде… мгновение и небольшой огненный вихрь поглотил пирамидку из двух десятков взрыв. пакетов.

Ба-бах! – очередной взрыв сотряс воздух. Взрывная волна взметнула снопы мусора, раскидав его вокруг. Этот негромкий взрыв потонул в том грохоте и шумовом апокалипсисе, который царил везде: стрельба из огнестрельного оружия, хлопки гранат, взрывы петард и ракет, грохот взрывпакетов и не прекращающийся барабанный бой – митингующие били палками и прутами по всему, что могло греметь, а ВеВешники и «Беркут» молотили резиновыми палками по щитам, и над всей этой вакханалией вились крики из громкоговорителей и песни из динамиков колонок.

Левченко взвалил на себя тело Зиги и, петляя между завалами мусора, тяжело переставляя ноги, пошел дальше.

Бум! Бум! Бум! – что-то било со всем рядом, издавая противный виз и грохот. Несколько раз ударило в спину, подталкивая вперед, Левченко развернулся и увидел, что метрах в пятнадцати от него, среди горящих покрышек стоит фигура в сером камуфляже и целиться из короткоствольного карабина.

ПМ все это время был в руке, Левченко выстрелил несколько раз в сторону милиционера, а когда тот упал, выстрелил еще пару раз. Противогаз куда-то делся, видимо слетел. Дым заволок все вокруг, а едкий газ заставлял надсадно кашлять, глаза горели огнем. Степан шел вперед, монотонно переставляя ноги, периодически натыкаясь на препятствия, обходил, снова натыкался, снова обходил и так до бесконечности. Где-то рядом, справа, слева и даже сверху раздавались голоса, крики, грохот, стрельба и взрывы гранат слились в один общий вой.

Когда в очередной раз Степан наткнулся на препятствие, он попытался его обойти, но неожиданно препятствие исчезло, и Левченко упал на землю… подняться он не смог, его поглотила тьма.

– Ну, что как думаете, он оклемается? – раздался невнятный голос совсем рядом.

– Конечно, у него всего лишь несколько ссадин, пара гематом и ушиб ноги. Самое плохое, что он скрыл ранение, рана воспалилась вот и получили обморок. Пара дней приема антибиотиков и встанет ваш командир на ноги.

Змей подумал, что если заботятся о его самочувствии, значит он среди своих, а это хорошо, просто замечательно.

– Как Зига и Дрон? – не открывая глаз, спросил Левченко. – Живы?

– Нет.

Открыв глаза, Степан увидел, что над ним наклонились Глебыч и незнакомый лысый мужик с фонендоскопом на груди. Видимо это был медик, странно, но, несмотря на мороз, его голова была не покрыта и капельки пота блестели в свете ярких фонарей.

– Дрона сразу наповал убило. Зигу ты мертвого тащил, – Глебыч говорил, короткими, рублеными фразами.

– Помогите встать, хорош валяться, – Степан попытался подняться, но обессилено рухнул обратно на замерзшую землю.

– Какой, нах, встать? – хмыкнул медик. – Срочно в больницу, под капельницу! – тоном, не терпящим возражений, произнес лысый.

– Парни помогайте, – Глебыч махнул рукой и сразу же несколько человек осторожно подхватили Левченко со всех сторон и бережно уложили на самодельные носилки. – Не боись старшой, я присмотрю за отрядом. Обещаю, что мы никуда лезть не будем и уйдем в глухую оборону.

– НЕТ! – Степан ухватил «афганца» за ворот бронежилета и подтянул к себе. – Никаких больниц! ПОНЯЛ? Пусть айболит обколет обезболивающим и обработает рану.

– Старшой, ну, что ты как маленький? – Глебыч постарался сделать голос как можно мягче, разговаривая с Левченко, как с маленьким капризным ребенком: – Тебе надо в больничку, там хорошо: сисястые медсестры, мягкие постели и телевизор.

– Послушай меня, – Левченко шипел, как настоящая ядовитая змея, – я единственный, кто общается напрямую с куратором. Если меня не будет, то вас пустят на убой. Понимаешь?! Так, что хватит звиздеть, обколите меня дурью… и вперед, на баррикады!

– Вы умрете! Элементарно, не выдержит сердце, – голос медика не выказывал никаких эмоций, он говорил о смерти, как о чем-то совершенно обыденном. Видимо за последние дни, смерть для него стала обыденной вещью. – Хоть рану я вам уже и обработал, но все равно надо ехать в больницу!

