Текст книги "Кровавый апельсин (сборник)"

Автор книги: Сэм Льювеллин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 51 страниц)

Мы стали носом к ветру, парус хлопал. А произошло вот что: правый бакштаг сломался. Бакштаг существует, чтобы поддерживать мачту со стороны кормы и для регулирования правильности ее изгиба. Скотто стоял на транце, глядя на трос, тянущийся в воде.

– Давай туда! – скомандовал я.

Он оказался там в две секунды.

– Поставь какой-нибудь передний парус! – крикнул он. Я приказал ставить геную, молясь не подвести Скотто, потому что, если он сделает что-то не так, мачта скрутится и превратится в весьма удобный штопор. Яхты наших соперников уже приближались. Генуя пошла вверх и наполнилась. Когда я осмелился взглянуть на бакштаг, то увидел, что вместо двойных тросов, идущих наклонно от транца и соединяющихся на топ-мачтовых блоках, остался только один. Но у основания единственный трос раздваивался, и каждая его часть вела к вант-путенсам [66]66
  Вант-путенсы – металлические тяги, закрепленные снаружи бортов судна, служат для крепления приспособлений, натягивающих снасти; такое приспособление называется талреп.


[Закрыть] первоначально двойного бакштага.

– Трирадиальный! – прокричал я и толкнул штурвал.

Глава 23

Яхта повернулась, как ялик, и люди на кокпите замерли, когда натяжение коснулось запасного вооружения бакштага. Ветер ударил в спинакер, мы ожидали удара, но его не последовало.

С этого момента мы перестали беспокоиться, гонка была у нас в руках. Мы теперь сильно сместились от генерального курса. К моему изумлению, весь этот инцидент занял не более двадцати секунд. Большинство соперников все еще оставались за кормой, но мы потеряли свое лидерство. И мы также умудрились значительно продрейфовать по ветру [67]67
  Продрейфовать по ветру – двигаться со спущенными парусами и неработающим двигателем, силой ветра, дующего в корпус и надстройки судна, а также под воздействием морских течений.


[Закрыть]. Не выпали из числа передних: когда ветер снова ударил в паруса, которые я приказал поставить, мы прошлись перед носом других лодок левым галсом, вжимая геную в перила и отталкиваясь. Линия визирования, намеченная мною на палубе, подсказала, что мы можем пройти знак на лучшем для «Колдуна» угле к ветру. Только одна лодка оказалась с наветренной стороны: «Кристалл». Она была вся подтянута и летела к знаку во весь опор. Я не мог так напрягать «Колдуна» с одним сломанным бакштагом. Но все же я это сделал.

На этой части дистанции гонка шла более или менее спокойно. Я старался держаться к «Кристаллу» как можно ближе, чтобы в удобный момент вырваться вперед и оказаться внутренним на знаке. Тогда Арчер будет вынужден дать мне место для поворота фордевинд. Но если «Колдун» не увеличит скорость, «Кристалл» его обойдет. «Колдун» не проявлял никаких признаков увеличения скорости. «Кристалл» приблизился.

У этого знака лодки поворачивают, и направление ветра пересекает корму. Паруса, наполненные ветром, стремительно перелетающие с одной стороны лодки на другую, – обычно не слишком жестокое и необычное испытание. Но для этого совсем неплохо иметь бакштага в рабочем состоянии. Я готовился к тому, чтобы спокойно воспринять происходящее. Скотто читал мои мысли. – Они следят за нами, – заметил он.

Я оглянулся. Две сотни футов серой воды, затем палуба «Кристалла», и под ее гиком черные точки объективов бинокля.

– Они начали приводиться к знаку, – сказал Дуг. – Две минуты до него.

– Мы не продержимся так долго.

– Не можешь ли ты срезать им нос?

«Кристалл» ответил раньше, чем я. По воде плыл сигнал: «Мачта на траверзе!»

– Она права, проклятье! – воскликнул Дуг. «Кристалл» уже перешел нашу воду, и мы не могли больше увести эту яхту с курса, пройдя поперек ее носа более круто к ветру, чем шла она. – Давайте обогнем знак.

– Посмотри, как она идет, – сказал я. Темный порыв ветра двигался к ней по воде. Арчер хорошо принял его, и передняя часть яхты ушла из пределов моей видимости.

– Старайся быть внутренним, – посоветовал Дуг. Я попытался попасть в то магическое пространство в два корпуса от буя, где Арчер вынужден будет дать мне место для маневра, но он слишком вырвался вперед. Поворот фордевинд он провел очень гладко, и веер брызг от его кормы обрушился к нам на нос. Когда мы подходили к знаку, он его уже обогнул. Другие яхты далеко отстали. Значит, не все еще потеряно.

– Закрой ему ветер, – велел Дуг. – Приводись.

Ветряная тень, когда яхта идет левым галсом в полный галфвинд [68]68
  Галфвинд – курс судна при ветре, дующем перпендикулярно или почти перпендикулярно к его борту.


[Закрыть], тянется на расстоянии около ста футов на ее правой передней части. Мы привелись к ветру, идя левее генерального курса, пытаясь накрыть «Кристалл». Я видел лицо Форсайта под гиком. Оно было жестким и сосредоточенным. Волна от «Кристалла» слегка искривилась влево.

– Продолжай, – сказал Дуг.

Мы могли позволить себе некоторое время уделить друг другу, потому что прочие лодки были за кормой, отставая на пять – двадцать секунд. Я повернул штурвал, и шкотовые добрались. Тень волочилась с наветренной стороны, зачерняя серые волны.

– Осторожно, – предупредил я. – Мы ему сделаем. Когда порыв ветра приблизился, я очень мягко повернул штурвал. И первый раз за этот день «Колдун» вздрогнул, поднялся и пошел. Брызги зашипели за кормой, когда он быстро стал догонять «Кристалл» – настолько быстро, что Арчер не заметил, что происходит, пока не оказалось слишком поздно и его паруса не очутились закрытыми нашими, получая от нас грязный ветер. Он уваливался к генеральному курсу, и мы увалились вместе с ним, идя борт о борт.

Команды сидели на верхних леерах, свесив ноги. Дуг и я скорчились в подветренной стороне кокпита, посматривая на двадцатифутовый разрыв, который отделял нас от «Кристалла». Тот начал выбиваться вперед, но, как только они попадали в наш грязный ветер, опять начинали отставать, пока не выравнивались. Я чувствовал, что мне хочется усмехнуться, но удерживался от этого. Не следовало провоцировать противника, если для этого не было особенной причины. В данный момент мы хотели, чтобы все шло как можно спокойнее, потому что, если Арчер отбросит свое хладнокровие, мы либо столкнемся, что будет означать дисквалификацию для обоих, либо нам придется уклониться и потом протестовать. Я хотел чистой победы, лодка против лодки, а не разбирательств в судейской комиссии после гонки. Так что я сосредоточился на парусах, на ветре, на далекой оранжевой камере знака и не обращал внимания на устремленную на меня линию глаз с верхней палубы «Кристалла».

Голова Арчера едва виднелась из-за крена лодки. Ветер визжал в ее снастях, нам придется уменьшать площадь парусов, если он и дальше будет усиливаться. Потом я осознал, что добавился еще один звук. Кто-то кричал. Это был не Арчер, хотя он и выглядел обиженным. Около него стоял Джонни Форсайт. Я не мог слышать, что он говорит, но видел, как он яростно сжимает кулаки, грозя «Колдуну». Затем Арчер покачал головой, руки Форсайта опустились, и голова его исчезла за бортом лодки.

Лицо Дуга было неподвижно, но голос дрожал из-за сдерживаемого ликования.

– Кажется, тактик не согласен с рулевым, – сказал он. Я кивнул, хотя по-настоящему это меня не интересовало. Я должен был продержаться до знака, это главное.

– Как близко? – спросил я.

– Извини, – пробормотал Дуг и начал считать.

«Кристалл» выдвинулся вперед и опять отстал.

– Пять длин, – определил Дуг.

«Кристалл» пошел опять и вновь был отброшен ветром и замедлил ход. Теперь яхта находилась от нас в пяти футах, скрипя и вибрируя, вода бурлила в щели между сверкающими корпусами лодок.