– Глебыч, найди другого пилюлькина, а то меня этот раздражает! – злость на свою беспомощность придала сил. – Времени даю тридцать минут, что бы через полчаса, я был как огурчик, а то в противном случае, кому-то прострелят ногу. Понял, дохтур?!

Доктор лишь коротко кивнул и, смешав в шприце несколько препаратов, сделал укол в плечо. Вокруг наперебой загомонили, окружающие хором пытались уговорить Змея лечь в больницу, но Левченко был непреклонен. Возможно, бойцы «змеиной сотни» и смогли бы уговорить своего командира отправится в больницу, но в дело вмешалась вражеская сторона – «беркут» подошел совсем близко, тесня со всех сторон баррикады митингующих. Где-то на окраине Майдана, возле одного из высоких завалов пылал ярким костром БТР. Бойцы подхватили носилки и побежали вглубь палаточного городка петляя между гор мусора, бочек с пылающими внутри дровами и скоплений протестантов. Людей вокруг было очень много, вокруг царила всеобщая толчея и хаос, надвигающиеся с разных сторон волны силовиков, спрессовывали протестантов подобно паровому поршню – безжалостно и неумолимо. Горели покрышки, горели баррикады, горели кабинки биотуалетов, горели палатки… казалось, что даже снег и лед горит.

После укола голова Степана прояснилась и даже появились силы, чтобы встать с носилок и, держась за плечо Глебыча перемещаться самому. Левченко пытался несколько раз дозвониться до Обухова, но отец Вари не отвечал, его телефон был выключен. Ну, а раз новых команд не было, Степан перегруппировал свой отряд и Глебыч повел бойцов к окраинам Майдана, туда, где вовсю полыхал огонь и кипело сражение со штурмовиками «Беркута» и солдатами внутренних войск.

Штурм Майдана не прекращался всю ночь, силовики постепенно занимали баррикаду за баррикадой, тесня митингующих все дальше. Вставшее с рассветом солнце осветило центр Киева, но лучам света было тяжело пробиться через непроглядную завесу черного дыма. Раненых и убитых было много… очень много, счет уже шел на сотни. Машины волонтеров, переделанные в импровизированные кареты скорой помощи не успевали вывозить раненых, убитых уже никуда не убирали, они так и валялись на земле.

Координации между отрядами защитников, как таковой не было, каждый бился сам за себя, защищая свои позиции. Лишь некоторые командиры пытались управлять своими людьми, отдавая команды с помощью громкоговорителей и мегафонов.

Левченко управлял своими людьми с помощью вестовых – пятерых пацанов, которые метались между палаток, передавая приказы и распоряжения. За несколько часов удалось наладить некое подобие конвейера – отряд разделили на три части: первая группа билась на баррикадах, вторая группа, в это время подносила к ним брусчатку, бутылки с бензином и резаную арматуру, а третья группа, отдыхала в резерве. Через час проводилась ротация и, группы менялись местами. Благодаря этому «змеиная» сотня действовала лучше других отрядов и не сдавала своих позиций. Из-за неразберихи и паники многие защитники баррикад оставляли свои позиции из-за нехватки боезапаса, хотя коктейлей «Молотова», каменного крошева и прочего хлама, который летел в силовиков, было в избытке, просто не была отлажена доставки всего этого на передовую.

В одиннадцать часов утра к палатке, которую Змей выбрал своим штабом подошел мужчина средних лет, совершенно невыразительной наружности, серый такой и неприметный, пройдешь мимо такого в толпе и даже взглядом за него не зацепишься. Невыразительный мужичок в темно-зеленой куртке передал Змею большую коробку и сказал, что это привет от Обухова и можно уже не сдерживаться в средствах.

Открыв коробку, Левченко увидел, что внутри лежало двадцать пистолетов Макарова, две дюжины пластиковых «клипс», для ношения пистолета на поясе, сорок магазинов и больше тысячи патронов, упакованных в пластиковые «спайки». Черные рукояти и отсутствие пятиконечной звезды, говорило о том, что эти «макарки» из бывшей ГДР, кажется, их там называли Pistole M. Интересно это совпадение или пистолеты привезены и правда из современной Германии? Подарки от Меркель для украинских евроинтеграторов?