– Два корпуса, – сказал Дуг. – Воду у знака!

Я перевел штурвал, и спинакер пошел вниз. Когда шкоты паруса были добраны, и трос запасного бакштага застонал, Скотто приложил к лебедке всю силу своего могучего плеча, и стрелки шкалы самого крутого бейдевинда остановились на своих отметках.

– Превосходно, – порадовался Дуг, и я быстро оглянулся через плечо.

Арчер должен был быстро привестись к ветру, он был на левом галсе, с подветренной стороны, но уже потерял связку с нами.

– Сдуй его, – предложил Дуг.

– Не вывесят ли они флаг протеста? – Я немного успокоился, следя одновременно за приведением грота к ветру и за указателем крутого бейдевинда.

– Все еще ничего, – сказал Дуг. – Лодки подходят.

– Он несколько подзадержался. Мы в порядке.

Одно дело выйти вперед, другое – там оставаться. Разница на наветренной дистанции не была так важна, как теперь, при возвращении. На втором отрезке, идя по ветру, нам удалось сохранить дистанцию между собой и остальными лодками, близко подпустив лишь Арчера. Мы проскользнули мимо наветренного знака, и спинакер взмыл над передней палубой.

– Он накрывает нас, – заметил Дуг. – Следи за ним. На палубе было тихо и спокойно, как бывает всегда, когда яхта идет по ветру. Сила ветра велика, но яхта идет с прежней скоростью. Это лишь видимость покоя, именно в такие моменты часто случаются катастрофы.

На этом отрезке «Кристалл», будучи очень быстроходной лодкой при ходе по ветру, начал нас нагонять. Медленно, правда, но он нас вновь нагонял. Дуг стукнул по указателю и сузил глаза. Я ждал, чтобы компьютер, находящийся у него в голове, выдал результат.

– Мы сделаем, – сказал он, – если эти ублюдки не накроют нас.

– Тогда мы должны их остановить.

Обе яхты шли под ветром, дующим скорее несколько вбок, чем прямо на корму. Таким образом можно идти быстрее, хотя и приходится делать ряд зигзагов, а не двигаться по прямой. Задача состояла в том, чтобы зигзаги делать небольшие, в то же время не давая противнику закрыть наш ветер.

«Кристалл» был в ста двадцати футах. Пока я наблюдал за яхтой, солнце показалось из-за облаков, и полоска на ее фока-штаге расцвела в огромного воздушного змея, золотого с синим, с большим нарисованным ромбом в центре. «Кристалл» выглядел удивительно красиво – башня из парусов, возвышающаяся над острым зелено-оранжевым носом, – с отходящей от него блестящей волной. Яхта приседала, как танцор викторианских времен.

– На правый борт, – сказал Дуг без всякой надобности. Я любовался «Кристаллом» не более секунды; мало кто из побеждающих рулевых тратит время на подобное занятие. – Лучше сделаем фордевинд сейчас.

– Ход! – приказал я и немножко повернул штурвал. Гик перекинулся. Там, на передней палубе, они перестегнули спинакер, и большой парус мягко переместился на другой борт.

– Они за кормой, – сказал Дуг. – Они нас накрывают.

– Ход, – повторил я.

Гик вновь перешел, и спинакер тоже. Каждый раз шкотовый должен был переналаживать грот, баковый матрос – опускать спинакер-рею, а лебедочники – травить и выбирать ярды тонких спинакер-брасов [69]69
  Брас – снасть, укрепляемая на концах рея и служащая для поворота рея в горизонтальной плоскости.


[Закрыть] и спинакер-шкотов. Поворот фордевинд перебрасывает огромный объем ветра на очень большую площадь парусов.

– Они тоже окрутились, – сказал Дуг.

– Ход!

И мы опять делали поворот. Так же поступал и «Кристалл». Мы лавировали на последнем отрезке пути, как два боевых самолета в смертельной схватке. Пот заливал лица горилл. Сам собой установился какой-то ритм. Этого-то я и ждал.

– Ход, ход! – кричал я на десятом повороте.

Стук ног раздавался по палубе, когда потные руки хватали спинакер-рею. Гик грота перелетел на другую сторону, спинакер повернулся на четыре фута, и Дуг сказал:

– Эти, за кормой, готовы к повороту.

– Да! – громче, чем надо, ответил я Дугу. Спинакер повернулся обратно, как и чик грота. Первый раз после прохода знака «Кристалл» и «Колдун» шли разными галсами.

– Это называется обманный фордевинд, – сказал Дуг с уважением.

Ветер донес до нас тяжелый сердитый рев Джонни Форсайта, который явно пришел к такому же выводу. «Кристалл» нырнул в волну и сделал поворот, но толку от этого было мало. Теперь их лодка была далеко, у нее не оставалось надежды.

Через двадцать секунд мы услышали победный выстрел.

– Славно, – откликнулся Дуг.

И теперь на лодке заговорили все, без криков, но с тихим удовлетворением. Еще предстояло много гонок, не следовало слишком возбуждаться. Однако эта гонка была хороша.

– Класс! – сказал Скотто, протягивая мне кружку бульона «Боврилл». – Показали этим ублюдкам!

Отхлебывая бульон, я осознал, что дрожу. Горячее питье разогрело, и потому брызги казались еще холоднее, чем были на самом деле.

– Хочешь, чтобы я привел ее? – спросил Скотто.

Я покачал головой:

– Я в порядке. – Это было нарушение наших традиционных личных отношений со Скотто, и он удивился. – Как спина?

– Прекрасно, – ответил он.

– Хорошая работа с бакштагом.

Он кивнул, наблюдая, как остальные лодки подходят к финишу.

– Сделаем к завтрашнему дню.

Мало что ты знаешь, Скотто, подумал я. Я отвернулся и посмотрел на холодный тоннель между облаками и морем, откуда дул ветер, завывая, как голодное привидение. Я говорил с Хьюго, очень спокойно, и рассказал ему; что я планирую сделать сегодня вечером. Мы возвращались победителями, но завтра «Колдун» не будет участвовать в гонке.

Глава 24

Существует традиция: при возвращении с гонки проходить мимо конца набережной Пултни. Обычай возник в те времена, когда участники пултниевской регаты пришвартовывали лодки в гавани. Зрители собирались, чтобы поприветствовать героев и посмотреть, как неопытные маются со швартовкой. Конечно, теперь большинство гоночных яхт помещалось в портовом бассейне – марине, и более крупные лодки международного уровня игнорировали местные церемонии. Но я специально хотел соблюсти обычай. Во-первых, я любил Старый Пултни гораздо больше, чем Новый. А во-вторых, проход под парусами прекрасно отвечал сегодня моим целям.

Толпа у причала собралась многочисленная. Когда фигуры стали вырисовываться несколько крупнее, чем булавочные головки, я попросил у Дуга бинокль. И испытал момент чрезвычайно радостный. Салли находилась там, возле нее в каталке мой отец хлопал рукой по подлокотнику кресла, а за ним стояла сестра Боллом с угрюмым лицом.

– Все в сборе, – сказал Скотто, ухмыляясь.

Я кивнул, и радость моя улетучилась, когда я вспомнил, что собираюсь сделать. Но иначе я не мог.

Я повел «Колдуна» к самому причалу. Команда находилась в кок-пите, и яхта шла на расстоянии в свою ширину от причала под генуей и гротом, без спинакера. Лодки, стоявшие в гавани, приближались, и вот мы уже оказались среди них. Глядя вперед, я мог видеть бутылочно-зеленый корпус «Наутилуса» с золотой полосой левее моего фока-штага. Я заскрипел зубами. Толпа на причале махала и приветствовала нас криками. Я пропустил штурвал между пальцами. Волны захлопали по бортам пришвартованных лодок. Извините, братцы, подумал я и дернул штурвал.

Нос «Колдуна» прошел поперек, направляясь теперь в сторону серебристой воды открытого моря за концом причала. Именно в этот момент я почувствовал: штурвал задергался, вырываясь из моих рук, провернулся и остановился с ужасным рывком.

– Что за черт? – удивился Скотто.

Я потянул штурвал. Его сильно заклинило. Скотто присоединился ко мне, и Дуг, и один из лебедчиков на втором руле в дальнем конце кокпита. Паруса грохотали и поворачивались над нашими головами.