– Старайтесь стрелять по ногам, можно стрелять сквозь щиты, они сделаны из алюминия и девятимиллиметровую пулю не держат, а вот бронники держат пулю, поэтому или по ногам, или в середину щита, туда, где будет рука, державшая скобы щита, – раздавая пистолеты наиболее подготовленным бойцам, Левченко сопровождал все это короткими комментариями. – Мужики как вы понимаете, теперь все по-взрослому, обратной дороги нет, начальство разрешило пустить кровь, так что не стесняйтесь.

– Зробымо! – ответил за всех присутствующих Потап, высокий мужчина, могучего телосложения. ПМ терялся в его пальцах, как детская игрушка.

Лица всех кто был в палатке, выражали тревогу и решимость. Мужчины, собравшие здесь прекрасно понимали, что обратной дороги нет и им надо идти до конца, чего бы это не стоило!

Штурм майдана продолжался весь день до самой ночи, Степан оглох от не прекращающегося шума и грохота. Ночью поспать так и не удалось, хоть «Беркут» и не предпринимал активных действий, но боевые действия не прекращались ни на минуту, они лишь затихали в одном месте, чтобы с новой силой начаться в другом.

Левченко осатанел от усталости и боли, вот уже два дня он держался только за счет таблеток, уколов и порошков. Как только один вид болеутоляющего переставал действовать, Степан начинал принимать другой. В «змеиной» сотне не были еще ни одного «двухсотого», зато раненых было много – восемнадцать человек, трое из них останутся инвалидами на всю жизнь: близкий разрыв гранаты лишил двоих глаз, а третий, совсем молодой парень из Ужгорода обгорел почти полностью и в больнице ему удалили ногу и руку.

На улицах Киева кипела самая настоящая война: горели бронетранспортеры, звучали выстрелы и хлопали разрывы гранат. Раненых и убитых уже даже не считали, ни с этой, ни с той стороны. Больницы были переполнены… морги тоже. Именно в эти дни решалось будущее всей страны, именно эти три дня определили судьбы людей… да, что там людей, всей страны… а может и всего мира!

Утром двадцатого февраля Янукович отдал приказ на вывод силовиков из центра Киева. За три часа до того как «Беркут» и ВоВаны начали покидать свои позиции, Степану позвонил куратор Обухов и отдал короткий приказ:

– Утром начнут отводить силовиков, нельзя их отпускать просто так. Понял? Будете их гнать по Институтской улице.

– Виктор Петрович, у силовиков уже есть оружие. Какой смысл их преследовать, если они уходят? – Змей, даже не удивился, откуда у Обухова информация об отходе силовиков и зачем тем отходить, если они практически смяли позиции протестующих.

– Степа, так надо! – жестко приказал Обухов. – Это будет последний штрих в этой картине! Понял? Любой ценой надо идти вперед. Любой! Перешагивать через трупы, но идти вперед!

– Понятно, – тихо ответил Левченко, ему было уже все равно, что делать, раз надо идти под пули, он пойдет… ему все равно. – Сделаем.

– Степа, сам вперед особо не лезь. Договорились? Тебя ждет беременная Варя. Помни об этом.

Левченко нажал кнопку отбоя и, уронив телефон в грязь, растоптал его, как будто это была ядовитое насекомое. Змей ни чуть не удивился услышанному, даже наоборот, он примерно чего-то подобного и ожидал. Двухмесячное пребывание среди митингующих в центре Киева, а особенно, общение с кураторами и инструкторами, открыло глаза на многое, происходящее вокруг, и Левченко понял уже, что ожидает эту страну в будущем… и что он должен делать во всем этом ужасе.

Свистки и громкие команды известили обе стороны об отходе силовиков. Отступление было хаотичным и бесконтрольным, казалось, что правоохранителям отдали приказ об отходе, но никто из командования не подумал как это правильно сделать. Похоже, силовиков просто бросили на произвол судьбы… впрочем, этого уже никого не удивило… ни «Беркут», ни протестующих. Ну, раз милиционеров бросили толпе, как кость голодной собаке, значит, псы сегодня наедятся до отвала!

– Мы победили! Они бегут! – осипшим от постоянного крика голосом, орал Степан, стоя на вершине баррикады. – Видите? Мы победили! Слава Украине!

– Героям Слава! Ура! – отозвалась басовитым хором толпа внизу.

– Не дадим уйти этим палачам безнаказанными! Слава Украины!

– Героям Слава! – как заведенная повторила толпа.

– Вперед! Отомстим этим тварям за смерть наших братьев! Слава Украине!