– Зацепили чертов швартовый, – сказал я. – Выпрями ее. Наверху мачта опасно изгибалась. Штурвал начал поворачиваться. Я отдавал распоряжения. Внезапно яхта накренилась и освободилась.

– Запутался трос, – понял Скотто.

Он, конечно, был прав. Я проложил его сам под углом к швартову «Наутилуса» рано утром. Потребовалось немалое искусство рулевого, чтобы провести киль над швартовым и зацепить его только рулем, стараясь, чтобы руль ударился о него, и не дав тросу соскользнуть с его края.

– Она в порядке? – спросил Скотто.

Мы проходили мимо края пирса. Толпа вновь махала и вопила, за исключением моего отца, который лишь покачивал головой, и его няньки – у нее было такое выражение, как будто ей все осточертело. Салли улыбалась, но мне казалось, что улыбка предназначалась не столько мне, сколько яхте, так как выиграла-то она.

– Нет, не в порядке, – ответил я Скотто.

Я отдал ему штурвал и заставил почувствовать вибрацию, которая означала, что баллер руля погнулся.

– Придется нам вынуть ее, – сказал он. – Никакой гонки завтра. Если я найду ублюдка, который нас подцепил, убью его.

Это была единственная возможность, чтобы вытащить «Колдуна» из воды. А мне это было совершенно необходимо, чтобы доказать: существует некто, являющийся причиной всех этих несчастий в Пултни. Но меня не оставляло неприятное чувство, что поступал я не слишком благородно.

В марине мы немедленно вызвали кран и вытащили яхту. Скотто и я стояли под ней, вода с корпуса капала на нас, а Дуг наверху покачивал штурвал. В самом деле, баллер погнуло. Он отклонялся от нормы примерно градусов на пять. Мы никогда не сможем выправить его. Необходим был новый руль, а на это потребуется по меньшей мере двадцать четыре часа – как я и планировал.

Я отдал распоряжения работникам верфи, оставил Скотто наблюдать, как снимут руль, и пошел звонить Брину.

– Хорошо, – сказал он. – Вы выиграли.

– А слышали вы, что произошло затем?

– Что? – Его голос сделался холодным.

Я рассказал ему. Мне казалось, я прямо-таки слышу, что он думал:

цена, время, ущерб.

– Вы пропустите одну гонку, – сказал он наконец. – Береговую. Это не слишком серьезная беда. Она будет готова к «Чаше герцога»?

– Да.

– Хорошо. Теперь расскажите мне о гонке.

И ради него я пережил ее заново. В конце он сказал:

– Хорошо. – Чувствовалось, что он доволен. – Держите лодку сколько нужно. «Чаша» когда? Через неделю?

– Через восемь дней.

– Делайте что необходимо. Я тут поспрашиваю за кулисами. Узнаю... как это выглядело с точки зрения отборщиков. Пока.

Я вылез из телефонной будки, нервно улыбнувшись толстой женщине, которая ожидала своей очереди, и пошел обратно к яхте. Руль сняли. Команда стояла в холодном эллинге, не желая расходиться.

– Давайте пойдем в «Русалку», – предложил я. – Скотто, я тебя подвезу.

– А как же лодка? – спросил Скотто.

– Оставь ее, – сказал я. Мы залезли в «БМВ». – Пока над ней работают, она будет в порядке.

Он пожал плечами. Потом глянул на меня, отвернулся и сказал:

– Как тебя угораздило налететь на эту шлюпку?

– Какую шлюпку?

– Ты знаешь, о чем я говорю. Чарли, ты сделал это нарочно?

– Ну... да.

– Так может, объяснишь почему?

– Потому что мне нужно вытащить лодку из воды. Кто-то совершил диверсию на двух моих яхтах. Обе они были претендентами. Значит, я полагаю, учинят пакость и на этой лодке, и я хочу облегчить им задачу. Целую неделю мы будем держать лодку на верфи, этот факт станет всем известен, и тогда у них появится возможность...

– Ты что, ненормальный? – спросил Скотто.

– Просто хитер как лиса, – ответил я. Мы уже находились у входа в «Русалку». – Я тебя здесь высажу. Вернусь через двадцать минут.