Не дожидаясь привычного ответа «героямслава» Степан перелез через вершину баррикады и медленно побежал вперед, вслед, торопливо отходящим рядам силовиков. Балаклавы на голове не было, шлем тоже остался где-то среди завалов баррикад. Левченко и бронежилет оставил бы в тылу, но «бронник» был с нашитыми клапанами – карманам, где разместилась прорва нужного барохла, которое было лень перекладывать.

Уже через несколько секунд его обогнали более выносливые и менее уставшие товарищи. В левой руке был трофей – алюминиевый щит с номером «67», найденный в луже крови, рядом с телом молодого паренька из внутренних войск, толпа затоптала беднягу на смерть. Изнутри щит был усилен пластинами, вытащенными из нескольких бронежилетов. В правой руке зажат «Глок», пришедший на смену ПМу, утерянному в ходе стычки с «Беркутом». Этот «пластиковый» пистолет еще не был опробован в деле, не успел пустить кровь… но ничего, сегодня долгий день, успеем сегодня окропить снежок красненьким.

Бежать по брусчатке Институтской улице было тяжело, ноги скользили на скользких камнях, Степан все больше отставал от своих товарищей: впереди, рядом, чуть позади бежали совершенно не знакомые люди, сейчас вверх по Институтской поднимались те, кто посчитал своим долгом догнать отходивших силовиков и поквитаться с ними… те, кого Левченко, по приказу куратора, увлек за собой.

Стрельба раздавалась повсюду: стреляли бегущие вперед, стреляли отступающие назад. Стрельбы велась не прицельно – стреляли куда-то куда – в сторону врага. Неожиданно, бегущие впереди, остановили бег и бросились в разные стороны, ища укрытие, но скрыться успели не все, некоторые так и остались лежать на земле, кто без движения, в луже собственной крови, а кто катался по брусчатке, зажимая руками фонтаны крови.

– ВПЕРЕД! – бешено заорал Степан, на замешкавшихся бойцов, потерявших темп. – Только ВПЕРЕД! Не оглядываться назад! ВПЕРЕД!

Перепрыгнув через растянувшегося на брусчатке парня, Змей бежал вперед. Вперед, только вперед! Левченко пробежал мимо лежащего на тротуаре долговязого, худого паренька, чье небритое лицо было похоже на фарфоровую маску, которую нещадно разбили о стену – пуля ударила в затылок и, выйдя спереди, разворотила всё лицо.

– Вперед! Вперед! Не оглядываться назад! – уже даже не кричал, а хрипел Степан. – Не смотри назад, твою мать! Не смотри! Вперед!

Левченко кричал и бежал вперед… кричал и бежал… хрипел, сорвавшимся голосом и уже даже не бежал, а ковылял, волоча правую ногу. Щит давно остался позади, он был слишком тяжел, чтобы тащить его с собой. На этом щите унесли кого-то из раненых в тыл. Глаза залил горячий пот, мешавший смотреть. Змей переставлял ноги, как заведенный, и отстреливал магазин за магазином… стрелял в сторону врага, возможно, он даже в кого при этом и попал.

Сильный удар сзади, повалил Левченко на землю, он ткнулся лицом в мокрую брусчатку, раскроив себе бровь. Кто-то подхватил Степана за лямки «бронника» и потащил вниз по улице – в тыл.

– Куда, мля, отпусти на землю! – прошептал Змей.

– Заткнись, герой фуев! – рокочущий бас одернул Степана. – Пока тебя догнали, двоих «трехсотыми» оставили. Так, что паря торчишь ты нам. Поняв?

После этих слов Левченко и провалился в забытье.

Очнулся Змей, лежа на кровати, к своему удивлению капельниц не заметил, даже повязок на теле не было, лишь на руке заплатка из пластыря. Рядом, на прикроватной тумбочке аккуратно стопкой лежала новая одежда – камуфляж натовского образца, поверх которого лежала кобура с «Глоком-17», на полу стояли утепленные ботинки. Сев на кровать, Змей с удивлением обнаружил, что не ощущает боли, это было настолько странно, что он сперва даже не поверил своим ощущением. Теплая куртка, висевшая на вешалке рядом с дверью привлекла внимание, вернее не куртка, а яркое пятно шеврона, выделавшееся на фоне защитной расцветки камуфляжа – желтая змея обвивающая синий Тризуб, поверх шла надпись: «Воля або смерть!» С одной стороны на груди были нашиты шевроны с группой крови, а с другой позывной Левченко – «Змiй».