* * *

Когда я вернулся к портовому бассейну, маленький рыжий человечек ожидал меня у конторы. С ним были два металлических ящика, похожих на те, что используют фотографы под свое оборудование. Мы пожали друг другу руки и пошли в контору Невилла Спирмена.

Отношение ко мне Невилла стало заметно теплее. Вот что значит для человека победа. Эгаттер, он считал, возможно, и возвратится, но после того, как пройдет некоторый путь. Если бы мы могли выиграть отборочные соревнования, а затем и Кубок, он был бы совсем доволен, потому что выигравший Кубок Капитана Эгаттер пригодится местной верфи в смысле работы, паблисити и цен.

– Это мистер Брюис, – представил я незнакомца. – Он консультант по безопасности.

– Рад с вами познакомиться. – Но серые, обведенные темными кругами глаза Спирмена были насторожены и подозрительны.

– Мы бы хотели кое-что поставить на «Колдун», – сказал Брюис, – если вы не возражаете.

– Кое-что? У нас своя система безопасности, – возразил Спирмен.

– Что не помешало целой толпе полицейских недавно появиться на верфи.

– Я думаю, вы немного перегибаете палку. А что, если всем моим клиентам придет в голову поставить визжащие устройства?

Мистер Брюис кашлянул.

– Это маловероятно. Мистер Эгаттер попросил установить два устройства «Магический глаз», имеющих радиосвязь с принимающим устройством. Установка и управление будут проведены с максимальной осмотрительностью.

– Имеется в виду, что мы не собираемся никому об этом сообщать, – пояснил я. – Я подведу «Наутилус», и мы проведем кое-какую работу на его борту, а принимающее устройство будем держать внизу. Можете вы дать мне место у причала, чтобы мы не слишком бросались в глаза?

– Постойте... – протянул Спирмен. Мне стало ясно, что Чарли Эгаттер, по мнению Спирмена, пока еще не стоит этаких хлопот. – Я не знаю...

– Боюсь, это необходимо, – настаивал я. – И я должен попросить никому не говорить об этом. Совсем никому.

Последовало молчание: Спирмен обдумывал все «за» и «против» относительно сотрудничества с Эгаттером.

– Конечно, если вы так хотите, – произнес он наконец высокомерно. – Но я не знаю, к чему все это приведет.

– Таким стал теперь наш Пултни. Противно, не правда ли? Спирмен покачал головой. Видимо, он думал несколько иначе: сегодняшний Пултни для него – это строительство крупных дорогостоящих яхт, а не рыбацких лодок, владельцы которых в прежние годы старались урезать плату до минимума.

– Хорошо, мистер Брюис, – сказал я. – Через минуту я присоединюсь к вам. – Он поднялся и пошел к выходу со своими ящиками. Оставшись наедине со Спирменом, я обратился к нему: – Я буду грубо откровенным, Невилл. Кроме меня, тебя и Брюиса только Скотто знает об этом, а Скотто не болтлив. Так что если окажется, что узнает кто-то еще, нетрудно будет вычислить болтуна или предателя.

Он смотрел на меня молча какое-то время. Затем сказал:

– Почему бы мне не вышвырнуть тебя с верфи?

Я позволил ему самому ответить на этот вопрос. Затем я сообщил ему о предложении Брина построить стопятидесятифутовую шхуну, если мы выиграем Кубок.

– Возможно, ты захочешь построить ее, если у тебя окажется время? Это было все равно что предложить акуле бифштекс, если у нее сыщется свободная минутка.

– Между победой в первом отборочном соревновании и выигрышем Кубка – большая дистанция, – заметил он.

– Без твоего содействия у меня не окажется никакого шанса. Он вздохнул:

– Хорошо. Но первый намек на проблему – и я вызываю полицию.

– Согласен, – сказал я. – Сколько времени потребуется для баллера руля?

– Не раньше уик-энда, – ответил он.

– Ну что ж, годится. Я также хочу произвести некоторые изменения. Мне не нравится этот двойной бакштаг. Давай сделаем один. Я пришлю свои указания.

И я ушел, чтобы присоединиться к мистеру Брюису.